Красный камень

ЗЕС

— Что ты сказал? — удивленно спросил средних лет вояка. — Ты точно видел… ЕГО? — произнес он тихим, басистым голосом, специально выделив последнее слово и уставив на собеседника испытующий взгляд.

Лицо его товарища несколько секунд было напряжено и он, словно покинув этот мир, пытался вспомнить истину, которую он недавно лицезрел.

— Нет, — уверенным голосом произнес он. — Нет сомнения, это точно был он! — Теперь его взгляд был прямым и прожигающим, и смотрел он только на допрашивающего: рослого, мускулистого, плечистого, длинноногого человека, облаченного в черное.

— И я его видел! А мои глаза меня еще никогда не обманывали.

— О, старик! — с насмешкой произнес рядом стоящий парень. У которого был большой выпирающий подбородок и такой же длинный, большой нос. Облаченный в шкуры различных мелких животных, добытых охотой, на его голове особенно выделялась шапка, сшитая из летучих мышей воедино. — Мы все знаем про остроту твоего летающего кинжала… — Улыбнувшись во весь рот, он воткнул глубоко в снег свой крепкий изящный щит, который он все это время держал в руке, прислушиваясь к новостям. -… И не менее острого взгляда, что посылает его в цель. Но признай, время каждого всегда на исходе, и некогда верное, становится уже былым… — Он подошел поближе, и его улыбка стала еще больше, будто растянулась на всем лице, и он медленно, надменно проговорил: —… и старым!

Они стояли: эти двое, сцепившиеся в перепалке и их вожак Фиенд Тень. Последний не вмешивался, дав волю высказать свое мнение обладателю мышиной тряпки на голове. Фиенд и тогда был верен своему прозвищу: сделав незаметный шаг назад, словно уйдя в тень и наблюдая за тем, как оправдается в своем безумии Зес. Он подметил, что слово «старик» для того — это более одобрение, нежели оскорбление.

— Старым!? — Зес ухмыльнулся. — Так значит этим ты решил меня оскорбить? — Глядя на неуклюже висящую шапку из дохлых летучих мышей, он изрек: — И что, по-твоему, я должен сделать в ответ на оскорбления, которые меня не задевают? — Он неспешно прикоснулся руками к поясу висящих ножей, идущих вряд от плеча до ремня.

Улыбка его собеседника исчезла, а взгляд был устремлен на ножи. Паренек поправил свою мышиную шапку и, вернувшись к щиту, вытащил его, потуже закрепив на спине.

— Твои сказанные слова не сулят нам простого дела. — Оглянувшись на всех остальных, он продолжил: — Я, как и все, не хотел бы лежать в луже собственной крови с перегрызенным горлом или оторванными яйцами.

— Я знаю, что я видел, — повторился Зес. — Камень был у ворон, мы наблюдали за ними целый день. Они случайно наткнулись на него, но не обратили на это особого внимания. Как он к ним попал — неизвестно. Мы лишь случайно заметили его у одного молодого растяпы. Этот недотепа отстал от группы, присел посрать. Он пыхтел так яро и громко, что Робетту Быстрому не составило труда подкрасться и перерезать ему глотку, хоть он чутка и испачкался в дерьме. — После этого слова все взвыли от громкого смеха, но он также быстро закончился, как и начался, так как все осознали, что Робетта с ними уже нет. — Да, сукин сын был истинно быстрым и таким же смертельно разящим, но умер он не от руки сраной Вороны. Закончив с глоткой пацана, Робетт нащупал в кармане камень и удостоверился что это Он. — Тут Зес устремил взор на командующего Фиенда и без улыбки продолжил. — Ему бы жить да жить, ух как тот бегал шустро: молния, не иначе. Он метнулся в сторону, но побежал не ко мне. Я уж было подумал, что сосунок обнаглел совсем и почуял легкой наживы для одного себя. Я долго думать не стал, мне, конечно, с моими короткими ногами не до ловкости Робетта Быстрого, но последний стальной поцелуй я бы ему обеспечил, не появись перед ним Оно.

Все слушали рассказ Зеса внимательно, и их негодование было сравни ощущению во время появления Иных. Кого-кого, а их тут ждали в последнюю очередь, и даже их цель не была важнее бегства от встречи с тьмой. Но Зес говорил вовсе не о них, и выпив из бурдюка продолжил:

— Тут раздался рев дикого животного. Робетт испуганно оглянулся и увидел сбоку здоровенную когтистую лапу этого мохнатого ублюдка. Клянусь: такого здорового медведя я не видывал никогда. Неизвестно, что погубило Робетта: его жадность или недостаточно быстрые ноги, а может, виной всему был тот камень. Но ТОГО, за чем мы сюда пришли, я не увидел. Лишь одним ударом медведь разорвал ему все лицо, так сильно, что покажи вам его труп теперь, вы бы не узнали в нем нашего Быстрого. Затем зверюга схватил его за ногу и уволок за собой.

