исповедь алкаголика

27 апреля 2016 г.

13:32

Похмелье, сопровождаемое бессонницей —

это адская смесь…..

— — — — — ------

Я снова пытаюсь приподняться, но тело совсем не слушается. Сколько же я пил? Не меньше недели, видимо.

Пробую еще раз…. Наконец удается перевернуться на бок. Прогресс. С трудом разлепляю слипшиеся глаза, знакомая белая пелена. Через минуту в этом тумане будто вершина Памира появляется горлышко бутылки. Затем постепенно начинает вырисовываться и остальной набор недельной попойки — пустые банки, куски колбасы, огрызки огурцов, какая-то шелуха и другой засохший, потерявший вид продукт. Под столом, гора пустой тары из — под водки, пива и железных банок отечественного, убийственного коктейля.

Отдыхаю лежа на боку.

Поворачиваюсь еще, пытаюсь приподняться, но в глазах темнеет и, я валюсь назад. Движения мои походят на движение мухи в паучьей сети. Пот застилает глаза, но все же, сесть мне удается. В горле как в пустыне сахаре, все горит.

Сейчас главное вода.

Она на кухне.

До кухни как до Магадана, так что придется хоть ползти.

С пятой попытки все — таки встаю, беру в руки какую-то пустую посуду и по стенке ковыляю на кухню, по дороге заплетаюсь в туалет, далее кухня, заполняю тару водой и в обратный путь.

Весь в поту, еле живой валюсь на кровать. Все, на сегодня все дела сделаны. Буду лежать и тупо помирать от похмелья….

Я закрываю глаза….

Глава 1

Город

Я стою возле обшарпанного строения, чем-то напоминающую забегаловку из 50х годов. По всей вероятности, это, окраина какого — то поселения, вдали видны трубы предприятий и смутные очертания зданий. У меня нехорошее предчувствие и касается оно этого места. Я вижу кривые улицы, с домами бараками, пустыми, заснувшими. Заводские трубы молча смотрели в небо, не выпуская ни колечка дыма. Они были мертвые и давно. Ни звука, ни шороха ветра. Сюрреалистичный вид придавали темные облака, на которых невидимое солнце оставило кровавую окантовку. Воздух здесь был такой плотный, что его можно было потрогать рукой, такие картины знакомы многим любителям компьютерных игр. Предчувствие, что мне придется очень постараться, что бы убраться отсюда, охватило меня. Убраться из этого места. Из этого города. Вдруг почему-то вспомнилась картина, на которой было изображено море, усеянное льдинами, на одной из них лежит голая женщина, в ногу которой воткнута штыком винтовка, а на заднем фоне слон на высоких тоненьких ножках, идущий по воде. Картина ирреальная и завораживающая. Эта репродукция возникла у меня в голове, хотя я не знаю, где видел ее. Она завораживала и пугала в одно и то же время, как и это место. Картина, единственное, что я помню, все остальное чернота. Я не знаю ни своего имени, ни, где живу, работаю и почему оказался здесь. Я силюсь вызвать хоть какие то воспоминания, но мои усилия тщетны. Я потерял память о прошлом. Что — то со мной случилось и это что — то явно не очень хорошее. Что мне теперь делать? Куда идти? Я беспомощно оглянулся. Мне совершенно не знакомо это место, но все же я его помню. Внутренне, необъяснимо…

Я долго стоял неподвижно, пытаясь решить, как поступить дальше и ощущение полной беспомощности овладевало мной. Надо что — то делать, стоять и причитать бессмысленно. Нужно взять себя в руки, найти вокзал или остановку автобуса и, понять хотя бы, куда я попал.

Возможно, тогда что — то и вспомнится.

Собираясь с мыслями, я не сразу услыхал обращенный ко мне вопрос:

— Заблудился?

Голос донесся с боку. Я повернулся, и увидел неприятного парня, все руки которого были в наколках. Невдалеке заметил еще двоих. Они появились совершенно беззвучно.

— Заблудился, спрашиваю? — стоявший передо мной мужик был явно нетрезв.

— Похоже — стараюсь говорить осторожно — как к вокзалу пройти, не подскажете?

— Вряд ли ты с него куда-то доедешь — подошедший усмехнулся — ты знаешь, где ты?

— Не совсем-сказал я — не знаю.

— Странный город — не к месту вставил один из подошедших.

— Да — согласился первый, третий тип молчал, явно не желая принимать участия в разговоре. Краем глаз я заметил, что его трясет как в лихорадке.

— Ну, если не знаешь где ты, в таком случае парень, тебе надо в общагу — и первый махнул синей рукой в сторону города. Разговор наш, был каким то нецелым. Продолжать его не хотелось.

— А где она? — спрашиваю, желая поскорей отделаться от них, и не спросив, почему мне надо именно в общагу.

— Пройдешь пару кварталов, повернешь направо — и он кивнул в сторону кривой улицы — дойдешь до торгового центра, до башни, а оттуда уже недалеко.

— А дальше? Может, адрес скажете?

— — Здесь нет адресов. Там и спросишь.

— Спасибо — я повернулся направо и тут же ударился коленом о какую — то железяку, торчащую из земли.

Вскрикнув, я открыл глаза…..

— — — — — --------—

Я открыл глаза, нащупал тару с водой и припал к ней, как бедуин к источнику.

Потер ногу, только что ударенную о железку, ощущение двояко, боль я почувствовал физически, что довольно странно. Видение поражало реалистичностью. Что это сон, я понял, только открыв глаза и то не сразу. Мне и раньше лезла в голову всякая чушь, но без всякого смысла, а уж боль в своих видениях я никогда не чувствовал. Потрогал еще раз колено, но с похмелья казалось, болело все тело.

Жалко нет снотворного, пару таблеток, на следующий день еще две и все никаких проблем. Ладно, будем терпеть. Я с трудом сел, но даже сидя, меня сразу повело в сторону. В глазах темнело и пришлось, опустился на подушку (вот так и отдают концы…).

Лоб покрылся испариной и затошнило.

Я уставился в потолок. Лежа с похмелья, я всегда смотрю либо на потолок, либо на репродукцию, где изображена улица в Нью-Йорке, полная машин. Когда — то, я делал ремонт и подыскивал чем бы занять кусок стены, между стеной и дверью в комнате, зашел в магазине в отдел репродукций, и она мне сразу понравилась, стоила сущие копейки, я, конечно, ее купил и повесил напротив кровати.

На потолке из трещинок я строю мысленно фигурки, это помогает успокоить нервы.

На машины я смотреть тоже люблю. От долгого смотрения, в какой — то момент они начинают двигаться. Это очень забавно выглядит, хотя понятно, что это просто глюки.

Трещинки на потолке, если долго смотреть, начинают складываются в интересные картинки.

Дома сейчас никого, мать в магазин ушла, брат вообще у женщины живет, появляется редко. Тихо, и на этом спасибо. Мне бы только сутки отлежаться, а там, полегче станет. А через три дня на дрожащих ногах можно на улицу выйти подышать. Завидую тем, кто пьет и закусывает. Я закусываю только после первой рюмки, потом из закуски у меня только вода или пиво, и так всю неделю пока пью. Плюс три дня похмелья ни крошки. После такого голодания задрожат не только ноги.

Я перебрал все фигуры на потолке. Подождал еще, новых не появлялось, и я перевел взгляд на Нью-Йорк, на пятую авеню. Сколько же там такси, вон, вся улица желтая. Машины стоят, видимо на светофоре горит красный. Самого светофора на картине нет, но когда на нем загорается зеленый, машины трогаются с места. Я смотрел на улицу и ждал зеленый.

Наконец он, загорается и машины начинают движение...

Закрываю глаза…

.

— — — — — --

Я пнул железяку здоровой ногой и захромал по улице. Два квартала они сказали. Ну и рожи у них мерзкие были. Вероятнее всего это местные алкаши. Сделав пару шагов, я зацепился за что-то штаниной и раздался треск ткани. Черт! Да что это такое? На этот раз это был моток колючей проволоки. У них что, убирать не кому? Отодрав штанину, я, помня о первой железке, осторожно повернулся и потихоньку двинул дальше. Совершенно непонятно было, утро сейчас или вечер. Часов у меня не было, а карман, где обычно лежал телефон, оказался пуст.

Было сумрачно. Под ногами заскрипело битое стекло. По всей улице валялся разнообразный мусор, в основном строительного плана, ломаные доски, арматура, ржавые бочки, какие-то изогнутые железные конструкции непонятного предназначения. Тут надо посматривать под ноги, а то рваной штаниной не отделаешься, подумал я. Мерзкий городишко, сделал вывод.

Одного не пойму, что я тут делаю? Как вообще сюда попал?

Я стал думать. Вспоминать. Кроме таблицы умножения, ничего в голову не приходило. Вся моя жизнь забыта напрочь. Все же, какие то воспоминания остались, только меня в них не было. Шагая по улице, я решил не впадать в панику, вот узнаю что это за город, может и память вернется.

Размышляя об этом, вышел на перекресток.

Мне нужно было пройти еще квартал до поворота, так мне описала направление встреченная мною троица. Надо было перейти дорогу и двигать дальше, но по улице, идущей под уклон, текла река вонючей, вязкой грязи.

Я выдернул из кучи мусора (благо его здесь много) две доски и попытался соорудить переправу, которую сразу утащило потоком зловонной массы. Черт! Посмотрел на свои кроссовки, еще раз чертыхнулся и шагнул вперед. Послышалось отвратительное чавканье и моя нога вместе с кроссовкой по щиколотку ушла в зловонную жижу.

Первому же дворнику, которого встречу, набью морду — злорадно подумал я, со смачным чмоканьем выдирая ногу из грязи — и сантехнику тоже, до кучи.

Может у них забастовка, думал я, перепрыгивая на тротуар и выскакивая на сухое место. Под ногами снова заскрипело битое стекло, но я, уже не обращая внимания на эти мелочи, полез вперед. Именно полез, потому что мусор прибавлялся прямо с каждым шагом. Стоявшие вдоль улицы дома тоже радости не прибавляли, это были, одни убогие, двухэтажные бараки. Разруха полная, как же здесь живут?

Наконец, преодолев нескончаемые вонючие кучи мусора и получив несколько ссадин на ногах, прошел и этот квартал. Похожая на баррикаду свалка перегораживала дорогу. За ней, угадывался перекресток и вроде, даже где-то недалеко проехала машина. В тугом беззвучье, окружавшем меня все время, это вдохновляло. Мне направо вспомнил я и, перебравшись через огромную кучу из металлолома, досок, бочек и прочего хлама выбрался на широкую улицу.

С первого взгляда стало видно, что это город, Появились люди, проехала, громыхая убогая машина непонятной марки.

И наконец, появились ГОРОДСКИЕ ЗВУКИ!

Осмотревшись, я поворачиваю направо, и, стараясь не задевать многочисленные компании людей, встречающиеся мне по пути, направляюсь в сторону торгового центра. Лезть с расспросами к первым встречным мне не хотелось, во первых все встреченные мною люди ходили компаниями, а одиночных прохожих я не встречал, во — вторых эти компании походили на людей, соображающих на троих или на пятерых, с которыми не очень хотелось вступать в разговор и я решил для начала осмотреть город. Прошагав по улице какое — то время, увидел слева, через дорогу здание вокзала, хотя ни вывески, ни названия на нем нет, но рядом расположились платформы и поблескивали рельсы, значит, я не ошибся. Перейдя улицу, подошел и стал выискивать табло с расписанием поездов и пунктов их назначения, это могло помочь мне определиться, где я. Расписание висело у входа в здание, но на нем был обозначен лишь один пункт назначения — ГОРОД, этот же город являлся и пунктом отправления. Остановок по пути следования поездов не значилось. Поезда уходили от вокзала и возвращались сюда же. Что это, мать твою за город? Видно и в самом деле надо искать общежитие. Вокзальная площадь была совершенно пустой, и я опять перешел на другую сторону улицы.

Перейдя дорогу, я остановился. Передо мной находилось высокое здание, облицованное черным блестящим камнем, и выглядевшее среди окружающих ее обшарпанных домов занесенным сюда по ошибке. Этот небоскреб видимо и был торговый центр. Башня. Это положительно был центр города. К дверям торгового центра, вела широкая лестница, а само здание обрамлено смотровым балконом, на котором было довольно людно, опершись на периллы люди, курили, разглядывая окрестности.

Можно было подняться туда и осмотреться. Быстренько взбежав по ступенькам, я достиг балкона и начал обход, осматривая местность. Вдалеке торчали фабричные трубы, виденные мною недавно, по — прежнему, без признаков дыма. Там же находился жилой район, довольно большой, сумрачного вида. Если бросить взгляд дальше, то вид немного менялся — по левую сторону простирались поля, а за ними было видно большое строительство, отгороженное длинным забором. Построек я не заметил, но стройплощадка была видна, а также не оставляли сомнений что это стройка, три огромных башенных крана. С моей площадки казалось, что крановщик, сидящий в своей кабине, мог бы, вытянув руку, погладить облако.

По правую сторону, через пару километров находился отдельный микрорайон, а где-то вдали на горизонте сверкала вода. Возможно, это просто был мираж.

