" Уродец"

Герман Горный.

25 октября 1998 г.

УРОДЕЦ.

Мир непредсказуем, непредсказуемы и все поступки человека, Будь он красавцем или уродом, будь онсильным или слабым, в независимости от пола. Все удобства созданы человеком для его существования, созданы лишь только потому, что людской мозг накапливает опыт с тех пор, как появил­ся на земле человек. Многие удобства, созданные человеком, даже не нуж­ны всем людям, и ими пользуется, как правило, меньшинство. Нужно ли то, к чему стремится человек?

Шурец сидел на своей небольшой террасе, в собственно­ручно сплетённом из лозы кресле. Домик, который был его пристанищем на время выход­ных дней, приобрёл он у одного лесника. Перед взором Шурцараскинулось бескрайнее озеро. Красное солнце, проскальзывая между полосатых облаков, стремительно приближалось к воде. Шурец видел такие облака впервые. Они тянулись с севера на юг узкими полосками, и небо было, словно тельняшка. Шурцу почему-то казалось, что эти непрерывные полосы облаков отделяют пре­дыдущий день от сегодняшнего. Он сосчитал полоски. Их было пять. Он пре­красно знал, что вчерашний день никак не мог оставить след на небе, но ощущение было именно таким. Казалось, что вся неделя сжалась в гармошку над почти неподвижной водой озера.

Домик Шурца был небольшой; он состоял из двух комнат на первом этаже, и двух поменьше, на втором. Он был построен как охотничий, но лесник переделал его под дачу, а потом продал Шурцу. Кругом, в радиусе пяти километров, не было ни одной живой души. Почти до самого озера тянулся лес, и дорога к домику шла через него.Когда выпадало свободное время, Шурец приходил в свой домик и наслаждался одиночеством. Здесь он не держал зеркала, и мог чувствовать себя таким, каким ощущал, а не таким, каким он видел себя в

отражении, и каким его видели другие. В свои сорок лет он не брился, только

под носом у него чернел чёрный пушок. Ростом он был метр пятьдесят; у него было лицо юноши лет четырнадцати и тёмно-карие глаза. Нос небольшой, с горбинкой. Чёрные, как смоль, волосы, и такие же брови. Носил короткую стрижку.

Тонкие губы и немного заострённый подбородок. Если бы ему не было сорока лет, то можно было бы сказать, что лицо приятное, и в будущем будет даже привлекательным, но это можно было сказать, не зная его. Уродство его заключалось в другом: ноги от колен и руки от локтей вниз были, как у настоящего мужчины, и вполне соответствовали возрасту. Большие ладони, волосатые и натруженные руки, никак не гармонировали с лицом подростка и ноги сорок третьего размера никак не подходили к его туловищу. Вот потому-то Шурец и работал много, чтобы купить домик подальше от людей. Когда он узнал, что продаётся этот, его счастью не было предела. Не устраивало его только одно — не было электричества.

Солнце уже почти коснулось воды, когда взгляд Шурца остановился на горизонте. Он всмотрелся в гладь воды, но там ничего не было, да и не могло быть, по его разумению. Но почему-то его взгляд остановился, и это не испугало, а как бы даже заинтриговало его. Нет, он не боялся ни духов, ни привидений, и никаких других призраков, но тревога зародилась и уже не отступала. Облака, тянувшиеся по небу, стояли неподвижно, красное солнце своими слабыми лучами играло на тёмной глади воды, а мелкие волны выбе­гали на песчаный берег и снова возвращались обратно. Тёплый июльский воз­дух слегка двигался, принося с озера прохладу. Шурец посмотрел влево, где волны озера омывали далёкие скалы. Солнце ещё освещало их вершины. Теперь он посмотрел вправо. Там, вдоль воды, тянулся разношёрстныйлес до самого горизонта. Всё кругом было таким, как он и привык видеть и в то же время что-то было лишнее. "Да, что-то лишнее", — осознал Шурец, но что именно, сказать было трудно. Он снова скользнул глазами по горизонту озе­ра и остановил свой взгляд на середине. Разум ему подсказал, что скоро он увидит то, чего боится. Солнце уже спряталось за воду и освещало её с дру­гой стороны. Вода казалась красно-синей, словно в нее вылили много крови.