— Он умер? — удивленно произнес сутулый Шейкер и, повернувшись с бревном на плече в сторону Фиенда, заключил: — Мы ожидали, что камень сделает свое дело.

— Он и сделает! — отрезал Тень, размышляя над произошедшим. — Стало быть, воспользоваться им он не успел или же сделал что-то не так.

— Мы все здесь делаем что-то не то, — прошептал обладатель мышиной шапки.

— Куда он его унес? — спросил Тень, поднимая свой лук, который был с него ростом.

— В берлогу, — вздохнул Зес, ожидая этого вопроса. — Я проследил до самой его берлоги, боги были благосклонны к НЕКОТОРЫМ ИЗ НАС, — устало подчеркнул старик. — Поэтому ветер дул в мою сторону. — Дальше слов не последовало, все собрались по примеру командующего и молча выдвинулись.

Половину дня они неспешно продвигались вдоль склона, не создавая много шума. Решив, что выйдут задолго до рассвета, они устроили привал. Все, тихо рассевшись, не разводя огня, принялись грызть свои сухари и терзать пожитки. Еще немного Зес прислушивался к звукам ночи, а потом, сдавшись, оставил на дежурство мышиного любителя, Батриедера. Ему не особо это нравилось, но сам он не мог сомкнуть глаз в ожидании какой-нибудь напасти.

Все знали, кем был Зес, и почти все его сотоварищи по вылазкам не доверяли ему и иногда недолюбливали. Лишь некоторые нехотя шли с ним в разведку. Зес не был трусом, но в открытый бой никогда не вступал: он всегда бил ножом исподтишка и только того, кто уже был ввязан в драку, часто отнимая у своих заслуженную победу в бою. Старый, потрепанный годами мужик с седыми волосами и белою густою бородой, он был мал ростом и упирался лбом в живот самому высокому из пяти здесь находившихся, вожаку Фиенду Тени. Собираясь в поход, Тень не был намерен брать Зеса с собой, однако старый, упершись, все же увязался за ними. Фиенд решил, что острый взор Зеса пригодиться им.

Лишь на третий день Фиенд решился рассказать, зачем они отправились в место, граничащее с владениями ворон:

— Значит так! — отрезал одетый в черное. — Наше дело — найти в местах ниже Вьющегося перевала Красный камень. — Обозначив указательным пальцем важность того, о чем он говорит, он ненадолго замолчал и осмотрел всех окружающих, чтобы увидеть их реакцию и то, как они поведут себя.

Все знали, что за камень собрался искать Тень. Им обычно укоряли непобедимых воинов, которые чудом остались в живых. Люди говорили с ухмылкой: «У тебя случаем нет припрятанного того самого красного камня?», так как считалось, что камень наделен волшебством, уберегающим от смерти.

Фиенд знал, что первым выделится Батриедер. Полусидя-полулежа, тот стругал ножом кусок дерева, вырезая что-то, неизвестное даже ему самому. Медленно, выговаривая каждую букву и смотря только на свою поделку, тот произнес снова те же слова:

— Красный Камень. — Сдерживая нервную улыбку, он все же страшился Фиенда, поэтому и не смел смотреть ему в глаза. — Тень. Носящий одежду ворон в то время, как братья его по другую сторону Стены. Ведет нас к Красному камню. — В одно мгновение, словно переполнившись величием сказанных слов, издав неприятный звук гортанью, он вознамерился плюнуть в сторону, но разум быстро напомнил ему о самосохранении, и он проглотил свою же жидкость.

Решив смягчить напряженную обстановку, Шейкер, сутулистый разведчик в возрасте чуть меньшем, чем Зес, перевел взгляд с надменного, быстро тающего теперь Мышонка, на Фиенда и, приподнявшись с земли, уперся на свое огромное бревно, которое заменяло ему оружие. Всматриваясь в глаза вожака в поисках ответа, он потянул за свою рыжую бороду и спросил:

— Мы правильно тебя понимаем, ты говоришь нам про тот самый камень?

— Именно так, Шейкер, сын Еарта, — коротко ответил Тень, сурово взглянув в сторону по-прежнему уставившегося на свою поделку Батриедера, и продолжил: — Я знаю где он находиться, и он будет принадлежать нам!

Рыжий Шейкер готовил кучу вопросов, но после сказанных слов Фиенда все улетучилось во тьму, и даже пламя костра, недавно колебавшееся на ветру, стало гореть безупречно ровно.

