Если бы куклы могли говорить

Жаба поселилась под крыльцом кухонной двери дома Эшнеров несколько лет назад. И до последнего времени ни разу не пожалела о своем выборе. Выходом давно не пользовались, так что под досками было достаточно влажно, достаточно темно, что бы старая жаба чувствовала себя комфортно. Но в последние месяцы в доме обстановка поменялась, и крыльцо над головой амфибии все чаще сотрясалось от шагов, а по вечерам спать мешала музыка и разговоры.

Жаба склонна была винить в этих не самых приятных обстоятельствах молодую человеческую самочку, которая приходила в гости к хозяину дома, и все чаще оставалась здесь ночевать. Жаба была абсолютно не против, чтобы хозяин дома приводил к себе друзей. Людям в отличие от жаб необходимо общение. Но эта самочка могла бы быть поспокойнее. Особенно в последнее время. И сегодня в частности. Над головой жабы хлопнула дверь, и крыльцо затряслось от шагов. Шагов тяжелых, словно девушка специально с силой опускала ногу на ни в чем не повинные доски. Так уходят из дома навсегда, оскорбленные и обиженные.

Жаба устроилась поудобнее и закрыла глаза. Если бы ее спросили, она бы сказала, что отношения между хозяином дома и этой шумной самочкой не заладились. Но ее никто не спрашивал, и жаба задремала, наслаждаясь тишиной.

***

Спокойного разговора с Линдой не получилось. Майкл Эшнер стоял у кухонного окна и провожал взглядом убегающую девушку. Этого он и ожидал. За месяц что-то изменилось в их отношениях, и не в лучшую сторону. Если верить Линде — изменился именно он, но прислушиваясь к себе, анализирую ситуацию, молодой человек никаких изменений не замечал. Ну, если не считать переживаний по поводу работы. Но это нормально. В конце концов, не каждый день предлагают пост королевского алхимика. А Линда могла бы понять его. Заметить, что он старается, причем не ради себя, а ради них обоих. Новая работа даст и новые возможности.

Линда скрылась за поворотом и Майкл закурил. Возможно их разрыв к лучшему. Да, он любит ее… Или любил? Но она не должна была так себя вести. В конце концов, почему это она ему все это высказывает?

— Да, конечно! Ты из-за этой работы стал злее и холоднее. Закрылся в комнате, стараешься стать лучше, чем есть, переживаешь из-за того, как на тебя посмотрят. Кому это надо, если ты из-за поста повыше раскрыл не самые приятные свои стороны? Я влюбилась в тебя другого. Когда ты знал себе цену и просто жил, старался, конечно, но желал, чтобы ценили тебя настоящего, а не ту видимость, что ты вокруг себя создаешь. Ты влез в круг лицемеров ради их одобрения. Чудно. Если ты этого хочешь — то я нет.

Ну и что он мог на это сказать?

— Не хочешь — уходи.

Сказал, и сам испугался. Зачем? Она ведь ему нравится. Добрая, нежная, понимала его всегда. Они учились вместе, она поддерживала его на сессиях, вместе они искали работу после института. И вот теперь, когда появилась возможность подняться повыше, она заявляет, что это желание его меняет. А как иначе?

Если бы она закричала на него, если бы заплакала, он хотя бы понимал, что виноват, или что это она сорвалась. Но Линда только посмотрела на него спокойно и холодно. Кивнула и ушла. Дверь хлопнула слишком сильно, ее шаги эхом разнеслись по дому, а потом упала тишина. Майкл вздохнул и отшвырнул сигарету. Конечно, ничего хорошего нет в их размолвке. Но он не станет подходить к ней первым. Ему не за что просить прощения, и уж тем более нет смысла за ней бегать. Если так хочет — пусть уходит. В конце концов, новый пост даст новые возможности. И без девушки он точно не останется. Если, конечно, захочет.

До собеседования оставалось часа три, а Майкл еще хотел зайти в институт. Надо было забрать характеристики, переговорить с директором. Ведь лишних положительных отзывов не бывает. О Линде он старался не думать.

Руководства на месте не оказалось. Майкл поморщился. Лишняя задержка в его планы не входила. Зато удачно оказался открыт кабинет напротив директорского. Вот где можно подождать возвращения институтского начальства.

— Привет, — парень постучал о дверной косяк и вошел. — Ты там или нет?

Вопрос глупый, раз открыто, значит, Эрик точно здесь. Его друг был слишком ответственным, что бы уйти и оставить кабинет без присмотра.

— Здесь… — донесся знакомый голос откуда-то из-за шкафов с книгами. Эрик появился через минуту. Вынырнул из-за стеллажа, со стопкой книжек в руках. — Отчетность скоро. Вот теперь ищу данные...

— Ясно, — Майкл кивнул. — Какие новости в стенах данного учебного заведения?

— Да никаких, — Эрик пожал плечами и устроился за столом у окна, кивнул другу на соседний стул. — Здесь все как обычно. У тебя, я думаю, жизнь повеселее будет.

— Почему? — Майкл сел и несколько удивленно посмотрел на собеседника.

— То повышение, то вот с Линдой расстались...

— Ого, она уже нажаловалась, — Майкл нервно хохотнул.

— Ну, в отличие от тебя она хотя бы со мной общается. — Эрик отвернулся и посмотрел в окно.

— Теперь давай и ты мне лекцию прочитай, о том, как я изменился, — Майкл начинал сердиться. Ладно бы только Линда с ним поругалась, но она и Эрика против него настроила.

— Лекцию читать не буду, — хозяин кабинета внимательно посмотрел на друга. — Думаю это бесполезно. Ты всегда был упрямым. Правда, раньше был более человечным.

— Скажи мне честно, вы с Линдой не сговаривались на сегодня меня жизни учить? — Майкл встал. Ждать директора в этом помещении как-то расхотелось.

Эрик пожал плечами:

— Она хотела к тебе зайти. Мы просто обсуждали твое поведение и те изменения...

— Обсуждали? — Майкл невольно сжал кулаки. — А чего еще вы вместе делали?

— А ты давно ее ко мне ревнуешь? — Эрик тоже встал.

— Я ее не ревную, — Майкл старался говорить спокойно, но получалось плохо.

— Может, не будешь на меня голос повышать? Я пока не вижу, чем я это заслужил. — А вот его другу спокойствие давалось явно легче. Возможно, потому что он был уверен в своей правоте?

Майкл почувствовал, что вместе с ревностью в душе рождается и страх, что его друг окажется прав. Парень тряхнул головой, отгоняя подобные мысли.

— Не видишь… Я вот тоже не вижу, с чего вдруг вы читаете мне нотации, пытаетесь показать какие-то изменения во мне.

— Может, потому что они есть. — Эрик подошел к окну. — Линда уже месяц ходит и жалуется, что ты стал затворником. Из дома не выходишь, не улыбаешься, закопался в книги и света белого не видишь. Твоя девушка отошла на второй план, хотя раньше ты считал ее центром своей жизни. Если это из-за работы, то не пошла бы эта работа, что превращает тебя из жизнерадостного человека в каменную статую. Ни эмоций, ни мечты. Да ты сам раньше смеялся над такими людьми, что тянутся за успехом, не видя красоты окружающего мира.

— Раньше. Вот именно что раньше. — Майкл хмыкнул, в ответ на слова друга. — Я вижу цель, и когда я ее достигну, отроются новые возможности.

— Тебе самому не смешно? — Кажется, чем больше Майкл говорил, тем холоднее становился взгляд Эрика. — Ты же знаешь, что это бесконечная гонка за целями… Они не стоят того, если ломают человека.

— У меня такое впечатление, что все ваши претензии от банальной зависти, — Майкл начинал злиться, поэтому и бросил эту фразу, но реакцию друга он предсказать не смог.

— И ты мне еще смеешь такое говорить? — Эрик сделал пару шагов в его сторону, но потом словно передумал, вернулся за свой стол. — Пока что, я просто прошу тебя уйти… В следующий раз, после таких обвинений по-дружески, в воспитательных целях, дам тебе в глаз.

— Что-то я уже очень сомневаюсь в нашей дружбе, — бросил Майкл и прежде чем выйти из кабинета, нарочно громко хлопнув дверью.