Шурец глубоко вздохнул, чтобы снять то напряжение, которое появилось не по его воле, и прогнать зародившуюся тревогу. "Вот уже больше года я здесь бываю один подолгу, а впервые ощутил что-то непонятное. Нужно выпить кофе

и взбодриться", — он встал и пошёл в дом, ступая большими босыми ногами по деревянному полу. Выйдя из дома и присев в своё любимое кресло, он снова устремил свой взгляд теперь уже на ночное озеро. Кофе дало себя знать, но

тревога так и не ушла. На западе небо ещё не полностью почернело. Где-то справа в лесу зашумел глухарь. Шурец оторвал глаза от чёрной воды и по­смотрел в ту сторону, откуда донёсся шум. Этот шум был ему знаком; он сразу определил, кто тревожит ночной лес, но не посмотреть туда он не мог, хотя за­ранее знал, что ничего там не увидит. Отвлечение на некоторое время как бы отогнало непонятную тревогу. Но, когда он снова посмотрел на воду, то вздрогнул. Между темным небом и водой он увидел на горизонте какую-то неопределенную форму чёрного пятна. Если небо и вода казались просто чёрными, то это была просто чернота, будто в том месте образовалась дыра, а за ней

виднеется мрак бездны. Чернота не приближалась, а росла на месте в разные стороны, постепенно принимая форму, похожую на гигантского зверя. Шурец, ухва­тившись руками в подлокотники, вжался в своё кресло, неотрывно глядя на озеро. Зверь из тьмы увеличивался в размерах и сначала медленно, словно принюхиваясь, пере­ставляя свои лапы, двинулся в сторону сидевшего на маленькой террасе урод­ца. Он шёл по поверхности воды, осторожно ступая большими лапами. Шурец смотрел во все глаза на приближавшееся чудовище и не мог поверить в то, что видит. Он всё сильнее вжимался в своё кресло, желая слиться с ним или попросту стать прутиками лозы, чтобы не видеть ничего и не понимать, что будет происходить, когда это чудовище достигнет его дома. Чёрное мохнатое пятно, принявшее вид собаки, ускорило свой шаг и делало большие прыжки по воде, сокращая расстояние между собой и домом. Сделав несколько прыжков, чёрные лохматые лапы опустились на землю у кромки воды. "Следующий прыжок будет последним", — с ужасом подумал Шурец. Зверь был размером с его дом. Круглые маленькие, красные глазки смотрели прямо на Шурца. Следующий пры­жок был, действительно, последним. Неопределенной формы гигантский зверь прыгнул, и всё исчезло.

Посмотрите, что это? — девушка остановилась и показывала в сторону домика, стоявшего очень далеко, у самой воды.

— Что там? — парень остановился рядом с ней и посмотрел туда, куда она пока­зывала. — Ничего не вижу. Кажется, дом там стоит, а в окошке горит свет. Вера, не пытайся меня напугать, всё равно не получится, — он скинул рюкзак. — Люба, я, честно, видела что-то ужасное, — говорила взволнованно Вера второй подошедшей девушке с парнем. — Мне показалось, что огромная черная собака прыгнула на домик, а потом исчезла.

Вера, не выдумывай, я устала, и мне не до твоих ужасов. Потом расскажешь, — Люба скинула рюкзак и плюхнулась на землю рядом с ним.

— Вот тут и расположимся, — сказал парень, подошедший с Любой, и тоже освободил­ся от ноши. — Это и есть то место, о котором я говорил. Смотрите, как хорошо: рядок скала, возле них песок и вода. Хочешь, рыбачь, а хочешь… — он хмы­кнул.

— Сами знаем, что ещё можно сделать, — распаковывая рюкзак, сказал парень, шедший впереди с Верой, его звали Николай. — Слушай, Дима, давай палатки поставим побыстрее. Девочки спать хотят.

— И всё? — спросил Дима.

— И всё, — оборвала его Люба. — Я устала, и действительно хочу спать. Если бы я знала, что это так далеко, я бы ни за какие деньги не пошла. Ну и дура же я! — Ребята, я вам правду говорю, что видела огромного пса, — Вера смотрела на до­мик в надежде, что снова увидит нечто огромное, похожее на собаку и докажет, что это не плод её воображения.

— Как ты могла видеть пса, если дом с трудом можно различить в темноте? И то потому, что в окошке горит керосинка, — Николай достал палатку и начал её расправлять.

— Вера, у тебя ещё и близорукость, ты извини, но без очков ты слепая, как курица, — с какой-то брезгливостью произнесла Люба.

— Ну и что? Я же не вру. Действительно видела, — Вера повернулась к своим дру­зьям и опустила глаза. Ей никто не верил, и доказать она ничего не могла. Она знала, что страх, который её охватил, не уйдёт и не оставит её в покое до утра. Она подошла к Николаю и стала помогать.

