Спящая правда

Глава I

Эпиграф: «То горы спят, чья честь стоять веками,

над нами гордо возвышаясь…

А мы лишь тени и на них едва взглянуть успеем,

в исходе неизбежном растворяясь…»

За окном шёл сентябрьский дождь. Последние дни этого месяца медленно стекали вдоль асфальта вниз по улице, поблёскивая в свете одинокой луны и сиротливых фонарей. Ночь была темна. Далёкие звёзды неохотно бросали свой взгляд в сторону засыпающей Земли, предпочитая скрываться в сумрачных облаках. Ещё не совсем пожелтевшие деревья тревожил вальяжный ветер, неспешно блуждавший и случайно забредший в этот маленький, казалось забытый всеми на свете, городок.

Вальтер сидел на балконе. Укутавшись в мягкий и тёплый плед, он задумчиво курил, вглядываясь в дым, медленно растворяющийся в воздухе. То и дело поскрипывал старенький деревянный стул, поэтому Вальтер старался лишний раз не ёрзать на нём, облокотившись о стену, он посматривал на пасмурное ночное небо, затянутое облаками, и ни с того, ни с сего улыбался. Видимо мысли его были о чём-то хорошем. Да и чувствовал себя он очень уютно, ведь там за окном было холодно и довольно мерзко, а здесь, дома, совсем наоборот. Настроение было ностальгическим. Оставшись один, он погасил свет во всей квартире и лишь одна свеча, порой задыхаясь и почти затухая, всё же продолжала дарить свой скромный, тусклый свет. И от этого в квартире становилось ещё уютнее.

С уверенностью можно сказать, что Вальтер был обычным парнем, не выделявшимся среди остальных. Неприметные ничем особенным черты лица: тёмные глаза, крупноватый нос, густые брови, жёсткие, непослушные волосы — вряд ли этим можно было произвести приятное впечатление. Да и рост, и чуть неуклюжее телосложение — всё это было совсем не в его пользу. Характер у него был тихий, уравновешенный, порой даже слишком. Его скорее можно было назвать замкнутым. Но и у него бывали свои моменты.

Серая пятиэтажка, в которой жил парень, была совершенно стандартной, ничем не отличающейся от сотен других таких же. Практически весь город был обставлен подобными и от этого смотрелся очень однообразным и скучным. Ко всему прочему на горизонте виднелись клубы дыма, что день и ночь исправно выпускал старенький завод, разместившийся на самом отшибе. Ну и как водиться в большинстве маленьких городов все жители, за редким исключением, работали именно там, в том числе и наш новый знакомый. Завод же специализировался на изготовлении различных металлических деталей. Одни работники занимались конструкторской частью, другие непосредственным производством, третьи проверкой качества и так далее. Вальтер был как раз среди тех самых «третьих». Должность его была одной из самых низких, как в прочем и зарплата. Тем не менее, надпись «техник Вальтер» неплохо смотрелась на его белом халате. Каждый день, кроме выходных, он сидел за своим рабочим столом, увешанный различными схемами и чертежами, и крутил в руках новые изделия: сверяя их с эталоном, совершая замеры, испытывая их на работоспособность и проделывая тому подобные операции. День за днём одна и та же работа, одни и те же железки, инструменты, бумажки, люди… Трудно было не задремать в таком однообразии, и день больше сводился к борьбе со сном, нежели чем к борьбе за качество. Под вечер наступала странная усталость, казалось не физическая, но ноги вяло и неохотно делали шаги по направлению к дому, голова становилась тяжёлой, словно чем-то забитой, мысли и реакция заторможенными. И техник, после очередного рабочего дня, возвращался совершенно разбитым и опустошённым, ему попросту не хватало сил, чтобы заниматься личными делами. И всё оставалось на потом, накапливаясь и возвышаясь горой нерешённых проблем, довлеющих и отягощающих…

