Небо

Часть 1

Прыжок. Бездна поглощает хрупкое девичье тело. Мгновение, и тонкая фигурка взмывает ввысь. К самым облакам, в бездонную синеву неба.

Кувырок. Ещё и ещё. Потом сложить крылья и ухнуть вниз. И снова вверх. Туда, где нет никого кроме неё.

Ощущение безграничной свободы. От обязательств, проблем и людей. Свобода от мыслей и желаний.

Думать невозможно в такие минуты. Кажется, что в голове гуляет тот же ветер, что свистит в ушах. Ничто не существует вокруг. И никто. Только Але и небо, что принимает её за свою…

Але зажгла свет в прихожей и захлопнула входную дверь. Чуть постояла, прислушиваясь, и скинула куртку, стянула резинку с волос и с наслаждением тряхнула головой. Пряди тяжело рассыпались по плечам.

— Лекс? Уже вернулась? — Из-за двери кухни показалась вихрастая голова брата. И тут же исчезла обратно.

Але потянула носом и блаженно зажмурилась. Пахло жареной рыбой, явно по дедушкиному рецепту. Желудок отозвался недовольным урчанием.

— Погода испортилась, — ответила Але и пошла на запах.

Иоб торчал за плитой, по обыкновению приплясывая. На столе нашлась большая тарелка с селёдкой, жареной с яйцами.

— Ешь, — не оборачиваясь бросил брат. — Наверняка все силы пролетала.

Але подцепила рыбину за хвост и притянула к себе, вооружившись вилкой.

— И как ты так точно всё угадываешь? — Шкурка оказалась зажаристой и необыкновенно вкусной. А сама рыба таяла во рту. Если бы могла, Але урчала от удовольствия.

— Каждому своё, — Иоб обернулся и плутовски подмигнул. — Кому-то летать, а кому-то думать.

Але даже не хотелось спорить.

— Что слышно с больших фронтов?

— Идут жаркие бои. Арды твёрдо вознамерились прорваться к флийцам.

— Хорошо, что мы в тысяче миль, — Але безразлично пожала плечами. Война казалась далёкой. Всё равно, если арды прорвутся через заслоны, Флийт им весь не пройти. А даже если и пробьются, то на границу с Найратией выйдут вымотанные, и регулярная армия легко их остановит.

— Не так как хотелось бы, — буркнул Иоб. Он накрыл урчащую сковороду крышкой и отошёл от плиты, сев напротив. — В нашу страну можно попасть и другим путём.

Да, в Найратию можно было прийти морем. Как раз через их город — Гайнардам. Но…

— Глупости. Нас защищает королевский флот. А у ардов и вовсе нет своих кораблей.

Иоб нахмурился.

— Лекс, послушай…

Грохот сотряс всё вокруг. Але подскочила и выглянула в коридор. Кто-то со всей силы тарабанил в дверь. Иоб отодвинул сестру и подошёл ко входу.

— Военая юстиция, откройте! — Раздался приглушённый бас.

— Что случилось? — шёпотом спросила Але.

Не ответив, Иоб в два больших шага вернулся на кухню и подскочил к окну. Там он выглянул из-за занавески и выругался. Затем повторил с окном в комнате.

— Обложили! — брат в сердцах пнул табурет, тот с грохотом перевернулся.

— Да что происходит?! — Але дёрнула его за плечо, разворачивая к себе. — Что ты натворил?

— Я — ничего! — Иоб схватил сестру за запястья и глянул в глаза. — Лекси, послушай меня. Что бы не случилось, ты ничего не знаешь, поняла? Ты ни в чём не участвовала, а я тебя в свои планы не посвящал. Хорошо?

— Да я и так ничего не знаю! Иоб!...

Брат притянул к себе и крепко обнял, поглаживая по волосам.

— Ты сильная девочка и со всем справишься. Помни, что я люблю тебя.

Он разжал объятия и прикрыл Але рот рукой, не давая и слова сказать.

— Иди открывай дверь, пока они её не выбили. Тебе ещё тут жить.

Але взглянула на брата. Серые глаза смотрели решительно и в то же время просяще. С лица схлынула краска, на лбу пролегла глубокая морщинка.

— Ну же, иди! — Иоб чуть подтолкнул сестру. Его руки заметно подрагивали.

Але на негнущихся ногах развернулась и поплелась к входной двери. Она понимала только то, что брат в беде! Он знает, кто и зачем пожаловал в гости, и очень сильно напуган.

Але отодвинула засов, отворила дверь и посторонилась. Пятеро вооружённых жандармов ворвались в квартиру, оглянулись и убежали в комнату.

Последним показался командир отряда, который остановился перед Але, заведя руки за спину. Высокий, светловолосый, с надменной физиономией он окинул её с головы до ног презрительным взглядом и сказал:

— Лейтенант Вербеке. У меня приказ на арест Иоба Мейера, он здесь? — он протянул свёрнутую в трубочку бумагу.

Але молча смотрела на неё не в силах взять. Язык присох к нёбу, а руки не слушались. Она прислонилась к шкафу, чувствуя, что вот-вот упадёт на подкошенных ногах. Жандарм пожал плечом и опустил руку.

— Он здесь, — один из отряда показался в коридоре.

Следом появилась макушка Иоба. Але прикрыла рот рукой, силясь сдержать стон. Да что происходит?!

