Глава 2. Вызов смерти

Глава 2. Вызов смерти

Солнце освещало комнату Энди ярким субботним солнцем. Его тепло наполняло спальню почти полностью. Энди даже стало жарко. Он проснулся. Скинул с себя одеяло, которым, вероятно, его укрыла бабушка. Он так и спал в одежде. Вяло потянувшись, он открыл глаза. Туманные эпизоды из снов сменились воспоминаниями вчерашнего дня. Образ Лили всплыл в его сознании, и он повернулся в ту сторону, где она вчера лежала. Но ее там не было. Лишь скомканное, откинутое им одеяло. "Может бабушка переложила ее, в гостиную на диван?" — подумал он. Согласившись с собственной мыслью, он решил понежиться в кровати еще немного. Из-за двери его комнаты доносился мелодичный свист. Бабушка уже не спит. Наверно готовит что-то. Энди посмотрел на часы, висящие напротив кровати. Десять часов. В школу сегодня не надо. А значит, придется снова помирать от скуки дома. Мальчик решил спланировать день. Но не успел он приступить, как снова Лили захватила его мысли. Энди резко сел и снова кинул взгляд на место, где она лежала. Он решил, что бабушка не стала бы насвистывать песни, если бы кто-то спал в гостиной. Она не из тех людей, кому ничего не стоит потревожить чей-то сон. Что-то не так. Энди вскочил с кровати и выбежал из спальни. Остановившись перед диваном в гостиной, Энди обнаружил, что он пуст. Сердце мальчика подпрыгнуло. "Где она?" — подумал он. Он заглянул в спальню родителей. Там он обнаружил лишь хаотично разбросанные вещи родителей, которые в спешке бросили все как есть. Преодолев гостиную, за множество быстрых и коротких шажков, Энди оказался на кухне. Бабушка заметила внука и ее свернутые в трубочку губы, для свиста, распылись в добродушной улыбке.

— Наконец-то проснулся. Доброе утро, малыш, — ласково пропела Эмма.

Она сняла с плиты сковороду с шипящими на ней ломтиками копченой колбасы, яичницей и гренками. Но Энди даже не взглянул на любимый завтрак, приготовленный специально для него.

— Где Лили? — взволнованно спросил он

Бабушка принялась выкладывать омлет на тарелку и коротко, но не менее взволновано, посмотрела на внука.

— Когда я проснулась, ее уже не было, сынок, — тихо ответила она

Энди начал переживать еще сильнее. Почему Лили ушла? Что пошло не так? Почему? В груди снова мелькнуло то чувство, что он испытал в тот вечер, когда узнал, что его родители уедут в отпуск без него. Одиночество. У мальчика наворачивались слезы на глаза. Он сел за стол. Бабушка придвинула к нему тарелку и стакан с ананасовым соком.

— Покушай, сынок.

— Я наверно плохой друг, да? — грустно спросил Энди

Бабушка села напротив внука и заботливо посмотрела на него. Энди уставился на свой завтрак. Есть ему совершенно не хотелось. Зато Лили, наверняка сейчас голодна. Сидит где-нибудь под мостом и плачет. Вспоминает вчерашний ужин. Как же она его быстро умяла.

— Энди, — спокойно начала бабушка, вернее она пыталась это делать спокойно. Но слеза в голосе все равно выдавала ее переживания, — То, что Лили ушла, не говорит о том, что ты виноват. Может быть, у нее были дела?

— А они не могли подождать до утра? — громко возразил мальчик, — Почему она ушла ночью?

— Энди… — Эмма поджала губы, — Может ее кто-то ждал вечером? А она не пришла?

— Ее никто не ждет. Никогда! У нее нет никого!

— Ну, не знаю, может у нее были планы?

— Какие? — Энди уже нервничал

— К примеру, в школу сходить. Ну, так, как она это делает. Под окном, слушая учителя.

На долю секунды, предположение бабушки показалось Энди правдивым. Но потом он тут же его опровергнул.

— Сегодня суббота. И она ходит к садику.

Эмма выглядела озадаченной. Она несколько раз порывалась что-то сказать, но видимо, поняла, что убеждать внука бесполезно.

— Сынок, рано или поздно ей пришлось бы уйти.

— Почему? — горькие слезы медленно покатились из глаз мальчика

— Ей… здесь не место, — эти слова Эмма выдавила из себя с большим трудом

Бабушка опустила голову, видимо скрывая слезы. Энди хотел услышать от нее ответы. Но, похоже, что он сам их нашел.

— Ты ее выгнала? — сквозь слезы прошипел он

— Нет! — быстро возразила бабушка

И он понял, что так и есть. Потеряв всякое желание разговаривать, мальчик встал и грозно сдвинул брови. Он взял со стола стакан с соком и залпом осушил его. Громко поставив его на стол, Энди развернулся и выбежал из кухни.

— Энди! — окликнула его вслед бабушка

Он не обратил никакого внимания. Он забежал в свою комнату и захлопнул за собой дверь. Он с разбегу плюхнулся в кровать и уткнулся лицом в подушку. Уже не тоска по Лили раздирала его изнутри. Это была обида на нее, за то, что она ушла. Это была злость, на бабушку, потому что она вышвырнула бедную девочку из их дома. Наверняка при этом добавив: «Больше здесь не появляйся!». Энди представил себе эту картину. Бабушка крадется по его комнате под покровом ночи. Будит, мило сопящую Лили, и зовет ее за собой. Та встает и идет за бабушкой. Идет прямо к входной двери, которая открывается перед ней. «Больше здесь не появляйся!». Скромная девочка все понимает. Понимает, что здесь ей не место. И она уходит. С мокрой дорожкой слез на щеке.

Воображение Энди показало все так ярко, что ему стало противно. У него начинала болеть голова. Гнев внутри него закипел еще интенсивнее. Он заставил мальчика яростно избивать подушку. Как могла его любимая бабушка взять и выгнать ее? Такую беззащитную и хрупкую. После того, как она вчера искупала ее, подлатала раны, накормила, напоила. Зачем тогда позволила играть им вечером вместе? Могла бы сразу сказать: «Уходи!». Энди не мог смириться с тем, что бабушка так поступила. Нет. Она не могла! Тут что-то еще.

Он успокоился и распластался на кровати. Его рука оказалась под одеялом, которое он неряшливо скинул с себя утром. Под ним он нащупал что-то гладкое и твердое. Мальчик перевернулся на спину и скинул одеяло на пол. На простыне, где вчера вечером лежала Лили, остался лишь медальон. Странный медальон в виде золотого осколка. «Лили» — прочел он на обратной стороне. Почему он здесь? Он должен быть у нее. Она не оставила бы его здесь просто так. Или она потеряла его во сне? Когда ее разбудила Эмма, она забыла его? Нет. Она не снимала его с шеи. Значит, она оставила его специально. Но зачем?

Дверь в комнату открылась. На пороге появилась бабушка. Лицо ее было покрыто красными пятнами. Будто она усердно вытирала слезы. Глаза покрасневшие и влажные. Она медленно подошла к кровати Энди. Будто боялась, что он ее сейчас выпроводит. Но мальчик лишь сел на кровати и не сводил глаз с золотого украшения. Эмма села на край кровати и тихо сказала:

— Я не выгоняла ее, сынок.

— Я знаю, — шепнул Энди

Снова слезы. Комок в горле неустанно рвался наружу. Но он старался его сдержать.

— Она оставила его, — сказал Энди, крепче сжимая медальон

— Уверена, что она оставила его для тебя.

— Зачем? — поднял глаза мальчик

— Наверно как подарок. Как память о ней. Что б ты ее не забыл.

— Я не забуду, — уверенно сказал Энди, — Но ведь она вернется? Я ее увижу?

