На пороге тайны. Рассказы и повести

— Ты держишься? — прозвучал в безмолвии леса, не озвученном щебетом птиц, испуганный девичий голос.

— Держусь, — отозвался спокойный мужской. — Да не волнуйся ты так, опора у меня надёжная, не утону.

— Сейчас, сейчас, — бормотала черноволосая девушка, волочившая к краю коварной ярко-зелёной прогалины тяжёлый обломок дерева, — сейчас я тебе помогу.

Вцепившийся обеими руками в большую корягу молодой человек сочувственно наблюдал за действиями подруги.

— А так хорошо всё начиналось, — посетовал он, — полянка в лесу, костерок, котелок над огнём. Каковы мечты, и какова реальность. Придётся возвращаться, рюкзак с палаткой я утопил.

— Нашёл о чём сожалеть, — подползая ближе, попеняла перепачканная грязью брюнетка. — Главное сейчас — тебя вытащить.

Она перебросила ветку вперёд, и, едва товарищ ухватился за её конец, изо всех сил потянула к себе, одновременно двигаясь назад к массиву твёрдой земли. Болото нехотя отпустило жертву, и та была почти у цели, когда посреди топи, прорывая тонкий слой растительности, показалось нечто, заставившее людей замереть в страхе. Лица обоих исказились от ужаса, когда нежданный визитёр двинулся в их сторону, послышались крики, страшный хруст, громкий плеск, и всё стихло. На месте случившегося остались лишь безмолвный корявый пень, да окровавленный треснувший сук.

В местном отделении полиции царило уныние. За последние два года в лесу сгинули пятьдесят человек — чудовищная цифра, и вот теперь пропали ещё двое, в том числе сын важного чиновника. Отец рвал и метал, и в полицейских летели громы и молнии разгневанного родителя.

— Это из-за вседозволенности, Рома, — ударяя кулаком по столу, вскричал один из стражей порядка. — Они не могли не видеть предупреждающего знака, но нет, наш папа — начальник, нам законы не писаны…

— Хватит уже, Женя, — прервал его второй. — Какой смысл рассуждать о причинах, когда надо разгребать последствия. Ты отчёт написал?

— Ещё нет.

— И не торопись. Подежурь тут, а я поеду, поговорю с местными. Может, что и выясню.

Собеседник фыркнул, но спорить не стал. Проводив напарника взглядом, в котором читалось сомнение, он извлёк из ящика стола пухлую папку и погрузился в работу.

Стемнело. Лес — свидетель трагедии стоял по колено в тумане, плотным, почти осязаемым маревом зависающим над водой. В болоте плеснуло, и по периметру водоёма неожиданно возникло призрачное голубое сияние. Снизу что-то поднималось, что-то большое и длинное. Оказавшись на поверхности, тёмное тело, извиваясь, заскользило к берегу и вскоре исчезло во мраке.

Прячущийся за деревом наблюдатель с трудом сдержал испуганный возглас, когда, вслед за первым, из заросшего пруда появилось второе существо, похожее на огромного краба. Боком выбравшись на сушу, оно замерло, ощупывая клешнями пространство перед собой. Убедившись, что впереди никого нет, чудовищное порождение трясины, издав неприятный скрежещущий звук, двинулось вперёд, сминая невысокий кустарник, и растворилось в волнующейся беловатой дымке.

А следивший за ним полицейский опустился на мшистую влажную землю. На лице его застыло ошеломлённое выражение. Внезапно он вскочил и начал карабкаться вверх по стволу, шепча:

— Ну, уж нет, меня вы так просто не возьмёте. Не на того напали.

Добравшись до развилки, мужчина схватился за ветку, чтобы, подтянувшись, закинуть тело на толстый сук, но отдёрнул руку и, подняв голову, вгляделся в темноту. Достав из кармана фонарик, он осмотрел покрытую зеленоватой слизью ладонь и направил слабый луч на крону. В ночи раздался визг, раздражённая светом тварь вытянулась, пытаясь достать врага, тот отшатнулся, и, потеряв точку опоры, оба с треском полетели вниз.

