Несущий Гнев

Третья армия Этервуда грозилась сорвать все планы Несущего Гнев, чего тот, естественно, не хотел. С другой стороны, принимая во внимание его сущность, сложно было однозначно что-то о нем утверждать.

Абсурдный враг как раз встала лагерем у Северного моря, а первую часть кораблей уже спускали на воду, вторая часть охраняла границы от невидимого врага, разведывала и вечно стояла в долгих патрулях, по велению своих командиров. Этервуд одним из первых перешел на ускоренное производство флота, используя для создания кораблей заготовленные материалы корпуса, годами готовясь к войне.

Большинство деталей были закуплены у Дракозара, в попытках вытащить экономику загнивающего изнутри государства. Прочее же находилось на складах и дожидалось необходимости для кратчайшей постройки. Главный смысл заключался в сохранности самого флота, ввиду его прямого отсутствия, вдобавок к этому, единственный безопасный корабельный маршрут, пролегающий не так далеко от столицы, покрылся льдом. Поэтому корабли не смогли бы пройти там, будучи готовыми. Зато было вполне возможно перевезти все материалы по суше, сохранив драгоценное время. Сама армия насчитывала немногим более двадцати тысяч человек, но из-за постройки флота сюда были привлечены около десяти тысяч рабочих, техников и проектировщиков, мастеров плотников и кузнецов. Обозы с провиантом донельзя растянулись по суше, а часть заготовок зачастую опаздывала. Сумерки спустились на почти безразмерный лагерь Этервуда, а учитывая дождь и туман с моря, видимость была не самая лучшая. Несущий Гнев наблюдал за патрулем, куда назначили выбранное им орудие для нанесение смертельного удара по врагу. Единственного нужного ему в данный момент человека, окружило несколько солдат рангом поменьше и вместе они были отправлены в леса неподалеку. Около десяти отрядов по шесть дозорных прочесывали местность, в целях разведки, предупреждение опасности, приключений на пятую точку, а так же сбора остатков заготовок.

А Несущий Гнев все ожидал. Время тянулось мучительно и неповоротливо, словно ленивый слон. Ильхил сидел и пел песни. Стоял, ковыряя клинками по деревьям и мертвым животным, которых сам же и убил. Гулял под небом и всматривался в него в поисках добычи. А затем вновь сидел на ветвях могучих деревьев в лесу, снова стоял на трупах животных, убитых им лишь из интереса и безумия. Опять гулял по лесу, сбивая все возможные указатели, создавал новые, напивался дождем. И думал.

— Я их слышу…о д-а-аа, так близко. Такие молодцы, такие пытливые, однако я вижу больше. Я уже вижу…их смерть, я вижу, как скормлю их ему! Да! Прочей судьбы они не заслуживают! Люди, люди, л-ю-ю-ю-ю-д-и.

Нужный Несущему Гнев отряд подбирался все ближе, этому способствовали зарубки на деревьях, с явным указателем направления и ему нужны были как раз такие вот любопытные человечки, чтобы поиграть с ними. Несколько раз они замедлялись, выискивая признаки опасности, а так же отправили одного человека за подкреплением в случае чего, теперь их осталось всего пять.

— Нет, ты мне не помешаешь. Никаких подкреплений.

За ними наблюдал охотник, ловушка уже была расставлена, и хоть жертвы были умнее зверей, это не имело значения. В искаженный разум пролезали столь простые мысли, что Несущему Гнев, в какой-то мере, было даже стыдно за себя.

— Не останавливайтесь же, ну давайте скор-е-е-е-й! Это я говорю!? Я!? Я, прождавший десятки лет, чтобы только получить эту силу, чтобы воплотить мою мечту в жизнь. Нет-нет, это не могу быть я.

Последняя стрелка привела их на небольшую поляну, полностью заросшую мягким мхом, все живое кроме сов, казалось, стихло в лесу. Даже дождь реже заглядывал сюда, опасаясь чего-то. Разумеется, Несущий Гнев оставил приз, столь пытливым патрульным — почти в центре полянки, под толстым дубом, тускло, приветливо и уютно горели шесть свечей, а рядом, совершенно случайно, лежала бутылка с запиской.

— Одну свечку следовало убрать, какой же я дурак-дурак.

Патрульные осторожно огляделись, но, не видя опасности, приблизились, нехотя подставляя свои жизни ближе ко дну. Могли ли они знать?

Щуплый на выражение лица солдат, судя по знакам отличия, это был сержант, возглавлял процессию. Если бы он только знал, куда привели их свежие зарубки и любопытство. В любой момент процессия могла стать погребальной, и даже хуже того. Он единственный не носил шлема, и оттого мокрые волосы, скатавшиеся в безобразные толстые и короткие нити неопределенного цвета, мотались по сторонам. Сержант искал опасность, а капли дождя нехотя скатывались по его лицу. Но он не мог ее найти. Его лицо покрывала тень, но Несущий Гнев смог разглядеть его глаза, цвета бледных голубых вен, что расходились по его рукам, под его тонкой кожей.

— Да, это он… — шептал сам себе Несущий Гнев

На остальных лицах отряда была будто написано, что они в последнюю очередь желали находиться здесь, но теперь они вдруг оживились. Словно скучающие щенки, они нашли что-то интересное, что-то будоражащее их внимание. Так бывает когда ты долго занят тем, что тебе совсем не хочется, словно ты сидел в непроглядной темной комнате, столь долго и столь безнадежно, что как только увидел свет, бросился туда, даже не зная, что он ослепит тебя. Один из них взял бутылку.

— Ну наконец-то, молодец парень!

Дозорный расковырял бутыль и вытащил записку, разумеется, не было видно ничего совершенно. Недолго думая, они подобрали свечи и стали внимательно вчитываться в текст.

Несущий Тьму обдумывал текст записки про себя:

— Приветствую вас, дорогие мои, обладатели недюжинной способности к познанию и любопытству. Вы и не представляли, к чему приведет в итоге ваш небольшой поход, вы не представляли — а я, я очень даже представлял. К СМЕРТИ, МОИ ДОРОГИЕ, К СМЕРТИ. Оглянитесь, да УДИВИТЕСЬ!.

Первый патрульный, что закончил читать, тут же обернулся с мечом на изготовку, буквально воспринимая текст, его прищуренном взгляде Ильхил узнал жесткого человека, прошедшего не одно сражение. Но Несущий Гнев ждал. Ждал пока остальные прочтут. Страх его сменялся разочарованием, а разочарование усмешкой. Розыгрыш, так он думал, не более.

