5

Внутри изба оказалась довольно уютной. В большом, хорошо освещённом помещении было тепло и пахло хлебом. В дальнем углу, у большой печи, спиной к охотнику стоял высокий мужчина с ухватом в руках. Выудив из печи горячий чугун, он быстро пересёк половину комнаты и водрузил его на стол. Нос Кореда уловил запах пшеничной каши. Хозяин дома, казалось, и не заметил вошедшего в дверь охотника.

— Как моя лошадь? — Коред давно утратил свои манеры и не стал приветствовать хозяина. В сущности, он считал, что обращение к человеку и так можно считать приветствием.

Староста поднял свои карие глаза и, наконец, заметил стоящего на пороге гостя. В густой, доходящей до середины груди бороде засияла улыбка:

— Простите, — махнул рукой староста. — Я с этой кашей уже пару часов бьюсь.

Он подошел к Кореду и, приветливо посмотрев на него сверху вниз, протянул руку. Охотник пожал её без особого желания и тоже посмотрел в улыбающиеся глаза старосты, но приветливых огоньков в его собственном взгляде не было и в помине.

— Альбин рассказал мне о вашей встрече посреди ночи. И о вашем столь приятном знакомстве тоже, — староста указал на лавку возле обеденного стола. — Присаживайтесь.

Коред прошел к столу и уселся на сухую, твёрдую древесину. Староста, тем временем, доставал с полок пару глиняных мисок и столовых приборов.

Что-то не так с этим местом, решил про себя охотник. И с этим старостой что-то не так. С каких пор деревенщины на задворках цивилизации обучены манерам и гостеприимству? Да ещё и говорят, словно родились не в хлеву, а в библиотеке. А этот храм посреди деревни…

— Ваш ночной сторож угрожал спустить на меня собак, а минуту назад добавить к собаке ковыряющегося в носу великана.

— После того, как вы заподозрили в нём мерзавца, способного сжечь гостя в собственном амбаре.

— Мир не без добрых людей, — пожал плечами Коред.

Староста рассмеялся:

— Это точно! Но сейчас не об этом.

Он положил в обе миски по несколько ложек горячей, вкусно пахнущей каши: одну подал Кореду, другую поставил себе, после чего сел напротив. У охотника потекли слюнки.

— Угощайтесь, — сказал староста. — А пока вы едите, я представлюсь. Меня зовут Гослав, я староста этой деревни уже семь лет, и за это время у нас было не так уж много приезжих и незваных гостей.

Коред отправлял в рот ложку за ложкой, только успевая проглатывать. Последнюю неделю он ел лишь овощи и вяленое мясо, обрыдшие ему до невозможности. Разделавшись с кашей за пару минут, он вытер рот рукавом и повторил:

— Как моя лошадь?

— С ней полночи возился Фалько, наш конюх. Альбин уверял, что за пару дней она полностью поправится, и вы сможете продолжить ваш путь. Собственно, он высказал надежды, что это случится раньше.

— Мы все живём надеждой, — съязвил охотник, вытащив из-под плаща винный штоф и изрядно приложившись к нему. — Как правило, не оправданной.

— Вы не назвали вашего имени, — сказал Гослав.

— Не назвал.

— Откуда вы?

— Тебе это ни о чём не скажет. Не заговаривай мне зубы, парень, спрашивай то, что действительно хочешь знать. Впрочем, не говори ничего, для незваных гостей список вопросов всегда един. Я не бандит, хоть и действительно бегу от людей, которые с радостью водрузят мою голову на кол. Заехав в Лехинскую пустошь, я намеревался скрыться от преследователей, и мне это удалось. К нашему общему горю, глупая кобылица поранилась, а я заметил огни вашего села. Как только она сможет ходить, я двинусь дальше, никого не прирезав, не изнасиловав, и даже не украв ни одной козы. Доволен?

Староста, слегка помедлив, ответил:

— Вы прямолинейны.

— Я не в банке работаю, — резко сказал Коред и поднялся на ноги. — Если захочешь вызнать что-то ещё, я буду либо в конюшнях со своей животиной, либо в том рассаднике болезней, в котором меня поселили. Не присылай гонцов, приходи сам.

Охотник не стал дожидаться ответа и, хлопнув дверью, вышел на улицу.