Когда Роман очнулся, вокруг стояла тишина. Изумляясь, как могло случиться, что он ещё жив, человек, не открывая глаз, попытался сесть, но запульсировавшая в висках жесточайшая боль заставила его отказаться от лишних телодвижений. Осторожно приподняв отекшие веки, полицейский изумлённо охнул: он находился в своём отделении, а напротив дивана, где лежал раненый, сидел Евгений, с любопытством того рассматривая.

— Как я здесь оказался? — слабым голосом поинтересовался Роман.

И услышал:

— Тебя принесли из леса. Часа два назад.

— А почему сюда, — рассердился мужчина, — почему не домой, не в больницу? Наверняка я весь переломан.

— Всё с тобой в порядке, — хихикнул напарник. — Ты упал на огромную кучу дождевых червей, а они мягкие. Посмотри, некоторые ещё ползают.

Действительно, по телу мужчины перемещались с десяток кольчатых, с интересом заглядывающих в прорехи измочаленных рубашки и брюк, и Роман едва удержался, чтобы по-девчачьи не завизжать. Забыв о головной боли, он подпрыгнул, стряхивая с себя неприятных и назойливых спасителей, а коллега захохотал.

Кольчатые черви — одна их обширных групп животных, которая включает, по разным данным, около 18 тысяч видов. К ним относится и дождевой (или земляной) червь.

— Не вижу ничего смешного, — сердито рыкнул Роман. — Эх, если бы ты видел, что там происходит. Не удивительно, что в лесу пропадают люди.

И он рассказал Евгению о своих приключениях. Внимательно выслушав собеседника, тот заулыбался и покрутил пальцем у виска.

— Здорово тебя приложило, — весело резюмировал он, — наверное, придётся встретиться с психиатром.

— Это было до падения, — раздражённо огрызнулся Роман, — и, вообще…

Он осёкся. Вдруг ему показалось, что их с Женей кабинет — вовсе не он, а небольшое помещение с отливающими серебром стенами, и напарник… Полицейский помотал головой, но видение не исчезло; на месте Евгения находилось нечто, мало похожее на человека. Прижавшись к холодному металлу, мужчина зажмурился и жалобно заскулил.

В пустой круглой комнате, увенчанной нимбом синеватого мерцающего света, сидели двое. Голова девушки, чьи глаза воспалились от слёз, покоилась на коленях молодого мужчины, безразлично глядящего в точку напротив. Он первым нарушил молчание, равнодушным тоном поинтересовавшись:

— Как ты думаешь, что с нами сделают? Пустят на органы? Заставят участвовать в оргиях с инопланетянами? Или просто убьют?

Подруга всхлипнула, но не заплакала. Приподнявшись, она обречённо посмотрела на соседа.

— Если бы нас хотели убить, мы бы уже умерли. Значит, надо готовиться к худшему.

Юноша покачал головой.

— Что может быть хуже смерти? — уныло спросил он.

— Пытки. А ещё…

Девушка не договорила. В потолке их тюрьмы открылся люк, и коленчатая лестница, плавно распрямившись, опустилась на пол. Присоски на её концах, смачно чмокнув, сцепились с гладкой поверхностью, и люди, переглянувшись, по одному поднялись наверх.

— Эй, эй, давай, приходи в себя, — услышал Роман незнакомый голос.

Кто-то похлопал его по щекам, и мужчина открыл глаза. Странное существо смотрело на свою жертву круглыми карими глазами без век, а длинные пальцы его мягко массировали виски ошарашенного полицейского. В нос тому ударил запах нашатыря, и он окончательно оправился.

— Что это было? — заикаясь, поинтересовался он. — Гипноз?

— Извини, — ответил незнакомец, — я сделал это для твоей же пользы, чтобы потрясение не оказалось слишком сильным. Немного покопался у тебя в мозгах.

— Но как? И где я?

Роман обвёл взглядом железный бункер.

— На дне злосчастного болота, — прозвучало в ответ.