Еще через пару секунд уже все пятеро стояли кругом, готовые отразить любую напасть. Напряжение возрастало, но они не могли понять почему, пять вооруженных солдат Этервуда, одни в лесу, и эта ничего толком не значащая записка, что могло случиться?

— Сержант, что будем делать? — бросил один из патрульных, нервно глядя в ближайшие кусты, которые ветер нещадно трепал, и они шелестели, привлекая внимание.

— Сохранять спокойствие, и следить по сторонам. — слегка нервно ответил сержант, направляя взгляд к солдату. Он знал, что страх двоякая вещь, может заставить людей слушаться, а может — заставить бежать без оглядки, если им ничего не приказать. Все направления перекрывались глазами патрульных, кроме того, что было наверху. Именно оттуда в следующую секунду выпрыгнул Несущий Гнев, заливаясь победным хохотом и улюлюканьем. Столь быстро и громко, словно гром, он налетел на них.

Как ласточка на комаров.

Могли ли они вовремя среагировать? Интерес Несущего Гнев уже имел другое направление, направление собственного оружия. И вот он уже вошел лезвиями своих тонких изогнутых мечей, привезенных с юга в первую жертву.

Несущий Гнев пронзил насквозь шею одного из патрульных, оба клинка радостно впились в тонкую плоть, а через мгновение они оказались снаружи. На лице патрульного появилось непонимание и секундная боль, после чего его голова с чудовищным усилием была оторвана от тела. Кровь, хлынувшая из шеи убитого, совершенно ослепила другого человека, рискнувшего поиграть с Несущим Гнев. Тот завопил и упал на спину, словно кровь обожгла ему все лицо. Тем временем, другой патрульный обошел Несущего Гнев и ударил топором ему в спину. Хруст и скрип, вместе с болью и разочарованием проникли в Несущего Гнев. Он отвел взгляд назад, и его уста уже готовы были издать звук, но солдат впереди выстрелил из небольшого арбалета, пробив Несущему Гнев правую щеку.

Несущий Гнев воскликнул от восхищения, и даже потянулся, чтобы обнять одного из них, обнять и задушить.

— Да, отлично, отлично! Моя кровь! Это так отрезвляет… — его голос был словно парализующим ядом, омерзительной смесью, непригодной для слуха. Но по велению своих инстинктов, люди вокруг отлично понимали, что если его не убить, живыми им не уйти. В следующую секунду клинок Несущего Гнев уже летел в сторону солдата с арбалетом. Будто бы обладая собственным разумом, он прокатился по воздуху, избавив того от правой ноги. Второй клинок, подражая своему брату, вышел из-под мягкого мха, и пронзил сердце патрульного, что вогнал топор в Несущего Гнев. Кровь брызнула на мох, отчего тот, казалось, едва шевельнулся.

Задыхаясь и хватаясь за рану, солдат выронил топор, которым так и не смог нанести смертельный удар. Другой, что ныне был одноногим, с плачем и воем вцепился в обрубок ноги обеими руками, сдавливая ее. Он пытался остановить струйки крови, что стали покидать его, но для него это было невозможно. Так решил Несущий Гнев.

Солдат, что был ослеплен кровью, только протер глаза и встал, окликая своих товарищей. Он явно был напуган, собственно, как и все остальные. Клинки уже вернулись к Несущему Гнев, по незримому согласию, по их договору. Все это происходило столь быстро, что сержант едва успел броситься на Несущего Гнев с завидной яростью. На ходу отбивая очевидные удары, не пытаясь уклоняться и принимая на себя его сталь, Несущий Гнев приблизился к сержанту. Его лицо искажала гримаса не ужаса, нет, это было отвращение. Такое же Ильхил испытывал и к нему. Взаимность всегда радовала Несущего Гнев, и он несколько оживился, стараясь танцевать со своими клинками. Сержант был вооружен обычным прямым мечом, созданным кузнецом, который имел мало времени и орудовал им слишком неуклюже. Сержант и сам был не самым искусным бойцом, описывая удары слишком медленные, что поймать Ильхила, и слишком простые, чтобы быть ему интересными. Лезвие неуклюжего клинка уже несколько раз повторило букву *х* в воздухе, и Ильхил решил закончить этот поединок. Прыгая по направлению к мечу противника, Несущий Гнев знал, как именно сломать его. Со стороны это казалось безумием, прыгать прямо на меч, но именно безумие и было властно над Ильхиэлем. Его навыки превосходили противника, и Несущий Гнев это знал. Руки его были быстрее, тело сильнее, а клинки легче и острее. И когда его красноватые глаза уже зафиксировали положение клинка врага, Ильхил увидел ее.

Будучи уже за гранью человеческого, он мог ощущать слабые точки оружия, и на этом *произведении* кузнечного дела, он видел ее слишком хорошо, так хорошо, что она даже слепила его. А этого он терпеть не мог. Тонкие, острые, слегка загнутые, познавшие множество тел. Два братских клинка, отлитых лишь для убийства. Ни одни ножны не могли сдержать их, поэтому Несущий Гнев не имел их. Свое оружие он всегда держал открытым, на поясе или на спине. И близнецы-клинки не огорчили его. Они рассекли воздух, оставляя за собой едва видимый шлейф, образуя небольшую воронку, которая заставила листья, падающие вниз, закружиться в такт лезвиям.

Близнецы всегда тянутся друг к другу. — подумал Ильхил.

И они встретились. Два клинка, созданных убивать. Они окружили меч врага, как стая волков и разорвали его в клочья, высекая искры с обеих сторон. Словно хищные клыки, они вгрызлись в оружие противника как в шею и пошли далее, разрезая свою жертву.

Неуклюжий меч распался на несколько частей, будучи раскрошенным в точке удара и разломленным далее от нее. Глаза Сержанта уже успели это оценить, но его тело не могло быть таким быстрым. Ильхил уже был на расстоянии руки, радостно потягиваясь к своему доблестному врагу. Он сжал его горло левой рукой и с презрением швырнул в ближайший дуб, тот с треском врезался в него боком, после чего сполз и затих.

Раскаты рыжего потока искрились в Несущем Гнев, а поток кроваво-красного цвета, недавно приобретенный им, медленно вливался в его тело, неторопливо окрашивая и силу, и личность Несущего Гнев в другие цвета.

И снова искаженный голос вырвался из Ильхила, он срывался и хрипел, но каждое слово прозвучало четко.

