Мистер Глоуворм (Светлячок)

«Мистер Глоуворм». Рассказ

Полина Мельник

vk.com/polina_melnik_eksmo_pisatel — личная страница в вк

vk.com/polinamelnikpisatel — авторская группа в вк

Громко, натужно хлопнула старая затворка приемного бака, это значит сегодня есть работа, и это хорошо. Разумеется, хорошо не то, что затворка чуть не сломалась от падения груза на дно бака.

— Надо бы ее смазать, — подумал мистер Глоуворм и вздохнул — смазывать эту дряхлую конструкцию было уже добрый десяток лет сущим наказанием для его старой спины.

Но допроситься у начальства новый приемный бак с крепкой затворкой, а лучше вдобавок еще и кушетку с подъемно-поворотным механизмом — было делом почти невозможным.

— Хотя, — рассуждал он, — блок 413 как-то получил новые инструменты. Эх, жаль меня не было с ними на приеме, я бы тоже что-то попросил, хоть бы мелочь — хоть бы хорошую урну для сбора! — от таких мыслей настроение совсем испортилось.

Работа простаивала, и мистер Глоуворм сердито и потому неспеша подошел к приемному баку, крепко обхватил колесо затвора и повернул его, приложив немало усилий.

— Еще и колесо барахлит! — негодовал он.

Дверца приемного бака отъехала, открывая небольшое помещение всего в пару метров с округлыми стенами и вогнутым полом, на потолке которого красовался единственный источник света — отверстие для сброса. На дне бака, в полутьме, лежала работа.

Мистер Глоуворм оглядел сверток, тот был крупным и это было хорошо. Маленькие свертки мистер Глоуворм не любил — мало работы, мало выручки. Да и работать с маленькими было гадко — все-таки он не бесчувственный.

Светлячок вытянул вперед длинные хваткие конечности и подтянул сверток к себе. С трудом взвалив груз на плечо, перенес на кушетку. Хоть груз был тяжелым, и мистер Глоуворм давно находился в почтенном возрасте, он старался обращаться аккуратно — на кушетку груз лег бесшумно. Не даром ему, работнику блока номер четыреста, уже три года подряд выдают поощрения к празднику на Земле.

На той же Земле этот день еще называли чем-то вроде Хотаругари. Здесь, на фабрике «Душ и тел» все любили этот день, по полгода только и бывало разговоров что о прошлом празднике, либо о грядущем. О том, что предстоит сделать и как пройдет танец, сколько людей смогут увидеть, а сколькие — понять послание. Это был единственный день в году, когда светлячки могли покинуть не только фабрику, но и Поле Тумана, за что, собственно, почетный работник фабрики и любил его. И хотя реинкарнация в довольно отвратное мелкое насекомое никого не прельщала, все же свет, что было способно дать брюшко земной твари, был необходим для послания — единственно важной миссии.

Особенно об этом празднике любила говорить молодежь и уж, конечно, их речи редко содержали заветный замысел — они все больше обсуждали Землю и что они собираются посетить после танца, забывая о главном. И это немного расстраивало старика.

Хотя, за почти сорок семь лет, что мистер Глоуворм отдал фабрике, он и сам порядком разуверился в послании. Но все же старик был глубоко убежден — молодежь не должна становиться столь рано скептичной.

Мистер Глоуворм все же считал этот день сильным преувеличением. Хотя, от поощрения к празднику он ни разу не отказывался.

Занятый подобными мыслями, светлячок аккуратно уложил груз, вооружился старыми, побитыми ржавчиной, но все еще изрядно острыми ножницами, и ловким движением распорол сверток. Перебирая тонкими лапами, убрал ткань сначала сверху, после осторожно перевернул груз на бок и вытянул парчу из-под низа. Избавившись от ткани, мистер Глоуворм ярче зажег светильники над кушеткой и склонился над кушеткой, профессионально оценивая работу.

На всей правой стороне выступали мелкие гнойные пузыри — несколько на голове, пара на руках и самые крупные на глазах.

Груз — так за многие годы приучил себя называть тела мистер Глоуворм. Это помогало сохранять лапы рабочими и разум чистым. Груз есть груз. Груз — это просто работа. С телами все сложнее.

Подготовив нужное количество разномастных емкостей — от плоских плошек, до тонких длинных сосудов, он приступил к работе. Для начала по графику работ и Инструкции, которую кстати не так давно сократили всего лишь до 7 пунктов, он приступил к сбору. Лапы ловко подняли тело и перевернули вниз головой, изящный тонкий сосуд с хрустальной крышечкой быстро наполнялся последним воспоминанием.

Этот сосуд был бесполезен — такое редко удавалось хорошо продать и уж тем более, за него нельзя было получить прибавку на фабрике. Однако Инструкция призывала соблюдать этот пункт, и мистер Глоуворм честно исполнял все рекомендации листка в рамке над кушеткой. Закупорив бутыль, старик взял следующую — побольше, и в надежде поднес к телу. Нехотя, медленно в сосуд потекли страхи. Вот за это можно было получить получше — иногда попадались настоящие «сокровища», за которые черные торговцы готовы были хорошо платить. Страхов набралось почти треть бутыли.

— Мало, — с досадой подумал работник блока номер четыреста.

Отставив сосуд, он потянулся за следующим — совсем маленьким и самым ценным.

Хотя в последнее время его едва ли удавалось заполнить даже на донышке, светлячок не терял надежду. Как-то раз, давно, еще лет пятьдесят тому назад, случилось одно забавное происшествие.