— А почему…

— Я всё тебе объясню. Идём со мной.

Хозяин вывёл Романа в длинный коридор, где по обе стороны теснились обитые пластиком двери.

— Общежитие, — сказал гуманоид изумлённому спутнику.

Мужчина хотел что-то спросить, но передумал и последовал за провожатым. Очутившись в небольшом, скупо освещённом аппендиксе, гид толкнул дверь справа, и полицейский увидел большой зал, в котором толпились взволнованные люди, охраняемые отрядом «инопланетян».

Увидев новоприбывших, все замолчали, в глазах засветился вопрос. Сделав успокаивающий жест, знакомец Романа вышел вперёд.

— Друзья, — начал он, — через несколько минут вы покинете место своего заточения. И забудете время пребывания здесь, как дурной сон.

— Кто вы? — прозвучал робкий голос.

— Мы люди, — откликнулся оратор, — точнее были ими, пока в этот злополучный лес не принялись сгружать токсичные отходы. Место, где вы находитесь — исследовательская база, из-за бурных катаклизмов ушедшая под воду. Вы обратили внимание, насколько вокруг яркая зелень? Это результат отравления.

— Смотрится очень красиво, — заметил кто-то.

— Да. Но… под воздействием сильнейших реагентов здешняя флора мутировала, а вместе с растениями изменились животные и… мы. Неразумные твари, обитающие в этом водоёме, выросли до гигантских размеров и пожрали всё живое в округе. Конечно, гибли и люди. Помогать им мы начали недавно…

— Но почему же вы не ушли? — перебил рассказчика какой-то нетерпеливец.

— Нам, вернее, нашим родителям не удалось выбраться, а помощи они не дождались. Погибать учёные не желали и старались приспособиться к жизни здесь. А год назад мы нашли способ подниматься на поверхность и вступили в бой с порождениями топи.

Человек замолчал, молчали и остальные. Но Роману не давал покоя вопрос…

— Зачем вы так долго держали спасённых на базе? — полюбопытствовал он.

— Чтобы не рассекретить её раньше времени.

Учёный посмотрел на слушателей.

— Сегодня мы уничтожили последнего монстра и до появления новых намерены отдыхать. Гулять в этой чащобе я вам не советую, всё, что вы видите, ядовито. Помните об этом и предупредите других. Прощайте.

Гости поневоле, ликуя, ринулись к выходу и вскоре стояли на берегу проклятого болота. Вернув защитные костюмы сопровождающим их обитателям подводной цитадели, люди поспешили домой.

Прошло пять лет. Лес объявили мёртвой зоной, и все тропинки, ведущие вглубь, заплела колючая проволока. База с обосновавшимися там мутантами осталась на дне, никто не хотел рисковать геномом, ныряя в водоём, да в этом и не видели никакой нужды. Роман продолжил службу в полиции, но однажды, обнаружив на пальцах странные наросты, всерьёз задумался о смене места жительства.

Геном — совокупность наследственного материала, заключённого в клетке организма.

А на месте недавних событий всё реже пели птицы и стрекотали кузнечики. И каждый, некогда прошедший через нелёгкое испытание, понимал, что молчание чащи означает лишь одно: чудовища вернулись.

В ночь перед православным Рождеством метель разошлась не на шутку. Она вихрила позёмкой по хрусткой от мороза дороге, развлекалась, загоняя послушный ей ветер в сугробы, и тот барахтался в них, взметая тучи маленьких колючих искр, горстями бросала ажурные снежинки в лицо потемневшему небу и завивала кольца пурги вокруг застрявшего в снегу вездехода, за лобовым стеклом которого белели человеческие лица.

А с холма неподалёку на эту кутерьму глядела женщина. Страшная буря не колыхала тёмных одежд, свободно свисавших вдоль тела, и, казалось, странная незнакомка совершенно не чувствует холода. Она разглядывала завязшую машину, а исхудалые пальцы её теребили крупный медальон, напоминающий свастику.