Эрик опустился на свой стул и несколько минут сидел, закрыв лицо руками. Предчувствие беды не покидало молодого мага-интуита уже несколько дней. Он знал, что связано оно с Майклом, чувствовал — надо что-то делать, но все попытки понять ситуацию или как-то отвести друга от грозящих проблем ни к чему хорошему не приводили. Майкл сам шел к своей судьбе уверенным шагом, огораживаясь от тех, кто мог бы ему помочь. Эрик потер виски. Он еще в самом начале обучения усвоил правило, характерное для своего направления магии: ты будешь чувствовать и знать, но не сможешь исправить. Но запомнить правило, это одно. Когда же оно касается твоих друзей и близких, в душе рождается желание его изменить. А вот сможешь или нет — это уже показатель сильного мага. Беда в том, что Эрик себя сильным магом не считал.

***

На одной двери Майкл не успокоился. Следом за кабинетом Эрика, о силе с которой молодой алхимик умеет впечатывать двери в косяки, узнал центральный выход с этажа и главные ворота института. Успокоился Майкл только на улице, когда вспомнил, что так и не забрал документы у директора.

— Ну и ладно, — парень достал сигареты и закурил. — Не думаю, что характеристики нужны будут прямо сегодня. В конце концов, это первая встреча с потенциальным работодателем.

К тому же возвращаться в институт не хотелось вообще. В первую очередь из-за Эрика. Как вообще можно было называть его другом после всего, что он наговорил? Видно же что он ревнует и завидует. Иначе, зачем было искать какие-то изменения в характере Майкла, доказывать, что он стал хуже? Что его меняет стремление получить должность выше. Выше, чем у Эрика.

Майкл со злостью затушил сигарету о стену и посмотрел на часы. Пора было выезжать на собеседование.

Главное здание Совета Алхимии располагалось почти на окраине города. Что бы добраться до него от института Майклу пришлось пару раз перескочить с трамвая на трамвай, понервничать в пробках на мостах и, в конце концов, бежать через парк, окружавший здание. Парк, не маленький по своим размерам, в конце осени превращался в лабиринт из замерзших или почти замерзших луж, что существенно затрудняло передвижение. Настроение от такой эстафеты у Майкла упало окончательно. Буркнув что-то похожее на "здравствуйте" прилизанному швейцару, парень поспешил в лекционный зал, где его уже ждали.

— Добрый вечер, молодой человек. — У входа в зал стоял невысокий мужчина средних лет. Чисто выбритый, в темно-зеленом костюме-тройке. — Пунктуальность, это конечно хорошо, но вот времени на консультацию совсем не осталось.

Майкл сглотнул. То, что он пришел за пару минут до начала его и самого не радовало.

— Ладно, самое главное рассказать успею, — мужчина осмотрел кандидата на высокую должность таким пристальным взглядом, словно надеялся увидеть, что тот носит в карманах. Хотя кто его знает, какие способности развиты у Старших алхимиков.

— Сразу предупреждаю, не ждите однозначного результата. То, что он будет утвердительным, тоже не факт. Несмотря на все знания и рекомендации, кандидаты проверяются годами и делами. — Мужчина поморщился. — В любом случае, Совет имеет право задавать вам какие угодно вопросы. Рекомендую отвечать на все и не спорить.

Он вошел в зал, на ходу делая Майклу знак следовать за ним. Молодой алхимик поспешил за провожатым в просторное помещение с высокими потолками и окнами, длинными деревянными столами и книжными шкафами вдоль стен. В зал, где в самом центре полукругом были расставлены пятнадцать стульев. Все кроме одного были заняты. Представители Алхимического Совета показались ему в чем-то схожи. И не только одинаковыми темно-зелеными костюмами, но и прическами, позами, и даже выражением лиц. На какой-то момент Майкл подумал, что видит неидеальные копии одного человека, возможно, самого главного. Вот только как понять, кто главнее. Отличная маскировка, если подумать.

Сопровождающий сел на последний свободный стул и Майкл понял, что ему все собеседование придется стоять. Словно на экзамене. И неизвестно, сколько еще это мучение продлится.

"Во что я ввязался?" — с тоской подумал молодой алхимик.

Его выпустили на волю только через час. К моменту, когда собеседование закончилось Майкл уже плохо понимал суть вопросов, и, кажется, в большинстве своем отвечал глупо и несуразно. Возможно, этого Совет и добивался. За час, проведенный в зале, парень ни разу не заметил одобрения на лицах его представителей, все больше раздражение.

"Не понимаю, зачем устраивать встречу, если она им была совсем не в радость? Разве можно в таком состоянии сделать верные выводы о кандидате?" — думал молодой алхимик, ковыляя до зоны для курящих. Ноги ныли, хотелось сесть на ближайший подоконник и затянуться сигаретой. Но это было чревато выговорами, штрафами. Не говоря уже о том, что о желанной должности можно было забыть.

Помещение для курения, как назло, не желало находиться. Майклу казалось, что он уже все здание обошел, а знака, разрешающего достать сигарету и вдохнуть табачный дым, все не было. Парень уже начинал откровенно злиться, когда заметил приоткрытую дверь, которая вела на довольно широкий незастекленный балкон с высокими металлическими перилами. То, что это никак не зона для курения было понятно сразу, но Майклу было наплевать. В правой части балкона, который, использовали под склад, стояли два старых книжный шкафа. Оба покосившиеся, оба побитые жизнью. Майкл заглянул за один и довольно улыбнулся. За старой мебелью осталось достаточно места, что бы один измученный жизнью алхимик затянулся сигаретой.

Он курил и смотрел на осенний парк, на голые деревья и далекие темные тучи, на солнце, перекатившееся ближе к западному горизонту, и старался не думать о завершившемся собеседовании, больше походившем на фарс или плохо поставленный спектакль. Он успел выкурить вторую сигарету и даже затушить ее о металлические перила, когда услышал, как хлопает дверь, и кто-то входит на балкон. Майкл замер за книжным шкафом, не зная, как поступить. Выйти и признаться, что курил в неположенном месте? Опять же неизвестно, кто там. Может, такие же заплутавшие любители табака. Покурят и уйдут. Даже не узнают, что он тут стоял. Главное что бы за шкафы прятаться не полезли, да дверь не закрыли уходя.

На балкон вышли двое. Зашипели две зажигалки, с разницей в пару секунд, и двое уставших без курева посетителей разошлись в разные части балкона. Они молчали, затем завели разговор.

— Ну и как он тебе? — Спросил тот, что устроился ближе к шкафам.

Майкл узнал голос мужчины, встречавшего его у зала.

— Неплох… — второй голос донесся с другого конца балкона. Слышно было хуже, но все же слышно. Майкл старался запомнить все, что они говорят. Обладателя второго голоса он не узнавал, но зато понимал о чем, вернее, о ком шла речь.

— И? — Первый желал услышать полное мнение своего коллеги.

— Я не понимаю, почему именно его пророчат на должность. — Второй голос ответил только через несколько мгновений. — Слишком молод и амбициозен.

— Это все заметили, — встречавший затянулся сигаретой. — Он же понимает, что рядом с другими кандидатами ему и делать нечего.

— Рядом с какими кандидатами? — Второй, судя по шагам, подошел к коллеге. — Кроме Лэира никого достойного и нет.

— Лэир… — встречавший хмыкнул. — Тоже не подарок. Амбиций выше крыши. Хочет быть одиночкой. Набивает себе цену, отмахиваясь от королевских предложений. Ты в курсе, какие слухи ходят?

— Что он приближенный короля? А ты верь таким слухам меньше. Король, он сам себе на уме, но мозги у него есть.

— Вот поэтому я и верю таким слухам… Все догадываются что король играет на две, а то и на три стороны. Все три Совета словно с двойным дном. И я не удивлюсь, если у него еще и вольных приближенных помощников не мало.

— Паук… — Второй пошел к выходу. — И все же не понимаю. Эшнера предложили как потенциально сильного алхимика, но я не вижу ничего кроме амбиций. Это что, очередная попытка показать, какой хороший и несравнимый Лэир?

— Не знаю, — встречавший тоже направился к выходу с балкона. — Но правило испытательного срока остается. У Эшнера будет месяц что бы доказать что он достоин должности. Там решим...

