Умирая, помни...

Девушка резко села на постели, прижимая руки к горлу и напряжённо всматриваясь в позолоченную солнечными лучами стену расширенными от ужаса глазами.

— Это сон, это просто сон… — Сорвавшийся с бледных, искусанных губ шёпот даже самой колдунье не показался убедительным, но молча прокручивать в голове картины давно пережитого и, как она наивно полагала, надёжно забытого прошлого было выше её сил. — Я просто устала… Мне нужно отдохнуть, нормально отдохнуть… Выспаться, привести мысли в порядок...

Продолжая бормотать что-то глупо-успокаивающее, девушка кое-как сползла с постели и направилась к умывальнику, установленному возле окна. Случайный взгляд, брошенный сквозь толстое грязноватое стекло, вызвал у волшебницы сдавленный вскрик. Зажав рот ладонями, колдунья отшатнулась от окна, прижалась к стене и с мучительным любопытством выглянула вновь, стараясь держаться так, чтобы с улицы её не было видно.

— Так не бывает, — голос окончательно охрип, дыхание с трудом пробивалось в перехваченное спазмом горло. Это действительно страшно — увидеть того, кого несколькими минутами раньше видел во сне — красочном, подробном, настоящем до привкуса крови на губах и боли в изрезанных ладонях. Ещё страшнее — знать, что в том сне, повторяющемся из года в год, нет ни капли вымысла, и убитые тобой существа — вовсе не порождение воспалённого сознания.

— Не бывает, — справившись с собой, громко и по возможности гордо произнесла колдунья, отлепилась от такой надёжной, реальной стены и шагнула к умывальнику — гигиенические процедуры пока никто не отменял, к тому же совершение привычных, давно вошедших в своеобразный ежеутренний ритуал действий успокаивало, убеждало в непоколебимости и реальности бытия.

Оказалось — бывает… Резкий, уверенный стук в запертую дверь нарушил ритуал. Нервным движением отбросив распущенные волосы за плечо, волшебница приблизилась к двери, кажущейся сейчас хлипкой, совершенно ненадёжной преградой на пути того, кто стоял сейчас снаружи и желал её видеть.

— Госпожа, к вам посыльный из столицы, — робкий, подобострастный голос хозяина гостиницы, сорвал с губ девушки нервную усмешку. Конечно же, это просто посыльный, а она, дурочка нервная, распсиховалась из-за дурацкого сна, углядела в случайном прохожем черты того давнего покойника из её кошмаров.

Засов плавно и почти беззвучно сдвинулся, позволяя открыть дверь, в которую не замедлил протиснуться упомянутый пугливым хозяином посыльный — рослый, широкоплечий мужчина в тёмном плаще с глубоким капюшоном.

— От кого письмо? — Перед всяким отребьем типа дворецких, посыльных и прочего наёмного люда волшебница привыкла вести себя именно так — грубо, надменно, бесцеремонно, сразу указывая им на их место. К тому же сейчас ей было банально стыдно перед собой за случайно проявленную слабость, хотелось подтверждения собственной силы и власти. Не жечь же город ради этого! За несанкционированные пожары орден по головке не погладит, а вот унизить какого-то бродягу, пусть и посланца, никто ей не помешает.

— Не могу знать, — прозвучавший из тени капюшона голос был странным — приглушённым, непривычно сдержанным, словно говорящий прилагает огромные усилия, чтобы не сорваться на крик. Или рык...

В следующий миг девушка оказалась прижата к стене сильной рукой, здорово смахивающей на лапу. На самую обыкновенную волью лапу… Волков она знала хорошо, даже, пожалуй, слишком хорошо, а оборотней и того лучше, в силу более чем специфической деятельности.

— Узнала? — Злой прищур жёлтых волчьих глаз смотрелся бы дико, будь "посыльный" человеком. Но нет, человеком обладатель роскошных пепельно-серых волос и некогда красивого, а сейчас до неузнаваемости изуродованного лица никогда не был. — Я рад.

Хрипловатый лающий голос тоже не мог принадлежать человеку. Впрочем, и не принадлежал.

— Ты не представляешь, как долго я ждал нашей встречи, ведьма, — глаза оборотня сверкнули ненавистью, — как долго я молил безжалостных богов даровать мне шанс встретиться с тобой. Не важно, где, не важно, как. Просто встретиться.

Широкая ладонь чуть разжалась, позволяя колдунье дышать. Она не должна была умереть быстро.

— Зачем? — Собственный голос показался волшебнице чужим, настолько он был изменён страхом, сжавшим её душу посильнее когтей давно убитого ею оборотня.

— А просто так, — широкий, показушно-радостный оскал белых клыков, — поговорить, вспомнить былое. Вот, к примеру, помнишь нашу последнюю встречу?

Не дожидаясь ответа, нежданный гость кивнул, слегка встряхнул ведьму:

— По глазам вижу, что помнишь. Я тоже помню… Помню её — сильную, верную, прекрасную, отчаянно отважную… Помню, как ты убила её, ведьма… Помню, как её кровь обагрила пожелтевшую траву… Помню взгляд её остекленевших глаз… Помню, как ты держала в руках её голову и смеялась...

— Ты виновен в её смерти ничуть не меньше меня!

Сорвавшийся с губ колдуньи отчаянно-злой вскрик вызвал новую усмешку, устало-печальную, с налётом разочарования.

— Ты знал, что получается от связи истинного оборотня и волка! Это твоя глупость привела её к смерти!

— Знал, — спокойно, даже равнодушно, — но я любил её, а она любила меня. Наш щенок родился бы нормальным, не вмешайся вы, люди, с вашими глупыми предрассудками и наивной уверенностью в собственной правоте. Родился бы, не вылез, прогрызаясь сквозь плоть умирающей матери! Но вы… Вы считаете, что знаете всё...

— Это даже не смешно, — горечь с привкусом отчаяния, — наши исследования...

— Ваши исследования — полнейшая чуть! Вы изучаете нас, пытаете, уродуете и убиваете в угоду собственному любопытству! А потом, разводя руками, блеете о своём бессилии. Люди — именно вы те монстры, те чудовища, от которых нужно защищать нашу землю. Да что теперь говорить...

Увенчанные мощными когтями пальцы сжимаются чуть сильнее, прокалывая тонкую кожу.

— Жаль, что можно убить только один раз, — в голосе ни капли сожаления, только усталость. В тускнеющих жёлтых глазах, залитых кровью из рассечённого лба — опустошённость и боль.

Где-то вдалеке завыла собака, её плач немедленно подхватило два десятка мохнатых сородичей — поселение на окраине леса было большим, собаку, а то и несколько, держал каждый житель. Хлопнула под порывом ветра неплотно прикрытая ставня, бледный луч заглянувшей в распахнувшееся окно зловеще-алой Луны высветил изломанное женское тело, лежащее у дверей в луже тёмной крови.