Право на месть

Свет еще не до конца округлившейся луны, не скупясь, заливал деревню. В избытке хватало и округе.

Девушка бежала по недавно скошенному полю, не обращая внимания на стерню, глубоко, до крови впивающуюся в босые ступни при каждом шаге. Молчаливые, злые слезы застилали глаза. Дрожащие руки сжимали разорванные края и без того ветхой рубахи. В голове еще звучал злой смех шайки пьяных парней, подстерегших ее сегодня в темном переулке у заброшенного сада. Да, ей вновь удалось вырваться, но с каждым разом это становилось все сложнее. Создатели, ну за что ей это?! Ей не нужно, чтобы ее любили, просто не обращали бы внимания, но зачем травить?!

Добежав до реки, девушка бросилась на траву и разрыдалась. Ну за что? За что?! Она просто не могла столько нагрешить, не могла! Просто не успела бы.

Последний раз всхлипнув, девушка обессилено прислонилась к стволу старой ветлы и задумалась, дав волю воспоминаниям. Когда же все пошло наперекосяк? Семь лет назад. Да, именно тогда, той черной весной. Снег еще не стаял полностью, обнажив грязь, скопившийся за зиму мусор и прошлогоднюю листву. Именно тогда умерли ее родители. Сгорели один за другим от неизвестной болезни. Едва-едва успел вернуться со службы брат. Ему, как единственному родственнику, полагалось теперь взять на себя заботу о малолетней сестре. Ох, не в восторге был Стонкс от этого. Служить ему нравилось, да куда ж теперь с таким довеском. И замуж не выдашь восьмилетку-то, и не сплавишь никуда — никому лишний рот не нужен. Вот и пришлось ему осесть в родной деревне. На этом и кончилась беззаботная жизнь девчушки. Впрочем, поначалу все было вполне терпимо. Сестру Стонкс хоть и не любил, но не обижал. А она старалась не перечить. Поддерживала дом в чистоте, с рассвета до заката трудилась на полях. Кошмар начался, когда Стонкс женился. Жена ему попалась властная и злобная. А уж золовку невзлюбила с первого взгляда. И без того нелегкая жизнь стала невыносимой. Жена брата, Марида, не только издевалась над девушкой, но и распускала слухи по всей деревне, очерняющие ее. А Стонкс, до которого молва доносила их в еще более приукрашенном виде, верил, и вскоре его нелюбовь к сестре и вовсе перешла в ненависть. А местные парни, наслушавшись сплетен и видящие истинное положение вещей, прекрасно понимающие, что за бедняжку никто не заступится, изо всех сил старались превратить слухи в правду, подкарауливая девушку в темных местах. Пока что отбиваться удавалось, но с каждым разом нападающие становились все наглее. Особенно усердствовал Айзек, сын старосты. Потерев проступающие на руках синяки, девушка передернулась от отвращения, вспомнив, как потные ручищи Айзека шарили по ее телу, разрывая ворот ветхой, еще маминой рубахи, а маленькие заплывшие свиные глаза жадно пожирали взглядом открывшиеся прелести.… Небывалая ярость застлала ей глаза, придав сил. Она и сама не поняла, как сумела вывернуться, да еще и расквасить Айзеку нос, и сразу кинулась бежать. Уж сюда-то, на Черную Кручу, никто не сунется, а тем более ночью…. Но назад теперь лучше не возвращаться. Такого Айзек ей точно не простит. Да и защищать ее никто не будет.… Слезы снова хлынули из глаз. Да за что же ей это?! За что?!

Тихий шорох тут же заставил ее, притихнув, настороженно подобраться. Неужели все же догнали?! И на Черную Кручу, проклятое место, среди ночи прийти не побоялись?...

— Хм, пожалуй, ты права, Дафна. Девочке стоит дать шанс, — отчетливо прозвучал в темноте приятный женский голос.

— И это ты еще не знаешь всего, Церия! — ответил не менее приятный немного мурчащий голос.