Пора определяться, где я и кого — то спросить, что это за город. Ну, точно как у Булгакова, в романе “Мастер и Маргарита “! Я, как Степа Лиходеев, проснувшийся в Ялте! Однако, надо же, Булгакова помню, а себя нет. Посматривая на толпившийся народ, представил себе их вопросительные взгляды, при моем вопросе: а, не подскажете, где это я?

— Не дадите сигарету? — услышал надтреснутый голос, кто то тронул меня за плечо.

Я обернулся, ожидая увидеть новую пропитую рожу и застыл в растерянности. Передо мной стояла девчонка, невысокого роста, темноватые волосы были такие грязные, что непонятно, черные они или коричневые. Одета она была в куртку с капюшоном (похоже спортивную) джинсы с дырками на коленках, когда то синего цвета, но это было не в этой жизни.

У нее было красивое лицо, немытое правда, а вот глаза, несомненно, красивые, смотрели на меня тоскливо.

— Сейчас посмотрю — сказал я. Не зная, есть ли у меня сигареты, полез в карман и тут же выдернул руку, уколовшись чем то.

— Ай! — вскрикнул я. Посмотрев на раскрытую ладонь, увидел торчащий из пальца осколок стекла, с него стекали капельки крови. Еще несколько осколков поблескивало рядом с раной.

— Откуда это взялось, мать твою? — прорычал я, забыв про девчонку. Когда опомнился, то увидел, что она протягивает мне платок.

— Оставь себе — настроение у меня было поганое, я был зол на всех и на себя особенно. После начал осторожно проверять карманы и во всех оказалось осколки, а вот ни сигарет, ни зажигалки не оказалось.

Я поднял голову. Грязнуля ушла. Капюшон девчонки был уже далеко, она шла, опустив голову и смотря под ноги. Мне стало стыдно, что не за что обидел человека, и, оттолкнув, какого то толстяка, я побежал за ней. Вспомнив про сигареты, подскочил к компании, о чем-то громко спорящей.

— Сигареты есть? — крикнул я всем сразу. Они замолкли, уставившись на меня.

— Сигареты одолжите — мне пришлось сбавить тон, и стоявший рядом парень протянул мне сигареты.

— Зажигалку тоже — добавил, взяв из его руки всю пачку.

Он достал и бросил мне зажигалку. Я схватил и то и другое и помчался дальше, не сказав спасибо. Вряд ли это понравилось стоявшим парням, но никаких действий они не предприняли. Выскочив на улицу, завертел головой во все стороны, но девчонки нигде не было видно. Я свернул на боковую аллею, пробежал по ней несколько метров и только тогда увидел ее.

Она сидела на скамейке, качая ногами.

Я сел рядом достал из пачки две сигареты, прикурил обе и одну протянул ей.

— Спасибо — девчонка взяла сигарету, глубоко затянулась и закашлялась.

— Давно не курила — извиняясь, сказала она — а ты только появился здесь?

— А что, так заметно?

— Ну, ты очень удивился стеклышкам…, и один гуляешь.

— А что, здесь это… — я пытался подобрать слово — нормально? Я про стекла в карманах…

Она выпустила колечко дыма:

— В этом городе? Да.

— А ты местная? — я не спросил, почему наличие стекла в карманах, считается нормальным, и потом, что гулять в одиночку здесь тоже плохой тон?

— Нет, но здесь уже давно — она посмотрела на дым сигареты.

— А что это за место? Город этот — я повел вокруг рукой.

— Это плохой город — она поежилась — тебе вряд ли понравится здесь жить.

Я и не собирался здесь оставаться, поэтому спросил:

— У него есть название?

— Я зову его — ГОРОД ДЕМОНОВ — прошептала она.

— Странное название-ГОРОД ДЕМОНОВ, — я невольно оглянулся.

— Тут можно остаться навсегда — Она кивнула в сторону площади — Это попасть сюда легко.

— Ты что же, не можешь вернуться домой? Где твой дом? — спросил я

— Я не помню — она посмотрела на меня пристально — Я не знаю, как попасть домой.

Так, выходит, что не я один потерял память, оказавшись в этом месте, и, если девчонка говорит, что она тут давно, то должна, что то знать. Я продолжал расспросы:

— Ты вот тоже одна гуляешь, чего так? Как ты здесь оказалась?

— Мой парень привел меня сюда — ответила новая знакомая.

— Он тоже здесь? — я смотрел на нее.

— Он меня бросил — она отвернулась.

Судя по тому, как она выглядела, это была правда.

— Сука, этот твой парень — не сдержался я.

Мы помолчали. Закурили еще по сигарете.

— А ты знаешь, где общага? — спросил я.

— Конечно, вон она внизу — девушка указала рукой на бесформенное здание, позади которого находились постройки, виденные мною с балкона и окрещенные рабочим районом.

— Тут недавно мне встретилась троица парней, и почему то направила меня туда.

— Одному в городе нельзя, с ума сойдешь. А там познакомишься с кем ни будь, узнаешь о жизни в городе, во всяком случае, будешь не один и крыша над головой будет.

Полученная от девчонки информация ничего мне пока не объясняла, а только запутывала мои мысли. Несмотря на это мне было приятно с ней разговаривать…

— Ты там живешь? — спрашиваю я.

— Иногда там, иногда на фабрике — она кивнула в сторону труб.

Странный у нее был все — таки голос, хриплый и в то же время приятный. И она была красивая, если бы не уродливая одежда. Еще бы помыть ее. Я хихикнул поневоле, представив стоявшую на аллее ванну, из которой торчит ее голова с шапкой пены сверху.

— Ты чего? — девчонка заморгала от попавшего в глаза дыма.

Я рассказал ей, как она сидит в ванной. Она засмеялась, я тоже. Мы сидели на скамейке, в неизвестном мне городе, незнакомые друг с другом и смеялись. Мы смеялись и не могли остановиться довольно долгое время. Наконец выдохлись, я вытирал слезы, когда она замерла и сказала:

— Звонит где-то.

Я прислушался и действительно услышал слабое треньканье.

— Слышишь?

— Да-

Протянув руку, я взял телефон….

— — — — — --

Держа телефон в руке, я тупо рассматривал свалку на столе. Она напомнила мне улицу забитую мусором, по которой я недавно шел.

Телефон продолжал звенеть в моей руке. Я поднес его поближе, что бы посмотреть какая сволочь прервала мои видения. РАБОТА — прочитал я на экране. Какого черта — прошипел я — я дней десять как в запое, давно уж должны про меня забыть, так нет, трезвонят,… Я со злостью нажал на ВЫКЛ. и бросил телефон на пол.

Телефоны как лошади, одни ржут, когда ваша конница стоит в засаде, и выдают вас неприятелю, вторые трезвонят в самый интимный момент. Настроение, как и состояние ни к черту. Но опять надо в уборную. Качаясь как в десяти бальный шторм, хватаясь за стены, я совершил поход. Вернувшись, грохнулся на кровать, пару минут даже не поворачивался, боясь как бы сердце в конец не остановилось. Пот тек градом сразу отовсюду. Представил, как от меня сейчас несет. Стало знобить, и я забарахтался как червяк, пытаясь протиснуться под скомканное одеяло. Так теплее.

Я вспомнил сон, конечно, он не настоящий, скорее состояние перед засыпанием. Вот только дальше мне проходу нет, уснуть по настоящему, я не могу. Чертова бессонница.

Что— то в этом сне ненормальное, я все помню до ощущений, а так не бывает. И девчонка мне понравилась, несчастная и смешливая. Я фыркнул, надо же придумал, несчастная и смешливая. Снова хихикнул и закрыл глаза. Девчонки на лавке не было….

Ее на лавке не было, вместо нее сидел какой— то тип, с мерзкой рожей.

— Не видел здесь девчонку, в куртке с капюшоном? — спросил я его.

— Шлюшку твою, давно уже трахают, наверное — сплюнув, просипел он.

Я даже сам не увидел, как ударил его в ухо, с такой скоростью он исчез с лавки.

Рука распухнет, подумал я, в это время тип под лавкой заворочался и заорал — СУКА ЗАЛЕТНАЯ!!!

— Зря ты это сделал, сынок — раздался голос сзади — считай, что нажил неприятности.

Я обернулся. Двое молодчиков в трех шагах от меня гадливо улыбались. Тот, что справа, держал в руках арматуру.

Поняв, что дальше разговор будет без слов, я не стал ждать.

— А чего он — сказал я, делая шаг им навстречу и одновременно ударяя парня с арматурой ногой в пах. Опустив ногу и продолжив движение, я локтем умудрился попасть бойцу слева прямо в кадык. Не останавливаясь, двинулся вниз по алее. Обернулся, нападавшие стояли на коленях посреди дороги. Как в кино. Из кустов впереди меня выскочили еще двое и оба были вооружены дубинками. Кино видно будет без хеппи-энда, подумал я и ломанулся в такие же заросли, только в другую сторону.

Несся я не разбирая дороги, мимо мелькали небольшие деревья и кусты, трава цеплялась мне за ноги, грозя падением. Спринт мой вроде удался, голоса преследователей постепенно удалялись. Все же я решил не сбавлять темпа, пока не оторвусь подальше. Продравшись сквозь очередной куст, выскочил на открытое место и тут же полетел в какую то яму. Сколько времени я пролежал без сознания, было неясно, поэтому очнувшись, еще долго сидел на земле, приходя в себя. Когда в голове, наконец, прояснилось, я огляделся. Видно это какая-то стройка, повсюду торчали сваи, а трава покрывавшая дно говорила о заброшенности. Наверно давно, здесь готовили фундамент.

Я лезу из ямы и не могу вылезти, жирная глина не дает удержаться. После пятой неудачной попытки замечаю на другом конце котлована высокую железобетонную конструкцию. Весь в грязи иду к ней и начинаю забираться наверх. Конструкция неустойчива, арматура качается, а я все лезу и лезу выше.

Одолев последний качающийся уступ, я оказываюсь на мосту. Мост через железную дорогу, внизу поблескивали рельсы, три лестничных спуска вели к платформам, обычный железнодорожный мост… Я стою на мосту…

Я стою на мосту и размышляю. Странное все — таки место, этот город демонов. Пять минут назад я сидел в яме, весь в глине и вдруг, уже на железнодорожном мосту. Посмотрел на руки, они были чистые. Поворачиваюсь налево и иду к концу моста. На нем, почему то нет перил, и сам он начинает шататься. У меня боязнь высоты, мое сердце бешено стучит, я с ужасом уже ползу на коленях к лестнице. Поднимается ветер, мне приходится цепляться изо всех сил за решетчатый настил моста, но я больше не могу удержаться на нем. Пальцы мои разжимаются, и я с криком лечу вниз….

— — — — — -—

Наступает самый верх кризиса. Похмельного кризиса. Здесь можно и до земли долететь…

Интересно я громко кричал? Хорошо хоть я дома один, не хочу помирать на людях.

Пытаюсь отпить воды из бутылки, руки трясутся так, что ставлю ее на пол, так и не сделав ни глотка. Закрываю глаза и сразу передо мной, проносится череда невозможно уродливых лиц, монстры чередуются как в калейдоскопе. Пока меня не стошнило, я открываю глаза. Перевожу взгляд на потолок, минут десять из трещинок составляю картинки. За это время ни одной мысли не пришло.

Понемногу начало отпускать. Сколько раз в такие моменты клялся больше не пить.

Поворачиваюсь, взгляд опять падает на захламленный стол, и я понимаю, что грязь во сне и на столе одно целое.

Вспоминаю сон. Меня туда тянет. Не хочу рассматривать трещины в потолке. Я закрываю глаза. Мне надо в общагу…

Мы сидели на краю платформы, болтая ногами, между нами на газете лежала нехитрая закуска и стояла бутылка водки. Моим собеседником, был суховатый мужичонка в очках. Он закончил нарезать сыр, разлил водку по пластиковым стаканам и кивнул:

— Давай — я взял и залпом выпил горькое пойло, в животе загорелось, и накатил дикий голод. Схватив бутерброд, не жуя проглотил его и тут же взял другой.

— Так — то лучше — сказал он, поставив стакан — тебе повезло, я как раз в общагу еду.

Он уставился на меня. Новый приятель, похож был на инженера, потерявшего работу. Таких много было в России в девяностых. Как мы оказались в одной компании, я не помнил, не знал и имени собеседника. Тот продолжал меня разглядывать.

— Дима — представился он — а ты как я понял здесь недавно.

— А я не помню, как меня зовут — пожал ему руку — я так сказать новичок. Верно ли, что это место зовется просто ГОРОД? Так в расписании, на вокзале было написано.

Мой новый знакомый, прожевав, ответил:

— Это правда, так называют его между собой жители, и поезда, уходя с вокзала, приходят обратно, сделав круг вокруг города. У этого места нет официального имени и на карте его тоже нет.

— Но мы же с тобой, сейчас на платформе, у нее — то есть название? — я обвел окрестность рукой.

— Нет, как и у самого города.

— А его жители тогда кто?

— Такие же, как мы с тобой, сюда попадают люди, которые потеряли смысл жизни дома — он поднял вверх палец, потом опустил руку и ткнул пальцем в бутылку — и мне кажется, многие из-за этого.

