Глава 2

Повторное срабатывание пожарной тревоги не стало большой неожиданностью, хотя порядком притомило. Так и привыкнуть недолго, покарайте Истинные Вольсхого!

Мимолетный взгляд на циферблат настенных часов и я ахнула – шесть утра! Снова ложная тревога в шесть утра!

Все-таки они нелюди. Не только Вольсхий, но и мои соседки по комнате. Все три как ни в чем не бывало бодро поднялись с кроватей, заправили их и оделись в одинаковые, форменные, я полагаю, костюмы.

Мне же хватало сил только сонно следить за их четкими, доведенными до автоматизма действиями. Меня же можно довести только до истерики.

– Просыпайся, – подбежала ко мне Валла, дернула за плечо и вернулась к утренним сборам. – За пропуск утренней зарядки строго наказывают!

– Иди дремучим лесом! – протянула я, зевнув, повернулась лицом к стене и спряталась под одеялом. – Дай поспать!

Спать я не хотела, но и подниматься в шесть утра тоже, причем чисто из принципа. Я сроду никогда не вставала раньше одиннадцати часов, а тут – два дня подряд.

Но ведь разбудили уже! Эх…

Дверь хлопнула, закрывшись за убежавшими соседками, и я села на кровати. Руки затекли от многочасового прижимания к груди экстренного чемоданчика.

Ненавижу, когда со мной в комнате спит чужой человек, а уж целых три! Во мне просыпается конченный параноик! Поэтому лет пять назад меня и прозвали Псией вместо того, чтобы называть Айей.

Минут через десять в бледных желтых брючках и цветастой тунике я покинула спальную комнату. Сбережения подходили к логическому завершению – следовало пополнить кошелек.

Все с тем же чемоданчиком, в котором ко всему прочему нашел свое спальное место мой личный дневник с весьма оригинальными рецептурами целебных зелий, которые еще не каждый способен правильно изготовить. Я пошагала в заброшенную лабораторию.

Впрочем, я навела там порядок как только с комфортом разместилась в просторной комнате, изначально рассчитанной на пятерых адептов. Четверым в ней не так свободно, как мне одной.

И каково мое удивление обнаружить, что дверь в мою лично обустроенную лабораторию зельеварения заперта! В мою, мою лабораторию! Кто посмел сунуться на мою территорию?

Подергав за ручку и все-таки попытавшись открыть, я потерпела полное фиаско. Замок сменили.

Еще немножко и мое терпение лопнет! Истинные и то не обладали таким всепрощающим терпением, как я! Найти хоть кого-нибудь из своих. Сегодня же!

Адепты сгоревшей месяц тому назад академии толпой ввалились, заполняя собой некогда безжизненно пустые коридоры. Счастье, что хотя бы не шумят. И почему дары целителей не могут убивать? Мне бы пригодилось!

А черные брюки, затянутые на суставной косточке, блузы с длинными рукавами и горловиной, обувь на сплошной толстой подошве – я была права – форма столичной академии. На груди у каждого адепта сверкает серебряный значок с вылитым вороном и подписью.

Пора бы уже на самом деле признать, что нашу тихую и спокойную академию захватили и отдавать не собирались!

Собрать всех наших! Сейчас же!

Поплутав с полчаса по академии, я наконец отыскала Каро. Восемнадцатилетняя рыжая некромантка всегда удивляла меня, притом не всегда это удивление было приятным. Иногда смешным – она, некромант, боится темноты! Темноты! Некромант! А иногда… а иногда случался Его Светлость Семирский…

– Это ужасно! – Пожаловалась Каро, отведя меня в сторонку от толпы. – Этот новый ректор садист! Он заставил нас пробежать двадцать кругов вокруг рощи! А кто не пробежал утром, тот будет добегать норму на вечерней пробежке!

В памяти все еще живы видения большинства наших столкновений. Каждый раз огненно-рыжая голубоглазая Каро опускала взгляд в пол и старалась держаться от меня подальше.

