2.13. Магистрат. 2.14. Бал

— Ну, парень в своём репертуаре, — проворчал Фредерик — взрывы смеха с набережной достигли балкона маяка. Фредерик был не в настроении, слишком быстро закончился бой, и его разудалая силушка осталась почти без применения.

— Не дали молодцу размяться, — фальшиво посочувствовал Рональд.

— Конечно, — отозвался Лесли, — Какая уж там разминка, всего-то шмякнул об их ботик половину островка. Понюхайте, дескать, экстерриториальности, коль не случилось по ней прогуляться…

— Твое дело, Лесли, стихи писать, а не сатиры, — добродушно огрызнулся гигант.

— Интересно, что там Дик сказал им, — задумчиво спросил король, — Все побережье заливается!

— Сир, к вам делегация объединенного магистрата Вольных Гаваней! — прервал раздумья короля смотритель маяка.

Король оглянулся, в тесном, узком створе входа толпились разряженные в пух и прах отцы города с бестолковыми, но преисполненными важности лицами. Ричард и его свита продвинулись с балкона в гостиную, невольно тесня неуклюже пятившихся гостей.

Король остановился посредине круглой гостиной, магистрат в полном составе прижался к стене у выхода.

— Слушаю, — холодно отнесся к ним король.

— Ва-ва-ваше величество, — взял слово отдышливый предводитель делегации, — Мы только что приняли решение. Ваш флот может отныне базироваться в нашей закрытой гавани, как и прежде, при ваших предках! Ее легко сделать совершенно неприступной, стоит только восстановить старые стены, они почти целы, магистрат возьмет расходы на себя…

— Не разоритесь, я думаю, — вмешался смотритель, — Всего-то и затрат подлатать пару зубцов на парапете, которые вы же и погрызли кайлом, когда торжествовали победу своих вольностей!

— Кайло, как мне передавали, сломалось, но не будем это ставить в счет… Дела давно минувшие… — напыжившись произнес краснолицый казначей.

Лесли фыркнул и поймал негодующий взгляд Фредерика. Впрочем, негодование относилось не к нему, а к наглым отцам города.

— Да, но цепь, которая будет перегораживать бухту с моря, — многозначительно помавая указательным пальцем, отнесся к смотрителю тощий секретарь магистрата.

— Пару лодок с буйками, да десяток ныряльщиков, чтобы поднять ее со дна фарватера, где она и лежит, как лежала, чугунная и несокрушимая, — отозвался смотритель.

— Но… но… но мы готовы построить еще и дом…

— Какой дом, — досадливо спросил король.

— Дом вашему адмиралу, нашему адмиралу…

— Нет, отмахнулся король, — сидите по-прежнему над своими гаванями, ваш адмирал моему флоту не с руки!

— Простите, сир, — вмешался один из делегатов, обладатель наиболее умного лица, по должности тайный советник — Но мы покорнейше просим Вас только, чтобы адмиралом назначили того из Ваших спутников…

Лесли громко хлопнул себя по бедру и, строгий к церемониям Рик, недовольно на него покосился. Лесли молча поклонился в знак раскаяния.

— С Вашего позволения, это другой ваш спутник, — пробормотал глава делегации, и свита короля встретила его испуганный писк дружным смехом.

— Граф Лесли просто догадался о вашем выборе, — вздохнул король.

— Что ж, губа не дура! — рискнул вставить слово, молчаливый при короле, Рональд.

— Вряд ли только он согласится, — раздумчиво поделился с Рональдом король.

— Простите, ваше величество, но мы все же хотели бы, чтобы имя прозвучало, во избежание двусмысленностей… — втерся тайный советник.

— Прозвучит, будьте уверены. Принц Миротворец за три дня наведет в ваших гаванях такой порядок, какой вам с вашими вольностями и за триста лет не навести! — сурово сказал Фредерик и, усмехнувшись, кивнул в сторону весело гомонящей набережной.

— Он нам подойдет! — важно заверил собравшихся глава делегации.

— Подойдете ли вы ему? — с сомнением покачал головой синеглазый Рональд.

— Мы можем ему предложить самое высокое жалованье и…и дом, на выбор…

— О! Он уже владеет целым дворцом с ливрейными муравьями, — загадочно ответил король, — И вряд ли он им изменит.

— Но разве вы, ваше величество не можете ему приказать?