— Вы хотите сказать, я алкоголик?

Может это все и объясняет? Потерю памяти?

Он разливал водку и не отвечал. Я не настаивал, и мы молча выпили. Вспомнив про сигареты, достал пачку, закурил. Новый знакомый замотал головой на мое предложение. Быстро темнело, человек в очках разлил остатки спиртного, и мы выпили по последнему стакану.

— Пойдем наверх-кивнул на мост Дима.

— Зачем? — я вспомнил недавний ужас на мосту.

— Неизвестно, на какой путь состав придет, можем не успеть — и он направился к лестнице. Мне ничего не оставалось, как пойти следом. Поднимался я посередине лестницы, боясь коснуться перил. Мне казалось, прикоснись к ним, они тут же подломятся, и я полечу вниз головой. Однако все прошло нормально и до верха мы взобрались без последствий. Там было невероятно тихо и спокойно. Я посмотрел наверх, россыпь звезд на небе сияла ослепительно, но ни одного знакомого созвездия я не нашел.

Вдали появился огонек, наверно это поезд, подумал я. Все платформы были пустые, мы были единственными пассажирами. Минут через пять подойдет, еще успею покурить, подумал я и достал сигарету. Вспомнилась девчонка, сидящая в ванной посреди аллеи с шапкой пены на голове. Я прыснул со смеху. Димон вопросительно посмотрел на меня, я закрутил головой, все мол, в порядке…

Состав приближался, стало видно освещаемые им пути. Мое внимание привлекли странные тени, шмыгающие по шпалам. Похоже, это была стая собак, только странного вида. У них были горбатые спины, и они больше походили на шакалов, этих жителей джунглей или где они там обитают. Было странно видеть их на железнодорожных путях. Я еще подумал что не зря мы на мост влезли, потому что эти твари копошились как раз у того места, где белела оставленная нами газета с остатками закуски и пустой бутылкой.

— А что это за….

— Бежим — перебил меня Дима — на первый путь приходит.

Мы запрыгали по ступенькам лестницы вниз. Когда выскочили на платформу, состав уже тормозил, скрепя железом, двери раскрылись, и мой спутник первым вошел внутрь. В вагоне было пусто, мы прошли и сели в середине.

— Ты там видел собак на путях? В том месте, где мы выпивали — спросил я.

— Видел — Дима поморщился.

— Мне показалось, что это не совсем собаки — я вспомнил горбатые спины.

Димон повертелся на лавке, повернулся ко мне и сказал:

— Сейчас объясню. Ты ведь попал сюда не просто так. Все, кто здесь находится, не в ладах со своей душой, по разным причинам и алкоголь вероятно, одна из них. Так вот, вместе с собой они приносят сюда и свои страхи, которые здесь накладываются друг на друга и получается, чертов винегрет. Кстати один общий страх, ты не мог не заметить — он замолчал, глядя на меня.

Я задумался, но не мог понять, о чем он. То, что каждый приносит свое, это мне было понятно, но общего выделить не смог.

— Я недавно тут, наверно еще не сталкивался — ответил я.

— Одиночество — сказал он и отвернулся к окну.

Одиночество, повторил я про себя. И как я…Точно. Вдруг меня осенило. Ну как же, это было когда, я вылез через кучу мусора на улицу и увидел людей. Я еще тогда приметил, они шли или стояли группами. И потом на балконе тоже…

— И оказавшись, одни, в незнакомом месте, ничего не помня о себе, люди бегут от одиночества — сказал Дима, продолжив мои мысли — и прячутся от него в общежитии.

Я открыл рот, что бы спросить, почему именно там, но он перебил меня:

— В город попадают и наши желания, центр города, это там.

Торговый центр понял я.

— Скажи, а ты тоже не помнишь свою жизнь? — мне было безумно важно это узнать.

— Здесь никто не помнит.

Я посмотрел в окно. Странное место. Где никто не знает, кто он. Так можно сойти с ума. Занимался рассвет, наш поезд шел вдоль большой реки, с многочисленными островами и разливами. Кое — где в тумане, виднелись рыбачьи лодки, и мало верилось глядя вокруг, в призрачность этих мест. Этот результат коллективного миража, был настоящим, настолько реальным, что просто не верилось.

— Хорошие места — Дима снял очки — хочу на рыбалку.

Лицо у него стало по — детски счастливым. И тут я вспомнил. Я вдруг вспомнил, что в юности тоже не выпускал удочку из рук. Отец у меня был заядлый рыбак, и мне передалось его увлечение. А еще походы за грибами. И все.… Хотя… Может это и не я.

— Тут и море есть, эта речка туда впадает — Дима махнул рукой по ходу состава.

Тем временем поезд въехал на мост и застучал колесами. Река нырнула под мост и исчезла, вместо нее потянулись какие-то корпуса из красного кирпича огороженные от путей бетонным забором. Промзона, сразу понятно. Она оказалось очень большой, почти час ограда тянулась вдоль железки. Все это время мы молчали, Дима начал посапывать, а будить его не хотелось. Наконец забор кончился и потянулись унылые двухэтажки барачного типа, вроде тех, что я увидел при первом своем появлении. У меня сложилось мнение, что весь город состоит из этих домов, кроме самого центра. Центр желаний — вспомнил я. А мои желания там есть? Мне вдруг очень захотелось это узнать, аж в носу запершило, и я громко чихнул. Дима потянулся, снял очки и потер глаза. Водрузив очки на место, он посмотрел в окно.

— Подъезжаем, еще пол часика.

Бараки закончились и потянулись огороды, кое— где виднелось подобие садовых деревьев и кустов. Теперь вместо забора рядом петляла грунтовая дорога, по которой, пыхтя и чадя как паровоз, полз трактор. Наверно времен революции, не хватало только транспаранта над кабиной.

Вдалеке показалось высокое здание черного блестящего камня, это был торговый центр.

Через десять минут мы подъезжали к перрону.

Состав задрожал и остановился, двери открылись и мы вышли на перрон. После ночи и пустого вагона у меня зарябило в глазах от количества народу на вокзальной площади. А когда я был один, он выглядел совершенно пустым. Теперь мне явственно было видно, что люди предпочитают держаться группами. Не видно было присущей вокзалам суеты, люди спокойно стояли, курили, о чем то разговаривая.

Мы с Димой миновали вокзальную площадь, и пошли мимо торгового центра, который возвышался через дорогу. Прошли башню и свернули в левый проулок. Улица узкая и кривая шла под уклон. Под ногами стало поскрипывать битое стекло, и на дороге появился первый мусор. В виде пустых банок и пластиковых бутылок, а также разносимыми ветром рваных пакетов и прочего бумажного хлама.

Дима шагал уверенно, пинал ногами банки и что то напевал. Было видно, что все ему тут привычно и знакомо. Я старался запоминать дорогу, хотя мы и шли все время прямо по улице, тем не менее, уже прошли несколько перекрестков. Если, я когда либо, выйду с одного из боковых проулков, то буду знать, где оказался. Почему то меня не покидала уверенность, что это пригодится. И возможно очень скоро…

Тем временем, стал попадаться мусор покрупнее, доски, лежащие навалом, железные бочки и куски огромных стальных балок. Рай для сборщиков металлолома. Шутки шутками, но идти по этой свалке, удовольствия было мало. К тому же, я еще не забыл встречу своего колена с железкой во время прибытия сюда. Потрогав ногу в месте удара, я почувствовал боль. Нога была опухшая. Это вызывало неприятное чувство серьезности несерьезного путешествия. Я решил закурить и полез в карман за пачкой, но, не смотря на то, что был готов к этому, все равно порезался. Стекла были даже в пачке. Обдул сигарету и сунул в рот. Диме не стал предлагать, он не любитель этого, прикурил и продолжил пробираться за ведущим.

Через минут десять мы вышли на новое место. Улица кончилась и перед нами предстала большая площадь, с одной стороны она обрывалась оврагом, а поперек проходила широкая улица. Площадь была окружена бараками, а вот справа от нас, я увидел огромное здание, такой чудовищно неправильной формы, что сомнений не было… Это была ОБЩАГА!

Что сотворило коллективное помешательство с этим зданием описать невозможно. Сколько там было этажей? Я думаю от двух до восьми, причем независимо от того на какую часть здания смотреть. Оно было построено из красного кирпича, и ее стены явно были не меньше метра толщиной. Главный вход выходил на улицу и был поднят на уровень второго этажа, на который вела широкая лестница. Между лестницей и входом была большая площадка, на которой толпился народ. Помимо главного входа, было множество боковых, где тоже сновали люди. Это был огромный муравейник, только людской .

— Как тебе строение? — Дима кивнул в сторону красного чудовища — впечатляет поначалу.

Я кивнул.

— Пошли, в соседней комнате тебя устрою — и он направился к лестнице. Я засеменил следом. Мы начали подниматься наверх.

— Димон, кого ведешь? — раздался голос со стороны компании, сидевшей на ступеньке.

— Новенький, а у нас как раз место свободно — Дима отвечал, не поворачивая головы. Мы поднялись на площадку перед входом, здесь тоже расположилось несколько человек. Вошли внутрь, прямо от входа расходилось несколько коридоров, и я насчитал, по крайней мере, три лестницы. Дима направился к центральной, я не отставал. Поднявшись на третий этаж, мы пошли по длинному коридору, который трижды заворачивал, а я старался запомнить дорогу, надеясь на свою пустую память, когда мой спутник остановился перед серой дверью. Кстати забыл сказать, что коридор напоминал оживленную улицу, народ здесь сновал туда — сюда.

Димон открыл дверь, и мы вошли внутрь. Помещение оказалось квартирного типа, три комнаты, кухня, туалет и ванная. Ничего особенного.

Приятель вошел в одну из комнат и показал мне на кровать у окна:

— Располагайся, я в соседней комнате обитаю — и он вышел, закрыв дверь. Он вообще был не очень разговорчив. Я оглядел комнату. Три кровати, считая мою, стол посередине, шкаф в углу. У каждой кровати тумбочки как в армии. Моя кровать была застелена, я присел на нее, почувствовав усталость, затем прилег. Ноги мои гудели, а ушибленная, еще и ныла.

Я прикрыл глаза…. сквозь сон услышал хлопнувшую дверь и разлепил веки…..

— — — — — --

Мать гремела ключами, закрывая дверь. Она каждый день ходила в магазин, больше на пенсии ей делать было нечего. Значит сейчас где-то около двух часов дня, и раньше чем через сутки я встать не смогу, только до туалета сползать. Хорошо хоть она плюнула на меня и больше не учит жизни, с похмелья от нравоучений только хуже.

Я попробовал сесть, еле — еле удалось. Посидел так минут десять пока перед глазами круги не заплясали. Опять откинулся на подушку. Вспоминаю свой сон-полусон. Я там провел больше суток, а здесь прошло часов шесть. Впервые я видел такие реальные глюки. Почему то мне казалось, что это неспроста. Раньше я выпивал, страдал с похмелья от бессонницы, но таких запоминающихся снов не видел, случались иногда видения и всякие ужасы, но они были лишенные смысла, а здесь он явно просматривался.

Что-то мысли слишком умные с похмелья лезут, или наоборот ненормальные, подумалось мне. Я уставился в потолок и стал распутывать узоры из трещинок. Видно именно так с ума и сходят, начинают путать сны с реальностью. Часто мы видим на улице человека, который разговаривает с невидимым собеседником, видимо тело его находится здесь, а сознанием он далеко…Черт, поганые мысли заполняют голову. Еще бессонница мать ее, как бы белую горячку не схватить. Знакомый врач рассказывал мне, что если не спать неделю, это прямой путь к белочке, организм хочет отдыха, а нервы не дают и бац, все смешалось в твоей голове, и, монстры из видений и реальность. Пока бог миловал, но вот сегодняшний сон меня пугает, слишком реален, и, я не сразу осознаю его окончание.

Я перевел взгляд на картинку с Нью-Йорком, машины стояли на месте. Я устал от такой жизни, ловлю себя на мысли и мне все равно…

Я смотрел на машины и ждал, когда они начнут двигаться….

Всего два года назад я радовался жизни. Я тогда собрал компьютер своей мечты. Собирал, конечно, не я а сосед, но это был мой комп наверно самый мощный в городе. Эта чудо машина, вкупе с плазмой панасоник последней модели, самой дорогой из представленных в этом году, всех моих друзей заставляла потеть от зависти. Конечно, вслух они говорили, мол, лучше бы машину купил на эти деньги, но глаза их выдавали. Я совершенно равнодушен к машинам, хотя сам занимаюсь их ремонтом. Я люблю компьютерные игры. Может одиночество отчасти отсюда. Кстати следующей покупкой и должна была стать машина. Просто что бы было, а то неудобно, вроде в сервисе работаю, а машины нет.