Вальтер засыпал. Почти закрывая глаза, он находился в полудрёме. И это состояние было ему чертовски знакомо. В такие моменты сны перемешиваются с реальностью и граница между ними становиться совсем нечёткой. Время вокруг словно замерло, тиканье часов в комнате, прежде отчётливо слышное и точно отбивавшее секунды, стало приглушённо таять в пелене наступающего сна. И звук капающего крана, доносившегося с кухни, и глухие соседские стуки вместе с их такими же глухими голосами — всё это утопало в зыбкой власти нереальности. Из слабеющих рук парня выпала сигарета и осталась тлеть на кафельном полу балкона. Его веки тяжелели, а губы двигались, будто их хозяин пытался что-то произнести, но не смог этого сделать. Казалось, время неуклонно стремилось к точке покоя, в которой всё остановится в неподвижном и безвольном молчании. И вот точка эта была достигнута. Луна закатилась за облака, и тьма полностью завладела небом, неспешно проползая по земле и захватывая все щели и углы, укрывая, словно одеялом, не согретые искусственным светом остатки. И не церемонясь, врываясь в каждый дом, где не было оказано достойного сопротивления, она царственно бродила, оставляя всюду свои грязные следы.

Вальтер уснул. Пламя свечи, стоявшей на подоконнике в комнате, нервно задёргалась и тени вокруг неё начали свой безумный танец, закружив по всему залу. Будто нечистая сила проникла в этот мир и беснуется теперь, празднуя что-то. И лишь этой силе, не подчиняющейся ничему, было позволено нарушать покой в этот сумрачный час.

Раздался сильный крик. Вальтер вздрогнул и очнулся, уставившись куда-то, он ещё долго оставался неподвижным. Ему никак не удавалось вспомнить, что же могло его разбудить. Наконец, собравшись с мыслями, неспешно вставая со стула, откинув в сторону плед, зевая и подтягиваясь, он зашёл в зал. Взглянув на часы и убедившись, что было уже довольно поздно, Вальтер сонный побрёл в спальню, закрыв балкон и захватив с собой свечу. Мрачные тени, тем временем, растворились, превратившись в статичные фигуры, словно попрятавшись от человеческого взгляда. И наблюдали теперь за хозяином дома со стороны, перебегая от дивана к шкафу, от шкафа к дверям и так далее. И перешёптывались между собой не уловимыми людскому слуху голосами, оставляя лишь странный шорох и гул. Человек и не думал их замечать и едва не засыпая на ходу, то и дело потирая глаза, ступал не оглядываясь и не прислушиваясь.