— А вы еще не поняли? У ВАС НЕТ ШАНСОВ — с этими словами Ильхил, Несущий Гнев, неожиданно упал на бок, и радостно засмеялся, над чем-то, что было ведомо ему одному. Упал посреди боя, упал посреди смерти, упал посреди крови. Только для того, чтобы расслабиться и повеселиться — таков был Несущий Гнев. Не теряя момент для атаки, оставшийся на ногах патрульный с отчаянием бежал на Несущего Гнев, намереваясь поставить точку в их недолгих, сложившихся за секунды, отношениях. Но он не успел пройти и четырех шагов, как земля начала уходить из-под ног. Мох двигался…

Обладая инстинктами хищника, и будучи подобным зыбучему песку, мох медленно втягивал всё вокруг себя, кроме Ильхила.

Он поглощал и тех, кто стоял на ногах, и тех, что лежали рядом, однако, тело сержанта оставалось нетронутым. Очертания растения принимали странную форму, форму головы неизвестного зверя. Солдаты сопротивлялись, как могли, тыкая и пытаясь ранить его мечами, зубами и руками, цепляясь за каждый шанс выжить, за любую возможность снова ощутить жизнь. Их руки безнадежно скользили по мокрому мху, все это происходило под непрерывный смех Ильхила, они кричали еще несколько секунд, пока их поедал моховой зверь. Из-под земли было слышно урчание, словно он давно голодал, и удовлетворенные хрусты, хрусты костей о зубы. Он тщательно прожевал их и выплюнул обслюнявленную руку зеленовато-красного цвета. Она принадлежала одному из патрульных. Кровь медленно растекалась внутри мха, и вместо зеленого, теперь он приобрел свой истинный цвет.

Несущий Гнев резко оборвал смех, и его одуревший от крови взгляд уставился в небо.

— Когда-нибудь, я залью кровью и само небо!— подумал он с заметной ясностью ума.

Ильхиэль встал и отряхнул частички мха, прилипшие к его мокрому от дождя плащу.

Зверь, призванный им и преобразованный в мох, мелкая демоническая сущность, что была загнана сюда, высунула язык и потянулась к Ильхилу. Красный и липкий от крови язык обнял его, и вместе с дождем вниз стекали остатки патруля, что повисли на его языке.

Однако Ильхил лишь произнес: “Хороший мальчик… А теперь, СПАТЬ!” — и по воздуху прокатился свист лезвий, обрубивший язык зверя, мгновенно разорвав заклятие и выбросив мелкого демона из этого мира. После чего, Ильхил вобрал в правую ногу рыжего потока, каждый его шаг этот поток растекался по поверхности поляны, быстро занимая всю площадь. Как только Ильхил перекинул за спину лежавшего без сознания сержанта, поляна запылала огнем, стирая последние свидетельства убийства.

………………………………….

Сержанту казалось, он уже умер, но запах собственного пота и ноющая боль в вывихнутом плече, в голове и ребрах, вернули его к реальности. Впрочем, с первого взгляда об этом судить было сложно, ведь земля оказалась над головой, а небо под ногами. Недолго думая, он понял, что его подвесили на веревке. Солнце все еще не светило, а значит прошло совсем немного времени, дождь почти стих и сделался незаметным. А недалеко сидел тот, кто убил весь его отряд, уютно устроившись на небольшой скале, в нескольких метрах от сержанта. Темно-красные глаза поглядывали на него с почти детской ухмылкой, черные волосы свисали из-под капюшона. Сложением тела этот тип был не больше Игнара, по памяти сержант так же вспомнил, что ростом враг чуть меньше его самого. Тогда откуда в нем такая сила? Он очень похож на человека, но кто он на самом деле? Пока Игнар приходил в себя и задавался составлением цельной картины происходящего, его взгляд выловил то немногое, на что он сейчас был способен. Сержант был подвешен на уродливом высохшем дереве, которое прорастало прямо из камня. Вокруг были скальные наросты, мертвые деревья и земля, на которой росли грубые и некрасивые растения, но которые хотя бы жили. А сержант мог лишиться и таковой. Он стал ерзать руками, отчего, кажется, привлек внимание Несущего Гнев. Ильхил сидел на скале, на одном уровне с головой сержанта.

— А ты соня. — шутливо произнес Несущий Гнев, присвистывая.

Сержант скривился в злобном оскале, не понимая, что его раздражает больше, этот сумасшедший убийца или тот факт, что он не убил его. И теперь сержанту приходится слушать его.

— Кто…кто ты такой? — наконец вымолвил сержант.

— Меня зовут Ильхил, приятно познакомиться, Игнар Моура. — и на последних словах красноватый взгляд Несущего Гнев принял угрожающий оттенок.

Несущему Гнев на секунду почудилось, что его собеседник удивился, но, только на секунду.

— Ты меня знаешь? — ответил пленник, будто бы осознавая, зачем он тут.

Ильхил махнул рукой, отбрасывая вопрос и напоминая, кто тут главный.

— Более чем. Но перейдем же к делу…

Послушай, Игнар. Я знаю, что ты в курсе, вас отправляют на войну, на Бездарай. Однако, еще я знаю, что ты не хочешь воевать. Ведь дома, в Даран-Туе, тебя ждет жена и маленькая дочурка.

На этой фразе сержант не выдержал и уставшим, но гневным тоном вопросил

— Чего ты хочешь, мразь!?

После чего завертелся, желая задушить Несущего Гнев или освободиться.

— Полегче, полегче, ведь ты хочешь вернуться домой, правильно? Поэтому не забывай, что это ты сейчас висишь верх ногами, а не я. Так вот, Игнар, вернемся к делу. Хм… — Ильхиэль задумался, но тут же вскрикнул:

Игнар и Ильхил, мы так похожи! — и захлопал в ладоши, сам смеясь над собственной шуткой.

— Да-да-да, дело. Понимаешь, одному важному человеку, очень не хочется, чтобы третья армия Этервуда прибыла на Бездарай сейчас. Ну просто, о-о-о-о-чень. И кто, как не ты, друг мой, может помочь мне в этом деле? — И Ильхил улыбнулся, совсем по-дружески, почти искренне, смертельным взглядом намекая, что не потерпит отказа.

Сержант сплюнул кровью, а его глаза были красные, то ли от ярости, то ли оттого, что висел он верх ногами уже довольно давно.

Несущий Гнев продолжал.