— Что я им скажу? — бормотала она. — Как сумею объяснить, что никому не причиняю вреда, а лишь выполняю свою работу?

Работу? Когда-то сопровождение людей в стан предков не было для неё тяжким трудом. Те знали, куда их ведут, и, держась за руку спутницы, весело шагали вперёд, чтобы вскоре возвратиться на Землю, помня свою прошлую жизнь.

— Они мне не поверят, — перекрывая вопли ветра, неожиданно закричала женщина, — и, как остальные, уйдут туда, где я не сумею их отыскать. Что же мне делать?! Что делать?

— Тебе мало шума, — прозвучал вопрос, произнесённый низким басовитым голосом, — чтобы добавлять ещё? Что с тобой, почему ты плачешь?

— Ты? — удивилась отирающая слёзы собеседница, глядя на вынырнувшего из белесой хмари высокого бородатого мужчину в огромном тулупе. — Зачем ты здесь?

Тот хмыкнул.

— Похоже, ты забыла, что сейчас моё время, и я обхожу дозором свои владения. Что стряслось?

Женщина кивнула на промёрзший вездеход.

— Я не знаю, как убедить их пойти со мной. Эти люди не верят в нас, они стремятся туда, где нет ничего, кроме страха и мрака...

Бородач изумлённо вытаращил глаза.

— Да какое тебе до этого дело? Когда народ забывает о своих корнях, его участь — чернота Нави. И пусть. Придя в мир в следующий раз, они не единожды подумают, во что стоит верить...

Послышался стон:

— Ты не понимаешь, что говоришь, Мороз. Даже если им удастся вернуться, они ничего не вспомнят, и снова уверуют не в то и не в того. А мы… ещё несколько столетий, и мы окончательно растворимся в вечности. Посмотри на меня...

Навь, явь и правь у славян — три стороны бытия. Навь (тёмная и светлая) — мир мёртвых, загробный мир. Явь — это физический, наш мир. Правь — это высший мир, мир светлых богов.

Мороз (или Морозко) у славян — повелитель зимних холодов.

Женщина откинула капюшон, обнажив лицо, кожа которого так обтянула кости, что оно казалось черепом мертвеца.

— Ты помнишь, какой я была когда-то? А сейчас… сейчас люди перед уходом видят меня такой — устрашающей, а не умиротворяющей. И этот ужасный символ...

Смерть подняла косу, перепачканную кровью жертв.

— Я должна провожать их к пращурам, а не отсекать от Земли, отправляя неизвестно куда.

Морозко фыркнул.

— Чудна твоя речь, Мара. Что тебе до них? Ты слишком...

Мара (Марена, Морена, Морана) у славян — богиня смерти и справедливости.

— Она права, — донеслось из буранной мглы.

Раздвинув вьюжные завитки, к собеседникам шагнул кряжистый мужик с густой бородой и козлиными рогами.

— Морена права, — повторил незнакомец. — Мы не должны бросать наших детей, какими бы они ни были, во что бы ни верили. Тёмная Навь не для светлых славянских душ. Сейчас я им всё растолкую.

Шагнув к машине, он прошёл сквозь тонкую стенку и исчез внутри. Но вскоре появился вновь в сопровождении призрачных фигур, словно сотканных из мерцающих нитей.

— Они готовы, сестра. Веди их.

Морена преобразилась. Вмиг исчезло тёмное облачение, и одежды её, отороченные белыми, как облака, мехами, засияли небесной голубизной. Глаза заблистали, лицо округлилось, обретя былую красоту, и богиня протянула изящные тонкие руки к испуганным теням.

— Идём, родные, — певучим голосом произнесла она, — я отведу вас туда, где нет боли и бед, туда, где вас ждут и любят.

И, прежде чем исчезнуть, шепнула:

— Благодарю тебя, Велес!

Велес — одно из центральных божеств в славянской мифологии. Скотий бог, покровитель искусств. По некоторым преданиям вместе с Марой сводил души умерших в мир Нави.

