Первая часть

Декабрь 1131 года, Бездарай.

Когда прогремела первая вспышка над его родным городом, Родерик сразу понял, что здесь замешаны властители потока. Он и его племянник возвращались с охоты из северо-восточного леса, не особо любя и даже ненавидя любые многолюдные праздники. Родерик был служивым человеком, отдавшим восемь лет на службе у Короля Бездарая, и уже давно понимал, что война ни к чему хорошему не приводит, и что ее следует избегать любыми путями. Ему даже удалось дослужиться до звания полковника, однако, командовать ему предстояло недолго. Внезапно наступившее затишье на Северном Шидэе, пришедшее после целого ряда локальных и малозначительных, но очень изнуряющих и длительных конфликтов — сильно сократило количество горячих голов. Все, кто был инициатором, или пытался продолжать эти войны — все они были преданы огню и мечу, их тела разорвали и повесили, сожгли и обескровили, стерли в красный порошок.

Огромные расходы на армию, которая была ныне не нужна, не оставляли другого выбора, кроме как сократить ее численность, отправив в глубокие резервы половину опытных, умудренных и образцовых солдат, воинов, ветеранов и командиров. Урон, нанесенный войной, требовал еще больших расходов, поэтому тем, кого все же оставили на службе, урезали жалование, но увеличили продовольственный придаток — из-за сокращения населения в разных северных регионах, множество складов и домов, целые поселки были практически не тронуты войной. Ибо Зверолюды не сжигали, они просто убивали и брали то, что им нужно. И пищевое продовольствие не было их желанной целью. Было очень странно, но догадки подтвердились — потомки демонов крали людей, их оружие, стройматериалы, пергаменты, книги, свитки, одежду. Но не трогали еду. Для чего диким Зверолюдам понадобилось все это, оставалось загадкой надолго, пока не были сделаны выводы, что в их древней памяти сохранились зачатки разума, и, что сами того не понимая, они пытались развиваться. Люди, украденные ими, не возвращались и скорее всего просто были убиты. А затем их налеты закончились и люди Бездарая объявили о победе…да, о незримой, но великой победе. Хоть никто не знал, победили ли они на самом деле — королевство решило задачу просто. Раз нет врага — значит победил тот, кто остался, а остались люди Бездарая. Иные конфликты исчерпали себя еще раньше — Этервуд, Клоргания, Дракозар, Солекор, часть стран Южного Шидэя — всем этим постоянно проливающим кровь краям, вдруг стал противен ее вкус, и повсюду настало кратковременное перемирие. Прекратились мятежи, братоубийственные войны, масштабные охоты на ведьм, искоренение инаковерующих — все это ненадолго ушло за грань реальности. Но, как видел теперь Родерик, лишь затем, чтобы вернуться с новой силой.

Огромная огненная вспышка стерла с лица Бездарая Киринтар и его предместья, оставив вместо них гигантское выжженное пятно и пепел. Глядя на огонь, Родерику казалось, что умрет он позже, чем ослепнет. Старый солдат интуитивно закрыл глаза своему племяннику, осознавая, что нужно скрыться. Та ночь надолго запомнилась Родерику, лежа в землянке, наскоро вырытой и уязвимой, они лежали, пытаясь не замерзнуть и остаться незамеченными. Повезло еще, что они удосужились взять с собой меховые плащи, которые хоть как-то могли держать тепло. Они дожидались утра, которое объяснит им, что делать дальше. И оно наступило, так особо ничего и не прояснив. Теперь, еще раз взирая на округлое черное кладбище, каким ныне представлялись родные места, Родерик вдруг подумал, что он может быть не единственным выжившим.