В чем причина ее странного поведения я смутно понимала, и в душу лезть не стала. У всех свои тараканы в голове, а уж секреты и подавно. Я никогда не буду раскрыть свои.

– А что вчера было! – чуть ли не плача, рассказывала Каро. – Нас с Мэли заперли в склепе!

Мэлиан – закадычная подружка Каро, не отступающая от нее ни на шаг и всегда следующая за ней тенью. Высокая, стройная и дерзкая. То ли совсем бесстрашная, то ли глупая. Она настолько простая, что я даже не обеспокоилась запоминанием черт ее лица. Увижу – вряд ли узнаю.

– Звери, – кивнула я и, чтобы хоть как-то поддержать, приобняла. – Ситуация дошла до пика.

Каро все-таки всплакнула, пару раз всхлипнула. Отдав ее в руки подоспевшей Мэлиан, я обнаружила на плече мокрое от слез темное пятно.

Чаша терпения полна и вот-вот готова опрокинуться! То, что вскоре польется через край, я уже не сомневалась.

***

После первого за последние шесть лет завтрака в половине восьмого утра я пришла в библиотеку. А что мне оставалось делать, раз уж спать больше не хотелось, а лаборатория заперта так, что не пробраться? Только идти учиться.

К тому же, на месте меня ожидало чтение выданной Вольсхим книжонки. Принимать ее за подарок или взятку я не стала, а потому надеялась успеть переписать ее в течение пары-тройки дней. С информацией на руках всегда успею разобраться, если книжонку не придется вернуть до того, как закончу.

Преобразившуюся всего за сутки библиотеку я узнала не сразу. Мужчины и женщины тридцати-сорока лет на вид метались из стороны в сторону, перетаскивали книги с полки на полку протирали пыль.

– Отойди! – шикнул на меня мужчина за спиной.

Я отошла в сторону, позволив ему и еще нескольким неизвестным мужчинам внести новый широкий и высокий стеллаж.

– Мои книги!

Со слезами на глазах я хлопнула себя по щекам, неизбежно упав на пол. Вдруг ослабевшие ноги не выдержали и отказались слушаться. На какое-то время я выпала из реальности, потеряв возможность осознавать происходящее вокруг.

Я же столько лет потратила, столько сил угробила, чтобы собрать особенную коллекцию! Я таскала тяжелое, никому давно не нужное барахло и прыгала по лестницам, чтобы расчистить для себя рабочее место.

– Лабораторию отобрали! Библиотеку отобрали! Сон отобрали! Волю отобрали! Так отчего не убили до сих пор?!!

В таком состоянии мне уже не до того, что сорвалась на крик, что кипевшая до моего прихода работа вдруг остановилась и все смотрели только на меня одну.

Нервный срыв или банальная жалость к самой себе – меня больше не волновало. Полная решимости что-то изменить, вернуть на круги своя еще несколько минут тому назад, я опустила руки. Все рухнуло. Весь мой мир, который я строила с трепетом и любовью в течение долгих шести лет, рухнул безвозвратно.

Рядом со мно на подушку присел седой старик в добротной льняной рубахе и отнял руки от лица. Он протянул мне платок, от которого я из последних капель гордости и личного достоинства отказалась, и жестом подозвал парня-адепта.

Адепта в парне я узнала не столько по возрасту, сколько по серебряному значку на блузе. С вороном – отличительным знаком всех, кто не достиг восьмого уровня выпускника академии.

– Сама дойду! – я грубо отказалась от помощи парня, которую он предложил по просьбе старика. Уж дойти до комнаты я в состоянии без чужой помощи.

Только экстренный чемоданчик, мой единственный верный друг в творящемся бедламе, следовал за мной, подгоняемый большими лапами непонятно откуда взявшегося Семирского.

Даже этот засранец не бросил меня в беде! Хотя беда ведь наша общая.