Что же случилось такого, что я теперь валяюсь на диване, без работы, денег и надежды? Без компьютера, телевизора и автомобиля? Без каких либо устремлений? Дима сказал, что я потерял свою душу…

Я помню, как это случилось. Зная свою тягу к алкоголю, я и мой брат нашли нормальный выход, кодировка. У нас имелся свой врач и ежегодно он делал небольшую, безболезненную операцию, надрезал ягодицу и зашивал в тело несколько таблеток. Действие их было стопроцентное, по крайней мере, для нас алкоголь больше не воспринимался как продукт. Спиртное становилось для меня, чем то вроде сена, корове оно нравится, а человек вряд ли захочет его есть. Конечно это аллегория, но действие таблеток было именно такое. Естественно, нужно было еще и собственное желание. Стоили таблетки дорого, но экономили за год в сто раз больше.

Деньги я никогда не копил, часто бывал в казино, потом когда их прикрыли, ходил в игровые клубы, но деньги у меня были всегда. Они сами копились. Я ведь не пил. Давал всем в долг, покупал что хотел. Мы тоже выпивали. На Новый год. Это мой любимый праздник. Перед Новым годом я ехал к Володе, так врача зовут и он блокировал действия лекарства. Мы как нормальные люди отмечали праздник, а числу к пятнадцатому января приезжал Володя и повторял операцию. Так продолжалось лет десять, пока не наступил две тысячи пятнадцатый год.

В этом году мне исполнялось пятьдесят лет. Круглая дата. И я решил ее отметить. День рождения у меня был восьмого февраля, поэтому я решил сделать кодировку в этот раз не после Нового года, а после дня рождения. Думаю, что я месяц не потерплю? Так и началось. На работу после новогодних праздников я еле ходил, а дождавшись конца смены, я уже через минуту пил пиво. Стали появляться мысли о смене работы, надоело всяким мажорам машины делать. У меня было холодильное образование и под хмелем мне казалось, что стоит мне озвучить свои знания, меня засыплют предложениями. Подогреваемый такими мыслями и крепким пивом ко дню рождения я бросил работу.

Справив днюху, я и тогда не одумался, с операцией затягивал, решил поначалу утрясти дела с работой. Как смог привел себя в порядок и принялся подыскивать место, благо интернет был под рукой. Как же я ошибался на свой счет! Предложения были, но, за пятнадцать лет, пока я делал машины, технологии промышленного холода ушли так далеко, что я мог рассчитывать только на должность принеси-подай, но самое главное, когда меня спрашивали, сколько мне лет и приходилось говорить — пятьдесят, на той стороне молча вешали трубку. Я понял, какую ошибку совершил, бросив работу. Назад пути не было, уходя, я хлопнул дверью.

Я впал в депрессию, а выход из нее для нас один. Водка. Деньги еще были и наличные и на карточках, я бросил поиск и начал просто отрываться. Мелькали девки, вызванные по интернету, гремели бутылки…, В один момент меня вдруг взяли на работу аналогичную брошенной, да еще в своем городе. По знакомству конечно. Но депрессия и водка сделали свое дело и через две недели я ее бросил. Мне вдруг стало страшно подходить к машинам, казалось, я сейчас что то сломаю. Это я, который делал машины с закрытыми глазами. Далее все как по писанному, сначала кончилась наличка, потом опустели карты, исчезла камера, потом телевизор. Последним исчез мой компьютер, мой сыночек. По — моему, я даже плакал. Я с него пылинки сдувал.

Дальше как у всех, ошиваешься возле магазина, в надежде на выпивку, случайные заработки, пропиваемые в тот же день. Меньше чем за два года я из нормального человека превратился в подзаборного ханыгу, с потерянной душой. Результативная работа, с отрицательным результатом.

Я смотрел на машины и ждал.

Минут через двадцать в Нью-Йорке началось движение. В моем воспаленном мозгу автомобили поползли по пятой авеню. Я закрыл глаза…

— — — — — --

В комнате разговаривали, судя по всему двое. Я лежал, отвернувшись к стене и слушал, как они спорили.

— А я тебе говорю, это точная информация — хриплый голос, пытался, что то доказать.

— Неужели год прошел? Вроде Рыжий недавно отсюда свалил — второй голос был нормальным.

— Как думаешь, получилось у него?

— Вряд ли когда узнаем.

Послышалось бульканье. Потом звон стаканов и кто— то из двоих хлопнув бокалом об стол крякнул.

— Зато у Димона получится, он упертый — продолжил разговор хриплый.

— А ты не хочешь попробовать? А Рома?

— Ты Чугун ненормальный что ли? Мне жить не надоело — Рома засмеялся — И потом, я привык тут.

— А с чего ты взял, что проход откроют?

— Дима сказал — ответил Рома…

. Послышалось шелестение, кто то передвинул стул, и снова послышалось характерное бульканье. Захрустел огурец, поочередно стукнули стаканы, опускаемые на стол.

— Возможность попасть на остров многим не дает покоя — Голос Чугуна стал злым — мне вот интересно, сколько в подвале останется.

— Расспросим соседа, как появится — Рома встал и подошел к моей кровати — он вон, постояльца привел. Пора новый муравейник строить, здесь уж проходу нет. Кстати на шестом новый коридор нарисовался, поликлиника. Девок наверно там много. Прибывший то, смотри, наш знакомый.

Рома отошел от меня и скрипнул стулом. Потом он что — то зашептал приятелю.

Признаться, я ничего не понял из их разговора, поэтому открыл глаза и повернулся. За столом сидело двое, один спиной ко мне, другой лицом. На скрип моей кровати тип, сидевший ко мне лицом, глумливо растянул губы в улыбке и сказал:

— C прибытием!

Тот, что сидел спиной, повернулся и зловеще сказал

— Привет, помнишь нас? — он нехорошо улыбнулся. Чугун, по голосу определил я. Узнал их сразу, это Чугун и сидящий напротив парень, шли тогда на меня с арматурой в руках.

— Помню, амнезией не страдаю — ответил я. Несмотря на их явно агрессивный настрой, страха во мне не было. Я сел, подогнув ногу для упора под кроватью, так быстрее можно будет вскочить

— Сами напросились, не я начал.

— А ты прыткий зараза — сказал Рома — мне глотать до сих пор больно — он потер шею и встал. Я тоже поднялся. Встал и Чугун. Запахло дракой. Места было мало и я явно проиграю. Мне вспомнилось, что на шестом этаже поликлиника, видимо, придется познакомиться с тамошними барышнями.

Тут открылась дверь, и ввалились еще трое, одного я узнал, это был тип со скамейки. Они тоже меня узнали.

— А бегун — усмехнулся мерзкий тип и прошел к столу, двое других остались у двери — добегался.

Догадался, это они тогда выскочили из кустов на аллею. Мои шансы попасть в местную больницу выросли до ста процентов. Какое то время мы стояли, смотря друг на друга, вернее они меня рассматривали, а я перепрыгивал взглядом с одного на другого.

Я не любитель драк, но тут меня накрыло. Один в запертой комнате без шансов. Надо начинать первым, раз уж без мордобоя не обойтись. Я со всей силы двумя руками толкнул Чугуна в грудь. От удара тот перекатился через стол, увлекая за собой все его содержимое. Падая, он завалил на пол Рому и третьего их собеседника. Двое вошедших стояли у двери, разинув рот. Развивая успех, я схватился за край стола и рывком перевернул его. Дверь оказалась по прямой, если бы не двое стоящих там людей. Издав неведомый мне доселе крик, я ломанулся вперед, выставив плечо, и воткнулся между стоящими. Они как кегли разлетелись в стороны. Победа, прошептал я, рывком открывая дверь и налетев еще на одного типа.

— Чего буянишь? — сверкнул очками Димон — остынь.

Но я попытался его оттолкнуть. Несмотря на худобу, сдвинуть его оказалось непросто. Я пер как танк, и он влепил мне затрещину.

— А чего они? — заверещал я

— Успокой своего буйно помешанного дружка — раздалось из комнаты — этот гад второй раз на нас кидается.

— А не надо хамить-в ответ крикнул я.

Дима закрыл дверь и, затолкав меня в угол заговорил:

— Хамство, оскорбления, насмешки — здесь норма и за это не бьют рожи. Внимания на это не обращай, иначе постоянно будут конфликты. В этом городе как в негативе, отражаются все людские пороки. Дважды тебе подфартило, а третий раз может стать не таким везучим. Пошли внутрь — и он толкнул дверь.

Мы вошли. Стол уже водрузили на место, вокруг него сидели бойцы неприятеля и разливали водку по стаканам. На мое появление никак не отреагировали.

— Вот, Димон сейчас расскажет — Рома кивнул в нашу сторону — Дим ты ведь видел вывеску?

— Бегун — это он уже обратился ко мне, одним махом приклеив прозвище — сходи на кухню за закуской.

Я не стал возражать и направился в кухню. Проход к ней загораживали строительные козлы стоящие друг на друге. Я протиснулся между ними и стеной и отворил дверь. Ржавая плита, кухонный стол, заваленный неизвестно чем, облезлые стены. У плиты копошилась немолодая баба, что-то помешивая в огромной сковороде. Она была неопрятной, но видимо готовить умела, судя по запаху в кухне. Глянув на меня через плечо, протянула руку и сняла с полки большое блюдо, размером с автомобильное колесо. Наполнив тарелку, протянула мне.

— Забирай — и снова повернулась к плите. Я взял блюдо, наполненное жареными половинками картошки с мясом, повернулся и пошел обратно. Подняв тарелку над головой, я протиснулся между козлами и свернул в коридор, ведущий к комнатам. Сейчас я увидел, насколько здесь грязно. Меня это уже не удивляло. Грязь тут везде. Толкнув дверь в комнату, прошел к столу, и, водрузив блюдо посередине, пробрался к своей кровати. Взяв стоявший рядом стул, придвинул его к столу и сел без приглашения. Прислушался к разговору.

— Видел я и вывеску, она возле двери стоит — продолжал тему Дима — повернута надписью к стене.

— Что думаешь? — спросил Рома, он был самым разговорчивым в компании — хочешь рискнуть?

— А мне терять уже нечего — ответил Дима — до следующего раза я не дотяну.

— А если останешься там? — Рома не отставал.

— Не каркай, я уже все решил — мой приятель взял в руки стакан. Я открыл рот, что бы спросить, куда он собрался, но Рома перегнувшись через стол, поставил передо мной бутылку.

— Бегун, наливай себе — он вдруг подмигнул.

Так ничего и, не узнав налил себе водки. Прилепил, гад, прозвище.

— Давай, за твою удачу — Рома кивнул Диме — ты везучий, может у тебя и выйдет.

Мы чокнулись и выпили. Я протянул руку к блюду, взял картофелину и кусок мяса. Вкус был удивительный, тетка действительно умела готовить. Взял еще картофелину, налил еще пол стакана. Выпив посмотрел вокруг. Народу прибавилось, две женщины сидели с краю стола и хихикали. Сидевший рядом с ними мужик, рассказывал явно, что то смешное. Все разговаривали сразу, гомон стоял как на базаре. От выпитого, у меня задвоилось в глазах.

— Ну как тебе здесь? — это сидевший рядом Чугун кричал мне в ухо. Я поднял вверх большой палец и покивал. Потом перевел взгляд на свою руку и увидел, как по ней стекали капельки жира. Раскрыл ладонь, она вся была залита тем же. Я поднял другую руку и посмотрел на нее. Жир начал уже застывать, покрывая ладонь белой липкой коркой. Брезгливо поморщившись, я начал тереть руками о джинсы, но противная липкость не отступала. Вытянув грязную руку, схватил бутылку, которая тут же выскользнула и завалилась на стол. Из горлышка забулькала жидкость. Сосед вовремя подхватил ее, не дав вылиться содержимому. Он наполнил мой стакан, и я поднял его двумя руками боясь выронить. Выпил и взял картофелину. Откусив кусок, тут же его выплюнул, вкус дешевого мыла наполнил мой рот, меня замутило, ладони защипало. Я встал и начал пробираться из комнаты. Желание вымыть руки было нестерпимым. Протиснувшись к двери, открыл ее и направился в ванную.

Она имела такой же вид, как и кухня, была вся красной от ржавчины. Покрутив кран, я подставил руки под бурую воду. Схватил кусок серого мыла и стал яростно натирать им ладони. Оно не мылилось, а только развозило жир по рукам. Бросив его в раковину, я беспомощно огляделся. Тут открылась дверь и появилась тетка с кухни. Она держала в руках бутылку водки.

— Подставляй — сказала женщина и наклонила бутылку. Я сложил ладони лодочкой, и водка потекла между пальцев. Через минуту от жира не осталось и следа.

— Спасибо вам, боялся, уже никогда не отмою — я готов был ее расцеловать. Она махнула рукой и скрылась. Стараясь ничего не касаться, я вышел следом, но возвращаться в комнату не хотелось. Окинув взглядом загаженный коридор, я увидел веник. Взял его в руки и начал выметать мусор, прихватив пустой мешок. Дометя до конца и забив мешок под завязку всякой дрянью, довольный оглянулся. Там где я только что прошелся веником, стало еще грязнее. Появилось ощущение, что я не убирался, а специально разбрасывал мусор. Со злостью я зашвырнул веник по коридору. Да пошло оно все!!! Пойду, лягу спать. Вспомнив про толпу народа в комнате, заскрипел зубами, в таком шуме не уснешь. Только со снотворным…Больница! Меня осенило, на шестом этаже больница! Там наверняка можно попросить таблеточку. Я решительно толкнул входную дверь.