Два жандарма держали брата за заведённые назад руки, наклонив его голову чуть ли не до колен. Ещё один шёл сзади с наставленным пистолетом.

— Что происходит?.. — еле слышно смогла прошептать Але.

— Ваш брат забирается на дознание, — отчеканил командир. — Вас, госпожа Алексия, попрошу проехать с нами. Для уточнения некоторых обстоятельств дела.

Он подхватил куртку с тумбочки и протянул Але. Та взяла её и поплелась следом за жандармами, которые выволокли Иоба наружу. Командир вышел последним, хлопнув дверью.

Дознавателем оказался Бертрам де Йонг. Опытный следователь, известный своими строгостью и несговорчивостью.

Брови вразлёт, длинный, чуть загнутый нос, тёмные глаза — он напоминал птицу. Волосы торчали в разные стороны — взъерошенный ворон.

— Чем занимался Иоб последнее время? — строго спросил дознаватель, крутя в пальцах самопишущую ручку.

— Я… не знаю, — промямлила Але. — Он… занимался корреспонденцией… кажется.

— Где? — Бертрам нахмурился, что придало ему ещё больше сходства с нахохленной птицей.

— В порту… вроде.

Але правда не знала точно, где работал брат. Он так часто менял род занятий, что она не успевала за ним следить. Да и давно привыкла, что у него в голове ветер гуляет. Главное, что денег у сестры не тянул, а наоборот помогал и за квартиру платить, и продукты покупать. Аленого заработка на всё бы не хватило…

— Точнее! Что за корреспонденция? В каком отделе?

— Да не знаю я! — Але вспылила. — Что вообще происходит? — Она подскочила, сжав кулаки, и, чуть подавшись вперёд, уставилась на дознавателя. — Ваши солдаты врываются в наш дом и почти волоком вытаскивают брата! Вы допытаваетесь, чем он занимался. В чём дело? Вы можете хоть что-то объяснить?

Бертрам отвёл глаза, поднялся с кресла, бросив авторучку на стол, и отошёл к окну. Он отвернулся и простоял так мучительно долго, пока наконец не ответил:

— Дело в том, что идёт война. Пусть она пока не касается нас лично, но… — Дознаватель повернулся. — Ваш брат, Алексия, подготовил покушение на Элко де Вриса, адмирала Гайнардамского флота.

— Что? — Але упала на стул. — Этого не может быть…

— Но это так, — жёстко отрезал Бертрам. — А вы не желаете нам помогать! Понимаете, чем это грозит?

— Но… — Але совсем сникла. Плечи опустились. Что же теперь будет?.. Военное преступление… Теперь стало понятно, почему именно военная юстиция ворвалась в их дом. — Иоб не мог, — прошептала она еле слышно.

— Алексия, соберитесь и ответьте на вопросы! Чем занимался ваш брат последнее время? Надеюсь, вы понимаете серьёзность своего положения? — Бертрам оказался совсем рядом. Как он так быстро переместился от окна? Навис высокой скалой, неприступной и непримиримой, разрезающей бешеные волны…

Затрезвонил телефон.

— Алло, — Бертрам зажал трубку между ухом и плечом и подтянул аппарат за длинный провод. Присел на край стола. — Хорошо. — Он положил трубку, громко звякнув, и поднялся. Уже у выхода обернулся: — Я скоро.

Дверь хлопнула.

Але зажмурилась и затрясла головой. Наваждение накатывало, мир словно плыл перед глазами, качался на волнах…

Так, нужно собраться. Але тряхнула головой, прогоняя ненужные образы и попыталась сосредоточиться.

Кто вызвал дознавателя и зачем? Вдруг по её душу? Нужно хоть что-то выяснить.

Але представила, как растворяется в комнате и становится чем-то невесомым. Она впитывается в стены, просачивается через маленькие трещинки… и устремляется дальше. Туда, куда ушёл дознаватель. В соседнюю комнату? Точно. Так вот что находится за этим большим тёмным стеклом прямо перед ней!

Бертрам стоит рядом с высоким блондином. Не тем, что вломился в квартиру и забрал брата. У этого лицо не такое холёное, и надменности нет. Он хмурит светлые брови и поджимает и без того узкие губы. Чем-то не доволен. Одет в штатское, но выправка видна. Наблюдатель и дознаватель что-то серьёзно обсуждают.

Нужно настроить звук. Сосредоточиться… Так, Але не только стены с глазами, но ещё и ушами… Есть!

— …напугана, — наблюдатель говорил без эмоций. Просто рассуждал, как о погоде. — Хоть бы сознание не потеряла.

— Похоже, — задумчиво протянул Бертрам. — Но… Юст, не отпускать же её просто так.

— Почему? — наблюдатель безразлично пожал плечами. — Она ничего не знает. Держать её смысла нет. Пусть идёт.

— Слежку всё равно установить надо. Может, дёрнется куда.

— Вряд ли. Но ты всё равно пошли следаков. Дружки Иоба могут объявиться.

— Хорошо, — Бертрам дёрнул за ручку и вышел в коридор.

Але поморгала, возвращая нормальное зрение и слух.

Дверь отворилась, и прозвучало ровное:

— Алексия, вы можете идти.

Але изобразила удивление на лице и поднялась.

— Если что-то вспомните, дайте знать. — Серые глаза смотрели пристально, словно проникая в душу.

Але судорожно сглотнула и неуверенно кивнула. Затем она развернулась и быстро зашагала прочь.

