Глава 6. На пороге чужого мира

— Ты уверен? — Феликс уставился немигающим взглядом на принца, глаза у Чешира из прозрачно-голубых стали шафрановыми. — Откуда?

— Аборигенов встретил, — усмехнулся Никита. — Они были немного злобные, я их, похоже, в самом разгаре браконьерского промысла отловил… Но всё равно они согласились поделиться и снаряжением, и информацией. Это Тень того Листа, на котором я жил чуть ли не полжизни.

Катерина отвела взгляд в сторону: сообразила, что скрывается за словами принца. Нападение с оружием на сына Владыки — это смертный приговор по всей Книге миров, а незнание закона и Закрытый лист не освобождают от ответственности. Никита, заметил кислое выражение лица у девушки и расхохотался:

— Ты у меня красавица, но не надо сразу делать из меня чудовище. Сказку про Аленький цветочек читала? Наверняка нет, зато теперь будет шанс познакомиться. Да, мне очень не нравится, когда в меня хотят пальнуть картечью, поэтому я их ограбил. Ружья утопил, раздел до трусов и отправил домой. Дойдут до города — будем считать, что прощены. Сейчас лето, шансы у них неплохие. Если что, моего лица они не видели.

Феликс потянулся, сменил масть на рыжую и сверкнул глазами: теперь они напоминали два кусочка нефрита. Катерина подумала, что Чешир явно действия принца одобряет, но из вежливости пред хозяйкой не говорит этого вслух. Девушка тихонько вздохнула: как ни подчёркивал Никита свои отличия от обычных принцев, сейчас он был очень похож на своего отца — приговор незадачливым браконьерам сразу напомнил ей случай с Эльжбетой, и что у Владыки, если дело доходит до угроз семье, портится характер и включается богатая фантазия.

— Значит, так, — скомандовал Никита, — я перетащил все вещи на хорошее место для ночёвки, где мы заодно сможем несколько дней отсидеться. Там и поговорим, обещаю, всё объясню. Но стоит поторопиться.

— Откат, — сообразила Катерина.

Ничто из ничего не берётся, и магия не всесильна. За свои сверхвозможности уже сегодня к вечеру Никита будет расплачиваться вялостью и слабостью. Каждая минута на счету.

— Верно, — принц прикусил нижнюю губу. — Идти… относительно недалеко. Десять километров. Дойдёшь?

Катерина задумалась, стараясь как можно трезвее оценить и свои физические возможности, и свою одежду: что такое тайга, она знала не понаслышке.

— Дойду, но сразу надо что-то думать с ногами. Туфельки явно обувь не для леса. Рубашку на обмотки дашь?

— И пиджак сверху, у него ткань жёсткая.

Все магические вложения в кинжал во время прыжка через Междумирье рассеялись, но и сам по себе он имел хорошо заточенную кромку. Управились довольно быстро и сразу же двинулись в путь. Вначале идти было нетрудно. Деревья словно нарочно расступались, под ногами приятно похрустывал мягкий моховой ковёр. И даже вездесущие комары будто не осмеливались приблизиться, опасаясь гостей с чужого Листа. Но вот дорогу преградила поваленная ветром лиственница, грозной пастью вздыбился вывороченный из земли комель: Катерина перепрыгнула через неё не останавливаясь. Всего через несколько шагов легло новое препятствие, огромное полусгнившее дерево уже непонятной породы, словно какое-то страшное чудовище ощетинилось во все стороны острыми сухими сучьями. Перебраться через него оказалось не так-то легко, цепкие сучья хватали за одежду, царапали руки.

Через несколько метров ждало следующее поваленное дерево, за ним ещё и ещё, одновременно с удвоенной силой накинулись комары… В какой-то момент лес принялся редеть, стало светлее. Мягкий моховой ковёр под ногами начал покачиваться, как огромный пружинный матрац, следы наполнялись теперь водой, а ноги мгновенно промокли. Теперь Катерина шла след в след за Никитой: они на краю болота. Дорога посуху, судя по бурелому, непроходима — а здесь хоть и мокро, зато скорость движения резко возросла. К сожалению, вскоре они свернули обратно в чащу, над головами снова сомкнулись тёмные вершины, а на дороге опять ощетинились сучьями огромные поваленные ели. Кожа горела от бесчисленных укусов, в голове не было никаких мыслей, все подавило одно желание — лечь, лечь куда угодно и как угодно, лечь и больше никогда не вставать… Катерина раз за разом заставляла себя, не сбавляя темпа, сделать шаг, за ним следующий. Во время отдыха на коротких привалах мысленно ругалась, что студенческо-городская жизнь и дворец заставили её совсем потерять физическую форму: тренажёрный зал нагружал совсем не те мышцы, которые нужны для долгой ходьбы.

Наконец стало как будто прохладнее. Ещё несколько минут — и лес неожиданно расступился, словно рухнул театральный занавес, и мощный поток света ударил путникам в глаза. Перед ними сверкала на солнце река. Изумрудно-зелёные берега, золотистые блики на воде, огромный простор голубого неба и море света. Совсем недалеко от того места, где они вышли из леса, лежали вещи. Отдельно в стороне на траве валялась палатка из брезентовой ткани.

— Сообразишь, как ставится? — спросил Никита. — Я пока за дровами.

Несколько секунд Катерина оторопело смотрела на музейный экспонат, потом осторожно ответила:

— Соображу… наверное. У нас в школе учитель по гражданской обороне рассказывал, как соорудить всякую полезную всячину для выживания в лесу из того, что под рукой. Только, если я помню правильно, там две палки высокие нужны. Для стоек.

— Сейчас будут. Топор один, что ещё надо?

