Любовь инквизитора

Я держала спящего младенца. Шестимесячный ребенок сосал свой большой палец, пригревшись у меня на руках. На шее справа темнело родимое пятно в виде трехпалой ладони. Даже вонь давно не мытого тела ребенка не вызывала у меня отвращения. Хотелось вечно любоваться на это спящее существо.

Прямо передо мной, в воздухе возник черный, как ночь, шар.

— Это он? — беззвучно спросил колдун.

Его голос чужеродным скрипом заглушил все мысли в голове.

— Да, есть знак Зверя, — отчетливо подумала я.

— Хорошо, покиньте деревню, и найди для него безопасное место, — приказал глава Мрака.

Шар быстро съежился и исчез.

Стараясь не разбудить ребенка, я аккуратно лизнула его родимое пятно. Теперь он не почувствует боли. На кончике моего пальца полыхнула тьма, я прижала черную искру к знаку Зверя и почувствовала запах паленой кожи. Ребенок чихнул и, поморщившись, уткнулся носиком мне в грудь. Теперь на шее малыша был просто гнойный ожог.

На улице послышался грохот приближающихся всадников...

Мой хриплый крик разорвал тишину и эхом отразился от стен подвала. Боль была такая, словно на кисть плеснули расплавленный металл. Цепи на руках и ногах зазвенели, когда я рывком попыталась встать с холодного каменного ложа.

— А я говорил тебе! — воскликнул кто-то справа. В знакомом старческом голосе сквозило ликование.

— Ты же делаешь ей больно! — произнес мужчина слева.

В темном помещении, при неверном свете горящих факелов, лица склонившихся надо мной казались уродливыми масками. Справа стоял какой-то старик в монашеской рясе Старшего инквизитора, слева — в черном плаще, мой жених. Контий, ради которого я готова на любые страдания, вздрогнул и отошел на шаг, прячась от взгляда в тени подвала.

Старик же, напротив, еще ниже наклонился, и я почувствовала его зловонное дыхание. На морщинистом изможденном лице читалось неприкрытое отвращение. В руке он держал флягу с изображением Спасителя.

Старший инквизитор ухмыльнулся, увидев страх в моих глазах.

— Что, красавица, боишься? — спросил старик.

Не дождавшись ответа, он продолжил:

— И не зря боишься, это святая вода. Могу и на другую руку плеснуть.

— Стихорр, может она не такая? — с надеждой в голосе спросил Контий.

Старик быстро подошел к ученику и, схватив его свободной рукой за воротник, с яростью закричал:

— Контий, очнись! Это суккуб, ты сам только что видел! Святая вода не будет оставлять ожоги на людях! Она пила твою жизнь и хотела забрать душу!

Моя ярость мгновенно обожгла голову и колдовскими брызгами выплеснулась через край. В последний миг, неимоверным усилием воли, я обуздала смертельную волну и вместо адского пламени вокруг растеклась тьма. Факелы одновременно зашипели и погасли. Инквизиторы пошатнулись от нахлынувшей слабости и схватились за головы.

Ватная чернота постепенно отступила, и старик торопливо зажег огонь.

— Мне не нужна твоя душа, — хрипло сказала я.

Контий подошел и отстраненно посмотрел на мое обнаженное тело. На красивом благородном лице не дрогнул ни один мускул.

— Значит, ты забирала мою жизнь? — шепотом спросил он.

— Зачем? — вопросом ответила я. — Мне это не надо.

Стихорр в одно мгновение оказался рядом. Я дернулась от сильной пощечины. Длань у старика тяжелая.

— Заткнись, лживая сука! — яростно закричал он.

Контий остановил занесенную для очередного удара руку наставника:

— Довольно! Её можно убить и не мучая, — в голосе послышался металл.

Стихорр глубоко вздохнул и, успокоившись, сказал:

— Да, ты прав, ученик, не стоит пятнать себя. Давай уже покончим с этим.

Контий кивнул и вышел из подвала.

Когда за ним захлопнулась тяжелая дубовая дверь, старик схватил меня за волосы и запрокинул голову. Я закусила нижнюю губу, сдержав крик.

— Ты сдохнешь, тварь, как и остальные слуги Темного Властелина! Жаль, что умрешь всего один раз. За страдания Контия я бы убил тебя дважды, — злобно зашипел Стихорр.

— Да хоть трижды, — сквозь боль прошептала я.

Старик отпустил мои волосы и прошелся вокруг стола.

— Твои слова смердят, как гниющий труп висельника, — глухо выдавил инквизитор, — ты только притворяешься влюбленной. Что суккуб может знать о любви?

— А ты? Ты всю свою жизнь занимался убийствами…

— Это не убийства! — перебив меня, воскликнул Стихорр. — Я орудие в руках Всевышнего, и освобождаю землю от порождений тьмы!

— «...Но есть надежда — узнать, кто есть Враг-

Зверем он мечен — на шее есть знак»! — с усмешкой процитировала я одно из пророчеств.