— Приказать! Еще чего не доставало! Ладно, мы передадим ему ваше лестное предложение! У вас ко мне что-то еще?

— Не будет ли нам позволено, ваше величество, почтительнейше осведомиться о цели вашего столь лестного для нас визита, в наши Вольные Гавани? — надувая щеки, театральным шепотом осведомился глава делегации.

— Я бы эти ваши гавани! — вспылил король, но тут же взял себя в руки. — Рик, ваше лордство, хотел я сказать, перелагаю на ваши плечи честь этого приема.

Он развернулся и, широко шагая, так что складки его лилового плаща не успевая за ним, реяли и струились с его широких плеч, вышел на балкон, полюбоваться панорамой побережья.

Рик с уничижительной вежливостью поклонился делегации и отчетливо, чуть не по буквам проскандировал.

— Его величество, с зятьями, путешествуя инкогнито, проезжал по окраинам вашего вольного города на экстерриториальный маяк. О цели нашего визита к господину смотрителю, королевскому служащему, я, с вашего позволения, докладывать не стану. Что же касается ваших бесценных вольностей, то мы не станем на них посягать, даже если вы приметесь нас умолять об этом.

— Простите, милорд, но по городу распространились слухи, что, так как его величество не женат…

— И что? Какие-то еще ваши новые вольности ограничивают права неженатых мужчин на территории ваших гаваней? Поделитесь, я тоже пока не женат, это и мне интересно…

— Простите, милорд, а принц адмирал, он женат?

— У него медовый месяц, который он прервал из уважения к королю…

— Эх, черт…

— Еще какие-нибудь вопросы вы пожелаете задать нам на нашей территории?

— Сударь, мы не претендуем, то есть, у нас нет пока претензий, только если вы подтвердите от имени короля, что не станете навязывать нам ваши законы…

— У нас нет никаких законов! — потеряв самообладание, выкрикнул Рик и брезгливо отряхнул свое кружевное жабо.

— Как, сударь! — изумился глава делегации, — Что же тогда у вас, беззаконие?

— Основополагающая статья королевского устава гласит «Да не принесет никто и никогда на нашу землю законы!» Термин закон, господа, подразумевает и беззаконие. Там, где кончается закон, начинается беззаконие, а мы не вправе провоцировать добрых людей этой схоластической путаницей на бунт! Слово закон в нашей стране приравнивается к бранным словам.

— Простите, сударь, но тогда, что же… произвол?

— О! У меня тоже иссякло терпение, — простонал Рик, — Может быть вы, сэр Рональд?

Синеглазый Рональд степенно кивнул и занял место изнемогшего Рика.

— Мы живем по правилам, господа, только и всего, — спокойно пояснил он ошалевшему магистрату, — Правда, у нас есть церемониальный кодекс, его лордство сэр Рик большой и, по-моему, единственный его знаток в нашей стране…

— Простите, сударь, — перебил плавную и неспешную речь Рональда самый умный на вид член делегации, исполняющий роль тайного советника при магистрате, — Простите, сударь, вы говорите, что живете по правилам, но кто-то же устанавливает эти правила?

В ответ на этот вопрос лорд «псалмопевец» только молча возвел ирисовые очи горе, и магистрат рванул из королевской гостиной, как черт от ладана.

— Это что же? Не убий, не укради, не пре-блю-лю-до…как там его? — потрясенно бормотал пыхтящий глава магистрата, с трудом спускаясь по узкой винтовой лестничке.

— Еще и не пожелай ни раба, ни вола… — подобострастно поддакнул длинный и тощий как спица, секретарь магистрата.

— Таким правилам место в церкви, — пожал плечами казначей, — И все мы им следуем, во время воскресной обедни…но, но в обыденной жизни!

— Не дай господь, прознает народ! — хором, как сговорились заранее, выдохнули слуги народа и опасливо поплевали через плечо.

***

Когда рыбаки похоронили своих погибших и справили по ним тризну, король, к тайной радости Рика, отправил, его в свой замок за золотом из королевской казны. Ричард намеревался выплатить первые взносы пожизненной пенсии вдовам и осиротевшим детям погибших. Вольный магистрат благоразумно не счел это посягательством на свои вольности. Но зато после первых дней траура магистрат объявил о начале традиционного карнавала. Среди приглашенных на торжество в ратушу были, конечно, все спутники короля, который, как выяснилось, путешествует инкогнито.