— И елового лапника наруби на подстилку под днище. Теплоизоляция.

Возле свёртка с палаткой Катерина на несколько минут задумалась — сверху брезент будет протекать, хотя и не сразу, а тонкая синтетика днища отсыреет вообще мгновенно. Но когда Никита притащил высокие палки и большую охапку пушистых, вкусно пахнущих еловых веток, девушка уже отыскала в вещах два куска полиэтилена. Работа сразу закипела: лапник, дальше полиэтилен, а поверх палатку, забить колышки с растяжками и внутрь два спальника. Другой кусок полиэтилена уложить поверх крыши и закрепить на растяжках, чтобы не снесло ветром. Закончив с палаткой, Катерина наломала сухих веток с ближайших елей, и вскоре весело затрещал костёр, отгоняя дымом комаров и обещая быстро вскипятить пару котелков.

Но вот яркое прежде солнце потускнело, зависло над лесом. Тысячами сверкающих искр брызнули его прохладные уже лучи, тысячами крохотных огней ответили им капли выпавшей росы. С реки потянуло холодком. Катерина поёжилась, стараясь не свалиться с положенного вдоль костра бревна, поплотнее завернулась в одеяло и прижалась к Никите так, чтобы с одного боку оказался он, а с другого грел огонь. После физической нагрузки, всех событий дня и плотной еды накатила истома, хотелось спать. Девушка заставила себя отхлебнуть сладкого, терпкого и густого чёрного чая из кружки — это помогло взбодриться — и спросила:

— Так вы собираетесь выполнять обещание и всё рассказать? Предупреждаю сразу: я про Закрытые Листы помню только то, что проход на них возможен исключительно с Основы, а доступ посторонним запрещён. Кстати, как тюрьму их случайно не используют?

— Была когда-то и такая идея, — вздохнул Никита, — когда барьеры только обнаружили. Но потом пришли к выводу, что получается нехорошо по отношению к Закрытым Листам, — на этих словах невидимый в сумерках Феликс не удержался от громкого ехидного смешка, но Никита его проигнорировал, — и вообще такие Листы слишком ценное явление, чтобы портить его каторжниками. Вся проблема не в запрете, а в том, что сюда чисто технически можно попасть исключительно со своей Основы. Да и энергии на такой проход тратится в несколько раз больше, чем на стандартный портал между обычными Листами. Частники тупиками не интересуются, но экспедиции, которые финансирует Сапфировый двор и Владыка, в таких мирах работают.

Тут на дальнем конце бревна кусочек подступающих сумерек потемнел и сгустился в Феликса: сейчас его шерсть отливала угольной чернотой, а глаза отсвечивали в пламени костра янтарём.

— Не обращай внимания, это я развлекаюсь, пока никто не видит. Вернёмся в обжитые места — снова буду благовоспитанным серым...

— Барсиком, — хихикнула Катерина. — Или Мурзиком.

— Но-но, — погрозил когтем Чешир. — Феликсом. Но я, собственно, хотел перевести на нормальный язык ту дипломатическую муть, которую тебе сейчас вешает на уши Никита. Хоть бы перед женой постеснялись, Ваше Высочество. Так вот, коротко. Едва догадались, что Закрытые миры потенциально могут принести хорошую прибыль, на них, пользуясь возможностью, наложили лапу Владыки. Кто успел — тот и съел. Но тратятся они на наблюдательные миссии по минимуму, отсюда встретиться с агентом и получить помощь мы теоретически можем, а практически — проще выиграть в лотерею.

— Кто-то выигрывает… — с сомнением в голосе ответила Катерина

— Ага, один выиграл — миллион дураков проиграл, — отрезал Феликс. — Нам дёргать удачу за хвост больше не стоит. И так повезло сверх меры: выбрались живыми и в места, про которые хоть что-то знаем.

— Кстати, а какие именно места? — Катерина постаралась сказать как можно жалобней. — Вы мне так и не объяснили, а опять свернули куда-то не туда.

— Сейчас, только в горле пересохло, — Никита самым наглым образом ухватил руку девушки, поднёс кружку к своим губам и отхлебнул чаю: Катерина аж дар речи потеряла от возмущения. — Из твоей вкуснее.

— Заодно так у тебя ещё останется, а в котелке пусто да? — и порывистым движением девушка перелила половину содержимого кружки Никиты в свою.

Парень посмотрел на это с деланно-грустным видом, затем рассмеялся и чмокнул девушку в щёку:

— Всё равно поделишься. Ну, так вот, возвращаясь к нашим баранам. Чтобы пояснить, что такое Закрытый мир, придётся сначала немного вернуться назад, к эпохе...

— Золотых магов, — поддела его Катерина. — Я уже поняла, что во всём виноваты исключительно они. У вас всё с них начинается.

— Можно и туда, — покладисто согласился Никита, — значения не имеет. Ибо в нашем конкретном случае главные претензии можешь предъявлять Господу Богу или законам природы — во что больше веришь. Когда происходила Сшивка Тетрадей миров, фактически одно равновесие менялось на другое. Идеально сразу новый баланс появиться не мог, отсюда и произошли Закрытые миры. Пока энергетический потенциал границ таких Листов не сравняется с остальной Книгой, они остаются отрезаны. Мы технически не в состоянии пробиться к ним обычным путём от соседей.

— Мы же прошли? — усомнилась Катерина.

Нагнулась и бросила в костёр поленьев, отчего пламя ярко взвилось вверх. Одновременно Феликс сменил цвет на рыжий с алым, шерсть заблестела в отсветах так, будто на конце бревна примостился ещё один кусочек пламени.