Выйдя, пошел по коридору в поисках лестницы. Сновавшие туда сюда люди уже не вызывали у меня раздражения, а стоявшие компании я обходил, стараясь ни кого не задеть. Лестницу чуть не прошел мимо, она тоже скрывалась за дверью и если бы не мужик, чуть не сбивший меня с ног вывалившись сбоку, я прошел бы мимо. Заглянул за дверь и, обнаружив лестницу, я начал подниматься. Промежутки между этажами были огромными, и когда, наконец, появилась надпись ШЕСТОЙ, мне показалось, что я взобрался на останкинскую телебашню. Лестница была бесконечной. Дернув очередную дверь, я попал в помещение, откуда расходились три коридора. Надпись ПОЛИКЛИННИКА и стрелка под ней указывали на правый проход. Я направился по стрелке. Пройдя немного, уперся в стеклянные двери, открыв которые попал в сумрачное помещение. Похоже на поликлинику, чистый кафель, стульчики у кабинетов. И тишина… Гробовая…Шаги мои гулко раздавались по всему залу. Подойдя к ближайшему кабинету, я постучал. Без ответа. Я подошел к следующему, то же самое. Только в последнем я услышал голоса.

— Через несколько дней в подвале будет аншлаг — сказала одна женщина-все таки, редкое событие.

— Перебраться на остров, это билет наверх, единственный шанс для многих, только очень опасный — второй голос был молодой — если не найдешь ее, конец.

— Снова про подвал — подумал я — что там будет? И кого надо найти? Или чего? — я твердо решил узнать про это, а для этого надо потрясти Диму. Решив, во что бы то ни стало прояснить все про таинственный остров, я тихонько постучал в дверь.

— Входите — раздался голос. Я вошел. Одна женщина сидела за столом, на вид ей было лет сорок, вторая молодая копалась в шкафу со склянками.

— Что беспокоит? — женщина надела очки и посмотрела на меня.

— Со сном проблемы, не могу уснуть — я молитвенно сложил руки — дайте таблеточку.

— Одну дам, больше не приходи, лимит — сказала старшая глухим голосом, и зашуршала упаковкой. Ковырнув, она выдавила одну таблетку и протянула мне. Я с благодарностью схватил ее и, пятясь, вышел из кабинета.

Я прыгал через пять ступенек спеша к себе на этаж и тоже вылетел с лестницы, как мужик недавно чуть меня не сбивший. Таблетка выскочила из моей руки и запрыгала по полу. Я на бегу нагнувшись, поднял ее и побежал дальше. Мне не терпелось расспросить Диму о подвале. Странно, как я нашел наше пристанище, видимо просто повезло. В комнате никого не было, в остальных тоже было пусто. Я вернулся в свою комнату и прилег на кровать. Закрыл глаза и пролежал так довольно долго. Сон не приходил, и я вспомнил про таблетку, которую так и сжимал в руке. Недолго думая, проглотил ее.

Через минуту открылась дверь, и сверкнули Димкины очки.

— А мы тебя потеряли, где был? — Он прошел и сел у стола лицом ко мне.

— По общаге лазил — туманно ответил я и сам спросил его — а что все про какой-то подвал говорят? Что там? Расскажи.

— Подвал, это единственный путь в район за городом, ты наверно видел его, он там вдалеке на острове. Из города туда попасть невозможно, но иногда открывается лабиринт, который начинается здесь, в общаге, в одном из здешних подвалов. Об открытии лабиринта жители узнают по появившемуся над одним из подвальных входов плакату. Любой житель города может попробовать преодолеть путь по лабиринту и выйти из этого города. На острове, нормальная жизнь и открыты пути во все стороны, куда душа пожелает. Может быть, там можно, наконец, вспомнить себя. Но войдя внутрь, у тебя назад пути уже не будет, или ты выйдешь или…. останешься в подвале навсегда. Все это конечно слухи, потому что ушедших туда никто уже не видел.

— А что с тобой будет, если останешься там? — ответа я уже не услышал, подействовала таблетка, я начал проваливался в сон и голос Димы удалялся от меня.

Я боролся со сном и, надеясь услышать окончание рассказа, с трудом разлепил глаза…Машины на пятой авеню стояли на светофоре…

Я посмотрел за окно, там начинало темнеть. Глаза слезились, но в целом состояние было лучше, чем в обед. Я сел, затем встал и, пошатываясь, пошел в туалет, на всякий случай по стенке. Мать видимо уже легла смотреть сериал. Дальше забрел на кухню, если сил хватит надо чаю сварганить. Ставлю чайник на плиту и продолжаю стоять столбом посередине кухни. С похмелья, просто прижимает к кровати, нет сил подняться, но лежание пластом, только оттягивает возвращение к нормальной жизни. Ставлю чашку, бросаю два пакетика чая, пытаюсь насыпать сахар. Руки дрожат, и белые крупинки сыплются на стол. Наливаю кипяток, половину конечно мимо чашки и сажусь у стола. Дую в кружку и, обжигаясь, делаю глоток. В желудке вспыхивает жар, как от водки. Пью горячий напиток сквозь силу, эта первая кружка чая за неделю. Пот катится с меня градом и начинает тошнить. Ставлю чашку на стол и пускаюсь в обратный путь до кровати. Валюсь как сноп и пару минут прихожу в себя. Через пару часов надо сделать еще заход и попытаться, что то съесть. Знаю, придется давиться, запихивая в себя еду через силу, но иначе вообще худо станет. Не ел больше недели, плюс алкоголь, убийственное сочетание. Помню, у Гиляровского в книге Москва и москвичи описывается случай, они с приятелем зашли в гости к известному художнику. Тот одетый лежал на кровати, мертвецки пьяным. Приятель показал Гиляровскому на рассыпанную клюкву и сказал:

— В запой ушел, раз закусывает клюквой. Когда пьет, ничего кроме клюквы не ест. Теперь не раньше чем через месяц встанет.

Вот люди пили, здоровья не хватит. Представляю себя, после месяца пьянки. Мне уже не встать после такого. Я усмехнулся и поднялся. Включил в комнате свет, задернул шторы, постоял минут пять и опять лег. Уставился на потолок и начал составлять фигурки. Через минут пятнадцать мне это надоело, и я отвернулся к стене. В голове, крутилась какая — то мысль, все время, уплывая куда-то.

Я повернулся и посмотрел на Нью-Йорк. Район Манхеттен стоял в пробке. Район, район — вот что не дает покоя…

Странно, но меня больше интересует происходящее в ГОРОДЕ ДЕМОНОВ, чем мое положение здесь. Не зря же мое подсознание уводит туда, хотя, может так и сходят с ума? Ожидается какое-то событие в городе, в котором многие хотят участвовать. Я тоже должен пойти. Я оглядел комнату, здесь меня уже ничего не держало. Нет жены, нет детей, нет работы, нет ЖИЗНИ… Мне, надо пройти испытание и достичь чего — то хотя бы там. Пройти по подвалу и выйти. Я догадываюсь, откуда в городе грязь…. это моя грязь, это так я живу…ДУША у меня в грязи.… Ко мне постепенно приходило понимание моих видений. В своих снах люди обычно видят знакомых или родных, но я в городе не узнал никого, хотя там было много народу. Это и есть, ОДИНОЧЕСТВО… Видения мне много объясняют, пытаются подсказать выход. Я должен вернуться в город и понять где он. Выход.

А вдруг мне больше туда не попасть? Я испугался. Похоже, схожу с ума потихоньку. Все равно вернусь в город, упрямства мне не занимать. На потолке трещинки складывались в знак бесконечности. Я перевел взгляд на картину и стал ждать зеленого сигнала светофора. Сигнала не было, машины стояли обреченно. Меня начала охватывать паника. У меня, возможно, был выход, хотя и не в этой жизни, но и он ускользал. Я упрямо смотрел на пятую авеню, глаза слезились, но взгляда не отводил. Позади передней машины показалось облачко выхлопных газов, и она плавно тронулась с места. Я облегченно вздохнул и прикрыл глаза….

— — — — — -----------

Светало. В голове шумело, я, спотыкаясь, брел по кривой улице, заваленной мусором надеясь выйти к центру города. От вокзала я уже смогу выйти к общаге. Меня мутило, видимо от выпитого вчера вечером и принятой затем таблетки снотворного. Приятель рассказывал что — то про подвал, проход из этого города, а я уснул… Видимо ночью встал, вышел освежиться, и заблудился в этом мусорном городе.

Людей на улице не было видно, слишком еще рано, поэтому приходилось полагаться только на свою удачу. Подрагивая от утреннего холода, я постепенно приходил в себя, шум в голове постепенно стихал и тут неожиданно я вышел на аллею, которую сразу узнал по скамейке, на которой мы разговаривали с девчонкой. Подойдя, я присел на минуту, припомнил, что аллея выходит на улицу с торговым центром и сразу настроение мое улучшилось. Напротив центра вокзал, а уж оттуда я помню путь к общаге. Поднявшись, я направился к выходу из аллеи, и, выйдя на улицу, невольно бросил взгляд назад…, на скамейке сидела девчонка…, невероятно…

Я закрыл глаза и затряс головой. Открыл, ну конечно, все просто… Пустая скамейка, обычный похмельный мираж.

Я зашагал веселее и вскоре поравнялся с торговым центром. Свернув к вокзалу, я остановился, постоял с минуту и, развернувшись, пошел к торговому центру. Черная громадина, без стоявших на балконе и ступенях людей выглядела зловеще. Безлюдный центр желаний…

Подрагивая уже не от холода, а от необъяснимого волнения, я начал подниматься по ступеням к главному входу. Зловещая утренняя тишина лишь подстегивала мое любопытство. Подойдя к входу, я подергал ручку стеклянной двери. Заперто. Глупо было надеяться, что я попаду внутрь, но я не мог ничего с собой поделать. Дернув ручку в последний раз, я прислонился к стеклу лбом и, сложив руки вокруг лица, попытался разглядеть внутренность помещения. Все оказалось тщетно, стекло было тонировано и кроме отражения своей размытой физиономии, я ничего не высмотрел.

Обойдя все здание по балкону, и так ничего не рассмотрев, я спустился вниз, перешел улицу и направился к вокзалу. От вокзала я уверенно свернул на улицу, по которой мы шли вчера с Димоном, не зря я пытался запомнить тогда дорогу. Улица была та самая, но в то же время отличалась от вчерашней. Виной всему был мусор, это я уже понял сразу. Он перемещался, как барханы в пустыне, он был живой…

В конце концов, я вышел к общаге. Минут пять я разглядывал здание, пытаясь определить, насколько оно изменилось со вчерашнего дня, но так как для него невозможно было применить ни одно из известных геометрических определений, я просто внутренне понял, что она стала больше. Не изменился только вход и площадь перед ним. Через минуту я уже открывал дверь своей комнаты.

Было сумрачное утро, в комнате раздавалось сопение Ромы и Чугуна, они спали одетыми в своих постелях, сопя и наполняя воздух перегаром. Я сел на кровати, в голове опять зашумело, видимо теперь от перегара в комнате. Захотелось пить. Кстати, надо найти Димку и наконец, прояснить все про интересующий меня лабиринт, я ведь так и не дослушал его вчера, провалившись в сон. Я должен пройти испытание, эта мысль буквально прилипла в моих мозгах. Поднявшись, пошел на кухню в надежде найти там чай или кофе. Все, пить больше не буду, хотя здесь водка, видимо основной напиток. На кухне кроме стола, было несколько навесных шкафов и полок, плюс разделочный стол с ящиками. Я стал открывать поочередно шкафы и проверять содержимое в поисках заварки.

Чего там только не было, только все найденные предметы не имели ничего общего с тем, что мы привыкли видеть на кухне. В первой же открытой мною банке оказался солидол, место которому в гараже, а уж явно не здесь. Вспоминая, как отмывал руки, я не стал совать туда палец, определив содержимое по запаху. В следующем ящике оказались непонятные, изогнутые кренделем металлические полосы, одна из которых, вывалившись, пребольно стукнула меня по большому пальцу многострадальной ноги, уже встречавшей одну железку. Сука, подумал я, захлопывая дверцу и загоняя выпавшую хрень здоровой ногой под шкаф. Остальные дверцы открывал осторожно, готовый отскочить в любой момент. Чая не было. Были сломанные доски, полный ящик битых стекол, мотки проволоки которые по виду распутать невозможно и вдобавок, в самом большом шкафу я обнаружил коробку передач от какой то машины. Не было вообще ничего съестного, а холодильник был доверху забит опилками и стружкой. Это все высыпалось из него и меня накрыло этим облаком. Когда оно осело, я стал похож на Деда Мороза. Так мне показалось. Кофе тоже не было, пришлось пить из крана противную ржавую воду.

Напившись, пошел назад в комнату. Когда повернул по коридору, открылась соседняя с нашей дверь, и показался Димон.

— Проснулся уже? Давай буди этих алкашей, скоро выходим — он сверкнул очками.

Куда идем? — бодро спросил я, получалось, мы идем вместе, и будет возможность выяснить все о проходе к заветным домам.

