Стая - не просто слово...

Ей снова снился этот сон: трава выше головы, лес, ветер, пьянящий запах крови. И всевидящий глаз луны, взирающий с небес, манящий с невероятной силой, вызывающий страстное желание петь. Да-да, петь! Громко, да так, чтобы планеты сходили с орбит!

Ирис чувствовала страх и восторг. Жертва — молодой олень. Он несся сквозь лес все еще быстро, но уже спотыкаясь и сбиваясь с ритма. А следы крови на траве, остающиеся за его спиной, четко говорили о скором окончании этой безумной гонки. И вот Ирис настигает жертву и делает решающий бросок. Брызжет кровь, олень истошно вопит и падает. Волчица рвет плоть в районе горла что есть силы, не оставляя добыче возможности собраться с силами и вновь подняться на ноги.

И вот Ирис стоит над телом оленя, уже мертвого, но все еще горячего после долгого бегства. И пусть она вымотана, а шерсть ее мокрая от пота. Пусть дыхание ее сбивчиво. Но она абсолютно счастлива — ведь она одержала победу. Она отдала свою дань луне и стае. Братья ее выходят из леса со всех сторон, а в глазах их гордость и уважение. А слева подходит совсем уж маленький волчонок, тычется мордочкой Ирис в бок. Волчица мгновение нежно смотрит на него, а затем озирается, ища поддержки у стаи. Видит уверенные кивки, вскидывает голову и издает свой первый победный вой.

— Ириш, ты чего?

Она вскочила с кровати. Ночь. Испуганный братишка пятится к стене, готовый вот-вот заплакать.

— Дань… Я опять кричала? — виновато глядя на брата спросила она. — Прости, я не хотела тебя напугать, правда.

Братишка неуверенно подошел, и девушка обняла его, погладила по голове, пытаясь успокоить. Но тот уже рыдает, не в силах остановиться. И прижимая к себе его маленькое, дрожащее тело, она и сама начала плакать.

— Ириш, так ведь нельзя. Я боюсь, я не хочу! — прошептал брат, захлебываясь слезами. — Почему? Почему они так делают?

Ира лишь крепче обняла брата. Что она может ответить? Ей и самой непонятно, зачем их хотят разлучить. Да, родителей больше нет. Она достаточно взрослая, чтобы ЭТО понять. Учитывая ответственность за младшего брата, даже смириться и “пытаться как-то жить дальше”. Но зачем их собираются отправить в разные приюты, она понять не в силах. Ведь так не делают! Брат — все, что у нее осталось, а она — все, что осталось у него. И у них хотят это отобрать! Несмотря на то, что сама она уже на грани срыва, а братишка же постоянно молчит, говорит лишь наедине с ней. И это делают люди, которые должны заботиться о детях и их будущем?

Даня заснул прямо стоя. Как-то вдруг обмяк в ее руках и перестал всхлипывать. Ира сначала даже испугалась, но затем, услышав тихое сопение, успокоилась. Она аккуратно положила брата на свою кровать и легла рядом. Он спал, а к ней сон уже не шел. Девушка глядела в окно, где над кронами тополей взошел в небе светлый диск луны.

Она лежала и с болью вспоминала, как все началось. А точнее то, как рухнул ее мир. И мир ее маленького братишки. Такой теплый, уютный, с любящими мамой и папой… Как, оказывается, все хрупко в этой жизни!

Родителей не стало пару недель назад, когда какой-то урод влетел в их старенькую “Ладу”. Пьяный водитель остался жив благодаря крепкому каркасу иномарки и подушкам безопасности. Родителей же буквально вырезали из машины…

Отец умер сразу. Мать же мучилась еще три дня. От боли она так кричала, что ее ввели в искусственную кому, из которой она так и не вышла.

Дальше Ира помнила смутно: какая-то дальняя родня, которая слетелась на похороны, но которой было глубоко плевать на детей, оставшихся в полном одиночестве. Все они прятали глаза и спешили уйти подальше, когда Ира или Даня оказывались рядом. Затем какие-то люди из службы опеки, психологи… А затем эта страшная и странная новость, что через три дня их увезут в разные детские дома!

Лишь одному человеку было не все равно на их судьбу: старенькому дяде Ивану, брату отца. Но и тот не мог ничего поделать — инвалид, прикованный к креслу, не может претендовать на воспитание двоих детей.

Но все же после долгих уговоров им позволили пожить с дядей пару дней, пока будут оформляться документы. Последние дни вместе.

Ириша поглядела на брата. Лицо его даже во сне было напряжено, щечка слегка вздрагивала. Девочка ласково провела по лицу мальчика ладошкой, убрала пальцами челку со лба. Лицо малыша слегка расслабилось, а дыхание стало ровнее. Ира вновь уставилась в окно, по щеке ее бежали слезы.

Вдруг дверь в детскую приоткрылась, в комнату проник тусклый лучик света. Ира аккуратно соскользнула с кровати, прикрыла брата одеялом и вышла в коридор. Там ее ждал дядя Ваня.

