Контрабанда

Я остановился за деревом, немного отдышавшись, огляделся по сторонам. Передо мной в лунном свете вырисовывались очертания песчаного берега. Огромная луна, отражаясь в водной глади, придавала всему вокруг какой-то мистический вид.

Сердце, перестав бешено колотиться, вошло в свой обычный ритм. И только сейчас я понял, как устал. Хотелось упасть на песок, окунуть лицо в эту прохладную воду. Во рту пересохло. Я нащупал на поясе флягу и, отвинтив крышку, выпил глоток. Затем опустился на землю и, прислонившись спиной к стволу дерева.

Передо мной тут же появилось её лицо, такое родное и милое.

С тех пор как я увидел Майю у этого озера прошел уже целый месяц. Она жила в соседнем поселении, туда, дальше к озеру. Я проклинал тот день и одновременно благодарил судьбу за то, что мы встретились.

Мой отец был старостой, и поэтому у нас был самый добротный и просторный дом в деревне. Днями мы ходили на охоту, а к ночи у отца собиралось вече. Меня не привлекали заумные речи на старом языке. В часы этих бесед, часто сбегал в тайное место, — на цветочную поляну, которую мог найти только я. Об этом узнал от матери, когда подарил ей алый цветок с поляны. Мама подняла синие глаза и удивленно спросил:

— Ратмир, где ты сорвал этот цветок?

— Возле ручья, на поляне!

Она покрутила стёбелек и задумчиво произнесла:

— Странно, я не видела там папоротников. Иван Купал ещё не скоро, интересно, почему он расцвел? А цветок был один?

— Нет, там целая поляна! Хочешь, я тебе букет нарву?

Мать погладила меня по щеке и сказала:

— Не надо гневить Богов, сынок! Это цветок папоротника, который цветет один миг в году, в полночь на Иванов день. А ты нашел целую поляну!

— Матушка, расскажи об этом цветке!

— До этого дня я думала, что цветок папоротника — сказка. В последний раз его находили

очень давно, и рассказывали, что цветок способен творит великую волшебу, если его об этом попросит. Я узнала его, потому что вспомнила рисунок из книги моего прадеда. Там говорилось о долине папоротников.

Я как обычно обходил с братом капканы. День был удачный и настроение бодрое. Накануне ездили в город на ярмарку, и теперь делились впечатлениями. Мой брат Стар был старше на два года: широкий в плечах, светловолосый, синеглазый с легким смешливым характером. Его любили девушки, особенно одна — бойкая хохотушка Забава.

— Думаешь сватов засылать? — спросил его я.

— Ты про что?… — хмыкнул брат, и подмигнул.

— Как же? А кто на ярмарке выменял лисью шкуру на платок?

— Ну, не знаю… Забава не торопит — к весне, наверное, — протянул он и почесал затылок.

— Смотри — уведут!..

Он шутливо ткнул меня кулаком в плечо и засмеялся.

Неожиданно, где-то впереди послышался крик. На мгновение я замер, определяя направление. Затем мы с братом бросились на шум. Миновав заросли, мы выбежали на берег озера. Стар указал рукой — вперед: в озере кто-то тонул. Мы, не сговариваясь, бросились в воду. Старался плыть быстрее брата, ибо сердце мне подсказывало, что спасти этого человека должен именно я.

Опустив свою ношу на песок, я убрал с ее лица черные, как смоль, волосы. Она открыла глаза и… украла мое сердце!

К нам подбежал Стар и оттащил меня, кинув грозный взгляд на спасенную. Вырвался и толкнул его:

— Что с тобой?

— Разве ты не знаешь, что это дочь Серого! Если отец узнает...

Оглянулся — девушки не было, меж деревьев мелькнул её силуэт.

— Что? Что узнает? Я просто спас её! — разозлился я.

Весь день был сам не свой, упустил двух зайцев, за что получил тумаков от Стара:

— Да, что с тобой? Такую дичь проворонил!

Ему не ответил. На душе было пусто. А когда закрывал глаза, то видел её.

В тот вечер, с нетерпением ожидал, когда придут мужики, и я смогу без шума уйти. Отец всегда приставлял ко мне брата, считая меня «ходячей катастрофой». А иногда надо побыть одному и подумать. К восьми часам в доме стали собираться мужики. В суматохе их прихода я выскользнул из-под надзора отца и брата. Перемахнув через забор, сбежал к ручью. Ночной воздух был пропитан духотой, трещали кузнечики, водяная гладь отражала луну. Я присел на корточки и зачерпнул ладонями воду. Из кустов раздался голос:

— Спасибо, тебе!

