Клятва дракона

Клятва дракона

Лес расступался медленно и словно неохотно. В густой листве, напоенной солнцем, щебетали птицы. Трели то сливались в единую мелодию, то распадались на десятки и сотни разномастных голосов. Под копытами лошадей шуршала высохшая от летней жары трава.

Элиона прикрыла веки, доверив Звездочке выбирать дорогу самой, вдохнула чистый воздух полной грудью и замерла, наслаждаясь редкими мгновениями уединения. В Изейнвале такого покоя не было.

— Как хорошо, Йотилар! — улыбнулась она и повернула голову к мужу. — Спасибо, что уговорил меня на эту прогулку верхом. Леса здесь чудесные!

— Не за что, — хмуро бросил он и подъехал ближе. — Лучше скажи, почему среди всех ты выбрала меня?

— Мм? Что ты имеешь в виду? — Элиона зажмурилась, нежась под лучами летнего солнца, и снова улыбнулась. Мысли в голове ворочались лениво. Думать не хотелось. Да и как можно было? Когда вокруг царило такое безмятежное спокойствие и непривычная уху тишина.

— Почему твоим мужем стал я, а не, скажем, лорд Ардгал? — натянуто произнес Йотилар.

Два месяца супружеской жизни изменили его в худшую сторону: куда-то исчезла обольстительная улыбка, в глазах потух интерес, а между бровей залегла глубокая вертикальная черта.

— Нашел время жалеть о случившемся! — фыркнула Элиона и попыталась вернуть себе прежнюю безмятежность, но не вышло: взгляд мужа неотступно следовал за ней и горячим пятном жег затылок, плечи, спину. Пришлось ответить: — Выбирая между принцем Харибским и лордом Ардгалом, я выбирала между судьбой стать четвертой женой в гареме и молчаливой тенью при душегубе-муже. Только выйдя за тебя, я могла оставить за собой право на трон Изейнваля, но это не…

— Значит, потому что мое происхождение ниже! — мгновенно вспыхнул Йотилар и подстегнул коня.

Элиона скривилась, как от зубной боли, — слишком уж скользкая это была тема, ранее старательно обходимая в разговорах. Вот, значит, зачем муж позвал ее на прогулку — расставить все точки над «i». Что ж, давно пора.

Она направила Звездочку вбок, прижимаясь к краю тропы. Внезапно на землю упала огромная тень — от стаи птиц или от облака — лошадь заволновалась, и Элионе стоило немалых усилий ее успокоить.

— Слезай! — зло бросил Йотилар, перегородив дорогу, и обнажил клинок. — Пора ответить по заслугам!

Взглянув на него, Элиона едва подавила улыбку: муж славился воинской доблестью только на словах, на деле мало чем отличаясь от мокрой курицы.

— Немедленно оставь этот тон, — нахмурив брови, холодно отчеканила она и выпрямилась в седле. — Или забыл, с кем разговариваешь?

— Нет! Не оставлю! Или ты не понимаешь, каково это быть взятым «на племя»? И не какой-нибудь бабе, а мне! Мужчине! — голос Йотилара упал до шепота, лицо перекосилось, почти утратив человеческое выражение, и только в глазах еще оставался проблеск разума. — Для себя ты сделала отличный выбор. Молодец! Но мне-то как с этим жить? Мне!

Элиона виновато опустила взгляд. У нее не было слов для ответа. Прошлого не воротишь — сделанного не изменишь. И что он ей этим мечом сделает, придворный поэт?

— Молчишь?! — взвился Йотилар. — В глаза не смотришь! Ну и сдохни тогда!

Клинок разрезал воздух и плоть. На землю упали первые капли крови. Отпрянула Звездочка, пронзительно заржав, и встала на дыбы. Элиона медленно, слишком медленно, подняла взгляд на мужа, обожглась лютой злобой, а в следующее мгновение лошадь ринулась в лес, меж стройных рядов сосен.