От раскидистой плакучей ивы, в темноте смотрящейся размытым сгустком черноты, отделились две тени. Лунный свет обрисовал силуэты стройных, гибких, по-звериному поджарых девушек. Приблизившись к селянке, брюнетка наклонилась и ласково приподняла ее лицо за подбородок.

— Не бойся. Мы не причиним зла. Я просто хочу убедиться… — прозвучал завораживающий мелодичный шепот. Горящий взгляд янтарных глаз впился в расширенные от ужаса зеленые глаза, заглядывая в душу, выпытывая все мысли, все тайны, воскрешая все то, о чем так хотелось забыть… Казалось, эта пытка длилось вечность.

Наконец брюнетка поднялась. Светящиеся янтарные глаза пылали яростью, гневом и болью.

— Я решила, Дафна! У нее есть право на месть!

Блондинка довольно усмехнулась.

— Я же говорила тебе, что она заслуживает жизни. Не могу спокойно смотреть на ее муки! Тварей нужно наказывать!

Зеленоглазую селянку била крупная дрожь. Кто они? Неужели россказни о нечисти Черной кручи оказались правдой? Выходит, она сейчас умрет?

— Не бойся нас, — ласково обратилась к ней Дафна. — Мы хотим помочь.

Девушка молчала, не зная, что делать. Тем временем Церия скинула с себя одежду и потянулась к ней.

— Ты заслуживаешь лучшей доли. Ты достойна жить, а не существовать в страхе. И мы можем помочь тебе. Потерпи, сейчас будет немного больно, — заструился в темноте чарующий шепот, убаюкивая, успокаивая, заставляя отрешиться от всех невзгод, окутывая сознание сладким туманом забвения. Селянка больше не сопротивлялась.

Успевшая полностью обнажиться блондинка присоединилась к сидящей на земле паре. Церия довольно улыбнулась и достала из вороха одежд кинжал.

— Протяни руки.

Одурманенная селянка безропотно подчинилась. Остро отточенное лезвие едва прикоснулось к ее левому запястью. Алый ручеек заструился лишь спустя несколько биений сердца. Церия медленно, словно зачарованная этим зрелищем, наклонилась и слизнула кровавую полосу с дрожащей руки. Дафна прошлась по ране шершавым языком, останавливая кровь.

— Начало положено, — хищно улыбнулась Церия, поднимаясь.

Миг — и на месте обнаженной девушки неторопливо потягивалась огромная черная рысь. Насторожилась, прислушиваясь к шорохам, успокоено кивнула и протянула лапу Дафне. Блондинка быстро провела по ней лезвием, вспарывая кожу под черной густой шерстью. Темная кровь толчками заструилась из пореза. Дафна приблизила лапу к девушке.

— Пей.

Селянка со стоном попыталась отвернуться. Каждое движение давалось ей с трудом, словно воздух вокруг сгустился до вязкости воды.

— А ты сильна, — довольно хмыкнула Дафна и перешла на завораживающий шепот. — Пей!

Всхлипнув, девушка прижалась к ране, слизывая путающийся в шерсти густой поток. Несколько секунд — и Дафна отстранила ее, а на месте рыси уже сидела потирающая зажившее запястье Церия. Перехватив лезвие у подруги, она самостоятельно полоснула себя по левому запястью и прижала его к губам селянки. Лишь только она сглотнула первые капли крови Церии, как тело выгнулось дугой, издав нечеловеческий крик боли. Девушки переглянулись.

— Быстрее, Дафна!

Секунда — и уже на месте блондинки встряхивается светлая рысь. Брюнетка торопливо ухватила ее за левую лапу, провела по ней ножом и прижала к выгибающейся селянке. Первые же несколько капель облегчили страдания девушки, и она жадно припала к лапе, вылизывая порез. Церии пришлось приложить усилия, чтобы вытащить Дафну из рук селянки. Мгновенно перекинувшись, блондинка быстро порезала запястье и приложила ее к вырывающейся из рук брюнетки девушки. И вновь округу разорвал неестественный, ужасающий крик.