Осмотревшись вокруг, он не видел никаких признаков возможной угрозы, хотя внутренне понимал, что холмистая местность, здесь, на Бездарае, особенно опасна именно своей скрытностью. В арсенале у Родерика было лишь копье и лук, который он отдал своему племяннику, действительно, поохотились они хорошо, и шесть зайцев были тому доказательством, жаль только, что никто вокруг не мог этого оценить. Пробираясь по протоптанным тропам, занесенным пеплом, Родерик удивлялся собственному спокойствию. Вот значит, как война обдирает человека — до костей, до души, до пустоты и глубже. И ты уже не ощущаешь даже страха, нет, лишь легкое возбуждение и горечь. Горечь утраты, к которой привыкаешь, когда вокруг гибнут твои товарищи и братья по оружию, когда вокруг люди, такие же, как ты, убивают и режут друг друга, прославляя своих королей и страну, борясь невесть за что. Родерик стиснул зубы и несмотря на то, что половина из них были уже ненастоящими, его оскал был донельзя злобным. Родерик посмотрел на своего племянника, Бата, у которого были такие же глаза, как и у него самого. Такие же, как и у брата Родерика, ныне погибшего. Чистые, северные глаза, кристально серые и бесконечно преданные этим краям. В глазах Бата, Родерик видел то же самое, что всегда видел в глазах детей, взращенных войной — страх и непонимание. Зачем? Для чего? Почему? Да, вопросы, страх и непонимание. Еще один ребенок, выращенный войной. На лице Родерика, даже сквозь седую бородку были видны багровые прорези — шрамы, оставленные далекими бездушными годами, и таким же багровым было его сердце, с тех самых пор, когда и он был на месте Бата. Родерик шел в предместьях Киринтара, ведя Бата подле себя и приказав ему быть готовым стрелять по команде. Стрел было всего семь штук, и Родерик не сомневался, что в случае серьезного конфликта, Бат не сможет выстрелить даже раз — его убьют раньше, поэтому мысленно наказал себе прикрыть ему путь для отступления. Но это было крайним случаем, ведь сейчас еще не такой, сейчас он должен убедиться, что в Киринтаре не осталось живых, которым требуется помощь и защита. Или таких живых, которые смогут защитить их с Батом. По обе руки от Родерика расходились пепельные развалины хижин, рушащихся на глазах и все еще дымящихся. Снег мягко ложился на эти руины, словно ничего не замечая и действуя, по сути, как и всегда. Родерик ощутил легкое покалывание в спине, которое обернулось капелькой пота, внезапно выступившей у него от старого и забытого чувства. И он вспомнил, что все еще боится, но теперь он боится не за себя, а за Бата. Поэтому старый солдат лишь стиснул копье покрепче, а на лице его появилась гримаса ярости — Если кто и посмеет на них напасть, он не уйдет живым!

Предместья вот-вот уже должны были закончиться, и Родерик пригнулся, когда проходил по обожженному холму.

— Бат, пригнись и как можно быстрее и тише следуй за мной! — громким шепотом произнес Родерик, подбадривая племянника и подмигивая ему. А затем они начали спускаться с черного холма, который снег пытался сделать вновь белым. Так быстро, как могли, они наискосок спускались и огибали этот холм, прячась за немногочисленными поваленными деревьями, обгоревшими до неузнаваемости и выглядевшими издалека, как черные перерубленные линии. Случайным образом эти линии возникали на темной земле, которую пожрал огонь. И если земле было все равно, то Родерику — нет. Так же, как было не все равно и людям, и животным — как заметил Родерик, проходя недалеко от свинарни, дурно пахнущей и в лучшие времена, а теперь...

Уже начинался Киринтар, и до его ворот оставалось совсем немного, около ста метров, как прикинул Родерик. Но кое-что заставило Родерика с кислой миной остановиться.

— Бат, подожди меня у того черного здания, я проверю кой-чего, и мигом к тебе. — хлопнув племянника по плечу, сказал Родерик.

— Но дядя, здесь все здания черные… — уверенно ответил ему тринадцатилетний Бат. Его дядя несколько раз мельком глянул вокруг, а затем на своего племянника, отмечая для себя, что он говорит истину.

— Выбери какое-нибудь, и будь там, я найду тебя сам, во что бы то ни стало. — сквозь зубы проговорил Родерик, после чего присел на корточки и проводил взглядом своего племянника. Бат шмыгнул в ближайшее выгоревшее строение, не особо заморачиваясь эффектом скрытности, здание едва скрывало его и без того худое тело, замотанное в охотничьи наряды и прикрытое плащом, и не особо защищало от ветра.