— Дима, иди за дровами, — сказал Николай.

— А вдруг меня съест чёрная большая собака? — Дима рассмеялся.

Через два часа они сидели у костра. Две палатки стояли в десяти метрах друг от друга. Дмитрий откупорил бутылку водки и разлил в четыре кружки по­ровну. Дрова в костре потрескивали и раскидывали вокруг маленькие искорки. Приятно пахло дымом. У всех было приподнятое настроение, только одна Вера замкнулась в себе и изредка поглядывала на домик, в окне которого горел слабый свет. Она скорее угадывала очертания дома, а не видела, хотя надела очки. Ночь была тёмная, да ещё пламя костра не давало как следует вглядеть­ся в ночь.

— Ну что, выпьем за начало нашего прекрасного отдыха? — Дмитрий поднял свою кружку. Все последовали его примеру.

— Будем, — приложив кружку к губам, произнёс Николай и украдкой посмотрел на Веру. Та сделала маленький глоток и, словно почувствовав, что за ней наблю­дают, отложила кружку, потом потянулась за бутербродом с колбасой. — Вера, ты почему такая хмурая? — спросила Люба, осушив свой сосуд, — Я вот тебя знаю уже двадцать два года, с самого роддома, можно ска­зать, тебя помню, ты всегда была пугливая.

С роддома? — насмешливо спросил Дмитрий.

Да, с роддома, я старше её на один день, — Люба как-то нехорошо зыркнула на Дмитрия. Она раздражалась по поводу каждой его шутки. Поехать на природу

предложила Вера, но, кроме Дмитрия, никого не смогла найти, и пришлось дол­го уговаривать Любу, чтобы та поехала. Вера с Николаем встречались уже тригода, и вскоре собирались пожениться, но об этом ещё никому не говорили. Люба в тайных своих мыслях надеялась, что Николай будет её, и, может, потому согласилась выбраться из города. Николай с Дмитрием были школьными друзь­ями, они были на два года старше Веры и Любы.

— Ребята, успокойтесь, а то ещё поругаетесь, ведь вам вместе ночевать, — пошутил Николай. К Вере Николай относился серьёзно, и допускал, чтобы она дружила со взбалмошной Любой. Он никогда не видел в Любе женщины. Она была просто подружкой Веры. Люба это понимала и злилась сама на себя за то, что никак не может найти путь к Николаю.

— А я его выгоню из палатки, — сказала Люба.

— Кто кого ещё выгонит, — Дмитрий наливал по второму разу.

— Конечно, я тебя, — Люба взяла свою кружку и выпила залпом.

— Мне не нужно больше, — Вера забрала свою кружку, чтобы Дмитрий не налил водки.

— Почему у тебя подруга не такая, как ты? — спросил Дмитрий Веру, глядя ей прямо в глаза. — Повезло Николаю, что встретил такую девушку. — А она привидений боится, — Люба рассмеялась, хотя явной причины для смеха не было.

— Ну и что? — вмешался Николай, — на то она и женщина, чтобы бояться. Даже мужчины боятся, только об этом не говорят из самолюбия. — А ты боишься? — Люба посоловевшими глазами взглянула на Николая. — Да, и я боюсь. Ну и что? — он пожал плечами, помешивая костёр. — А я вот ничего не боюсь: ни чёрта, ни дьявола. Слышите вы, призраки? — Лю­ба закричала во весь голос. Её голос отозвался в вершинах скал и ещё долго там блуждал, пока не удалился и не растворился в ночи. — Ори громче, сейчас вылезет из-за скал страшный чёрный призрак и прогло­тит тебя, — Дмитрий хмыкнул. Он говорил с иронией, но по его ноткам было по­нятно, что вопль Любы вызвал у него внутреннюю дрожь. — Нет, призраков, конечно, нет, таких, как вы себе воображаете, и я их не боюсь, — Николай заговорил спокойно. — Я боюсь чего-то неизвестного, реального, что может причинить физическую боль.

— И что это такое? — поинтересовалась Люба. Она явно хотела казаться умной и храброй.

— Я не знаю, потому-то этого и боюсь, — Николай посмотрел на Веру. Она, сло­жив руки на коленях, смотрела на костер. В стеклах её очков отражалось пла­мя, языки которого рвались куда-то вверх и исчезали под оправой очков. — Коля, не поняла, — не отрывая от костра глаз, произнесла Вера.

— Да я и сам толком ничего не понимаю, — он её обнял и прижал к себе. — Не говори ей ничего, а то в кустики тебе с ней придётся бежать, — Люба рассмеялась.