Бабушка обняла внука.

— Конечно. Может, оставляя его, она и хотела сказать, что вы еще увидитесь.

Эти слова успокаивали. Вся злость внутри мальчика исчезла бесследно. Теперь появилось чувство вины перед бабушкой. Он посмел обвинить ее в том, что она никогда бы не совершила. Она бы никогда никого не прогнала. Будь то ее дом или чей-то еще. Эмма Колтрейн, наверное, самое доброе создание на свете. Даже будучи обиженной или разозленной, она всегда делает людям добро. Потому что она любит. Ее большое сердце не способно на жестокость или безразличие. Только на любовь.

— Я сказала, что здесь ей не место, — заговорила Эмма, — Я имела ввиду, что, вероятно, она это поняла. И поэтому ушла. Понимаешь, ей трудно приходится. Она научилась все делать сама. Выживает, там в городе. Совсем одна. А тут мы с тобой, начали о ней заботиться. Возможно, она почувствовала, что находится не в своей тарелке.

— Ей очень тяжело, — всхлипнул Энди

— Да, — бабушка медленно гладила внука по спине, — Но она справится. Она очень сильная девочка. Таких как она, я еще не встречала. Она переживет любую проблему. Будь уверен.

— Таких больше нет, — Энди отстранился от бабушки и серьезно посмотрел ей в глаза, — Ведь ты тоже не забудешь о ней?

Он взял медальон за цепочку и немного покачал им перед бабушкой.

— Конечно, не забуду, малыш.

***

Кажется, скучнее недели у Энди никогда не было. Выходные он провел дома, с бабушкой. Будни — в школе. Марк не появлялся в школе вовсе. Лишь Джеймс хоть как то поднимал настроение. Но после школы они погуляли лишь единожды. И то, только потому, что бабушка Энди и мама Джеймса увлеченно обсуждали успеваемость мальчиков. Джеймс был по-прежнему наказан. Затем Энди снова шел домой. Делать уроки. Есть. Играть с бабушкой в игры, из которых мальчик уже давно вырос. Спать. Весь распорядок, на всю неделю. Но все же было то, что заставляло мальчика улыбнуться. Бездомная девочка, которую он назвал Лили. Наверно, она самый частый гость в его голове. Он часто думал о ней и вспоминал проведенный вместе вечер. Но как только воспоминания доходили до того утра, когда она ушла — улыбка исчезала. Грусть. Она занимала все больше и больше пространства внутри ребенка с каждым днем. Лили не объявлялась. Энди ждал ее каждый вечер, стоя у окна. Глядел на ту самую площадку, где они встретились, и провожал солнце за горизонт. А вместе с восходом он улыбался. Думая о том, что до возвращения мамы и папы осталось еще меньше времени. И еще меньше возможности пообщаться с Лили, без запретов матери. Когда она вернется, это будет невозможно. И снова грусть. Лишь несколько минут, может часов, длилось пребывание Энди в хорошем настроении. И так каждый день. Ему приходилось как-то справляться. Все что могла сделать бабушка, это сказать несколько приятных слов, типа: «Она обязательно вернется», или «Вы очень скоро увидитесь». Но Энди перестал ей верить.

Точно так же и начался день, накануне приезда Кассандры и Альфреда. Мальчик проснулся рано. Его разбудил звук разбитого стекла. Он вышел в гостиную и дальше на кухню. На полу были разбросаны осколки двух или трех тарелок из любимого сервиза Кассандры. Посреди осколков стояла Эмма. Она облокотилась на стол и пристально смотрела на экран телевизора. Выражение лица бабушки напугало Энди. Он подошел к ней и коснулся ее руки.

— Почему ты плачешь? — тихо спросил он

Она не ответила. Лишь содрогнулась от очередного приступа слез и разразилась истерическими рыданиями.

— Бабушка?

Ее мокрый взгляд был будто приклеен к телевизору. Энди взглянул на экран. Но бабушка, будто только что заметила присутствие внука и заключила его в объятия, заслонив собой телевизор. Все, что увидел Энди, это часть бегущей строки, которая принадлежала экстренному выпуску новостей. Он успел прочитать лишь два слова: «продолжаются» и «выживших». Он напряг слух, чтобы услышать слова ведущей, но громкие всхлипывания бабушки все заглушали. Внутри него заиграло волнение.

— Что случилось? — непонимающе воскликнул он

— О, мой мальчик, беда случилась! — ревела бабушка

Энди попробовал отстраниться, но она крепко прижимала его к себе.

— Бабушка, — он уже отталкивал ее

И тут Энди почувствовал, что земля уходит из-под его ног. Будто пол стал наклоняться и начал тянуть за собой. На самом деле падала Эмма, все еще крепко обнимая внука. Она рухнула на бок, ударившись головой об пол.

Ее глаза были закрыты. На ресницах застыли горькие капли слез, а на щеках, целые ручьи. Рот был приоткрыт. Из-под пряди каштановых волос, в области виска, образовывалась небольшая лужица крови. Энди повезло, он приземлился на бабушкину руку. Правда, он все равно ушибся. Колено жгло болью. Она выдавила из округленных, от испуга, глаз мальчика, несколько слезинок. Он скорчился и попытался выбраться из крепких объятий бабушки. С трудом сделав это, он сел. Потирая коленную чашечку, мальчик посмотрел в лицо бабушки. Снова испуг поразил его тело. Внутри что-то перевернулось. Бабушка не шевелилась.

— Бабушка! — вскрикнул Энди

Он тихонько толкнул ее в плечо. Она лишь безжизненно шевельнулась, под действием руки мальчика. Он повторил движение несколько раз. Безрезультатно. Еще раз позвав бабушку, Энди, будто не чувствуя боли, вскочил на ноги и побежал в гостиную. На стене, возле двери в прихожую, висел телефон. Энди подбежал к нему и, пытаясь унять дрожь в руках, набрал номер.

— Служба спасения, девять-один-один, чем могу помочь? — ответил скучающий женский голос в трубке

— Срочно! Нужна скорая помощь! Моя бабушка упала и не двигается! — кричал Энди, прижав трубку к губам

Видимо голос рыдающего взахлеб ребенка привел девушку-оператора в чувства. Даже не спросив «Что случилось», она потребовала назвать адрес и пообещала, что помощь скоро прибудет. Короткие гудки заставили Энди повесить трубку.

Мальчик собрался сделать то, что ему на прощание посоветовала девушка из службы спасения. Успокоиться, взять себя в руки и не отходить от бабушки. Он подошел к зеркалу и посмотрел на свое лицо. Заплаканное, с розовыми пятнами. Ничего не выражает кроме страха и боли. Боль. Она снова дала о себе знать. Но Энди, бывало, ударялся и посильнее, и раздирал ноги и руки в кровь. А это всего лишь ушиб. Будет шишка — не больше. Заставив слезоточивый комок провалиться внутрь, мальчик вернулся на кухню. Тело бабушки не изменило своего положения. Внук присел рядом с ней и не без усилий повернул ее на спину. С виска стекала струйка темно-красной крови. Заметив ее и багровую лужицу, где прежде лежала голова бабушки, Энди снова испугался. Он никогда не любил кровь. Да и кто ее любит? Взяв над раковиной полотенце, мальчик смочил его холодной водой и приложил ко лбу бабушки, промокнув уголком висок. Затем он быстро сбегал в гостиную и вернулся с подушкой. Ее он подложил под голову Эммы. На этом познания Энди в медицине закончились. Он не знал, что делать дальше. Ждать? А если они приедут через час? Или позже? Энди убедился, что бабушка еще жива — дышит. Но если скорая помедлит, она может и не выдержать.