— Мы не прошли, а вломились, — ответил Никита. — Представь себе спуск с орбиты по баллистической траектории, переходящей в пикирование. Вдобавок наш «ударный» способ оставляет за собой брешь в Границе. Я и подумать не мог, насколько она окажется большая: так быстро трава под ногами обычно не сохнет. Это самоубийство, особенно если под рукой нет Феликса. В молодости он какое-то время путешествовал с контрабандистами. Они, как правило, избегают постоянных порталов, а строят временные, и проблема у них та же, что и в нашем случае: без маяков выбрать точку выхода, чтобы в итоге не свалиться в океан или не оказаться на вершине горного хребта. Заодно чтобы погода в точке выхода была более-менее приемлемая.

— Зато иначе ничего бы не случилось, — Катерина положила голову ему на плечо. — Что ни сделано — всё к лучшему.

— А что к лучшему, то не сделано, — съехидничал Феликс.

— А может наоборот хорошо, что не сделано, — парировал Никита. — Так вот, возвращаясь к нашим...

— Баранам, — опять встрял Чешир.

— Цыц, — хором рявкнули на него оба, Катерина вообще примерилась подхватить чурочку и метнуть в наглое создание.

— Молчу-молчу.

— Так вот, — с нажимом продолжил Никита, — возвращаясь к нашим Закрытым мирам. И откуда здесь люди. Это не просто Лист, это копия своей Основы, только стартует она с момента на пятьсот-тысячу лет раньше Сшивки. Закрытый Лист развивается совершенно изолированно, причём эволюция отнюдь не обязательно повторяет основной поток. Таких копий в каждой Тетради теоретически образовалось до сотни. Потом, когда границы Закрытого Листа нормализуются, его включают в Книгу миров через Коронный договор.

Катерина закивала, вспомнив комментарий Феликса про выгоду. Несмотря на разнообразие культур разных Листов, они всё равно в целом вели отсчёт от единой техноцивилизации — зато изолированные и при этом развитые сообщества, познакомившись с новыми знаниями, совершали неожиданные прорывы в самых разных областях науки. Снимать же сливки благодаря Коронному договору будет исключительно Владыка, за это можно и потратить немного грошей на наблюдательные миссии.

— Нам повезло, можно сказать. Я жил в точно таком же Листе, первого порядка, и в той же стране, куда нас выбросило. Твои предки, Катя, эмигрировали на Лесные Равнины в том числе и отсюда, так что проблем с языком не будет: первое время поможет Феликс, дальше освоишься.

— Первого порядка? Второго? — уцепилась Катерина. — Что это означает?

— Это означает проблемы, — Феликс не удержался и всё-таки влез в разговор. Одновременно материализовался на коленях у девушки с намёком, что неплохо бы и его погладить. — Все закрытые Листы существуют парами, эдакая миниатюрная самозамкнутая Вселенная. На Лист первого порядка ведёт проход только с Основы, на Лист второго порядка — только с первого.

— Стационарные генераторы порталов они смонтировать, конечно же, не смогли. Если точка стабильна… — девушка на ходу, пытаясь без справочника вспомнить нужные константы, попробовала прикинуть, какого размера можно открыть порталы на переносных генераторах, и какой там возможен траффик с учётом, что нужное снаряжение через портал придётся тащить на руках.

— Не мучайся, — вздохнул Никита. — В здешней миссии работают пятьдесят два человека на шесть миллиардов населения. И нормальный псевдоразум на местном железе тоже не изготовишь. Так что писать в газеты «мы тут, спасите» — бесполезно.

Катерина грустно усмехнулась и взяла палку, помешать угли в костре и повернуть чурочки, чтобы ровнее горели. При таких слабых технических возможностях миссия мониторит лишь основные события. Да, можно попробовать рассказать о себе и Книге миров, но их примут за обычных сумасшедших, и новость сгинет в общем информационном шуме.

— Вторая проблема. Миры в связке не совпадают по времени и не идентичны. Там, где я рос, локальное время лет на тридцать впереди, и… Ты помнишь историю своей Основы?

— Не помнит от слова вообще, — с отчётливым кошачьим акцентом мявкнул Чешир. — Я уже проверял. Даже Пушкина не знает, позорище.

— Гладить перестану, — пригрозила Катерина.

— На правду обижаться нельзя, — возразил Феликс и перевернулся на спину. — Животик почеши ещё, пожалуйста.

— Нахал.

— Кот.

— Два сапога пара, — рассмеялся Никита. — Да не важно, помнишь или нет. История твоих предков знает несколько периодов бардака с частичным распадом государства. Длились они от нескольких лет до одного-двух поколений. Здесь по локальному времени как раз конец двадцатого века, очередная Смута. В том Листе, где я рос, всё закончилось быстро и относительно просто. Как и в Основном потоке, группы властолюбцев начали тянуть страну каждый на себя, одни под лозунгом «смены старой плохой власти на новую хорошую», другие организовали путч «на сохранение строя», только уже с собой во главе.

— Знакомо, — насмешливо фыркнула Катерина. — То есть теоретически по учебнику знакомо. Обе стороны в таких случаях друг друга стоят и непонятно, кто хуже.

— Точно, — кивнул Никита. — Соседнему Листу, где я и жил, повезло: тот самый случайный зигзаг истории. Нашлась третья сила — ушлые люди из провинции, к власти пришли амбициозные и одновременно трезво мыслящие полковники. Дальше, как я теперь знаю, новому правительству помогли из нашей миссии: единая стабильная власть удобнее для работы. Да и по истории основного потока нам известно, что период хаоса на одной шестой части суши не лучшим образом сказался на остальном мире. Заодно добавь, что портал с Основы расположен в этой же стране, в России, Уральский хребет. На Листе Второго порядка… Насколько я помню отчёты, интересовался, хотя уже и уехал — события повторяют основной поток, но в ухудшенной версии. Сейчас тут самый пик кавардака. Большая просьба. Ты увидишь много неприятного, но не изображай из себя святую и не пытайся заниматься прогрессорством.

