Разговор

Тяжесть какая — то в груди. Черт, и веки тяжелее моих доспехов. Но я должен встать и продолжить начатое. За Короля. За Штандарт. За свою Честь. Вывернуть кишки как можно большему числу врагов.

Я с трудом открыл глаза. Взору моему предстало кристально чистое небо. Ни облачка. Казалось, что я только сейчас понял, как выглядит и ощущается чистота. Хотя, память моя твердила, что в начале битвы было почти темно от грозовых туч.

Странно. Я чувствую не свойственное мне спокойствие. Приятную тишину. Умиротворение. Я опять закрываю глаза. Тишина окутывает меня благостным потоком и уносит куда — то в свои глубины. Я почти растворяюсь в ней. Меня ничто не волнует, я невесом и счастлив.

Остановись! Веки распахнулись как ветхие ставни от сильного ветра. Осознание происходящего ударом в чугунный колокол пробудило здравый смысл. Я же был в бою! Были тучи, накрапывал дождь, а от криков казалось, что тишина погибла за несколько мгновений до начала битвы.

Я помнил, что — то кольнуло меня в спину. Я упал. Упал в грязь. Попробовав пошевелить рукой, я понял, что в грязи я и лежу. Это до битвы здесь было много трав да благоухающих цветов. Конские копыта да ноги латников вытоптали даже ту жизнь, которая не умеет воевать. Которая не знает, что есть ненависть. Ненависть во имя Короля!

Теперь я слышал звуки. Взмахи крыльев. Я попытался встать и, не сразу, но у меня это получилось. Не сразу, ибо я боялся, что действие потребует затраты большого количества сил. Страх меня замедлял. На удивление мое, сел я довольно легко.

Я видел последствия побоища. Тысячи убитых мужчин и лошадей. Лужи крови, смешанные с грязью, отрубленные конечности, поломанная сбруя. Я помню, как все эти люди выглядели до битвы. Доблестные рыцари в сияющих доспехах. Мужественные, бесстрашные лица. Взгляды, переполненные отвагой и ненавистью. Воодушевляющие крики, торжественная речь короля. Блеск мечей, множество копий. Торжество силы!

Сейчас я не видел и толики былого величия. Изуродованные лица, отрубленные вместе с оружием руки, латы, заляпанные грязью. Глаза погибших не выражали ничего, кроме недоумения и разочарования. Многие были уже исклеваны вороньем. Король твердил, как славно умереть за свою отчизну, но не говорил, как же это больно.

— Печальное зрелище, не правда ли?

Голос был холоден, как зимняя стужа, от него веяло могильным духом и неотвратимостью. Я повернулся в ту сторону, откуда он доносился. Передо мной стоял человек моего роста и телосложения. Он держал за поводья черного, как ночь, коня. Одет он был в длинный, до земли, плащ с капюшоном. Тоже черного цвета. Капюшон был наброшен на голову так, что верхнюю часть его лица я не видел. Только губы и подбородок. Кожа в этих местах была мертвецки бледной.

— Ты кто? Кому ты служишь? Будь честным, дай мне оружие, если ты враг мне, тогда мы посмотрим, кто умрет первым.

— Не торопись, воин. Спешить уже некуда. Да и поздновато. Я служу Неизбежности. Время — мой инструмент. А врагов у меня нет. Есть лишь спутники.

— Не заговаривай мне зубы. Все, что произнесено было твоими устами, как тот бред, что бездумно извергают рты умалишенных.

— Не верить уже поздно, воин. Все, что тебе нужно — лишь следовать за мной, — голос странника был спокойный и ровный, как будто он каждый день произносил именно эти слова именно в таком порядке. На плечо ему с карканьем приземлился огромный черный ворон. Древний падальщик.

— Последний раз спрашиваю, кто ты, где Король и войско?

— Все здесь, — он обвел рукой поле боя.

— Значит, мы проиграли?

— Это уже не должно тебя беспокоить.

— Почему?

— Ты мертв.

— Что? Как? Но я же говорю и …

Всемогущий Бог! Я не дышу. Мое сердце не бьется. Кожа постепенно холодеет. Тот укол! Падение! Я больше не среди живых!

— Стало быть, ты…

— Да.

— И все мои соратники тоже здесь?

— Нет. Битва еще идет. Ваши проигрывают в числе и постепенно отступают. Ты сейчас там, где нет рек времени. Там идет проливной дождь, от стонов раненых можно сойти с ума, а тел убитых столько, что они скоро достанут до неба. Ты же умер. Существует только здесь и сейчас. Не будет потом, а былое уже не исправить. Тут нет времени. Твои мечты уже не в счет, думы, которые держал в себе, там и остались. Несбывшиеся надежды — ты их не претворишь в жизнь.

Я поражен. Я… я не нахожу слов. Они теперь не имеют значения. Я начинаю вспоминать, что до начала войны хотел достроить западное крыло замка, научить сына верховой езде. Через месяц надо было собирать урожай. Заботы не давали бы мне покоя до глубокой ночи. Теперь все это, даже не наступив, осталось в глубоком прошлом.

— И что теперь будет?

— Ничего. Я просто провожу тебя.

— Куда?

— Мне это неизвестно. Я вижу лишь врата. Я привожу к ним. Мой удел быть последним твоим собеседником. И именно я забираю душу в момент смерти тела.

Теперь ничего не изменить. Ничего. А я столького не сделал. Я столького не успел, столько отложил на потом, что даже мертвое сердце начинает щемить от безысходной злобы.

