Проникающий

Пролог

Сквозь занавески из человеческой кожи едва проникал болезненный оранжевый свет. Стены и потолок были покрыты толстым слоем копоти, в воздухе витал сладковатый запах гниения. Посредине комнаты стоял низкий резной дубовый стол, крышка которого была обезображена рисунком исполосованного вдоль и поперёк алого глаза без зрачка. На покосившихся тумбах, расставленных вокруг стола, догорали свечи. В их тусклом свете комната без передышки исполняла танец туземцев.

Вокруг стола, прямо на полу из ветхих досок, расселись четверо мужчин. Кожа их была сера, как пепел, и вся испещрена ранами и язвами. Все слабо улыбались.

— И это сработает? Никто сюда ещё не попадал, — тихо произнёс тот, на котором из всей одежды были только чулки на руках и ногах. Он откинулся и уставился в потолок.

— Откуда я знаю, Кивтор? Сейкела сказал, что ему удалось проникнуть в башню, — донеслось из противоположного угла. Обладатель гнусавого голоса, сопровождавшегося свистом как из кипящего чайника, носил коричневые бриджи и гавайскую рубашку. Вместо ушей зияли две безобразные гноящиеся раны, рот был вспорот от уха до уха, также как и горло. Две жуткие улыбки. Когда он говорил, наклонял голову вперёд.

— Да, удалось, — раздался писклявый голос. Сказавший это поправил кожанку и на миг перестал стучать ногой об пол, но вскоре снова принялся отбивать ритм какой-то песни. Из-под круглых очков, вросших в переносицу и виски, текла вязкая слизь. Небрежным движением руки он смахнул её на пол.

— И каким же образом? — спросил Кивтор.

— Много будешь знать, плохо будешь спать, как говорилось в одном фильме. Пока ты здесь новенький, ротец свой почаще держи на замке, будь добр. Ты, Нотан, тоже языком болтай поменьше. Никто не знает — и замечательно.

Киторв скривился, Нотан пожал плечам и просвистел:

— Вообще-то мне тоже интересно. Но если не хочешь, можешь не говорить. Главное, что дело выгорело.

— Вот-вот. Всё нормально, ребятки. Всё будет тип-топ.

— Будет ли? — недоверчиво спросил единственный, кто хранил молчание до этого момента. Он был выше всех на две головы и шире в полтора раза. Из вырезанных на лбу плечах и груди крестов постоянно сочилась жидкая кровь. Толстая грубая кожа на ладонях и ступнях потрескалась. Каждый раз, когда он шевелил ими, морщился от боли. — Мой Бог говорит, что ты колеблешься.

— Знаешь что, твой Бог… — Сейкела осекся, увидев, как здоровяк нахмурился. — Короче, неважно, Терп. Просто нужно не напутать с инструкциями.

Сейкела с трудом встал и, подняв средних размеров книгу в темно-зелёной обложке, небрежно бросил на стол.

— Можете сами ознакомиться, если есть желание.

Кивтор тоже поднялся и медленно приблизился к книге. Аккуратно взяв её в руки, он спросил:

— Какая страница?

— Там по буквам и номерам. Дэ — восемь, кажется.

Действительно, нумерация была странная. Первой шла буква, дальше — числа. После двадцати семи, буква менялась на следующую в алфавите, и числа отсчитывались по новой.

— Так… так… ага, — страница была исписана непонятными символами. — Ну и что здесь за каракули?

— Ого, — Сейкела усмехнулся, остальные тоже. — Быстро перерождаешься. Что же с тобой происходит на той стороне? Ты мне начинаешь нравиться. Ей Богу, мужик. Давай помогу, так уж и быть.

Он прислонил ладонь ко лбу Кивтора.

Идёт, виляет своим задом. Кидается от хахаля к хахалю. Уж я-то ей покажу. Сейчас, прямо сейчас. Двигаюсь тихо, чтобы не привлечь внимания. Как хорошо дышится! Это из-за того, что сейчас будет. Растягиваю чулок. Глажу мягкую ткань. Вот! Накидываю. Тяну. Тяну. Хрипит, Кашляет. Шлюха. Падает.

Кивтор откашлялся и сбросил мотавшуюся на подбородке кровавую слюну. Сквозь мерцающие перед глазами точки он разглядел, что символы обрели знакомые очертания.

— Не теряй свои корни, мужик. Мы остаемся теми же безумцами, которыми были вначале. Теми, кем заполнена вся эта… чертова земля. Хотя, кто знает, может всё вскоре изменится? — Сейкела похлопал его по плечу.