Собираясь на бал открытия празднеств, куда приглашённых отфильтровали семижды семикратно, председатель магистрата, благодушествуя, делился планами с безмолвной, по обыкновению, женой.

— Конечно, король — это монарх, но наша Тильди…. По-моему, это было бы логично, дочь председателя магистрата по положению приравнивается к принцессе крови. А не сложится с королем, можно будет затеять сватовство с принцем адмиралом. Ну и что, ну и женат, может еще и овдове…

Трах! Зеркало перед его персоной разлетелось вдребезги, и перепуганный председатель магистрата, обернувшись, увидел перед собой свою разъяренную половину.

— Когда эти подонки гнали ребенка через весь город, почему-то он не искал защиты у ступеней твоего магисра…сра…страта!

Трах! Ваза, парная той, что уже разнесла дорогущее зеркало, с дребезгом вынесла частый переплет витражной рамы окна.

— Дитя нашло себе истинного покровителя, и он защитил всех детей этого города! А ведь это была твоя обязанность! Когда рыбаки, голыми руками разорвали этих нелюдей, вскормленных беззаконием из под твоего магистратского стула, ты, жирный гусь, трясся здесь за семью засовами, и молился чтобы они не сообразили и до тебя добраться! А теперь ты лезешь в родственники к благородным людям! Ты! Просто мешок дерьма, и дочка твоя вся в тебя!

Ее высокий, сильный голос через выбитое окно легко достиг людей, собравшихся на площади, и люди ответили ей дружным хором.

— Лейла! Наконец-то! Ну, теперь держись магисра… ха-ха-ха!

Громкий хохот заглушил звук сдавленных рыданий стройной женщины с пепельно-серыми глазами. Эти глаза были некогда цвета моря, и многие еще помнили это. Глаза Лейлы стали пепельно-серыми враз после свадебной ночи. «Эх! Продали девку ни за грош! Сирота, некому заступиться!»

***

— А все же их женщины очень красивы, просто глаза разбегаются, — вздохнул король.

— Море, море, русалки, — пробормотал Лесли, сопровождавший Ричарда в его прогулке по городским улочкам, принаряженным к предстоящему карнавалу. Они были в костюмах и масках, но Лесли не сомневался, что даже слепой нищий определит, что перед ним король и его свита.

— Хочешь сказать, что плавать легче, чем ходить по горам?

— Вас все равно узнают, сир! — откликнулся Лесли, срывая мешавшую ему маску.

— Чтоб ему на язык парочку его виноградных муравьев! — с досадой отозвался Ричард.

— Ваше величество! Осторожней, ступенька! — вскрикнул Лесли и поддержал за локоть оступившегося короля.

— И ты туда же! — рявкнул король, — Да лучше бы я растянулся!

Но уже целый фейерверк девичьих улыбок окружил досадующего короля и его виновато примолкшего спутника.

— Дорогие мои, — вежливо обратился король к обступившим их красавицам, — Ваш магистрат меня распнет, я опаздываю на этот бал уже совершенно непозволительно.

— Не ходите туда, сударь. Ни одной красавицы вы там не отыщите.

Лесли за спиной короля невольно рассмеялся и Ричард тотчас же оглянулся на него.

— Где Рональд, мы с ним одного роста!

— Где-то здесь только что был, — завертел головой Лесли. Рональд, умевший как никто быть незаметным, когда надо, а когда надо как никто необходимым, тут же вырос как из под земли.

— Ага! — сказал король, — Вот что, друг мой, я думаю, вы меня поймете, Прикройте нас Лесли, мы на минуточку…

Ричард и Рональд скрылись в небольшом узком тупичке, оставив доблестного Лесли прикрывать их ретираду с поля боя, и тот доблестно продержался целых сорок пять секунд. Этого королю и Рональду хватило с лихвой, и вот уже Лесли составил сопровождение царственно вышагивающему Рональду, а Ричард, никем не замеченный скромно растворился в толпе, легко переняв манеру и осанку «псалмопевца».

Другой хоровод девушки закрутили вокруг принца-адмирала, который пока еще не догадывался, что это не его прозвище в Вольных Гаванях, а новая должность. Пораженный обилием красоток на любой вкус, Дик признался им.