Порыв стылого ветра заставил поёжиться и плотнее запахнуться в куртку. Волосы развевались в разные стороны и противно лезли в лицо. В раздражении Але замотала их в узел и представила, что вместо чистых волос у неё грязные липкие пакли. Причёска склеилась. Плевать, как это выглядело со стороны! Главное, что поганый ветер перестал раздувать пряди.

Але замерла. Да что с ней такое? Брата упекли полицейские, да ещё и особому отделу отдадут наверняка, а она о волосах думает! Иоб, что же ты натворил… Причём тут Элко де Врис? Как ты умудрился связаться с военным флотом?! Что происходит?

И почему они всё-таки её отпустили? Блондин пожалел перепуганную девчонку… Почему? Она же единственный родственник преступника, такой рычаг давления! Понадеялись, что она на кого-нибудь выведет…

Куда там. Але даже не знала, как ей теперь жить, не то что, как выйти на пособников брата. Куда ей теперь податься? Ни родни, ни друзей, никого. Они с Иобом были одни в этом недружелюбном мире. А теперь осталось только небо и щемящее чувство где-то глубоко внутри.

Не в силах больше стоять, Але со всех ног побежала. Она проносилась мимо редких прохожих, проскальзывала между стоящих машин и велосипедов, пролетала лужи и ямы…

Когда впереди замаячило чёрно-синее неспокойное море за оградой, она не остановилась. Не затормозила перед обрывом. Наоборот, напряглась из последних сил, оттолкнулась и перемахнула через препятсвие, прыгнув в манящие объятия бушующей пучины.

Резкий толчок вверх, и огромная волна осталась далеко внизу, успев только немного обрызгать. Крылья раскрылись в последний момент. Але их не видела, но хорошо представляла. Большие, в два человеческих роста, четыре крыла попарно раскрывались и закрывались, поднимая всё выше и выше. Прозрачные, они переливались и сверкали, завораживая. Ярко-алые, они остро контрастировали с чёрно-синим небом. Медленно, взмах за взмахом тяжёлые крылья поднимали всё выше. Але хотела, чтобы они были такими. И они были именно такими.

Пылающее лицо немного остудилось сырым промозглым ветром. Очередной порыв не попытался сбить, а словно погладил, позвал за собой. Але перевернулась горизонтально, раскинула руки и отдалась на волю стихии. И уже ласковый ветер подхватил и понёс вдаль. Туда, где никакие печали и беды не страшны…

Вернулась домой Але, когда уже стемнело. В квартире было привычно одиноко. Иоб всегда возвращался гораздо позже.

Смыв с себя городскую грязь и соль моря, она улеглась в постель.

Мысли то и дело возвращались к брату. Арест казался сном, маревом, наплывшим на явь. Дымкой фантазии… Даже будто виделись цветные нити, меняющие реальность. Но как Але ни пыталась вообразить Иоба рядом, её способности были бессильны. Она не могла изменить прошлое. Как и не могла влиять на других людей. Воображение способно изменить мир внутри себя, но не более…

Але натянула одеяло на голову и тихонько завыла.

Одна. Опять. Как тогда после аварии. Во время смерти родителей Иоб был далеко и смог вернуться только через три месяца. Три бесконечных месяца. За это время папина маленькая швейная мастерская уже была растащена бывшими друзьями, а Але чуть не умерла от тоски и горя.

Иоб, как ты посмел опять бросить сестру?...

Утром, кое-как поднявшись и умывшись, Але поплелась на работу.

Последнее время становились популярными школы, в которых по-новому рассматривался процесс обучения и воспитания. Их организовывали частные лица. Само образование тут выгодно отличалось от государственного, и элита города старалась пристроить своих чад именно сюда. Спрос с работников был соответствующий. Как Иобу удалось выбить в новой школе место для сестры, оставалось загадкой.

Але улыбнулась, вспомнив сияющее лицо брата. В тот вечер он вернулся домой очень рано и с порога заявил, что договорился с директором. Она не могла поверить своим ушам. После смерти родителей бедная сирота бросила колледж, не доучившись один год, и никак не могла нормально устроиться. Приходилось перебиваться случайными заработками, а тут такая удача!

Работа ассистентом Але нравилась, хоть зарплата была и небольшой. Преподавательский состав относился к молоденькой недоучке снисходительно. Близкого знакомства заводить не пытались, зато никто не шпынял и не попрекал. Работой сверх нормы не заваливал, как на заводе. Да и легче она была, чем на той же фабрике: там с утра до ночи не разгибаясь приходилось корпеть.

Эх, Иоб-Иоб…

Директор вызвал почти сразу, как Але появилась в школе.

Постучавшись, она вошла в кабинет.

— Да-да, входите, — Ламберт Баккер отложил какие-то листочки в сторону и поднял голову.

Директор напоминал Але крысу. Тёмные блестящие бусинки-глаза, длинные усы, торчащие в разные стороны уши на лысой голове — в общем, мерзкий тип. Он ещё и ноздри раздувал, словно носом водил, принюхиваясь.

Але сделала шаг вперёд и выжидательно уставилась на крысу-директора.

— Госпожа Алексия, мы не можем оставить без внимания инцидент с вашим братом, — не ходя вокруг да около начал Баккер. — Вы можете как-то прояснить ситуацию?

— Боюсь, что нет, — Але старалась говорить твёрдо, но всё равно голос дрогнул. — Мне самой толком ничего не объяснили. Следователь работает.