Кивтор уже не слушал его, он прильнул к книге.

Глава 1

— Чего заскучал? — шепнул Славик и плюхнулся слева от меня.

Лектор, услышав шаги моего друга, развернулся, задумчиво прошелся взглядом по просторной аудитории и снова вернулся к записям матрицы рассеивания. Я вяло махнул рукой. Уж кто, кто, а Славик точно сочувствовать не будет. Подколоть или прочесть нотацию может. Сам он с детства рос только с матерью и в ответ на жалобы на разлад в семье говорил: "На меня гляньте. Красавчик! И в неполноценной семье может вырасти полноценный ребенок. Пусть шнурки сами решают как им лучше. Да и вообще мы уже лбы здоровые, пора бы уже и о своей семье задуматься".

— Родители его поругались сегодня. Говорит, что очень сильно. — ответила за меня, не отрываясь от тетради, моя девушка, Алена. Он зыркнула на Славика в предвкушении обильных нравоучений. Друг, к моему удивлению, ограничился короткой репликой.

— Ссора— не развод.

— Дело не в этом. Меня самого тревожит, что батя стал поздно по вечерам возвращаться. Маме он вряд ли изменяет, да и пьет мало.

— Так может он действительно на работе задерживается? — предположила Алена.

— Очень сомневаюсь. Свою работу он терпеть не может, и, если там завал какой, возвращается усталый, как шахтер со смены. А здесь он только играет усталость. Я же вижу, как у него глаза горят. И мама, естественно, тоже. Мы оба не понимаем, что с ним происходит.

— Да ничего не происходит! — Славик всплеснул руками.

Восклицание было таким громким, что на звук повернулась половину студентов и лектор. Он, ни говоря не слова, несколько мгновений буравил глазами Славика, а потом, взглянув одно из окон, продолжил бубнить про операторы и детерминанты.

— Так вот, ничего не происходит— гораздо тише сказал друг. — Просто сидит с друзьями, выпивает по кружке пива и весело проводит время. Или занимается чем-то безобидным, но таким, что рассказывать не хочет.

— В семье не должно быть секретов. — Возразила Алена.

— У каждого есть свой багаж и лучше, для своего же спокойствия, там не рыться. — парировал Славик.

Впервые с начала лекции моя девушка прекратила записывать и свирепо уставилась на меня.

— А ты что думаешь?

Я повернул голову к другу, подмигнул и меланхолично проговорил:

— Конечно не должно быть.

Славик важно кивнул.

— Понимаю. Но не принимаю. В общем, не думаю, что стоит волноваться.

Я пожал плечами.

— И все же странно. Может проследить за ним?

— Глупость какая, — фыркнул Славик. — может ещё камеру в спальне поставишь?

— Ладно, ладно, согласен — недовольно пробурчал я. — А ты что думаешь, Алён?

— Думаю, что волноваться не стоит. Захочет— сам расскажет. А захочет обязательно.

— Почему?

— Не могу точно сказать, Саш. Просто чувствую.

После занятий мы с Алёной пошли в парк, просто поболтать и поесть мороженого. Всю дорогу она в шутку делала замечание о моей сегодняшней рассеянности, а я просто любовался на неё. Меня не покидало чувство, что чем больше я с ней нахожусь, тем сильнее влюбляюсь, хотя, казалось бы, это невозможно. А ведь совсем недавно держаться с ней за руку и разговаривать обо всем на свете казалось несбыточной мечтой...

Впервые Алёну я увидел ещё на вступительных. Она мне так понравилась, что я весь экзамен по математике думал о ней и со скрипом сдал на четвёрку, хотя ожидал твёрдую пять.

Как же я обрадовался, когда узнал, что она в моей группе. На первом занятии она сидела передо мной и постоянно убирала длинные каштановые волосы за уши. Пахло от неё просто чудесно. Я до сих пор не спросил, каким парфюмом она пользуется, дабы не разрушать впечатление и поселившуюся во мне уверенность, что это её собственный запах. Полгода я до дрожи в ногах боялся подойти к ней.

Где-то через месяц после посвящения в студенты, её пытался добиться один из богатеев на курсе, Антон. В свои семнадцать лет он ездил на дорогой машине и мог покорить любую девчонку. Но не Алёну. Видно было, что он злится от того, что не может получить, чего хочет. Он задаривал её подарками, но всё было тщетно. Я с удовольствием наблюдал его растерянное лицо, когда Алёна мягко, но решительно отвергла блестящую кожаную сумку какого-то известного производителя.