Балконная дверь глухо стукнула о косяк, но щеколду на ней не поворачивали, значит, выход был свободен. Но Майкл не спешил уходить с насиженного места. Балкон выходил на парк, значит, посетители будут покидать здание с другой стороны. Его еще долго не обнаружат. Да как-то и не хотелось встречаться с представителями Алхимического Совета. Парень стоял и смотрел на закат, сжимая и разжимая кулаки, словно готовясь к драке. В душе росли раздражение и злоба. Выходило, что Совет собрался как раз не по своей воле. Теперь понятно, почему они изначально не проявляли к нему интерес. Глупый фарс, отыгрыш необходимого спектакля. Вот только кому необходимого и зачем? Чтобы выставить его на сравнение с Лэиром? Глупая затея. Уже хотя бы потому что фамилия Грея Лэира звучала и без того часто. Незаслуженно часто.

Славу этот странный алхимик-одиночка снискал именно своими выходками. Иначе ведь его действия и не назовешь. То внезапные идеи, то странные открытия, то помощь королевству в таких размерах, что диву даешься. Да и если бы в материальном плане, было бы понятно. Но нет, он предложил помощь в разработке рудников в западных горах, и отказался помогать армии в подготовке оружия, хотя приказ касался всех алхимиков. Король спускал ему с рук все выходки. Грей не состоял в клубах, не входил в организации и сообщества. Изредка посещал неофициальные собрания. Ему уже пять лет пророчили место в Совете, но он упрямо отказывался. Его личная жизнь оставалась тайной, если не считать тех слухов, что ходили по городу. Мол, его жена — уроженка другого мира. А может и того хуже — он сам ее и создал. По крайней мере, люди, с ней знакомые, считали ее странной. А как еще назвать женщину, чей муж — владелец немалого состояния, способный обеспечить ее слугами и служанками в любых количествах, а она сама ходит на рынок за продуктами? Да еще разбирается в политике, и даст фору любому мужчине по знанию отборной уличной брани. Кстати, еще вопрос, как ее муженек свое состояние заработал. О его родителях мало что известно, вряд ли они имели отношение к магии или алхимии. А значит, без махинаций тут не обошлось. Слухи о Грее Лэире ходили разные. А он то ли не обращал на них внимания, то ли жил за их счет. Майкла это сильно бесило. И он не мог даже представить, что это от зависти. Как можно завидовать тому, кто живет независимо от общества?

***

Майкл Эшнер вернулся домой, когда уже совсем стемнело. Уходящая осень растекалась по городу, оседала на коже и одежде мелкой противной моросью, сверкала в неровной свете кристаллических фонарей холодной паутинкой. Пахло снегом. Молодой алхимик простоял на балконе Старшего здания почти полчаса, затем, молча забрав свои вещи у равнодушного швейцара, вышел на улицу и побрел через парк к остановке трамвая. Правда общественным транспортом он так и не воспользовался. До своего дома он решил добраться пешком, но неудачно попал на вечернее разведение мостов. Наблюдая, как трёхъярусные грузовые суда проходят по реке, как блестят их корпуса в свете заходящего солнца, парень вдруг понял, что ужасно замерз. Вместе с холодом пришла усталость и разочарование. Создавалось впечатление, что весь мир ополчился против него. И друзья, и совет алхимиков, и даже железные мосты города.

Небольшие повозки, предназначенные для частных перевозок, нашлись почти у самого причала. Их хозяева о чем-то болтали под трехрогим фонарем, только-только разгорающимся. Майкл махнул рукой. Хозяева повозок переглянулись, и через пару секунд от общей группы отделился невысокий худой мужчина в кепке. Он кивнул клиенту на серебристую повозку и сам забрался на место возчика. Майкл устроился внутри повозки, сообщив своей адрес. Возчик довольно хмыкнул. Ехать предстояло не мало, так что можно было заломить хорошую цену. А тут еще морось с неба. Удачно. Клиент не станет выбегать на полпути, а судя по его лицу, измученному то ли попойкой, то ли зарождающейся болезнью, и торговаться не станет. Возчик вдавил педали в пол. Механическая часть повозки, оформленная под лошадь, зашуршала и застучала не самыми новыми деталями и шарнирами. Сквозь щели в обшивке пробивался слабый свет кристаллов, служивших источниками энергии. Тихонько поскрипывая, повозка отправилась в путь по улицам города.

Клиент оказался с норовом. И покинул транспорт за пару кварталов до цели. Заплатил, правда, всю сумму, так что возчик смолчал, и даже пожелал странному пассажиру удачной дороги. Майкл кивнул. Его разбирала злоба. Чувство родилось совершенно внезапно, после того как его подкинуло на очередной выбоине.

Прогулка под дождем, набиравшим силу, парня успокоила. Ушли мысли о двуличности Совета. Размышления о том, кто предложил его кандидатуру на рассмотрение и участие в глупом фарсе, тоже отошли на второй план. На их место пришло осознание того, насколько он устали и замерз. А еще желание выспаться.

Собственно, последнее желание он и реализовал, как только вошел в дом. Не раздеваясь, Майкл рухнул на диван в гостиной и практически сразу же уснул. В неудобной позе, укрывшись собственным мокрым плащом.

Разбудил его терпкий запах свежеприготовленного кофе. В первые минуты пробуждения, Майкл подумал, что это Линда вернулась, простила его. Парень сел на диване, тряхнул головой, отгоняя сны, которые под утро превратились в обрывки образов и сцен. Вместе с воспоминания о них ушла и мысль, что он мог быть виноват перед своей девушкой. Бывшей, поправил он сам и себя и удивлено осмотрел на источник запаха — чашку крепкого черного кофе, явно приготовленную несколько минут назад.

— Проснулся, спящий принц, — со стороны окна донесся до боли знакомый голос.

Майкл замер с чашкой в руках. Медленно повернул голову к источнику звука и невольно сглотнул. Комната утопала в солнечных лучах, усиленных блеском снега за окном. Видимо, ближе к утру температура значительно упала, и дождь превратился в снег. Молодой алхимик в любой другой день залюбовался бы им, но сегодня было не до этого. За десять лет обучения он слишком хорошо запомнил этот голос и манеру общения. И меньше всего на свете он ожидал увидеть в своем доме именно этого человека. Но Данарел, его учитель и наставник, стоял у окна, пил кофе и улыбался. Как всегда спокойно, словно не было его исчезновения из города, не было слухов и сплетен. Словно он жил здесь все время, именно в этой комнате.

— Вы? — Майкл хотел что-то еще спросить, но Данарел его опередил.

— Ты кофе то пей, ради кого я тут все утро на кухне возился.

Ну конечно. От этого человека другого и ожидать нельзя было. Во время эпидемии или войны он мог бы спокойно варить кофе или читать книгу. Его не занимала земная суета, ну или казалось, что не занимала. Данарел умел держать марку и лицо в любом ситуации, чем сильно злил своих коллег. Вот и сейчас, он стоит у окна, прямой и ухоженный. На первый взгляд — импозантный мужчина средних лет с коротко подстриженными темными волосами, гладковыбритый, в сером костюме без единой складки. И мало кто знал, что за этой внешностью скрывался уже девятый десяток лет и огромный опыт в области алхимии. А еще деспотичный характер и хитрый хваткий разум, строящий гениальные планы, разрабатывающий невероятные ходы, и не важно, касалось это работы или политики, любовных историй в обществе или детективных линий в книгах. Данарел умел держать себя в руках, но иной раз его спокойствие давало трещины, выпуская в мир едкие холодные шутки, оскорбительные замечания и прямые хлесткие комментарии. Майкл знал, что Данарела в обществе боялись и уважали. Он не любил окружать себя людьми, но в то же время, всегда поддерживая связь с учениками и некоторыми товарищами и коллегами. Этот круг избранных видел алхимика во всей его красе, получая от него ценные знания и советы. Стать учеником Данарела — значит получить доступ ко многим тайнам алхимии. Майкл на своем опыте знал, что его учитель — человек требовательный, но надежный.

— Где вы были? — Молодой алхимик залпом выпил кофе, поморщился. В напиток традиционно не доложили сахара. Но Данарел считал, что именно такая крепость и пробивает мозги лучше всего.