— Я вижу, тебя заинтриговало, как ты, жалкий сержант, сможешь помочь мне? Ответ прост. Я знаю, что за твоей семьей когда-то закрепилась весомая репутация. Но позднее на всех вас назначали охоту и перебили. Ты — прямой потомок тех самых Моура из легенд. К несчастью, ты обделен их талантами, иначе я бы не смог так легко тебя схватить и побить. Но вернемся к нашему делу. Я счел достаточно ироничным, что теперь ты будешь охотиться на Этервуд, а не он на тебя. Убей Командующего третьей армии Генерала в его собственной палате. Сегодня. Ночью. Как доказательство я требую его голову, не так сложно, как считаешь? — щелчок пальцами четко послышался в этом месте, где эхо немного расширялось, но глохло, впитываемое лесом позади.

Пленник повременил с ответом, после чего неуверенно заговорил.

— На кой черт вам сдалась его смерть? Это не остановит армию. — медленно выговаривая каждое слово, ответил Игнар.

— Вполне возможно, но это только первая часть плана… — легко парировал Несущий Гнев, всем своим видом давая понять, что большего знать Игнару не дано.

— Время обговорить условия, Игнар. Если ты попробуешь не выполнить то, о чем я говорю, я найду твою жену, Элиз, и твою маленькую дочь, Киру, поверь, я знаю о них гораздо больше, чем ты. И разумеется, ты знаешь, что я с ними сделаю. — Несущий Гнев резко прервался, почесав затылок, после чего улыбнулся и певуче заговорил:

— Или не знаешь! Тогда знай! ЗНАЙ! Я буду очень долго их убивать, морить голодом, поедать их пальцы, пришивать чужие пальцы…поедать их глаза, заливая сладким соусом, обрубать ноги и пришивать вместо них коровьи, козьи, бараньи…это так, так занимательно!

И тут Ильхил остановился, взглянул на испуганного сержанта и спокойно продолжил:

— Но что-то я заговорился о них, теперь о тебе…если ты попробуешь сбежать, доложить или просто совершишь акт самоубийства, я отыграюсь на них, опять же. Однако, если ты сделаешь то, о чем я тебя прошу, я не трону не их, ни тебя. Сделав это, ты обретешь свободу, после чего займешься тем, чего хочешь. Живи, как знаешь, можешь даже бежать и жаловаться на то, что встретил в лесу меня.

Сержант нервно задергался, пытаясь дотянуться до головы Ильхила.

— Откуда…откуда тебе столько известно, выродок… — сержант пребывал то ли в растерянности, то ли снова начал терять сознание.

— Прости, я совсем забыл о том, что пора бы сделать так… — Клинок Несущего Гнев сорвался с правой руки, посвистывая в воздухе и молниеносно перерезая веревки, удерживающие сержанта. Тот едва вскрикнул, глаза его раскрылись, пытаясь понять происходящее, но они явно не успевали, ведь сержант уже свалился на твердую землю, близь скалы. Теперь Несущий Гнев сидел выше, а сержант медленно приподнимался, собирая кости, которые чуть не расшиб о землю.

Ильхил улыбнулся и покосил голову набок.

— Так лучше? — спросил Несущий Гнев.

Пленник остался равнодушен к вопросу, и Несущему Гнев пришлось задать еще один.

— Послушай, человечишка — начал Ильхил, в этот момент его клинки оказались позади Игнара, с шипением ветра подрезая его ноги, так, что тому пришлось упасть на колени. — Кажется, до сих пор я был услужливо вежлив с тобой в обращении, но знаешь, я ведь могу сделать твою работу и сам, вот только ты, и вся твоя семья умрет! ЖАЛКИЙ ТЫ ЧЕРВЬ!

Игнар мучился от боли и едва слышно, но вполне различимо для Ильхила бормотал. Сквозь тихий стон и стиснув зубы, Ильхил расслышал: “Я согласен”

Рядом с сержантом в землю воткнулся какой-то предмет, при ближайшем рассмотрении, он оказался охотничьим кинжалом. С подобным оружием ходят на волков.

— Это тебе пригодится. — процедил Несущий Гнев, довольно кивая.

Ильхил по-настоящему улыбался, обнажив свои зубы, кажется, по случайности он прикусил губы, и кровь уродливо стекала вниз. С этой картинкой в голове, Игнару и пришлось возвращаться в лагерь.

....................................................

— Никаких гарантий нет, никаких гарантий… — думал про себя Игнар, когда с тяжелым грузом на плечах ночью возвращался в лагерь.

— Он в любом случае убьет меня, а возможно не только меня. Но время, у меня есть время, я успею написать письмо и попрошу переехать в другое место Элиз.

Внезапно для сержанта, кинжал завибрировал, на его текстуре проявилась надпись “выбора нет”. Он мгновенно понял, что значит это надпись.

— Эта мразь следит за мной…нет, он не человек, спрятаться от него будет сложно, а Элиз не привыкла прятаться, она не поймет…Пока письмо будет доходить, он уже будет в Даран-Туе, им не спрятаться. Однако, если меня поймают на убийстве, то непременно казнят, и Элиз придется жить с позором всю жизнь. Но все же…у них с Кирой будет шанс. Если же меня не поймают, то все равно признают дезертиром. Единственный шанс для меня, это выжить. Выжить и вернуться в строй, на следующий день. Меня будут судить, но они не смогут доказать вину…и тогда…Элиз не узнает, и никто не узнает…

Когда сержант вернулся в лагерь, разумеется, его спросили об остальных, но Игнар долго доказывал, что его отряд напоролся на стаю мародеров, тянущихся вслед за армией. На опасных ублюдков, и солдатская честь велела совершить над ними правосудие. Игнар поведал о том, что в ходе боя они прогнали их. О том, как Игнар погнался за ними дальше, чтобы наверняка добить их остатки, но отряд не последовал за ним, посему их дороги разошлись, Игнару пришлось обвинить их в неподчинении, завязалась драка, в ходе которой они причинили Игнару режущие ранения, и вывихнули плечо. В ходе которой они пинали его по ребрам, били по лицу и калечили его как могли. В доказательство сержант показывал себя.

“Возможно, они уже на полпути домой” — досадно произносил Игнар на допросе, стараясь выглядеть максимально убедительным.

Собственно, доказательств за или против было мало. Однако, учитывая нехватку сержантов, неплохой послужной список Игнара, а так же тот факт, что солдаты действительно могли сбежать, никто не стал сомневаться в словах сержанта. В конечном счете, он сам пришел в лагерь. Игнар отделался штрафом, который, впрочем, платить не собирался, наперед догадываясь о своей судьбе.