— Если придётся, побегу, — без смущения сказал Николай и еще сильнее за пле­чо прижал к себе Веру.

Ладно, давайте допьём и сменим тему разговора, — Дмитрий разлил остат­ки в три кружки. Он швырнул бутылку через себя. Она ударилась о камень и разлетелась на куски, брякая ими по ка­мушкам.

— Коля, пошли спать, я устала, — Вера поднялась. — Пошли, — он тоже поднялся. — Затушите костёр, когда пойдёте спать. — Какое, спать, — с трудом ворочая языком, пробормотала Люба. — Мы пришли сюда отдыхать, и я сейчас пойду купаться, — она стала расстёгивать на себе рубашку.

Дима, присмотри за ней и не отпускай в воду, — Вера с жалостью по­смотрела на Любу, повернулась и пошла к палатке. Николай двинулся за ней.

— Всё будет пучком, — Дмитрий встал, подхватил Любу под мышки, потащил ко второй палатке. Люба сопротивлялась, выкрикивала ругательства, но Дмитрий, словно не слыша, волок её к месту ночлега. Николай вернулся, потушил костёр, постоял немного, а когда вопли Любы умолкли, пошёл к своей палатке.

Вроде успокоилась, — сказал Николай, раздеваясь.

— Она всегда такая, когда выпьет, всё ей не нравится, — Вера, уже раз­детая, лежала в двуспальном мешке.

— Ничего, до утра протрезвеет, — Николай залез к Вере в спальный мешок.

Вера долго не могла заснуть. Она ворочалась с боку на бок, прижима­ясь к Николаю. Она прислушивалась к тому, что происходит на улице, но ничего особенного но заметила. Озеро шумело, бившись волнами о скалы.

В лесу изредка слышалось хлопанье птиц, но что-то всё равно, как показа­лось Вере, было лишнее. Поворочавшись около часа, Вера уснула.

Вера проснулась от какого-то неприятного шума. Она открыла глаза и облегчённо вздохнула. На улице светало. Кругом стояла тишина, только слышался шум маленьких волн, выбегавших на песок. Она спала недолго, но спать больше не хотелось. Вдруг раздался такой же шум, от которого она проснулась. Она вся напряглась и прислушалась. Что-то тяжёлое про­тащилось где-то рядом, с палаткой, и затаилось. Спустя несколько секунд шум возобновился и уже не стихал, а отдалялся в сторону воды. Ейказа­лось, что кто-то тащит за собой тяжёлый мешок. Нервы у неё не выдержали, и она толкнула Николая. — Коля, посмотри, что там?

— Где? — поворачиваясь на другой бок, сонным голосом спросил он.

Коля, проснись! — она потрясла его за плечо.

Вера, давай ещё поспим.

Послушай, — она продолжала его трясти, а шуршание отдалялось. Что-то плюхнулось в воду и, словно вёслами, захлопало по воде. Николай услышав­ это, освободился от спального мешка и выскочил в одних плавках из

палатки. Вера, нашарив очки, вылезла за ним. Николай внимательно осмат­ривал песок возле палатки.

Странно, такой след, будто кого-то тут таскали по земле, — сказал Ни­колай и пошёл по следу к воде. Вера вернулась в палатку, надела джинсы и свитер и снова вышла на улицу.

Коля, что это за следы? — спросила Вера, всматриваясь в песок, кото­рый был исчерчен зигзагами.

Без понятия, — пожимая плечами, ответил Николай. — Сейчас оденусь, утро прохладное.

Может это какой-нибудь зверь?

Подожди, Вера, я оденусь, — он юркнул в палатку и через пару минут вы­скочил в брюках и рубашке, на ноги одел кроссовки.

— Коля, эти следы ведут к той палатке, — она с недоумением посмотрела на него.

— Что? — Николай понял, о чём она подумала. — Не говори глупостей.

— Но, вдруг он её убил, а потом оттащил в воду?

— Да брось ты. Зачем Диме убивать её, а потом ещё тащить кругами, — Нико­лай направился ко второй палатке.

— Коля, будь осторожен! — крикнула вслед Николаю Вера. Внезапная догадка, осенившая её, привязалась, и она никак не могла прогнать её. Люба могла обидеть его, а он не стерпел и задушил её.

Николай медленно приоткрыл палатку. Дмитрий и Люба лежали голые, об­нявшись, и мирно спали. Он опустил шторку палатки и вернулся к Вере.

Они спят, здоровые и счастливые.