— Мотался по миру, осознавал насколько изменилось общество. — Мужчина покинул своей пост у окна и устроился в кресле напротив Майкла. — Смотрел как старшее поколение играет младшим… Хотя, я так думаю, ты с этим явлением и сам недавно столкнулся.

Майкл невольно вздрогнул.

— Вы о чем? — Он подозрительно посмотрел на учителя.

— О том, как красиво и изящно тебя выставили в виде лакмусовой бумажки для величия Лэира, — Данарел спокойно улыбнулся. — Ты же не думаешь, что я просто так взял и бросил своего ученика? Я, между прочим, слежу за твоими успехами. А ты ведь знаешь, что следить и узнавать информацию я умею.

Майкл кивнул. Он помнил, что его учитель умудрялся узнавать важные новости, иной раз даже раньше людей, которых они касались.

— И так… — Данарел поудобнее устроился в кресле и продолжил рассуждения. — Если я правильно понял, то вчерашний фарс на так называемом собеседовании привел к новому уровню потенциальных унижений? Тебе дали испытательный срок, который ты по факту завалишь, если конечно не удивишь своих наблюдателей. А ты не удивишь, так как, не смотря на выдающиеся успехи и знания, ты банальный алхимик, без намеков на гениальность. Впрочем, как и все в Совете.

Майкл сжал кулаки. Данарел это тут же заметил.

— Не злись, — он покачал головой. — Ты и правда многого можешь достичь и заслуженно получить признание, но зная наше общество — без пробивной силы ты этого достигнешь, ох как не скоро. А сейчас такое промедление ставит тебя в особо неудобное положение. Теперь на тебя смотрит весь Совет. Пролетишь — и на тебе поставят клеймо неудачника. Не важно, что ты достоин одного из мест в совете. Как я уже говорил, Совет сейчас — лишь сборище банальностей. Причем банальностей не первой свежести. Настоящие гении держатся от Совета с его правилами и навязанными идеями подальше. Этому сборищу стариков нужна молодая кровь, но они амбициозны, и абы кого не возьмут в свои ряды. Им подавай кого-то яркого, запоминающегося. Готового рисковать. От Совета давно не поступало хороших выдающихся идей. Они слишком зациклены на себе и своих правилах. Вот и хотят свалить все на молодых. Для молодых это тоже шанс. Но как его поймать?

Майкл завороженно слушал учителя, стараясь понять, к чему он клонит. То, что Данарел уже в курсе его не самого блистательного выступления на собеседовании было понятно. Но он просчитывал причины и следствия. А это было уже интересно. Он вносил Майкла в свою схему реальности. Другое дело, хорошо это для Майкла или плохо?

— Ну и как мне зарекомендовать себя, если я такая же банальность? — Парень помнил свой опыт общения с учителем. Его надо спрашивать прямо, а то он затеет игру в слова, а тут ты все равно останешься проигравшим.

— Можно быть банальностью и ею остаться, — Данарел скрестил руки на груди, — а можно поймать возможность и развиваться дальше, накапливая знания и опыт. Я хочу, чтобы мой ученик выбрал второй путь. Иначе, зачем было тебя учить? И для тебя шанс — это место в Совете. Я намерен тебе его выбить.

— Как? — Майкл невольно подался вперед.

— К сожалению, сыграв в ту же игру, что и Совет, — старый алхимик довольно хмыкнул, видя такую заинтересованность ученика. — Видишь ли… Меня выставили как противника главных правил обществ. Я, видите ли, не достоин их уровня. Впрочем, слухи и прочую ерунду обо мне ты уже слышал.

Майкл кивнул.

— Вас не раз называли изменником. Мол, вы строили заговоры против совета.

— О да, — Данарел хохотнул, словно услышал отличную шутку. — В том, что ты свободный алхимик много плюсов. Но есть и минус: тебя боятся, и тебе приходится сталкиваться и с такими обвинениями. Другое дело, что жужжание мухи можно не замечать, а можно прогнать ее.

"Или убить" — тут же подумал Майкл.

— Ладно, — молодой алхимик повел плечами, — что вы предлагаете?

— Представить Совету Майкла Эшнера с новой стороны, — улыбка Данарела стала шире. — У тебя будет месяц, за который тебе придется показать не только те знания, что есть у тебя, но и знания которые ты можешь получить. Быть на шаг впереди всего Совета с их идеями и требованиями.

— И что вы хотите? — Майкл встал с дивана и прошелся по комнате. — Запихнуть мне в голову пару книг по алхимии?

— Ага, а заодно и парочку томов по стратеги и опытом приправить. — Данарел взмахнул рукой, словно отгоняя идею ученика. — Не смеши меня. Ты должен за этот месяц вести себя так, словно годами работал в самых сложных условиях. Реагировать быстро, видеть ситуацию со всех сторон...

— То есть стать другим человеком? — Майкл хмыкнул и посмотрел в окно. Внезапно до него дошло, что предлагал ему Данарел. Парень замер, не зная, что думать.

— Смена облика, — пробормотал он через пару минут. — Вы хотите пройти испытательный срок за меня?

За его спиной зашуршала ткань — старый алхимик встал с кресла, но никуда не уходил. Ждал. Майкл развернулся и внимательно посмотрел на Данарела. И по его улыбке понял, что угадал.

— Начинаешь соображать, — учитель смотрел на ученика с одобрением.

Майкл молчал. То, что предлагал ему Данарел по сути было самым суровым нарушением правил общества. Если их поймают — ему можно забыть о карьере алхимика. Навсегда. Но если он не рискнет — то у него не будет шансов пробиться в Совет. Молодой алхимик ощущал себя полководцем, приведшим свою армию на главную точку сражения. Идти вперед — не факт что выживешь. Идти назад — прослыть трусом и предателем.

— Ты ведь и сам все понимаешь, — Данарел словно читал его мысли. — Если не пройдешь испытательный срок, останешься не более чем фоном, на котором в очередной раз вознесли Лэира. К тому же… Твой провал еще раз докажет твоим друзьям, что они правы. А я не уверен, что они тебя понимают. В конце концов, зависть — довольно сильная эмоция.

Последняя фраза больно ударила по сознанию Майкла. Все правильно. Он просто обязан добиться своего. Если не сможет — и Линда и Эрик ткнут его носом в свои доводы, еще раз укажут, что он не должен был лезть туда, где, как им кажется, ему не место. Ну вот этого он просто не мог допустить. Признать их правоту — все равно, что приклонять колени перед генералом вражеской армии — противно и мерзко. Надо обязательно добиться успеха, доказать им, что он не изменился, что все контролировал.

Майкл сжал кулаки и кивнул Данарелу.

— Можно рискнуть. Но ведь Совет тоже не так глуп. Они могут распознать изменение облика. Наверняка у них много способов это сделать. В конце концов, военная алхимия тоже на них работает.

— Я ведь тоже не дурак и не просто так покидаю город, — Данарел заметно приободрился, после слов ученика. — За те года, что ты выбивал себе место под солнцем, я пообщался со многими алхимиками, и узнал пару любопытных моментов. Например, о том, как усилить изменение облика. Причем настолько, что ни один проверяющий не распознает.

— В чем подвох? — Майкл решил остаться скептиком.

— По сути это будет не просто смена облика, а перенос сознания из тела в тело, — Данарел сказал это так просто и обыденно, что Майкл невольно подумал, что он так шутит.

— Что? — Парень ошарашенно уставился на старика. — Вы хотите перекинуть мое сознание в свое тело? На целый месяц?

— А что такого? — Данарел заметно посуровел. — Хочешь сказать, тебе мое тело не нравится? Между прочим, оно у меня в лучшей форме, чем у многих молодых.

Майкл не был склонен особо верить в это заявление. Но стоило признать, выглядие Данарел не на свой возраст, даже если учесть, что алхимики, как и маги, стареют медленнее.

Парень отвернулся и потряс головой. Ну и положение. Отказаться — ну так стоит признать, что один он испытание совета не пройдет. У него достаточно опыта, что бы выдержать его на честных условиях. Но зная в каком свете его выставляют — без вариантов. К тому же на периферии сознания маячили фигуры Линды и Эрика. Было страшно, но желание доказать всему миру, что он достоин быть в Совете оказалось сильнее.

Майкл потер лицо ладонями, успокаиваясь. Наконец, он развернулся к учителю.