— Вы знаете, что делом вашего брата заинтересовалось руководство следственного отдела жандармерии? — директор не сводил бусинки глаз с Але. Она поёжилась. — Со мной уже была составлена беседа на ваш счёт.

— Я… предполагала, что так будет. Он… — Але порывисто приблизилась к большому столу, стоящему перед директором. — Послушайте! Иоб ни в чём не виноват! Он не мог ничего такого готовить! Я уверена, они во всём разберутся… — закончила она, снизив тон, и опустила глаза.

— Алексия, подобные обвинения не возникают на пустом месте. Уж поверьте моему опыту, — Баккер побарабанил пальцами по столу. — Надеюсь, вы понимаете, что теперь вас нельзя считать благонадёжной?

— Я уверена… Что?.. — Але вновь посмотрела на директора. — Что вы хотите сказать?

— Мы не можем позволить себе держать рядом с детьми подобных людей. Я вынужден попросить вас уволиться самостоятельно. Во избежание скандала, — он особенно выделил последнюю фразу.

— Что?.. Но… как? — ноги подкосились, Але схватилась за край стола, чтобы не упасть. — Господин Баккер, я же не найду работу сейчас… И платить за квартиру мне будет нечем! Пока Иоба выпустят… Что мне делать, пока они разбираются?

— Сожалею. Ничем не могу помочь. Вам придётся как-то самостоятельно решать свои проблемы. И… Алексия, не надейтесь, что ваш брат скоро вернётся домой.

— Что… — Але опустила голову и пробормотала: — Я поняла вас.

Она отвернулась и на негнущихся ногах пошла к выходу. Вот и всё. Але думала, что ей будет трудно после ареста Иоба. Ошиблась. Будет не трудно, будет адски невозможно жить.

Гром разрывал небо. Тяжёлые чёрные тучи нависли над городом, грозясь накрыть всё неподъёмным одеялом. Але куталась в тонкий плащ, не спасающий от злых порывов ветра, и бежала по серым опустевшим улицам домой. Она могла бы распахнуть крылья и быстро добраться до нужного перекрёстка, но в такую погоду и с её настроением не помогли бы даже широкие и устойчивые крылья альбатроса, не говоря уже об эфемерных.

Наконец показалась родная дверь, и Але вбежала в спасительный холл. Силке Конинг — пожилая женщина, следившая за порядком в доме, — оклинула и протянула тонкий голубой конверт. Але растерянно приняла его и спросила:

— От кого это? — Ни адреса отправителя, ни адреса получателя там не значилось.

— Мальчишка принёс, — охотно ответила Конинг. — Сказал лично госпоже Мейер передать.

— Что за мальчишка?

— Обычный, — смотрительница пожала плечами. — Лет двадцать, курносый и в веснушках. В чёрной фуражке.

— Понятно. Спасибо.

Для госпожи Конинг все люди моложе сорока были мальчишками и девчонками. В общем-то не старая женщина намеренно подчёркивала свой возраст и общалась с высоты непрожитых лет со всеми окружающими.

Але быстро поднялась на свой этаж и отперла дверь.

С порога окатило холодом. Вот же! Забыла закрыть окно. Она прошла на кухню и потянулась к раме, как заметила ещё один конверт на столе. Точно такой же, что держала в руках. Але порывисто разорвала первый и вчиталась в мелкие буквы:

«Лекси, будь сильной девочкой! Всё наладится. Береги себя. И.»

Письмо выпало. Але дрожащей рукой потянулась к конверту, что лежал на столе. Вскрыла его и в недоумении вытащила пару серо-зелёных и десяток голубых бумажек. Вместе триста гульдов. Не состояние, конечно, но и прожить на эти деньги можно было месяц, а то и полтора, если постараться. Среди банкнот нашлась ещё одна записка такими же убористыми буквами: «От брата».

Видимо инициал на отданном госпожой Конинг письме означал «Иоб». Але опустилась на стул и потрясённо уставилась на послания. Писал не Иоб — почерк не его. Записки были написаны мелко, с сильным наклоном и большими завитками. Брат же всегда рисовал буквы размашисто и кругло. Але читала все его письма родителям из университета.

Если писал не Иоб, то кто тогда? Кто и зачем решил помочь? Конечно, деньги сейчас не лишние, но их появление очень сомнительно… Очередной порыв ветра принёс новую порцию стылого воздуха. Занавески раздулись парусом. Але подскочила и всё-таки закрыла окно. Подняла первое письмо и ещё раз вчиталась в короткое послание.

А может это всё-таки брат кому-то диктовал записку? Да нет, невозможно. К нему никого не пускали. Але пыталась добиться свидания, но её грубо выставили вон. Сказали, что подозреваемый на особом контроле и к нему никому нельзя.

Она поднесла письмо к лицу и принюхалась. Чернила и бумага, как в типографии. Или запах свежей газеты. Ничего примечательного.

С утра Але отправилась на поиски работы. Конечно, деньги она прибрала. Но подкинутые гульды быстро кончатся. Хорошо хоть пока искать новые комнаты не придётся — она сразу отложила сотню на оплату жилья.

Во всех школах не оказалось мест, а в конторах говорили одно и то же: «Не уверен, что могу вам что-нибудь предложить, приходите через месяц». На фабриках сейчас шли повальные сокращения, так что к вечеру Але вернулась домой ни с чем.