— Кого ты учишь, — вздохнула Катерина, — я всё это изучала, и лучше тебя знаю, что одиночка в подобной ситуации не способен переломить ход истории...

Закончить разговор не удалось. Никита внезапно закашлялся, обмяк мешком и чуть не свалился, на лбу выступила испарина и его начал бить озноб: откат наступил раньше, чем его ждали. Следующие два дня парня вообще пришлось кормить с ложечки. Катерина и Феликс хором на Никиту ругались, что не надо перенапрягаться там, где без этого можно обойтись: девушка у него к лесу привычная, надрываться и таскать ей запас дров на неделю было необязательно. Никита молча щурился, разглядывая солнечные блики на поверхности реки, или вяло отшучивался, что тогда его бы не носили на руках и так не ухаживали.

Когда Никите стало лучше, сразу отправиться к обжитым местам тоже не получилось: надо было подогнать снаряжение для перехода через тайгу. Да и не хотелось никуда двигаться, лежи и загорай на солнышке, купайся в речке, словно они просто отправились на отдых вдвоём. Но продукты понемногу подходили к концу, вдобавок погода могла испортиться в любой момент, а идти под дождём через тайгу — то ещё удовольствие, так что пришлось всё-таки собирать лагерь и возвращаться обратно в цивилизацию. Хорошо ещё, что за время сидения Феликс пробежался по окрестностям, выискивая следы человека, и теперь с уверенностью мог показать нужное направление: чем больше где-то встречается всякого мусора, тем ближе к этому месту хотя бы дорога, по которой часто ездят. Единственной жертвой в дань будущему путешествию, о которой Катерина по-настоящему жалела, были волосы — столько их отращивала. Но пришлось коротко обрезать: и в дороге ухаживать будет легче, и безопаснее, если все её будут принимать за парня.

Идти по утреннему лесу оказалось одно удовольствие, у Катерины даже пропала грусть по оставленному лагерю. Но, пройдя несколько шагов, она невольно обернулась. Река была уже еле видна из-за деревьев, которые теперь обступали путников со всех сторон, высокие, седые… Не прошли они после этого и сотни метров, как путь им преградили две большие упавшие ели: ощетинившиеся длинными колючими сучьями, они казались неприступными. И хотя перебраться оказалось не так-то легко — цепкие сучья хватали за одежду, царапали руки, сбивали на сторону тяжёлый рюкзак — препятствие быстро осталось позади. Снова они быстрым шагом двинулись вперёд, чтобы ещё через сотню метров упереться в новую преграду. И день за днём...

Еле слышный гудок локомотива оповестил о том, что до цели осталось не так уж далеко. Одновременно на глаза стал попадаться разнообразный бытовой мусор от старого сапога до непонятной ветоши. Всё равно шагать пришлось ещё больше двух часов, прежде чем показалась железная дорога с высокой, после таёжных петель непривычно ровной насыпью, внизу поросшей репейником, а сверху засыпанной песком. В ноздри ударил резкий химический запах — стоило подняться наверх, стало ясно, что он шёл от шпал. Никита, глядя как девушка сморщилась, пожал плечами:

— А что ты хочешь? Первый век индустриальной эпохи, даже до Информационного столетия ещё пара десятков лет. Дерево и пропитка от гниения искусственным дёгтем.

— Варвары, — буркнула Катерина. — Нормального пластика им на шпалы жалко. Хотя да, — она вспомнила историю техники и вздохнула, — до динамических пластмасс им ещё как до третьей луны пешком.

— У вас три луны? — удивился Никита. — Ты, кстати, с идиомами поосторожней. Здесь луна всего одна.

— Формально три, — вздохнула Катерина, сердце кольнуло тоской. — Одна большая, остальные две крохотные и далеко, их только в ясную ночь лета можно различить. И помню я, помню. Обещаю следить за языком и за всем остальным, — и ехидно показала Никите язык.

— Лучше меня возьми на руки, а не дурные манеры тренируй, — негодующе прокомментировал Феликс, которого на время таёжного перехода заставили идти самостоятельно. — А то кот, который как собака бежит рядом, смотрится подозрительно.

— Говорящий кот смотрится ещё подозрительней, — каким могла сварливым тоном ответила Катерина. — Так что сиди и молчи, — но в рюкзак к себе, чтобы из горловины торчала лишь верхняя половина, Феликса подсадила. Чешир заёрзал, потом нашёл удобное положение — голова на плече девушки, но шерстью не щекочет, и успокоился.

«Нормально», — тут же зашуршало в ушах Катерины.

— Какого?! — от неожиданности девушка чуть не споткнулась и едва не свалилась с насыпи. Никита поймал её за одежду в последний момент.

«Спокойно. Никакой телепатии, так что твоих мыслей я не услышу. Через кость вибрация передаётся на слуховую перепонку. Ты меня слышишь, больше никто. Буду работать переводчиком».

Идти по шпалам пришлось ещё пару часов, прежде чем потянуло дымом печей, и по левую руку попалось первое поле, засаженное картошкой. За ним ещё одно, уже позаброшенное, где паслось целое стадо коз. Вскоре показалась сама деревня, расположившаяся в стороне от насыпи в овраге, который со всех сторон окружал лес. Сверху виднелись целых две тоненькие улочки, издалека не разобрать, но показалось, что дома были облупившиеся и какие-то потёртые, часть вообще позаброшена. В некоторых дворах занимались своими делами жители, но наверх никто не смотрел, до двух человек, шагавших вдоль железной дороги к платформе, никому не было интереса. Одновременно ветер донёс снизу запах жарящейся картошки, отчего забурчало в животе: торопясь добраться до станции, вдоль железной дороги шли, не останавливаясь на обед, а остатки сухарей и завтрака давно съели.