— Это точно они? — у неё отлегло от сердца. — Вера, что с тобой? — он обнял её.

— Не знаю, Коля, но я бы хотела уйти отсюда, мне страшно, — она уткнулась лицом ему в грудь.

— Вера, мы так редко выбираемся из города, а ты хочешь уже уйти, не побыв здесь и суток.

— Коля, ты веришь, что я видела нечто страшное вчера вечером?

— Если честно, то нет. Всё это плод твоего воображения. Ты просто устала и,

когда мы, наконец, пришли, это сказалось на твоих глазах.

— Но откуда эти следы? — она отстранилась от него и показала на изрытый

песок.

— Думаю, что тут баловались водяные крысы. — Что? Какие крысы? Ты мне правду скажи, что это?

— Вера, я пока не знаю, но, думаю, скоро узнаю. Ничего тут нет страшного. Пойду лучше чаю вскипячу, — он пошёл разводить костёр.

Вера смотрела ему вслед и злилась за то, что он ей не верил и не знал, кто пробороздил песок вокруг палаток. Но он ей очень нравился, и она не могла долго сердиться. У него был мягкий характер, да и внешне он выглядел луч­ше многих. Высокий брюнет с короткими, зачёсанными назад волосами, худо­щавый. Больше всего ей нравились его глаза, светло-карие, и, когда она смотрела в них, то ей казалось, что она видит его душу. Глаза, хоть и были карими, казались чистыми и наивными. Он сильно отличался от своего друга Димы. Вера иногда тоже удивлялась, как они могут дружить, но ни­когда не говорила, чтобы Николай порвал отношения с Димой. Тот был не­высокого роста, белобрысый, коренастый, с серыми невзрачными глазами. Ли­цо его слегка покрылось морщинами, хотя ему и было всего двадцать четыре года. Часто выпивал, и отсюда последствия. Люба ему подходила. Пухленькая, с симпатичной мордашкой и рыжими, как огонь, волосами. Вера, хоть и была высокая и стройная, но не считала себя лучше Любы потому, что ходила в оч­ках, а это казалось ей большим изъяном. Но поделать ничего не могла, так как без очков ничего не видела.

Вера с Николаем сидели возле костра и пили горячий чай. Солнце уже поднялось над лесом и скалами, освещая тёплыми лучами голубую гладь озе­ра. На небе почти не было облаков, только далеко на западе белели малень­кие дымки. Из палатки выскочила Люба в купальнике, а за ней, в плавках, Дмитрий. Они, хохоча, пробежали мимо Веры и Николая, словно не замечая никого, побежали в воду. Люба с визгом пробежала по мели и нырнула. Дми­трий нырнул за ней. Первая голова над водой показалась Димы. Люба выныр­нула намного позже. Они отплыли далеко от берега, дурачась. Вера наблю­дала за ними и помимо воли радовалась их беззаботному поведению. Ей тоже захотелось искупаться. Забыв про следы, увиденные на песке, она по­днялась.

Коля, можно мне тоже искупаться? — спросила она. — Почему ты меня спрашиваешь? Конечно, окунись.

А ты не пойдёшь со мной?

Пойду, плавки на мне, а ты сходи, надень купальник.

Я мигом, — она повернулась, и её взгляд скользнул по высоким скалам. На ближайшей скале, на самой вершине, сидело что-то чёрное. Вере показалось, что это тюлень. Его чернющая шерсть лоснилась на солнце. Он поднялся на плавниках и внимательно смотрел на купавшихся. Он был огромен, а его ути­ный нос слегка приоткрыт. Его размеры и несоответствующая тюленю голова поразили Веру. Его можно было сравнить с туловищем лошади. Вера замерла

на месте и, не в силах произнести ни слова, не могла оторвать глаз от увиден­ного. Она протянула руку в сторону вершины скалы.

— Что случилось? — спросил Николай. Он увидел, что она встала, как статуя, и тянет руку к скале.

Но… Пос… Посмотри… Посмотри туда, — еле выдавила она.

— Что там? — он посмотрел, куда указывала Вера. В первое мгновение страх сковал всё его тело. Тюлень с какой-то непонятной головой посмотрел на него, и Николай увидел, хоть и было далеко, его красные глазки, которые словно вытянулись и ощупывают Николая.

Ребята! — закричал изо всех сил Николай, — плывите быстрее сюда!

Что, скучно стало без нас? — донёсся голос Любы.

Дима, посмотри на скалу! — снова закричал Николай.

Я, что, скал не видел? — барахтаясь рядом с Любой, со смехом произнес Дмитрий.