— Никогда бы не поверил, что такое возможно. Но милые мои, у меня важное свидание, честное слово! С дамой, клянусь вам! Я обещал сопроводить ее тайком на бал в ратушу. Она умрет от огорчения, если я не сдержу слова! Ей только то и надо хоть одним глазком взглянуть на короля, одним глазком, клянусь вам. А потом мы, теряя хрустальные туфельки, убежим, не успеют часы пробить полночь!

Девушки, смеясь, расступились, и Дик быстрым шагом скрылся в одном из бесчисленных переулков, соединяющих ратушную площадь с опоясывающими ее улицами. Шел он недолго, легкий шепот почти сразу же остановил его разбег.

— Сударь, я здесь!

Дик поднял голову к нависавшему над мостовой балкончику, увитому плющом и удовлетворенно кивнул.

— Я так и думал!

Он поднялся на второй этаж и постучал в дверь.

— Ну вот, сударыня, ваша фея с мешком подарков к празднику. Правда, я не очень гожусь в камеристки, разберешься?

Хрупкая тоненькая ручка, высунувшись в приотворенную дверь, ухватила мешок. Как не стремителен был промельк легкого девичьего силуэта за приоткрывшейся на пядь дверью, Дик все же разом оценил обстановку.

— Слезы, это точно не миндальное притиранье…

— Я не пла-а-ачу…

— Готов поверить на слово, — вздохнул Дик.

Он устроился у входа в комнатушку, упершись в стену проема длинными ногами, и принялся давать советы из неисчерпаемого списка наставлений герцога-виноградаря.

— Про руки не забудь! Моей жене постоянно достается за это.

— Она красива?

— Я принял ее за тринадцатилетнего мальчишку при встрече, и до сих пор бы так считал, если бы не чудо.

— Какое?

— Все тебе расскажи…

— А про меня ты все понял с первого взгляда?

— Пуганую ворону на мякине не проведешь…

Звонкий девичий смех был ему ответом, Дик удовлетворенно кивнул.

— Я так боюсь тебя подвести, Дик. Волосы, еле расчесала…

— А что ты с ними сделала?

— Смола… Лейла постригла концы, но то, что осталось, так коротко…

— Ничего, отрастут. Лейла — это жена бургомистра?

— Мы с ней в родстве, это некоторое время их удерживало, потом перестало.

— Не вспоминай ты о них! Лейла… Это не ее я видел на балконе ратуши? А в каком вы родстве?

— Она моя родная тетя.

— Так вы похожи?

— Как все родичи, ты разве не заметил?

— Ты так здорово выглядишь в обличье сорванца с набережной, что сходство и не разглядишь. Впрочем, мужчины вообще не очень наблюдательны.

— Не все, к несчастью… Боюсь, не надела ли я что-нибудь задом наперед, зеркала нет…

— Я взгляну?

— Только не ругай меня, если что не так.

Дик толкнул дверь и откровенно залюбовался виденьем — стройная, тоненькая девушка с нежным личиком светлее магнолии, глазами цвета моря, огромными широко распахнутыми, предстала перед ним. Ее легкость и хрупкую юную грацию не портила, а подчеркивала изысканная короткая стрижка. Волосы в крупных кольцах были цвета золота.

— Ну как? Я ничего не перепутала? — спросила девушка, легко касаясь тоненькими пальчиками бирюзового шелкового платья.

— Не разглядел, извини.

— Ну, полно насмешничать!

— Все хорошо, Лика, все так хорошо, что просто даже не верится. Набрось плащ и полумаску и давай руку!

Двое заговорщиков быстро спустились по шаткой лестнице и, безошибочно минуя хитросплетенье улочек, проходных двориков и переулков, вышли к зданию ратуши с ее непарадного «фасада». Незнакомым большинству обывателей путем, зато хорошо известным Лике, частенько пробиравшейся им к тетке, вынужденной скрывать эти встречи от мужа и его многочисленной въедливой родни, они прокрались на галерею бального зала. Там, среди пыльных изломанных стульев была крохотная смотровая площадка. Зоркая по-морскому Лика, мигом разглядела высокую фигуру в лиловом плаще в окружении разряженных дочек сливок местного общества.

— Это не он, — разочарованно вздохнула Лика.

— Как ты это поняла? — удивился Дик, готовый поклясться, что видит короля.

— Нет, это не он, а тот, молчаливый и синеглазый. Они просто поменялись плащами, — с трудом скрывая подступавшие слезы, прошептала девушка.