— Ладно. Рискуем. Если против нас играют нечестно, то и мы можем смухлевать.

Данарел улыбнулся и кивнул.

***

Только после обеда они закончили приготовление к эксперименту. Данарел сам рисовал сдвоенные круги. Сам же заносил в них знаки и символы, программируя схему на изменения объектов в ней находящихся. Майкл, как ни старался, не мог в них до конца разобраться. Было слишком путанно, к тому же в круги примешивались и заклинания. А это был уже высокий уровень. Мешать магию и алхимию не каждый рисковал. Основные направления работы кругов он понимал без труда. Вот знаки замены, направляющие линии, что на что менять. Но в описании объектов начиналась чехарда символов алхимических и магических. Если бы Майкл засел за разбор кругов, подучил магические знаки, он бы рисунок прочитал за пару минут, но Данарел рисовал уже готовую схему, по памяти. Молодой алхимик в который раз с восхищением следил за работой учителя. Если все получится — у него будут шансы добиться таких же успехов.

— Ну? — Данарел выпрямился и размял шею. — Чего смотришь? Иди лучше поесть приготовь. Я не люблю работать на голодный желудок.

Майкл с сожалением оторвался от изучения кругов. В сознании зародилась тревога, а не может ли учитель что-то скрывать от него? Но он отмахнулся от этой мысли, просто не понимая — зачем бы. Авторитет Данарела и его желание помочь Майклу не позволяли ему думать о старом алхимике плохо. Не сейчас.

Обедали бутербродами и кофе. И на этот раз Майкл добавил столько сахара, сколько хотелось именно ему.

— Ну что, приступим? — Данарел встал из-за стола первым. — Готов познать новое и неизведанное чувство, связанное с изменением облика?

Майкла передернуло, но он быстро справился с волнением. Еще не хватало отступать от намеченных целей. Это недостойно алхимика, стремящегося вступить в Совет.

В комнате-лаборатории стояли сумерки. Майкл даже не сразу понял, что это его учитель задернул шторы. Он удивленно посмотрел на Данарела.

— Незачем светиться перед соседями, — коротко ответил его учитель. Заметив, что удивление Майкла не покинуло — добавил. — Я знаю сотню способов слежки. Я сам ими пользуюсь. И прекрасно знаю, как одно незакрытое окно может разрушить все планы. Лишние возможности увидеть, что происходит, нам ни к чему.

Майкл кивнул. Может, именно такая паранойя и позволила Данарелу добиться его сегодняшнего статуса свободного алхимика, которого все побаиваются. Все, кроме круга избранных, и он в этом круге. Боятся нечего.

— Тебе в левый, мне — в правый, — скомандовал меж тем старый алхимик и первым шагнул в круг, начерченный мелом на полу.

Майкл сглотнул, и занял свою позицию напротив учителя. Их разделяло чуть меньше метра пола, исписанного знаками и символами.

— Ты ничего не делаешь, — Данарел давал последние указания. — Круги я сам активирую. Ты, главное, не дергайся лишний раз.

Он присел и легко коснулся пальцами ближайшей меловой линии. С его правого запястья свисал прозрачный удлиненный кристалл — активатор. Именно от правой руки по линии на полу и побежала искорка, передавая энергию алхимика кругу, активируя его и все вписанные заклинания. Знаки и символы, нарисованные мелом с примесями кристаллической пыли, сияли белым светом. От мелового рисунка поднимался легкий химический запах.

Майкл следил за тем, как наливаются светом линии и знаки. Свечение усиливалось, глаза начинали слезиться. Парень хотел зажмуриться, но тут боковым зрением увидел изменение в символах круга, которых раньше точно не было. Он мог поспорить, что раньше в этой части речь шла о живой материи. Но теперь там было четкое описание безжизненного предмета. Который в ближайшее время станет вместилищем духа. Молодой алхимик не сразу сообразил, что круг, представлявший ранее шанс на победу медленно, но верно превращается в ловушку. Были потеряны считанные секунды, которые могли ему помочь.

Когда Майкл сообразил, что надо бы выбираться прочь из кольца света, сияние за его спиной замкнуло линии, активируя оба круга. Света было слишком много, голова кружилась. Парень понял, что сейчас потеряет сознание. Последнее что он увидел, прежде чем провалиться в темноту, было лицо Данарела, оплывающее и меняющееся. Но больше всего пугала его улыбка. Довольная улыбка победителя, погубившего своего врага.

Зрение и сознание возвращались постепенно. Словно перед его лицом было запотевшее стекло, и кто-то невидимый постепенно протирал его, раз за разом очищая, делая окружающие предметы все более и более четкими. Майкл лежал на полу и осознавал себя. Пытался понять, что произошло, и к чему привели все эти манипуляции с кругами. Самое страшное и непонятное открытие молодой алхимик сделала через пару секунд после того, как зрение вернулось полностью. Он не мог двигаться. Вообще. Даже головой повернуть. Более того — даже взгляд не мог перевести или моргнуть. При этом дискомфорта от пересохших глаз не было. Он просто лежал на полу и смотрел в одну точку на потолке. Вернее, созерцал весь потолок и куски стен.

Где-то справа послышался стон. Затем, голос, который никак не мог принадлежать его учителю, произнес:

— Ну что, могу тебя поздравить, у нас все получилось.

Голос был слишком молодым для Данарела. Майкл понял: та часть плана, в которой старый алхимик изменил своею внешность, вполне реализовалась.

"Отлично, и что я? Со мной-то что?" — взвыл Майкл про себя.

Он надеялся, что Данарел сейчас увидит его, поймет, что все пошло не так, и тут же попробует все исправить. Но судя по звукам, его учитель не только пришел в себя, но и уже не раз его заметил. Вот только помогать не спешил.

"Да что ж ты медлишь?" — Снова взывал Майкл.

Наконец справа раздался шорох шагов. И через несколько мгновений над алхимиком зависла огромная человеческая фигура. Свет падал так, что лица было не разобрать, но вот человек обошел вокруг Майкла и парень в ужасе понял, что смотрит сам на себя. Над ним нависала его точная увеличенная копия.

"Что за бред?" — молодой алхимик запутался в собственных мыслях. Понятно, что Данарел принял новый облик, но почему тогда размеры изменились?

— Ну, привет, — его копия заговорила, и голос в такой непосредственной близи от Майкла оказался пусть и не оглушительным, но достаточно громким. — Как ощущения в новом теле? Не жмет?

Данарел хохотнул. Затем его огромная рука потянулась к обездвиженному Майклу и с легкостью подняла его в воздух. И тут до парня дошло, что это не его учитель, приняв новый облик, вырос в размерах, а его собственное тело изменилось, и как минимум уменьшилось. Стало страшно и противно. Хотелось кричать, звать на помощь, но шевелиться он по-прежнему не мог. Более того, до молодого алхимика дошло, что он не дышит. Вообще. Он не чувствовал как поднимается и опускается его грудь, не чувствовал как воздух попадет в легкие. Дальше было еще страшнее — прислушался к себе и не услышал знакомого стука сердца, которое сейчас должно было биться с удвоенной силой от страха.

"Я что, труп?" — Майкл понял, что сейчас сойдет с ума, если не успокоится и не соберется с мыслями.

Данарел крутил его в руках и от этих движений менялся угол зрения Майкла. Парень в очередной раз убедился — да, именно его размеры изменились. Комната стала больше. Предметы увеличились. Его учитель между тем подошел к письменному столу и бросил Майкла на столешницу. Ощущения от соприкосновений с предметами никуда не пропали. Раньше он чувствовал тепло рук своего двойника, сейчас — прохладу столешницы и легкий удар. Значит, не все так ужасно, как казалось раньше. А пропавшее дыхание и стук сердца — может, это просто иллюзия?

Данарел между тем стал проверять карманы, словно искал что-то.

"Сигареты" — с удивлением отметил Майкл.

Так и оказалось. Одежда его учителя после эксперимента не изменилась, но вот привычки передались от истинного хозяина тела.

— Черт, — Данарел осознал, что делает, и вновь наклонился над Майклом. — Идиотское пристрастие, не находишь? Хотя пара месяцев — и от него я избавлюсь. А вот тебе теперь сложнее.

Он улыбнулся так, что Майклу стало страшно.