Всех в ту ночь, конечно, терзали мысли: зачем им это все? Но в итоге каждый понимал, что Тень пустых слов на ветер не бросает и облачился он в черное не за зря. Идти на стычку с Ночным Дозором из-за безосновательных сказок не в характере Северян.

— Здесь! — твердо произнес старик, сидящий на корточках и всматривающийся со склона в лес. — Чуть впереди склон резко обрывается, и под ним находится пещера в рост под пару человек, но в ширину лишь для троих, а то и меньше.

Осмотревшись по сторонам, Фиенд долго стоял, смотря вперед, а остальные молча ожидали его команды. Но рыжий, как всегда, нашел возможность выделиться. Поднимая на плечо свое бревно-орудие, он привлек внимание всех, потому что всегда было известно: если Шейкер поднимает бревно, за этим последует дельный вопрос: «Как мы поделим его шкуру?»

Услышав это, все поглядели на его висящие ошметки всякого рода живности, пришитых друг к другу, и к удивлению не обнаружили медвежьих, которых ему недоставало. Поднялся смех.

— Каждому достанется по его храбрости, — порешил Фиенд. — Но голова только тому, кто нанесет решающий удар. — Тут он с презрением взглянул на Зеса, — Но не тебе! — отрезал вожак. — Я не допущу, чтобы ты в последний момент заявил о правах на его голову. — Все остальные одобряюще кивнули в ответ. — Ты останешься здесь и с высоты оповестишь нас обо всем, что покажется тебе странным. Если в этом будет нужда.

Провожая их взглядом, Зес фыркал и ругался себе под нос: «Мои ножи неоднократно спасали их висящие гордые члены, чтобы те могли ссать стоя, как мужики, а не куськом, как бабы». Он прилег на живот и медленно подполз к краю, чтобы лучше увидеть все происходящее внизу. Трое храбрых мужей, обнажив мечи, заготовив луки и бревно, неспешно подошли к пещере. О чем-то договорившись, они скрылись в тени. Зеса терзали сомнения не меньше, чем всех остальных. Выжидая, он молился богам, чтобы те исполнили его волю.

«Интересно, эта шайка справится с диким северным медведем? Дело-то ведь непростое, надо быть на всю голову отчаянным, чтобы провернуть такое ради кусочка необычного камня, дающее бессмертие его владельцу».

Прозвучал длинный, хриплый рев медведя. Вырываясь из пещеры, он устремился в лес.

«Надеюсь, никто не заметит».

Лишь только он подумал об этом, будто только темные боги услышали его зов, из леса вышли Они. Облаченные во все черное, они шли именно в ту сторону.

«Пятеро. Наверное, бродили тут в поисках убийцы своего собрата и по крови вышли на медведя. Да и зачем им этот медведь сдался-то? Постой, старик, причем тут медведь!? Они видели нас! Точнее тех, кто вошел в пещеру! Будут ждать?! Не. Иные их подери, он собираются туда! Быть беде!»

Трое, они стояли по разные стороны от животного и наносили удары, когда удавался момент. Ранее они рассчитывали, что застигнут его спящим, но все произошло наоборот: медведь вынырнул из тени ровно в тот момент, когда они обнаружили останки Робетта или, точнее, его ног, одетых в сапоги, некогда снятые с вороны. Рыжий Шейкер, отвлекая вопящего зверюгу, махал перед ним своим бревном, иногда попадая по камням, под ногами, чтобы привлечь зверя на себя и вывести его ближе к свету. Фиенд, натягивая тетиву, целясь, мгновенно посылал очередную стрелу в шею медведя. А Батриедер тем временем, держа дистанцию, махал перед ним мечом, стараясь не попасть под удар.

Обернувшись к наносящему боль Фиенду, рыча и вопя, медведь встал на задние лапы и стремительно пошел к нему на встречу. Рывком перекувыркнувшись в сторону, Тень избежал удара. Подняв глаза, он увидел у входа в пещеру силуэт человека, стоявшего в трех шагах позади Шейкера.

— Ночной дозор! — выкрикнул Тень, в спешке натягивая тетиву.

Лицо Шейкера ощутило холодок пролетевшей мимо стрелы, но жертвы своей она не настигла. Описав круг вокруг себя с бревном, он сбил с ног нежданного гостя и, обернувшись, глухим финальным ударом раздробил ему затылок.

Все это видели другие братья Дозора, лишь на долю секунды переведя свое внимание на медведе.

— Убить их! — выкрикнул огромный дозорный, держа наготове меч и щит. Он скинул мешающий ему плащ одними лишь плечами и ринулся вперед, громко рявкнув и занеся руку для удара, который предназначался Фиенду.