Когда Антон, понял, что ничего не получится, просто взбесился. Насколько он был безыскусен в романтике, настолько прожжен в различных колкостях и гадостях. Он поддразнивал Алёну на каждой лекции и всячески практиковался в обзывательствах. Но никто не перечил и не останавливал его. Потому что боялись. Как ни стыдно признаваться, и я по началу тоже. Первым за мою тогда ещё будущую девушку вступился Славик, тоже учившийся в моей группе. Он просто подошёл и влепил ему подзатыльник. Антон взвился, вскочил со своего места, но лишь криво усмехнулся. «В шесть за главным зданием», — процедил он, поправил свою кожанную куртку и вальяжно сел, вытирая пот со лба. Славик только пожал плечами и сел рядом со мной. Я видел как дрожали его руки, слышал, как он тяжело дышал. Да, он боялся, как и все, но всё же заступился. После этого я начал его безмерно уважать. В перерыве между сдвоенной парой к нам подсела Алёна, а мы втроём болтали без умолку всё время до звонка.

Чуть позже, на большой перемене в столовой, я услышал, как Антон, подговаривает двух здоровых парней, чтобы они, за определённую плату, помогли разобраться с одним «кретином».

Я тут же побежал искать Славика. Реакция на мой рассказ была странной и кажется странной до сих пор. «Умирать, так с музыкой», — спокойно сказал он и продолжил меланхолично жевать банан. Правда, я услышал нотки дрожи в его голосе. Я предложил ему рассказать всё в деканате, но он наотрез отказался. Я разозлился и назвал его дураком и идиотом, просил не ходить, но только махнул на меня рукой. Тогда я сказал, что пойду с ним. Он долго на меня смотрел, потом произнёс лишь одну фразу:

Из-за Алёны?

Да. — я решил, что врать не стоит.

Славик ехидно улыбнулся.

Да я видел, как ты на неё смотришь. Ну что ж, хороший мужской выбор, уважаю.

В шесть мы были за главным зданием, около трансформатной будки, любимым местом для разборок. Со всех сторон нас скрывали деревья, мягко шуршавшие на ветру.

По-моему, мы договаривались один на один. — Антон презрительно улыбнулся.

Тебя, вообще-то, это тоже касается. — возразил Славик, поглядывая на двух застывших, словно изваяния, громил по бокам от Антона.

Теперь мы оба нарушили правило, дружок. Я буду чувствовать себя спокойнее. А знаешь, я бы и так себя нормальненько чувствовал.

Антон хохотнул и двинулся на нас. Громилы, как привязанные бычки, — за ним. Славик сделал шаг вправо и несколько быстрых шагов навстречу. Громила махнул рукой, но слишком медленно. Славик, несмотря на свои внушительные габариты, юркнул под противника. Он схватил его за футболку, резко развернулся и бросил громилу через бедро. Раздался звук рвущийся ткани, затем оханье.

Я будто наблюдал сцену из боевика. Антон достал кастет и бросился вперёд. Громила сделал тоже самое. Когда Антон заносил руку, я очнулся от анабиоза. Прыгнул и врезался ему в грудь. Мы покатились по траве, молотя друг друга без устали. Через минуту я прижал его коленом к земле. Он пытался достать меня, но лишь глупо вспарывал воздух руками.

Я осмотрелся. Поверженный громила отполз подальше от поля боевых действий и нянчил свой локоть. Второй здоровяк, сгруппировавшись, подняв руки, наступал на Славика. У того была рассечена бровь, он медленно двигался назад. Похоже, он был борцом, а драться не умел. Он даже не поднимал руки для защиты.

Громила выбросил руку вперёд. Славик перехватил её и, выгнувшись, дёрнул на себя. Здоровяк остался на одной ноге, а через мгновение, получив подсечку, свалился как бурдюк. От удара о землю, его дыхание сбилось, и несколько секунд он двигал ртом, как рыба, но вскоре натужно вздохнул.

Славик упёрся ладонями в колени и посмотрел на меня с переставшим вырываться Антоном. Он подмигнул и улыбнулся.

Победа была за нами.

Потом на нашем факультете были долгие разбирательства. Нас хотели исключить, ходили слухи, что отец Антона предлагал за это немалые деньги, но декан пошёл на принцип и начал разбираться. Оказалось, что Антон и на занятиях вёл себя вызывающе и откровенно хамил преподавателям. Дело замяли, и с тех пор богатенький сынок лишь искоса зло поглядывал на нас, но ничего не говорил.