Ждать не пришлось. Повезло. Громкий и настойчивый стук в дверь. Энди побежал в прихожую.

— Кто это? — громко спросил он

— Скорую вызывали? — услышал он за дверью

Энди молча открыл дверь и впустил врачей внутрь. Женщина в возрасте с ярко-оранжевым чемоданчиком, на котором был огромный красный крест. С женщиной были два мужчины, видимо медбратья. В руках они несли сложенные носилки. Женщина приветливо улыбнулась мальчику и спросила:

— Привет! Где больной?

Энди указал пальцем в сторону кухни.

— Там. Моя бабушка упала и не шевелится. У нее кровь идет.

— Боже… — женщина торопливо двинулась к кухне, — Давно она упала?

— Не знаю, — время в голове Энди, начало спешно перематываться вспять, чтобы он смог посмотреть на часы, — Минут двадцать назад.

Женщина присела возле Эммы. Прямо на то же место, где минуту назад сидел Энди. Она приложила два пальца одной руки к шее бабушки. Затем она сдавила кисть бабушки. Почти на минуту врач замерла в таком положении. После чего с облегчением сказала:

— Жива, — она посмотрела на мальчика, который сел на колени рядом с ней, — Почему она упала? Ты видел?

— Не знаю. Она громко плакала и потом упала, — Энди воспроизвел всю картину в голове, и добавил, — Она смотрела телевизор.

Взгляды врачей и Энди устремились к телевизору на холодильнике. Там начинался очередной эпизод выпуска новостей. Похоже, что доктор уже видела представляемую новость. Она отвернулась от экрана к неподвижной Эмме. Она принялась что-то искать в своем чемоданчике.

— Ох уж эта катастрофа. Всех с ума сведет, — сказала она, достав шприц и небольшую прозрачную ампулу, — Столько людей… кошмар.

Женщина сделала бабушке Энди укол. И затем обернулась к медбратьям. Видимо, она давала им указания к дальнейшим действиям. Но Энди ее не слышал. Он так и смотрел в экран телевизора. Взгляд будто остекленел. Все его существование было сфокусировано на голосе диктора и картинке, мелькающей на экране. Слова ведущей эхом раздавались в его голове. «Сегодня ночью у побережья Калифорнии в яхту «Сэнт Роуз» ударился пикирующий с неба самолет. На борту круизного судна находилось около сорока человек. На борту пассажирского лайнера, более ста двадцати. Все время с момента катастрофы, продолжаются поиски выживших. Пока что не найдено ни одного. Мы будем следить за развитием событий…».

Ведущая новостей уже рассказывала о корреспонденте ее телеканала, который прибыл на вертолете к месту проведения огромного фейерверка в Кливленде. Но Энди все равно не мог оторваться от экрана. Он не видел того, что показывают сейчас. Только то, что показали ранее.

— Мальчик? — женщина толкнула Энди в плечо.

На секунду он пришел в себя и коротко взглянул на врача скорой помощи. Но потом сразу перевел взгляд к телевизору. Поняв, что там уже ничего интересного не увидит, он посмотрел на бабушку. Ее уже успели водрузить на носилки. Медбратья лишь ждали команды врача.

— «Сэнт Роуз» — прошептал Энди

— Ты в порядке? — женщина помахала рукой своим безмолвным помощникам, что означало «выносите»

Энди смотрел в ту точку, где только что было лицо бабушки.

— Я знаю, почему она упала… — с грустью сказал мальчик, подняв мокрые глаза на доктора

«Сэнт Роуз» — яхта компании «Си Тревел», компании, где работал Альфред Колтрейн.

«Сэнт Роуз» — яхта, где отдыхали Кассандра и Альфред Колтрейн.

***

Его руки не унимались. Дрожь в них не прекращалась. Ладони потели. Он каждые несколько секунд вытирал их об штаны, на которых уже появились темные пятна влаги. Зуд. Он будто растекался по всему телу. И это только от воспоминаний тех кадров, которые он видел по телевизору. Каждая клеточка его тела содрогалась, от каждого слова ведущей. «Продолжаются» и «выживших». Те два слова, которые услышал Энди, когда бабушка прикрыла собой телевизор, будто защищая от пуль. Вот к чему относились эти слова. К катастрофе вблизи Сан-Франциско. Яхту, на которой были родители мальчика, протаранил падающий с неба самолет. В течение всего дня, Энди узнавал, все больше подробностей о случившемся. Найден бортовой самописец, так называемый черный ящик самолета. Ведется расследование. Они ищут причины падения самолета. При столкновении двух судов, произошел взрыв. Море загрязнилось, пролитыми нефтесодержащими продуктами. Из воды извлекаются обломки самолета и яхты. Тела погибших. Все это мало интересовало мальчика. Продолжаются поиски выживших. Вот какие вести он ждал. Но ничего радостного или даже обнадеживающего он не услышал. Конечно, ведь выживших должно быть нет. Надежда, на то, что родители выживут, исчезала с каждым часом, а слез проливалось все больше. Да и как там можно выжить? Много ли насекомых выживает, если на них наступает человек? Яхта — муравей, самолет — ботинок. Раз и нету. Энди начинал мириться с тем, что у пассажиров круизной яхты «Сэнт Роуз» шансов выжить не было. И вот в сотый раз в голове мысль. Как? Как такое громадное летательное средство могло рухнуть на крохотную яхту? Прямо в яблочко. Как самолет смог отыскать иголку в стоге сена? Схватиться прямо за нее и уколоться.

Фантастика.

— Привет, дружище! Как ты?

Мысли Энди прервал подошедший к нему мужчина. На вид ему около тридцати пяти. С недельной бородой и мешками под глазами. Он натянуто улыбался мальчику сквозь очки, повисшие на кончике носа.

— Меня зовут Саймон Сандерс. Я хороший друг твоего отца, — он поправил очки, сдвинув их к переносице, — Я работаю сейчас с твоей бабушкой. С ней все будет хорошо.

Энди ни сколько слушал его, сколько наблюдал за взглядом. «Ты не смотришь мне в глаза, значит — ты врешь!» — вспомнил он слова Кассандры. Она всегда так говорила, когда Энди приходилось врать. Он не умел этого делать. Мама всегда добивалась честного ответа. Это было ее даром. Во взгляде доктора он заметил то, чего ожидал. Когда он пообещал, что все будет хорошо, его серые глаза опустились куда-то вниз.

— Вы лжете! — прошипел Энди

Видимо, такого ответа доктор не ожидал. Он спрятал сочувствующую улыбку и стал более серьезным. Это еще более убедило Энди, что доктор солгал.

— Уверяю тебя…

— Мистер Сандерс, если бы все было хорошо, бабушка не лежала бы там с самого утра.

Энди находился в больнице. Он сидел на скамье в коридоре реанимации. Возле палаты, в которой врачи пытались помочь Эмме Колтрейн. Было уже около восьми вечера. За окном в дальнем конце коридора стемнело. Доктор Сандерс только что заступил на дежурство, проведя почти полчаса на посту дежурного врача, вместе с другой женщиной-врачом. И как заметил Энди, даже еще не заходил в бабушкину палату. Так откуда же ему знать, все ли будет хорошо с ней? Энди лучше него понимал, что все будет ох как не хорошо. Он понял это, просидев на этом самом месте целый день.

Лицо Сандерса побледнело и стало еще более серьезным. Теперь в нем читался правдивый взгляд, а волнение ясно отражалось на дрожащих губах.

— Ей тяжело. Это инсульт. Она будет жить, но не так, как прежде.

Он сказал это очень тихо, кроме Энди, его никто не смог бы услышать.