— Ш-ш-ш, все. Все закончено, — Дафна сжала девушку в объятиях, ласково поглаживая по волосам, спине.

— Потерпи. Тебя больше не посмеют обидеть, — добавила Церия, одеваясь. Кинув обеспокоенный взгляд на небо, она обернулась к подруге. — Нам пора. Оставь ее, Дафна. Она сильная, справится. Мы больше ничем не можем ей помочь.

Вздохнув, блондинка отстранилась от селянки и быстро оделась.

— Ты права. Но жаль ее оставлять здесь одну.

— Ничего. Выживала же она до этого. А боль, которую она испытывает сейчас, — не слишком большая плата за силу, за возможность бороться. За избавление. Мы дали шанс. А примет она его или нет — зависит только от нее самой.

— Знаю, — Дафна жалостливо погладила дрожащую девушку, затихшую в перерыве между приступами боли. — Прощай, девочка. Верь в свои силы.

— Она все равно тебя не слышит, — усмехнулась брюнетка, поднимая сумки.

— Ох, Церия, какая же ты… — недовольно качнула головой блондинка. — Какая разница? Мне просто хотелось сказать ей это.

Брюнетка усмехнулась еще раз, но промолчала. Мгновение спустя на Черной Круче осталась лишь терзаемая болью зеленоглазая селянка.

Крики с Черной Кручи доносились до самого рассвета. Нечеловеческие, полные жуткой, невыносимой боли, они разогнали по домам жителей всей округи на несколько верст окрест. Не нашлось смельчаков, готовых в эту страшную ночь покинуть защиту стен родного дома. Вновь вспомнились людям старинные предания о нечисти, обитающей в этих краях.

Зеленоглазая отсутствовала дома всю ночь. Стонкс, подстрекаемый причитаниями жены, разрывался от дум, как ему поступить. То ли беспокоиться: не случилось ли с ней чего, не сожрала ли вывшая всю ночь нечисть; и созывать народ на поиски сестры, ведь такого с ней не случалось раньше. То ли злиться и выгнать из дома блудливую, пока в подоле не принесла. На этом особенно настаивала Марида. Душа ее просто пела от радости при мысли о том, что Айзек выполнил-таки задуманное, и она навсегда избавится от нелюбимой золовки.

Едва рассвело, и утихли страшные крики, Стонкс отправился в поля. Беспокойство беспокойством, а хозяйство проверить надобно. Да и причитания Мариды уже всю душу выели.

Переживал Стонкс напрасно. Ночная погань хозяйства не тронула. Да и сестра нашлась — вовсю трудилась девушка на одном из полей. Сказала, что всю ночь работала, чтобы братов наказ скорее выполнить. Недоверчиво хмыкнул Стонкс, но работы и впрямь выполнено было много, не сделать такого за день. Так и не решив, верить ли словам сестры, ушел он на покос.

Снова задержалась девушка в поле. Снова возвращалась одна подле заброшенного сада. Там ее уже ждали. С сальной ухмылкой вышел из тени Айзек. Селянка и не подумала остановиться, шмыгнула мимо. Но парень грубо дернул ее за руку, увлекая за собой в густые заросли. Девушка сопротивляться не стала, лишь яростно сверкнули в свете полной луны зеленые глаза…

Ночную тишину разорвали полные ужаса крики. Словно горох из стручка во все стороны сыпанули из зарослей дружки Айзека, а сам он уже оседал на землю, судорожно пытаясь стянуть рваную рану на горле, откуда быстрыми толчками утекала жизнь вместе с алой струей крови. Но далеко уйти не смог никто, и вскоре полная луна насмешливо озаряла холодным светом заброшенный сад, залитый темной, маслянисто-блестящей кровью, и мертвые, страшно изодранные тела с искривленными ужасом лицами. А по скошенному полю большими, еще неловкими скачками уходила к лесу рыжая зеленоглазая рысь…