Я держала спящего младенца. Шестимесячный ребенок сосал свой большой палец, пригревшись у меня на руках. На шее справа темнело родимое пятно в виде трехпалой ладони. Даже вонь давно не мытого тела ребенка не вызывала у меня отвращения. Хотелось вечно любоваться на это спящее существо.
Прямо передо мной, в воздухе возник черный, как ночь, шар.
— Это он? — беззвучно спросил колдун.
Его голос чужеродным скрипом заглушил все мысли в голове.
— Да, есть знак Зверя, — отчетливо подумала я.
— Хорошо, покиньте деревню, и найди для него безопасное место, — приказал глава Мрака.
Шар быстро съежился и исчез.
Стараясь не разбудить ребенка, я аккуратно лизнула его родимое пятно. Теперь он не почувствует боли. На кончике моего пальца полыхнула тьма, я прижала черную искру к знаку Зверя и почувствовала запах паленой кожи. Ребенок чихнул и, поморщившись, уткнулся носиком мне в грудь. Теперь на шее малыша был просто гнойный ожог.
На улице послышался грохот приближающихся всадников...
Мой хриплый крик разорвал тишину и эхом отразился от стен подвала. Боль была такая, словно на кисть плеснули расплавленный металл. Цепи на руках и ногах зазвенели, когда я рывком попыталась встать с холодного каменного ложа.
— А я говорил тебе! — воскликнул кто-то справа. В знакомом старческом голосе сквозило ликование.
— Ты же делаешь ей больно! — произнес мужчина слева.
В темном помещении, при неверном свете горящих факелов, лица склонившихся надо мной казались уродливыми масками. Справа стоял какой-то старик в монашеской рясе Старшего инквизитора, слева — в черном плаще, мой жених. Контий, ради которого я готова на любые страдания, вздрогнул и отошел на шаг, прячась от взгляда в тени подвала.
Старик же, напротив, еще ниже наклонился, и я почувствовала его зловонное дыхание. На морщинистом изможденном лице читалось неприкрытое отвращение. В руке он держал флягу с изображением Спасителя.
Старший инквизитор ухмыльнулся, увидев страх в моих глазах.
— Что, красавица, боишься? — спросил старик.
Не дождавшись ответа, он продолжил:
— И не зря боишься, это святая вода. Могу и на другую руку плеснуть.
— Стихорр, может она не такая? — с надеждой в голосе спросил Контий.
Старик быстро подошел к ученику и, схватив его свободной рукой за воротник, с яростью закричал:
— Контий, очнись! Это суккуб, ты сам только что видел! Святая вода не будет оставлять ожоги на людях! Она пила твою жизнь и хотела забрать душу!
Моя ярость мгновенно обожгла голову и колдовскими брызгами выплеснулась через край. В последний миг, неимоверным усилием воли, я обуздала смертельную волну и вместо адского пламени вокруг растеклась тьма. Факелы одновременно зашипели и погасли. Инквизиторы пошатнулись от нахлынувшей слабости и схватились за головы.
Ватная чернота постепенно отступила, и старик торопливо зажег огонь.
— Мне не нужна твоя душа, — хрипло сказала я.
Контий подошел и отстраненно посмотрел на мое обнаженное тело. На красивом благородном лице не дрогнул ни один мускул.
— Значит, ты забирала мою жизнь? — шепотом спросил он.
— Зачем? — вопросом ответила я. — Мне это не надо.
Стихорр в одно мгновение оказался рядом. Я дернулась от сильной пощечины. Длань у старика тяжелая.
— Заткнись, лживая сука! — яростно закричал он.
Контий остановил занесенную для очередного удара руку наставника:
— Довольно! Её можно убить и не мучая, — в голосе послышался металл.
Стихорр глубоко вздохнул и, успокоившись, сказал:
— Да, ты прав, ученик, не стоит пятнать себя. Давай уже покончим с этим.
Контий кивнул и вышел из подвала.
Когда за ним захлопнулась тяжелая дубовая дверь, старик схватил меня за волосы и запрокинул голову. Я закусила нижнюю губу, сдержав крик.
— Ты сдохнешь, тварь, как и остальные слуги Темного Властелина! Жаль, что умрешь всего один раз. За страдания Контия я бы убил тебя дважды, — злобно зашипел Стихорр.
— Да хоть трижды, — сквозь боль прошептала я.
Старик отпустил мои волосы и прошелся вокруг стола.
— Твои слова смердят, как гниющий труп висельника, — глухо выдавил инквизитор, — ты только притворяешься влюбленной. Что суккуб может знать о любви?
— А ты? Ты всю свою жизнь занимался убийствами…
— Это не убийства! — перебив меня, воскликнул Стихорр. — Я орудие в руках Всевышнего, и освобождаю землю от порождений тьмы!
— «...Но есть надежда — узнать, кто есть Враг-
Зверем он мечен — на шее есть знак»! — с усмешкой процитировала я одно из пророчеств.
