Глава 4.

Мы с мамой сидели в кромешной тьме и крепко держались за руки. Гробовую тишину нарушало лишь тихой рыдание матери и грохот доносившейся из гостиной. Землетрясение все не прекращалось, что еще больше угнетало ситуацию. В моей голове все мысли перепутались и все чувства смешались воедино. Я все задавала, и задавала себе немые вопросы, которые не оставляли меня в покое. «Что же происходит? Как они нашли нас и зачем им я?», а самое главное «Что сейчас происходит с папой?». Неизвестно на что были способны еще двое мужчин. Сердце так бешено колотилось в груди, что я боялась потерять сознание. Страх. Неописуемый страх, я испытывала при каждом ударе, но не за себя, а за папу, который сейчас там, совсем один. Против них он беспомощен, я это с болью осознавала. « Как быстро сюда сможет прибыть помощь?» Я вдруг поняла, что все это может плохо для меня закончится. « Что если они найдут меня? Убьют? Но зачем? Какая им от этого выгода?» Столько вопросов, на которые мне просто необходим был ответ, прямом сейчас, сию же секунду!

Неожиданно раздался громкий звук выстрела, буквально в метре от нас. « Папа взялся за оружие, это очень и очень плохо» подумала я. Этот звук заставил меня встать, но все попытки были неудачными. Каморка была слишком мала. Я никогда не страдала клаустрофобией, но в этот момент мне стало трудно дышать. Кровь буквально кипела во мне, адреналин заставлял трястись все тело. Только сейчас я заметила, что я все дрожу. Мама тоже заметила это, и крепко меня обняла.

— Мама, зачем? — прошептала я — Почему они это делают?

Эти вопросы были риторическими, и я никак не ожидала, что мне на них ответят.

— Они мстят. — коротко ответила она. В ее голосе слышались нотки отвращения и презрения, что меня немного удивило.

— Мстят? Но за что? — я была в недоумении. Папа давно уже был в отставке и никак не был связан с делами чистильщиков.

— Когда то давно — начала она, — у нас был сын…

— Я все знаю мам. — перебила я — Он мне все рассказал. Это ужасно…

— Рассказал? Когда? Хотя впрочем, это не важно. Так вот когда Димку убили, твой отец дал себе и всем вокруг слово, что расквитается с тем монстром, что сделал это. — мама сглотнула — Он ночами не спал, все искал ту женщину, но поиски были тщетны. Олег обезумел от горя и подключал каждого человека в эти поиски. И вот наконец ее нашли и схватили. — она замолчала — Как он ее убивал? Пытал или нет? Все это осталось для меня секретом. Да я и не хочу это знать. — мама печально вздохнула — И в тот день, перед смертью, та женщина пообещала отомстить кровью.

Сердце сжалось в груди. Перед глазами проносились картины представленные мной со слов матери. Но на один вопрос я нашла ответ.

— Они пришли не за мной. — жестко сказала я — Они пришли расквитаться с отцом.

В маленькой комнатке повисла тишина. Я углубилась в свои мысли, буквально утопая в них. В темноте я не могла разглядеть лицо матери, но была уверенна, что его искажала гримаса страха, боли и отчаяния.

— Ты знаешь…— тихо произнесла я, — мы с ним поругались, очень сильно поругались и сейчас меня это жутко мучает.

— Дорогая, — мама обхватила ладонями мое лицо — он тебя любит, и что бы ты ни сказала, он тебя простит.

Я заключила мать в объятья. От ее слов не душе немного полегчало, и я вздохнула полной грудью сухой воздух, обжигающий легкие.

« Что-то изменилось…» Выдало мое подсознание. «Но что?»

Тишина. Она слишком «тихая».

Землетрясение, оно закончилось! — воскликнула я — Больше не трясет мам, все закончилось!

« Неужели и вправду закончилось?» Как камень с души упал, и я уже рвалась вылезти из этой ненавистной мне комнаты. Но тут же почувствовала руку у себя на плече, тянущую меня назад.

— Лера стоп, стоп. — быстро заговорила мама — Сначала пойду я и проверю, что там происходит и только когда я разрешу, выйдешь ты! — она говорила серьезным тоном, и после всего этом я не рискнула возразить.

— Хорошо, как скажешь, только молю тебя побыстрее.

Мы сидели в этой каморке, бог знает сколько времени, и я уже успела раза 3 возненавидеть ее!

Мама тихонько приоткрыла дверцу. В глаза ударил тусклый свет, и я закрыло лицо рукой.

— Жди, пока не позову! — еще раз предупредила мама и вылезла из каморки.

Заглянув в проем двери, я ничего не смогла разглядеть. Лишь куча битого стекла и штукатурки, отлетевшей от потолка. Дом был в руинах!

— АААААААААААААА!!! — громкий визг заложил уши.

