Скрипач

— Жил-был…

— Нет, нет, не так!

— А как?

— Когда темная вуаль госпожи Ночи окутывает мир, и люди засыпают в своих уютных домишках, их страхи выползают из забытых пещер и болот, подкрадываются из самых глубоких нор к домам, заглядывают в окна. Из непроходимых лесных чащоб раздастся плач старой скрипки, но ее никто не услышит, кроме пары серых сов, что стерегут Ночь.

Люди спят, не подозревая, что в эту самую минуту, под сверкающими струями дождя проносятся они, слуги Ночи, славя свою госпожу. Люди спят, и снятся им сказочные существа, эльфы и тролли, оборотни и духи, драконы и ведьмы.

Лишь немногие из них, отдавшиеся ночи, знают правду о нас.

— О ком «нас»?

— Ты слушаешь или нет? Не перебивай.

Он был проклят, наверно, уже целую вечность, обречен каждую ночь оживать в образе старого безобразного тролля-скрипача, играть свою надрывную песнь, оглашая всю лесную чащу музыкой. Сам скрипач уже давно не помнил, как это вышло. Он играл, зачарованный, собирая под свои трели лесных обитателей. Каждую ночь малыши-эльфы притаскивали хворост, разжигали костер, чтобы видеть музыканта. В мерцающем свете оранжевых сполохов огня они кружили по полянке, смеясь и переговариваясь о чем-то своем. Стражи Ночи, совы, стягивались на верхушках вековых деревьев кругом, чтобы послушать, что сыграет скрипач в этот раз.

Так продолжалось много-много лет. Днем старый тролль превращался в окаменевшую статую в своем доме, а ночью играл без остановки песню за песней. И так продолжалось бы и по сей день, если бы…

— Если бы что?

— Я же просил не перебивать.

Заблудиться в лесу для человека самое страшное. Он не понимает шепота старых деревьев, его пугают лесные жители, а если какой-нибудь неосторожный оборотень случайно покажется заблудившемуся, то, наверняка, перепугает его до полусмерти. Ведь люди верят в свои сказки, хотя лесной народ старается не встречаться с ними, живя в своих укромных местах по своим правилам.

Что бы ни рисовало человеческое воображение, мы, сказочные существа, чаще всего помогаем людям вернуться в привычный им мир, поселяя в их душах странное томление. Иногда они остаются под сенью деревьев, не желая расставаться с лесными тайнами.

— Ты рассказывал про тролля-скрипача, забыл?

— Я про него и рассказываю.

Это был самый дождливый день в году, и все живое пряталось в свои логова, кроме скрипача, вымокшего уже, но продолжающего играть. Он знал, сегодня эльфы не придут послушать его песню. Его скрипка звучала печальней обычного, звуки игры разлетались по опустевшей чаще, теряясь меж темных стволов, замирая и рождаясь вновь, подхваченные эхом, затихая где-то вдали. Старый тролль жалел, что сегодня у него нет слушателей. Далеко за полночь, когда дождь слегка утих, она появилась впервые.

Тролль заприметил ее не сразу, увлеченный игрой. Хрупкая человеческая девушка завороженно стояла и наблюдала за безобразным музыкантом, и глаза ее светились, как пара звездочек в тусклом ночном отблеске то появляющейся, то скрывающейся луны. Скрипач не сдвинулся с места, боясь напугать свою единственную слушательницу, лишь заиграл яростней, вкладывая в свою мелодию вековую усталость и одиночество. Так прошла первая ночь. Старая скрипка замолкла лишь на рассвете, когда девушка уснула на лесном ковре трав и цветов, убаюканная мелодией скрипача и песней дождя.

Тролль отложил скрипку, разминая затекшие плечи, стряхнул налипшую на плащ листву, сорванную разыгравшимся ночным ветром, и подошел чуть ближе к девушке.

Она, без преувеличения, была прекрасна. Ее бледное, как ночная луна, лицо обрамляли крупные русые кудри, уже слегка спутавшиеся за время путешествия, грудь ее легко вздымалась, тонкие пальцы девушки ласкали во сне травинку, чуть полноватые губы насыщенного алого цвета, чуть шевелились, но слов невольный свидетель не разобрал.

Ночь стремительно отступала, вынуждая скрипача вернуться в свой маленький дом неподалеку. Взяв инструмент в руку, тролль еще раз бросил долгий взгляд на свою гостью и растворился бесшумно среди ленивого сумрака предрассветных часов.

Вторая их ночь прошла примерно так же, как и первая. Лишь только смычок коснулся струн, новая слушательница вышла из-за деревьев, в круг света разложенного эльфами костра, вновь смотря на тролля. Скрипач кивнул ей, продолжая играть, в знак приветствия, уродливая его голова склонилась к инструменту. Вскоре, натанцевавшись, эльфы оставили их одних. Осторожно приблизившись, тролль заиграл тихую мелодию, убаюкивая свою слушательницу. Девушка прикрыла глаза, вслушиваясь в плачущие звуки инструмента, а ночной музыкант рассматривал пляшущие по ее фигурке тени от костра. На рассвете, закончив игру, он легко провел грубой рукой по ее волосам и вновь исчез.

Так, день за днем, пролетело немало времени. Здесь, в лесной чаще, сказочные твари привыкли уже к необычной слушательнице, встречая и провожая ее до самой окраины их зеленого царства. Она ни с кем из них не заговаривала, но не боялась ни капли.

Не боялась она и Тролля, всегда приветствующего ее радостной мелодией. Иногда девушка вставала рядом с музыкантом и клала свои изящные руки ему на плечи, наблюдая, как огромные пальцы тролля изящно перебирают струны инструмента. Для музыканта эти моменты становились самыми радостными.

Постепенно, безмолвный музыкант начал находить удовольствие в своем проклятье, и, мало по малу, он заканчивал свою игру все позже и позже, останавливаясь порой лишь с первыми лучами восходящего солнца. Они понимали друг друга без слов. Девушка становилась все задумчивей и задумчивей, а вскоре, придя однажды, не ушла больше, оставшись с музыкантом.

В эту ночь Тролль ждал, что вновь окаменеет с приходом дня, но ничего не происходило, а лишь первые лучи солнца коснулись его, то превратился он в молодого человека, не уступающего по красоте своей слушательнице.

— Правда?

— Честное слово. Говорят, иногда в нашем лесу можно услышать, как плачет старая скрипка тролля. И женское пение.

— Все ты врешь!

— Поверь мне, внучок. А теперь спи, иначе больше никаких историй на ночь.

Дверь в детскую бесшумно прикрылась, а рассказчик вышел на улицу, вдыхая прохладный, напоенный хвоей, ночной воздух. Он подмигнул полной луне, а затем вошел снова в дом. Переглянувшись с седой старушкой, он достал старую потертую скрипку и приглашающим жестом позвал ее навстречу ночному лесу и ожидающим их у костра вечно юным эльфам.

Тени двух старых троллей плясали на ближних стволах деревьев, слышалась одинокая скрипка, приветствующая Ночь, слышалось красивое пение, вторящее скрипке, да эльфы кружились возле костра у забытого лесного домика. Притаившегося мальчишку за старым дубом никто не заметил, а наблюдатель завороженно смотрел на ожившую сказку деда.