— Ир, пошли на кухню, чайку попьем, — прошептал он, разворачивая коляску. — Самое время поговорить. Думал, будить придется, да слышу — ты там всхлипываешь.

Ира медленно вошла на кухню вслед за дядей и села на стул. Если бы она не была так вымотана, то уже тряслась бы от любопытства, желая узнать, что же такое хочет рассказать ей дядя посреди ночи? Но сил оставалось совсем мало. Даже меньше, чем надежды на что-то лучшее в этой жизни. И она просто молча уставилась на Ивана Петровича.

Тот не спеша налил чая и ей, и себе. Затем глубоко вздохнул и не спеша начал свой рассказ…

— Не знаю, Ирочка, как ты все это воспримешь. Но поверь, если бы жизнь ваша и судьба не оказались под угрозой, тайна эта умерла бы вместе со мной и твоим отцом. Но я все понял… Понял, что вам не место здесь. Что каждый день вашей жизни в Большом мире — новая беда, новая боль.

Ира слушала и с каждой минутой все сильнее поражалась.

“Много лет назад отец Иры, Иван Петрович, их родители и два младших брата жили далеко от города. Люди из города считали их обычными Язычниками или Староверами, а сами себя они звали Стаей. А дом свой — Логовом Забытых. Село их будто отгородилось от всего, жило по своим законам, а чужаков избегало.

Были у них в селе и Шаман-целитель, и Староста, и Главный охотник, и Мать-хранительница очага. В селе говаривали, что Шаман настолько силен, что отводит всех чужаков от их Логова. Все вокруг — и лес, и река, и поля близлежащие были будто стеной невидимой огорожены от “Большого мира”.

Но самое главное, что все в их селе были людьми не обычными, а способными обращаться в волков. В каждом из них были скрыты мощные первобытные инстинкты. Все они были сильнее, быстрее и ловчее обычных людей. Одна беда — становилось их все меньше, так как дети все чаще рождались мертвыми или больными. Виной всему было отсутствие “новой крови”, жен и мужей “не из Стаи”. И тогда стали они искать себе жен и мужей в “Большом мире”. Искать не просто так, а руководствуясь инстинктами, ища “Истинный взгляд” в толпе. Мало у кого из обычных людей оставался ТАКОЙ взгляд. Раскрывающий душу, незамутненный. Именно они, такие люди, влюблялись один раз и на всю жизнь. Только они могли стать “новой кровью”. И новыми членами Стаи.

Тогда как раз Иван Петрович, именуемый в Логове Иривином, и отец Ириши, в миру Алексей, а там — Сероспинный, достигли своего совершеннолетия и должным образом прошли все Испытания. Именно на них тогда были самые большие надежды: двое мужчин из самой здоровой семьи!

Но они, увы, их не оправдали…

Нет, они оба нашли невест. Женщин, полюбивших их истинно, всей душой. Но ни один из них не вернулся назад, в Логово. Почему? Ответа на этот вопрос Иван Петрович Ирочке не дал.”

Дядя молчал, грустно вглядываясь в лицо племянницы. А та поначалу не знала, что и ответить.

— Ты хочешь сказать, что я… не совсем человек? — неуверенно начала она. — Что где-то у меня есть… семья-стая? Что… Это безумие…

Она почему-то села на пол, обхватила колени руками, уткнулась в них носом и замерла. В моменты нервного напряжения так ей становилось легче. Ее будто тянуло вниз, к земле. В голове девочки всплыли картинки из снов, преследующих ее всю жизнь: полная луна, трава выше головы, бескрайний лес… Иван Петрович уже начал всерьез нервничать, как вдруг она подняла на него абсолютно спокойные глаза и уверенно спросила:

— Что я должна делать?

— Я знал, что ты с этим справишься. Ты сильная девочка, Ирис, — увидев вопрос в ее глазах, он пояснил: — Ирис — имя Логова. Имя, данное тебе отцом. Имя Даньки — Даэнор. Запомни.

Девушка кивнула.

— Скоро приедет машина. В ней будет наш с твоим отцом младший брат. Если ты согласна изменить свою жизнь, уйти от ЭТОГО мира навсегда, то бери Даньку и уезжай. На сборы есть около часа времени.

Ира подошла к дяде и поцеловала в колючую щеку.

— Спасибо. Не знаю, чего тебе это стоило, но ты спас нас. Мы бы не смогли жить раздельно, никак не смогли! — она быстро развернулась и бросилась собирать вещи, но на полпути остановилась и задала ворвавшийся вдруг в ее голову вопрос: — Дядя… а ты поедешь с нами?

Но тот грустно покачал головой:

— Нет, Ириш. Не могу. Может, в стае меня и примут назад. Простят… Но я сам не смогу жить там и смотреть в глаза Братьям.

— Но… ты же отвечаешь за нас! Эти люди… что они сделают с тобой, когда узнают, что мы пропали?