Старик замер и как-то весь сгорбился, съежился. Мои слова растревожили незаживающую душевную рану.

…Я подкралась к прогнившим ставням чердака и аккуратно посмотрела в щель. С высоты второго этажа открывался зловещий вид на охваченную ужасом деревню. Отряд инквизиторов рассредоточился по дворам и беспардонно шерстил дома. Где-то пылали ярко-рыжие сполохи пожаров. Вопли женщин смешивались с пронзительными криками малышей.

Прямо перед домом остановилось восемь всадников.

— …Ну да, — ведущий недовольно пошевелил держащими поводья пальцами, — надо было соображать… Послушники могут быть к такому не готовы… Ладно, — он резко дёрнул поводья, — много еще?

— Около десяти домов, — прищурившись, ответил один из всадников и почесал уродливый шрам на месте левого уха.

Неожиданно из-за угла дома выбежала крестьянка в лохмотьях. Грязные руки прижимали к груди вопящего малыша.

Ведущий привычным движением выхватил притороченный к седлу арбалет и, почти не целясь, выстрелил. Болт легко проткнул голову ребенка и вошел в грудь женщине. Крестьянка сделала еще несколько шагов и, упав на колени, завалилась на бок.

— Так, разошлись по домам и все проверили! — громко сказал ведущий.

Всадники направили коней к ближайшим дворам. Кроме безухого.

— Стихорр, — сказал он, придерживая лошадь, — погоди…

Стихорр сохранял на лице угрюмое выражение, стараясь не встречаться взглядом с собеседником.

— Они не задают вопросов, ибо ниже саном, — начал безухий, испытывающе глядя на Стихорра, — но я…

— Что ты хочешь, Финий? — огрызнулся ведущий, разглядывая ближайший двор, — за последние полсотни лет — два предсказания. А эти веды даже никогда друг друга не видели! На днях я добыл третье…

— Не извещён архистратиг, не извещён Святой Совет… — перебил Финий.

— Я же послал весть… — растерянно произнес Стихорр.

— Даже если гонцы добрались, — увеличил нажим Финий, — то мы не знаем решения Совета. Если оно вообще принято. Мы не имеем права…

— Мы не имеем права недооценить опасность! — прорычал Стихорр:

Зло запускает свои жернова,

В них перемелется жизнь, как зерно,

Духом от Зверя рождённый идёт,

Что предначертано сбыться должно:

Мира погибель и света исход.

Но есть надежда — узнать, кто есть Враг-

Зверем он мечен — на шее есть знак!

Безухий взял его за руку железным захватом. В свете полыхающих пожаров показались многочисленные шрамы на предплечье и кисти Финия. Безымянный палец отсутствовал. Стихорр дернулся, но безрезультатно.

Противоборство взглядов продлилось около минуты.

На лице Стихорра медленно расползлась улыбка:

— Ты всегда был таким, Финий. Я удивляюсь, как, будучи столь мягкотелым, можно дослужиться до твоего сана?

— Не тебе решать, — холодно ответил безухий, — и поверь, — он повернул голову на бок, демонстрируя уродливый шрам, — я не хуже твоего знаю, что значит недооценить врага…

— Так не мешай мне, — прошипел ведущий.

— А что ты скажешь душам тех, чьи тела погибнут сегодня? — Финий вопросительно поднял брови.

Стихорр хмыкнул:

— Посоветую поинтересоваться у Создателя, сколько невинных умерло в Арэнамской резне.

И, резко вырвавшись из хватки Финия, поскакал по улице.

Безухий инквизитор смотрел вслед собрату.

— Надеюсь, что ты прав, — пробормотал он и пошел к дому, где я пряталась...

Стихорр с рычанием метнулся ко мне:

— Я тебе сейчас это в глотку вылью!

Перед глазами появилась трясущаяся старческая рука, сжимающая флягу.

— Ты ведь не всех тогда отправил к своему вшивому Создателю, — с улыбкой прошептала я, — одного упустил.

Глаза старика расширились и наполнились яростью.

Тут распахнулась дверь, и вошел Контий. Он держал походную сумку. Стихорр ловко спрятал флягу в широкий рукав рясы.

Я с надеждой посмотрела на того, с кем не раз грелась под одеялом. Он решительно поставил сумку на пол и разложил содержимое перед собой. Старик легко нагнулся и взял невзрачный клинок с потускневшим лезвием.

— Вампирам смертелен дневной свет, оборотни боятся серебра… Мы почти триста лет потратили, пытаясь найти вашу слабость — произнес Стихорр, разглядывая короткий меч. — А всего-то булат…

— Я сам, — сказал Контий и протянул руку.

— Ты не обязан, — прошептал старик.

— Это же моя невеста, я должен, — твёрдо ответил ученик. Старший инквизитор, помедлив мгновение, кивнул и отдал оружие. — Подожди снаружи.

Стихорр прищурился, хотел что-то сказать но, всё же, похлопав ученика по плечу, покинул подвал.