Деревья замелькали перед глазами, сливаясь в одну сплошную золотисто-коричневую полосу. Передняя лука седла взмокла под ладонями. Бок жгло огнем. Выбившиеся из прически пряди волос лезли в рот, прилипали к щекам, повлажневшим от слез. В душе чернильной кляксой расползалась пустота.

Надо было признаться — сказать, что выбрала его по огромной глупости, по любви, но гордость не позволила: мужчина о таком должен заговаривать первым. И где теперь она? И где ее гордость?

Она зажмурилась, прогоняя ненужные слезы, — сейчас они не помогут — как вдруг Звездочка споткнулась и резко вильнула в сторону. Руки соскользнули, и Элиона вылетела из седла.

Земля приняла ее мягко, словно перина из лебяжьего пуха — под стволами сосен скопилось достаточно опавших, побуревших от времени иголок. При падении она только локоть ушибла и немного затылок.

Дотронуться до раны оказалось самым страшным: та горела огнем и противно пульсировала, на ощупь была склизкой. Во рту тут же пересохло от страха. По телу пронеслось легкое покалывание. Виски будто обручем сдавило, в голове загудело. Не верилось, что она умрет здесь, одна, в лесу: истечет кровью или будет растерзана диким зверем.

А между тем, сосны поднимались высоко-высоко, ветер неспешно шелестел кронами, и птицы вели незатейливую перекличку. В воздухе пахло прелой хвоей, смолой и прохладой. Где-то далеко, на границе слышимости, шумела река.

Тишь, мир и благодать, и умирать совсем не хотелось…

Вдруг лес над головой потемнел, воздух сгустился, в мысли закралась смутная тревога, и они потекли в иную сторону: «Река, река. Было же что-то связанное с рекой? Такое, важное…»

И тут Элиону озарило — за рекой начинались владения Дракона!

Если она дойдет, если успеет, сможет попросить все, что захочет. Одно желание Дракон выполнит. Должен выполнить. Так, по крайней мере, пелось в легендах.

Она стянула пару нижних юбок: одну сложила в несколько слоев и прижала к ране, вторую завязала на талии узлом. Это отняло силы, навалилась апатия. Куда она сейчас пойдет? Зачем?

Но отбросив эти мысли, Элиона стиснула зубы и заставила себя встать и сделать первый шаг. Нужно было идти — не думать. И скоро ей повезло: она наткнулась на звериную тропу.

Глаза то и дело застилала белая пелена, будто морозное дыхание трогало стекло — мир по краю исчезал за тонкой паутиной замысловатого узора. Элиона видела лишь небольшой участок впереди: песчаную тропу, покрытые лишайником стволы сосен, островки черники, муравейник, трухлявое бревно, преградившее дорогу.

Она двигалась, как в бреду: сердце колотилось в горле, подкатывала тошнота, боль в боку только усиливалась, и по телу при каждом шаге волнами растекалась слабость. Но голова оставалась стеклянно чистой — ни одной мысли. А ведь затея не стоила и выеденного яйца! Только лечь на тропу и умереть она не могла: не позволяла треклятая гордость.

Когда ноги налились свинцом, уши забило ватой и перед глазами все поплыло, Элиона поняла, что дальше идти не в силах. В голове нарастал гул. Ей слышались невнятно шепчущиеся друг с другом голоса.

Деревья расступились, и тропинка резко сорвалась вниз, к шумной горной реке. Вода яростно клокотала, тащила по камням упавшие ветки. И вроде бы не широкая — в семь шагов, — а так просто не перейти: собьет с ног и унесет.

Отступать не имело смысла.

Элиона с замиранием сердца шагнула в реку. Ледяная вода тут же обожгла ногу тысячей миниатюрных иголок, течение потянуло за собой. Скулы свело от злости — столько шагов сделала, а тут сдастся? Никогда!

Ярость придала сил. Раскинув руки, Элиона медленно добрела до противоположного берега. И тут ее накрыла слабость, пришедшая вместе с облегчением. Колени задрожали и подогнулись, земля стремительно приблизилась — сознание ускользнуло во мрак.