Сразу за деревней насыпь делала поворот, пересекала небольшую речушку и бежала мимо пустой открытой платформы из щербатого бетона. Оказавшись на мосту, Никита достал свёрток с запакованным туда кинжалом, с тоской подержал пару секунд в руке и швырнул в воду. Катерина тоже с грустью провожала взглядом их верного спутника по лесу. Но иначе было нельзя: на здешнем Листе, как объяснил знакомый с местными законами Никита, кинжал считался оружием, запрещённым к ношению. На вокзале же запросто могут обыскать подозрительных оборванцев — а именно так в штормовках и брюках не совсем по размеру они выглядят для горожан. Дальше бодрым шагом они дошли до платформы, и ещё час сидели, прижавшись друг к другу с Феликсом на руках: ветер под вечер разгулялся, стало прохладно. Чешир хоть и ворчал, но слегка повысил свою температуру, отчего сразу стало теплее.

Электричка оповестила долгим гудком заранее, у платформы остановилась всего на минуту — еле успели заскочить. В вагоне оказалось пусто. Никита сел у окна, Катерина заняла место рядом, и, не обращая внимания, что лавки и спинки жёсткие, деревянные и без какой-либо мягкой обивки, положила голову парню на плечо и мгновенно задремала.

Проснулась она от того, что на очередной остановке в электричку ввалилась шумная толпа народа с различным сельскохозяйственным инструментом, вёдрами, корзинами, мешками. Катерина выглянула в окно: там уже сгустились сумерки, но благодаря тому, что насыпь была выше окружающей местности, можно было разобрать забор, внутри которого стояло множество небольших участков с небольшими несуразными домиками.

— Огороды, — негромко пояснил Никита. — Ситуация в экономике тут отвратная, многие городские жители выходные проводят на таких вот участках, а зимой кормятся своим урожаем.

Говорил он специально на местном языке, так что Катерине, чтобы понять, пришлось напрячься, пару слов вообще подсказал Феликс. Поэтому смысл дошёл не сразу, а сообразив девушка невольно поморщилась: для индустриальной стадии варварство и дикость, когда городские жители, будто в Средневековье, вынуждены добывать пропитание сельским трудом, ставя своё выживание в зависимость от погоды. Полная усталая немолодая тётка, присевшая на край лавочки в их ячейке, приняла гримасу на свой счёт и тут же агрессивно пошла в наступление:

— Расселись тут. Старшим место бы уступил.

Катерина на пару секунд застыла, сначала не сообразив, что в мужском роде обращаются именно к ней, а потом вникая в смысл сказанного. От этого тётка распалилась ещё больше, но заорать не успела — вмешался Никита:

— Отъела жопу за двоих. Чё лезешь, чмо?

В словах парня прозвучало столько агрессии и злобы, готовности полезть в драку, что тётка предпочла умолкнуть. Катерина на это мысленно тяжело вздохнула. Она понимала, почему Никита выбрал именно такую модель поведения — и в его сторону, и в сторону тётки полетели как осуждающие, так и сочувственные взгляды, но вмешиваться, погасить конфликт, открыто осудить безобразное поведение обоих скандалистов никто не даже не попытался. И от этого стало вдвойне противнее. Читала в школе исторические романы, воображала себя на месте героини очередной книжки — теперь может познакомиться с особенностями жизни слома эпох на собственной шкуре.

Вагон вздрогнул, электричка тронулась, набрала ход. Никита уснул, Катерине сон обратно не шёл, и она принялась аккуратно вслушиваться в разговоры, стараясь как можно быстрее вникнуть в смысл той или иной фразы.

— Цены, цены то! Гречка видал сколько? Будто золотая.

— …ножки Буша. Ничего, если пожарить, хоть какое-то мясо.

— Глава госсовета-то, не прогнулся под Борьку. Прямо так и ушёл. Он им ещё покажет, увидишь…

— Деньги старые опять брать не будут. Через месяц, говорят, совсем всё. Мало им Павлова, чтоб их всех, ворьё, порвало!

— Свояк с Кубы вернулся, всё наши военные там, кончились. А тут кинули их, с квартирами-то, хотя на самом верхе обещали. Две дочки — и куда он без хаты?

Чужая жизнь текла понятными, полупонятными и совсем непонятными словами, девушка не заметила, как сначала за окном окончательно стемнело, а потом в какой-то момент показались огни города. Электричка остановилась, и народ бурным потоком устремился наружу. Катерина толкнула Никиту в бок: просыпайся.

— Я уже не сплю. Но нам лучше выйти последними.

Когда они выбрались на улицу, перрон опустел, тёмной громадой заслоняло небо здание вокзала. Стоило подойти ближе, как стало понятно, что на самом деле вокзал совсем небольшой, просто ночью и без освещения притворялся гигантским. Внутри пассажиров встретил казавшийся совсем крохотным в тусклом жёлтом свете единственной лампы зал ожидания, с деревянными лакированными сиденьями в царапинах и надписях. Неприятно пахло от бомжа, который развалился спать прямо тут же на полу в углу. Никита минут пять изучал засиженное мухами расписание поездов, затем взял девушку за руку и повёл за собой в сторону города. Толкнув следующую дверь, все трое оказались на крохотной привокзальной площади, совсем безлюдной — остальные пассажиры уже разошлись.