Тот же, бросив лук ему в ответ, звонко вынул меч и остановил удар, идущий сверху, присев под тяжестью приложенного веса здоровяка, который был в два раза больше самой Тени. Оттягивая удар назад от себя, Фиенд, вырвавшись, оказался сбоку от него и грациозно нанес удар ровно в то место, где щит был опущен от шеи его врага. И мгновения не прошло, как клинок другого дозорного разрубил Тени горло. Хрипя и кашляя, Фиенд выронил свой меч и ухватился за рану, взглянув на стоящего перед ним человека.

Невысокий юркий Ворона держал в руках два изогнутых кинжала, один из которых был испачкан кровью великого Тени. Он схватил его за волосы и произнес над ухом ядовитые слова:

— Дезертир. Брат Ночного дозора. Кто бы ты ни был, ты одел черное. — Вонзив второй клинок в ухо, он провел его вниз до шеи и, откинув голову назад, пнул Фиенда в грудь.

Медведь, не замечая вновь прибывших, пятился в сторону Батриедера. Прихрамывая от стрелы, он слегка оседал. Уловив этот миг, обладатель мышиной шапки всадил меч в шею, но медведь не собирался сдаваться и от острой боли лишь ринулся вперед. Размахивая лапами, он угодил носатому в ногу, разрубив ее до костей.

Разъяренный, рыжий Шейкер, вскрикивая, подзывал к себе остальных. Он держал перед собой дубину и слегка пятился назад. Здоровяк сделал выпад, и первый удар рыжего пришелся на щит. В миг слева от них заблестело острие, которое отсекло руку, державшую дубину. Сутулый рыжий Шейкер, предчувствовал момент кончины и дернулся вперед на здоровяка, который, вконец, отсек ему голову.

Бетриедер, хрипя и сопя, выронив свой меч, упал на задницу и схватился за ногу. Подняв голову, он увидел, как еще одна ворона, держа в руке копье, острием била в лицо медведя. Но последний уже не замечал ничего, а из его шеи, лилась ручьем кровь. На последнем издыхании медведь дернулся вперед и рухнул всем телом на копье, подмяв перед собой и его обладателя. Двое оставшихся дозорных попытались вытащить из-под животного еще живого кричащего копьеносца, но и тут медведь, дернув лапой, зацепил брюхо здоровяку, распоров его.

Пятый же Дозорный, стоя у входа пещеры и не решаясь войти, вглядывался в танец теней. Нервно держа меч в руках, он метался от одного края входа до другого. Он так сильно шумел, что не услышал даже приближения своей собственной смерти. Рухнув с ножом в горле, он и тогда был бесполезен. Он умер, не издав ни звука.

Из пещеры вышли двое. Невысокий, держал здорового с раной в животе, а тот держал в руках свой трофей — голову, некогда носившую шапку из мышиных шкур. На лице отрезанной головы Бетриедера, искажалась последняя недовольная гримаса: выпирающая челюсть была раскрыта, а и из-за редких гнилых зубов вываливался язык.

Не успев понять, как умер трусиха, ворона выронил своего напарника и схватившись за свои кривые клинки, стал оглядываться по сторонам. Вылетев мгновенно, нож вонзился в грудь так глубоко, что жертве было видно лишь рукоять. Выронив и эти два клинка и пытаясь выдернуть нож, дозорный рухнул на землю.

Но здоровяк, словно потеряв свою былую ярость, держась за остатки живота, стал медленно ползти в сторону. Старательно перебирая своею рукой, он производил столько шума, что когда последняя сила воли покинула его, он с надеждой прислушался к окружению.

— Ворона, ворона. Вы так обленились, что каждый ваш шаг становится ясен еще до того, как вы задумаетесь о нем. Когда-нибудь Стена опустеет лишь потому, что мы перережем вас всех. — Подойдя ближе, старик поднял дозорного за плечо и перевернул на живот. — Вы даже не понимаете, зачем вы тут, для чего стережете свою Стену. — Он достал из кармана что-то красное, и наступивший рассвет лучами солнца подчеркнул его красоту.

— Да, — ответил молчавшему вороне старик. — Красный камень. Есть легенда, что он дает второе рождение. Но при этом все забывают, что он также становится и обладателем своего хозяина. И телом, и духом. Нынче у меня есть дела поважнее битвы смертных.

Отбросив умирающее тело и поднявшись на ноги, он принялся глотать камень. Крича и давясь, он проталкивал его внутрь себя. Старик собрал тела, отделил руки и ноги от тел, разложил их по кругу и, усевшись в центр, замер на многие ночи. Прислушиваясь к шепоту сладкого голоса камня.