*Дурачье* — подумал Родерик с улыбкой. И вновь принялся изучать то, что его насторожило. Несмотря на снег, все еще можно было различить едва видные следы, ведущие в Киринтар, и исходящие с запада. Они с Батом пришли с северо-восточного леса, и поэтому ранее он не мог заметить даже намека на них. По размерам следы напоминали взрослого человека, таких следов было около пятнадцати, но все они смешивались, а часть следов имела одну и ту же форму и рисунок, но находились в разных местах.

— Выжившие? — с надеждой подумал Родерик, осматривая и изучая следы, заметаемые снегом, после чего сощурил свои серые глаза, в которых была скрыта холодная ярость севера. Они рыскали вокруг, ища малейшую зацепку, которая могла перерасти в догадку и предоставить все это своему хозяину. Они натыкались на развалины и обгорелые останки, на мертвые скелеты животных, на обгоревшие туши и небо. На удивительно безразличное небо, и на парящих в этом небе стервятников, которые кругами летали над городом и иногда снижались, очевидно, находя себе еду. А потом глаза вновь опускались на загадочные следы, слишком похожие друг на друга и подозрительно многочисленные. — Нет. Невозможно. Если бы это были выжившие, то они вряд ли возвращались бы в город, и наверняка не с Запада. И уж точно не в одинаковой, строевой обуви образца пятилетней давности, которая до сих пор выпускается повсеместно на Северном Шидэе. Но не на Бездарае. Быть может, военные трофеи со складов, я помню, там было несколько пар…нет, невозможно. Более того, те, кто смог бы выжить в городе, вряд ли вышли бы из него с северной стороны, основные дороги и кратчайшие маршруты к другим городам идут на восток и юг…однако, если это было сигналом к началу войны…

И Родерик вдруг вспомнил о тыле, о безопасности, о племяннике. Он резко одернул себя и обернулся, преследуемый жаждой защитить его любой ценой. Однако, все было в порядке, Бат все еще сидел и изучающе глядел на дядю, изредка прерываясь на зевок и оглядывание по сторонам. Его уставший и спокойный вид умиротворил Родерика, и старый солдат успокоился, надеясь, что враг обойдет их стороной. Да и кто был врагом? Наемники? Этервуд? Клоргания? Лишь две мысли нашли отражение в сознании Родерика, и остались там для дальнейшего анализа. — Итак, эти следы, это следы врага. Неважно кто это. И второе, если выжившие и есть, и еще остались в городе, то вот-вот будут убиты, или уже убиты врагом. А это значит, нужно уход… — И арбалетный болт, пробивший ему икру на правой ноге, расколол мысли Родерика на несколько частей, каждая из которых кричала от боли и страшно ругалась матом, проклиная стрелка. Родерик едва слышно вскрикнул, боясь привлечь много внимания и напугать Бата, кровь маленькими струями начала уходить из ноги, однако эта рана не была смертельна, и Родерик встал в полный рост, мгновенно определяя место, где скрывался стрелок. Такой ране его не остановить. Его глаза нашли арбалетчика, засевшего за небольшой насыпью из пепельных остовов, сидящего прямо перед воротами в Киринтар. Его красный плащ наемника, отнюдь не способствовал скрытности, и старый солдат лишь улыбнулся, памятуя о давно минувших днях, вновь понимая, что спустя годы не меняется только одно — человеческая глупость.