Алёна долгое время выказывала знаки внимания Славику, но отчасти потому, что мы сильно сдружились с той драки, отчасти потому, что она была не в его вкусе, он оставался с ней лишь на дружеской ноге.

Я немного завидовал, но не показывал виду. Умом понимал, что Славик больше заслуживал Алёны, хотя бы своим мужественным поведением.

Завоевал расположение Алёны я на дне рождения Славика. Он предложил написать песню и помог с музыкой.

В разгаре вечеринки мой друг встал и громогласно объявил, что у одного молодого человека есть большущий сюрприз одной девушке.

Плохо помню, как пел. Наверняка ужасно, красивым голосом никогда и не обладал. Только одно хорошо запало в память — во время исполнения она не сводила с меня глаз, а я с неё. После этого у нас и завязались отношения. Славик был искренне рад за нас, за что я благодарен ему до сих пор.

И сейчас я молю всех богов, чтобы она не ушла, не пропала из моей жизни. Я готов вечность смотреть, как она сидит на скамейке и болтает ногой, слушать её голос, чувствовать её запах.

Эй, о чём задумался, алё? — Алёна щёлкнула перед моим носом пальцами и засмеялась. — До сих пор об отце переживаешь?

Нет, о том, как всё хорошо сложилось.

Что же хорошего? — моя девушка прищурилась. Люблю, когда она так делает.

Я обнял её и поцеловал.

Например, наши отношения.

Ааа. До сих пор вспоминаешь, как меня у Славика отбил? — она хитро улыбнулась.

Больно ты была ему нужна.

Алёна притворно надула губки и отвернулась.

Да ну тебя.

Ну я уже шучу, ты...

Внезапно в лицо дохнуло жаром. Глаза заслезились, и я на несколько мгновений зажмурился, а когда открыл глаза, заорал от ужаса и свалился с ветхой скамьи. Пейзаж вокруг разительно переменился. Красивые, высокие деревья превратились в коряги, ярко-жёлтое солнце увеличилось в размерах и приобрело бледно оранжевый цвет, скамья, на которой я сидел покрылась мхом, а главное — Алёна. Нет, это была не она. Какое-то существо с её волосами, покрытое язвами. Лицо опухло и покрылось коркой. На ногах местами слезла кожа, пальцы на руках скорее напоминали сучки.

А-алёна? — наконец я смог подать голос.

Н… смр н… мня. — звуки она произносила с трудом. Но… определенно это была Алёна.

Что случилось?

Н… см… ри… на… ня.

Она встала и, повернувшись ко мне спиной, поплелась по растрескавшемуся асфальту прочь, тихонько вздыхая с каждым шагом.

Стой!

Но она никак не отреагировала. Позади себя я услышал цоконье копыт. Через секунду раздался рык:

Тварррь! Ты чё, тварррь, пялишься?! Убить тебя? Сдохнешь! Сдохнешь!

Я отскочил в сторону. Рядом со мной стояла мужчина с головой быка, которой он постоянно тряс. Сквозь густой мех, покрывший всё тело, проглядывала девственно розовая кожа. Ярко выделявшиеся на громадных мускулах вены были похожи на дорожки в парке.

СДОХНЕШЬ. — Повторил он и угрожающе наклонив голову, попёр на меня.

Я побежал по выжженой земле так быстро, как мог, но он был быстрее. За мной гремели шаги чудовища, физически ощущалось его дыхание… я споткнулся о камень и упал.

Всё, конец. Сейчас он раздавит меня, как таракана.

Я прикрыл голову руками.

Алёна, склонившись надо мной, хлопала меня по щекам. Когда она увидела, что я открыл глаза, залилась слезами и обняла меня. Теперь я ощущал не смрад из пасти человека-быка, а приятных запах моей девушки. Я видел деревья и я, чёрт возьми, был жив! Но что это было за видение? Неужели я схожу с ума?

— Саш, ты в порядке? — Алёна вытирала большими пальцами расползшуюся тушь.

— Да, просто обморок. — Я не хотел я пока рассказывать, что мне привиделось.

Возможно это были просто галлюцинации. Только очень уж реалистичные.

Рядом с нашей лавочкой остановился парень остановился плотный парень в спортивных штанах и с плеером в ушах. Он сердито пялился на меня, что-то бормоча под нос. На мгновение мне показалось, что очень уж он смахивает на человека-быка, но вскоре я отбросил эту мысль.