Когда она очнулась, тело ломило от усталости. Пересохшее горло мучила жажда. Стопы заледенели и стали совершенно бесчувственными. Рядом чудился звук текущей воды.

Элиона, щурясь, открыла глаза и с трудом, словно сквозь толщу мутного льда, разглядела кусок лазурного неба и верхушки сосен. По щекам потекли слезы отчаянья: Дракон не пришел. А значит, она так и умрет, лежа с заломленной за спину рукой, подогнутыми ногами и лицом, обращенным к бесчувственному небу. И сожрут ее дикие звери…

«Где же ты? Где? — не в силах произнести это вслух, мысленно взмолилась Элиона. — Мы связаны клятвой. Ты и я».

Кроны деревьев сильнее качнулись от ветра. Птицы ненадолго замолкли, а затем разразились жизнерадостным щебетом. Лицо накрыла чья-то тень, и в шуме реки почудились ответные слова.

— Мы связаны клятвой, ты и я, — прошептал легкий ветерок, коснувшись лица и отодвинув с глаз прядь рыжих волос. — Зачем ты пришла и зовешь меня?

— Ааа… аа… гррх… — все, что смогло выдавить охрипшее горло. Губы же беззвучно прошептали: — Ни о чем больше не попрошу, но… Сохрани Изейнваль! Отец стар, без меня он не справится.

— Ты можешь выбрать жизнь, — ласково ответил ветер и принес с собой необыкновенное умиротворение.

Нет. Она решила все правильно. Терзающая острая боль медленно отступала, глаза заволакивала белая пелена, разрастаясь от краев к центру. Зачем неволить собой Йотилара? Зачем держать прекрасного соловья в клетке? Пусть летит…

— Почему я? — спросил привязчивый ветер, и в тоне его послышалось ворчание.

Элиона улыбнулась одним уголком губ.

— Легенды говорят, ты не отказываешь умирающим королям. Одну их просьбу обязательно выполняешь, — все так же беззвучно прошептала она и опустила ладонь, которой зажимала рану. Отпущенное время уходило.

— Легенды не врут, — в последний раз донесся отзвук ветра и смолк.

Проводив Элиону за грань, в небо взмыл Золотой Дракон.

* * *

Войско собиралось в Рокшпосте. Небольшая приграничная крепость, сиротливо жавшаяся к скале, за несколько дней превратилась чуть ли не в базарный город — всюду кишмя кишели люди, кони, повозки с провизией, стук молотков в кузнях не смолкал с утра до поздней ночи, на небольшом плацу без устали тренировались новобранцы.

От тесноты, духоты и жары многие валились с ног. Люди страдали животом от грязной воды, гибли в многочисленных потасовках и проклинали по очереди засушливое лето, богов и его, лорда Ардгала, велевшего собираться именно здесь.

Над городом повисло удушливое облако испражнений, пота, пыли и гари. Ветер словно забыл об этом месте. Все чаще молились Дракону, чтобы крылатый правитель небес вернул движение воздуху или подарил дождь.

Ардгал пребывал в мрачном расположении духа. Завтра нужно было выступать, а половине войска не хватало обмундирования, треть состояла из зеленых юнцов, а его лучшие бойцы валялись в лазарете с желтухой.

Кулак обрушился на стол.

— Да что за напасть! — выместив часть злобы на мебели, Ардгал немного успокоился.

Взгляд остановился на фигуре советника. Тот моментально побледнел. Стало заметно, как у него затряслись пальцы.

Вот всегда так! Стоит только повесить десяток-другой лодырей, как ты уже прослыл душегубом и все немеют под твоим взором. Тьфу, пропасть!

— Пленника ко мне, — зло бросил Ардгал.

Советник шумно выдохнул, суетливо утер лоб платком и защелкал пальцами. Стражник по его сигналу снялся с поста и вышел в коридор. Довольно быстро — прошло менее четверти часа — пленник появился в зале.