Она сидела на кровати, обняв подушку, и монотонно билась затылком об стену. Представляла… Да ничего она не представляла на самом деле. Хотелось ни о чём не думать. Забыть. Забыть о брате. О родителях. О том, что скоро она окажется на улице…

Раздался стук в дверь. Странно. Кого могло принести морским ветром?

За дверью оказалась Стерре. Впрочем на пороге она не задержалась, промчавшись вихрем мимо. Белёсые кудри взметнулись каскадом и упали на плечи. Звёздочка развернулась, уронила с плеч пальто и защебетала:

— Лекси, милая, как ты тут? Как поживаешь? Что делаешь? Как Иоб? Бедняжка… — Она не замолкала ни на секунду, заваливая вопросами и не давая ответить. — Говорят, в военной юстиции порядки жуткие. Дигна рассказывала, что…

Дигна была сестрой Стерре. А ещё женой Бертрама де Йонга, следователя жандармерии, того самого, что…

— Стер, ты что-то слышала об Иобе? — Але схватила гостью за руку и развернула к себе.

Хрупкая Стерре ойкнула и выдернула руку. Потёрла тонкое запястье. Обиженно скуксила милое круглое личико и ответила, поджав губки:

— Нет, конечно. Дигна никогда не разговаривает с мужем о работе. У них не принято, ты же знаешь.

Але не знала. Она никогда не задумывалась о взаимоотношениях четы де Йонг. Да она даже не была с ними знакома! До недавней встречи со следователем Бертрамом.

— Проходи, что в пороге стоять… — Але обогнула опешившую Стерре и прошла в гостиную.

Она упала на мягкую софу и подтянула под себя ноги. Угощать гостью чаем не хотелось.

Стерре не растерялась: сбегала на кухню и через пять минут принесла поднос с дымящимися кружками. Запахло ароматными травами.

Минут десять сидели молча. Стерре ёрзала в кресле, вздыхала и причмокивала. Але делала вид, что не замечает мучений гостьи. В конце концов она её не приглашала. Надоест — уйдёт.

Стерре всё-таки не выдержала:

— Лекс, ну скажи хоть что-нибудь! — она поставила чашку на низкий столик и скрестила руки на коленях.

— Что? — Але перевела взгляд. Серые большие глаза блестели, наливаясь слезами. — Стер, пойми, у меня нет желания беседовать. Ты тут ни причём.

— Ты ходила к нему?

— Не пускают.

— Что говорят?

— Стерре! — Але отвернулась, увидев, как гостья вздрогнула. — Извини. — И подумав добавила: — Меня уволили.

Стерре натурально охнула.

— Это ужасно! Но что ты будешь делать?!

— Искать работу. — Але старалась говорить безразлично, хотя внутри всё сжималось, и хотелось расплакаться от обиды и жалости к самой себе. — Пока никуда не берут.

— Лекси… Сейчас тяжело устроиться благонадежным гражданам, а уж… — Стерре резко замолчала и затравленно глянула исподлобья.

— А уж сестре государственного преступника и подавно. Чего уж тут.

— Возвращайся к нам. Уверена, господин Мартенс не откажет.

Конечно, не откажет. Когда отец погиб, то его небольшое швейное производство целиком прибрал к рукам напарник, Лудо Мартенс. Але не смогла ничего сделать, а Иоб был далеко. Лудо предложил тогда юной сироте место простой закройщицы. Але гордо отказалась и очутилась буквально на улице. Если бы не господин Сандерс…

Встречаться вновь с Мартенсом не хотелось никак. Эта тварь наверняка вновь будет насмехаться и упиваться беспомощностью.

— Нет уж. Спасибо. — Але резко поднялась и прямо посмотрела на гостью. — Стер, извини, но мне нужно побыть одной.

— Да, конечно…

Стерре ушла, и Але вновь осталась одна. Что делать дальше, она не представляла. Очередной день не принёс ничего кроме лишнего расстройства. Неужели выхода никакого нет?

За окном сгущались сумерки, начиналось время ночных. Тех, кто владел магией подчинения. Нет, конечно, сейчас за уровнем способностей строго следили. И навредить другим магией было нельзя. Но всё равно добропорядочные граждане старались спрятаться по домам с наступлением сумерек. Слишком правдивыми казались городские легенды. Говорили, раньше ночные питались людскими страхами и могли лишить воли одним взглядом.

Следили и за магией внушения. Она вступала в свои права с первыми лучами солнца. Дневные питались счастьем и чистыми чувствами. Их способности по своей силе были, пожалуй, даже страшнее ночных.

Сейчас трудно представить, как раньше обычные люди жили рядом с магами. Когда они вообще чувствовали себя в безопасности?

Хорошо, что в конце концов нашлись те, кто обладал способностью заточать магическую энергию внутри обладателя. Те, кто могли контролировать, сами не влияя на сознание людей. Сейчас особые отделы были во всех мало-мальски крупных городах, и каждый человек обязательно проходил проверку на способности.

Але росла обычным ребёнком, безо всяких проявлений магии. На единственной сверке ей так в личном деле и написали: «Ни малейших зачатков ментала». Иоб говорил, что ей повезло. У него что-то там нашли и замучили комиссиями да определениями. В конце концов, когда очередной расширенный совет ничего не добился, от него отстали.