Уши заложило от чудовищного грохота. Мне даже показалось, что началось землетрясение, но его не бывает в этих краях. Закружилась голова и я от слабости прислонилась к стене. Камен все еще теплый, нагретый жарой ушедшего лета.

Немного придя в себя, я доковыляла до окна, выходящего во внутренний двор, и в ужасе уставилась на разбитый колокол.

Древний и давно вышедший из строя колокол раскололся неровно пополам и его споро ломают на более мелкие части.

Вот что имел в виду Вольсхий, когда сказал о временной замене сигнала подъема! Этот, заржавевший десятка три назад, настолько тих, что не в состоянии разбудить даже тех, кто живет в ближайших к нему жилых комнатах. И травмоопасен, к тому же.

Замену контролировал Вольсхий лично. Права Валла, характерец у него тот еще. С гнильцой. Откуда такой деятельный выкопался? Закопался бы обратно!

Утерев следы слез рукавом туники, я почесала пушистого Семирского за ушами. Не хотелось верить, что вскоре придется покинуть академию, оказавшую мне столь радушный прием, когда то было крайне необходимо и спасло мне жизнь.

Мимо меня плавно и с высоко поднятой головой проходили адепты столичной академии магии. Видимо, закончилось очередное занятие будь то лекция или практика. Являлись ли все эти адепты некромантами или только часть из них, я не хотела даже знать. Все-таки помощник Вольсхого говорил о какой-то кафедре иллюзий. Я просто не хотела, чтобы они все находились здесь.

Нужно найти способ отправить всех чужаков обратно в их погорелую академию. Сами виноваты, что не выполняли требования техники пожарной безопасности. Я не должна страдать из-за чужих проблем.

В одной из комнат наших парней, в которые не впустили жить ни одного чужака, не протолкнуться.

Жилая комната на семерых чудом вмещала в себя сорок человек и только около окна сохранилась небольшая прогалина.

Сарон.

Парень, постоянно оказывавшийся за одним со мной столом за обедом и ужином, стоял в самом центре прогалины и тем самым сильно выделялся в толпе.

Высокий, но страшно худой неказистый брюнет тем не менее владел достаточным потенциалом, чтобы без халатности преподавателей окончить академию и перейти на восьмой уровень.

Далеко не каждый из собравшихся реально достоин своего уровня. В среднем – второй-третий уровень, а не второй-седьмой, как записано в наших личных делах. Я же и вовсе целитель, а значит и до первого не дотягиваю. Даже нулевой уровень некромантии мне не может быть присвоен.

Сколько всего существует уровней владения энергией мне так и не удалось узнать. В книгах я встречала упоминания вплоть до сорокового.

– Вот теперь все собрались! – объявил Сарон.

Я и не заметила, как в комнату протиснулись еще несколько адептов из наших.

Душно. Жарко. Злость и раздражение оскорбленных адептов создавали весьма угнетенную атмосферу, которая давила на меня и напоминала о потерях, сделав их еще более невосполнимыми.

Но Сартон, как никто другой, уверенно стоял на виду у всех, готовый взять на себя командование противозахватническим движением. Вот такой лидер нужен: привлекательный не лицом, но умом и могуществом.

Харизматичный, с поставленным голосом, как у профессионального оратора, Сартон смог сплотить всех, кто угнетен новым хозяином цитадели и окрестных земель.

Все, о чем призывно рассказывал Сартон, я уже знала. Он, как и я, назвал Вольсхого захватчиком и преступником, отобравшим у нашего родного старика ректора «кусок хлеба».

Дезинформация, пускай сейчас сработала как нужно, позже ударит обухом и убьет моральный дух и всякую надежду. Уж лучше сейчас, пока планы только в стадии разработки.