— Битва ведь еще идет? И мои собратья терпят неудачу? Так может быть, именно я смогу переломить ход боя?

Лицо его не выразило никаких чувств. Ни сожаления, ни надменной гордости.

— Почему ты молчишь?

— Я жду.

Его речь ни капли не изменилась.

— Я только выполню свой долг. Они нуждаются во мне, как в глотке свежего весеннего воздуха. Я помогу и…

Не хватило мне духа сказать это вслух. «Я помогу и вернусь назад». Сюда. А потом меня ждет царство покоя и безмолвия. Я никогда не увижу свою дорогую жену и сына. Лицо мое не ощутит ласку солнечных лучей. Никогда я не услышу пение птиц и шелест созревшей пшеницы. Не увижу, как мой отпрыск возмужает и, когда — нибудь, станет рядом со мной, плечом к плечу, под знамена, что бы вместе оборонять земли Королевства. Или совершать грандиозные победы во имя его величия. Не ощутить мне больше радости пира со своими верными друзьями. Не стать самым уважаемым и бесстрашным воином. Я никогда об этом не думал, но ведь я мог стать королем. Дети мои и внуки не знали бы горя, ужасов голода. Я не увижу, как они вырастут. Как женятся. Мне никогда не узнать, сколько человек придет на мою тризну. Кто будет жалеть, а кто в радости безмерной, устроит гуляние великое.

Сейчас его губы немного, совсем чуть — чуть, искривились в улыбке. Она, еле заметная, тем не менее, выражала его превосходство надо мной. Как будто он прочел мои мысли. И предугадал, как сильно я начну жалеть себя в следующее же мгновение.

— Я… я… я не самый бедный человек. И… пойми меня правильно, я не боюсь… Смерти. Но я столько еще хотел бы увидеть. Даже не просто увидеть. Пережить. Я могу дать тебе многое. Я уже сейчас не самый последний человек при дворе. Землю, золото, положение. Я готов…

— Оставь. Ты не первый, кто пытается торговаться со мной. Спешу тебя разочаровать. Ты ничего не можешь. Я — могу. Ты — нет.

— Я не торгуюсь. Это не достойно благородного мужа. Пусть позор станет гимном моего рода, если это так.

— Ты еще ничего не понял. Уже не важно: кто ты, каков твой чин. Ломятся ли твои сундуки от богатства, или ты нищий, умирающий от голода. Я уже здесь.

— Но почему ты решил забрать именно меня!!!!!

— Я никогда не прихожу случайно. Вы попадаете сюда по разным причинам. Они могут быть внезапностью. Их могут ожидать годами. Для вас это всегда неожиданность. Хотя никто не скажет, что он забыл про Смерть. Я знаю каждый час, вплоть до минуты, когда придет время последнего вздоха. Убил тебя не я. Тебя убили люди. Плоть и кровь. Смертная плоть, которая не желает смириться с неизбежностью, но так щедро готова преподнести её другим. Вам это нравится. Не было бы оружия — ты бы не умер. Сейчас. Потом тебя бы скосила болезнь, или несправедливое обвинение. Судьба.

Я покоряюсь. Я смирился. Нет зависти. Нет гнетущей боязни потерять положение. Я участвовал во многих битвах. Сейчас я иду на покой. Моя главная битва закончена. И не важно, выиграл я, или был побежден. Всегда останется недовольство. А тут и нет победителей. Победитель ухмыльнулся, поманив меня рукой. Я встал и пошел. Мой мир выполнил свое предназначение. Мой камень уложен в фундамент будущего. Маленький, ничтожный. Но он есть. Он существовал. Я много пережил, многое повидал. Это и есть та самая жизнь, о которой все мечтают. Будь она другой, я мечтал бы о той, которую только — что закончил. Но так распорядилась…Смерть. Именно сейчас мой ребенок стал сиротой, а жена вдовой безутешной. Именно так и должно было случиться.

— Скажи, а какова вероятность того, что ты забудешь, опоздаешь или решишь продлить славную жизнь человека? Или бесславную? Ты ведь можешь решать?

Смерть шел медленной походкой. Куда ему спешить. Владыка времени, повелитель последнего часа. Великий…

— И ничтожный, — продолжил он мою мысль. — Я всегда знаю. Кто, когда и где. От меня не спастись. Основные людские слабости корнями своими имеют один порок. Вы боитесь неизбежности. Все люди такие потому, что смертны. Я ничего не делаю. Я — твоя последняя исповедь. Я такой, каким ты меня видишь. Верил бы ты в богов, я бы был пантеоном; в бога — я бы мог стать им. Или его архангелом. Но это не имеет значения. Во что бы ты не верил, исход всегда один. И в конце буду я. Результат твоей жизни.

Мы неспешно идем куда — то. Я вспоминаю, как были красивы закаты. Я наблюдал их со стен западного крыла, пока еще не достроенного. Сейчас мой мертвый разум посетила мысль, что по — настоящему я буду скучать только по тем мгновениям. И солнце начинает садиться. И небо, такое чистое, перерезает сабля красного цвета. Я останавливаюсь и смотрю. Воистину, это самый красивый закат, который я видел.

— А я могу задержаться?.. Посмотреть.

— А ты спешишь? — спокойно спросил Смерть.

Трава приятно шелестела от порывов теплого летнего ветерка. Мое тело не испытывало боли, даже тяжести от доспехов. Я сел на землю и устремил свой взор на диск солнца. Последний закат. Самый красивый. Самый желанный. И вечный.