А оставшиеся посреди бурана боги долго смотрели ей вслед, и лица обоих цвели улыбками, исполненными надежды и веры в грядущее возрождение.

Он был высоким, с крупным, крепким торсом, широкими плечами и длинными мускулистыми ногами. Его черты напоминали черты римских императоров и полководцев: тот же прекрасный античный профиль, красивого рисунка губы, волнистые светлые волосы, волевой подбородок, и глаза…

Увы, всё это великолепие плоти портили глаза. В круглых, серых, слегка навыкате, зеркалах души, казалось, отражалась вся вселенская глупость, по крайней мере, так считали местные обыватели. И длинные ресницы не могли скрыть выражения щенячьего восторга, с которым человек смотрел на окружающий мир.

Ему нравилось всё: солнце, река, лес, город, люди, несмотря на то, что последние частенько хихикали у него за спиной. Но более всего мужчине нравилась его жена Оксана — неухоженная, полнеющая брюнетка с залегшими на лице ранними морщинами, не устающая пилить мужа за непрактичность. Он пропускал её упрёки мимо ушей, считая, что женщина ругает его не всерьёз, и по-прежнему видел в подруге жизни встреченную однажды весёлую, темноглазую девчонку, любившую розыгрыши и романтические прогулки под луной.

Конечно, некоторые основания для недовольства у Оксаны были, ведь муж не мог никому отказать в помощи, тратил на чужих людей силы и время, необходимые его семье, и никогда не брал платы за свои услуги.

— Если бы ты имел хоть капельку ума, озолотился бы, — ворчала жена.

— Но как я могу требовать с них деньги, — недоумевал он, — это же близкие соседи? Сегодня мы поддержим их, завтра они нас.

Оксана фыркала:

— Как же, жди.

И, хлопнув дверью, уходила на кухню, предоставив мужчину его судьбе. Разведя руками и почесав в затылке, тот улыбался и, немедленно забыв о размолвке, шёл возиться с двумя сыновьями, любившими отца до помрачения рассудка.

При всей своей детской непосредственности Сергей, так звали этого человека, был хорошим работником. Он не получил высшего образования, за спиной осталось лишь ПТУ, но всё спорилось в его руках. «Золотые» — так называл их начальник Сергея. Нередко мужчина задерживался на любимой работе, где постоянно что-то строгал, шлифовал, лачил, не заикаясь о сверхурочных. Всё заработанное он нёс в дом, оставляя себе копейки на любимое хобби — рыбалку, и никогда не трогал заначку жены «на чёрный день», которую та открыто хранила под оргстеклом, покрывающим большой письменный стол.

А Оксана полагала, что муж слишком прост, что он обделяет её и детей, позволяя эксплуатировать себя бесплатно, и требовала, чтобы тот поговорил с дирекцией о повышении заработной платы. Сергей отшучивался, но, в конце концов, настойчивость жены породила в его беспечной голове первую серьёзную мысль.

— Ты считаешь, что я мало зарабатываю? — спросил он за завтраком. — Но ведь нам хватает, и дети одеты, обуты, накормлены. Разве этого недостаточно?

— Нет! — взвизгнула с рассвета находившаяся на взводе Оксана. — Откуда же тебе знать, как мне приходится выкручиваться, чтобы накормить и одеть семью. Ты скупаешь пол магазина продуктов, не задумываясь, как я стану латать дыры в бюджете, и, вообще, ведёшь себя, как ребёнок. И дело не только в деньгах: тебе тридцать три, а ты продолжаешь играть, как в детстве. Верно говорят соседи: ты добрый дурак, на чьей шее можно ездить, свесив ножки.

И, ворча, удалилась, оставив мужа в состоянии тягостного недоумения.

В этот день Сергей вернулся с работы вовремя, был непривычно тих, а за ужином сидел, уставившись в тарелку и шевеля губами. Он размышлял, хотя этот процесс давался мужчине с трудом. И ночью ему, остававшемуся под впечатлением произошедшего, привиделось странное.