Прикинув возможный исход, Родерик слишком быстро, для его лет, стал приближаться к стрелку, маневрируя и не обращая абсолютно никакого внимания на торчащую в ноге стрелу. Кровь устилалась за ним, как утенок за матерью, бережно напоминая старому солдату, что он всего лишь человек. Наемник выстрелил еще раз, арбалетный болт прошел рядом с щекой Родерика, но старый солдат отклонился вбок и болт приземлился далеко позади, разочаровывая своего хозяина. Стрелок фыркнул и напыжился, вновь перезаряжая арбалет, потеряв всякий страх перед Родериком, он смело вышел прямо перед ним, неожиданно соскочив со своего насиженного проклятого места. Встав лицом к лицу, он стал целиться в район груди, и старый солдат недовольно хмыкнул, сокращая расстояние. Ветер аккуратно обступал их обоих, не желая мешать дуэли, лишь волей случая посыпая их снегом и пеплом. Арбалет еще раз вздрогнул, и болт бешено сорвался со своего гнезда, со свистом разрезая воздух. Родерик слегка замедлился, и давно ожидал такого выстрела, но, не справившись со скольжением, ошибся в перекате и упал на живот.

Наемник, кажется подумал, что это он попал в него, и уже почти потерял интерес к старому солдату, но Родерик, выждав еще пару секунд, удивился реакции противника и бросился к нему вновь. Снег и капли крови под ногами не останавливали старого солдата, наоборот, они подбадривали его, словно все было как тогда, давным-давно, в его вечной и ломающей судьбы молодости. *Наемник Этервуда* — думал Родерик, рывками приближаясь к своему врагу. Теперь он мог различить знаки отличия на его плаще. Одетый в плотный кожаный доспех, собранный полностью снизу доверху, он был утеплен мехом и заплатками, наемник, по их странной моде, носил темно-коричневую маску из дерева, обмотанную тканью спереди и сзади. На самом деле, носить такую маску, на севере было оправдано, она неплохо защищала лицо от ветра, однако неизбежно закрывала большую часть обзора, что было чревато в битве. Наемник еще не успел отвернуться, как Родерик вновь обратил его внимание на себя, продажный враг с ревом бросил арбалет, когда копье Родерика промчалось прямо перед его лицом, слегка разрезав правое плечо. Наемник вцепился левой рукой в свое плечо, где из-под разорванного доспеха появилась кровь. Потеряв драгоценные мгновения, наемник глянул на свою руку, приложенную к ране. И когда он вновь обратил свой взор на старого солдата, то лишь рассмеялся и сплюнул. Часть слюны повисла на его маске, вызвав легкую усмешку у Родерика. Но сейчас не было времени смеяться, Родерик выхватил свой охотничий нож, предусмотрительно спрятав его, и почти не вспоминал о нем до сего момента. Пока ему вновь не пришлось бороться за жизнь. Наемник и не думал подбирать арбалет, вместо этого из его ножен вылез широкий палаш, заточенный с обеих сторон. С этим оружием он неспешно зашагал к старому солдату, предвкушая бой.

*Такие хуже всего, они получают удовольствие от крови врага* — думал Родерик, глядя на своего врага и на раненную ногу попеременно. Нога уже зудила и бесконечно кричала, бесцеремонно врываясь в мысли старого солдата, и приковывала его внимание к своей персоне.

*Любой ценой, я защищу Бата* — и Родерик прокусил губу, готовясь к ближнему бою. Наемник был уже рядом, он молча изучал своего противника, неожиданно оказавшегося опытным солдатом в отставке, и хотя его возраст был написан буквально на лице, враг не спешил нападать на него. Наемник обходил его кругом и заглядывая ему в глаза. Родерик не знал что думать, еще минуту назад, он считал своего врага глупцом, который даже не убедился в его мнимой смерти, но теперь…теперь Родерик смотрел ему прямо в черные глаза, и видел что они лицезрели столько же крови, как и его собственные. Издалека враг казался полковнику тощим, но его движения и то, как он уверенно вращал клинком одной рукой, говорили скорее об отсутствии лишнего веса, и Родерик представил себе свой живот, уже четко различимый после стольких лет мирской жизни.

*Этот засранец издевается* — с едва скрываемой злобой подумал старый воин. И когда он уже хотел кинуться на врага, тот заговорил с ним.

— Ты бывший солдат, не правда ли, старик? — с легкой издевкой, неожиданно высоким голосом произнес его враг.