Я не шучу. Быстрее к берегу, он сейчас прыгнет! — только прокричал это

Николай, как огромная туша, покрытая чёрной лоснящейся шерстью, зыркнула на воду и, растянувшись в воздухе, летела вниз.

— Люба, к берегу! — вопил Дмитрий. Он ещё в воздухе заметил, что в воду со скалы прыгнуло что-то непонятное.

Услышав удар об воду, Люба завизжала и, махая быстро руками, по­плыла за Дмитрием. Чёрное чудовище плюхнулось недалеко от них и могло быть совсем рядом. Дмитрий встал на ноги, но в этот момент Люба быстро отдалилась от него, хотя и гребла вперёд. Она визжала, и казалось, что крик её было слышно на сто миль вокруг. Дмитрий бросился к ней, но она всё скользила по воде обратно. Дмитрий уже почти коснулся её руки, как она исчезла. Николай, не раздеваясь, нырнул, и почти уже был возле Дмитрия, когда Люба ушла под воду.

— Ныряй! — крикнул Николай и, не дожидаясь, что будет делать Дмитрий, ныр­нул. Глубоко дыша, они одновременно появились над гладью озера и испуганными глазами посмотрели друг на друга. Всё было ясно без слов. Ни один из них не нашёл Любу. В этот момент с берега донесся голос Веры. — Вон она! — Вера побежала по берегу. Ребята переглянулись в недоумении и посмотрели туда, куда бежала Вера. И, действительно, они увидели Любу у кромки воды, очень далеко от них. Она лежала наполовину в воде, голо­вой на песке. Это было невероятно. За такой короткий срок она перемести­лась под водой так далеко и оказалась почти на берегу.

— Туда, быстрей! — крикнул Николай. Дмитрий, от удивления хлопая глазами, ринулся за Николаем.

Когда они подбежали, Вера уже делала искусственное дыхание Любе. Но, как вскоре выяснилось, она в этом не нуждалась. — Ты что делаешь? — спросила ровным голосом Люба, открывая глаза.

? — Вера не нашлась, что ответить.

Искусственное дыхание, — запыхавшись, сказал Николай.

— Зачем? — Люба села, а потом встала, как ни в чем не бывало. — Я в по­рядке, а почему я тут?

— Вот мы бы это тоже хотели знать, — Дмитрий сел на песок.

Ребята, что произошло? — Люба недоуменно посмотрела на всех по очереди,­ и остановила свой взгляд на Николае, словно тот на самом деле знает, в чём дело.

Так, стоп. Давай, мы будем тебе задавать вопросы. Что ты помнишь из сегодняшнего утра?

— Я помню, — она наморщила лоб. — Мы купались с Димой, отплыли далеко от берега, и всё. Теперь я здесь.

— Никаких криков, никаких видений ты не помнишь? — Николай смотрел ей пря­мо в глаза.

— Конечно же, нет, — она пожала плечами.

— Тюленя чёрного не видела, который прыгнул со скалы? — не унимался Николай.ш: кс—

— Конечно же, нет. Какой ещё тюлень? Ты о чём? — Ребята, давайте уйдём отсюда! — встряла Вера.

— Нет, я пока его не поймаю, отсюда не уйду, — заявил Дмитрий, сидя на песке и глядя на всех снизу вверх.

— Ты кого собрался ловить? — Люба взглянула на Дмитрия с почти неуловимым презрением, словно он хотел ей чем-то навредить.

— Того тюленя, который утащил тебя за ноги и через короткое время выбро­сил тебя сюда.

— Ты что за чушь несёшь? Откуда тут тюлени, придурок? — в голосе Любы на этот раз было ещё больше злости.

— Да, тут, действительно, не может быть тюленей, но мы видели, втроём, очень явственно, — сказал Николай.

— Ребята, вы о чём? Вы что, хотите принять меня за дурочку? — Люба нехорошо

взглянула и на Николая.

— Я его застрелю! — упрямился Дмитрий.

— Чем ты застрелишь? — ехидно спросила Люба.

— Я с собой взял охотничье ружьё. Не зря же я поехал в лес, — Дмитрий под­нялся.

— Но где оно? Мы же не видели его, — Николай был заинтригован.

— А то я дурак, показывать его вам. Вы бы всеми силами уговаривали меня не брать его.