Наступила холодная ночь, и хоть сержант закутался в плащ, мерзлота медленно поглощала его, как будто он уже был мертв. Сержант легко прошел караулы, отпираясь тем, что сам обходит палаты, ища нарушителей дисциплины. Что было делать с прочей охраной, он не знал. Игнару хватило времени лишь на банальный план испуга. Он решил объявить всеобщий подъем, забить тревогу и ударить по панике.

Резко выбежав из-за деревянных ограждений и сделав напуганный вид, сержант приблизился максимально близко к палате Генерала Сорова. Обстановка вокруг сжимала его нутро, он, казалось, часами обдумывал что будет, если ему не поверят. Но на деле проходили лишь секунды. Остановившись возле генеральских палат, Игнар завопил, что есть сил: “Тревога, в лесу враг! Тревога! ПОДЬЕМ!”

Солдаты с ленью и ненавистью повылезали из палат, собираясь выместить злобу, которую они таили на сержанта-крикуна, на тех незваных, вымышленных гостях. Охрана палат Генерала не сдвинулась с места, поэтому Игнару пришлось импровизировать и тут.

— Сзади вас! За тем ограждением! За м-н-о-о-ой! — прокричал Игнар, и солдаты нехотя двинулись за ним, к его великому невезучему везению — там действительно кто— то был, поэтому охрана взревела и погналась за чьей-то тенью.

Не теряя ни секунды, Игнар вбежал в палаты Генерала Сорова, где тот спешно одевался и снаряжался. Завидев Сержанта, генерал лишь слегка удивленно, но в то же время злостно спросил.

— Сержант, черт вас подери, что там снаружи происходит? Где мой адъютант? Капитаны? Какого черта вы тут делаете, немедленно постройте свой взвод!

Генералу давно стукнуло шестьдесят, но он все еще не собирался на пенсию, когда то давно, он действительно внушал уважение. Теперь же Игнар не видел в нем ничего, кроме мешка с костями — Генерал растерял хватку, его некогда мускулистое тело превратилось в бесформенную массу, а глаза давно потухли. Конечно, это не оправдывало его смерть, но Игнар пытался облегчить себе задачу, коверкая его образ и создавая внутри себя оправдания.

Игнар подошел на расстояние удара. Пытаясь хоть как то подсластить отвратный момент, он стал извиняться перед Генералом.

— Извините, ваше превосходительство, но…

— Я не нуждаюсь в ваших извинениях, сержант. Немедленно доложите ситуацию! — Генерал не стал слушать его, не понимая, что сержант извиняется перед ним лично, а не за беспокойство.

Игнар вынул острый охотничий нож, который дал ему Несущий Гнев, и так быстро как мог, провел по еще открытой шее Генерала. Запах крови мгновенно достиг носа Игнара, а кровь хлестнула его по руке. Соров пытался защититься, схватившись рукой за свой пояс, где находился меч, но Игнар рывком схватил Генерала за горло. После чего обошел и ударил по шее со стороны спины. Необычайно острое лезвие рассекло позвонки и голову генерала теперь удерживали всего лишь мышцы. Игнар торопился, обрубая уже мертвому генералу голову. Кровь очень быстро начала заполнять всю палату, но сержант не мог ждать. Он сунул голову генерала под плащ, и так быстро, как позволяли ноги и страх выбежал из палат.

Дождь набрал силу и снова застрекотал по земле, но Игнар уже не ощущал ни холода, ни сырости, он думал только о побеге. О том, как можно быстрее скрыться с глаз всех этих людей, которых ему пришлось предать. Спустя несколько секунд в след ему что-то кричали, по тону голоса он слышал беспокойство солдат и офицеров, но они не знали, что он сделал. Вернее, что ЭТО сделал он. Несколько солдат погнались за ним, но Игнар находился в шоковом состоянии и не чувствовал усталости, не оборачиваясь, он продолжал убегать из лагеря. Быстро, как самый последний трус, без достоинства и чести, он удалялся все дальше, убегая в лес. Скрываясь от своих же товарищей. Но выбор был сделан и он не сулил ничего хорошего. Игнар понимал это, понимал он так же, что не мог рисковать теми, кто значил для него гораздо больше, чем вся эта армия позади.

Вскоре погоня за ним стихла, в действительности он был не нужен в лагере, и без него хватало проблем сейчас. Пробираясь по лесу, Игнар желал быстрее покончить со своей бесчестной работой. Казалось, прошел целый месяц, с тех пор как он убежал из лагеря, но прошло чуть меньше часа. Игнар забывал дышать, тело потихоньку отказывалось слушаться. Дождь вновь начался, напирая на него и создавая дополнительные трудности. Спустя еще несколько ужасных минут, к ногам вернулась привычная усталость, режущие раны вновь напомнили о себе, не забыла спеть свою оперу и вывихнутое плечо. Кровь там уже давно застыла, непонятно, от ужаса к этому дню, дождя, или естественной регенерации. Потрепанный кожаный доспех с отметинами промок и вода просочилась внутрь него, заставляя одежду под ним прилипать к коже, оставляя не самые приятные ощущения и холод. Ноги его были подобны вымокшим кошкам, вздутым и дурно слушающимся, что истошно мяукали при каждом касании к земле. Только сейчас Игнар стал думать о последствиях своего выбора, только сейчас стал замечать несостыковки. Ведь действительно, куда делся адъютант генерала? А приближенные капитаны? Почему палату генерала охраняли всего двое?

Игнар остановился и боль вдвойне ударила по нему, но вместе с ней возвращалось в норму и дыхание. Подул ветер, направив дождь прямо в лицо сержанту.

— Даже дождь меня презирает.

Набрав побольше горького, холодного воздуха, Сержант побежал вглубь леса, припоминая, как он еще со своим отрядом, шел недалеко отсюда. Тошнотворное и смутное зрелище их смерти врезалось в память, окутывая сомнениями и без того пошатнувшийся рассудок Игнара.

— Что же я натворил…

Лужицы даже на бегу ловили Игнара, в каждой из них показывая ему собственное отражение, отражение стыдливого труса, предавшего своих товарищей ради мнимой безопасности своей семьи. Кошмар не кончался и не оставлял в покое бедный разум Игнара, он уже не помнил зачем ему все это, а еще он не помнил весь свой путь. Голова его кружилась, а то, что он хранил под сырым плащом, начинало немного попахивать проблемой.