Первые проявления магии у Але случились в подростковом возрасте. Когда она очень хотела рыжие волосы, как у подружки, и они вдруг поменяли цвет. Але очень испугалась, когда подошла к зеркалу, и причёска вновь стала нормальной. Только Иоб успел заметить случившееся. Он уговорил не рассказывать родителям. А сам же стал приносить странные книжки, где рассказывалось об энергии, и Але по ним училась справляться со способностями.

Оказалось, что они вне системы. Такая магия не относилась ни к первым, ни ко вторым. Иоб говорил, что она выше их. Хотя это, конечно, не так. Скорее, Але просто не дотягивала до нормальных одарённых. Кому нужна магия представления? Ею даже влиять ни на кого нельзя, кроме владельца. А ведь будь Але нормальной, всё могло бы быть иначе…

Сверкнула молния, через несколько минут томительного ожидания пришёл и гром. Зачастили что-то грозы последнее время.

Вот море сейчас бушует… расправить бы крылья над чёрным буйством стихии и отдаться на волю ветра. Но Але с детства жутко боялась грозы. Всегда утыкалась брату в плечо, а он поглаживал по спине и приговаривал, что она глупая. Эх, Иоб… как ты сейчас?

Раздался очередной стук в дверь. Ну кого опять принесла ненастная? Если это снова Стерре, нужно будет прямо попросить оставить её одну на более продолжительное время. Але нехотя оторвалась от окна и поплелась к двери.

— Алексия, это Годард, — послышалось вслед за стуком. — Годард Коппенс.

Коппенс? А ему то что понадобилось? Але с раздражением дёрнула задвижку и повернула ключ.

— Алексия, добрый вечер! — Годард перешагнул порог. — Извини за вторжение. Можно войти?

Але пожала плечами и захлопнула за гостем дверь. В детстве Иоб знался с Годардом. Коппенсы жили по соседству, и мальчишки неплохо ладили. Потом их дорожки разошлись, и Але не встречала добряка Годарда уже лет семь.

Она с любопытством взглянула на бывшего соседа. Он сильно изменился: из угловатого нескладного паренька вырос в красивого мужчину. Этакий лебедь, когда-то притворяющийся гусём.

Приглашать незваного гостя дальше в дом и тем более угощать не хотелось. Але скрестила руки на груди и прислонилась к стене, выжидательно уставившись на бывшего соседа.

Годард нерешительно топтался на коврике. Он теребил в руках шляпу и то и дело бросал виноватые взгляды исподлобья.

— Алексия, я прочитал, что произошло с Иобом, — он протянул газету. Але мазнула взглядом по заголовку, «Ветер Гайнардама», местная газета, источник официальных новостей. — И пришёл узнать…

— Подробности? — Она невесело усмехнулась.

— Ну… — Годарад замялся. — Я давно его не видел. Как так вышло?

— Вышло — что? Как так вышло, что мой брат оказался подрывником? — едко спросила Але с неожиданной для себя злостью. Зачем он пришёл?

— Прости… — Сосед нацепил шляпу обратно и потянулся к дверной ручке. — Я, наверное, лучше пойду.

Але вдруг стало не по себе. Чего она взъелась? Ведь Годард-то не виноват в их бедах. Наоборот пришёл по старой памяти, при этом явно чувствуя себя неловко. Он заметно нервничал, переступая с одной ноги на другую, но не уходил, словно ждал её решения.

— Говорят, что мой брат преступник. За деталями — в полицию, — тихо сказала Але. Эти слова дались ей с большим трудом, от прежней вспышки не осталось ни следа.

Она всё-таки развернулась и прошла в комнату. На глазах выступили предательские слёзы. Ещё пара секунд, и Але разрыдается. В груди завязывался тяжёлый комок, дыхание перехватило. Она подбежала к дальнему окну, оперлась на подоконник, ткнулась лбом в холодное стекло и что есть силы зажмурилась. Представила как просачивается сквозь стекло, сливается с ветром, становится им… Але уже ощутила его холодное дыхание, начала терять вес, вырываться из тесной оболочки…

— Ты владеешь магией? — чужой голос слился с громом и вернул сознание обратно в комнату.

Але распахнула глаза и резко обернулась. В дверном проёме с округлившимися глазами стоял Годард.

Ливанул дождь. Крупные капли косыми линиями ударили в стекло, порываясь его пробить.

— Нет. — Але отстранилась от подоконника. — Тебе показалось.

Годард как-то странно посмотрел, но настаивать не стал. Подошёл ближе и глянул в окно. Дождь шёл стеной.

— Алексия, я готов помочь.

Интересно, с чего бы это? Несколько лет ни слуху, ни духу, а теперь вдруг помочь. Где вы раньше все были? Помощники!

— Спасибо. Ничего не нужно.

— Чем ты занималась после ареста?

— Да ничем… — Але растерялась. — Работу искала.

Годард кивнул каким-то своим мыслям.

— А никто странных визитов не наносил? Может, спрашивал чего?

Угу. Есть тут один тип со странными вопросами.

— Кроме тебя? — Але посмотрела прямо.

Годард ответил долгим взглядом и вновь отвернулся к окну. И что он там видел? Дождь немного стих, но за серым маревом улица всё равно не проглядывалась.

— Я пойду, — он отвернулся от подоконника.

Але пожала плечами. Она так и не поняла, зачем бывший сосед приходил.

— Алексия, можешь рассчитывать на меня, — сказал Годард уже в дверях.

