Вампир Вова.

Игорь вышел на крыльцо, присел на ступеньки и достал трубку. Под вечер пошёл снег, но мороз стал чуть мягче и выдержать несколько минут в одной кожаной куртке было вполне возможно. Хотелось бы увидеть звёзды, но… Под чьими-то ногами заскрипел снег и мелодичный, но с хрипотцой, голос проговорил:

— Учитель, а табачком не угостишь?

— Отчего же, Вова, угощу, садись. — Игорь достал кисет и протянул его пришедшему.

— Спасибо.

Со стороны картина выглядела комично, для не знающего человека, разумеется. Двое мужчин, на вид одного возраста, сидят и курят, но один в чёрной куртке, а другой в белом бальном платье и с бантом, который неизвестно как держался на коротких чёрных волосах. А! Ещё короткие, но острые клыки, которые становились видны, когда платьеносец выдыхал дым.

Вова был вампиром. Самым старым из всех кровососов. И самым старым существом этого мира. Он помнил то, что не сохранилось даже в книгах, помнил каким был мир до Изменения, чем часто пользовались многие люди, хотевшее побольше знать каким мир был прежде. Родившись под Киевом ( что это за место знал только Вова ) он вёл «нормальную» жизнь. Пил кровь, прятался от солнца, боялся серебра, чеснока и креста. (Как правило Вова любой свой ответ предварял собственной биографией). Но потом… Про Изменение Вова рассказывал, но никто его не понимал. Ну война… Но что за нейтронная бомба? Что за экологическая катастрофа? Радиация? Прошло столько времени, что не только знания в головах, руины на земле стёрлись давным-давно. Сейчас магия не способна сделать кого-либо бессмертным, а те давние силы смогли. И бессмертным стал Вова. Насмешка судьбы, или чего там ещё, сделала бессмертным самое вредное, капризное, доставучее существо, да ещё и с очень своеобразным чувством юмора.

Пережив катастрофу Вова вдруг понял, что свет солнца, серебро и крест ему не страшны. Утонуть, сгореть, отравиться, повеситься, быть убитым по-другому, ему не удавалось ещё при «нормальной» вампирской жизни. Да! Кровь ему тоже перестала быть нужна. Мало того, Вова полюбил фрукты! Представляете вампира с кружкой сока, а не крови? Другие вампиры и смотреть на Вову не хотели — извращенец! Люди его боялись — вампир! Домашние животные шарахались инстинктивно. У Вовы начала формироваться устойчивая депрессия на фоне хронического одиночества. Но надо было как-то жить дальше. Шли столетия. Мир восстанавливался и менялся. Исчезала одна цивилизация и место технологии занимала магия. Рождались и умирали люди, строились города. То, что Вова считал когда-то сказками, становилось реальностью: эльфы, драконы, бесы… Менялось всё. Кроме Вовы. За несколько десятилетий Вова умудрился побывать везде в мире, посетил всех разумных, и не очень разумных, существ, побывал во всех государствах. Но нигде не нашёл приюта. Вовина депрессия начала перерастать в желание повеселиться. Сколько барышень поседело от испуга, когда вместо ожидаемого укуса в шею получали от вампира букет цветов. Сколько кавалеров сходило с ума от непонимания — почему десятая серебряная стрела не обращает вампира в пепел. Сколько священников теряло последнюю веру, когда обсыпанный священной солью, облитый святой водой вампир, смеясь, цитировал святое писание. Когда к этому начали привыкать, Вова стал падать в спячку. Выбрав подвал какого либо дома, Вова засыпал, чтобы лет через двадцать-тридцать предстать перед испуганными жильцами из найденного ими гроба. Но постепенно люди стали хвататься не за замершее от испуга сердце, а за какой-нибудь предмет потяжелее, который потом, как правило, летел в Вову. Бессмертному тоже больно, между прочим! Так вовина депрессия начала усиливаться.

В школе волшебства Вова появился лет сто назад, тот же Орфей чудесно помнил, с каким изумлением и страхом многие смотрели на вампира-студента. Но магические задатка у Вовы оказались велики, учился он хорошо и если бы не его поведение… Мыши, попавшие в суп, сгоревшая алхимическая лаборатория, раскрашенные ночью лица других учеников. Это было далеко не всё. Вову пытались ругать учителя, его пытались бить ученики, но ничего не помогало. Когда терпение всех начало подходить к концу, на колья перевели все окрестные осины, а серебро стало жутким дефицитом, всё резко поменялось.

Вампир стал бояться темноты! По ночам прятался в чужих комнатах под кроватями. Комнаты он выбирал исключительно женские. Начал носить платья! Вытащенный за ноги из-под кровати, он только безудержно рыдал и старался залезть назад. Думали, что это очередная вовина шутка. Пока однажды ночью по коридору школы не пронёсся невысокий горбун.

— Господин Вова, господин Вова! — Кричал горбун. — Спасайтесь, он здесь!

Все свидетели этого застыли в изумлении — в школу чужой человек пройти мог, но остаться там на ночь, да ещё и в жилом крыле… Такого быть не могло! Вслед за горбуном медленно шёл крепкого сложения человек, обвешанный оружием, как ёлка на рождество игрушками. Шёл он медленно, с достоинством и очень мелодично напевал такую песенку:

Найду и зарежу вампира я Вову,

Оставлю от Вовы я косточек гору,

Его я залью чесноком очень чистым,

Набью я его серебром серебристым.

Пробью ему грудь я колом из осины —

Прекраснее нет для меня древесины.

Пусть бегает он — от меня не спасётся,

Пусть знает, что смерть его следом крадётся!

Свидетели изумились ещё больше, хотя, куда ещё уж больше.