Он шел наугад, сворачивая и возвращаясь к одному и тому же месту, пока наконец не понял, что ходит кругами. Теперь направление приходилось выбирать случайным образом. Деревья качались и потрескивали, стуча громоздкими каплями по его плечам, ослабевшие листья срывались с них и кружились у Игнара над головой. Дерзкие и наглые, они, вместе с грязной и вымоченной землей, мощным потоком перекрывали ему видимость. Гроза разыгрывала свое представление. В кустах по правую руку послышалось какое-то движение, и Игнар нервно оглянулся туда, готовясь принять на себя заслуженную кару от солдат, но это было какое-то мелкое животное, напомнившее ему белку, и теперь даже эта белка, заставляла сердце предателя биться в истерике.

Узкие звериные тропки привели его к небольшим скальным массивам, к тому месту, где его ждала судьба. Тот, кто заставил его стать убийцей, тот, кому была позарез нужна голова командующего третьей армией. Тот, кто грозился убить его и его семью, и, безусловно, мог это сделать. Ильхил лежал на скале, дождь совсем вымочил его, превращая его в часть пейзажа, но Несущей Гнев это игнорировал и продолжал смотреть вверх. Глаза его моргали, но что он мог высматривать в темном небе, было непонятно. Игнар вновь почувствовал тошноту, приближаясь к этому безумцу, в груди его колотило чаще с каждым шагом, отбивая все более быстрый ритм. Игнар уже множество раз прикинул, как нанести ему удар и убежать, но понимал, что это невозможно и все гипотетические ситуации, что он себе представлял, к реальности имели такое же отношение, как снег в самый жаркий день года.

“Ничего” — повторял он себе — “Ничего, если я заслуживаю умереть сейчас, так тому и быть, ведь я предал армию Этервуда”. А ведь и верно поется в нашей песне… — и, пытаясь себя подбодрить, Игнар стал тихонько напевать песню, с которой многие тысячи уходили в последний раз. Песню, короткую и страшную, никчемную, и неожиданно нужную. Единственное, что ныне у него осталось.

Танцуют звезды в небесах,

Предупреждают о смерти всех нас,

Мы это знаем, вперед мы идем...

Мы слышим крики, предчувствуем боль,

Видим мы смерть, ее мы несем,

И пепелище с собою ведем,

Ведь наша участь такова,

Мы острие великого копья!

Мы это знаем, вперед мы идем...

Пути назад отрезаны давно,

Мы сами так решили,

И не вернемся мы домой,

Пока наш враг в земле не ляжет,

Ведь наша участь такова,

Мы Острие Великого Копья!

Мы это знаем, вперед мы идем...

Игнар приблизился и встал под скалой, куда, казалось бы, уже очень давно свалился с высоты дерева. Предатель молчал, он не хотел больше разговаривать с Ильхилом, но знал, что это неизбежно. Его дыхание спирало при мысли о смерти жены и дочери и он закашлял.

— Ты уже вернулся, мой маленький убийца? — тонким змеиным голосом спросил его Несущий Гнев.

Игнар замешкался, а затем раскрыл плащ. В широких рукавах покоилась голова генерала, его генерала, которого он убил. Пустые темные Глаза мертвеца все еще вопрошали Игнара: “Что ты наделал, парень?”

— Все как…договаривались…. — наконец выдавил Игнар из себя.

Ильхил мрачно улыбнулся и закатился на бок, придерживая свою голову правой рукой. После чего заговорил играющим тоном.

— М-м-м, ну надо же, кажется, я тебя недооценил. Я-то думал, тебе не хватит духу убить командующего и предать своих сослуживцев. Это как минимум отрицательным образом скажется на твоей чести и совести, как считаешь?

— Считаю, пришло время тебе исполнить свою часть уговора. Обещай, что не тронешь ни меня, ни мою семью, обещай! — криком ответил ему Игнар.

— Какой— то ты нервный сегодня, видимо, ты все же перевисел на веревке. Или это ты от удара по голове такой злой? В любом случае, ты прав. Время платить по долгам. — последние слова Ильхил произнес едва сдерживая смех.

Капли дождя били Несущего Гнев по голове, когда тот вставал на ноги, они пытались остановить его. Игнару даже показалось, что дождь над головой Ильхила усилился неведомым образом. Разумеется, это его не остановило. Когда Несущий Гнев поднялся на ноги, резкая дрожь охватила Игнара Моура. Словно волна ужаса пронеслась по нему, он ощущал каждый миллиметр своей кожи, которая вся покрылась мурашками, от силы, которая подожгла Несущего Гнев, словно чучело.

— Поток — пронеслось в мыслях у Игнара. — Настолько страшный поток…

В прошлый раз он не мог его чувствовать, но сейчас, сейчас он ощущал его в достаточной мере, чтобы испугаться.

Сперва волна грязного, рыжего потока сжигала Ильхила, но затем она стихла, легонько поигрывая на нем, а за ней было что-то еще. Еще один поток…но как такое возможно?

Несущий Гнев наставил перекрещенные между собой лезвия в сторону шеи Игнара, его безумная улыбка и высокие скулы придавали ему страшный вид, лицо Несущего Гнев искажалось с каждой секундой, а на левый глаз, кажется, напал нервный тик. Зрачки его, то расширялись до невозможных размеров, то сужались до маленькой красной точки, какими бы раньше не были его глаза — теперь их цвет навсегда стал красным, от крови как внутри Ильхила, так и в окружавшем его мире. Ильхиэль смотрел несколько долгих секунд в обреченные глаза Игнара, и неожиданно произнес: “Мой долг перед тобой — это убить тебя”. После чего истерически засмеялся.

Игнар не успел и вздохнуть, как Несущей Гнев, стремительно выпрыгнув вперед, оказался прямо перед ним. Его скорости позавидовал бы и хищный орел, лезвия оказались над плечами Игнара, а безумный смех придавал этой картине особую гамму.

— Простите Элиз, Кира, простите меня Соров, простите меня, мои братья по оружию… я оказался слабее, и не смог выполнить свой долг.

В эту секунду лезвия Несущего Гнев отказались ему подчиняться и не сомкнулись на шее у Игнара Моура.

Ильхиэль, противясь этой силе, вместо того чтобы удариться об Игнара, выгнулся и оказался над своими клинками. На мгновение ока Ильхил расцепил хватку на них. А затем обе его ноги приземлились на невероятно длинные цепи, что связали его оружие, тянувшиеся откуда-то позади. Игнар даже не почувствовал, как над его плечами громыхнули странного вида цепи, но именно они остановили клинки Несущего Гнев. За что Игнар и был им благодарен.