Проходя по коридору мимо зеркала, в котором пристраннейшим образом не промелькнуло его отражение, и всё пытаясь восстановить в памяти события потревожившие его покой, Вальтер вдруг замер. Его глаза стали большими, такими же, как у людей, испытывающих мгновенный страх. Мурашки побежали по всему телу. Сон моментально улетучился в не известном направлении. Совершенно отчётливо он услышал детский плач, причём этот плач доносился не от соседей за стенкой. Вальтер прикинул: в соседних квартирах нет детей. Ужас охватил его сердце, ведь то, что он слышал, было совсем рядом, будто в двух шагах кто-то сопит и хлюпает носом. Свеча в руках мгновенно погасла, и тут же парень почувствовал, как кто-то пробежал за его спиной. Вальтер даже вскрикнул от неожиданности не своим голосом. Все чувства разом обострились, глазные зрачки сузились, в груди забилась тревога, всё тело сжалось в предвкушении опасности. Он потянулся к кнопке выключателя осторожно и медленно, будто желая не злить непрошеного гостя. Его сердце упало камнем на пол, когда стало ясно, что свет не зажжётся. Вальтер попытался собраться: на кухне есть спички, на балконе осталась зажигалка, где-то в зале мобильник, а в спальне в тумбочке лежит фонарик. Он начал делать решительные шаги вперёд, ещё до конца не веря в реальность происходящего, но уже успев здорово испугаться. Войдя в спальню и сразу бросившись к тумбочке у кровати, он начал на ощупь рыскать в поисках заветного источника света. И вот наконец-то под руки попался фонарь, который немедля был включён, и скоро вся комната была тщательно осмотрена. Вроде бы всё нормально, никого. Да и куда тут особо спрячешься: один небольшой шкаф, кровать и письменный стол, обложенный книгами. Если непрошенный гость ещё в квартире, то он явно не здесь. Если вообще гость один. Догадки возникали у встревоженного хозяина, путаясь и противореча друг другу. Так или иначе, нужно осмотреть оставшиеся комнаты. Вальтер вновь собрался с силами. Сжав в кулак всю свою храбрость, он начал осторожно следовать назначенной цели. Темнота постепенно отползала при свете фонарика. Вцепилось и никак не отпускало крепнущее чувство — будто всё здесь чужое, не своё, будто здесь впервые находясь, не знаешь, что скрывает следующий поворот, следующая комната. Назойливые тени продолжали окружать и следить, но теперь скованный и запуганный человек слышал всё — каждый звук, что издавали мрачные посетители, хотя по-прежнему не мог разобрать их слов. Едва выйдя из спальни, парень в очередной раз вздрогнул. За его спиной со всего размаху захлопнулась дверь. Он обернулся и уставился в тупик. Контроль над собой был практически потерян. Паника начала владеть его мыслями: что здесь происходит? Кто так жестоко решил над ним подшутить? Вальтер почувствовал себя плохо, его организм отказывался ему служить. Что-то ломалось внутри, ведь прежде он не верил ни в призраков, ни во что-либо подобное, а теперь как же не начать сомневаться в своих убеждениях? Вновь что-то задвигалось за спиной. Тело онемело, казалось, что кровь и в правду застыла в его жилах, и совсем перестав дышать, чуть не теряя сознание от страха. Он повернулся. Прямо перед беднягой стояла маленькая девочка. Это хрупкое создание лет девяти едва не падала, расшатываясь в стороны на своих тоненьких вывернутых ножках, кости которых пытались вылезти из кожи, предельно выпирая и издавая ужасный хруст при малейшем движении. Из серого, ободранного платьица девочки, запачканного чем-то чёрным с пятнами багрового цвета, торчали сломанные, белые рёбра вместе с кусками мяса. Казалось, будто она побывала в страшной аварии или в руках сумасшедшего маньяка. Такого парень явно не ожидал увидеть. Что или кто это? Она вообще живая? Как она здесь оказалась? В голове бились с невероятной частотой беспорядочные вопросы, но озвучивать их вслух он не решался. Бедняга трясущимися руками поднял фонарь выше и увидел её лицо. Оно было обезображено. Потеряв дар речи, Вальтер повалился с ног и начал инстинктивно пытаться отползти от чудовищного зрелища. Он видел это лицо — повисшая кровавая челюсть, бледная разодранная кожа и глаза, точнее пустота, вместо глаз, чёрная и поглощающая, смотреть в которую было невыносимо. Тёмные растрёпанные волосы девочки едва скрывали глубокие шрамы.

Вальтер не успевал задумываться о том, что такого быть не может. Он лишь видел, как пространство вокруг стало будто бы проваливаться, менять форму: стены выгибались как резина, коридор, в котором находились двое, стал необычайно длинным, таким, что продолжение его исчезало где-то далеко во тьме. Это маленькое существо сделало шаг к окоченевшему парню и протянуло руку, бледную и всю покрытую кровавыми язвами. Грязные, прогнившие длинные ногти коснулись Вальтера и тут же, неимоверно быстрым движением, ледяная ладонь крепко сжала его руку. Мысль о том, что сама смерть пришла за ним стала единственной, все догадки и домыслы попросту рассыпались перед ней. Он побледнел ещё сильнее прежнего и сам стал похож на мертвеца, сжимаясь от такого страха, которого ещё никогда не испытывал. Из остекленевших глаз текли слёзы. Девочка медленно наклонилась над ним, и чем ближе она была, тем холоднее становилось. Необъяснимая пустота съедала парня изнутри, сердце вырывалось, а рассудок окончательно помутнел. Когда это лицо стала совсем близко, Вальтер услышал его нечеловеческий, ужасающий шёпот: «Мыыы… ждёёёём… тебяяяя….». Это, не сказать иначе как, растянутое змеиное шипение словно раздалось в голове, неизвестно как попав туда. Едва услышав эти слова, парень закатил глаза и потерял сознание.