— Работать, куда же еще? — приятель направил на меня палец — но это дело добровольное, хочешь, сиди здесь, прокисай.

— Еще чего, я с вами пойду — не хватало мне еще одному остаться. Я зашел в комнату принялся тормошить соседей. Те в ответ, что то бурчали, дрыгали ногами, короче всячески пытались отвязаться от меня. Я взял пустую бутылку, пошел в ванную и наполнил ее. Вернувшись, без всякого предупреждения вылил ее на голову Роме. Тот взвизгнул и сел на кровати, вытаращив глаза.

— Бегун, ты — что опять нарываешься? — раздался с другой стороны голос Чугуна — ты неугомонный, когда ни — будь, нарвешься.

— На работу — я постучал пальцем по левой руке, где носят часы.

— По желанию — добавил, вспомнив Димины слова. Чугун уже поднялся, Рома вернул глаза на место и тоже встал. Подошел к столу, зачем то пощупал пустую бутылку и махнул рукой. Вид у него был горемычный.

Тем временем, появился Димон, и все направились к выходу. Выйдя из квартиры, мы направились к главному входу, вышли на площадь и по тропинке спустились в овраг. Пройдя по нему шагов двести, пролезли через заросли каких — то колючек и вышли на грунтовую дорогу, уходящую стрелой в поле. Вдалеке были видны смутные очертания башенных кранов.

— Дорога к стройке — повернулся ко мне Дима.

Я кивнул. Мы шли, поднимая ногами облака пыли, было жарко, хотя солнце наглухо закрывали тяжелые тучи. Дождя не хотелось, судя по количеству поднимаемой нами пыли, грязь после него будет непролазная.

Шли мы довольно долго, прежде чем появились первые признаки стройки. Она оказалась не одна, поделенные заборами участки образовывали подобие улиц. Я прислушался, но обычных присущих таким местам звуков не услышал. Ни рева моторов тракторов, ни криков рабочих, огромные краны тоже стояли не шевелясь. Наверно еще рано и рабочая смена не началась, подумал я, догоняя приятелей.

Мы свернули в проход и, пройдя еще метров триста, вышли к огромному зданию, внезапно появившемуся за следующим поворотом. Оно имело три этажа, каждый из которых был вышиной метров пять и невероятной длинны. Оконные проемы были кое — где пустыми, или с торчащими осколками разбитых стекол. На его крыше видны были механизмы похожие на турбины электростанций.

Здание стояло в очередном овраге, поэтому и не было видно с дороги. Мы спустились вниз пошли вдоль него. Дойдя до торца, я увидел огромные распахнутые ворота, рядом с воротами ступеньки вели к дверям, похожим на проходную у завода. Когда мы зашли в цех через ворота, и пока я разглядывал огромное помещение, мои приятели куда — то исчезли, а ко мне подошел какой — то человек и начал что то говорить. Я вертел головой во все стороны, выискивая приятелей, и прослушал начало его речи. Соседи по общаге пропали.

— И так как ты разбираешься в холодильниках, то спокойно сможешь делать и автомобильные кондиционеры — продолжал он — мы сейчас очистим цех, поставим оборудование, дадим рекламу и вперед. Давай присоединяйся, надо навести порядок — и, развернувшись, ушел.

Я стоял в недоумении. Какая реклама? Какие кондиционеры? Начнем с того, что из машин, я здесь видел только какую — то развалюху, мало похожую на автомобиль и доисторический трактор, который родился раньше холодильника. И потом я что, умею их ремонтировать? Ответов не было, я махнул рукой и присоединился к группе рабочих таскавших длинные доски на улицу. Они штабелем были сложены в углу цеха. В паре, с какой — то женщиной, одетой в робу, мы без остановки носили деревяшки на улицу и скидывали на землю за углом. Несмотря на то, что нас было шестеро, досок в углу не убавлялось. На втором часу работы, я понял, что они никогда не кончатся. Меня это не возмутило, все равно это лучше, чем сидеть одному в душной комнате. Женщину звали Мариной и она при очередном нашем возвращении в цех, показала на двери, к которым вели ступеньки. Они были открыты.

— Столовая — она дернула меня за руку, пошли — и мы поднялись наверх. Народу было немного, пару человек выбирали блюда. Мы пристроились за ними. Понаставив на поднос тарелок, заняли столик у окна и приступили к обеду. В целом вкус у блюд был неплохой, и я быстро съел салат и первое. Марина поднялась и пошла к стойке с едой, я сидел с набитым ртом, когда она вернулась и поставила на середину бутылку водки. Опять, пронеслось у меня в голове, пить не хотелось, но видимо придется.

— Давай выпьем за знакомство, открывай — она кивнула на склянку. Я обреченно начал скручивать горлышко. Марина подставило стаканы. Она была довольно милой, на вид ей было лет тридцать.

— А мы с тобой соседи, я заходила к вам, когда ты спал — сказала и протянула мне стакан — наша комната напротив.

— Вот здорово — я взял стаканчик — мне кажется в городе мало женщин.

— Мало — мы чокнулись и выпили противную теплую водку.

— В основном здесь одни мужики — добавила она, вытерев губы.

— Не пристают? Ты красивая и фигура что надо-понесло меня, видимо от выпитого.

— Всякое бывает — Марина рассмеялась — только я разборчивая. Видно, стервой раньше была, порядочной.

— А ты тоже не помнишь свое прошлое? Но ведь Марина, это же наверно твое имя? — разговор перешел из болтовни в тему, которая меня занимала. Немного пояснений со стороны не повредит, подумал я и стал слушать внимательно — Расскажи, как попала сюда.

— Не помню — девушка наморщила лоб — я стояла на платформе, совершенно пустой, никого вокруг. Тишина была мертвая. За мостом через железку, находилось небольшое строение похожее на пригородные кассы. Там висела одинокая лампочка на длинном проводе и еще одна светилась в конце платформы. Неприятное место.

Прямо мои мысли, подумал я, вспомнив свое появление.

— Я сначала не осознала, что ничего не помню, просто пыталась понять, где я — она подернула плечами и продолжила — меня колотило от холода, и я пошла к домику.

— Спустилась с моста, подошла, дверь была заперта и окна заколочены. — Марина кивнула на водку. Я кивнул в ответ и налил по полстаканчика. Она выпила и продолжила:

— Постояла возле домика и тут услыхала в кустах неподалеку какое-то шевеление, честно скажу, я здорово перетрусила, и побежала на мост. Там обернулась, вокруг касс, вертелись какие то тени. Они были похожи на собак, только горбатых — и, наставив на меня палец, сказала — только не вздумай смеяться.

Я поднял руки. Она улыбнулась, я тоже, она выставила палец, мне пришлось поднять руки. Выпил свою водку:

— А дальше?

— Увидела подходящий поезд и побежала на перрон, мне было все равно куда, лишь бы убраться оттуда поскорей. Запрыгнула в вагон и приехала сюда, в город. И только сидя в вагоне, поняла, что ничего не помню. Это было ужасно, ехать неизвестно куда, неизвестно откуда.

— А как ты попала в общежитие? — мне было интересно послушать чужую историю.

— А я оказалась в вагоне оказалась не одна — Марине видно хотелось выговориться — там сидел еще один человек. Щуплый мужчина в очках, он подошел ко мне и сел рядом.

Димон, пришла мне догадка, я был просто уверен, что это он.

— Мы познакомились, его звали Димой, и он рассказал мне, где я оказалась.

— А Марина это твое имя? — спросил я.

— Нет, конечно, я же его не помню — она улыбнулась и продолжила — мой новый знакомый посоветовал. Сказал, иначе приклеят прозвище, а мне нравится имя Марина, вот и выбрала.

— Меня тоже Димон привел — я задумался.

— Ничего странного в этом нет — Марина разлила остатки водки и подняла стаканчик. Я взял свой и мы выпили — дело в том, что после работы он нашел себе занятие, помогать тем, кто впервые сюда попадает. Он вообще очень умный, видно был в прошлом учителем или занимался наукой. Интеллигент одним словом. В хорошем смысле.

Я признаться, тоже придерживался такого мнения, Дима выделялся из общей массы, которая больше походила на сборище алкашей и бродяг. У меня вертелся еще один вопрос, касающийся местной жизни.

— Слушай, а вот по поводу нашей работы — я указал рукой в сторону цеха — мне кажется, никогда там машины чинить не будут, нам его не освободить от хлама. Мы с тобой полдня таскали доски, но их меньше не стало.

Марина поерзала на стуле.

— В городе ничего не производят, все стройки, предприятия и даже торговый центр только вид, работа тоже…. Хотя, если работать, можно например, пообедать нормальной едой, как здесь, а придя домой найти продукты и выпивку. Те, кто не выходит, этого лишены, но и потребности в еде не испытывают.

— А я не работал, но есть хотел — я вспомнил застолье, тетку со сковородой и бутерброды на платформе

— Это поначалу так, у меня тоже было — моя соседка показала на бутерброд, лежащий на тарелочке — только потом от еды оставалось неприятное воспоминание.

Вспомнив, как отмывал руки, я поморщился.

— Все говорят про дорогу в закрытый район, что ты знаешь об этом? — поинтересовался у нее.

— Считается, что это единственный выход из города, только надо суметь пройти его — она махнула рукой — я уж точно не пойду.

— Что так?

— Привыкла тут и уж пока не хочу вернуться в прошлую жизнь — ее глаза заблестели — раз меня сюда занесло и лишило памяти, видимо прошлая моя жизнь была поганой.

— Может это как раз и изменит ее? Испытания ведь не зря приходят? — я поднял глаза к потолку.

— Перестань говорить как поп, мне еще рано исповедоваться — Марина пихнула меня под столом ногой — пойдем в город, свое мы на сегодня отработали.

Я кивнул и поднялся. Девушка встала, и мы направились к выходу. Спустившись, прошли мимо закрытых ворот мнимого автосервиса, который никогда не заработает, и поползли по тропинке наверх оврага. Выбравшись, двинулись по дороге, зажатой с обеих сторон полуразвалившимся заборами, с большими дырами, украшенными торчащей арматурой. Было душно, как перед дождем. Я свернул с дороги и, подойдя к пролому, заглянул внутрь. Большая яма, утыканная сваями, строительный мусор по краям, обычная заброшенная стройка.

Вернувшись на дорогу, я взял Марину за руку.

— Пойдем через стройку, мне кажется, скоро дождь начнется, замучаемся потом по грязи идти — показав на тучи, потянул ее к пролому.

Мы пролезли внутрь, и пошли искать спуск на дно котлована, к слову сказать, он был очень большой. В одном месте нам удалось съехать по траве вниз, оказалось, яма была не только большой, но и глубокой. Дождь все-таки начался, неприятные мелкие капли были холодными и колючими. Наметив ориентир в виде строительных лесов, мы пошли, петляя между торчащими из земли сваями. Начинало грязнеть, именно так, по — другому в этом городе и не скажешь. Ноги стали скользить по глине, ко всему прочему дождь набирал силу.

— А мы вылезем отсюда? — Марина, неуверенно переступая ногами, повернулась ко мне.

— Обязательно — сказал бодро, отгоняя неуверенность, хотя уже понял что сглупил, свернув с дороги.

Мы шли по грязи, скользив на каждом шагу, я придерживал девушку за руку не давая упасть. В конец измучавшись, мы подошли к намеченному месту. Еще подходя, я понял, что подниматься наверх придется по строительным лесам. Даже если мы найдем тропинку наверх, дождь настолько размыл глину, что подняться будет невозможно. Между строительной конструкцией и краем ямы была перекинута доска, видимо, мы были не первые. Третий этаж не меньше, подумал я.

— Придется лезть — показал на строительные леса.

— Я уже поняла — голос Марины был спокойный, видимо это раздражало ее меньше, чем прогулка по грязи.

Меня подъем на третий этаж по раскачивающейся конструкции не вдохновлял.

Дождь меж тем усилился, и котлован стала заполнять жидкая глина, со всплесками срываясь с отвесных стен и шлепаясь на дно ямы. За каких — то пару минут ее уровень поднялся выше моих щиколоток и, поняв, что нужно было срочно отсюда убираться, я подставил Марине руки сложенные в замок.

— Давай, живо — крикнул я.

Девушка не стала ждать пояснения и, обняв меня за плечи, вставила в сложенные мною руки свою ногу, я резко подбросил ее, и она ухватилась за нижнюю перекладину. Ловко вскарабкалась целиком и, свесившись, протянула мне руку. Грязь была уже выше колен, и подпрыгнуть я не смог. Полез по опорной стойке, то и дело, скользя вниз. И руки и ноги были в глине, но я не сдавался и упорно продвигался вверх. Когда силы уже оставляли, я почувствовал как меня ухватили за шиворот и благодаря Марининой помощи мне удалось влезть на чертову перекладину. Девушка начала подниматься наверх, ловко цепляясь за железные трубы, я полз за ней, чувствуя, как начинают раскачиваться леса. Она уже давно была наверху, когда мне, наконец, удалось преодолеть последнюю секцию. Вид сверху говорил о том, что мы вовремя убрались со дна ямы. Затопившая котлован грязь доходила уже до первой перекладины, и двигалась. Она закручивалась водоворотом вокруг свай и потоком неслась, подмывая стены. Останься мы внизу еще пару минут и нам уже не выбраться.