Старик замер и как-то весь сгорбился, съежился. Мои слова растревожили незаживающую душевную рану.
…Я подкралась к прогнившим ставням чердака и аккуратно посмотрела в щель. С высоты второго этажа открывался зловещий вид на охваченную ужасом деревню. Отряд инквизиторов рассредоточился по дворам и беспардонно шерстил дома. Где-то пылали ярко-рыжие сполохи пожаров. Вопли женщин смешивались с пронзительными криками малышей.
Прямо перед домом остановилось восемь всадников.
— …Ну да, — ведущий недовольно пошевелил держащими поводья пальцами, — надо было соображать… Послушники могут быть к такому не готовы… Ладно, — он резко дёрнул поводья, — много еще?
— Около десяти домов, — прищурившись, ответил один из всадников и почесал уродливый шрам на месте левого уха.
Неожиданно из-за угла дома выбежала крестьянка в лохмотьях. Грязные руки прижимали к груди вопящего малыша.
Ведущий привычным движением выхватил притороченный к седлу арбалет и, почти не целясь, выстрелил. Болт легко проткнул голову ребенка и вошел в грудь женщине. Крестьянка сделала еще несколько шагов и, упав на колени, завалилась на бок.
— Так, разошлись по домам и все проверили! — громко сказал ведущий.
Всадники направили коней к ближайшим дворам. Кроме безухого.
— Стихорр, — сказал он, придерживая лошадь, — погоди…
Стихорр сохранял на лице угрюмое выражение, стараясь не встречаться взглядом с собеседником.
— Они не задают вопросов, ибо ниже саном, — начал безухий, испытывающе глядя на Стихорра, — но я…
— Что ты хочешь, Финий? — огрызнулся ведущий, разглядывая ближайший двор, — за последние полсотни лет — два предсказания. А эти веды даже никогда друг друга не видели! На днях я добыл третье…
— Не извещён архистратиг, не извещён Святой Совет… — перебил Финий.
— Я же послал весть… — растерянно произнес Стихорр.
— Даже если гонцы добрались, — увеличил нажим Финий, — то мы не знаем решения Совета. Если оно вообще принято. Мы не имеем права…
— Мы не имеем права недооценить опасность! — прорычал Стихорр:
Зло запускает свои жернова,
В них перемелется жизнь, как зерно,
Духом от Зверя рождённый идёт,
Что предначертано сбыться должно:
Мира погибель и света исход.
Но есть надежда — узнать, кто есть Враг-
Зверем он мечен — на шее есть знак!
Безухий взял его за руку железным захватом. В свете полыхающих пожаров показались многочисленные шрамы на предплечье и кисти Финия. Безымянный палец отсутствовал. Стихорр дернулся, но безрезультатно.
Противоборство взглядов продлилось около минуты.
На лице Стихорра медленно расползлась улыбка:
— Ты всегда был таким, Финий. Я удивляюсь, как, будучи столь мягкотелым, можно дослужиться до твоего сана?
— Не тебе решать, — холодно ответил безухий, — и поверь, — он повернул голову на бок, демонстрируя уродливый шрам, — я не хуже твоего знаю, что значит недооценить врага…
— Так не мешай мне, — прошипел ведущий.
— А что ты скажешь душам тех, чьи тела погибнут сегодня? — Финий вопросительно поднял брови.
Стихорр хмыкнул:
— Посоветую поинтересоваться у Создателя, сколько невинных умерло в Арэнамской резне.
И, резко вырвавшись из хватки Финия, поскакал по улице.
Безухий инквизитор смотрел вслед собрату.
— Надеюсь, что ты прав, — пробормотал он и пошел к дому, где я пряталась...
Стихорр с рычанием метнулся ко мне:
— Я тебе сейчас это в глотку вылью!
Перед глазами появилась трясущаяся старческая рука, сжимающая флягу.
— Ты ведь не всех тогда отправил к своему вшивому Создателю, — с улыбкой прошептала я, — одного упустил.
Глаза старика расширились и наполнились яростью.
Тут распахнулась дверь, и вошел Контий. Он держал походную сумку. Стихорр ловко спрятал флягу в широкий рукав рясы.
Я с надеждой посмотрела на того, с кем не раз грелась под одеялом. Он решительно поставил сумку на пол и разложил содержимое перед собой. Старик легко нагнулся и взял невзрачный клинок с потускневшим лезвием.
— Вампирам смертелен дневной свет, оборотни боятся серебра… Мы почти триста лет потратили, пытаясь найти вашу слабость — произнес Стихорр, разглядывая короткий меч. — А всего-то булат…
— Я сам, — сказал Контий и протянул руку.
— Ты не обязан, — прошептал старик.
— Это же моя невеста, я должен, — твёрдо ответил ученик. Старший инквизитор, помедлив мгновение, кивнул и отдал оружие. — Подожди снаружи.
Стихорр прищурился, хотел что-то сказать но, всё же, похлопав ученика по плечу, покинул подвал.