— Прости, любимая, — прошептал Контий.

Его лицо исказила гримаса страдания. Он любит меня, невзирая на сущность. И ему так же плохо, как и мне.

Клинок с влажным хрустом, ломая ребра, вошел мне в грудь. Я закричала. Невиданная доселе боль стальным холодом обожгла все естество, и разум утонул в беспамятстве.

*

Внизу топал инквизитор. Его кованые ботинки производили глухой стук — Финий проверял пол на скрытые тайники. Я закусила нижнюю губу и лихорадочно осмотрелась. Пыльный хлам в виде тюков с тряпьем и ржавых железок не спрячет нас, значит, надо искать другой выход.

Старые ступени пронзительно заскрипели под весом человека. Инквизитор поднимался по лестнице на чердак.

Я положила младенца у окошка и прокралась к полкам с тряпьём. Безухий святоша не мог услышать тихий треск разрываемого платья. Осмотрев себя, я еще больше порвала одежду на груди и бедрах.

Инквизитор открыл дверь и, держа перед собой огромный меч, зашел на чердак. Увидев спящего младенца, он понурил голову и сжал оружие до скрипа перчаток.

Я аккуратно окутала Финия паутиной чар:

— Пожалуйста, не убивайте моего малыша!

Инквизитор резко развернулся и принял боевую стойку. Изуродованное шрамом лицо напоминало морду перевертыша. Я медленно вышла на свет. Он не мог уловить все тонкости голоса: нежные нити очарования, грудные струны вожделения, элегантные узоры покорности. Он слышал только отчаяние и страх.

— Я… я не знаю, — севшим голосом произнес Финий. Рука с мечом медленно опустилась.

Я грациозно подошла к мужчине, стараясь побольше при каждом шаге оголять бедра. Он закрыл глаза, когда моя, чуть прохладная ладонь, коснулась испещренной шрамами щеки.

Поцелуй в губы грубо, рывком, отнял жизнь у Финия. Я не хотела его мучить долгим болезненным соитием. Этот человек своей добротой заслужил быструю безболезненную смерть.

Старый дом легко вспыхнул от волны огня — мне нельзя было оставлять следов.

Я уже знала, где укрыть ребенка от взора Святого Совета...

Я глубоко вздохнула и открыла глаза. Темнота вокруг не мешала видеть. Запястья и щиколотки оказались свободными от оков. Странно, обычно инквизиторы предпочитают пламя костров.

«Что произошло? Я все еще жива».

Рана болела, но сердце билось ровно и спокойно.

«Он промахнулся! Или это специально?»

Я встала и бесшумно прокралась к выходу из подвала.

Полная луна серебристым светом заливала ночной двор заброшенной усадьбы. Инквизиторы — ученик и учитель стояли у калитки. Рядом лежало несколько больших связок хвороста.

«Можно бесшумно покинуть двор и навсегда исчезнуть».

Я не колебалась ни секунды.

— Держись, брат мой, во Спасителе. Она не стоит твоей скорби, — тихо сказал Стихорр.

— Да, наверно, ты прав, — глухо ответил Контий.

— Тиния не любила тебя, — продолжал старик. — Давай уже закончим с ней, — сожжем на костре. Надеюсь, в ордене никто ничего не узнает.

— Меня это уже не волнует, — глухо ответил мужчина и опустил голову. Старик уловил боковым зрением мою атаку, но слишком поздно. Я схватила его за шею и опрокинула на землю. Он попытался достать кинжал, но я вывернула ему руку и легко сломала кисть. Хруст костей заглушился истошным криком, что разнесся по двору.

Я с ненавистью взяла его за сальные седые волосы и подняла за голову. В старческих глазах отражались страх и отчаяние.

— П-почему? — прошептал он.

— Потому что любит. И знает, что я люблю его. Из нас двоих смерти больше достоин ты, — ответила я.

— Контий! Она погубит тебя! — просипел Стихорр.

Я с яростью свернула шею инквизитору.

Контий, замерев, смотрел на нас, он даже оружие не выхватил. Я медленно поднялась с бездыханного тела и, подойдя к теперь уже бывшему инквизитору, обняла его. Любимый заключил меня в объятия и уткнулся лицом в мои волосы.

— Почему ты вернулась? — глухо спросил Контий.

— А ты разве не знаешь? Я люблю тебя и хочу быть с тобой. А остальное не важно.

— И что теперь? — прошептал он.

— Уедем и будем жить. Просто жить, — ответила я.

— Стихорр был мне как отец, — сказал Контий, разглядывая старика.

— Ты знаешь, когда-то он хотел убить тебя.

— Что? — Контий в шоке посмотрел на меня, пытаясь понять, вру я или нет, — Что ты такое говоришь?

— Я тебе позже все расскажу. У нас с тобой впереди целая жизнь, — с улыбкой нежно прошептала я и поцеловала его в детский шрам от ожога на шее.

Большое спасибо Арманту за текст пророчества!