Несущий Гнев вяло взглянул назад, и его безумная улыбка тут же пропала, а тишина и звук падающего дождя вновь взяли верх над его смехом.

— Ты!!! — успел лишь крикнуть Ильхиэль, прежде чем с десяток черных цепей перекинулись не только на его клинки, но обхватили его руки и ноги, любовно обвились вокруг него, сдавливая его с такой силой, что смеяться, кажется, он уже не хотел.

Игнар стоял, пораженный увиденным, он не был ветераном войн, но его отец рассказывал ему о том, что когда-то давно, владеющие таким оружием были знамениты на весь Шидэй. Прежде чем Этервуд убил всех их. Как оказалось, кое-кому удалось выжить…

— Это… стиль творца, такое разве может быть? Ведь они все были уничтожены.

— Гиливар, старый ты труп гниющий, ничтожный глупец! Что ты делаешь!? — разразился вопросами Несущий Гнев.

И тут Игнар побледнел. Гиливар…это имя принадлежало создателю стиля творца. Из-за ближайших скальных наростов неспешно вздымалась стая цепей, таких же, которые обхватили Ильхила. Все они исходили из одного места, и этим местом была человеческая спина, словно в ней имелось множество точек, откуда цепи имели начало. Длинная и ужасающе покалеченная спина продвигалась вперед, странно было двигаться задом, но Игнар сейчас не придал этому значения. Сержант свалился на колени, не в силах удерживать себя на ногах, голова генерала откатилась прочь, и бедолаге стало немного легче.

— Да здесь, наверное, сотня этих цепей! Убежать от него невозможно!— с ужасом подумал Игнар.

Наконец Гиливар повернулся лицом. Длиннейшие седые волосы, из всех, что когда-либо видел Игнар, свисали с него мертвым грузом. Глаза его были сокрыты под ними, а руки, словно беспомощно болтались внизу. Гиливар передвигался на цепях и ноги его так же лежали на воздухе, они были скованы кандалами, но они были ему не так нужны. Несколько мгновений Игнар Моура с трепетом взирал на это, подумывая о возможных путях побега, но они не представлялись ему возможным. И как только Игнар хотел испытать свою удачу, рванув, что есть духу, чей-то невероятно пронзительный взгляд прошил его сотней иголок. Невероятное усилие чужой воли сконцентрировало внимание сержанта в желаемом направлении. Серые, полные ненависти глаза уставились на него, как на какого-то, пусть и крупного, но таракана. Таракана, достававшего великана. Молния мелькнула высоко в небе, на секунду осветив чудовищные цепи с шипами и их владельца.

— Беги отсюда, парень. — с грохочущем треском грома сказал Гиливар.

Игнар Моура не стал задавать лишних вопросов, используя возможность вернуться обратно, к своей прежней жизни. Хотя какая-то часть его подсознания понимала, что прежняя жизнь закончилась навсегда, так или иначе, теперь он убийца, трус, и предатель…

Ильхиэль, едва сдерживая ярость, проводил сержанта нервным взглядом, как бы говоря ему: “Так просто ты от меня не отделаешься!”. Наконец Моура скрылся в лесу, оставив их двоих наедине.

— Что ты себе позволяешь, старая развалина? — тихим и ровным голосом, но с нескрываемым раздражением, спросил Несущей Гнев.

Создатель Стиля Творца пропустил вопрос, словно отмахнулся от какой-то мухи.

— Послушай меня немного, лишенный рассудка и мозгов смертный, возомнивший, что способен впитать в себя мою силу. — стальным тоном начал Гиливар. — Я долго терпел твои издевательства и ждал единственно шанса убить тебя. Я жажду этого больше всего на свете, за те страдания, что ты принес мне и людям. За то, что подобное отродье не имеет права на существование в этом и без того уродливом мире. Я очень хотел бы этого, но к моему несчастью, твое корявое и бестолковое тело что-то сделало с моим рассудком. Я не могу тебя убить, мы оба это знаем. Я не знаю, как ты это сделал, но ты надежно запечатал ту часть моего сознания, что так жаждет твоей реальной, воплощенной смерти. Я могу думать о твоей смерти, я могу представлять себе, как убиваю тебя, но убить я тебя не могу.

Ильхиэль под тяжестью цепей выдавил из себя улыбку.

— Ты перехваливаешь меня, седовласый труп. Поток обладает множеством чудесных свойств, и воздействия на мозг лишь малая ча…

— Однако — прервал его Гиливар. — Избить тебя до полусмерти мне ничто не мешает. — и в это мгновение, Ильхиэль увидел то, чего не видел никто уже очень многие годы. Гиливар улыбнулся, возможно, это был оскал, но и такого Несущий Гнев не видел.

Вся ярость Гиливара перетекла в его цепи, кроваво-красный поток разразился в них с такой силой, что при каждой новой капле дождя, они отдавали звоном небольших колоколов. Каждая цепь отражала все годы терпения и ненависти к Ильхилу, стремление уцепиться за каждый призрачный шанс его ранить, а еще лучше, убить. Вся это ярость материализовалась в один бросок, столь быстрый и мощный, что часть птиц, прятавшихся от дождя на деревьях — не успела улететь и нашла свою смерть в нем. Цепи, объятые кровавым потоком Гиливара, раздробили несколько десятков могучих деревьев, используя Несущего Гнев как таран. Гиливар знал его предел и знал, что это его не убьет, а значит, его веселье продолжится еще какое-то время, сладкое, недолгое время. Время мести.

Щепки от деревьев и поломанные куски валялись повсюду, кое-где удары цепей оставляли уродливые косые пни, в некоторых местах деревья смогли частично устоять и имели шанс вырасти вновь, а некоторые были вырваны с корнем в ходе ударов.

Окровавленный Ильхиэль лежал на земле, кровь сочилась из ран на носу, и щеках, губы превратились в отвратительное месиво — все лицо покрылось коркой крови и грязи. Глаза заплыли от ударов, правая рука была сломана в нескольких местах, ее всю перекосило, пальцы на ней невероятно неправильно изогнулись и уродливо шевелились, словно Ильхил мог еще ими управлять. Волосы на голове окрасились в цвета крови, из спины и ног торчали обрубки веток, многочисленные занозы и небольшие части деревьев, некоторые прокололи его насквозь. Однако Ильхиэль не издал ни звука, лишь мыкнув при первых ударах.