На часах было уже почти одиннадцать, когда Вальтер проснулся. На мобильнике было девять пропущенных с работы, и ещё три смски. Он лежал на полу возле двери в спальню. Пытаясь навести порядок в голове, он испытывал, пока не понятно откуда взявшееся, чувство не проходящего дикого страха, и странную боль в руке. Вальтер закатал рукав рубашки и увидел красный след от маленькой детской руки, так крепко сжавшей его. «Значит всё это не сон», — подумал парень, и тело его вновь затрясло от этой мысли…

Прошло несколько дней, за которые Вальтер успел очень измениться. Почти не выходя из дома, большую часть времени он проводил сидя на полу в углу комнаты, обхватив голову руками. То и дело, воспроизводя странные звуки похожие не то на мычание немого, пытающегося что-то сказать, не то на всхлипы пациента сумасшедшего дома. Порой замирая, и часами находясь в неподвижном состоянии, устремляя свой бешеный взгляд в одну единственную точку, не произнеся ни звука, он резко взрывался, чуть ли не подпрыгнув на месте, дёргаясь, будто человек бьющийся в судорогах, беспорядочно размахивая руками, неуклюже управляя своим телом, ударяясь о стены, пол, мебель, нанося себе травмы, выкрикивая что-то нечленораздельное не своим голосом, и вновь затихая — принимал уже обычную для себя позу. Очевидно, что у Вальтера появились серьёзные проблемы, с которыми он вряд ли мог бы справиться в одиночку. С каждым днём ему становилось хуже, связь с «реальным» миром становилось всё менее устойчивой. Он будто проваливался в другую, свою, новую «реальность».

На работе уже подыскали соответствующую замену. Никто и не стал беспокоиться по поводу пропажи сотрудника столь низкой категории. Конечно, по отделам пронёсся лёгкий ветерок перешёптывания между коллегами на подобии:

— Ты слышал, пропал техник со второго этажа?

— Да ты что? Как это пропал?

— Просто перестал выходить на работу. Уж пятый день нет.

— Да и чего тут такого. Забухал, ясно дело. Они на работу то шатаясь ползут.

— Да (ухмыляясь), это точно. Зомби ходячие. Говорят вместо того уже нового взяли.

Но скоро и этот «ветерок» сошёл на нет и про бывшего сотрудника, как-то само собой, позабыли. Безусловно, даже не подозревая при этом, что тем самым они, так по обыденному, оставили нуждающегося безо всякой надежды на помощь. И, безусловно, в том случае если кто-либо впоследствии решит поставить им это в укор, найдётся сотня абсолютно логичных, в духе времени и общества, оправданий невиновности, которые будут высказаны с видом искреннего непонимания сути и смысла обвинений. Эпоха серой обыденности в совокупности с суровой действительностью, неразрывно связанной в свою очередь с бесконечной погоней за материальным благополучием, к сожалению, не оставляет, выжигает, гудит в людях то «светлое», что позволяет им носить это гордое звание «Человек».

Вальтер остался один на один со своими «призраками». В виду того обстоятельства, что его замкнутость прежде была причиной его одиночества, интерес к его персоне, и уж тем более к его проблемам, со стороны других людей оказался на столько близок к нулю, насколько никогда не сможет быть близка кривая экспоненциального уравнения.

Но нужна ли Вальтеру эта помощь? Разве хотел бы он вернуться к прежней жизни, от которой в тайной глубине души так хотел убежать? Разве участь сумашедшего отличается от той участи обречённого, что уготовлена ему? И теперь, когда он утопал в собственных «болотах», все его страхи и сомнения, все его желания и стремления смешались в одном сосуде и терзали его. И в этих муках проходили дни и ночи. Истерзанный и скованный непонятным недугом, Вальтер выглядел всё ужаснее. Увечья, которые он наносил себе в виде синяков, шрамов, порезов не оставили живого места на теле. Кожа потемнела, появились жуткие круги под глазами вследствие полного отсутствия сна, взъерошенные грязные волосы — молодой человек этим видом прибавил себе лет двадцать, а может и больше, и стал неотличимо похож на бездомного пьяницу.

Прошёл ещё один день. Вальтер сильно истощал от той битвы за жизнь, что разыгралась в нём, периодически ненадолго затихавшей как в этот раз. Он стоял на коленях, опустив безвольные руки по краям туловища и закатив глаза. Из его рта медленно стекала слюна и белая пена, капая затем с подбородка на одежду. Бедняга будто находился в трансе, словно разум его был где-то очень далеко, возможно даже не в этом мире.