– Они кровные родственники, – громко, безжалостно выкрикнула я и дождалась, пока вспыхнувшие споры стихли. – Наш старик… он кровный дедушка Вольсхого. Он отдал все права на землю и цитадель по первой просьбе. Академия в столице сгорела, потому чужак переехали сюда. Для Мариона Разэла мы – просто отбросы, которые нужно утилизировать. На Вольсхого еще как-то можно влиять, брать на слабо и давить на мужское достоинство.

Девушка с третьего уровня, имени которой я не помню или никогда не знала вовсе, хрюкнула.

– Псийя о гордости говорит, дура! – фыркнул кто-то за ее спиной в обиде за весь мужской род.

– Иди сюда, Псийя, – ласково попросил Сарон. – Расскажи все, что тебе удалось знать.

Толпа тяжело и медленно пропускала меня в сторону прогалины, отступая к тем, кто устроился на кроватях. Сарон подхватил меня на руки и посадил на высокий подоконник, застеленный одеялом.

–В восьмом часу, где-то через полчаса после нашего заточения, в подземелье снова спустился Марион Разэл и привел с собой сварливую манису. Меня послали к Вольсхому. Я смогла только выбить проверку уровня перед отчислением. Они уже подготовили приказ! Вольсхий будет понижать уровень, если не докажешь соответствие уровня знаниям. Получишь нулевой уровень и… конец. Изгнание из академии.

Сарон мгновенно подавил разразившийся гвалт. Черные глаза оратора полуприкрылись, чтобы не показать толпе осознание обреченности ситуации. Кто как не Сарон понимает, что немногие способны поднять даже свежего мертвеца всего на несколько секунд. Все родились магами, но не все имели маломальский потенциал, возможный к развитию.

–Это все? – подвел итог Сарон, сунув руки в карманы. Он всегда так делал, когда сильно волновался.

– У Вольсхого есть конкурент среди магистров академии. Притом, я не уверена, но, кажется, Вольсхого не очень любят столичные адепты. Говорят, загрызет.

– Подробнее! – четко приказал Сарон.

Под его устремленным взглядом я подсобралась с мыслями и продолжила уверенно выдавать полученную из разных источников информацию.

– Вольсхий с самого детства соперничает с одним магистром. После пожара предыдущий ректор слег в больницу. В битву за пост ректора между Вольсхим и тем магистром вступил император и поставил условие. Кто первым позаботится о новом расположении академии, тот и получит должность. Вольсхий попросил деда подписать дарственную, и тот магистр –проиграл. Можно попробовать сыграть на обиде.

– А насчет популярности? – подтолкнул в нужном направлении Сарон. – Если поднять против князя Вольсхого общий бунт, то другой магистр уведет за собой адептов и преподавателей?

– Я не знаю. Не успела узнать. Чужаки панически бояться опаздывать на занятия.

– Все?

Я кивнула. Множество людей, неотрывно наблюдавших за каждым моим движением и действием, приводили в нервное исступление. Спасибо догадливому Сарону, подсадил на подоконник. Иначе во время выступления перед публикой я бы точно не удержалась на ногах и унизительно упала бы на пол.

Подняв ноги на подоконник, я положила их на родной экстренный чемоданчик, предварительно вынув из него книжонку Вольсхого. Если уж все никак не удавалось скопировать ее, то хоть смогу ознакомиться с общим содержанием.

Бурное обсуждение меня больше не трогало. Среди наших предостаточно активистов, чтобы мне самой не участвовать в сражении. Узнаю что новое – сообщу.

Потрепанная книжонка, которая тоже когда-то была чьим-то личным дневником, захватила с первой же страницы очень дерзким заявлением. Последующее размышление навевало подозрения, что написавший это – сумасшедший. Либо ученый. Одно другого не исключало.

