Поющие флюгера

Странный звук разбудил мальчика. Тр-р-р….

«Что это?» — удивился Костик.

Стрекот оборвался, и мальчик снова закрыл глаза. На обратной стороне век поплыли пятна. Память пыталась восстановить выцветший сон.

Тр-р-р….

Вот опять! Костик прислушался.

Заметался в постели младший брат. Костик заглянул в его сознание: тяжело дыша, Лешка убегал по дну оврага от таинственного преследователя. Шелестела трава под ногами, в кустах кричала сойка. Лешкин сон пугал и завораживал. Костик остался бы в нём еще, но моторчик заработал снова.

«Это на улице», — догадался мальчик и почувствовал, что падает на пол

Он поднялся, потирая ушибленный бок. Через окно в комнату проникал бледный утренний свет. В стекло билась ветка аронии.

«Ветер», — подумал мальчик.

В ответ тихо застучали ставни, и шум, который совсем недавно разрушил дрему, долетел со двора.

Костик вскарабкался на подоконник и толкнул раму. Возле палисадника на металлической мачте качался флюгер: вырезанный из жести велосипед. Крашенные в желтый и голубой цвет колеса, треща кузнечиком, крутились под напором ветра. Хозяин кровельного магазина «Кот на крыше» стоял рядом и очищал от земли лопату. Флюгер принадлежал ему. Еще вчера он стоял во дворе лавки.

«Не может быть! — встрепенувшись от радости, Костик позвал брата, — Лешка!»

***

Костик и Лешка часто приходили к особнячку, на первом этаже которого размещался кровельный магазин. Прячась от жары в тени вяза, они могли долго наблюдать за тем, что происходит за веселым беленьким забором, ограждавшим двор «Кота на крыше».

Хозяин поливал из шланга садовые розы. Ветровики, выставленные на продажу, скрипя и покачиваясь, устремляли носы по ветру. Кованные коты, птицы и волки приветствовали зюйд-вест, зюйд-ост, норд-вест, норд-ост.

Жестяной велосипед не продавался. Да и кто бы его купил? В любую погоду он оставался неподвижным, словно однажды сломался.

— Заколдованный ветровик! — говорил Лешка.

«Скрип-скрип-скрип…» — отзывалось эхом.

Лешка пугливо озирался. Скрипя деревянной ногой, с крыльца магазина спускался дед Затеев. Нога была фальшивая. Когда-то Затеев водил речную баржу. На старости лет, сойдя с ума от одиночества, он слонялся по городу, прикидываясь пиратом. Только Лешка верил, что Затеев грабил и топил корабли. Заглядывая в черную повязку на старческом глазу, мальчик думал о том, что где-то в окрестностях города зарыт клад.

— Эй, Геннадий, поймал свой ветер? — хриплым голосом спрашивал Затеев.

Владелец кровельной лавки, выключив воду в шланге, оглядывался.

— В твои-то годы ждать непонятно чего, — ухмылялся старик.

Кровельщик недовольно махал деду, чтобы тот шел дальше, и дед тащился. Заметив под вязом братьев, он останавливался. Почесав поросший щетиной подбородок, он говорил:

— Да хоть бы пацанятам отдал.

— Зачем нам сломанный флюгер? Мы можем сделать его сами, — Костик не любил деда.

Встретив мальчишек, тот обычно грозился палкой. По морщинистому лицу нельзя было понять, то ли он шутит, то ли, действительно, собирается всыпать ни за что ни про что.

— Да! Под флюгер можно приспособить пустую бутылку. Я читал в журнале, — Лешка, поднявшись с земли, упер руки в боки, при этом готовый дать стрекача в любой момент.

Как же! Пират на деревянной ноге и с повязкой на глазу. Попугая только не хватает.

— Это особый ветровик, мальчик. Он ловит только норд-ост-зюйд-вест-брамс-пассат.

— Нет такого ветра, — неуверенно сказал Лешка и посмотрел на Костика.

— Конечно, нет. Норд-ост или зюйд-вест — это штиль, — Костик встал между дедом и братом. — Пассат дует с северо-востока, а про брамс вы придумали. Если — нет, то скажите, что это значит.

— Ха! Так я и разболтал. Особый флюгер ловит особый ветер. Заглянешь такому брамсу в глаза, и случится кое-что особенное. Думаете, стал бы этот жмот хранить сломанную вещь?

Костик и Лешка переглянулись. Они вспомнили, как отец сетовал на то, что в «Коте на крыше» высокие цены.

— Нечем крыть. То-то же, — дед Затеев хрипло рассмеялся. — Когда норд-ост-зюйд-вест-брамс-пассат придет в город, ветровик запоет. Слышали, как гудит рог? Такой звук услышит каждый житель города.

— Что случится, если заглянуть ветру в глаза? — Лешкины глаза округлились от страха.

— Увидишь свой жизненный путь, по которому должен идти. Я бы побоялся встречаться с ним взглядом. Я вот знал парня, который очень хотел попасть в Рио, а когда он добрался до города, подцепил там лихорадку и скопытился. Впрочем, у меня и ветровика нет.

Затееву наскучили братья, и он, прихрамывая, заковылял дальше по Цветочной улице в поисках новых развлечений. Костик смотрел вслед одряхлевшему пирату, пока тот не скрылся за углом.

— Может, там заклепка стоит? — предположил Лешка.