— А ты был дерьмом, а стал еще хуже, не правда ли, щенок? — с холодной улыбкой ответил ему Родерик. Враг слегка осекся, а потом рассмеялся. — Воистину — говорил он старому солдату. — Воистину, ты еще не все потерял в этой жизни, раз можешь так говорить. — и слова его находили отражение в Родерике.

— Ты будешь болтать? — с бесконечно щедрой улыбкой спросил его старый воин. — Или… — и сорвался с обеих ног, в попытке дотянуться до врага. Охотничий нож был минимум в четыре раза короче палаша, и единственный шанс сейчас был — сократить дистанцию, шаги удавались сложно, и раненая нога угрюмо всхлипывала при каждом движении. Родерику удалось подобраться на расстояние удара, но наемник был готов. Враг широким режущим ударом вспорол воздух, неуклонно приближаясь к шее ветерана, и меч врага непременно попробовал бы ее на вкус, но Родерик со скрипом и недовольным лицом успел пригнуться. Меч лишь высек ему немногочисленные волосы на голове. Старый солдат поймал момент и кинулся вперед, свободной рукой цепляя своего врага и таща его к себе. Рука с ножом распрямилась для удара и почти нашла свою цель, но враг ударил коленом в живот старика так сильно, что глаза чуть не вылезли из орбит. В последней попытке Родерик зацепился за его палаш и ощутил, что тот был далеко не самым острым, но даже этого хватило, чтобы разрезать ему ладонь. Но мог ли старый солдат обращать внимание на такую мелочь? Вряд ли. Невзирая на боль в ноге, руке и животе, несмотря на сбившееся дыхание и непередаваемую тряску в голове, рука с ножом еще раз искала врага. Наемник не мог не оценить усилия ветерана, но, к сожалению Родерика, был в два раза моложе, и реакция врага была гораздо быстрее. Наемник легко отбил нож свободной рукой, разорвав себе наручи, и вцепился в горло ветерана.

— Когда-то давно, ты явно был сильнее меня, раз до сих пор можешь вытворять такое, но твое время вышло, старик. — процедил враг дрожащим голосом, его дыхание все чаще вырывалось из-под маски. Родерик понял, что она мешает даже воздуху поступать к нему и абсолютно не создана для длительного боя. Острие палаша прилипло к мокрой шее Родерика, потихоньку все сильнее сдавливая ему кадык. — Вот и все. — заключил наемник.

Запел ветер, провожая старого солдата в последний путь, но палаш врага лишь немного прорезал Родерику шею, и тонкая струйка крови, слишком бедная, чтобы быть смертельной, пошла вниз по телу. Враг Родерика задрожал, не в силах нанести смертельный удар, а затем наемник содрогнулся, как показалось старому солдату, еще раз. Палаш наемника выпал из его руки, словно та потеряла всю силу, и наемник стал медленно опускаться на колени, пытаясь держаться за Родерика. Когда тот сполз вниз, и лбом уперся в ногу ветерана, Родерик увидел, что из спины наемника торчат две стрелы. Кровавый подтёк под ними подтверждал, что обе они нашли свою цель. Чуть дальше, за трупом своего врага, Родерик увидел Бата, стоящего на одном колене, он все еще крепко сжимал лук, тетива была натянута, и старый солдат разглядел еще одну стрелу. Она сорвалась с оружия, разрезала воздух и с пронзающим звуком впилась в кожаный доспех наемника, еще раз убивая его.

*Он все же смог* — с облегчением вздохнул Родерик, глядя на своего племянника. Бат тяжело дышал и широкими глазами смотрел на убитого им врага, его глаза слезились, от того, что он забывал ими моргать. Словно обреченные, они уставились на труп наемника. Его дядя медленно хромая, подошел к нему. За ним устилался снег, слегка вымоченный его кровью, старый солдат тяжело дышал, но на лице его была осторожная улыбка. Он схватил Бата за плечи, потряс, а затем дал ему пощечину, чтобы тот пришел в себя. Руки Бата онемели от той силы, с которой он сжимал лук, глаза его еще несколько отвратительных мгновений не слушались его, отказывая ему в этом и концентрируя внимания его разума на теле наемника. Тело лежало неподвижно, три стрелы были ему надгробием и смертью. Алый плащ наемника слегка колыхал ветер, а рядом лежал его палаш, едва красноватый от крови Родерика.