— Прости, любимая, — прошептал Контий.
Его лицо исказила гримаса страдания. Он любит меня, невзирая на сущность. И ему так же плохо, как и мне.
Клинок с влажным хрустом, ломая ребра, вошел мне в грудь. Я закричала. Невиданная доселе боль стальным холодом обожгла все естество, и разум утонул в беспамятстве.
*
Внизу топал инквизитор. Его кованые ботинки производили глухой стук — Финий проверял пол на скрытые тайники. Я закусила нижнюю губу и лихорадочно осмотрелась. Пыльный хлам в виде тюков с тряпьем и ржавых железок не спрячет нас, значит, надо искать другой выход.
Старые ступени пронзительно заскрипели под весом человека. Инквизитор поднимался по лестнице на чердак.
Я положила младенца у окошка и прокралась к полкам с тряпьём. Безухий святоша не мог услышать тихий треск разрываемого платья. Осмотрев себя, я еще больше порвала одежду на груди и бедрах.
Инквизитор открыл дверь и, держа перед собой огромный меч, зашел на чердак. Увидев спящего младенца, он понурил голову и сжал оружие до скрипа перчаток.
Я аккуратно окутала Финия паутиной чар:
— Пожалуйста, не убивайте моего малыша!
Инквизитор резко развернулся и принял боевую стойку. Изуродованное шрамом лицо напоминало морду перевертыша. Я медленно вышла на свет. Он не мог уловить все тонкости голоса: нежные нити очарования, грудные струны вожделения, элегантные узоры покорности. Он слышал только отчаяние и страх.
— Я… я не знаю, — севшим голосом произнес Финий. Рука с мечом медленно опустилась.
Я грациозно подошла к мужчине, стараясь побольше при каждом шаге оголять бедра. Он закрыл глаза, когда моя, чуть прохладная ладонь, коснулась испещренной шрамами щеки.
Поцелуй в губы грубо, рывком, отнял жизнь у Финия. Я не хотела его мучить долгим болезненным соитием. Этот человек своей добротой заслужил быструю безболезненную смерть.
Старый дом легко вспыхнул от волны огня — мне нельзя было оставлять следов.
Я уже знала, где укрыть ребенка от взора Святого Совета...
Я глубоко вздохнула и открыла глаза. Темнота вокруг не мешала видеть. Запястья и щиколотки оказались свободными от оков. Странно, обычно инквизиторы предпочитают пламя костров.
«Что произошло? Я все еще жива».
Рана болела, но сердце билось ровно и спокойно.
«Он промахнулся! Или это специально?»
Я встала и бесшумно прокралась к выходу из подвала.
Полная луна серебристым светом заливала ночной двор заброшенной усадьбы. Инквизиторы — ученик и учитель стояли у калитки. Рядом лежало несколько больших связок хвороста.
«Можно бесшумно покинуть двор и навсегда исчезнуть».
Я не колебалась ни секунды.
— Держись, брат мой, во Спасителе. Она не стоит твоей скорби, — тихо сказал Стихорр.
— Да, наверно, ты прав, — глухо ответил Контий.
— Тиния не любила тебя, — продолжал старик. — Давай уже закончим с ней, — сожжем на костре. Надеюсь, в ордене никто ничего не узнает.
— Меня это уже не волнует, — глухо ответил мужчина и опустил голову. Старик уловил боковым зрением мою атаку, но слишком поздно. Я схватила его за шею и опрокинула на землю. Он попытался достать кинжал, но я вывернула ему руку и легко сломала кисть. Хруст костей заглушился истошным криком, что разнесся по двору.
Я с ненавистью взяла его за сальные седые волосы и подняла за голову. В старческих глазах отражались страх и отчаяние.
— П-почему? — прошептал он.
— Потому что любит. И знает, что я люблю его. Из нас двоих смерти больше достоин ты, — ответила я.
— Контий! Она погубит тебя! — просипел Стихорр.
Я с яростью свернула шею инквизитору.
Контий, замерев, смотрел на нас, он даже оружие не выхватил. Я медленно поднялась с бездыханного тела и, подойдя к теперь уже бывшему инквизитору, обняла его. Любимый заключил меня в объятия и уткнулся лицом в мои волосы.
— Почему ты вернулась? — глухо спросил Контий.
— А ты разве не знаешь? Я люблю тебя и хочу быть с тобой. А остальное не важно.
— И что теперь? — прошептал он.
— Уедем и будем жить. Просто жить, — ответила я.
— Стихорр был мне как отец, — сказал Контий, разглядывая старика.
— Ты знаешь, когда-то он хотел убить тебя.
— Что? — Контий в шоке посмотрел на меня, пытаясь понять, вру я или нет, — Что ты такое говоришь?
— Я тебе позже все расскажу. У нас с тобой впереди целая жизнь, — с улыбкой нежно прошептала я и поцеловала его в детский шрам от ожога на шее.
Большое спасибо Арманту за текст пророчества!
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.