— Иди следом — Марина ступила на доску, перекинутую с лесов на край котлована — и вниз не смотри.

Первое, что я сделал, ступив на доморощенную переправу, посмотрел вниз. Нашу железную конструкцию шатало, доска пружинила и прогибалась, а внизу бушевал водоворот. Все это вместе, подействовало на меня не лучшим образом, я лег, обхватив доску руками, затем извиваясь как червяк, пополз по ней, не расцепляя рук. При этом меня мутило, к горлу подкатывала тошнота. Проползя метров двести, так мне показалось, я свалился без сил на краю обрыва. Отдышавшись, услышал смех, повернулся, подруга вытирала с глаз слезы.

— Я не могу — она пыталась отдышаться — гусеница, которая складывается пополам, ползя по ветке, вот на кого ты был похож. Высоты боишься?

Я махнул рукой. Сорвал пучок травы и начал счищать глину. Кое— как очистив руки и немного потерев джинсы, поднялся.

— Пошли?

Подружка кивнула, и мы двинулись через поле. Вышли на дорогу, ведущую к общаге. Дождь к тому времени закончился, стало жарко, хотя небо было закрыто тучами, правда, уже не черными, а серыми. Солнца я вообще здесь ни разу не видел.

Обходя подсыхающие лужи, мы не спеша шли к городу. Я стыдливо помалкивал, надеясь, что подружка забудет про мою неловкость на перекладине. Странный звук похожий на громкий стон заставил нас обернуться. Первое что я увидел, была компания из четырех человек, шедших за нами по дороге, метрах в ста. Они шли и о чем — то спорили, размахивая руками. И тут я заметил, что ближайший к нам огромный башенный кран, накренился в сторону дороги. Его верхушка, ранее смотревшая в облака, теперь нависла высоко над дорогой. Странно, что он не завалился совсем, хотя по всем законам физики это должно было произойти. Снова раздался скрипучий звук, и его стрела, дернувшись, пришла в движение. До этого, несмотря на наклон, она смотрела в сторону города, а сейчас начала описывать круг, устремляясь в небо, болтая большим крюком на невидимом тросе. Стрела была такой длинной, что когда ее конец оказался в верхней точке, крюка уже невозможно было рассмотреть. Поначалу показалось, что она остановилась, нацелившись в небо, но это было не так. Дрогнув, стрела крана начала движение вниз, сначала медленно, затем постепенно ускоряясь. Марина ухватила меня за плечи, дыша в ухо, четверка людей, продолжая спорить, шла по дороге, не подозревая о происходящем у них за спиной. Прочертив мысленно круг от двигающейся стрелы, я понял, она заденет дорогу в том месте, где шла компания. Освободившись от объятий подруги, я закричал, пытаясь привлечь внимание людей, показывая на кран, но шедшие были заняты разговором и оставались глухи к моим крикам. С ужасом мы увидели, как стрела описала дугу и задела землю позади компании. От этого она согнулась, превратившись наподобие клюшки, и своим решетчатым крюком ударила в спины идущих людей, разметав их как кегли по дороге. Я обернулся и толкнул Марину, мы упали за мгновение до того, как страшная окровавленная клюшка пронеслась над нами, а через мгновение летевший позади крюк распорол лужу, в которой мы лежали, чудом нас не задев. Стрела взлетела ввысь и остановилась. Кран замер в позе хоккеиста перед ударом.

Мы вскочили и побежали от дороги в поле, помогать после такого было не кому. Надо было уносить ноги. Мы остановились только через километра полтора и завалились на траву. Марина всхлипывала.

— Боже, они даже не видели — прошептала она — они не видели.… Это ужасно.

— Может и лучше, что они не видели — я не мог убрать из головы картину разлетающихся людей, она пропечаталась у меня в мозгу. Час назад все происходящее мне казалось просто нелепой прогулкой по незнакомому месту, а теперь стало страшно.

— А мы ведь тоже могли погибнуть — Я вспомнил водоворот на дне ямы — в той грязи. Надо убираться отсюда, поднимайся и пойдем.

Не став возвращаться на дорогу, пошли по заросшему полю. Девушка понемногу успокоилась и неожиданно спросила меня:

— Хочешь взглянуть на район вблизи? До него отсюда недалеко — Марина показала рукой в сторону.

— Если нас не засосет, не расплющит или каким другим образом не прикончит, я готов. Хочется взглянуть, куда это все мечтают попасть.

— Идем за мной — и девушка потащила меня за руку.

Мы шли по высокой траве, доходящей до пояса. Поле, сначала ровное, стало возвышаться, переходя вдалеке в длинный высокий холм. Стояла жара, и подниматься по высокой траве стало трудно. Марина так и держала меня за руку, когда мы достигли вершины холма. Вид сверху открылся живописный, вначале показались верхушки высотных домов, а потом и весь район выплыл к нашему взору.

Он стоял на острове, окруженном по берегам высокой осокой, ковром покрывавшей половину озера. Дома стояли вплотную к обрывистому берегу, такому крутому и высокому, что о высадке там не могло быть и речи. Все здания были высотными и очень красивыми. Несмотря на довольно большое расстояние, разделявшее нас, мне удалось рассмотреть фигурки людей на улицах и проезжающие машины. Разница между нашим городом и этим была видна невооруженным глазом, именно сюда будет возможность попасть по чертову подвалу. Я обернулся к подружке

— И тебе не хочется туда? К чертовой матери из этого места? Там ведь другая жизнь, посмотри.

Марина закачала головой-

— Я еще не готова остаться в подвале навсегда. Многие хотят туда, но мало кто решается — она показала рукой в сторону, я повернулся и увидел, что на вершине мы не одни, несколько человек сбившихся по двое по трое стояли на холме, устремив взоры на остров.

— Сюда многие приходят подпитать надежду — девушка села, обхватив колени — когда — ни будь и я попробую выбраться отсюда, но не в это раз.

Я снова перевел взгляд на дома, на машины, на людей идущих куда-то и представил себя каждый день приходящего на холм за призрачной надеждой…

— Я попаду туда-прошептал я — мне надо вспомнить кто я.

— Пора возвращаться, скоро темнеть начнет — Марина тронула меня за плечо — ты пройдешь туда, тебе удастся, я уверена.

И мы пошли вдоль обрыва, который становился все ниже и ниже, пока не сравнялся с поверхностью воды, дома на острове теперь возвышались высоко над нами, упираясь в облака. Последний раз я обернулся, посмотреть на остров, но его уже скрывали кусты, в заросли которых мы вошли, спустившись с холма. Через некоторое время мы оказались на тропинке, по которой вскоре и вышли на площадь перед общагой.

Отсутствие людей на площади меня не смутило, я устал от ходьбы и мечтал быстрее завалиться на кровать, поэтому увидев толпу на балконе перед входом, которая махала руками, не сразу понял, что это они машут нам. Я остановился и Марина, идущая за мной, ткнулась в меня носом.

— Ты чего встал — спросила она и вдруг взвизгнув, крикнула — бежим!

Она толкнула меня к лестнице и сама понеслась туда, не смотря под ноги.

Я обернулся, с улицы, идущей вдоль общаги, летел, бурля и пенясь, поток грязной воды, неся обломки досок и другой убийственной грязи.

— Черт! — я поскакал к общаге, по дороге подняв девушку, которая растянулась на земле посередине площади, споткнувшись обо что то. За секунду до того как нас должно было смыть потоком мы вскочили на ступеньки. Вода с ревом проносилась по площади, смывая все на своем пути, задержись мы на секунду все, нас бы унесло бесследно. Поднявшись на площадку при входе, мы подошли к перилам и несколько минут смотрели на бушующий, на площади поток. Вода, пенясь, проносилась мимо общаги и обрушивалась с ревом в овраг за площадью, увлекая за собой горы мусора.

На сегодня событий было довольно, я взял Марину за руку, мы прошли внутрь и, поднявшись на второй этаж, вошли в наше жилище. У себя в комнате я обнаружил своих соседей спящих мертвецким сном, не раздевшись. Стол понятно, был завален пустой тарой и жирными объедками. Я присел на кровать, спать не хотелось. Дверь приоткрылась и появилась голова Марины:

— Пойдем к нам — она подмигнула — успокоим нервы.

— Пошли — и я прошел за ней в комнату напротив. Она, как копия походила на нашу, только стол почище, в смысле бутылки стояли полные и объедков не валялось. Зато на закуску имелась тарелка кислой капустой, при виде которой у меня потекли слюнки.

— Открывай — Марина кивнула на стол и пошла к шкафу за стаканами.

Я обещал себе не пить больше, но насыщенный событиями день перечеркнул мою решимость. Свернул пробку и наполнил подставленные стаканы. Нервы необходимо было успокоить, денек выдался слишком наполненный событиями, поэтому мы моча выпили не чокаясь. Я загреб рукой пригоршню капусты и со смаком захрустел. Хмель подействовал быстро и остальное я помнил как в калейдоскопе. Мы выпивали, о чем то спорили, целовались, входили и выходили какие то люди, я выпивал на брудершафт с теткой жарившей вчера картошку, в конце концов, очутился с Мариной в одной койке. Все это подействовало на меня не самым лучшим образом, поэтому, проснувшись утром и высвобождаясь из объятий, я так и не смог вспомнить был у нас с Мариной секс или нет.

Дальнейшие несколько дней событиями не баловали, с Мариной у нас остались просто дружеские отношения, мы ни разу не заговаривали о ночи проведенной вместе, видно и правда, просто были на нервах. Так и проходили дни, на работе мы убирали мусор каждый раз на новом месте, пару раз я ходил на озеро посмотреть на заветный остров.

Еще мы с соседкой посетили, наконец, торговый центр. О нем, нужно сказать пару слов.

Как я уже говорил, это было высокое здание из черного камня, единственное в городе имевшее приличный вид и было, похоже, что неведомый архитектор в насмешку поставил его в городе. Ему было место на острове среди таких же высоток, а не здесь, в окружении бараков.

Внутри все было не хуже. Мраморные лестницы уходили вверх, огромные стеклянные витрины, отделанные нержавеющей сталью, делили первый этаж на отделы. Народу было немного, в основном люди стояли и разглядывали выставленные товары.

Мы шли вдоль витрин, по пути заходя в отделы, разделенные по ассортименту, бытовые товары, электроника, посуда, косметика, одежда, были мотоциклы и даже автомобили. Не было только продавцов. Тут ничего нельзя было купить, как и в самом городе, ведь тут не было денег, они отсутствовали в отношениях между живущими здесь людьми. Поэтому торговый центр больше походил на выставку, хотя многие выставленные в витринах товары, явно были выпущены довольно давно.

Я с интересом рассматривал выставленные товары, когда заметил что Марина куда — то пропала. Покрутил головой, рядом ее не было, и я пошел, назад заглядывая по пути во все отделы.

Нашел ее в зале, напоминающего чем — то магазин “Детский мир”. Игрушки, самокаты, велосипеды, в общем, там были выставлены вещи для детей.

Марина неподвижно стояла перед детской коляской, застыв как вкопанная, мыслями явно находясь далеко отсюда. Видимо коляска чем — то взволновала ее, потому что она даже не обернулась, когда я тронул ее за плечо. В городе не было детей, это точно, я был уверен в этом. Может она, что то вспомнила? Решив не мешать, я поднялся по лестнице на второй этаж и попал в отдел электроники. Огромный зал был заставлен всевозможной техникой, от телевизоров и холодильников, до телефонов. Посмотрев на коллекцию телевизоров, я перешел к витрине с компьютерами, где были выставлены мощные системные блоки, с большими мониторами. У одного стального вида компьютера остановился как вкопанный, мысли мои вдруг спутались, в голове пронесся калейдоскоп картинок, на первом плане которых мелькал компьютер.

— Сыночек — вдруг, прошептал я. Когда меня отпустило, Марина уже присоединилась ко мне.

— Наваждение, какое то — заключил я и пошел вниз, на первый этаж. Соседка держалась рядом.

Мы вышли на балкон и встали у парапета. Вспомнив про курево, я полез в карман, вытащил пачку с двумя оставшимися сигаретами. Вытряхнув из коробки очередную порцию стекол, сдул мелкие осколки с фильтров и мы задымили рассматривая округу.

Видна была стройка и три башенных крана, один из которых так и стоял в позе хоккеиста, наносящего удар, конец его стрелы, согнутый в виде клюшки упирался в облака. Правее смутно виднелись дома заветного района, их очертания колыхались от испарений, поднимавшихся с поверхности озера. Самого острова видно не было.

Марина, опершись на перила, дымила сигаретой, смотря вдаль, было заметно, что она еще под впечатлением нашего похода в торговый центр.

— Ты что то вспомнила? Да? — спросил осторожно — там внутри…

— Нет — она подняла плечи — но я представляла себя, идущую по парку с коляской, даже слышала, как ребенок сопит во сне, но я его не видела, что то мешало мне.

— А я компьютер назвал сыночком.

Марина щелчком отправила окурок в полет:

— Я думаю это наши забытые воспоминания в виде вещей.