За окном стало темно. Редкий луч мутнеющей луны заглядывал в комнату в этот поздний час, в комнату, в которой повисла такая тишина, что любому живому существу стало бы не по себе. И вот тут то, в этой сводящей с ума тишине, пришло в движение нечто неподвластное человеческому пониманию. Густые чёрные краски смешивались пачкая всё вокруг, плотно закрашивая иные цвета, не оставляя ни одного другого, они с начала бесформенной массой блуждали вдоль стен, затем, постепенно, начинали принимать различимые формы в конце концов став людскими силуэтами. И вот эти тени столпились над Вальтером, около пары десятков, они встали в ряд и застыли.

Вдруг человек очнулся. Тело по-прежнему было неуправляемо, дыхание участилось, бешеный напуганный взгляд бегал слева направо, разглядывая незнакомцев. Лишь жалкими стонами, вырывавшимися из пересохшей глотки, удавалось реагировать на происходящее. Вальтер «стоял» на грани. Что он видит? Стоит ли верить своим глазам? Или всё это всего лишь страшный сон? Ему тяжело было перебирать возможные варианты, ведь не только тело, но похоже и мысли его находились в оцепенении. Он едва не терял сознание, то и дело, закрывая глаза, которые видели всё мутнее и хуже.

Неожиданно Вальтер начал осознавать, что слышит какой-то неразборчивый гул. Он перестал стонать и стал прислушиваться, из последних сил напрягая свой слух. Гул превращался в звуки, звуки в невнятные слова, но Вальтер не знал этих слов, словно это был неизвестный ему язык. Тени всё ещё стояли над ним не шелохнувшись. Человек с каждым мгновением теряющий зрение и рассудок, цеплявшийся хоть за что-нибудь, лишь бы не «уйти», испуганный и не понимающий происходящего, ждал от них помощи, надеясь, казалось, на невозможное.

Глаза закрылись, и не было больше сил их открывать. Сознание «поплыло». Пульс и дыхание замедлились. Вальтер опустил голову, так что подбородок уткнулся в грудь. Не осталось ничего кроме слов на чужом языке, продолжавших звучать. Провалившись в последнюю стадию своего существования, он, необъяснимым ему самому образом, начал понимать, о чём говорят эти мрачные голоса. «Господин, прошу, не держи на нас зла, ведь мы пришли помочь» — зашипел один из них, «Мы пришли показать тебе» — продолжил второй чуть более мягко, но не менее противно, «Сказать тебе» — перебил третий, — «Что этот мир нереален», «Это всё обман!» — продолжил следующий, — «Они не хотят, чтобы ты вспомнил кто ты есть на самом деле». «Мы покажем тебе правду!» — тяжёлым басом прогремел ещё один голос. Но Вальтер уже перестал дышать, и последнее, что он услышал, было — «Так велела госпожа Кристина!». Всё окончательно стихло, и Вальтер умер.

Раздался сильный крик. Вальтер вздрогнул и очнулся, уставившись куда-то, он ещё долго оставался неподвижным. Ему никак не удавалось вспомнить, что же могло его разбудить. Наконец, собравшись с мыслями, неспешно вставая со стула, откинув в сторону плед, зевая и подтягиваясь, он зашёл в зал. Взглянув на часы и убедившись, что было уже довольно поздно, Вальтер сонный побрёл в спальню, закрыв балкон и захватив с собой свечу. Мрачные тени, тем временем, растворились, превратившись в статичные фигуры, словно попрятавшись от человеческого взгляда. И наблюдали теперь за хозяином дома со стороны, перебегая от дивана к шкафу, от шкафа к дверям и так далее. И перешёптывались между собой не уловимыми людскому слуху голосами, оставляя лишь странный шорох и гул. Человек и не думал их замечать и, едва не засыпая на ходу, то и дело потирая глаза, ступал не оглядываясь и не прислушиваясь.