— Отлично, значит, мы знаем, кого искать! — обрадовался Дик.

— Его здесь точно нет… трудно дышать, уведите меня отсюда, — устав бороться с рыданиями, взмолилась Лика

— Не проблема! Пойдем скорее!

Прежним путем, не спугнув ни единой мышки, Дик со своей спутницей покинули ратушу. Глубоко вдохнув полной грудью бриз, долетевший до задворок ратуши, Лика снова повторила, подавляя отчаяние.

— Это был не он.

— Если хочешь знать, то я за него только рад. Бедняга Рон, он самый терпеливый из нас с некоторых пор, но все же такие пряники и для его выдержки неслабое испытание.

— Да, ты прав, но я так хотела повидать его, хоть раз перед вашим отъездом, — с видимым спокойствием, на самом деле в тоскливом отчаянии призналась девушка.

— А разве ты не едешь с нами, — удивился Дик.

— Ах, боже мой, что мне там делать?

— Как это что, а кто обещал чистить копыта коня?

— Опять твои насмешки.

— Какие насмешки, леди! Кто смеет помыслить о насмешках при виде вас?

— Ты, конечно! — вспылила Лика.

— Я? — искренне ужаснулся Дик, — Чтоб я… Это кто-то оклеветал меня, леди!

Дик заметно повысил голос и принялся рассыпать почтительные, но, тем не менее, очень пышные комплименты, изумленной Лике. И тут чья-то властная рука опустилась на его плечо.

— Позвольте, сударь! Вас заждались в ратуше! — сдавленным от скрытого гнева голосом проговорил король, заставший зятя за куртуазными подвигами.

Сквозь прорези полумаски гневно сверкали серебристо серые глаза. Дик про себя подивился, как они похожи в гневе на зеленые очи грозные его ненаглядной, и затосковал нестерпимо. Дик ни за что не узнал бы в сумерках короля, если бы не припомнил цвета дома Рональда, в которые теперь был облачен король. Но он узнал его издалека, дурацким поведением привлек его внимание и принялся доигрывать роль, хоть и почувствовал холодок по спине под грозным взглядом короля. Король в плаще всех оттенков штормующего моря возвышался как статуя командора, и рокотал как командор.

— Сударь, этот джентльмен мой лучший друг и он не сделал ничего плохого, он просто шутит! — вступилась Лика, Дик, к ее удивлению, быстро приложил палец к губам и очень натурально изобразил испуг.

— В ратушу! — рявкнул окончательно взбешенный король, он не смог бы найти более подходящего места для своего зятя. Среди собравшихся там красоток пряного посола супружеская измена была бы менее реальной, чем замки Фата Морганы.

Дик мгновенно испарился, а гневный незнакомец сделал шаг в сторону Лики.

— Сударь, я только попросила сэра Ричарда проводить меня в ратушу, в этом нет нарушения этикета, я в родстве с женой бургомистра. Почему вы с ним так разговаривали, и… почему он вас послушался? Нет, этого не может быть, — прошептала постигшая, наконец, истину девушка.

— Может! — грозно сказал король, помертвевшей Лике, — Позвольте, милая барышня, я провожу вас к вашим родным, ведь должен же за вами кто-то присматривать?

К развязке сцены подоспел улизнувший из ратуши Лесли, но король его не сразу заметил. Между тем бедняжка Лика, наконец увидевшая короля пред его предполагаемым отъездом, потеряла почву под ногами и начала терять сознание. Король подхватил ее и беспомощно оглянулся.

— О! Как ты кстати!

Лесли с философски-пиитическим легкомыслием вдохновенно любовался этой парой и не торопился выручать сюзерена из его затруднительного положения.

— Лесли! Что ты стоишь! Барышня в обмороке, это ты ее напугал. Послушай, хватит ворон считать! Добрые обыватели могут принять меня за похитителя!

— Никто не посмеет, сир! — звонко возмутился Лесли.

— Господи! Хоть ты не кричи и прекрати меня титуловать! Где мой Рик, право, без него иногда как без рук. Что с ней делать?

— Я покажу самый короткий путь к маяку.

— Нет, ты по-моему пьян… Эту леди следует отвести к ее близким.

— Эту леди, сир, заждался ваш скакун, его копыта до сих пор не чищены… Сир! Если вы тоже собрались падать в обморок, я лучше позову Фредерика.