— Бат, ты все правильно сделал. — обнадеживающе произнес Родерик, вглядываясь в глаза своего племянника и ища малейшие отклонения в его рассудке.

— Дядя…я убил человека…! — ответил шепотом Бат, а затем его дыхание превратилось во всхлипывания, а на глазах зарябили слезы. Родерик вздохнул, обняв одной рукой своего племянника. — Плакать от того, что ты убил человека, очень правильно Бат. — выговорил он таким голосом, что Бат невольно посмотрел на его лицо, искрещенное шрамами и морщинами, равно как и бородой. Голос тот был совсем не его, этот голос принадлежал какому-то деду, отжившему не меньше ста лет, он был таким старым и слабым, сколь был и глубоким и проникновенным, заставляющим вслушиваться в каждое слово. — Но оплакивать тех, кто перестал быть человеком, не стоит, Бат. — заключил он тем же тоном, а затем закашлял.

Родерик сам удивился тому, как его голос сорвался. Он помнил, как в юности его голос рвался и становился взрослее, жестче, как и он сам, а теперь…теперь он стал слишком взрослым, и процесс пошел в обратную сторону, удивительным образом меняясь снова. Его голос становился слабее, к нему все чаще приставала хриплость и кашель. Он старел. Но каким бы старым он ни был, его обещание защитить Бата пылало огнем так же, как пылал он сам тридцать лет назад.

— Нам нужно перевязать мне раны, Бат. — усаживаясь на выгоревшие камни, которые когда-то были частью стены, сказал Родерик. Бат наконечником стрелы принялся разрывать плащ наемника, намереваясь закрыть рану своего дяди, но тот осек его. *Не трогай эту падаль, лучше принеси его меч* — сказал Родерик, чуть жестче, чем хотел, и Бат невольно вздрогнул, но все же не стал донимать мертвеца и вернулся к дяде с палашом. Родерик вытащил арбалетный болт, уже хорошо обустроившийся у него в ноге, аккуратно обрезав ее с обеих сторон, чтобы ее части случайно не застряли в ране. После этого он вынул остатки болта и со злобой посмотрел на них. Бат оторвал часть своего плаща, подсовывая ее дяде, и Родерик, сам того нехотя, принял ее. Старый солдат приложил снег к ране, и легонько взвыл, пытаясь охладить ее, он сжал зубы и желал укусить что-нибудь, желательно теплое и питательное, но такового рядом не было, посему он прокусил себе губу, и принялся потихоньку заматывать свою рану частью плаща. Он хотел было сказать племяннику спасибо, что-что, а уроки выживания и оказания первой помощи, Бат изучил неплохо, но внимание его племянника уводили иные вещи. Почуяв неладное, Родерик с недоумением уставился на Бата. Тот стоял, с прищуром заглядывая за спину своего дяди, брови его нахмурились, и в чистых серых глазах появился испуг.

— Дядя…! — лишь успел выкрикнуть Бат. Однако, Родерику не нужно было даже слышать этого, по взгляду своего племянника он понял, что происходит у него за спиной — враг вернулся. Родерик схватил палаш, дернул Бата за шкирку, оттаскивая за свою спину, и принял боевую стойку. Они с Батом были незаметно окружены людьми, одетыми в точно такие же плащи, как и мертвый наемник. Родерик пытался отыскать брешь в их круговом строю, но ее не было, и кольцо сжималось все плотнее. Всего их было двенадцать человек. Если конечно, никто не скрывался за ними, чуть дальше, за сгоревшими зданиями или в снегу, в чем Родерик сомневался. Некоторые наемники были без масок, другие — одеты в тяжелые доспехи или держали в руках огромные щиты. Легкобронированные держались чуть поодаль, держа наизготовку луки и арбалеты, а четверо в тяжелой броне, что звенела при каждом их новом движении, неуклонно приближались к ним с Батом…