Сергей обнаружил себя на перекрёстке двух дорог, а вокруг клубился густой серый туман. Человек вглядывался в него, пока не заметил, что около возникло движение. Никто не появлялся, но сквозь серую хмарь просматривался чей-то тёмный силуэт.

— Чего ты хочешь? — прозвучал вопрос неведомой сущности. — Я могу дать тебе всё, что попросишь, но только один раз. Хорошенько подумай и выбери лучшее из мирских благ.

— Думать я как раз и не умею, — с горечью признался мужчина, — а из-за этого моя жена и люди вокруг считают, что я глуп.

— Тебе нужен ум? — с некоторым удивлением вопросило существо.

— Да, он, и ещё эта… как её…

Сергей пощёлкал пальцами.

— Практичность, вот, — вспомнил он.

— А ты уверен, что эти дары принесут тебе счастье? — усомнился неизвестный.

— Поживём, увидим, — пожал плечами собеседник. — Снова стать дураком можно в любой момент.

Фигура в дымке покачала головой, но спорить не стала. Что-то пушистое и лёгкое коснулось лба мужчины, и мозг его взорвался болью. С громким воплем Сергей пробудился.

В комнате, как и всегда ранним утром, стояла тишина, а рядом на кровати похрапывала Оксана. Муж поморщился, удивляясь, почему раньше его не раздражал этот неприятный свистящий звук. Приподнявшись на локте, он разглядывал женщину, и вдруг его губы сложились в нехорошую усмешку. Осторожно поднявшись, он подошёл к зеркалу и, стянув с себя майку и широченные семейные трусы, принялся ощупывать своё тело, проводя ладонью по напрягшимся мускулам. Закончив обозревать, мужчина кинул взгляд на часы и, торопливо одевшись, покинул дом.

Оксана открыла глаза в десять утра, вспомнила, что сегодня выходной, и повернулась на другой бок, собираясь ещё немного поспать. Мужа в постели не оказалось.

«Опять отправился на свою рыбалку», — зло подумала женщина, и сон слетел с неё.

Позёвывая, она сунула ноги в растоптанные шлёпанцы и побрела в сторону кухни, но в этот момент что-то зацепило её пробуждающееся сознание, и она кинулась к письменному столу. Заначки не было. Пропали и деньги, запрятанные ею в энциклопедический словарь.

Можно лишь представить ярость ограбленной Оксаны. С криком: «Ах ты, гад!» она выскочила в прихожую, намереваясь бежать за мужем и… застыла, недоумевающе хлопая ресницами. У большого трюмо стоял рослый незнакомец в элегантном костюме, поправляющий узел галстука под воротничком белоснежной сорочки. Он повернулся, и женщина сжалась под презрительным взглядом сощуренных серых глаз.

— Сергей, — просипела она, — что это? Зачем?

Тот, не отвечая, смотрел на жену, а она внезапно почувствовала, что у неё подкашиваются ноги. Без сил опускаясь на самодельный пуфик, Оксана услышала:

— Ты выглядишь ужасно. Как я мог столько времени терпеть рядом такое убожество? Но мне повезло, и я, наконец, прозрел. Оставшиеся деньги на кухонном столе, а я уезжаю…

И, накидывая на плечо ремень дорогой сумки, добавил:

— На развод я подам сам, алименты получишь позже.

Дверь закрылась, и ошеломлённая, напуганная женщина потеряла сознание.

Троэль заворочался в своём уютном яйце, прощаясь с очередным цветным абстрактным сном. Что это за звуки доносятся извне? Кто, хотелось бы знать, посмел потревожить его — царя природы, так, кажется, однажды сказала мама?

Маму Троэль не знал, толстая скорлупа помешала им познакомиться, но хорошо помнил её голос и наставления, которые та давала ему перед уходом… Уходом куда? Сколько времени прошло с момента, как она исчезла? И как давно он спит, дожидаясь часа, когда сумеет выйти наружу?