Але в недоумении задвинула засов и повернула ключ в замке. Тяжело привалилась спиной к двери и сползла на пол. Рука потянулась к волосам, зарывшись в них.

В голове гудело, а грудь сжималась в спазмах. Захотелось постучаться о стену. Але даже попробовала: не помогло.

Блуждающий взгляд зацепился за газету. И что же там пишут? Але подтянула к себе «Ветер». На первой же полосе громкий заголовок: «Череда покушений потрясла старый Гайнардам».

Даже череда? Але спешно, пропуская слова, пробежалась по строчкам.

Перед глазами поплыло, газета упала на колени. Але оперлась ладошкой на пол. Дыхание перехватило.

Так. Сосредоточиться. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Она заставила себя открыть глаза и взять газету в руки. Нужно было прочитать это ещё раз.

«Совсем недавно Гайнардам потрясло известие о готовящемся покушении на адмирала флота Элко де Вриса, и вот новая попытка. На этот раз почти удавшаяся. Отравили градоначальника Даниэла Янссена.

Дерзкое преступление было совершено во время поминок по отцу Ламмерту. Напомним, что священнослужителя, являвшегося сыном градоначальника, убили на прошлой неделе прямо во время богослужения.

По нашим сведениям господину Янссену подмешали смертельную дозу яда в воду. Градоначальника, благодаря своевременной первой помощи, удалось спасти.

Кто же стоит за этими шокирующими преступлениями? Наш источник сообщает, что это дело рук одной группировки. На её разоблачение и ликвидацию брошены лучшие силы военной юстиции.

Напомним, что предполагаемый организатор покушения на господина де Вриса задержан. Сейчас он находится в руках жандармерии. У следствия есть неопровержимые доказательства его вины. Иобу Мейеру грозит немного немало: смертная казнь.

Возможно, если он выдаст своих подельников, то военный суд будет мягок и заменит казнь ссылкой и работами.

А пока следствие идёт, весь город замер в ожидании новых шагов незаконной группировки. Кто следующий стоит на их пути? Продолжатся попытки убийства высших чинов руководства города и армии? Или преступники пойдут выше?

Мы следим за развитием событий прямо из эпицентра. Тема будет продолжена в следующих номерах».

Газета всё-таки полетела в сторону кухни. Але рывком поднялась и смахнула содержимое туалетного столика на пол. Загремело, но её это не остановило. Хотелось всё крушить, и она пошла на поводу желаний. Следующим был стол в гостиной. Книги, часы, лампа — всё полетело на пол.

Когда комната превратилась в место побоища, Але без сил повалилась на кровать и разревелась. Рыдания давно душили и не давали вздохнуть полной грудью, и вот наконец они прорвались наружу.

За окном продолжала буйствовать непогода. Гроза ушла, оставив после себя затяжной дождь и сильный ветер. Он всё грозился выбить окно, чтобы завершить картину погрома.

Когда слёз попросту не осталось, Але повернулась к стене и долго смотрела на синие разводы. Иоб грозился устроить ремонт и всё перекрасить, но руки никак не доходили. Теперь уже и не дойдут…

Он не мог! Он просто не мог быть преступником! По доброй воле Иоб никогда бы не стал… А может его оклеветали? Или заставили? Или…? Да тысяча вариантов. Але обязательно во всём разберётся! Она сильная и сможет выжить сама. Ради брата и ради его поруганной чести.

Але подскочила с кровати и помчалась умываться.

С утра распогодилось. Жуткий ветер наконец утих, успев разогнать тучи. Солнце ярко светило над крышами домов. Разноцветные дома, вдоль которых шла Але, выглядели ещё более разукрашенными.

Настроение не улучшилось, нет. Но в душе поселилась непоколебимая решимость. Твёрдая уверенность, что она со всем справится. Не может не справиться. Не имеет права.

Начать Але решила с посещения жандармерии. Пусть к Иобу не пускали, но рассказать то что-то о нём могли. В конце концов военная юстиция это не средневековая инквизиция. За беспокойство о судьбе брата не схватят.

Ей повезло: Бертрам де Йонг оказался в отделе и почти сразу принял посетительницу.

На этот раз следователь пригласил в свой кабинет, а не в комнату с большим зеркальным стеклом. Небольшое помещение, буквально три на три, было обставлено довольно аскетично. Рядом с пустым окном стоял деревянный стол. На нём кроме телефонного аппарата и самопишущей ручки с чернильницей ничего не было. Ни кресел, ни дивана не наблюдалось. Только два простых стула с твёрдой спинкой.

Справа в углу темнел высокий секретер, наверняка с потайными отделениями. Але почему-то жутко захотелось в него заглянуть, но она, конечно, сдержалась. Не хватало ещё перед следователем жандармерии сорваться и рассекретить способности.

— Присаживайтесь, — Бертрам выдвинул один из стульев из-за стола. Сам уселся напротив.

Але кивнула и присела на краешек, уронив сумку на пол.

— Рассказывайте. — Следователь подался вперёд, облокотившись на стол и сцепив руки в замок. Он смотрел немигающим взглядом, нахмурившись. Как есть, ворон.

Але смутилась и потупилась. Принялась теребить длинные полы свободной рубахи, что любила носить навыпуск. Вся уверенность, что била через край по дороге сюда, куда-то испарилась.

— Я… хотела спросить, как Иоб. Может, вы всё-таки разрешите с ним переговорить? — она с надеждой подняла глаза. — Пусть даже при вас?