Вскочив, огляделся по сторонам и позвал:

— Майя! Выйди ко мне!

— Нет, нет! Если отец узнает…

— Не бойся, — шепнул я, шагнув к кустам.

С той поры мы виделись с Майей каждый день. Несмотря на то, что это было просто безумие. Никогда отец моей любимой не отдаст ее в жены, ведь наши отцы были врагами.

Майя не раз плакала у меня на груди:

— Отец лучше убьет меня, но не отдаст за тебя!!!

Ее карие глаза сверкали от слез. Я гладил ее по голове и не знал что ответить.

Говорить с отцом было бесполезно. Даже упоминание о проклятом Сером было табу. Из-за чего у них была такая вражда, отец молчал. А два дня назад Майя рассказала мне, что ее хотят выдать замуж:

— Что делать!!! Что делать!!! — причитала она, сквозь слезы.

— Мы убежим! — твердо сказал я.

— Как!!! — она испуганно отстранилась.

— В город убежим, к дядьке моему! А там видно будет! — решительно кивнув, я взял в ладони мокрое от слез личико и поцеловал в кончик носа.

— Не плачь, любимая! Мы будем вместе, а это — главное!

Майя прижалась ко мне и тихо всхлипнула:

— Да! Вместе! Навсегда!

А теперь я стоял возле места нашей встречи и ждал.

Тихо. Только сверчки стрекочут и гулко бьется сердце. Вот колыхнулись кусты, и на берег скользнула стройная фигурка. Наконец-то! Но следом за ней ещё силуэты. «Погоня!» — мелькнуло в голове. Кинулся к Майе, схватил за руку. В воздухе засвистели стрелы, мы вбежали на мою тайную поляну, горячо зашептал:

— Хозяин Папоротник, защити нас!

Наши преследователи побежали мимо. Удивленная Майя долго смотрела им вслед, а потом отступила назад и с испугом спросила:

— Ратмир, ты— ведун?

— Нет. Это папоротник. Сейчас я тебе всё объясню!

Майя внимательно выслушала меня, то отпуская, то поднимая глаза. Долго молчала, покусывая губу.

— Наверно, так решили Боги! Правда, любимый?! — раскрыв объятия, прошептала она.

Как-то сразу потемнело. Я пытался рассмотреть ее вдруг посеревшее лицо и не мог. Голова вдруг закружилась и голос Майи вдруг ставший грубым сказал мне:

— Очнись. Идиот!

Я открыл глаза и закрыл их вновь. А что я мог там увидеть? Надоевший, серый потрескавшийся потолок и лампочку засиженную мухами. Тоска нахлынула с такой силой, что захотелось завыть или умереть. Кто-то поднес к моим губам стакан с водой.

— Пей, помрешь же, Дурень.

Я открыл глаза и сел на кровати. В моей комнате находились три человека. Один стоял у окна и смотрел на серый смог, зависший над городом. Второй сидел в кресле и держал в руках мой КРИСТАЛЛ и МОЮ ЖИЗНЬ. Я закрыл лицо своими бледными исхудавшими руками и заплакал.

— Ну, что ты будешь с ними делать? — даже с каким-то сочувствием сказал третьи, ставя стакан с водой на стол.

— Одевайся! Поедешь с нами! Хоть накормят тебя у нас! Ты я смотрю уже дня три как в «лежке», — он похлопал меня по плечу.

— И где они ее только берут эту дрянь? Ведь запретили «Иллюзионы» уже давно. Давай, поднимайся, некогда нам с тобой тут слезы лить. У нас еще три сигнала в этом районе.

— Ведь знают, что помрут, если вовремя не отключить. И все равно достают где-то, — раздраженно сказал второй, хлопнув по подлокотнику кресла и встав.

Слезы лились по моим щекам, я стоял еле-еле, пошатываясь. Все пропало, у меня нет ничего!!! Ничего!!!

— Эта была МОЯ МЕЧТА…. — хриплым голосом прошептал я.

— Какая это, к черту, МЕЧТА!!! ЭТО — КОНТРАБАНДА!

— КОНТРАБАНДА МЕЧТЫ… — философски заметил, стоявший ко мне спиной, человек и вздохнул.