Уровень – ничто.Человек может родиться со сколь угодно глубоким потенциалом, но наличие дара, даже самого слабого, у бездаря приравнивает их вне зависимости от обстоятельств.Я в течение двадцати четырех лет в личном знакомстве наблюдал за многими одаренными, но каждый из них был отравлен могуществом. Можно привести немало не подлежащих сомнению и критике примеров, когда дар становился причиной катастрофических бедствий.Нередко дар способствовал развитию психических заболеваний, ужесточая либо, наоборот, оскудняя личность одаренного. В частности, имеют место такие заболевания как неврозы, различные зависимости, психопатии, нарциссизм, тревожное и шизоидное расстройства личности, параноидальные состояния…

Дочитывать список психических отклонений не стала и захлопнула книжонку. Ее автор точно никогда не задумывался, какая охота во все времена велась на одаренных. Стать параноиком или убийцей немудрено.

Собрание заканчивалось, народ расходился по комнатам. Соседи Сарона, видимо, ушли на занятия. Во вдруг ставшей просторной комнате мы остались одни. Слабый ветерок, ворвавшийся в только что открытое окно, приятно холодил разгоряченную кожу.

– Псийя, ты плакала? – невероятно нежно спросил Сарон.

Он запрыгнул на вторую половину занятого мною подоконника и коснулся ладонью моего колена.

– По самому больному месту ударили, изверги!

– По библиотеке? – с беспокойством предположил Сарон, но таким тоном, будто издевался. Привычка у него сложилась говорить со мной так, подначивая.

– Не смешно! – воскликнула я. – Они уничтожили годы кропотливой работы! Что мне теперь делать, а?

– Мы справимся, Пси. Верь мне.

И я действительно поверила ему. Потому что больше некому верить.

– Я оставлю в твоей комнате чемодан? –неожиданный вопрос удивил Сарона. – Не знаю почему, но мне кажется, будто кто-то лазит в моих вещах и…

– Да, оставляй, – не дослушав, Сарон подхватил экстренный чемоданчик, спрыгнул с подоконника и засунул к себе в шкаф. –Не расстраивайся так. Разберемся с суматохой, и я помогу тебе вернуть все в прежнее состояние.

– Спасибо, – прошептала я с легкой улыбкой.

Сарон помог мне спуститься с подоконника и попросил быть осторожной, почаще попадаться на глаза нашим, а лучше вовсе никогда не оставаться одной в обществе чужаков или без оного в это темное и опасное время.

Но я предостережению не вняла. Впрочем, со мной ничего плохого не случилось. Пока.

***

Столовую отмыли. Каждый ее уголок сверкал чистотой, а с потолка сняли всю паутину. На половину окон повесили тяжелые шторы, а на другую пока только прибили гардины.

Как бы тяжело не было, пришлось согласиться, что в цитадели наводят порядок. Раньше заниматься уборкой было просто некому, а сейчас… а сейчас все изменилось.

Не угрожай моей жизни опасность и имей я приписанный мне седьмой уровень некромантии, то я только бы порадовалась преображению академии. Но нет. Не та ситуация у меня и большинства наших адептов.

И мой любимый стол у самой раздачи занят – ни одного свободного местечка не осталось. Вздохнув, я поплелась к раздаче. За обедом я впервые встала в очередь! Передо мной человек тридцать, не меньше!

К прочему ужасу добавились грязные столы. Мы зачаровывали тряпки, и если кто проливал суп или еще как-нибудь насвинячил, то простенькие чары прибирали в течение нескольких секунд. С потоком в тысячу человек тряпки не справлялись.

А еще я впервые на собственном опыте прочувствовала, что некроманты не ели мясо. В руках сильных некромантов жареное куриное крылышко способно затрепыхаться и истечь кровью. Слабым выглядеть никто не хотел, а потому мясо никто не ел.

Пророщенная соя, бобы, свежеснесенные яйца, молоко, на которое у меня аллергия, хлеб, ср, масло макароны. Еще неделю назад мы ели различные виды рыб, мяса, птицу…

Но реальность страшнее. Питаться овощами кашами целый год я не готова. И на раздаче ничего сладкого не лежало. Совсем грустно.