— Конкретно этого города не помню, — соизволил объясниться Никита, — но примерно сообразил, где мы. В любом случае, оставаться здесь насовсем мы не сможем. Во-первых, город не очень большой, я тоже краем глаза смотрел в окно, пока ехали — тысяч сто максимум. Да и приезжих в этой части страны мало, затеряться сложно.

— Тогда как и куда? И во-вторых?

— В центральную часть страны, там много беженцев: на окраинах сейчас неспокойно, точнее, полный беспредел с поправкой на этнические и религиозные конфликты. Раз вам так хорошо социоисторию вдолбили, объяснять подробно не надо? — Катерина молча кивнула. — С окраин достаточно людей, которые перебрались в те провинции, где власть государства сохранилась хотя бы на уровне выживания. Никого не удивят ни акцент, ни незнание каких-то местных реалий. Да и народу в мегаполисе столько, что спрятаться проще. Насчёт во-вторых. Феликс тут посмотрел вещички наших спонсоров, — Никита ухмыльнулся. — Есть у него подозрение, что эти двое отнюдь не одним браконьерством промышляли. Да и денег у них с собой оказалось несколько больше, чем обычно в тайгу берут. Всё равно не хватит, чтобы нам не отвлекаясь добраться до спокойных мест. Сильно задерживаться тоже нельзя: если те мужики были и в самом деле с двойным дном, а что-то из их вещей опознают, у нас возникнут проблемы. Так что дальше ничему не удивляйся.

Катерина молча кивнула. Никита торопливо вытащил из рюкзаков большую часть вещей так, чтобы остался всего один, а второй получилось убрать внутрь. Заодно Катерина поняла, зачем рюкзаки так странно перепаковали перед самой деревней. Дальше с грудой барахла в руках они пошли вглубь жилых кварталов, время от времени что-то выбрасывая в мусорный бак или в подворотню. Когда руки опустели, скорость движения подросла, и одновременно Феликс скользнул в темноту — фонари горели хорошо если один из четырёх. Несколько раз Чешир возвращался, указывая новое направление, затем снова исчезал. Наконец Никита явно отыскал то, что хотел, и одновременно невдалеке послышались шум, хриплая громкая брань и шаги. Рюкзак сразу перекочевал к девушке, освобождая парню руки. Вскоре навстречу показалась группа человек на пятнадцать молодых парней. Завидев двоих пешеходов, парни сразу направились к ним. Никита на это чуть сменил траекторию движения, будто пытался обойти толпу стороной, но у него не получилось: меньше чем через минуту Катерину и Никиту окружили, прижав к стене дома. Но пока аборигены стояли чуть в отдалении, вперёд выдвинулись двое.

— Слышь, закурить не найдётся?

— Не курю, и вам не советую. Здоровее будете.

Толпа мгновенно распалилась:

— Гусь, он о… л. Дай ему по е… у! — раздались кровожадные вопли, и тут же один из парней замахнулся ударить в живот.

Для Катерины принц словно растворился в полумраке. Лишь двое заводил начали падать на землю… не успела девушка моргнуть, как всё было кончено. Никита остался стоять, остальные валялись на земле. Тут же показался Феликс, быстро прошёлся над телами:

— Поздравляю, Твоё Высочество, идеально. Все без сознания и все живы. Я немного добавил, теперь они проваляются не меньше получаса.

Никита сразу начал обыскивать тела, мрачнея с каждым новым карманом. Закончив с кошельками-часами, он принялся раздевать первого из невезучих налётчиков, одновременно объясняя происходящее оторопело наблюдавшей за зрелищем девушке:

— Сразу понятно, что нужную сумму можно добыть только незаконным путём. Останавливаться в дороге, пока не найдём подходящую «тихую гавань», нежелательно. Проблема в том, что следов тоже оставлять нельзя, так что просто ограбить какой-нибудь банк или сберкассу — не вариант. Вдобавок рядом с деньгами неизбежно будет охрана. Свидетелей остаться не должно, и, даже если отбросить как юридическую сторону, так и моральную, что они не виноваты в необходимости выжить для целого Сапфирового Высочества, остаётся чисто практическая сторона вопроса. Да, милиция сейчас работает отвратно, всерьёз вряд ли кто нас будет искать — но она всё равно государственная и бюрократическая структура. У просто ограбления и срок давности маленький, и этим никого сейчас не удивишь. Труп же запомнят, заведут дело, которое хранится десятилетиями. Когда ситуация чуть уляжется и начнут наводить порядок, возникает риск, что случайно могут выйти на нас. Торчать же нам тут непонятно сколько.

— А эти ещё и жаловаться не побегут, — сообразила Катерина. — Особенно если раздеть догола, а потом так связать и оставить до утра.

— Точнее, побегут не в полицию, тьфу, то есть в милицию. А нас уже через пару часов не будет в городе. У криминала же руки коротки. Но… толи нам шпана какая-то невезучая попалась, — на этой двусмысленности девушка хмыкнула, — толи рассказы про уличные шайки-группировки, которые я слышал, и про их беспредел, были изрядно преувеличены, лет двадцать с тех пор прошло… В общем, денег и вещей на продажу у них не хватит.

Тем временем Феликс ещё раз прошёлся вдоль каждого гопника и каждому поцарапал кожу когтем. Дважды поморщился и выдал резюме:

— Вот этого и этого не трогать, больные какие-то, остальных можно.

— Я понимаю, противно, — Никита бросил на девушку виноватый взгляд, — но придётся переодеваться в их вещи.

Катерина сглотнула, потом всё-таки заставила себя ответить:

— Я… понимаю. Не в штормовках же нам по большому городу ходить, — и, хотя и в самом деле было довольно противно, заставила себя надеть брюки и рубашку, протянутые Никитой. — А ты, Феликс, прямо лаборатория ходячая.

