Центр

Зачем же я лезу в запретные дали,

Откуда, возможно, вернуться трудней,

Чем в джунглях ночных в окружении огней

Отказаться от сладости Кали?

Зачем я в обратную сторону сущего

Душу стремлюсь завести на яву?

И за гранью бытия аватарой живу,

Оттуда и слышу Зовущего...

Почему мое сердце не тянется к норме,

Вбитой гвоздями за тысячу лет?

Не кажется мне аксиомой запрет,

И карма вращается в шторме.

Что-то, наверное, там потерял

В жизни прошедшей, а может, и в этой.

Может быть, древних предтечей заветы —

Грядущих умов составной материал.

Нечто в забытых давно библиотеках,

Сожженных по воле "спасителей душ",

В криках поджаренных ведменных туш

И тех же, утопленных в реках.

Что, оккультистом уж тянет назвать?

Или хуже того, я слуга Сатаны?

Шайтановой брат двадцать пятой жены?

Правда, легко ведь шаблоны ковать?..

За гранью мышления, догм и писаний,

Созданных, дабы согнать нас в стада

И с совести смыть угнетенья года.

Лишить сокровеннейших знаний.

Прежде Зовущий был недосягаем.

Мне тернии резали пятки на дне,

В заранее выбранном мною же сне,

Пираней сьедала свирепая стая.

Мной оказались все эти капканы.

Ханжество, ложь и себе самому

В ответах на каждый вопрос: "Почему?"

Правда казалось такой нежеланной.

Тени оставив себя изначального,

Им же отдал я на помощь глаза,

Чтоб дальше в пути поутихла гроза,

В штиле вся правда опальная.

Лишь безмятежность позволит увидеть

Того, кто я есть, кем я быть не хотел,

И был недостаточно тверд или смел,

Чтобы истиной душу насытить.

Вот же, стою я на снежном, на пике!

Тень на ковре облаков под ногами,

Солнце златыми ласкает лучами,

Улыбку от Сердца я жертвую Дике.

Здесь я ничей, и ничто не мое.

Свобода моя и других от меня

Растворяет, с собою навек единя,

Голосами моих воплощений поет.

Как же хотелось дослушать мне зов,

Но демоны страха, внушенные грани,

Вновь заставляют бояться желаний,

Я падаю в холод железных оков.