— Она будет лежать тут? — спросил мальчик

— Да, недолго. Позже ее переведут в другую палату, — на минуту доктор замолчал

Он пристально разглядывал Энди, затем снова легко улыбнулся

— Ты так похож на отца.

Очень интересное наблюдение. Особенно в тот момент, когда отец мальчика лежит где-то там, на дне Тихого океана. Энди злостно сдвинул брови и отвернулся от доктора. Тот снова нахмурился и опустил взгляд.

— Ты в курсе уже, да? — не дожидаясь ответа, он оживился и спросил — Тебе надо пойти домой, дружище. Тебя кто-нибудь заберет?

Энди не реагировал. Ему вообще ни с кем не хотелось общаться. Тем более на тему родителей.

— Ладно, ты пока посиди тут, а я что-нибудь придумаю. Мы отправим тебя с кем-нибудь домой.

Доктор Сандерс встал и поправил белоснежный халат. Было видно, что он не хочет оставлять мальчика одного, или боится. Но выбора не было. Сделав несколько торопливых шагов в сторону палаты, доктор скрылся за ее дверьми.

Энди даже не заметил его ухода. Он снова увяз в этом кишащем болью и отчаянием болоте. Туда его затягивали родители. Мысли о них. О том, что их нет.

Их нет.

Два слова, всего два слова. А сколько эмоций образовывалось внутри мальчика, после воспроизведения их в голове, и ни одной положительной. Что же тут может быть радостного? Ведь он теперь один. Мама и Папа ушли. Лили ушла. Бабушка, последняя надежда. Но инсульт. Энди слышал об этом недуге раньше. Его перенес его дедушка, муж Эммы, Гектор Колтрейн. После чего он жил, в буквальном смысле, в инвалидной коляске. Половина его тела совершенно отказывалась существовать. Говорил он с трудом. Питался только тем, что было позволено его особой диетой. Мальчик не хотел такой жизни для бабушки. Она не заслужила ее. Хотя бы тем, что все время до смерти деда, ухаживала за ним. До самого последнего дня. Гектор, кстати, прожил всего лишь год после инсульта. Кроме ухаживаний за больным дедом, у Эммы Колтрейн было множество заслуг. Она прожила долгую и счастливую жизнь. Поэтому портить ее неисправимым диагнозом — последнее дело. А заканчивать ее жизнь… Энди даже думать об этом боялся. Только не она, только не сейчас. Только не в этот же день, когда их не стало. Их нет. Если и бабушка уйдет за ними. Он совершенно точно останется один. Навсегда. Будет как та бездомная девочка. Лили. Бегать по улицам. Прятаться от людей, искать пищу и воду. Выживать.

Нет. «Я не смогу!» — подумал Энди. Он не такой как Лили. Он не такой смелый и сильный. Он вырос в достатке. В его доме всегда была пища и уют. Любовь родителей, друзья и жизнь. Была настоящая человеческая жизнь. Жизнь, потеряв которую, Энди, наверняка не смог бы жить по-другому. Отправился бы вслед за своей семьей. В царство мертвых.

Представив себе, как душа покидает его тело, мальчик задремал. Он лег на скамье, свернувшись калачиком. Проспал он недолго. Быть может час, не больше.

— Эй, котенок, просыпайся

Энди почувствовал на своей щеке тепло женской руки и ее нежный голос. Не может быть. Мама!

Конечно, ему показалось. Хотя он почти угадал. Открыв глаза, Энди увидел перед собой свою крестную мать. Саманта Ньюэлл улыбалась ему в своем стиле. Мило, игриво и весело. Но сейчас это было не то. Похоже на ее стиль. Но все ее карие глаза, как она ни пыталась скрыть это, отражали страх. Вперемешку с болью и скорбью.

— Привет, Сэм, — сонно промычал Энди, протирая глаза

— Пошли. Я отвезу тебя домой, — Саманта помогла Энди сесть.

Мальчик сразу же обернулся к палате бабушки. Ничего кроме запертой двери он не увидел.

— Нет, — отрезал он, — Я останусь здесь.

— Нет, котенок, тебе надо поесть и поспать.

— Нет! — сказал Энди, на этот раз громче.

— Ну, нельзя же сидеть здесь вечно. Тем более, — на секунду Саманта замялась, но все-таки договорила, — Ты ей не поможешь, постоянно сидя здесь.

Вот за что Энди любил крестную. Она всегда была честна. Какая бы ни была правда. Как бы она не кололась. Она всегда говорила правду. Ни капли не лукавила и никого не обманывала. «Таких людей не сыщешь!» — утверждала Кассандра. Честность — вот чему учила его мама. «Будь честен, Энди, и доверяй тем, кто честен с тобой». Слова Саманты, о бесполезном просиживании штанов в больнице, ни капли не радовали Энди. Но зато это говорила Саманта. Единственный человек, после родной матери, кому мальчик доверял на сто процентов. А значит и сейчас к ее словам стоит прислушаться.

— Пойдем. Заедем в «Макдональдс» по пути, — она нежно ткнула крестника в нос

А ведь знает, что он любит. Энди обожал всю эту нездоровую пищу под крышей с большой буквой «М».

— Ладно. Но ведь завтра мы сюда вернемся? — спросил он

— Обязательно, — пообещала Саманта.

— Тогда идем, — в кое-то веки Энди изобразил улыбку.

Саманта Ньюэлл. Любимая крестная мать Энди. Она была лучшей подругой Кассандры. Они знакомы с самого детства. Почти каждые выходные Саманта приезжала в Иствуд, в гости к Колтрейнам. Сама она жила во втором по значимости районе Эксетер-сити. Гувер — густонаселенный, богатый, самый большой район в городе. Находится на противоположном от Иствуда берегу реки Эксетер. До дома Колтрейнов полчаса ходьбы через мост. А Саманта всегда имела под собой колеса. Что значительно уменьшало время на поездку. Поэтому и была частым гостем и всегда званным. Ей было двадцать девять. Недавно обручилась с молодым человеком, и они купили новый дом в Гувере. Работала девушка в модельном агентстве, в центре города. Не моделью, стилистом. Именно поэтому, изо дня в день, она выглядела шикарно. Энди она всегда нравилась, особенно ее длинные, черные как смола волосы. У него ведь были такие же. Когда они были вместе, мальчик забывал обо всем на свете. Радовался каждому мгновению, проведенному с ней. Смеялся почти все время. Но не сегодня. Даже ее улыбка не заражала его как раньше. Ясное дело. Ведь даже у нее улыбка была натянутой.

По дороге они почти не разговаривали. Саманта молча прокатила Энди по узким улицам Иствуда. Сначала, как и обещала, в центр, в «Макдоналдс». Затем снова в Иствуд — домой. Там Саманта уложила мальчика спать. Когда Энди закрыл глаза, девушка поправила на нем одеяло и собралась уходить. Энди заключил ее запястье в руках.

— Тетя Сэм. Не уходи, пожалуйста.

Его лицо выражало столько боли. Саманта заметила это. Она легла рядом с мальчиком и обняла его. Тот положил свою голову ей на плечо.

— Хорошо, я останусь, котенок, — ласково шепнула она.

Они несколько минут лежали молча. Саманта разглядывала потолок, а Энди глядел в окно. Луна. Большая и яркая. Он вспомнил про Лили. Представил, как она лежит сейчас под грудой одеял в своей трубе под мостом. Думает о завтрашнем дне, как и он. Только в ее завтрашнем дне, наверно больше приятных моментов. Он завтра снова пойдет в больницу. Узнает о том, что бабушке не стало лучше. А у Лили все будет как обычно. Поход к магазину, к садику. В чей-то двор, играть с собакой. А он будет опять грустить. Не узнает никаких новостей о выживших родителях. Ничего. Ничего хорошего его завтра не ждет. Ни завтра, ни послезавтра. Никогда.