— А то, — гордо распустил хвост Чешир.

— А если найдёшь мне подходящую компанию по варианту два, — добавил Никита, раздев догола последнего из гопников, — будешь умницей втройне. — Он подхватил крайнее тело под мышки и поволок в укромный тупичок подворотни, где соорудил кляп и связал невезучего грабителя путами из одежды. — Главное, чтобы до утра не развязались.

— Я тебе что, собака поисковая? — возмутился Чешир. — Ты ещё команду «ищи» и «фас» отдай.

— Феликс, ну пожа-а-алуйста, — подключилась Катерина.

— Чего только не сделает настоящий мужчина, когда дама просит, — демонстративно-печально вздохнул Чешир, махнул хвостом и пропал в темноте.

Вернулся он как раз, когда Никита заканчивал с последним из гопников.

— Готово и недалеко. Что-то празднуют. Но у них четыре ствола, так что давай без юридических заморочек насчёт допустимой самообороны.

— Не учи учёного, — отмахнулся Никита. — Я и тут ждал первого удара только чтобы удостовериться — именно те, кто нужен. Катя, подожди недолго, — он накинул на плечи рюкзак и растворился во мраке вместе с Феликсом.

Катерина осталась на пустой улице одна, и тут же стало как-то не по себе. Темноту заполняла редкая бесконечность огней нескольких пылающих неоновым светом вывесок и немногочисленных, ещё источающих свет квартирных окон, вдалеке мелькнул свет от фар автомобиля и пропал. Чёрные деревья и тёмные витрины, всё соединилось в каком-то нереальном, ненастоящем круговороте света и ночи… раздавшийся мычащий звук заставил вздрогнуть, а сердце запрыгать в бешеном ритме. Девушка нервно заозиралась по сторонам, но тут же сообразила — это очнулся кто-то из незадачливых гопников — и успокоилась. В этот момент свет исчез, в районе отключилось электричество. Катерину обволокла вязкая чернота, набросила на глаза непроницаемую тёмную повязку и одновременно расцветила небо светлячками звёзд, до этого тонувших в городских огнях. Словно набравшись сил за счёт пропавшего зрения, слух и обоняние стали ненормально-чёткими: кроме всё усилившегося глухого мычания и шуршания пытавшихся освободиться пленников, Катерина услышала далёкий собачий вой, полёт невидимых птиц, нос забило ароматами мусора, сухого асфальта и земли, остывающего после жаркого дня нагретого камня стен.

Две светящиеся зелёные точки появились рядом с девушкой так неожиданно, что Катерина чуть не закричала от страха. Потом сообразила — это вернулся Феликс.

— Нервф-ф-фная ты с-стала какая-то, — прошуршал Чешир.

— С вами тут вообще поседеешь, — буркнула в ответ Катерина, донельзя на себя злая за глупый детский испуг.

Феликс забрался к ней на плечо и продолжил:

— Он скоро придёт, — и тут же темнота вокруг попала, сменившись светлой будто днём картинкой, только в чёрно-белом цвете. Катерина ошарашенно захлопала глазами — но на способность видеть это не повлияло, даже когда веки были опущены. Девушка сообразила, что смотрит она сейчас через Феликса. «Твои мысли без всякой телепатии слышно: какая полезная зверушка, — зашелестел в ухе ехидный голос. — А ты думаешь, мы просто так свет отключили?» Ответить она не успела, показался Никита, и шёл он осторожно, явно боясь споткнуться.

— Лучше, чем я рассчитывал, — добравшись до Катерины, парень довольно заулыбался. — Держи, — Никита помог девушке надеть на спину второй рюкзак, который до этого нёс на сгибе локтя. — Теперь бери меня за руку и выводи на свет, а потом бегом к вокзалу. Нам отсюда надо убраться как можно быстрее.

Стоило покинуть территорию устроенной Никитой аварии, как асфальт сразу перестал быть чёрным, стены домов украсили жёлтые квадратики окон, появились люди — навстречу попалась толпа девушек и парней, шумно галдящая, несмотря на позднее время, многие держали в руках бутылки, и в них явно была не вода. Но вскоре люди опять пропали, вокзал явно ночью был местом мало популярным.

Стучаться в кассу зала ожидания и будить кассиршу — если она до сих пор ещё там — не стали, а сразу вышли на перрон, поближе к единственному фонарю, заодно освещавшему висевшие на том же столбе часы. Туда же встали ещё человек пять полуночных пассажиров. А дальше пришлось ждать, причём нервничал Никита с каждой минутой всё больше, хотя остальных, похоже, опоздание ничуть не беспокоило. Наконец-то, грохоча колёсами, подъехала электричка, и жидкий ручеёк пассажиров торопливо принялся рассаживаться. Никита выбрал вагон, где никого не было, дождался, когда состав тронется, а машинист включит тусклый свет, и разложил добычу. Пару бутылок воды, палку колбасы, деньги, ворох каких-то украшений то ли из золота, то ли бижутерии. Отдельно семь штук небольших красных книжечек разной степени потёртости.

— Самое для нас сейчас ценное, — Никита ткнул пальцем в стопку книжечек, — документы. Насколько я помню учебную программу премьер-оператора, ты справишься с подделкой без проблем.

— С ума сошёл! — ужаснулась Катерина, а по спине непроизвольно пробежался неприятный липкий холодок: ещё на первом курсе им калёным железом вдалбливали, что пользоваться своим уникальным образованием для преступления нельзя. — Ладно, здесь техно-Лист, и про оттиски ауры можно не беспокоиться, но я же не хакер и не специалист по…

— Какой хакер, какие тепловые отпечатки и аура, — отмахнулся Никита, — не путай эпохи. Тут даже фотографии не пломбируют, а до примитивных чипов с простенькой биометрией ещё лет пятнадцать. Сама посмотри.