— У тебя наверно есть ребенок — предположил я.

— Именно поэтому я и боюсь вспомнить — она перешла на шепот — вдруг я сделала что — то с малышом?

Помолчав я сказал:

— А если он тебя ждет? Ждет твоего возвращения?

— Перестань и так муторно на душе — помолчав, спросила — а ты что видел?

— Тоже размытые образы, никакой целой картины. Я думаю, так нас подталкивает подсознание на дорогу к острову. Оно не даст нам воспоминаний здесь, в городе.

— Я не пойду в этот раз и давай закончим об этом — Марина нахмурилась.

— Ну и дура — я разозлился неизвестно почему — бросила ребенка.

— Козел! — она повернулась и быстро пошла к лестнице.

Я разинул рот в желании ответить что — то обидное, но вдруг появившееся в моей голове мысль заставила захлопнуть его обратно. Ее обвинил, а сам? Ведь тоже ничего не помню. Может я еще хуже.

Придя к такому заключению, отбросил мысли в сторону и, скатившись с лестницы, бросился вслед удалявшейся девушке.

— Мариночка прости — догнав ее, стал оправдываться — нашло что то, не соображаю что несу.

— Проехали — она еще дулась — о себе подумай.

Она прямо прочитала мои недавние мысли. Я взял ее под руку, она не сопротивлялась и мы свернули на аллею. Прошли место, где я представлял замарашку, сидящую в ванной с пеной на голове. Я растянул губы в улыбке, Марина, взглянув на меня сказала:

— Опять какую — то гадость про меня придумал?

Я замотал головой и рассказал про встречу с девчонкой. Подружка рассмеялась, и ссора была забыта. Темнело, облака исчезли, и второй раз за все время моего пребывания здесь я увидел звезды. Мы свернули на улицу, ведущую к общаге, прошли один квартал, где переступая, где перепрыгивая кучки мусора, скрипя битым стеклом под ногами, когда внезапно, нас озарила яркая вспышка, и раздался сухой треск.

Я задрал голову вверх и увидел высоко в небе растущую шапку настоящего салюта. Его искры, разлетаясь от центра, мерцали в небе, постепенно угасая. Было очень красиво.

— Что празднуем? — весело сказал я, обращаясь к подруге.

Девушка открыла рот собираясь ответить, но не успела. Внезапно она изменилась в лице и подняла руку. Взглянув наверх я увидел следы от потухших искр, темными полосками дыма прочертившим небосклон, но не это было причиной испуга Марины.

Прямо на нас несся огненный шар, оставляя за собой сноп искр и клубящееся пламя. Салют приветствовал нас злобной, не потухшей искрой.

Мы бросились в боковую улицу и, повернув, увидели открытую дверь.

— Туда-крикнул я, увлекая девушку. Влетели в помещение похожее на склад, прижались к стене. Новая вспышка ярче первой осветила прямоугольник перед дверью, и раздался такой оглушительный грохот, будто взорвалась планета. Помещение затряслось, посыпалась штукатурка, воздух наполнился клубами пыли. Я нащупал спиной выключатель и зажег свет. Может это и склад, вон тюки у стенки, а у другой, штабель ящиков. Теперь свет из помещения начертил четырехугольник на улице. Я отлепился от стены и выглянул на улицу. Горел мусор на перекрестке, выпуская черные клубы дыма. Вовремя мы оттуда ноги унесли.

Посмотрел наверх и тут новая вспышка с треском озарила небо, посылая следующий огненный снаряд в нашу сторону. ” Это” намеривалось поджарить именно нас, было ясно. Я сгреб Марину и потащил ее в угол. Ожидая удара, мы скрючились в углу возле тюков.

— Как шарахнет, побежим — я показал на дверь.

Девушка кивнула. Один из мешков, за которыми мы сидели, был порван, и из него торчало, что — то, похожее на одеяло. Я выдернул его из тюка, точно, это оно.

— Накройся — протянул Марине, а себе выдернул другое — от огня пригодится.

На это раз ударило настолько близко, что я ослеп на несколько секунд. Когда зрение вернулось, я увидел Марину, которая видимо что — то кричала, но от грохота взрыва я оглох и видел только, как двигаются ее губы.

— Вперед — гаркнул я, но она продолжала говорить, не трогаясь с места. Поняв, что она тоже ни черта не слышит, дернул ее за руку и потащил к двери.

Улица полыхала. Нам повезло, что мы нашли одеяла, без них нам бы не пробиться. Огонь стоял стеной, но оставаться на складе было нельзя, уже горели ящики и тюки дымились. Возле двери остановился, накинул Марине одеяло на голову, сделав тоже самое со своим, повернулся к проему.

— ААА! — закричал я, кидаясь в огненную пучину и не отпуская руку подруги.

Мы неслись по полыхающей улице как угорелые, достоверное сравнение и каким — то непостижимым образом вырвались из пламенной западни. Во рту стоял угольный привкус, в горле першило. Отбежав от пожарища на безопасное место мы остановились. Марина начала кашлять, я это услышал, видимо глухота прошла, одеяло на девушке дымилось, и было готово вот — вот вспыхнуть. Сдернул с нее одеяло, свое тоже отбросил и огляделся. Улица впереди была свободна, если не считать мусора, зато позади, полыхало во — всю.

Марина, чихнув напоследок, перестала кашлять и выпрямилась.

— Ты как? Цела? — прокричал я.

— В норме — крикнула она в ответ.

Новая вспышка с треском распорола небо. Соседка приготовилась дать деру.

— Стой — я схватил девушку в охапку — ждем!

Когда все искры в небе кроме одной погасли, я скомандовал:

— Рванули! — и мы понеслись по улице.

Огненный шар ударил в место, где еще дымились сброшенные одеяла, но мы уже были далеко, и пламя не могло нас достать. Чертов снаряд, попался на мою уловку и промахнулся.

Было еще три попытки сделать из нас гриль, но мы легко их миновали.

. Видно фантазия у них там наверху закончилась, злорадно подумал я, поднимаясь под руку с подружкой к дверям общаги.

Шиш вам с маслом, суки!

Поднялись в квартиру и остановились в коридоре.

— Я спать — Марина устало пожала мне руку и скрылась в комнате.

Мне ничего не осталось, как идти к себе. Соседи как всегда заседали за столом и, судя по всему, приканчивали уже не первую бутылку.

— А Бегун, давай садись — заорал Рома — где тебя носит?

— Я не буду — твердо сказал я и сел на кровать. Глаза у меня резало как после долгого взгляда на сварку. Я начал их тереть ладонями.

— Глаза болят? Иди холодной водой промой — услышал Ромин голос.

Я покорно встал, убрал от лица руки и, разлепив веки, посмотрел на картинку. Горел красный…

— — — — —

Горел красный …

Открыл дверь комнаты и пошел в ванную. Минут пять промывал глаза холодной водой, резь пропала. Долго разглядывал себя в зеркало. Ну и рожа! Двухнедельная щетина была наполовину седой и на опухшем лице выглядела отвратительно.

Я решительно намылил щеки и взял бритвенный станок. Брился долго, руки дрожали от напряжения. Думал, что весь изрежусь, но пронесло, благо станок старый. Засунув голову под душ, протянул руку и взял флакончик шампуня. Покончив, наконец, с мытьем, причесался. Посмотрел на себя обновленного, вроде ничего, если не считать некоторой помятости. Показал отражению язык и замер, язык был черный как у мертвеца. Захлопнув рот, я направился на кухню и открыл морозилку. Нашел замороженную курицу и сунул ее под горячую воду, что бы отодрать целлофан.

Минут через пять засунул курицу целиком в кастрюлю и поставил на огонь. Подождав пока она закипит, увернул газ, достал несколько пакетов под мусор. Вернувшись в комнату начал собирать бутылки, которые были даже под подушкой, непонятно только зачем я их спрятал, она же пустые. Не забивая себе голову, набил под завязку четыре мешка. Водочных, было не меньше ящика, а еще пивные и банки из — под коктейля. Объем был просто огромный даже для меня. Часы показывали два часа дня, скоро мать вернется из магазина, надо все выкинуть до ее прихода. Я выволок пакеты в коридор, прошел на кухню, быстро снял пену с бульона, вернулся к входной двери и взял в руки один мешок. До помойки я, конечно, не пойду, выкину в мусоропровод.

Самое обидное, что у меня первый этаж и только начну загружать бутылки, наверняка откроется входная дверь и войдет кто — то из соседей, или на лифте спустится, застав меня за уничтожением улик. Конечно, они и так все знают, но мне это неприятно. Совесть только с похмелья, что ли просыпается?

Я посмотрел в глазок, площадка перед лифтом была пуста. Быстро открыл дверь и поднялся на один пролет. Открыл крышку и стал загружать пустую тару. Со страшным звоном они загрохотали по трубе. Боязливо оглянувшись, загрузил вторую половину мешка. Грохнув крышкой, быстро спустился и нырнул в квартиру. Один есть, подумал про себя. Повторил вылазку трижды, так никого и не встретив. Повезло.

На кухне взял половник и налил в кружку кипящего бульона. Долил в кастрюлю воды из чайника и с кружкой в руках вернулся в комнату. Достал пылесос и быстренько прошелся по комнате. Взял кружку, подул и глотнул бульончика. Он уже немного остыл, приятным вкусом обволакивая небо, но вот желудок был против. Подавляя тошноту, давясь, выпил все до конца. Голова закружилась, и я прилег на кровать, хотя понимал, что этого делать не надо. Отдышавшись, усилим воли (смешно сказано) поднялся. Хлопнула входная дверь и мамаша прошествовала в свою комнату.

Я посмотрел в окно. На улице была весна, светило солнце, молодые листья прижались к стеклу. Нужно выйти на улицу и пройти пару кварталов, вряд ли на большее сил хватит. Но это необходимо сделать, иначе похмелье может длиться неделями.

Начал одеваться. Через пол часика выключу курицу и пойду. Я сел к окну стал рассматривать двор.

От солнца опять выступили слезы. Взял со стола темные очки и напялил на нос, глаза почувствовали себя лучше.

Просидев с пол — часа, выключил газ и вышел на улицу, ноги были ватные, а вот тело напряжено. Прошел пару домов, начав привыкать постепенно к своему состоянию. Тут в голову пришла мысль, дойти до центральной больницы, и в наркологии попросить снотворное, помню, мне давали. До больницы пешком пилить больше часа, но таблетки быстро поставят меня на ноги. Жалко денег ни копейки, автобус прямо от подъезда до больницы ходит. Пить надо меньше, зло подумал я, и взял курс в сторону парка.

Так на ватных ногах, часа через полтора я подошел к наркологии. Про свое везенье я могу рассказывать часами, поэтому увидев объявление, прилепленное на двери, даже не разозлился. Там гласило, что отделение полным составом месяц назад переехало на противоположную сторону города. Запомнив адрес, я побрел назад, торопиться было некуда, все равно не успею до закрытия. Зато я совершу сегодня самую долгую прогулку с похмелья, может от усталости и усну. Домой, конечно, я еле дополз, ноги просто заплетались. Зашел на кухню, вытащил из кастрюли вареную курицу и положил ее на тарелку. Налил стакан воды, отломил от птицы ножку и через силу стал кушать. Есть хотелось и в то же время организм, не принимал пищу, прямо как бессонница, только кулинарная. Доев ножку, собрал грязное белье и засунул в машинку. Утром пойду в наркологию, надо прийти первым, что бы ни сидеть в очереди. Я завел будильник и лег в надежде на сон.

Лежал я с закрытыми глазами очень долго, ни о чем не думая. В конце концов, встал и опять пошел на кухню. Съел еще одну ножку. Глаза опять защипало, и я пошел в ванну. Промыв глаза, прихватив мокрое полотенце, вернулся в комнату, лег и посмотрел на картину. Красный. Я закрыл глаза и нахлобучил на лицо мокрое полотенце, приятный холод пробрался под веки. Вспомнил салют в городе, там у меня тоже болели глаза…Приятный холод.

— Вставай быстрей! Открылся! — услышал я далекий голос. Кто — то тряс меня за плечи…

— Вставай быстрей! Открылся! — Марина трясла меня за плечи — проход открылся!

— Кааакой, проооход? — я растягивал слова в такт раскачиванию и тут понял, о чем она — когда? — Недавно, наши все там — она перестала меня трясти — тебя будили, наверно ты опять уснул.

Я вскочил с кровати:

— Идем — и пошел к выходу.

— Ты не передумал? — подружка едва поспевала за мной.

— Конечно, нет — я обернулся, и она наскочила на меня — пойдем со мной.

Она в ответ покачала головой.

— Ну как хочешь — повернувшись, начал спускаться вниз. Мы вышли на крыльцо. Обычно здесь было не протолкнуться, но этим утром здесь было совершенно пусто. Мы вышли на площадь.

— Нам направо-Марина махнула рукой.

Когда мы свернули за очередной угол общаги, нашему взору предстала огромная толпа, масса людей запрудила подходы к зданию и все смотрели в сторону подвальной лестнице, совершенно не приметной, если бы не большой плакат с надписью:

Выход.

Открыто до вечера.