— Ты не врёшь? — серьёзно спросил Николай. — Нет, конечно, сейчас покажу, — Дмитрий пошёл к палатке. — Дима, я тебя предупреждаю, если ты выстрелишь здесь хоть в птичку, я выцарапаю тебе глаза, — вдогонку сказала Люба. — Плевать я хотел на твои уг­розы, — не останавливаясь, бросил он через плечо. — Люба, почему ты так на него взъелась? — взволнованно спросила Вера. — Не твое дело, драная кошка! — рявкнула Люба и пошла за Дмитрием. — Что? — Вера посмотрела на Николая, — что это с ней? Вообще, что тут про­исходит?

— Вера, успокойся, — он обнял её и прижал к своей мокрой одежде. — Я и сам ничего не понимаю.

— Коля, давай уйдём, — она подняла на него умоляющий взгляд.

Вера, я не могу их тут оставить, они поубивают друг друга. — Ну и пусть, они же взрослые люди, и сами разберутся.

Но я тоже хочу узнать, что произошло.

Если ты не пойдёшь со мной, я уйду одна, — она оттолкнула его и бы­стро пошла следом за Любой и Дмитрием.

Вера, одной опасно идти, ты же заблудишься.

Ну и пусть, я здесь больше не останусь, — она побежала.

Николай сидел у еле шающего костра и допивал остывший чай. Дмитрий на повышенных тонах ругался в палатке с Любой. Николай не прислушивался, о чём спор, но догадаться было нетрудно. Люба запрещала Дмитрию доста­вать оружие и всячески угрожала, но, по всей видимости, он её не слушал. Вера со своим рюкзаком за плечами, вышла из палатки. — Я ухожу, — поправляя лямки, тихо сказала Вера. — Не глупи, одной тебе нельзя уходить.

Мне нельзя здесь оставаться.

— Вера, давай уйдём после обеда, может, что-нибудь выяснится, прошу тебя.

— Нет, если они тебе дороже, то оставайся, а я не хочу быть съеденной каким-то чудовищем. Мне нужно жить. Или ты забыл, что я беременная?

Вера, я ничего не забыл, но уходить тебе нельзя одной, а их оставить я тоже не могу. Если что-то случится, я себе этого никогда не прощу. — Мне дороже мой ребёнок, чем эти два придурка, — она повернулась и быстрым шагом направилась к лесной тропинке. Николаем овладевали два желания: уйти следом за Верой и остаться для того, чтобы предотвратить беду. В том, что беда будет, он не сомневался. Вера отдалилась, и желание идти следом за ней ослабевало. «Да ничего с ней не случится. Найдёт она дорогу», — думал Николай.

В плавках, с ружьём в руках и расцарапанным лицом, Дмитрий выскочил из палатки.

— Я и тебя, стерва, пристрелю, — цедил сквозь зубы Дмитрий. — Если ты ещё хоть раз прикоснёшься ко мне.

— Не пугай, свинья, — огрызалась Люба. — Ты знаешь, где я таких видела, как ты?

Дима отдай ружьё мне, — Николай поднялся и пошёл к Дмитрию. — Да пошёл ты! — Дмитрий обогнул Николая и направился к воде.

Почему ты так взъелась на него? — Николай взглянул в глаза Любы и ужас­нулся. Ему показалось, что её глаза на мгновение залились кровью, как у тюленя, который сидел на скале.

— Слушай, отстань, смотри за своей мымрой.

— Заткнись! — он со всей силы ударил её по лицу. Люба рухнула на землю. Николай повернулся и пошёл к своей палатке, чтобы собрать вещи и дог­нать Веру. Он очень жалел, что не ушёл сразу. Он юркнул в палатку, вы­кидал оттуда вещи и выполз, чтобы собрать её.

— Куда это ты собрался? — спросил подошедший Дмитрий, направляя ружьё на Николая. — Нет, ты никуда не уйдёшь, пока мы не выясним, в чём тут дело.

— Я ничего не собираюсь выяснять, мне наплевать, что тут происходит. Я ухожу, — Николай растянул рюкзак.

— Так, я вижу, ты не понял, что я сказал, — Дмитрий взвёл курки.

Слушай, ты что, тоже чокнулся, как и твоя подруга? — Николай выпрямил­ся и весь напрягся. То, что Дмитрий может выстрелить, было ясно. Нужно было выбрать момент, чтобы увернуться и выхватить у него ружьё.

Я говорю последний раз, ты никуда не пойдёшь, а если не послушаешься, я продырявлю твою глупую башку.

— Ладно, успокойся, никуда я не пойду, только убери оружие. — Вот это другое дело, — Дмитрий осторожно спустил курки, и оружие переста­ло быть опасным. Но он держал дистанцию, и вырвать у него оружие было по­чти невозможно.