— Фто ве ты офшановился? Фем быфтрее нафшнем, тем бырее законим. — Сплёвывая кровью и зубами, едва различимо, но с нотками победы произнес Несущий Гнев. — Фсе ваны, пофученные фной, мофно леко ифелить потоком и…тфоей пфотью.

— Я это знаю, щенок. — тем же громоподобным тоном ответил ему Гиливар. — Но…не думал ли ты, что все будет так просто, я растяну это удовольствие на многие дни, и на эти дни ты станешь моей игрушкой. Прямо сейчас, через эти цепи, я передаю часть жизненной силы тебе, восстанавливая твои поврежденные кости и органы, ценой своего потока. Разумеется, это лишь на время. И как только я закончу, твои кости снова затрещат по швам, а тело наполнится давно забытой болью, но я не дам тебе потерять сознание, или иным образом заскучать. Ты будешь чувствовать каждый сучок, каждый сантиметр земли, когда я буду вбивать тебя в нее. Я растяну свое удовольствие, ведь это последнее, что мне осталось сделать в моей сознательной жизни.

Несколько цепей над Гиливаром образовали что-то вроде настила, защищая от дождя, другие выстроились в красивые и объёмные узоры, напоминая давно забытый флаг, флаг той академии, что создал мастер давным-давно. Мастер стиля творца, казалось, несознательно заставлял цепи выстраиваться в причудливые формы по старой привычке, а быть может, просто проверял сам себя, восстанавливая волю. Кто мог знать о его силе? Ведь все, кто ее видел, давно умерли. Так или иначе выглядело это эффектно и пораженный Ильхил подумал, что взять Гиливара без сознания было большой удачей — контролировать одновременно столько цепей было непосильной задачей для всех следующих поколений. Никто не смог превзойти Гиливара в его умении. А позднее, академию уничтожили. Снесли и сожгли, разрушили и разграбили. Все то, что защищал мастер, всё то, чем он дорожил. Всё то, для чего он жил — перестало быть в этом мире. Так почему же? Почему Гиливар проиграл? Настолько сильный, он все же проиграл! Боль отошла на второй план и Несущий Гнев в кровавой ярости стиснул остатки зубов. Он уставился на то, что так просто проделывал Гиливар.

— Почему!? Настолько сильный создатель стиля творца, он все же проиграл! Это значит…это значит лишь одно. Я должен стать еще сильнее. Сильнее, чем он. Сильнее, чем все они. И тогда, тогда я уже точно не смогу проиграть. Тогда я не буду таким, как он. Ради моей мечты я стану сильнее. И тогда даже я сам не смогу победить себя.

Ильхиэль уже смирился с положением временной игрушки, но не мог смириться с положением побежденного. Нет, он ни за что не проиграет. Только не он. Но почему…почему же тогда так страшно? Почему, почему это создание из цепей направляется к нему? Почему эта игрушка из цепей Гиливара идет к нему…игрушка играет с игрушкой. — и Ильхил улыбнулся, заставляя губы двигаться сквозь боль и кровь.

Лев, созданный из цепей опустился на землю, легко контролируемый мастером стиля творца, он изящно проследовал к Ильхилу, лежащему связанным и раненым, но еще не побежденным. Лев подошел к нему вплотную, взъерошил гриву, звеня цепями и зарычал. Так сильно и натурально, как мог рычать лишь настоящий лев и Несущий Гнев понял, насколько он еще мало знает о свойствах потока. Глаза этого искусственного льва пропадали во тьме, но сам он светился кроваво-красным, как и его создатель. И тут цепи, что образовывали льва, одна за другой стали взмывать вверх, разрушая его и образовывая круг над головой Несущего Гнев. Затем, когда существо, сотканное из цепей распалось на составляющие, цепи собранные в круг пришли в движение, вращаясь то слишком быстро, то через чур медленно. Их круговорот пугал и будоражил, словно они вот-вот взлетят и уничтожат все вокруг. Они были потаенной угрозой, растущей и страшной силой, как возникающая буря. Они разгоняли ветер своей силой, заставляя деревья гнуться и выть, разбрасывая капли дождя по гигантскому диаметру, а те лишь покорно разлетались и смешивались с подобными себе, опадая влагой на землю. Ильхил беспомощно лежал, взирая на них снизу вверх. Взгляду его открывалось искаженное, красноватое небо, неправильное и кровавое. Словно живое, оно дышало и с диким презрением глазело на Несущего Гнев. Поток Гиливара разносился этими цепями вокруг, обагряя даже воздух, делая его густым и горячим, как кровь. Цепи звонко завибрировали, поток Гиливара зажегся на них еще сильнее, расширяясь могучими пластами. На каждой из чудесным образом переплетенных цепей, с протяжным звоном появлялись лезвия, случайным образом вырастая на них, как ветки на дереве, и на конце каждой непременно вырастал целый клинок. Когда-то Ильхиэль читал об этом приеме великого мастера, а теперь он видел его в действии. Круг позора, описанный авторами-очевидцами. Круг позора, из которого вырос сад лезвий. Несущий Гнев пришел в ярость от своей беспомощности, как он может воплотить свою мечту, лежа в грязи и своей крови, здесь, побежденный этим стариком!?

Вновь заговорил Гиливар.

— Как ты там сказал. Время платить по долгам и мой долг перед тобой — убить тебя. И чтобы ни случилось, даже если мое сознание мне не позволит, я постараюсь его выполнить, щенок.

— Больше… — и поломанная рука Ильхила сжалась в кулак.

Кровавые цепи вновь налились силой, ухмылка окончательно сползла с изуродованного лица Ильхила, который утешал себя мыслями о восстановлении. Цепи взвились на нем с новой мощью, и снова принялись вершить суд Гиливара.

— …Я никогда…— и все слова, сказанные мастером стиля творца прошли сквозь Ильхиэля, не оставив никаких следов.

Орудия Гиливара сорвались вниз, десятки могучих цепей с клинками и лезвиями, существующие лишь для убийства. Они вспарывали воздух, легко беря над ним верх и устремились к Несущему Гнев. Ильхил даже не дергался, осознавая, что все сейчас бесполезно и единственное, что ему остается — выжить любой ценой. Перед глазами его встали картины прошлого, ужасного и неправильного прошлого, что заставило его пойти так далеко. И вместе с тем — будущего, в которое он верил и желал воплотить. Была лишь одна проблема — настоящее, где он лежит связанным и полумертвым, но все еще живым. Да, живым, таким он и планировал остаться.

— …Не буду побежден!.. — и красноватые глаза Несущего Гнев забились, как сердце, вернувшееся к жизни.