— Увы, — без сожаления ответил Ворон, — ваш брат вовсе не в моей власти. Дело взял под свой контроль начальник следственного отдела жандармерии. Теперь всё, что касается господина Мейера, решается только через него.

— А можно мне попасть к нему? Попросить?

— Не советую. Майор Янссен не станет вас слушать, а в худшем случае отдаст дознанию.

— Подождите, — Але нахмурилась. — Как вы сказали? Майор Янссен? Как градоначальник?

Ворон кивнул. Что-то не сходилось.

— Но ведь его сын был священнослужителем и его на прошлой неделе…

— Майор Леония Янссен недавно приехала из столицы, — Бертрам сделал упор на второе слово.

— Но ведь она не будет объективна! — в отчаянии выкрикнула Але. Она вспомнила статью из газеты.

— Алексия, мой вам совет, — очень серьёзно сказал Ворон. Его взгляд казался тяжёлым, он будто гипнотизировал и заставлял уменьшаться в размерах. Але поёжилась. — Не лезьте в это дело совсем. Иначе рискуете оказаться рядом с братом. — Бертрам отклонился чуть назад и расслабился. — Лучше скажите, вы ничего не вспомнили интересного? Может, Иоб обмолвился о чём-то в разговоре перед арестом, чему вы сначала не придали значение?

— Нет.

— К вам заходили друзья Иоба в последние дни? Или может быть незнакомые люди спрашивали о брате?

Але промолчала.

— Ну хорошо, — Бертрам побарабанил пальцами по столу. — Чем вы занимаетесь после ареста?

— Работу ищу, — Але растерянно посмотрела на следователя. Чего он от неё хотел? Почему спрашивал? Неужели тоже подозревает? Но она ведь ни в чём не виновата…

Ворон кивнул каким-то своим мыслям и со вздохом сказал:

— Если что-то всё-таки вспомните, не утаивайте. А сейчас лучше идите домой и не пытайтесь искать встречи с братом.

Але встала и пошла к выходу. Может, он и прав. Стоит и правда решать свои проблемы, а не пытаться разобраться в произошедшем с Иобом. Или всё-таки…

Она остановилась в дверях и развернулась. Ворон откинулся на спинку стула, вытянутой рукой опираясь в стол, и задумчиво смотрел в одну точку. Але проследила за взглядом. Ничего интересного: стена как стена. Спросить или не спросить?..

— Господин де Йонг, — всё-таки решилась она, — Иоб сознался?

Бертрам перевёл на неё взгляд.

— Нет.

— А почему обвиняют именно его? Что-то нашли у нас в квартире?

— Нет. Но в тайнике во дворе вашего дома нашли составляющие для приготовления самодельного взрывного устройства.

— Ну и что! — горячо возразила Але. Что за нелепица? Она подалась вперёд. — У нас много соседей!

— На найденных предметах отпечатки пальцев вашего брата, — рассеянно ответил следователь, думая о чём-то своём.

— Не может быть… Откуда? Иоб даже не знает как смастерить бомбу. Я уверена! Откуда ему это знать?

— Алексия, подчас оказывается, что люди знают и не такое. — Он вновь внимательно окинул её взглядом. — Мы пытаемся выйти на связи Иоба с другими террористами. Сам он пока молчит.

Пока… Что значит это «пока»? Как они выбивают из него признание? Але понурилась и толкнула дверь.

— Всего доброго, Алексия. Надеюсь, вы что-нибудь вспомните и вернётесь, чтобы мы смогли разобраться, как всё произошло. А брата вы больше не увидите. Смиритесь.

Словно во сне Але вываливается на улицу и подставляет лицо солнцу. Как оно может вот так светить, когда весь мир рушится?

Она бредёт по оживлённым улицам, взбирается по мостикам через узкие каналы. А в голове бьётся только одна мысль.

Але не замечает как ускоряется.

Чем ближе море, тем шаг всё быстрее. Поворот, ещё и ещё. На берег она уже выбегает.

Направо к скалам. Где неспокойные волны бьются о чёрные гладкие выступы. Взбирается вверх и останавливается. Смотрит вдаль.

Собраться. Успокоиться. Забыть разговор…

Что держит её здесь? Что связывает с землёй? Сейчас…

Отпустить все мысли.

Представить себя птицей. Вольной.

«Вы его больше не увидите», — стучит набатом. Але вздрагивает. Безразличный голос, говорящий страшные вещи.

Встряхнуть головой. Не думать.

Вообразить огромные крылья за спиной. Они сверкают в брызгах солнца, переливаются водной пылью. Размах. Але чувствует их размах. Позвоночник начинает ныть под тяжестью. Забыть.

Но как?! Разве это возможно? Он всегда был рядом. С самого детства помогал, оберегал. Отгонял приставучих мальчишек во дворе, таскал конфеты втихушку от мамы. Поил куриным бульоном, когда болела…

Всё забыть.

Всё, что было — неважно. Прошло. Осталось за спиной, за туманом.

Впереди лишь ветер, что ждёт. Зовёт. Манит свободой.

Але открывает глаза, опускает голову. Смотрит. Море бушует, чёрные волны разбиваются об острые скалы. Под ногами воет бездна.

А сзади ничего. Пустота, что съедает изнутри. Вместо груди — дыра.

Что держит её здесь?

Поднимает голову, улыбается. Уже — ничего…

Раскидывает руки, вздёргивает подбородок.

Делает шаг.