— Как ты думаешь, Сэм, бабушка умрет? — тихо спросил Энди

Саманта будто подбирала слова. Но все что она смогла сказать, это:

— Не знаю. Я надеюсь, что нет.

— А мама с папой? Умерли?

— Энди, не думай о плохом, — ушла от ответа крестная

— Я не могу больше ни о чем думать, — признался Энди, — У меня никого не останется…

— У тебя останусь я. И мы будем жить с тобой долго и счастливо, — Саманта издала звук, похожий на короткий смешок.

— Но ведь без них будет не так хорошо, правда?

Энди хотел заплакать. Но комок в горле встал и не собирался выходить наружу. Все слезы уже кончились. Сколько можно плакать?

— Да, — вздохнула Саманта, — Без них будет очень плохо, котенок. Но мы справимся с этим. Переживем. И со временем, все наладится. Мы ведь сильные?

— Самые сильные, — подтвердил мальчик

Он снова вспомнил Лили. Как Эмма назвала эту девочку сильной. Вот кто по-настоящему сильный. А не он. Саманта тоже сильная. А он всего лишь мальчик, не способный себя ничем утешить. Так и будет продолжаться. Быть может даже бесконечно. До самой старости. До самой смерти.

— Я познакомился с девочкой. Ее зовут Лили. Она живет под Гуверским мостом. Может быть, ты как-нибудь заглянешь к ней? — спросил Энди

— Под мостом? — переспросила Сэм

— Да. Она бездомная, но она хорошая. Она мой друг. Смотри, что она мне подарила.

Мальчик потянулся к прикроватной тумбочке. На ней лежал золотой медальон. Он передал его Саманте и снова устроился на ее плече. Девушка взяла его и начала аккуратно вертеть его в руках.

— И как же мама отреагировала, когда узнала про твою новую подругу? — спросила она

— Разозлилась. Мама запретила разговаривать с ней. Но когда она уехала, я все равно разговаривал.

— Ты не послушался маму?

— Ну, Сэм, она хорошая. Честно, — Энди задумался на минуту, — Но теперь она пропала. Как и мама.

— Это к лучшему, — сказала Саманта, поглаживая крестника по голове, — Мама же права, не стоит общаться с бездомными. Тем более, это была просьба твоей мамы, Энди. Возможно, последняя просьба. Мне кажется, ты должен ее выполнить.

Энди понял, о чем говорит крестная. И она была права. Было бы оскорбительно ослушаться мать, перед ее смертью. Это было бы краем неуважения. А этого Энди допустить не мог.

— Мы уже неделю не виделись. И наверно не увидимся. Но все-таки, Сэм, — Энди сел и сквозь тьму попытался найти глаза Саманты, — Загляни как-нибудь под мост. Она живет там в трубе.

— Зачем? — спросила она, продолжая крутить в руках цепочку медальона

— Узнать, жива ли она хоть.

Энди и сам не знал, зачем ему это. Он просто хотел знать, все ли с ней хорошо. Не забрали ли ее в Адский приют. Здорова ли она. Нравится ли ей его старая одежда. А еще он хотел узнать, почему она ушла.

— Раз ты просишь, я заеду туда. Просто посмотрю. Говорить я с ней не буду.

— Обещаешь? — слегка улыбнулся Энди.

— Только если ты мне пообещаешь кое-что взамен, — Саманта вручила медальон мальчику

— Что?

— Ты больше не будешь с ней дружить.

Этого Энди и ожидал. Но он уже сделал выбор. Между матерью и беспризорной девчонкой, чаша весов на стороне матери. Без каких-либо вариантов. Если это единственное, что он может для нее сделать. Значит, он обязан это сделать. Он твердо решил, что как только узнает, что Лили в порядке, он забудет про нее. Навсегда.

— Я обещаю, тетя Сэм, — торжественно заявил он.

— И я тебе обещаю, котенок, я проведаю твою подружку.

Они коротко улыбнулись друг другу. Энди положил медальон на тумбочку и снова улегся под бок Саманты.

— Я люблю тебя, тетя Сэми, — шепнул он

— И я тебя, — она поцеловала его в лоб, — Давай поспим. Мы сегодня устали. Надо отдохнуть.

— Спокойной ночи, — сказали они одновременно

Хихикнув и укутавшись под одеяло, они начали засыпать.

На следующий день Энди и Саманта проснулись поздно. Было около полудня. Энди проснулся первым. Вид сладко сопящей крестной заставил мальчика улыбнуться. Он тихо слез с кровати, оделся и ушел на кухню. Но когда он туда зашел, все мнимое хорошее настроение исчезло бесследно. От увиденного, Энди вскрикнул. Это получилось громко и разбудило Саманту. Через несколько секунд она была уже на кухне. Растрепанная, босиком и испуганным выражением на лице.

— Что случилось?

Энди указал на кафельный пол. На нем виднелась засохшая багровая лужа и множество осколков разбитой посуды.

— Ох, черт. Это что? — она протерла глаза

— Кровь бабушки, — пояснил Энди, — Прости, просто я испугался.

— Ничего, сейчас уберем.

Быстро одевшись и уехав накануне вместе с бабушкой в больницу, Энди не успел вытереть с пола кровь. Как и выключить телевизор. По нему снова крутили новости.

— «Спасатели разведали океан в радиусе трех миль от места катастрофы. Ни одного живого пассажира яхты «Сэнт Роуз» и пассажирского самолета летевшего из Гонолулу в Сан-Франциско, не найдено…»

Это все что хотел услышать Энди. Вернее, то, что он так боялся услышать. Теперь можно сказать с уверенностью, Кассандра и Альфред Колтрейн мертвы. Саманта услышав новость, замерла, прямо над лужей, которую старательно вытирала. Ее глаза наполнились слезами. Она подняла взгляд на Энди. Тот смотрел на нее. Ничего не сказав, он дал волю тому комку в его горле. Слезы потекли рекой. Он бросился к Саманте и крепко обнял ее. Они сидели на полу несколько минут, всхлипывая друг у друга на плече.

Он знал. Знал, что они не выжили. Но какая-то часть его сердца верила. Верила и надеялась на лучшее. Похоже, что напрасно. Теперь он сирота. Один в этом большом мире. Совсем один. Теперь у него осталась только Саманта. Но ведь у нее есть своя жизнь. Дома ее ждет жених. Кто знает, может, они и ребенка успели завести. У Саманты своя жизнь и она не должна портиться из-за какого-то осиротевшего мальчика. Пусть даже этот мальчик, ее крестник. Сын ее сестры.

Энди хотелось убежать. Одеться и выбежать из дома. Бежать туда, где не будет этого чувства одиночества. Не будет боли, скорби и чувства вины. Чувство вины. Энди почувствовал вину в смерти родителей. В болезни бабушки. В уходе Лили. Даже в том, что его друзья с ним не могут встретиться. Может потому они и не могут? Потому что с ним не безопасно? Возможно. Ведь это рядом с ним происходит нечто непоправимое. Нечто убивающее. Убивающее в действительности кого-то и убивающее его изнутри. Смерть. Пусть даже та страшная старуха с косой и в черном плаще. Но она есть. Она рядом с ним. Витает вокруг него и уничтожает все то, что дорого мальчику. А дороже всего ему, как оказалось, не игры с друзьями и не набор игрушечных автомобилей. Не интересные передачи по телевизору, пропустить которые сравнимо с апокалипсисом. Не вкусная еда, приготовленная его бабушкой. И даже не его жизнь. А люди, которые его окружают. Они начали уходить. Кто же в этом виноват, думал Энди. Конечно только он. Больше некому. Это он так плохо вел себя последнее время, что заставил родителей взять передышку и уехать в отпуск. Это из-за него бабушка оказалась в его доме. Из-за него она упала и больше не встает. Ведь с ним надо сидеть, ухаживать за ним, кормить. Сколько отдали ему его близкие. В итоге он выжал из них все до капли, даже жизнь. Это все Лили. Она тоже виновата. Ведь мама тогда запретила общаться с этой беспризорной. А он ослушался. Так вот что бывает, когда не слушаешься родителей. Вспомнив про свою новую подругу, Энди подумал, что если ему и есть куда бежать, так это к ней. Больше не к кому. Больше никто его так не поймет как она. Никто не примет его историю так же близко к сердцу как она. Ни кому его драма не будет так понятна и родственна. Лили. Но ведь и она ушла. Почему? Из-за него, опять же.