В оборванной и испачканной одежде Йотилар выглядел этаким испуганным зверьком, зайцем. Он вжимал голову в плечи и трясся, звеня сковавшей запястья цепью.

— Лорд Ардгал! — быстро затараторил пленник, опрокинутый стражником на колени. — Прошу, пощади! Я… все сделал, как вы приказали.

— Да неужели? — усмехнулся Ардгал, давя вспыхнувший от неприкрытого вранья гнев. — Ты связал Элиону, поставил на колени и срубил голову с плеч?

— Нет, я оставил ее в лесной глуши, в самой чаще, — пробормотал Йотилар, проглатывая невыплаканные слезы. На измазанном грязью лице проступила гримаса страдания. — Ей не спастись от диких зверей — ни людей поблизости, ни оружия.

— Что ты там лопочешь? — Ардгал отпил вина и отставил чашу. — Ты провалил задание! Мои люди нашли труп у реки, с раной в боку. И мне известно, что Элиона умерла от потери крови, а не от твоего удара. Долго по лесу ходила. Может, грибы собирала?

— Умерла? — Йотилар скорчился на полу и с ужасом рассматривал свои ладони. — О, боги! Я ее… что? Убил? Я…

— Опомнился? — Ардгал смерил бывшего соперника презрительным взглядом. — То-то же! Я бы с такой бабы век не слезал. Горячая штучка! Такой огонь в глазах, и до мужика больно охочая. Но, как все бабы, дура! Выбрала не того.

— Как? — пленник усиленно заморгал и даже перестал трястись. — Вы же раньше совсем другое говорили! Про мужскую честь! Про бабский каблук!

— Говорил, — Ардгал утвердительно кивнул, пряча улыбку. — Врал тебе, поэт недоделанный, лил отравленный мед в уши. А ты вместо того, чтобы своей головой думать, взял и повелся, — он еще пару мгновений наслаждался тем, как с лица Йотилара одна за другой сходят краски, а потом приказал: — Выбросьте его в окно.

Поняв, что пощады не будет, пленник взвыл и испортил штаны — по залу тут же разнеслась вонь. Ардгал скривился и зажал нос рукой.

— Нет! Нет! Яя-а-аа… — надрывно верещал Йотилар, захлебываясь слезами, и все дергал ногами, пытаясь зацепиться за пол, пока двое стражников волокли его к балкону. — Элиона! Я не должен был… Ну, почему?!

«Не заяц — муха навозная. Раньше надо было прихлопнуть! — подумал Ардгал, когда пленника скинули вниз. Не хотелось себе признаваться, что армия и трон Изейнваля понадобились ему в отместку за отказ. — Зачем только Элиона выбрала другого? Да еще такого слабака и труса. Тьфу! Я же почти всерьез ухаживал за ней».

Раздраженно вздохнув, Ардгал поднялся. Нужно было поставить точку в этом деле — захватить Изейнваль.

Вдруг с улицы донеслись суматошные крики:

— Дракон! Дракон! — в голосах людей животный ужас смешивался с восхищением.

Нахмурившись, он бросился к балкону. Заручиться поддержкой Дракона было бы неплохо! Если там и в самом деле Дракон…

Выскочив на балкон, Ардгал бросил жадный взгляд на столпившихся внизу людей: они стояли с задранными головами и открытыми ртами. Он проследил за всеобщим взглядом, но ничего не увидел. Лазурное небо было безоблачным и абсолютно чистым — пустым.

— Приказываю первой и девятой тысяче выступать немедленно. Не нравятся мне эти массовые виде…

Он не успел договорить, как что-то подхватило его и унесло ввысь. Ветер засвистел в ушах, обожгло лицо. Рокшпост медленно исчезал, превращаясь в черное пятно на фоне бушующей зелени. Ардгал, до конца не веря в случившееся, нащупал под руками по-металлически гладкую и холодную чешую.

«Не может быть! Я в когтях у Дракона!» — мысль взрезала висок, пронеслась в голове и сменилась страхом, удивлением, а затем радостью.