Проходя по коридору мимо зеркала, которому не было уделено хоть сколь-нибудь внимания, Вальтер всё пытался восстановить в памяти события, произошедшие с ним незадолго. «Что за странный сон? Никак не могу вспомнить о чём он» — бормотал он про себя. А где-то глубоко в груди оставалось сильное, неописуемо-тревожное чувство, никак не отпускавшее, мучившее его. Вальтер напрягал свою, ещё не очнувшуюся ото сна, голову так, что вены выступали у него на висках. Но виделась ему только темнота, как та, что опустилась в эту ночь на город. Суетливые тени остались позади, столпившись возле зеркала, и лишь своими пустыми взглядами провожали человека. Пламя свечи, будто оглядываясь на непрошенных гостей, дрожало, словно само было сильно напугано, то и дело вытягиваясь, и становясь ближе к лицу Вальтера, оно просило хозяина обернуться и взглянуть на то самое зеркало. Брось он хотя бы мимолётный взгляд, он бы не увидел своего отражения. Он бы не увидел отражения коридора, по которому шел. Он бы не увидел ничего того, что должен был по обыкновению увидеть. Он бы узрел иное — тёмные волны, закрученные по спирали к центру тянулись откуда-то из самой глубины, нарастая и становясь всё больше, они выползали из пределов зазеркалья, чёрной густой массой пожирая новые пространства. А из самого чрева этих тёмных волн неспешно двигалась девочка. Тени выстроились в два ряда друг против друга, и, склонив головы, встречали свою госпожу. Вальтер остановился. Он поднял взгляд, устремив его прямо в темноту. Сморщившись, словно разглядывая что-то впереди, он начал перебирать беззвучными буквами, пытаясь составить нужную комбинацию, чтобы получить слова. И вот полушёпотом, наконец, раздалось — «мне приснилось, что я умер». Вальтер произнёс эти слова медленно, будто читая чей-то неразборчивый почерк. Свеча в руках моментально погасла. Будто нарочно, кто-то подошёл и задул её прямо перед носом. Никак не отреагировав на это обстоятельство он продолжил — «Но не это главное. Мне рассказали, что я живу в нереальном…». Вальтер замолчал. Он стоял не шелохнувшись и не дыша, вслушиваясь в окружающие звуки. Шёпот теней стал для человека отчётливее всего. Начиная различать и понимать чужой, но встречавшийся прежде язык, растерянный, но ничуть не испуганный Вальтер обернулся.

«Значит это всё правда?!» — Перед ним стояли тени, не видимые, не различимые, не слышные прежде. — «Я с самого детства живу в этом обмане… Эти сны, всё, что я видел — правда! Голос… Я слышал голос! Он звал меня!», «Он ждёт тебя Вальтер!» — перебил тоненький детский голосок. Тени расступились. И показалась Кристина. Глаза Вальтера блеснули серебряным оттенком, он будто бы весь преобразился, не уловимые изменение, явно повлиявшие на его самоуверенность, успели произойти за считанные секунды. Вальтер предстал в новом виде, будто он вспомнил что-то, что-то изменившее его, предавшее ему сил, которых не дано ощутить не одному человеку на земле. Он вспомнил правду, которую ему помогли забыть, и которая приснилась ему совсем недавно. Правду о том, кто он есть на самом деле, о том, что всё вокруг обман, что мир, в котором он жил нереален. Город, где он находился последние годы, не имеет названия, люди с которыми он работал, или просто виделся каждый день, не имеют имён, раньше он не замечал этого, потому, что был во власти тёмных чар. Но теперь он избавился от цепей и обрёл себя, способного видеть тьму насквозь и слышать её, и понимать.

«Кристина» — произнёс он. Перед ним стояла девочка лет одиннадцати в сером платьице. Её чёрные вьющиеся волосы чуть укрывали нежные детские черты лица. Она улыбнулась Вальтеру в ответ. Девочка, которая приходила к Вальтеру во сне. Она уже не выглядело так ужасно как при первой их встрече. Ни крови, ни сломанных костей, торчащих наружу, ни ободранной кожи, ничего такого. Она подошла ближе и протянула свою маленькую ручку. — «Идём! Тебя так давно ждут!» Тени склонили головы, приветствуя господина. Они вместе проследовали по коридору до того места, где стояло зеркало. Кристина сделала шаг и прошла зеркало насквозь, оказавшись по ту сторону, за ней тут же последовал Вальтер и мрачные слуги. Тьма, обитавшая в зеркале всё это время, начала вкручиваться по спирали и всё пространство вокруг втягивалось в эту тёмную воронку. Весь «нереальный» город начал растекаться, как растекаются краски с холста, оставленного под дождём. Все его «ненастоящие» жители, словно огромные глыбы грязи, начали таять на глазах, как и здания вокруг, деревья, дороги… Вся эта жидкая смесь пропадала, затекая в нутро одного зеркала. Вскоре весь город исчез. И «врата» закрылись. Закрылись навсегда.