С подносом я прошла по линии раздачи и ограничилась бутербродом из хлеба и масла, двумя вареными яйцами и стаканом морса.

Ничего другого после отобедавших адептов не осталось. Зато за одним из столов, за которым устроились мои соседки-сестры, пустовало несколько мест.

– Линайя! –воскликнула Валла и помахала рукой, пригласив к ним за стол.

Стоило только сесть, как на меня посыпались вопросы темноволосых сестер и их трех подруг, не соизволивших представиться.

– Подожди, что ты только что сказала?

Одна из подруг Валлы и Дэры владела густой пышной и абсолютно седой гривой, заплетенной в высокий рыбий хвост.

– Княже весь день негодует. Собачится с помощником. Не знаю, что эти двое закадычных друзей не поделил, но княже сказал, перед завтраком: «Сегодня. А завтра делай с нулями что вздумается».

– Проверка! – в ужасе выдала я и проглотила кусок бутерброда, который грозился костью застрять в горле.

– Какая проверка?

– Какая проверка?

– Какая проверка?

Нестройный гул голосов пяти собеседниц слился в три. От меня требовали ответа, но мне стало совсем не до того.

– Мне срочно бежать, – я, подскочив со стула, опрокинула в себя несколько глотков морса. Потом.

– Я отнесу, иди, – предложила Валла помочь с подносом. – Но потом…

Обернулась в сторону выхода и упала обратно на стул. В проходе новый ректор и его прихвостень. Заберите, Истинные, их души! Таких стрессов моя нервная система не переживет!

–Эй, ты чего? – Валла положила ладонь на мое плечо.

– Не успела, – вздохнула я и посмотрела прямо в глаза Вольсхого и не отвела взгляда на встречный.

Вольсхий с сопровождающим приблизился к нашему столу. Я вздрогнула, когда он остановился в шаге от меня, чем вынудил наконец отвести взгляд. Властный, нетерпимый к другим лидерам. Сейчас я почувствовала всю его суть.

– Адепт Тонверк, через десять минут сбор на плацу для проверки второго-седьмого уровней.

Я пульсаром вылетела из столовой, совершенно забыв об обещанном рассказе о Вольсхом. План поднять бунт превратился в пустышку, если нас всех настоятельно попросили пройти на выход.

***

Шеренга магистров – значительно короче, чем в первое утро – вновь вытянулась по стойке смирно за спиной сдержанного Вольсхого, за плечом которого – Марион Разэл.

Мы снова сбились в кучку перед шеренгой из четырех жутких типов. Среди них я узнала встреченную в подземелье манису. Она скривилась, как только засекла пристальное внимание к своей персоне.

– Стойся! – приказал Вольсхий.

А мы что? Мы неуклюже встали линеечкой в три ряда, препираясь и толкаясь. Преподаватели должны были впечатлиться подобным представлением, а они молчали –лишь строго смотрели на творившееся безобразие.

– Адепты государственной академии некромантии, – громко, с придыханием начал заготовленную заранее речь Вольсхий, – в связи с реорганизацией академии и приведением ее к мировому стандарту, а также расширением образовательной программы, отмены узкой специализации академии…

Вдохновенные паузы бесили. Вступительная речь пролетела мимо меня.

– Магистр Фир, продолжайте.

Вольсхий и Разэл встали в начале шеренги, а низенький и на странность пузатый, будто распухший, магистр буквально выплыл вперед.

– Адепты седьмого уровня построиться в первую линию, – прохрипел магистр, но его никто не понял. –Три шага вперед, адепты седьмого уровня!

Восемнадцать человек, включая меня, выполнили приказ.

– Адепт Линайя Тонверк, подойти!

Почему я – первая?! Почему? Наши с ужасом наблюдали за развитием действий, и только Сарон выглядел так, что я почувствовала поддержку. Другие просто боялись даже высказать пожелание удачи.