Когти так нежно сжимали тело — без боли и неудобства, — и в то же время могли в любое мгновение раздавить. У Ардгала аж ягодицы сжались от восторга. Он и Дракон — мыслимо ли это? И пусть отец всегда говорил, что удача на стороне сильных, — Ардгал не верил. А теперь он чувствовал себя повелителем мира! Земля от восхода до захода солнца раскинулась под ним, как гулящая девка, соблазняя прикоснуться взором к извилистым рекам, лесам и полям, тонкой полосе гор и далекому морю.

Не жизнь — мечта!

Внезапно мир перед глазами перевернулся. Заложив крутой вираж, Дракон камнем ринулся вниз. В лицо ударил беспощадный ветер: заслезились глаза, обдало жаром кожу, щеки складками собрались к вискам.

В Ардгале проснулся дремавший азарт. Еще мальчишкой он мечтал о полете, а теперь Дракон исполнил давнее желание — не сжег в пламени, не раздавил в когтях. Значит, Ардгал был ему нужен! Конечно же, для победы над Изейнвалем!

— Ееххууу! — перекрикивая ветер, проорал он и раскинул в стороны руки. Восторг полета пьянил, добавляя безрассудства и храбрости.

У самой земли Дракон затормозил и перешел на бреющий полет, совсем близко к верхушкам сосен. Они возвращались обратно, к Рокшпосту. Ардгал властно гладил драконий коготь. С таким союзником захват Изейнваля казался делом почти свершенным, проще говоря — пустячным.

Неприятности начались, когда, подлетев к Рокшпосту, Дракон раскрыл пасть.

Длинной обжигающей струей пламя ринулось на землю. Высушенная солнцем трава вспыхнула мгновенно, следом загорелись деревья и стены. Отчаянно воя и размахивая руками, запертые в тесноте люди ударились в панику. Пожар охватывал один дом за другим, а Дракон все продолжал изрыгать из пасти беспощадное пламя.

— Стой! Нет! — заорал Ардгал, молотя кулаком по драконьей лапе. — Это мои люди. Мои! Не смей их убивать!

Он смотрел вниз и не верил глазам. Люди десятками и сотнями гибли в огне, вспыхивая, словно тряпичные куклы. Они кричали, тянули к нему руки, звали по имени — умоляли и проклинали. Рушились здания, исступленно ржали кони, домашняя скотина ополоумела от страха.

Непобедимая армия, которую он собирал столько лет, сгорала заживо, запертая в стенах неприступной крепости Рокшпост — каменного мешка с единственным выходом через ров у главных ворот. Массивные укрепления с узкими окнами бойниц в одно мгновение из спасительного оплота превратились в ловушку.

Ардгал почувствовал, как волосы на спине зашевелились от ужаса.

Он вложил в это дело всего себя. Столько препятствий преодолел! Купил оружие, обучил людей, собрал провиант. И что, получается, впустую? Все труды пропадут в огне?

Дракон пошел на следующий круг, а Ардгал, очнувшись от первого потрясения, бросил ошеломленный взгляд вниз.

Внутри крепости горели уже целые кварталы. Люди в панике лезли друг на друга, стремились выбраться на подпиравшие Рокшпост с севера крутые скалы или же, наоборот, завернувшись в тряпье и куски кожи, пытались пройти сквозь стену огня, охватившего ворота, и выбраться из города. Дракон безжалостно убивал и тех, и других.

Ардгал стиснул зубы от ярости. Никто не смел разрушать его планы. Никто не смел убивать его солдат. Никогда!

— Проклятая ящерица! Ты мне ответишь за это! — зло прошипел он, подтягивая вверх ногу. С огромным усилием дотянувшись до сапога, Ардгал вытащил спрятанный в голенище отравленный кинжал и замахнулся.

Словно почувствовав угрозу, Дракон резко остановился и завис в небе. Ардгала сильно тряхнуло, и кинжал выскользнул из взмокших ладоней.