"Что ты со мной сделал?" — В который раз мысленно возопил молодой алхимик, надеясь, что учитель слышит его мысли. Но куда там, Данарел наслаждался новым телом в полной тишине.

— Ладно, не буду тебя мучить, — старик в новом облике определено был доволен ситуацией. — У тебя впереди еще много мучительных часов. Так что давай я тебе все расскажу. О, ну только не принимай меня за героя какого-нибудь глупого романа, который выкладывает свои планы противникам, решив, что победил. Планы мои тебя уже не касаются. А вот что произошло, это я тебе во всех красках распишу. Видишь ли, когда несколько лет назад я свалил из этого города, многие слухи, что про меня ходили, были правдой. Я действительно хотел подорвать власть совета. И почти это сделал. Помнишь, как тогда чуть не полетели головы начальников? Да, когда их сокровенные темные тайны повылезали наружу. Ну, вот тогда я и постарался. Какие только вещи не узнаешь, чего только люди не прячут. Но тайны, которые я так бережно собирал и представлял вышестоящим людям, почему-то не придали огласке. Прикрыли их, а вернее сказать, с их помощью король взял власть над главами совета в свои руки. Да уж… Следовало изначально не рассчитывать на правителя. Он оказался умнее. Или ему подсказали, как быть умнее. Вот уж не знаю. Свои тайны король охраняет очень хорошо. В общем… Я оказался в незавидном положении. Рискнул всем и проиграл. Во время сбежал — вот что меня тогда спасло. Мухи они, конечно, жужжат, но слепни больно кусают. А у нас тут целый рой слепней. Пришлось уходить. Знаешь, а ведь никто кроме тебя не знает, что я в городе. Мне вообще повезло, что не до всех моих знакомых дошла правда. Не все поверили. Особенно радовало, что ты не поверил. Ты у меня из всех учеников выделяешься. Наиболее доверчивый и амбициозный мальчик. На тебя повлиять — ничего не стоит. Особенно если знать за какие ниточки дергать. За гордость, например. За желание быть первым. Вообще, удачно все сложилось. Я не знаю, кто выдвинул тебя на должность королевского алхимика, но он это удачно подгадал. Совет тебя не принял, не докажи ты им что достоин. Тут даже врать не пришлось. Они на твоем месте давно видят другого человека. Но вот смотри, чуть подтолкнуть, и ты уже готов на нарушение закона, лишь бы выиграть, лишь бы не показывать свою слабость. А знаешь, что самое забавное? Месяц назад я бы ни за что тебя на такое не уговорил. Но ты так зацепился за идею возвышения себя любимого, что готов уже на все. Тут я и вспомнил про круги замены. А с ними все просто, только надо правильно прописать все ожидаемые изменения. Сложнее составить правильный алгоритм перемен. Так что бы мое тело изменилось, приняв твой облик. И да, ты прав, так что бы ни один вшивый военный алхимик с его индикаторами не распознал. А еще надо было убрать тебя. Вообще. Мало ли что. Тут еще удачно ты поругался с друзьями, теперь никто кроме тебя самого меня бы не раскрыл. Но как заткнуть рот живому человеку и при этом не убить его? М? Как думаешь? Ну, давай, ты же умный мальчик.

Данарел откровенно над ним издевался. Майкл чувствовал как приступы гнева жгут сознание, но обездвиженный, он не мог ничего сделать. Ну он и кретин, что поверил своему учителю. С самого начала весь план был глупым и играл против него. Но нет, он погнался за мечтой. Говорили же ему… Воспоминания о словах Эрика и Линды охладило гнев, но на его место пришло раскаяние и дикое желание вернуть все на свои места, вновь увидеть друзей.

— Ладно, раскрываю карты. — Данарел протянул руку и развернул Майкла так, что он мог теперь видеть весь письменный стол и самое главное — свое отражение в металлических тарелках, которые предназначались для сжигания бумаги с алхимическими знаками. Тарелки стояли на подставках почти вертикально, чтобы не занимать много места, и отражение в них пусть и искажалось, но было достаточно четким, что бы Майкл понял весь ужас своего положения. Мысленно он издал такой вопль, что при реальном его исполнении стоящий рядом Данарел как минимум на пару минут оглох. Несчастный алхимик не мог отвести взгляда, не могу закрыть глаза и отвернуться. Он мог только смотреть на себя, осознавая простую и в тоже время ужасную по своему содержанию мысль. Майкл Эшнер превратился в деревянную куклу!

***

Данарел все же нашел сигареты в выдвижном ящике стола. На первых парах он не мог еще управлять привычками своего нового тела, и это его бесило. Майкл слышал, как его учитель нервно выдергивает сигареты из пачки, пытается справиться с зажигалкой. Слышал его приглушенные ругательства. И ему было откровенно все равно. После того, как он увидел свое новое тело, в сознании разлилась абсолютная холодная пустота. Все мысли и эмоции отошли на задний план, освободив место для полного отчаянья.

Теперь, кричи, сколько хочешь, а никто не поможет. Никто кроме Данарела не знает о случившемся. Никто не догадается, что с ним произошло. В глазах окружающих — он детская игрушка, вырезанная из дерева. Внешний облик сохранил черты схожие с его живым телом: черные волосы до середины шеи, зеленые глаза, форма носа, губ. Но все это смазалось и срезалось под воздействием магии, стало похоже на неудачную копию. Его лицо и тело были деревянными. Даже волосы и глаза оказались не более чем нанесенной на дерево краской. Его привычная одежда, рубашка, брюки и ботинки, так же уменьшились, подогнались под кукольные размеры под воздействием магии. Майкл хотел только одного: заплакать от бессилия, но и этой возможности он теперь лишился.

— Ну, вот скажи, зачем ты куришь? — Данарел затушил сигарету прямо о стол и вернулся к своему ученику. Майкл слышал его голос и непроизвольно вникал в сказанное. Сквозь туман ужаса и отчаянья он пытался зацепиться за слова, чтобы окончательно не сойти с ума.

— Я вообще, вначале думал тебя оставить в доме. — Данарел продолжил рассказ. Казалось, ему не терпится с кем-то поделиться своим успехом. — Как трофей. Но потом подумал: надо от улик избавляться. Паранойя, что поделаешь. Тут, видишь ли, есть такая загвоздка. Если твое нынешнее тело уничтожить — то с моим как раз ничего не случится. Просто лишняя фиксация. О да, пришлось долго думать, как это провернуть на круге, но как видишь — получилось. Так что ты меня, конечно, извини, но мы с тобой расстанемся, и уже навсегда. Правда мне совесть не позволяет тебя убить. Я так долго с тобой занимался, что обидно. Так что… Придется тебе умереть от чужой руки. Тут я тоже вариант продумал.

Он склонился над Майклом и хмыкнул:

— Видишь, какой у тебя умный учитель!

"Сволочь!" — Мысленно ответил ему Майкл и добавил еще пару десятков отборных ругательств.

Данарел вышел из кабинета на несколько минут. Вернулся одетым в зимний плащ Майкла. Весело насвистывая себе под нос, он подхватил своего ученика и запихнул в боковой карман. Заколдованный алхимик погрузился в душную темноту, пахнущую сигаретами. Его учитель по великодушию своей души оставил ему способности видеть, слышать, чувствовать запахи и прикосновения. По крайней мере, Майкл не ощущал себя заточенным в каменный мешок, медленно угасая сознанием. Он мог воспринимать окружающий мир, и это давало поводы для размышлений. Голова работало, а значит, разум был в порядке. Правда, сейчас Майкл больше всего мечтал о том, что бы его сознание потухло. Вот просто взяло и потухло. Страх мучительной смерти соседствовал со страхом сойти с ума и убегать от реальности в мир бредовых идей.

Он даже представить себе не мог, что ждет его дальше. Но и те варианты, что рождало его воображение, не радовали. Данарел мог сбыть его в магазин, а там — кто знает, кто его купит. Взрослый — еще полбеды. Ребенок — судьба незавидная. Он прекрасно помнил кукол с оторванными руками, а то и головами. Нет, лучше вообще не думать о таких вещах.

Меж тем его учитель покинул дом, вышел на улицу, судя по звукам — проезжую. Он долго шел куда-то, и возможно специально, похлопывал по карману, словно проверяя там его груз или нет.