Катерина осторожно взяла верхнюю красную книжечку, открыла, пролистала и поняла, что у неё отвисает челюсть: в таком важном документе не было и намёка на тоненькую специальную полоску или защитную плёнку, которые не позволяли бы снять фотографию, не повредив страницу. Фотография вообще была наклеена абы как. Всей защиты паспорта — водяные знаки на бумаге и уникальный номер. Да, с нуля скопировать такой документ без инструментов ей было бы затруднительно, но, если Феликс опять сработает как мобильная лаборатория и назовёт состав клея и чернил, их можно попробовать бесследно вывести и внести новые данные. Здешняя химия отстаёт на несколько столетий, подходящие реагенты наверняка можно купить свободно и без лишних вопросов.

— Я попробую, — неуверенно вынесла вердикт девушка, потом уже твёрдо закончила: — Сделаю. Одну штуку точно запорем на эксперименты, но их тут, смотрю, кто-то набрал с запасом.

— Вот и хорошо, — Никита начал сгребать всё, кроме продуктов, обратно в рюкзаки. — Пока можешь вздремнуть, приедем мы часам к шести утра. Наше преимущество в том, что мы привыкли к иному темпу жизни, когда всё обнаружится, и начнут всерьёз искать обидчиков, мы уже уедем от места моего промысла, — он хмыкнул, — достаточно далеко. В следующем городе меняем одежду, дальше едем опять на электричках: в них документы не спрашивают. Затем изготавливаем документы, сбываем добычу — и потом уже без остановок до какой-нибудь тихой гавани, где можно отсидеться пару самых неприятных лет. Как станет поспокойнее, попробуем отыскать способ сообщить нашей миссии. А теперь предлагаю спать, — он зевнул, поник плечами и как-то обмяк. — Я, кажись, опять немного перенапрягся.

Никита лёг на соседнюю скамью в их ячейке, кинул под голову в качестве подушки один из рюкзаков, укрылся курткой и мгновенно задремал. Катерине сон не шёл, да и голая лавка из лакированных досок показалась слишком жёсткой, чтобы на ней спать. Посадив на колени замурчавшего Феликса, девушка принялась его гладить и вглядываться проносившийся за окном лес, пользуясь тем, что лампы в вагоне горели еле-еле, не мешая смотреть на улицу контрастом свет-темнота. Луна утонула в тучах, угольными тенями проносились деревья, лишь изредка в просветах чёрных «стен» мелькал огонёк, принадлежащий то ли фонарям каких-то технических построек, то ли спящим рядом с железной дорогой деревням. Пошёл дождик, с каждой минутой всё сильнее закрашивая стекло мелкой водяной пылью. Если подумать — как же вовремя они вышли к городу, иначе пришлось бы пробираться через лес под проливным ливнем и ночевать в мокрой палатке, с утра залезая в холодную сырую одежду… А вот душа старательно шептала: наоборот, в тайге было проще, хоть и не свой Лист — лес он везде лес. Вернулось беспокойство, на которое сначала не было времени по дороге от лагеря, а затем его сгладили, замазали новизна от встречи с незнакомым миром и переживания за «добытчика» Никиту. Страх навалился с новой силой, рисуя одну за другой тревожные картины жизни в чужом и опасном Закрытом мире…

Проснулась Катерина от того, что Никита осторожно тряс её за плечо. Сев вертикально, девушка замотала головой, прогоняя шум в ушах и дремоту, заодно принялась гадать: когда же это она уснула, да ещё по примеру Никиты легла и укрылась своей курткой?

— Контролёры проходили, билеты проверяли, — парень кисло скривился. — Сказали, ещё минут пятнадцать-двадцать, и мы на месте.

Катерина закивала, стараясь отогнать зевоту, затем — час был ранний, небо мутно-голубое и стелился туман, отчего в вагоне оставалось полутемно — попыталась до конца проснуться, начала тереть глаза и несколько раз присела. От духоты в вагоне захотелось пить, но всю воду они закончили ещё вечером. Чтобы отвлечься, Катерина принялась смотреть в окно, где сквозь туманное одеяло мелькали узкие участки земли пригородных дач, время о времени их разрезала высокая ограда, отделяющая одно садовое товарищество от другого. Затем огороды сменили бетонные облупленные заборы то ли заводов, то ли складов, а потом и утонувшие в промозглом молоке коробки пятиэтажек. Прошло ещё совсем немного времени, и электричка осторожно замедлилась, вздрогнула и застыла, с шипением раскрыв двери и приглашая пассажиров покинуть стальное чрево зелёной гусеницы. В вагон сразу же ворвались звуки вокзала, который, не обращая внимания на время суток, жил своей повседневной сутолочной жизнью. Усталый голос неразборчиво проорал через репродукторы «состав номер какой-то там прибыл на третий путь». И тут же сообщил, что поезд до Москвы отправляется со второго пути через пять минут.

Первым спрыгнул на перрон Никита, подал руку Катерине. Девушка выбралась из вагона, поёжилась от утреннего холода, запахнула куртку. И неожиданно рассмеялась, не обращая внимания на недоумение Никиты и укоризненный взгляд Феликса. Да, у них впереди ещё много сложностей и трудностей Закрытого мира. Зато они сделали первый шаг вдвоём — и значит, их уже ничто не остановит.

Оставшиеся главы будут выложены исключительно на "prodaman" и "author.today", для постоянных читателей — свободно.

https://prodaman.ru/Yaroslav-Vasilev/books/Princ-dlya-nevesty

https://author.today/work/25488