После того выпуска новостей, Энди не сказал ни слова. Никому. Ни Саманте, ни родителям Марка, которых они встретили возле своего дома. А ведь они всего лишь пришли принести свои соболезнования. Ни всем врачам, которые так добродушно приветствовали его в больнице. Ему было плевать на всех. И на то, что они говорят. Да и говорят они одно и тоже. «Все будет хорошо!» «Мне очень жаль!»

— Доброе утро, мисс… — поприветствовал Саманту доктор Сандерс, когда она с Энди появилась возле палаты бабушки.

— Ньюэлл, — хмуро кивнула Сэм, — Нет. Просто — Саманта.

— Саманта, хорошо, — улыбнулся доктор, — Эй, привет, дружище!

Откуда в нем столько позитива? — подумал Энди. Неужели он получает удовольствие от того что каждый день выбиваясь из сил корпит над пациентами? А тем более сейчас, когда один из его важнейших пациентов, по его словам, Эмма Колтрейн. Мать его лучшего друга. Нет, это не позитив. Наверно очередная попытка утешить Энди. Доктору он тоже не отвечал. Все так же сидел на скамье и глядел на свои руки, которые безостановочно терлись друг об друга.

— Доктор Сандерс, можно вас на минутку? — сказала Саманта.

— Конечно.

Мужчина с Самантой отошли в сторону. Но Энди все равно слышал их и навострил уши.

— Как он? — спросил Сандерс

— Тяжело. Он видел новости. Он потерял всякую надежду.

— Понимаю. Мои соболезнования, Саманта, — он заботливо коснулся ее локтя

— Миссис Колтрейн… — начала она

Сандерс взволнованно вздохнул и посмотрел на Энди. Тот краем глаза видел, как доктор качает головой.

— Лучше ей не становится. Состояние стабильное, но неблагоприятное, — тихо говорил он, — Мы делаем все возможное, Саманта, но…

— Она будет жить?

— Будет. Но я думаю, вы сами понимаете, как ей будет нелегко.

Саманта кивнула. Она поправила сумку на плече и сложила руки на груди, будто защищая себя от всех плохих известий. Энди не слышал ничего вокруг. Только их тихий разговор. Самые печальные слова отзывались эхом в его голове. Скоро от него уйдет и она. Бабушка, которая никогда не желала внуку такой судьбы. Бабушка, которая вчера утром перекрыла собой экран телевизора, словно защищая от пули, летящей в него. Она пыталась спасти его, от тех несчастных новостей. Саманта прижала руку к лицу. Она снова готова была заплакать. Но изо всех сил старалась держать себя в руках.

— Мне очень жаль, Саманта…

Ну конечно, какие еще слова можно было ожидать от него. Как бы ни пытался доктор помочь его бабушке, Энди держал на него злость. Он сам не понимал почему. Наверно за эти слова. Слова, которые он говорит только для того, чтобы не видеть перед собой рыдающие лица родственников, своего умирающего пациента.

— …если я могу для вас что-либо сделать… — говорил он

— Нет, спасибо, доктор Сандерс. Вы и так делаете очень много.

— Послушайте, я с Альфредом знаком очень давно. Мы с ним хорошие друзья. Однажды он выручил меня. Я перед ним в долгу. Я считаю, что сейчас как никогда обязан что-то сделать для его семьи. Как я могу помочь Энди? — настаивал Сандерс

— Спасибо, доктор. Я справлюсь сама, — со слезой в голосе говорила Саманта.

Видимо она понимала, о чем говорит. А может, и нет. Энди понял, что ей тяжело это признать. Но она теперь единственный человек, кто может ему как-то помочь. Единственный опекун. Энди боялся, что смерть уведет и ее за собой. Ей опасно быть рядом с ним. Но что он может сделать? Прогнать ее? Уйти? Куда? К Лили? А если и ее судьба будет такой же роковой? Энди понял, что никому нельзя находиться рядом с ним.

— Он будет жить с вами? — спросил доктор

— Да, у него больше никого не останется.

Доктор достал из кармана визитку и вручил ее Саманте.

— Если я могу как-то помочь, только дайте мне знать. Я откликнусь в любое время. Хорошо?

— Спасибо, доктор. Вы очень добры, но я пока что сама.

Нет, она точно не понимает, на что идет, думал Энди. Ну, хотя бы невинного доктора спасает от беды.

— Мы пойдем, ладно?

— Если это…

— Можно мне ее увидеть? — вступил в разговор Энди

Лица Сандерса и Саманты обратились к нему. Затем они переглянулись.

— Энди, мне кажется… — начала крестная

— Конечно можно, — сказал мужчина, снова изобразив улыбку, которую так ненавидел мальчик, — Пойдем за мной.

Энди посмотрел на Сэм. Та так и стояла с рукой, прижатой ко рту, в глазах стояли слезы. Она тихонько кивнула ему и подошла. Мальчик взял ее за руку. Они, вместе с доктором, тихо зашли в палату. Теплая рука Саманты успокаивала. Пусть она немного подрагивала, но зато это была рука той, кто любит мальчика. Кто его не отпустит ни при каких обстоятельствах. Рядом с крестной Энди чувствовал себя защищенным. Вся боль, которую он испытывал сегодня, будто прошла. Вся злость на себя, на смерть и на доктора испарилась. Они всюду держались за руки, но именно в этот момент Энди почувствовал ее заботу. В тот момент, когда она приняла на себя обязанности опекуна. Когда она невербально пообещала стать его опорой и быть рядом с ним. Всегда. Именно в тот момент, когда ему это было нужно. Ей он верил. Если бы она сказала, что все будет хорошо, он бы поверил. Но она никогда так не скажет, потому что она никогда не обманет его.

Палата бабушки была хорошо освещена. Лампы, висящие под потолком, были почти бесполезны. Все помещение освещал яркий дневной свет, заливающий окно. Почти посередине палаты стояла койка бабушки. Энди подошел к ней. Кожа ее была бледной. Темные волосы аккуратно расчесаны и спрятаны под голову. Глаза закрыты. Губы крепко сжаты. Рана на виске была заклеена пластырем. От носа к каким-то аппаратам тянулись тонкие трубки. На пальце левой руке была прикреплена прищепка с проводами. На обоих запястьях какие-то ленты на липучках. На локте из-под бинта, выглядывала еще одна трубка, ведущая к небольшой колбе, зависшей на крючке возле койки. Эмма не шевелилась. Движение в палате совершала лишь ее грудь, в такт монотонно пикающему монитору. На нем Энди увидел прыгающую диаграмму, показывающую ритм биения сердца.

Даже нежная рука Саманты не помогала от наваливавшейся на него грусти. Было больно наблюдать, как его бабушка борется с недугом. Или не борется, а лишь беспомощно находится в его власти. Мальчик отпустил руку крестной и дотронулся до теплой руки бабушки.