Зевнув, Троэль подумал, что именно этого он совсем не хочет. Ведь так приятно лежать в тёплой, обволакивающей тело субстанции, дающей ему кров и пищу. Но раз уж он появился на свет, то не может подвести мать, ожидавшую от него сказочных подвигов.

Ладно, ещё немного, и Троэль начнёт ломать известковую перегородку, а пока… спать, спать…

Веки его сомкнулись, и перед глазами вновь замелькали яркие радужные пятна.

По длинной лестнице мрачного подземелья спускались двое. Именно их голоса разбудили необычного обитателя яйца. Люди находились в недоумении и, перебирая ногами ступени, негромко переговаривались.

— Я не понимаю, — говорила женщина, державшая фонарь, — до нынешнего дня это был обычный подвал безо всяких тайн, и вдруг такое…

— Скорее всего, мы просто не замечали прохода, — не отводя взгляда от круга света, возражал мужчина, — его же маскировали занавеской.

— Нет, — покачала головой собеседница, — я и раньше заглядывала туда, но ничего похожего не видела. Да и вообще, сегодня здесь творится странное. Кто, к примеру, там — наверху так вопил?

— Н-не знаю, — неуверенно сказал спутник. — Возможно, это с улицы…

— Ты сам себе веришь? — остановившись, удивлённо вопросила женщина.

Оба замолчали, но через некоторое время в тишине послышался мужской голос:

— Мы уже, наверное, этажей на пятьдесят ниже уровня земли, а ступеням конца-края не видно. Так мы до ядра доберёмся. Стоит ли идти дальше?

— Олег, — голос женщины стал злым, — ты думаешь, что говоришь? Подъём будет тяжелее, чем спуск, и, кроме того, нас поджидает нечто, кричащее, как марал в период гона. Может, все-таки пойдем до конца?

— Хорошо, хорошо, Вера — стушевался мужчина, — ты права.

И пара двинулась вперёд.

Они спустились более чем на сто этажей, когда лестница кончилась. Люди очутились в большой прохладной пещере, где капало со стен, и, тревожно оглядываясь, пересекли широкое пространство.

Снова послышались крики, звучавшие теперь намного громче и пронзительнее, чем прежде. Погасив фонари, ставшие ненужными, поскольку слабый свет, напоминающий отблески костра, здесь пробивался отовсюду, муж с женой, неслышно ступая, приблизились к расщелине, похожей на дверь.

Миновав её, они застыли, изумлённые. В пышущем жаром убежище везде, куда достигал взгляд, стояли огромные котлы, наполненные жидкостью, а под ними горел огонь, заставляющий воду кипеть. Но, кроме привычной земной влаги, во вместилищах ничего не было.

— А-а, грешнички! — раздался скрипучий голос. — Милости прошу, для вас всё готово.

Олег с Верой дружно обернулись и, увидев, кто стоит за их спинами, громко завопили.

Троэля подбросило. Опять! Опять кто-то мешает его отдыху. Что за назойливые существа бродят снаружи? Троэль не слышал странных криков, встревоживших незваных гостей подвала, для него они не существовали, но эти голоса…

Нет, всё-таки ему надо решиться и узнать, что же творится за пределами скорлупы. И, приподняв голову, Троэль осторожно стукнул костяным наростом, венчающим его нос, по стенке своей обители.

Издав вопль, пара застыла, глядя на представшее их глазам. А увидели они морду жуткой твари, напоминающей жабу, тёмно-зелёного цвета, всю покрытую бородавками.

— Испугались? — хихикнул монстр. — Пошли, котлы давно кипят.

И подтолкнуло Веру к ним. Но внезапно разочарование отразилось на пупырчатой физиономии.

— Люди! Живые! — причитал монстр. — Когда же, наконец, мне поменяют адрес?!

— А мы, собственно, где? — просипел Олег.

— Где, где… — грубо передразнила жаба. — В аду, неужели не ясно? Только какой-то умник, когда составлял адресную книгу, всё перепутал и вписал пекло не в ту строку. И вот уже четыре столетия я беседую сам с собой.

— А вы кто? — полюбопытствовала Вера. — Тролль? Гоблин?