Мама! Не раздумывая, я пулей вылетела из каморки и бросила в сторону, откуда доносился крик. Я бежала так быстро, как позволяли мои затекшие от длительного сидения ноги. В глазах все кружилось, я не могла ничего разобрать. Одна нога запуталась в длинном платье, и я как камень рухнула вниз на стекло. Маленькие осколки вписались в нежную кожу плеча и рук. Но мне было абсолютно все равно.

« Мама! Что с ней? Почему она кричит?!»

Вот что главное. Быстро поднявшись и оглядевшись, я увидела застывшую фигуру матери.

Глаза, остекленевшие от ужаса, рука закрывает рот. « Куда она смотрит? И где папа?»

Я устремила свой взгляд туда же, куда смотрела мать. Передо мной развернулась ужасная картина. Разбитая ваза, лепестки алых роз разлетелись по всей комнате, и казалось будто повсюду следы крови и среди них ОН! Отец лежал без движения, а вокруг него была огромное лужа крови. Я медленно и осторожно подошла к лежащему телу, за спиной послушались истерические крики и рыдание. Череп был разломлен на две части, будто пилой распилен. При виде этого к горлу подкатила тошнота. Я боялась открыть рот. Медленно сев на колени, я заглянула в глаза отцу. В них не было ни капли страха, ни капли ужаса, лишь умиротворение. Каждой клеточкой своего тела я ощутила невыносимую, нестерпимую, адскую боль! Это невозможно передать словами. Боль сжирает меня изнутри, уничтожая все на своем пути, она движется прямиком к сердцу. Сидя на коленях возле отца, я не могла пошевелиться, словно меня сковали в тугие цепи. Я не плакала и не дышала, лишь только смотрела в его бездонные серые глаза, ожидая пока боль, доберется до сердце. Мне казалась, что я вот-вот взорвусь изнутри и разлечусь на тысячу частей. Я утопала в болоте горя и отчаяния, я хотела в нем утонуть. Мама подняла меня с колен и начал оттаскивать назад. Я видела лишь, удаляющуюся фигуру отца, и это вырвало меня из оцепенения.

— НЕТ! НЕТ! — зверски кричала я — Он не мог умереть! — Я не только кричала, но и вырывалась из рук матери, снова и снова подбегая к ЕГО телу. Боль накрыла меня, как мощный океанский вал.

— Почему это не я! Лучше бы они убили меня, а не его! — зачем я кричала? Никто не мог этого исправить.

В дом ворвались, какие то люди и уже мужчина оттаскивал меня от тела, и какая то женщина пыталась меня успокоить, но я ничего и никого не хотела слышать. Белое платье все было в крови. Картина не для слабонервных. Слезы текли не переставая, мне казалось, я буду вечность его оплакивать, и этой вечности мне будет мало. Все было как в кошмарном сне. Сквозь слезы я не могла ничего разглядеть. Какие то люди уносят тело.

— Зачем вы его уносите? Нет! — я снова вскочила и рванулась к нему. Но чьи-то сильные руки не дали мне этого сделать. «Как так?» «Еще несколько часов назад он был такое живой и такой счастливый и говорил, как я прекрасна в этом белом платье». Казалось, это было уже целую вечность назад. Женщина воткнула шприц мне в руку, и в глазах резко потемнело. Но всепоглощающая боль осталась, она всегда теперь будет жить в моем сердце или что там от него осталось?

Мне больше не хотелось просыпаться по утрам, вставать, что-то делать. Мне жить больше не хотелось. Папа был моим хранителем, моей тихой гаванью, а теперь всем заправляла лишь боль. Я прибывала, в каком то своем, скорбящем мире. Мы с мамой теперь не отходили друг от друга ни на шаг, боясь потерять кого-то еще. Поэтому я не могла закричать на весь мир о том, как мне больно и одиноко, ведь ей тоже было больно. Каждая минута жизни стала испытанием. Я заставляла себя дышать, открывать глаза, с кем-то разговаривать, да и вообще что-либо делать.

И я удивлялась, как еще не сломалась снаружи, так как нутрии уже не оставалось живого места.

Я медленно переставляла ноги, спускаясь по лестнице и стараясь не о чем не думать, но как всегда мне этого не удалось, боль была рядом каждую секунду. Сквозь нее мне удалось услышать чьи-то голоса. Я оглядела комнату и в углу увидела маму, стоявшую с каким-то мужчиной. Его лицо мне знакомо, но вот откуда не могу вспомнить. « О чем же они говорят? А впрочем, какая разница» Я напряглась и все же уловила несколько слов из их разговора.

— Валерия должна была в этом году отправиться на обучение, но я могу войти в ваше нелегкое положение и разрешить ей начать занятие со следующего года, если вы, конечно, этого хотите. Я вижу, на девочке лица нет. — сказал мужчина.