Подняв голову, он ощутил на себе взгляд фасеточного глаза, окативший волной презрения. Дракон развернул к нему пасть и, раньше, чем Ардгал успел что-то сделать, откусил голову.

Барахтаясь и конвульсивно дергаясь в воздухе, из разжавшихся когтей на землю полетело обезглавленное тело. Крепость Рокшпост догорала, превратившись в общую могилу. Золотой Дракон удовлетворенно выдохнул пар из ноздрей. Он выполнил последнюю волю Элионы.

* * *

В небольшой уютной пещере вылупилась из яйца малышка-драконица. Поднялось внешнее полупрозрачное веко, открывая сине-зеленый фасеточный глаз. Малышка повертела головой, осмотрелась, а затем открыла и второй глаз. На стене солнечный лучик словно играл с ней в догонялки, прыгая с одного места на другое. Драконица долго и внимательно следила за ним, а затем сморщила носик и чихнула: видимо, в ноздри набилась витавшая в воздухе пыль.

Скорлупа яйца еще кое-где прилипала к маленькому тельцу, поблескивающему золотистыми чешуйками на закатном солнце. Лапки с мягкими коготочками неуверенно переступали с места на место, пытаясь выпутать увязшие в охапке соломы пальцы. Кожистые крылья мокрой тряпкой болтались за спиной. Драконица еще не знала, что их можно использовать для удержания равновесия.

— О! Кого я вижу! Проголодалась, да? — закончив любоваться, он вышел вперед. В одной руке болталась корзина со свежей рыбой, другой приходилось придерживать отросшие волосы.

— Ууррр… — ответила драконица и ткнулась мокрой мордочкой в руку.

— Ешь, красавица, подкрепляйся, — он ласково почесал область между надбровных дуг и ловко положил в пасть рыбу, лишь в самый последний момент, когда челюсти почти сомкнулись, успев отдернуть пальцы: — Теперь тебе вместо меня придется жить жизнью Золотого Дракона. Долго жить, почти бесконечно.

На мгновение его сердце тронула легкая грусть: жаль было людей в Рокшпосте, жаль Элиону, — но он быстро собрался и растянул губы в самой широкой, жизнерадостной улыбке.

— Память Крови подскажет тебе, красавица, как сушить крылья, как охотиться, как управлять потоками воздуха, — в пасть драконицы упала еще одна рыба. — Со временем ты вырастешь сильной и красивой. На спине появится радужный гребень. А потом когда-нибудь к тебе придут мои дети.

— Уурр? — малышка рыгнула, заглатывая последнюю из предложенных рыб, и слегка наклонила голову на бок, будто спрашивая.

— Не обязательно дети, скорее потомки, — он мечтательно улыбнулся и с надеждой посмотрел на выход из пещеры. — А я проживу обычную жизнь человека. Найду себе девушку по душе, заведу с ней детишек. Буду жить, ловя рыбу в реке и охотясь. Увижу правнуков и умру. Ээхх… Наконец-то!

Он надолго замолчал, погрузившись в мечты о дальнейшей жизни. Не дождавшись продолжения, драконица попыталась боднуть его небольшими рожками на лбу, но не удержала равновесия и почти упала.

— Тише, Элиона! Тише! — он едва успел поддержать малышку. — Не спеши! Ты за свою драконью жизнь еще многое успеешь сделать. И только тогда, когда к тебе придет кто-то из моих потомков и скажет слова древней клятвы, все изменится.

Он аккуратно водрузил малышку обратно на соломенный настил, подвинул к ней корзину с рыбой, ласково погладил по голове и ушел.

А Элиона еще долго смотрела вслед необычному юноше с такими добрыми янтарными глазами и водопадом белоснежных волос за спиной. Она не знала, как выразить на драконьем языке охватившие ее чувства. Не об этом она просила, только об Изейнвале! Но в то же время какая-то часть ее сознания всегда знала, что именно так и произойдет.

Ведь они были связаны клятвой. Он и она. Человек — дитя дракона, и дракон — дитя человека.