— «Прости меня, бабушка, если я что-то не так делал. Я все исправлю, обещаю!» — сказал он про себя

Он вспомнил обещание, которое когда-то дал отцу. И, похоже, вот когда его стоило давать. В тот момент все было в разы лучше. И тогда обещание, можно сказать, было пустым. Зато сейчас, стоило бы попробовать что-то исправить. Но разве это возможно?

— «Выздоравливай скорее. Не уходи, пожалуйста!» — молил он, глядя в закрытые глаза Эммы

Саманта молча плакала за его спиной. Энди не знал, как они общались, и общались ли вообще. Но он понимал, что ей тяжело. Теперь, когда она все, что у него есть, он тоже чувствовал ответственность. Он тоже должен был заботиться о ней. Он отпустил бабушку. Взяв крестную за руку, он потянул ее к двери. Доктор Сандерс, все это время стоявший у входа, открыл дверь. Выйдя в коридор, Энди вздохнул. Дышать стало легче. Но на душе было все так же тяжко.

— Спасибо за все, доктор Сандерс, — сказала Саманта, вытирая слезы.

— Не стоит, Саманта. Берегите себя, — он коснулся плеча девушки и протянул Энди руку

Мальчик посмотрел на нее. Злость ушла. И мальчик понял, что слова доктора об Альфреде, о своем долге — правда. Быть может и ему можно доверять? Как бы то ни было, еще одной порции утешающих слов мальчик не услышал. А значит, доктор понимал, что это бесполезно. Энди пожал доктору руку. Тот снова изобразил улыбку, но даже ей мальчик поверил. Саманта пошла коридору, а Энди зашагал рядом с ней. Он снова взял ее за руку. И снова зарядился ее теплом и пониманием.

Двигаясь по коридору, Энди думал о бабушке. Снова молился неизвестно кому, о ее выздоровлении. Но его отвлекли несколько врачей. Они были в нескольких метрах впереди него. Двое из них тащили каталку, другие семенили рядом, поддерживая над пострадавшим какие-то неизвестные Энди приборы. Они свернули в какую-то палату. Энди попытался разглядеть того, кого они везли. Тело было маленьким, оно занимало чуть больше половины каталки. Цвет одежды показался мальчику знакомым. Темно-красные и серые полоски сверху. Темные штаны снизу. И вот то, что окончательно подтвердило предположение мальчика. Грязные, но все такие же длинные и золотистые волосы.

— Лили! — крикнул Энди

Саманта неожиданно вздрогнула. Она ошарашено посмотрела на крестника. Энди вырвал руку и побежал к палате, в которой скрылась каталка и врачи.

— Энди! — она окликнула его, но тот бежал дальше.

Сэм, громко цокая каблуками, поспешила за ним. Мальчик забежал внутрь палаты. Но его тут же начали выталкивать обратно.

— Нет! — кричал он

— Сюда нельзя, мальчик! — его руки в перчатках были запачканы кровью.

Энди заметил кровь. Она осталась на его куртке. Кровь Лили. Дверь перед ним захлопнулась.

— Что с ней? — мальчик начал нервно стучать по двери.

— Энди! — подбежала Сэм, — Что случилось? Что ты делаешь?

— Там Лили! У нее кровь! — задыхался он, указывая на пятна крови на себе

— Боже, какая еще Лили? — она взяла его за локоть и повела в сторону.

Саманта усадила мальчика на скамью напротив палаты и присела перед ним на корточки. Энди выглядывал из-за ее головы и пытался заглянуть в узкое окошко в двери палаты. Он тяжело дышал. На его лицо вылилось море волнений. Опять чертовы слезы встали поперек горла.

— Успокойся, котенок! — Сэм держала его за руки, — Кто это? Ты ее знаешь?

Но Энди не унимался, он снова попытался встать. Саманта не позволила этого сделать. Он со злостью посмотрел на нее.

— Нет, — взмолился он, — Пусти!

— Сиди! — приказным тоном, с ноткой злобы, сказала Саманта

— Пусти меня!

Энди посмотрел ей в глаза. Снова приступ злости, на этот раз на крестную. Еще одна попытка вырваться из оков ее рук. Но тут он почувствовал резкую боль. Хлоп! Такая нежная и теплая рука крестной, со шлепком приземлилась на его щеку. Его голова пошатнулась. Но он ее резко вернул обратно и устремил испуганный взгляд на Саманту. Она сменила выражение лица. Теперь испугалась она. Она отпустила Энди и приложила руки к лицу.

— Прости, пожалуйста, котенок! Господи, — она обняла мальчика, — Прости! Прости! Прости!

Энди обнял девушку и пустил слезу. Не от боли. От всего того, что случилось в последние дни. Мама, папа, бабушка, теперь еще и Лили. Близкие люди уходили от него в порядке очереди. Мальчик впадал в отчаяние.

— Это та девочка, про которую я тебе говорил вчера, — рыдал он, — Это она!

— Я поняла, котенок, — Саманта тоже плакала

Похоже, ударив мальчика, она испугалась не меньше его. Энди понял, что она не хотела этого делать. Он не держал на нее зла. Быть может, это даже было необходимо.

— Что с ней, Сэми?

— Не знаю. Успокойся, пожалуйста, — она гладила его по голове и все крепче прижимала к себе.

Это было сложно. Эмоции и чувства вырывались наружу. Он пытался сдержаться, но не мог. Вся эта боль, накопившаяся за несколько дней, полезла наружу.

— Если и она уйдет от меня, я не переживу! — его голос стал тише, всхлипывания реже, а затем и вовсе перешел на шепот, — Давай узнаем, что с ней?

— Хорошо, Энди. Подождем, пока выйдет врач и спросим.

Сэм потихоньку успокаивалась, но не переставала гладить мальчика. Так они просидели несколько минут. Вскоре дверь палаты реанимации открылась и оттуда скопом пошли люди в белых халатах. У некоторых из них были запачканы руки. Кровь. Как же Энди ее не любил. А теперь, похоже, боялся. По его телу пробежала дрожь. Волна нервного возбуждения подняла его на ноги. Саманта встала и повернулась к палате. Она подошла к молодой медсестре, которая выходила из палаты последней. Она заметила заплаканные лица и остановилась.

— Простите, — врач переводила взгляд с Энди на Саманту и обратно, — Вы знаете эту девочку?

— Да. Это подруга… — Саманта указала в сторону Энди, который тут же перебил ее

— Что с ней, доктор? — спросил он

Взгляд девушки задержался на мальчике.

— Небольшое сотрясение, перелом голени и несколько ссадин, — доложила она, — Ничего смертельного. Она поправится.

— Что случилось? — спросила Саманта

— Ее сбила машина. Бедная девочка пролежала на асфальте почти час. Похоже, она бездомная, никто не решался вызвать скорую. Только один мужчина проявил сострадание.

Сэм приложила руки ко рту.

— Господи, бедняжка… — шепнула она

— Малыш, ты знаешь ее? Как ее зовут? А то у нее с собой была только зубная щетка, — присела перед ним доктор

— Это моя подруга — Лили! — серьезно сказал он

— Лили, — повторила она — Теперь хоть имя знаем. А сколько ей лет?

— Восемь.

— Спасибо, малыш, — улыбнулась девушка, — Не переживай, все будет хорошо. Она поправится.

Энди подумал, что весь мир сговорился. Все говорят ему, что все будет хорошо. Но этой милой молодой девушке он, почему-то, доверял. Хотя слова «Ничего смертельного» успокаивали больше. Она выпрямилась и обратилась к Саманте.

— У нее кто-нибудь есть? Родители?

Саманта лишь покачала головой. Она посмотрела на Энди.

— Только он.

— Можно мне увидеть ее? — второй раз за сегодня спросил мальчик

— Боюсь, что нет, малыш, она отдыхает. Ей необходимо придти в себя.