— Я не знаю — прошептала мама слегка охрипшим голосом — это должна решать не я, а сама Лера…

— Решать, безусловно, ей, просто знайте, что у нее есть время на реабилитацию.

— Я с ней сейчас же поговорю Геннадий, и если вы позволите, дам ответ завтра.

— Конечно, конечно. Еще раз примите мои соболезнования. Олег был мне как брат.

Обучение. Я совсем про него забыла. И что же мне делать? Я задалась вопросом «Чего хотел бы отец?» и нашла один единственный верный ответ.

Теперь в нашем доме всегда были люди, они приезжали с разных концов страны и даже мира, что бы выразить свои соболезнования, поэтому маме приходилось все это терпеть. Я могла лишь представить, как ей было больно, снова и снова выслушивать эти речи.

Я бродила по дому и оказалась возле папиного кабинета, дверь была открыта и я решила войти. Все было нетронуто, каждая его вещь и воспоминания о ней вызывали жгучую боль внутри. Но я не собиралась уходить, а напротив тщательнее рассматривала вещи и фотографии. Может я мазахистка? Какая разница…

Усевшись за стол отца, я открыла первый попавшийся мне на глаза ящик. В нем лежали какие-то бумаги и складной нож, который меня заинтересовал. На вид лезвие было острым, а какого оно на ощупь? Я провела пальцем по лезвию, мгновенно потекла кровь. Больно, но эта не та сжирающая боль. Она другая. Сладостная боль. Взяв нож, поудобнее я приложила лезвие к руке и слегка надавив, провела длинную линию. Много крови и боли. Физическая боль ненадолго, но все же закрывала собой ту нестерпимую боль утраты. Я точно мазахистка.

Послышались чьи-то шаги. Я быстро сложила нож, сунув его в карман, и закрыла кровоточащую рану рукавом.

— Лера? Ты где? — позвала мама усталым голосом.

— Я здесь мам. — нехотя ответила я.

В комнате появилась мама. Она выглядела ужасно бледной и уставшей. Как бы мне хотелось помочь ей, облегчить ее страдания, но это невозможно. Проверенно на собственной шкуре. Мама попыталась улыбнуться, но вышло скорее жалко, чем радостно.

— Что ты тут делаешь дорогая? — она присела в кресло.

— Ничего — я посильнее натянула рукав, закрывая порез, из которого все еще текла кровь. — просто сижу, рассматриваю его вещи, вспоминаю. Это все что я могу…

В комнате повисла напряженная тишина, которую мы обе не хотели нарушать. Первая не выдержала мама.

— Милая, мне надо с тобой решить один очень важный вопрос — деликатно начала она — это касается обучения. Она мельком на меня взглянула, будто опасаясь чего-то. Мое лицо не дрогнуло и она продолжила.

— Сегодня приезжал Геннадий Юрьевич, он был близким другом Олега, а сейчас он директор школы чистильщиков…— она замолчала, и глубоко вздохнув продолжила. — и войдя в твое, в наше положение, он любезно предложил начать тебе обучение со следующего года, ну если ты конечно этого хочешь.

Я знала ответ, и мне не надо было думать.

— Мамуль, больше всего на свете я сейчас не хочу оставлять тебя одну, но — я замешкалась — мне кажется, папа хотел бы, что бы я поехала сейчас. Что бы научилась как можно быстрее защищать себя и своих близких от них — я выдержала паузу — ты понимаешь?

Она посмотрела мне в глаза. Что она там хотела увидеть?

— Он бы гордился тобой Лера — мама снова начала плакать.

— Мамочка милая не плачь, у меня душа разрывается, когда я смотрю на твои мучения.

— Конечно, дорогая конечно. Я не буду плакать…

Я заметила на ковре капли крови. «Черт!» Я сделала слишком глубокую рану, и теперь кровь не останавливается, этого не должна заметить мама.

— Мне пора уже одеваться, я пойду. И с этими словами я выбежала из кабинета. Мне и вправду уже пора собираться, сегодня состоялись похороны.

На кладбище собралась целая толпа людей, и большинство из них я видела впервые.

Все, включая меня, были одеты в черное. Все это напоминало картину из фильма ужасов, а я была в ней главным зомби с огромными синяками под глазами, от бессонных ночей.

Когда произносили погребальную речь, многие в толпе не скрывали чувств и плакали, провожая отца. А моя боль стремительно перерастала в ярость и ненависть к тем чудовищам, что убили его.

После похорон все еще долго подходили к маме и о чем-то с ней беседовали, мне было не интересно. Жаль только ее, она убита горем. Этот день запомнится мне на всю жизнь, ведь именно сегодня я распрощалась с наивным счастливым миром, в котором я жила до этого и вступила в совершенно новый для меня мир, где главной целью станет лишь одно. Месть. Месть за моего отца.