Наконец, Данарел остановился и вытащил пленника на свет. Совсем рядом шумела река. Майкл почувствовал, как страх вползает в сознание. Если он окажется в воде, рано или поздно она смоет с него краску, значит, зрение он потеряет. Затем дерево разбухнет, разрушится. Вот такая мучительная смерть.

"НЕТ!" — парень взвыл, уже не первый раз за день, но, как и раньше, никем не услышанный, продолжал ждать своей участи.

Вариант с водой, по всей видимости, его учителя не устраивал. Он ждал чего-то, всматриваясь и прислушиваясь. И вот вдали зазвенел одинокий медный колокольчик. Его звук показался Майклу смутно знакомым, воспоминание из детства.

— Видишь ли, — Данарел поднес Майкла ближе к лицу, говорил он тихо, чтобы не привлекать внимание случайных прохожих. — У старьевщика к концу дня остаются вещи только на сожжение. А сейчас дело к закату.

Сил на вопль уже не оставалось. Измученный за пару последних часов молодой алхимик только с ужасом слушал, как приближается тележка. Старика, полностью потерявшего слух, знали все. Когда Майкл был еще ребенком, старьевщик был вполне себе сильным и рослым мужчиной, правда, он уже тогда плохо слышал. Из-за этого его и не брали на работу. Ему приходилось всю жизнь собирать на свалках и во дворах потерянные или выброшенные вещи. Днем он торговал ими на улицах, или возвращал хозяевам, если таковые находились. К вечеру он свозил вещи в свой домик на краю города и там сжигал оставшиеся деревяшки, тряпки и бумагу, согреваясь в холода. В последнее время старик стал плохо видеть. Так что даже заметь он Майкла в своей тележке, все рано бы принял его за мусор. А значит, Данарел продумал до простоты убийственный план — он лишь передает Майкла в руки его невольного убийцы, который даже не догадается что сделал. Смерть в огне? Несчастный алхимик с легкой истерикой понял, что у него не осталось сил бояться. Только желание поскорее принять свою судьбу и пусть все закончится.

Его учитель, а ныне его копия, довольно улыбаясь, ждал, пока повозка старьевщика поравняется с ним. Колокольчик, оповещающий о прибытии продавца потерянных вещей, звенел устало и тоскливо.

— Прощай, — Данарел посмотрел в лицо Майклу и вздохнул. — Мне тебя даже жаль. Но все равно ты мне пригодился.

Он швырнул куклу в центр повозки, на кучу тряпья и дерева, бывшего когда-то стульями, и, проводив старьевщика взглядом до ближайшего поворота, отправился обратно в новый дом. У Данарела было много планов и на новое тело, и на новые возможности. И последнее, о чем о сейчас думал, это о возможной новой встрече со своим учеником, которого он уже похоронил.

***

Майкл телом ощущал все кочки и выбоины на парковой дороге. После ровных городских мостовых он ярко чувствовал эту разницу. Его кидало по все повозке. Он то головой, то спиной встречался с досками, дощечками и прочим деревянным барахлом. Он уже размечтался, что очередной удар выбьет из него сознание, но оно сидело крепко, привязанное алхимией к деревянному телу до самой смерти. И судя по всему — скорой смерти. Старьевщик резко свернул налево, на очередную ветку парковой дороги, и Майкла с силой швырнуло на самый край повозки. Боль утихала в считанные секунды, но приятного от этого было мало. Алхимик, запертый в кукольном теле, только ругался при каждом новом ударе. Зависнув на самом краю тележки, он с тоской подумал, что исчерпал все свои знания в области нецензурной лексики. Уже решил, что можно начинать придумывать новые, но тут под колесо тележки попал очередной камень, и его выбросило из повозки в мягкий первый снег.

"Вот этого Даранел явно не учитывал" — истерично смеясь про себя, подумал Майкл и попытался успокоиться. Вышло не очень. Звон колокольчика на повозке удалялся, и молодой алхимик с жалостью вспомнил, что ему жутко не хватает возможности закрыть глаза. Он лежал на боку и смотрел прямо перед собой на свежий, белый снег, прикрывший за прошедшую ночь темную землю, вперемешку с палой листвой. Лежал и думал, как же быстро ломалась его жизнь, и куда теперь его занесет.

Начинало холодать, несколько раз шел мелкий, легкий снег. Снежинки падали на лицо Майкла. Опускались на глаза, не таяли, а больше мешали обзору.

"Ничего удивительного, — думал парень — я теперь игрушка, во мне нет человеческого тепла. Да и было ли оно раньше?"

Он с тоской вспоминал друзей, иногда срываясь на истеричный крик внутри собственного сознания, словно надеясь, что они его услышат.

Он не знал, сколько прошло времени. Час, два или больше? Но постепенно мир начали захватывать сумерки. И вместе с сумерками пришли изменения в судьбу несчастного алхимика. Совсем рядом он услышал чьи-то шаги. Торопливые, переходящие со спокойного шага на быстрый. Затем он смог различить дыхание, частое, сбившееся после бега. Человеческое дыхание. Шаги приближались. Он уже мог различить шорох ткани, но самого человека не видел. Кто бы он ни был — он приближался со спины алхимика. Человек остановился совсем рядом с Майклом. Тень нависла над ним, и чьи-то тонкие пальцы подняли кукольное тело с земли. В процессе взлета вверх парень услышал звонкий голос, радостный и возбужденный:

— Привет! А ты кто?

Его развернули, и заколдованный алхимик увидел прямо перед собой миловидное детское личико, на котором застыла радостная улыбка. Щеки покрывал яркий румянец, какой бывает после долгого бега на холодном воздухе.

"Ребенок! — Майкл уже и не знал что думать. — Хуже того — девчонка. Маленькая совсем. Лет восемь, может, десять".

Девочка чуть отодвинула свою находку от лица, и парень увидел, что одета она в клетчатое зеленое пальто с мехом. Из-под верхней одежды видна была пестрая юбка и сапожки до колен. На голове девочки красовалась вязаная шапка с помпоном, из-под которой выбились пряди светлых пушистых волос.

"Ну все. Мне точно конец. Оторванные руки-ноги обеспечены".

Но судя по всему, бояться ему было еще рано. Девочка держала его крепко, но бережно. И проверять на прочность явно не собиралась.

— Я тебя с собой возьму. — Девочка подмигнула Майклу и дернула рукой. Только сейчас алхимик заметил, что на плече у нее сумка из черной ткани. Расстегнув сумку, она бережно усадила несчастную куклу так, что бы верхняя часть ее была на свободе.

— Не бойся, — девочка улыбнулась. — Я не буду тебя обижать.

"Ох, надеюсь" — мысленно простонал Майкл.

Всю дорогу до дома девочка бежала. Хотя и дороги-то Майкл толком не видел. Его новая знакомая неслась через парк, по зарослям невысоких кустарников, цепляясь юбкой за ветки, или мимо вековых деревьев, но при этом точно выбирая направление.

"Видимо, не первый раз так бегает" — думал алхимик, уже не надеясь понять, куда несет его судьба. Надо отдать должное, девочка больше думала о его положении, чем о целости юбки. Даже в самых густых кустах, она бережно придерживала сумку, и не замечала, как трещит ткань одежды.

Сумерки сгущались, и Майкл начинал волноваться за судьбу ребенка в парке, но тут впереди замелькали огоньки. Он видел их, когда сумка во время бега девочки, по инерции улетала чуть вперед своей хозяйки. Через пару минут алхимик понял, что его новая знакомая выбежала к одному из отдаленных, но вполне респектабельных районов города. Новостройки, сплошь двухэтажные коттеджи, были ярко освещены фонарями последних моделей. Вокруг каждого дома — идеальная лужайка или садик. Девочка бежала вперед, по мощенной мостовой, которая начала заметно уходить вверх, словно вела на холм. И правда, дом, к которому она спешила, стоял на естественной возвышенности, пусть не сильно, но все же выделяясь среди остальных строений. Стоило девочке открыть калитку в высоком железном заборе и ступить на участок, как из дома вылетели сразу две девушки в одинаковых платьях с передниками — стандартной форме наемного персонала. Они нависали над ребенком и всем своим видом и громкими возмущенными восклицаниями, показывали, насколько недовольны, что девочка только сейчас соизволила появиться дома.

