Глава 1

Опять этот непонятный сон… Вот уже восемь лет я живу в Серости, пью таблетки, которые должны лишать меня любых сновидений, но это мало чем помогает. До сих пор ночью ко мне приходят мать, отец, бывшие друзья. Теперь мне не положено вспоминать о них, не имею права, но ничего поделать не могу.

Двери открываются передо мной. Большие, дубовые, с резьбой по центру. Поднятая вверх ладонь, заключенная в круг. Символ Высшей аликвоты, ну, или, как они предпочитают себя называть — бомондов. Тех, кто в основном правит обществом. Моей бывшей семьи...

За дверьми большой зал. Стеклянная люстра свисает с потолка, изредка бренча непонятной формы сосульками, приделанными в качестве украшения. В центре стоит стол. Во главе стола сидит мужчина, всем своим видом выказывая невозмутимость. Для него снующие туда-сюда слуги, изредка подливающие в бокалы вино и расставляющие еду, лишь надоедливые мухи, которые сами улетят, как только придет время.

Женщина, сидящая по правую руку от своего мужа, смотрит на скромно одетых людей с раздражением. Сама она ухожена, богата и видит в этом полное свое превосходство. Наманикюренные пальчики нервно тарабанят по полированной поверхности стола. Тут её взгляд падает на собственных детей, и раздражение сменяется непонятным любопытством.

Трое. Две девочки и мальчик. Они сидят на несколько стульев дальше матери, но по левую руку от отца. Старшей была одна из девушек. На вид ей лет двадцать. Светлые, буквально белоснежные волосы красивыми локонами спадали с плеч, опускаясь ниже поясницы. Когда она улыбается, то становится точной копией своей матери, а вот привычку пристально разглядывать людей, изучая их, девушка переняла от отца. Собственно, как и ярко-голубые глаза. Для меня она всегда была идеалом. Невозмутимая, умная, знает, как поддержать беседу, как подать себя.

Наш брат отличается от старшей сестры. Он более импульсивен, его не заботит мнение остальных. Правым он считает лишь себя. Ну а благодаря своему обаянию, парень прекрасно переманивает на свою сторону. Хотя нельзя сказать, что он был красавцем, но в нём была та самая, необходимая многим политикам, изюминка.

Рядом со взрослыми братом и сестрой сидит восьмилетняя девочка. Я прекрасно помню этот ужин. Он был одним из последних, прямо перед отъездом в Серость. Тёмные волосы, как у отца, стянуты в тугой узел, а голубые глаза, унаследованные от него же, в страхе мечутся в поиске чего-то… Но чего?

Я будто призрак здесь. Меня не замечают ни слуги, ни члены собственной семьи, ни я сама. Могла бы я сказать себе тогда, что нужно просто убежать… Сейчас всё кажется таким простым...

Картинка меняется, и вот я стою посреди другого зала. Вокруг танцуют женщины в пышных платьях разных цветов и мужчины в строгих костюмах. Здесь все мои друзья, друзья семьи, почти все бомонды собрались, чтобы проститься. Проститься со мной.

Вокруг лишь фальшивые улыбки, фальшивые грустные вздохи. Но их глаза пусты. Это лишь маска. И я верила им...

Пейзаж снова меняется. Я стою в комнате, полной каких-то странных картин. Это единственный момент сна, который я не в силах хорошо рассмотреть. Тут есть кто-то ещё. В комнате. Я ощущаю его, он смотрит на меня, но обернуться и узнать, кто это, не могу. Просто не шевелюсь.

Широкая ладонь ложится мне на плечо. Чей-то голос зовет по имени, я слышу его, но как будто бы издалека. Чувствую, что тело освобождается от оков. Я готова повернуться и делаю это, но вокруг всё начинает рассеиваться. Я просыпаюсь...

***

Три длинных гудка оповещают, что пора просыпаться. С трудом удается разлепить веки. Комната залита ярким светом, шторы открываются автоматически, по гудку.

Голова будто свинцовая. Хочется наплевать на режим, укрыться с головой и провалиться в спасительную тьму. Но тут я слышу негромкие шаги. Они прекращаются у моей двери, а затем раздается три двойных стука.

— Просыпайся, Долорес, — произносит куратор этажа — Миная. — Скоро начнутся занятия.

— Уже встала, — кричу я, откидывая одеяло и опуская ноги на холодный пол. Тело тут же покрывается мурашками. Стараясь не обращать на озноб во всем теле, бегу к шкафу. Здесь нет никакого обилия цветов и разнообразия в одежде. Серая юбка, серые брюки. Футболка и блузка. Естественно, тоже серые. Моя комната находится на третьем этаже. Тут всего одно окно, кровать, тумбочка и стол. Так же есть небольшая личная ванная. Правда, толку не много. Горячую воду в комнату пускают всего на пять минут.

Я умываюсь, чищу зубы. Из зеркала на меня смотрит худощавая голубоглазая особа. Ничего примечательного, вроде не уродина, но и не красавица. Тёмно-русые волосы я каждые несколько месяцев обрезаю, предпочитая длину чуть ниже лопаток. Под нижней губой небольшая родинка, которая с детства раздражает.