— Эй ты, козёл, отдай пушку! Слышишь, ходячий аборт? — злорадно смеясь, сказала из своей палатки Люба. Она уже поднялась и держалась за щёку. — Заткнись, коза! — рявкнул Дмитрий. — Слушай, нам надо сходить к тому домику, — доброжелательным тоном обратился Дмитрий к Николаю, — я думаю, что, если там кто-нибудь есть, то он наверняка знает про этого тюленя. А быть там должен кто-то, потому что вчера там горел свет.

Слушай, зачем людей тревожить? Может, там люди приехали отдохнуть, и они будут недовольны нашим приходом, — нужно было как-то войти в доверие к Дмитрию и подобраться к нему поближе. Но тот был начеку.

— Мне плевать, что они подумают, пошли, — Дмитрий снова направил на Ни­колая ружьё и положил палец на курок, чтобы взвести его.

Ну ладно, хочешь, так пойдём.

Ступай впереди и не вздумай шутить, а то я знаю тебя. — Зря ты так, Дима, — Николай пошёл.

— Придурок, не ходи туда! Ты слышишь, ублюдок? — завопила Люба от палат­ки. Ты будешь очень жалеть.

— Заткнись, стерва, вот вернусь, и разберусь с тобой. — Сомневаюсь, что вернёшься.

Да пошла ты… — Дмитрий шёл в пяти метрах сзади Николая.

Дима, тебе не кажется всё это странным?

— Разговаривать будем потом, а сейчас топай, пока я тебе пулю в спину не всадил.

Почему ты так меня возненавидел?

— Заткнись и смотри по сторонам, может, что-нибудь увидишь.

Что я должен увидеть?

— Пока не знаю, ночто-нибудь ненормальное. — Тюленя ты имеешь в виду?

Может, и его.

По песчаному берегу они подошли к домику. На небольшой террасе на плетеном кресле из лозы сидел юноша лет четырнадцати, но с мужскими ру­ками и здоровыми ногами. Он внимательно смотрел на них, как они приближа­лись. У самой террасы Николай остановился.

Слушай, парень, здесь есть взрослые? — спросил Николай.

— Я хозяин этого дома, — ответил уродец. На нём были только шорты и майка. — Не умничай, сопляк, а то по ушам надаю! — сказал Дмитрий, остановившись около Николая.

Я хозяин этого дома. Говорите, что вам надо, и убирайтесь отсюда. — Заткнись, сопляк! На вопросы ты будешь отвечать, понял? — рявкнул Дми­трий.

Сопляк ты, а не я, и если не захочу, то не отвечу ни на один ваш вопрос.

Ладно, успокойтесь оба. Давайте разберёмся по-хорошему, — Николай по очереди посмотрел на обоих.

С тобой поговорю, а тот ублюдок пускай убирается, я не хочу его видеть, — спокойно сказал Шурец.

Дима, уйди, мы поговорим с ним.

— Ещё чего? Я буду задавать ему вопросы и, если он мне не ответит, то я разберу его уродливое тело на кусочки.

Что ты сказал? — Шурец медленно поднялся во весь свой небольшой рост и двинулся к ним по террасе. Николай увидел, как его глаза налились кровью, так, как он это увидел у Любы и тюленя. Большие ноги уродца шлёпали по деревянному полу. И было такое ощущение, что маленькое тельце с трудом спра­вляется с такими огромными лапами. Большая рука уродца толкнула Николая, и он кубаремпокатился со ступенек. Дмитрий взвёл курок и направил прямо в грудь уродцу. Но тот медленно наступал, несмотря на реальную опасность. Дмитрий смотрел в налитые кровью глаза уродца и медлил с выстрелом. Его смелость куда-то испарилась, и надавить на спусковой крючок не хватало силы воли. Уродец сделал ещё один шаг, и Дмитрий отступил. Следующий шаг уродца заставил отступить Дмитрия. Лёжа на спине, Николай наблюдал за очень странной картиной: здоровый парень с ружьём отступает перед каким-то юнцом. Следующего движения уродца Николай даже не заметил. Через мгно­вение он увидел, как здоровая волосатая рука юнца сжимала горло Дмитрия, а вторая уже держала оружие. Дмитрий ухватился своими руками за волоса­тую руку и пытался освободить горло, кряхтя и краснея от натуги. Когда силы Дмитрия оставили, уродец швырнул его на пятьметров от себя. Шагая босыми ногами по террасе, сел в своё кресло, положил ружьё на колени.