Серебрились изнанкой тополиные кроны, волновалась трава. Качались первые июньские цветы. Ветер дирижировал оркестром флюгеров, только жестяной велосипед оставался неподвижен. Костик, немного подумав, сказал:

— Проверим.

Проверили в тот же день.

— Ой, дяденька Гена, отпустите! — Лешка, красный от стыда, приплясывал возле разозленного кровельщика, который выкручивал ему правое ухо.

Он искал взглядом брата, ожидая помощи, но его нигде не было.

— Если моя мама узнает, что вы наказали ее мальчика, она будет очень недовольна.

— А если я скажу твоему папе, что его сын — вор, кто-то отведает ремня, — прорычал хозяин «Кота на крыше».

— Я только хотел проверить, правда ли он волшебный! — заплакал Лешка.

Костик выбежал из сарайки и врезался головой в круглый, как бочка, живот кровельщика. Тот охнул и выпустил Лешкино ухо.

— Это не кража, это грабеж! Караул! — закричал Геннадий.

— Быстрее! — Костик схватил брата за руку и потащил его к калитке.

Вихрем они пронеслись мимо вернувшегося с прогулки деда Затеева и, добежав до старого вяза, спрятались за ним.

— Шантрапа! — беззлобно выругался дед и подставил ножку пыхтящему кровельщику.

Тот, споткнувшись, упал и проехался на толстом пузе.

— Ты с ними заодно, старый хрыч, — поднимаясь, произнес кровельщик.

— Отдай ветровик, старый пень, — сказал дед и переместил повязку на другой глаз.

Кровельщик пришел в себя и презрительно смотрел на фальшивого пирата:

— С какой стати? Когда-нибудь я дождусь пассата.

— Нет никакого брамс-пассата! Это вранье, как моя нога и эта повязка. Я придумал эту историю много лет назад, чтобы отвязаться от приставучего соседского мальчика, который мучил меня расспросами. «Капитан Затеев, а, капитан Затеев, а что такое фарватер?»

— Почему же он не крутится? — спросил Геннадий.

— Потому что ты неправильно его сделал, — произнес дед.

— Но он даже не качается, словно находится в зоне абсолютного штиля. А если положить руку на мачту, то можно почувствовать странное покалывание. И, главное, однажды я поймал ветер. Я слышал, как поет флюгер, только испугался и спрятался в доме. А теперь я жду. Жду каждый день. У меня нет ни жены, ни детей. Только этот магазин и старый жестяной флюгер, который однажды я сделал своими руками, а вы хотите у меня его отобрать.

Толстый кровельщик развернулся и поплелся к магазину.

— Вот, дурак, — дед Затеев сплюнул и выкинул повязку в кусты.

— Эй, шантрапа. Зарубите себе на носу, — крикнул он выглядывающим из-за вяза братьям. — Пиратов не существует, поют в опере, а флюгер — метеорологический инструмент. Будете верить в сказки, превратитесь в толстого унылого жадного кровельщика. А ну, марш отсюда!

Он топнул ногой. Костик и Лешка сорвались с места и помчались домой…

***

— Брамс-пассат, — произнес во сне Лешка.

Жестяной велосипед под окном скрипя повернулся, колеса пришли в движение: желтая спица, голубая. Быстрее, быстрее, и вот колеса стрекочут, как цикады в июле.

Костик, затаив дыхание, ждал, когда флюгер откликнется гудком на пришедший с севера-востока ветер. На дороге застыл кровельщик с лопатой.

— Лешка, вставай! — позвал Костик брата.

Ровный гул разлился в воздухе. На другом конце Цветочной улицы во дворе магазина «Кот на крыше» оркестр из дюжины флюгеров подхватил странную песню.

Кровельщик помахал Костику, прислонил лопату к штакетнику и, ускоряя шаг, пошел вслед за ветром. Первые лучи солнца озаряли землю красным светом, ветер нес перемену погоды. Кровельщик шел сквозь дома, деревья и заборы. Его фигура становилась прозрачной.

— Проснись, — Костик потряс брата за ногу. — Ну, пожалуйста!

— Норд-ост-зюйд-вест-брамс! — произнес Лешка и тихо засмеялся.

Он все глубже погружался в наполненный непонятными образами и ощущениями сон.

Как и был в трусах и майке, Костик спрыгнул с подоконника прямо в кусты аронии. Не обращая внимания на боль от царапин, он вскочил и стал выбираться из палисадника.

Колеса на флюгере крутились все медленнее, странный гул, наполняющий пространство, звучал все тише.

«Опоздаю, опоздаю!» — думал мальчик.

Он еще мог догнать идущего за ветром кровельщика. Призрачный силуэт виднелся у горизонта. Но Костик вспомнил о брате, который остался в комнате. Они всегда были вместе. Лешка доставал занозы и стекла из его ободранных ног, терпел за компанию наказания, прощал щелбаны и подзатыльники.

Злясь на себя, Костик вернулся.

Комнату озаряли первые лучи солнца. Мальчик лег в кровать и натянул одеяло на голову, чтобы не видеть и не слышать щебечущее летнее утро. В тот самый миг, когда обида скатилась слезой по щеке, Лешка счастливо вздохнул и сказал, пробудившись:

— Я летал.

За окном все тише скрипел ветровик, кровельщик превратился в маленькую точку на горизонте, на балконе деда Затеева брамс-пассат шевелил выстиранную пиратскую повязку.

Костик улыбнулся сквозь слезы. Он подумал, как одновременно можно быть настолько счастливым и несчастным.