Как всегда, заплетаю косу, надеваю юбку и блузку. Сегодня знаменательный день — День определения Принадлежности.

Каждого ребенка в восемь лет забирают в Серость — нейтральную академию, где заставляют забыть о том, как жилось до неё. Здесь нас обучают основам, которые нужно знать всем гражданам страны. История, математика, письмо, чтение… Эти и ещё немногие предметы мы изучаем в течение восьми лет. В шестнадцать мы проходим церемонию Принадлежности.

Я смотрю в окно. Отсюда виден парк, где дети разных возрастов возбужденно переговариваются, пытаясь предсказать итоги сегодняшнего дня. Замечаю несколько ровесников из параллельных классов, которые, так же сегодня пройдут тест. Эти ребята, в отличие от остальных, напряжены, сидят полукругом и завтракают, молча. Среди них я замечаю пару знакомых — выходцев из Низшей аликвоты. Сегодня их жизнь может кардинально измениться.

Дело в том, что где бы ты не родился, в Высшей или Низшей аликвоте, это не значит, что распределение пройдет успешно. Каждый год, хотя бы один человек, становится членом новой аликвоты. Поэтому сейчас напряжение среди выпускников Серости можно хоть ложкой есть.

Глубоко вздохнув, пытаюсь успокоиться. Мои брат и сестра успешно прошли обучение и вернулись домой, так почему я не смогу?

В коридоре раздался топот. Скоро начнутся занятия, а перед ними нужно позавтракать.

Выхожу из комнаты и присоединяюсь к потоку серой толпы, несущему меня в столовую. Тут, как всегда, полно народу. Почти все столики заняты, а повара разрываются на части, пытаясь поскорее всех обслужить.

Я беру поднос, на который спустя пару минут ставлю тарелку. Яичница, компот и пара тостов с джемом — мой стандартный завтрак. Не успеваю я сесть на освободившийся столик, как шум громкоговорителя привлекает всеобщее внимание.

«Сегодня пройдёт церемония Принадлежности. Каждого, кто достиг шестнадцати лет, прошу собраться в столовой после завтрака»

Голос, вроде, принадлежит директору Серости — Алану Пичеру, мужчине уже преклонного возраста. Он так же один из тех, кто проводит церемонию.

После того как писк оповещает нас о том, что сообщение закончилось, в столовой вновь начинается хаос. Все кричат, переговариваются, а я ищу укромный уголок. И нахожу его. За дальним столом, у стены, сидят мои одноклассники и товарищи. К ним-то я и поспешила.

— Ну как? Готова? — спрашивает меня Оливия, рожденная среди Всезнающих. Чёрные, как смоль, волосы завязаны в высокий хвост, в карих глазах пляшут бесята. Несмотря на смуглую кожу, мне девушка кажется очень красивой. Хотя серая одежда академии её делает, в буквальном смысле, белой вороной.

— А разве к этому можно подготовиться? — откусив кусочек тоста, вопросом на вопрос отвечаю я.

Напротив меня сидит невысокий смуглый парень. Те же черты лица, что и у Оливии, такие же карие глаза. Они с сестрой очень похожи. Самид усмехается, ковыряя вилкой в тарелке. Он сильно сгорбился, постоянно прятал лицо, лишь изредка поднимая глаза и наблюдая за кем-то.

— Ну, фактически нет, — пожимает плечами подруга. — Однако стоит попытаться.

Больше мы не разговариваем. Каждый, молча, думал о чём-то своём, медленно дожёвывая свой завтрак. Примерно через полчаса в столовой остается всего сорок два человека. Именно эти люди сегодня пройдут тест. Именно сегодня их судьба определится. Именно сегодня они обретут новую семью...

Двери в столовую закрываются, после того, как входит директор Серости. Нас оглядывают любопытным взглядом, особо ни на ком не акцентируя внимания. Мужчина улыбается, заставляя собраться складки вокруг рта.

— Сегодня, — говорит мужчина, — знаменательный день. Вы, наконец, осознаете, кем являетесь.

Никто не перешептывается, напряжение нарастает. Сердце в груди бешено колотится. Делаю глубокий вдох. Ещё раз, и ещё. Не помогает. Кажется, становится только хуже. Вижу, как побледнели некоторые присутствующие, так что не стыдно будет, если вдруг свалюсь в обморок.

— Большинство из вас сегодня вернутся домой, — вновь заговорил директор. — Они встретятся со своими семьями, а завтра начнут вторую ступень обучения. Не буду вам лгать. Кто-то сегодня обретет новую семью. Присоединится к другой аликвоте. Почему-то, все считают, что на этом белая полоса заканчивается. Это не так. Те люди примут вас, как родных. У вас будет семья, которая о вас позаботится...

На мгновение он замолчал, ожидая, пока информация уляжется в наших головах. Однако мне не становится легче.

«Я вернусь домой. Я вернусь домой», — единственная мысль, которая крутится в моей голове. Хочется, чтобы этот день поскорее закончился.

— Ну, а теперь, начнем!