Вольсхий практически незаметным жестом закрытия кисти в кулак предложил пройти проверку первой. Что он от меня ждал? Того, что я устрою представление?

– Адепт Тонверк! – с нажимом повторил магистр Фир. – Подойти!

Несмело приблизившись лысоватому мужчинке, я наугад взяла один из острых осколков с вытянутой старческой ладони.

– Определить кому принадлежала кость. Восстановить ее, нарастить сухожилия, мышцы, наружный покров. Выполнять!

Что???

Если первое мне еще под силу, то последующие пункты задания невыполнимы! Я целитель, а не некромант! Я не готова покинуть академию. А ведь стоило подготовиться. Всего один год остался. И тут же я поправила себя – один день.

Думай, Линайя, думай! Что из выученного материала по целительству может помочь в выполнении задания и не вызвать подозрений? Как незаметно получить желаемый результат? Как?!

Судорожное вспоминание грозило вызвать невроз, но я не сдавалась. Мне нужно немного времени. Неделя – не больше. Мне нужно заработать немного денег. Я и так здесь задержалась.

– Адепт Тонверк! Не можете – вернитесь в строй.

Знаю!

– Собачья лапа. Порода… гигера. Щенок. Месяца два, не больше. Усыплен в результате несвоевременного лечения. Открытый перелом лапы. Осколок был частью кости этой лапы. Как мы видим, с одной стороны естественный скол, а с другой стороны – сымитированный.

– Неплохо, – проворчал магистр. – Адепт-целитель и тот бы лучше не сказал. Теперь взращение.

Прозвучавшее слово «целитель» не приняла на свой счет, пропустив мимо ушей. Это ведь не мог быть намек! Обычная похвала. Что делать с взращиванием я тоже знала.

Целители не могут влиять на мертвое вещество. Зато мой дар «благословение бессмертия» способен вдохнуть жизнь в мертвую плоть. Скрывать использование энергии жизни я уж научилась за двадцать три года существования под злым небом Истинных.

Я накрыла ладонь с лежащей в ней костью второй ладонью.

– Адепт!

– Пусть делает, как умеет, – вступился Вольсхий. – В этой академии другие методы преподавания. Главное результат.

Чудо, что не усложнили задание. Создать питающую оболочку и скрыть ее создание на первом этапе я не смогла бы. А так проблемы не возникло.

Прозрачная капсула из энергии объяла осколок кости и заполнила свое нутро слепящей глаза жидкостью. Я постаралась приглушить этот свет, как могла, а ладони прикрыли то, что я не могла сдержать.

Вместо того, чтобы идти по заданию в лоб, я разрушила кость и до частиц света и породила новый зародыш. Он рос, стремительно увеличивался в размерах. Он темнел до тех пор, пока не приобрел насыщенный черный цвет.

Теперь, когда энергия жизни сосредоточилась под шкурой и мышцами, я могла не волноваться насчет разоблачения.

Тельце щенка прекратило изменяться, когда доросло до половины размера головы. Ушастый, с длинным хлестким хвостом и рыжим пятном на шкуре вокруг правого глаза. Такой забавный.

Но щенок не дышал. Он не двигался, даже не открывал глаза и нос совершенно сухой. Так обидно, что я не смогла вернуть его к жизни…

– Засчитано! – объявил магистр Фир. – Превосходная работа!

Я исподлобья расстроено взглянула в серые глаза магистра.

– Гигера – дорогое удовольствие, девушка, – с улыбкой прошептал магистр Фир. – С вашим талантом и умениями вы не только сможете хорошо устроиться в жизни, найти достойную работу, но и годика через три-четыре купить. Щенок гигеры при нынешних расценках стоит около семидесяти тысяч.

Сколько?! Мне двухсот-то на месяц с лихвой! За семьдесят тысяч можно поместье в столице купить!

– Адепт Тонверк, встать в строй!

После моего очевидного успеха настроение магистров переменилось. К сожалению, вскоре ему предстояло перемениться вновь.