Мистер Глоуворм уже к тому моменту работал не первый десяток лет и мог довольно точно прикинуть выручку. В соседнем блоке попался ценный груз — старик, почти без язв, сморщенный и усохший, как зимнее яблоко. Непутевый сосед по глупости заполнил сосуд страхов по инструкции, хотя емкость была самой лучшей и вместительной из всех в наборе.

Мистер Глоуворм улыбнулся своим мыслям — если бы не он тогда, этот олух провалился бы с позором. Свет потоками лился на пол, затекал в щели между кафельными плитками и падал в слив, а его бестолковый сосед бегал и махал лапами, безуспешно пытаясь собрать ценнейшую жидкость во все емкости и плошки. Но работники блоков 400 и 398 пришли на помощь. С того старика натекло четыре бутыли света, полнехонькие, до краев.

Большего заработка мистер Глоуворм не получал в жизни.

Сосуд света стал потихоньку наполняться, совсем по каплям, едва заметно.

— Что ж, обычное дело, — рассуждал работник, терпеливо удерживая в лапах емкость.

Но все же, глубоко в сердцах, он надеялся на повторение того случая хотя бы еще раз.

Света набралось на треть бутыли — в последние годы и это можно было считать успехом. Молодежь вообще отказывалась верить рассказу про того старика, что, по правде сказать, совершенно не удивляло светлячка, хотя и приносило огорчение почетному работнику фабрики.

На каталке остался последний крупный сосуд — это еще из старого набора и его, видимо, забыли убрать. Теперь даже по Инструкции применять его было совсем не обязательно. И без того редко сосуд мыслей прятал в себе что-то ценное, а уж от тела с третью бутыли света и ожидать было нечего.

Окинув взглядом собранное, мистер Глоуворм еще раз осмотрел тело. Женщина, молодая, почти юная. Надежда, конечно, оставалась. Мистер Глоуворм неуверенно вертел в лапах сосуд мыслей — очень уж не хотелось потратить весь свободный вечер на пересмотр собранного содержимого и не обнаружить ничего, за что можно было получить прибавку. Работник снова перевел взгляд на тело — язв совсем немного.

— Что ж, надо еще осмотреться, — Решился мистер Глоуворм и подошел к телу поближе, включив все светильники в блоке.

Свет больно резанул старые, привыкшие к полумраку глаза. Пришлось подождать, пока глаза привыкнут и свет перестанет причинять боль. Работник четырехсотого блока аккуратно повернул тело на спину, присмотрелся. Поднял одну ногу, затем другую. Перешел к осмотру левой руки и с огорчение убрал сосуд — под левой рукой была огромная язва, доходившая до сердца.

Гнойные пузыри на руках были частым делом. Большинство грузов приходило на фабрику "Душ и Тел" с гниющими глазами или почерневшим низом живота — ничего необычного. Скверна всегда поражала самые доступные места, искушая живущих. Изредко у тел попадались мелкие язвы на сердце — признак высших перерождений, но такого размера нарывы еще никогда не попадались светлячку и он направил свет лампы ниже, чтобы получше рассмотреть.

— Такая язва должна была причинять боль еще при жизни, — подумал старый светлячок, рассматривая изъян внимательнее, — это существо страдало. Но теперь оно на моем столе и больше ничего не чувствует.

Откатив кушетку с сосудами для сбора чуть подальше, мистер Глоуворм подтянул поближе поднос с плошками и один таз для гноя.

— Такими темпами скоро таз заменят на бочку, а ценные емкости и вовсе упразднят, — сетовал он, пока лапы продолжали работу, ловко вскрывая один нарыв за другим и собирая зловонное серое содержимое сначала в плошку, а затем в таз.

— Но все же в Инструкции не должны отменять этот пункт — утешался мыслью он, — ведь только ради Шанса создали это место, только ради Шанса мистер Глоуворм и его дед, и дед его деда делали эту работу.

Теперь в наш век на Поле Тумана построили огромную фабрику. А раньше у светлячков были всего лишь пара острых камней да глиняные плошки. И хоть этого времени мистер Глоуворм, конечно, не помнил и не застал, но так по крайней мере часто говорил его дед. Все то, что делали светлячки, все сотни и тысяч лет, все — ради самого последнего этапа. И все эти скупки у черных торговцев, инструкции, фабрики, прибавки к зарплате — все это было лишь суетой, и старик был искренно в этом убежден.

Лапы проворно вскрывали нарывы — один за другим, другой за третьим. Работа была почти окончена. Мистер Глоуворм с небольшим огорчением последний раз осмотрел тело, что не принесло ему почти никакой выручки.

Старик потянулся за парчой, чтобы укрыть груз и отправить в телоприемник, а другой лапой к выключателю — погасить свет над столом, но вдруг свечение всех ламп в блоке номер четыреста усилилось во сто крат. Глазам стало нестерпимо больно, но старый светлячок продолжал смотреть, не веря, что это происходит: девушка на столе жадно вдохнула и на мгновение открыла глаза, в ту же секунду под оглушительный треск лопнувших ламп — она исчезла.

— Что у тебя тут такое, где свет? Что за перебои! — услышал за спиной мистер Глоуворм.

Но он не смог даже шелохнуться, тихо повторяя одно и то же:

— Я видел это, я дал душе Шанс. Я видел это, я — дал Шанс…