— А я думаю, что он обязан ее увидеть, сестра, — со стороны дежурного поста подошел доктор Сандерс, — Энди ведь не видел лица девочки, может быть это и не она вовсе. Или у вас есть ее документы?

Медсестра замялась. Похоже, доктор Сандерс видел всю картину издалека. Он поспешил на помощь и подошел как раз вовремя.

— Пропустите его, мисс Джонс, — приказным тоном сказал он

Медсестра Джонс послушно кивнула и освободила проход. Энди забежал в палату и сразу направился к койке. На ней неподвижно лежала девочка. Ее лицо, руки и ноги были сплошь покрыты ссадинами. Голова перемотана бинтами. На ноге наложена шина. Ее уже переодели в больничную пижаму, но еще не помыли. В нос мальчику ударил запах крови вперемешку со спиртом и различными медикаментами. Энди посмотрел на лицо девочки. Да, это была Лили. Ее лицо он запомнил ярким и всегда улыбающимся. Сейчас оно было наполнено болью. То чувство жалости, которое он испытывал к ней, когда узнал кто она — ничто. Ничто, по сравнению с тем, что он испытывал сейчас. Он будто чувствовал ее боль. То как она мучается. Он боялся за нее. Боялся так, будто она была его сестрой, которая вот-вот, покинет его вслед за родителями. Лили была в сознании. Она медленно моргала и смотрела в потолок.

— Лили, — шепнул Энди

Она чуть вздрогнула. Видимо, из-за повязок, перекрывших уши, она не услышала, как он зашел. Ее глаза медленно повернулись в его сторону. Веки тут же раскрылись, и она зашептала, еле сдерживая слезы:

— Энди! Прости меня, Энди!

— Нет, нет! — мальчик приблизился и взял ее поцарапанную руку в свою, — Все хорошо! Ты поправишься

Он сам не поверил в то, что сказал. По виску Лили стекло несколько слезинок. Как понял Энди, она извинялась за свой уход.

— Они отправят меня в Ад…

И тут он понял, что так беспокоило ее. Лили боялась появляться в больнице. Когда Энди предлагал ей пойти к врачу, она напрочь отказывалась. Потому что боялась попасть в бездушный детский дом. И вот она оказалась в больнице. Скоро она поправится. И ее жизнь продолжится. В месте, которое дети называют Ад.

— Не отправят, Лили! — уверенно сказал он, снова проглатывая слезы, — Все будет хорошо!

Ее глаза закрылись. Она расслабилась и уснула.

— Лили? — позвал ее Энди

Ее губы приоткрылись, затянув немного воздуха. Мальчик разобрал лишь первое слово, все остальное было сказано слишком тихо, чтобы разобрать.

— Помоги…

— Лили! Нет!

Энди выскочил из палаты и начал теребить халат медсестры Джонс.

— Она не шевелится. Она умирает! — крикнул он

Лица врачей и Саманты с испуганными выражениями уставились на него. Доктор Сандерс вздохнул и сказал Саманте.

— Я думаю его лучше увести.

Та видимо тоже об этом подумала. Она схватила Энди за руку и потащила к выходу.

— Нет! — сопротивлялся он, — Не отдавайте ее в Ад! Не отдавайте!

Саманте пришлось приложить немало усилий, чтобы вытащить ребенка на улицу. Только там он начинал говорить тише, но все так же повторял имя подруги. На парковке, возле машины, Саманта остановилась и прислонила мальчика к двери.

— Лили… — шептал он

Слезы никак не переставали идти из его глаз. Дыхание было частым и прерывистым. А в голове творилось невесть что. Он видел, как Лили закидывают в «адский» фургон, словно мешок с картошкой. Как мама с папой беспомощно тонут в океане. Как бабушкин аппарат жизнеобеспечения издает тонкий, пронзающий слух непрерывный писк. Как Саманта громко хлопая дверьми его дома, уходит навсегда. Он не мог пережить все это. Слишком много всего для восьмилетнего мальчика. Он не хочет переживать все это. Он не хочет жить. Истерика снова захлестнула его.

— Котенок, успокойся… — Саманта гладила его плечи и не могла сдержать слез, — Пожалуйста, Энди…

— Сэми, я не могу! — ревел он, снова повышая голос. Отчаяние внутри него взяло верх. Его он уже не мог контролировать, — Они все уходят. Почему они все от меня уходят? Что я сделал, Сэми?

— Ничего, — она не успевала ничего сказать, лишь вытирала свои сопли

— Почему? ПОЧЕМУ? — взревел он, заглатывая воздух для очередного порыва рыданий

— Котенок, хватит плакать…

— Даже Лили от меня уходит! Что я плохого ей сделал? Я же только помог ей! За что ее забирают?

Саманта обняла его и крепко прижала к себе. Он сцепил руки за ее спиной и что есть силы, прижал ее к себе.

— Я не хочу, чтобы и ты ушла, Сэми. Я не отдам тебя!

— Я не уйду, котенок! Слышишь? Не уйду! Я всегда буду с тобой!

— Мама тоже так говорила! Но она ушла!!! — последнее слово он выкрикнул прямо ей в ухо

Слегка отпрянув от захлебывающегося в слезах мальчика, она взялась за его голову. Большими пальцами она вытирала его щеки под глазами. Она устремила свой взгляд прямо в его глаза. Вишневого цвета роговицы, почти сливались с цветом глазного яблока. От слез, они покраснели и потемнели. Саманта неотрывно смотрела на него. Она будто включила тот самый голос. Такой нежный, ласковый и любимый. Тот, который действовал на Энди успокаивающе.

— Послушай меня, Энди! — тихо, сквозь слезы, но очень уверенно говорила она, — Я никуда от тебя не уйду, слышишь? Я всегда буду с тобой. Мы вместе переживем это. Мы дойдем с тобой этот путь до конца. Слышишь?

Энди закивал.

— Вместе мы будем всегда помогать друг другу. Хорошо? Я люблю тебя, котенок

— И я тебя люблю, Сэми, — снова обнял ее Энди.

Недолго они молчали. Тишину нарушали только всхлипывания. Энди почувствовал то, что ему так было нужно. Чего ему не хватало с тех пор, как уехала мама. Любовь. Сейчас Саманта излучала ее всем телом и это помогало. Мальчик потихоньку успокаивался. Можно сказать, что он даже наслаждался объятиями крестной, что даже не услышал, что сказала ему Сэм в этот момент. Сейчас она для него не просто мама или бабушка. Она для него все. Она его опора. Но ей будет тяжело, она еще молода и у нее не было детей. Знает ли как с ним справиться? Знает ли, какие муки ее ждут? Энди быстро отбросил эти мысли. Он не позволит себе причинить боль Саманте. Последней, кто у него остался.

— Я буду тебя всегда защищать! — пообещал Энди, — Я не позволю тебе сделать больно.

— Спасибо, Энди. Я тоже тебя всегда буду защищать. И прости, что я тебя сегодня ударила. Этого больше не повторится, обещаю, — она виновато улыбнулась, но лицо искажалось в попытках снова сдержать волну рыданий

— Это не важно, — сказал он, — Я спасу тебя от нее.

Последних слов Саманта, видимо не поняла. Она сдвинула брови и вопросительно посмотрела на него. Энди выглядел серьезным. В его глазах будто пропало отчаяние. В нем вскипела злость. Желание отомстить. Разорвать ее на мелкие кусочки. Чертову старуху с косой и в черном плаще. Он понял, что начинается самая сложная игра в его жизни. И он принимает ее вызов. «Мы еще встретимся!» — пригрозил про себя Энди.

— От кого? — спросила Саманта

— От смерти!