— Не волнуйся. Я скажу, что вы убежали. Не заподозрят же они инвалида в нехорошем деле!

Ира улыбнулась и убежала будить брата. Улыбнулась впервые после всех ужасных событий, что ей пришлось пережить. Она все еще оставалась наивным ребенком в свои четырнадцать, что отличало ее от большинства сверстников. Перед ней была целая жизнь, и она через боль и страх крепко вцепилась в эту хрупкую ниточку надежды.

Иван Петрович с тоской взглянул на луну, заглядывающую в окно кухни. Он знал, что люди из опеки не застанут его в живых. Знал потому, что одно из свойств его племени — чувствовать приближающуюся смерть. Жаль, что он не сможет умереть там, на родине… Его не похоронят по традициям предков и не принесут лилии на его могилу. Но кроме тоски он чувствовал и приятное спокойствие, почти счастье: он спас детей. Он знал, что друг без друга они погибли бы очень быстро, как сейчас умирает без брата он сам. Хоть один из Стаи всегда должен быть рядом, иначе шансов нет. И чем ближе кровное родство того, кто рядом, тем сильнее каждый из них. Но потом он понял, что и это ошибочно…

Тогда, много лет назад, он предал Логово ради брата, не желавшего вернуться назад, домой. Ради него он остался в “Большом мире”. И даже после того, как случился первый приступ, и отказали ноги, он оставался с братом. Через пару лет от рака умерла его любимая, но и тогда он не покинул брата. Вся его жизнь после ухода из Логова превратилась в череду болезненных и печальных событий. И тогда Иривин понял, что мало даже присутствия нескольких членов стаи, что бы существовать в этом мире.

Их Лес, их Поля — питают их, наполняют жизненной силой. Чем дальше они от дома, тем меньше защита, тем больше бед и невзгод. Стая — не просто слово…

И теперь он спас этих детей. Он вернул их Стае. Вернул их Домой.

От мыслей его оторвал радостный голос Ириши:

— Дядь, мне кажется, за нами приехали! За окном машина стоит. Я все собрала, все нужные вещи!

Иван Петрович выглянул в окно и, увидев нужный автомобиль, кивнул девочке. В коридор вышел заспанный Данька. Весь взъерошенный и помятый, он с непониманием глядел на сестру, накидывающую на плечи большой не по размеру походный рюкзак.

— Дань, не бойся, все будет хорошо!

Иван Петрович подкатил коляску к детям и по очереди поцеловал обоих:

— Удачи вам, дети. Не забывайте старика!

Ира хотела возразить, что он совсем еще не старик, но вдруг увидела, как он состарился за последнее время. Множество седых волос, старческие морщины… Откуда? Убитая горем, она совершенно этого не замечала.

Всего через несколько минут Иван-Иривин провожал взглядом отъезжающую от подъезда машину. А еще через полчаса дыхание его остановилось.

Ириша с Даней в это время уже выезжали за пределы города. Рядом с ними на заднем сидении сидел их новообретенный дядя: молодой, рослый мужчина с большими синими глазами — совсем как у отца. Он, косясь на водителя (явно нанятого человека), тихо, но взахлеб, рассказывал детям про жизнь Стаи.

Прошло несколько недель после приезда детей в Логово. Они уже умели «обращаться» и часами бегали по лесу в личине волков. В этот день Ирис очень нервничала. Ей исполнялось пятнадцать, и она должна была пройти первое испытание. Пришло время становиться Охотницей.

Вечером вся стая собралась на опушке леса, чтобы благословить и направить ее. Шаман долго общался с духами и, как только пришло время, приказал девочке начинать Охоту.

И вот она как во сне: трава выше головы, лес, ветер, пьянящий запах крови. Всевидящий глаз луны, взирающий с небес, манящий с невероятной силой, вызывающий страстное желание петь. Да-да, петь! Громко, да так, чтобы планеты сходили с орбит!

Ирис чувствует страх и восторг. Жертва — молодой олень. Он несется сквозь лес, все еще быстро, но уже спотыкаясь и сбиваясь с ритма. А следы крови на траве, остающиеся за его спиной, четко говорят о скором окончании этой безумной гонки. Ирис настигает жертву и делает решающий бросок. Брызжет кровь, олень истошно вопит и падает. Волчица рвет плоть в районе горла что есть силы, не оставляя добыче возможности собраться с силами и вновь подняться на ноги.

Ирис стоит над телом оленя, уже мертвого, но все еще горячего после долгого бегства. И пусть она вымотана, а шерсть ее мокрая от пота. Пусть дыхание ее сбивчиво. Но она абсолютно счастлива — ведь она одержала победу. Она отдала свою дань луне и стае. Братья ее выходят из леса со всех сторон, а в глазах их гордость и уважение. А слева подходит совсем уж маленький волчонок, тычется мордочкой Ирис в бок. Волчица мгновение нежно смотрит на него, а затем озирается, словно ища поддержки у стаи. Видит уверенные кивки, вскидывает голову и издает свой первый победный вой.