Так школа познакомилась с Ыгором — слугой-горбуном вампира Вовы и Ендимиониусом — охотником за вампирами-вовами. Всё это прибавило депрессию Вовы, которая начала превращаться в неприкращаемую истерику, головной боли учителям, весёлости ученикам и доходов самобытным букмекерам, которые начали принимать ставки на то, когда же Вову прибьют и чем. Вскоре Вова, Ыгор и Эндимиониус из школы исчезли. Попытки установить личности Ыгора и Эндимиониуса успехами не увенчались, даже самые сильные провидцы и предсказатели пожимали плечами, а волшебная Книга Имён, в которую сами собой попадали имена и краткие биографии без исключения всех живых существ, как людей, так и нелюдей, выдавала краткое: Ыгор — слуга вампира Вовы, Эндимиониус — охотник за вампирами-вовами. Именно, вампирами-вовами, во множественном числе. Почему?

С тех пор, раз в год, Вова появлялся в школе на несколько месяцев, оглашал её стены рыданиями и жалобами, днём или устраивал пакости или обсуждал с немногочисленными ученицами фасоны новых платьев, ночью был ими же бит при попытке спрятаться под чью-либо женскую кровать… В общем, очень веселил учеников и учителей помоложе, раздражал учителей постарше. Обязательно срывал со стены и топтал ногами объявление, которое появлялось всякий раз перед его появлением в школе, с таки содержанием:

«Всем, кто согласен принять заказ на убиение вредного, депрессивного вампира, обращаться в полночь к тени первой колонны, в пятом правом коридоре подземелья замка. Плату в размере полу килограмма золота гарантируем.»

Игорь считал, что объявление вешал кто-то из старых учителей, которых Вова доставал безмерно.

Примерно по таком сценарию всё происходило и сейчас. Првда, Эндимиониуса ещё никто не видал, но повара уже жаловались, что куда-то пропал месячный запас чеснока, а какой-то горбун попрошайничает на кухне. Значит веселье скоро должно было начаться. Особенно радовало совпадение появления Вовы и наступление Рождества.

— Вова, — спросил Игорь между затяжками, — тебе не надоело ещё дурью страдать?

— А тебе? — Спросил вампир в свою очередь.

— Я делом занят, я — учитель. А ты… Мог же тоже учителем быть. Я знаю — ты школу лучше очень многих окончил.

— Ага! — Скривился вампир. — И заиметь такую репутацию, как у тебя? Нет уж, благодарю покорно!

— А что моя репутация? Ты про моих девочек слухи имеешь в виду? Кстати, а кто эти слухи… Ну ты понял, да?

— Не скажу. — Отрезал Вова. — Ты потом его пришибёшь, и над кем мне потешаться?

— Его? — Заинтересовался Игорь.

— Или её. — Улыбнулся вампир. — Ответа не жди. Я тебе не Сантаклаус, подарки делать не намерен.

— А кто такой Сантаклаус?

— Ох, темнота, — Вова тяжело вздохнул и вдруг его голос стал похож на голос самого простого "человека", без привычных причуд. — Был такой мифический персонаж. Старик, который на рождество детям подарки дарил.

— Так Рождество древний праздник? Ещё до Изменения…

— Да, до него родимого. Эх, ну и жизнь тогда была! — В голосе Вовы проскользнуло сожаление. — Про магию все тогда уже забыли. Машины, самолёты. Никаких лошадей трясучих! А телевизор! Сидишь вечером в кресле, кровь потягиваешь, а на экране такое… И вода дома горячая, и дом отапливается. Эх! Хорошо было.

— А чего это ты вдруг разоткровенничался? — Удивился Игорь. — В последнее время от тебя про прошлое слова не вытянешь, а тут…

Вова моментально вернул на лицо вечный испуг и печаль, в голосе сразу появились привычные всем слёзы.

— А может я исповедовался? Может мне жить совсем чуть-чуть осталось? Ох, у меня опять депрессия!

И Вова зарыдал, уткнувшись лицом в игорево плечо. Хоть рыдания были бурными и долгими, но плечо оставалось подозрительно сухим. Игорь не хотел тревожить рыдающего вампира и сидел, терпеливо покуривая. Наконец Вова успокоился, вытер глаза и поправил сбившийся бант. Надо сказать, что вовына одежда не только была несколько не той половой принадлежности, но и неопрятна, грязна и мята. Вот и сейчас, платье выглядело так, как будто его жевала Аська — школьная кобыла, жующая всё. Один раз попытавшаяся даже съесть ножны от игорева ножа. Бант был в саже. Сам Вова тоже чистотой не блистал.

— Вова, ты бы помылся, что ли? Да платье смени. Праздник ведь. А то бы оделся, нормально. Ты же любишь людей удивлять и шокировать? Вот и удиви всех, представ перед обществом, как настоящий мужчина!

— Ты что?! — Испугался Вова. — Меня же сразу узнает…— Он запнулся.

— Эндимиониус, — самым невинным голосом закончил Игорь.

— Не произноси его имя ночью! — Закричал вампир и опять зарыдал Игорю в плечо. — Мамочка, мне страшно!

Игорь иже собирался извиниться, но вдруг над их головами дробно прозвучали чьи-то шаги и голос Ыгора крикнул:

— Господин Вова, спасайтесь! Он идёт!

Вова подскочил как ужаленный и, рыдая, бросился прочь. Из-за угла послышались неторопливые шаги и уже знакомая песенка про способы убиения вампиров. Игорь улыбнулся и вдруг засмеялся в голос. Он понял, что Вове, скорее всего, мало что угрожает. Эндимиониус охотиться только за вампирами-вовами. А таковой только один во всём мире. Значит, убив его, охотник потеряет смысл жизни. А этого охотник наврядли хочет. Игорь почувствовал, что замёрз и поспешил в школу, в тепло.