— Чего?

Существо уставилось на неё вылупленными глазами.

— Женщина, ты что говоришь-то? Я фея. Ты с луны свалилась?

— Ну, не с луны, а свалилась точно, — начал закипать Олег, — вернее, мы спустились. По лестнице. Что тут происходит, можешь сказать?

— А почему я должен тебе что-то объяснять? — окрысилось чудовище.

Но, с минуту поразмыслив, тварь смягчилась.

— Ну, так уж и быть, всё-таки вы собеседники, а они здесь — большая редкость. Это нижний мир, проще говоря, ад…

— Если так выглядят феи, каков же внешний вид троллей и гоблинов? — перебила Вера.

— Хех, гоблины маленькие, изящные, красивые, с прозрачными крылышками за спиной, а тролли ростом с человека и вечно щеголяют в прозрачных, светящихся одеждах, размахивая волшебными палочками. Только вот последние-то все вымерли.

Супруги переглянулись.

— Кажется, наши великие сказочники посетили этот мир и перепутали названия обитателей, — вслух подумал Олег.

Существо закивало.

— Бывали, бывали тут некоторые, говорили, что собираются писать небылицы. Одного звали, если память мне не изменяет, Хансом, а второго Шарлем…

— Ханс Христиан Андерсен и Шарль Перро?! — прервав фея, воскликнула женщина.

— Ага, так они и представились. А вы кто? И откуда?

— Олег и Вера Лакутины, — сообщил мужчина. — Мы сверху, с Земли…

Новый знакомец выразительно хлопнул глазами.

— Вы что-то путаете, уважаемые, — сказал он, — Земля не наверху, а здесь — внизу находится.

Недоумённые взгляды стали ему ответом.

Тогда жабовидный фей поманил людей за собой. Они прошли насквозь пещеру с бурлящими котлами и выбрались через узкий проход в… свой, такой знакомый, подвал.

— Не может быть, — выдавил Олег, — абсурд какой-то. Откуда это взялось?

Спутник задумался.

— Да шут его знает, — неуверенно произнёс он, — неожиданно как-то появилось. Кажется, неделю назад ничего тут и не было.

И подтолкнул визитёров к выходу.

— Идите-ка вы домой, а то вас, небось, детишки заждались.

— Нет уж, — испуганно ответила Вера, — мы, пожалуй, лучше обратно...

И бегом бросилась к лестнице.

Проводив посетителей, Диш, так звали фею, покряхтывая, принялся носить дрова и подкладывать их под котлы. Из головы смотрителя ада не шла сегодняшняя странная история. С серьёзными лицами люди уверяли его, что спустились под Землю на сотню этажей и, тем не менее, снова очутились на Земле. Что-то в этом раскладе беспокоило Диша, но мозги, словно заржавевшие за сотни лет, не хотели мыслить логически.

Вздохнув, фей бросил на пол охапку дерева, которую держал в руках, и, сев на неё, ушёл в размышления. Миновал час, а Диш всё думал. В конце концов, чем ещё заниматься в аду, где нет работы?

Наконец его озарило.

— А что если мне побывать там, откуда пришли незваные гости? — подумал он. — На месте всё и выясню.

Приняв решение, Диш встал, разжёг почти потухший огонь и, подкинув топлива, направился к выходу из пещеры.

Скорлупа не поддавалась. Шлямбур на носу истёрся до половины, но Троэль сумел продолбить им лишь крошечную дыру. Уставший он несколько раз погружался в сон, а проснувшись, продолжал работу, удивляясь собственной настойчивости. Разве ему хотелось покинуть яйцо? Разве он рвался в неизведанный мир за стенками убежища? Так почему же тогда вновь и вновь наносит удары, пытаясь выбраться?

Шлямбур — ручной инструмент, которым пробивают отверстия в бетоне или камне.

Троэль не ведал, что им движет инстинкт, он не умел рассуждать о таких сложных материях. И поэтому, более не размышляя, продолжил свою разрушительную деятельность.