— Мисс, вы хоть понимаете… — голосила высока брюнетка.

— Мы так волновались… — вторила ей низенькая шатенка с курносым носом.

Они пытались говорить по очереди, но получалось это у них плохо. Все равно перебивали друг друга. У Майкла в голове зазвенело от их воплей. Девочка не первый раз сталкивающаяся с такими проявлениями заботы, спокойно отдышалась и пошла к дому. Девушки следовали за ней. Их голоса постепенно затихали и, наконец, они перешли на бурчание и ворчание. Их маленькая подопечная словно этого и ждала. У самого крыльца она развернулась лицом к барышням, заставив их резко остановиться, и заявила:

— Я была в парке. Там играл чудесный оркестр. Вы вообще знаете, как чудесно звучит скрипка после первого снега? А я знаю. Она звучит неповторимо. И я нашла нового друга.

Девочка вытащила Майкла из сумки и развернула его лицом к девушкам, ошалевшим от потока детских мыслей. Заколдованный алхимик подумал, что было бы неплохо скорчить сейчас рожу. Если бы деревянная кукла состроили гримасу, тут появились бы как минимум два бессознательных тела. А девочка… Ну ребенок в любом случае спокойнее реагирует на всякие чудеса. Но деревянное лицо не желало меняться и Майклу осталось только вздыхать про себя.

Девушек его внешность тоже не особо вдохновила.

— Он грязный, мисс, — выдала высокая. — Да и вам надо в ванную.

— А я вас постель приготовлю, — тут же засуетилась другая.

Девочка обреченно вздохнула и, устроив Майкла на руках, вошла в дом.

Домик и внутри оказался под стать району. Не вычурный, как часто бывает в случае обеспеченных хозяев, но обустроенный простенько и со вкусом. Никаких огромных картин, никаких золотых горшков с деревьями. Только приятные глазу цвета и простая, но добротная мебель. На второй этаж из прихожей вела двойная лестница — по двум сторонам от дверей на кухню, сразу напротив главного входа.

Девочка, не раздеваясь, поднялась вверх по лестнице, свернула направо и прошла почти до конца коридора. Там обнаружилась дверь в комнату — светлую и чистенькую, обставленную так, как и полагается для детской комнаты: большая кровать по центру, застеленная светло-синим покрывалом, у окна стол с лампой, шкаф для вещей и игрушек и пара тумбочек.

Высокая барышня вошла вслед за девочкой. Она явно хотела помочь своей подопечной раздеться, но малышка в этом не нуждалась. Майкла она усадила на кровати между подушками, затем быстро скинула пальто и аккуратно сложила его на тумбочке. Так же быстро избавилась от обуви и шапки, все аккуратно пристроив возле кровати.

— Я спущусь на кухню, скажу про молоко перед сном, — сообщила она служанке, и уже на выходе из комнаты добавила, — сегодня воскресенье, и в ванну надо добавить апельсиновую соль.

Она выбежала в коридор. Слышно было, как стучат ее пятки по полу. Служанка вздохнула и убрала верхнюю одежду и обувь в шкаф. Дверь в ванную оказалась рядом с окном. Майкл ее не видел, туда его взгляд не доставал, зато слышал, как девушка начала наливать воду, как стучала баночками на полках. Когда открылась входная дверь, парень подумал, что вернулась маленькая хозяйка, но оказалось, что вошла вторая, курносая служанка. Она деловито, и с легкой брезгливостью отправила Майкла на тумбочку, и начала расправлять кровать.

— Ну и где она? — Темноволосая барышня, судя по звукам, вышла из ванной в комнату.

— На кухне. Рассказывает кухарке, как она день провела, — фыркнула ей в ответ шатенка.

— Как думаешь, нам сильно попадет, за то, что она сбежала?

— Кухарка сказала, чтобы мы не беспокоились, — шатенка в последний раз встряхнула одеяло. — Девчонка не в первый раз такое выдает. Обычно, если мать дома, то она вообще с ней постоянно.

— Странная семейка. — Первая служанка успела сходить в ванную, отключить воду и вернуться в комнату, прежде чем вынести свой вердикт. — Мамаша тоже, та еще дамочка. Ну, вот скажи, ты бы на ее месте поехала с мужем в командировку?

— Еще чего, — низенькая шатенка пошла к выходу, — мне бы мужа и дома много было. А тут такой шанс покомандовать. Сама себе хозяйка… Хотя это не нашего ума дело. И вообще… Слышь, бежит. Пошла я. Укладывай ее спать и приходи на кухню.

Малышку звали Юна. Это выяснилось из разговора девочки и служанки-брюнетки. Девочка оказалась непоседливой, но живой и искренней. Майкл непроизвольно проникался симпатией к своей маленькой хозяйке, и начинал раздражаться от присутствия служанки. И как выяснилось, не он один. Когда подготовка ко сну была закончена, молоко с медом выпито, и брюнетка, пожелав доброго вечера и спокойной ночи, покинула комнату, вымытая и довольная Юна вернулась к своему новому знакомому.

— Они хорошие, вообще-то, — сообщила она Майклу, усаживая его к себе на колени. — Лина и Грета, я имею в виду. Правда они… обычные. Это скучно. Вот родители — они необычные. С ними весело. Но их нет пока. Уехали по работе. Так что, я рада, что тебя нашла. Теперь ты мой друг.

Она хихикнула и пожала заколдованному алхимику руку. Майкл только сейчас заметил, что в районе локтей и колен, а так же запястий у него шарниры. Юна спокойно меняла положение его тела, правда, сильно не увлекалась, словно чувствовала, что вряд ли ее новому другу будет приятно замереть в позе балерины, или еще чего похуже.

— Так. Теперь надо тебя как-то назвать, — она внимательно всматривалась в кукольное лицо, а затем выдала. — Буду называть тебя Майклом. Тебе подходит.

В нормальном состоянии у парня отвалилась бы челюсть от удивления. Сейчас он мог только мысленно присвистнуть.

"Это совпадение, — повторял он сам себе. — Просто совпадение".

Но подсознание уже выдало другой вариант.

"Маг-интуит, — алхимик даже обрадовался. — Такие способности в раннем возрасте. Да она может быть и правда гениальным магом. Самое то для Совета..."

Воспоминания о Совете Алхимиков потянули следом за собой и образы событий, произошедших за последние часы. Вновь вспыхнули прежние эмоции: гнев, страх, стыд. Голова шла кругом, хотелось выть и плакать. Но надо было держаться.

"Говори, малышка, говори. О чем угодно говори, только не дай мне остаться в тишине" —

взмолился несчастный алхимик, и Юна, словно услышала его, еще раз подтвердив его догадку о принадлежности к магическому сословию.

— Вообще я люблю воскресенье, — защебетала она после недолгой паузы. — Можно спокойно ходить, куда хочешь. А так обычно — занятия. Даже в субботу. А это неправильно. У мамы и папы бывает по три и по четыре дня выходных. Но они-то свободные, работают сами на себя. А я должна учиться. А еще у нас правило — каждый день недели — новая соль для ванны. Это здорово. Разнообразие. И если забыл, какой день недели — соль напомнит.

Она зевнула и потерла глазки.

— Вроде рано еще спать, но я уже устала. Надеюсь, не обидишься, если мы с тобой сегодня раньше ляжем? Думаю, у тебя тоже был тяжелый день.

Майкл не сразу понял, что она имеет в виду то, как он потерялся в парке. Но спать ему совсем не хотелось. Вернее, он даже не представлял, как будет спать. Глаза то не закрываются. Юна, между тем, вытащила один из выдвижных ящиков стола. Все содержимое его (карандаши, ластики, кусочки лент) она скинула в соседний ящик. Подумав немного, она залезла в шкаф, долго там что-то искала, и вытянула длинный синий шарф. Вслед за шарфом из шкафа выпала пара перчаток и шапка, но малышка тут же зашвырнула их обратно, даже не глядя, куда они улетели. Она была полностью поглощена подготовкой спального места для своего нового знакомого.

— Шарф очень мягкий, — она расстелила ткань в ящике. — Тебе будет удобно.

Она бережно перенесла Майкла в его новую кровать. Устроила так, что в результате парень и правда не чувствовал никакого дискомфорта.

— Я бы устроила тебя в постели, — добавила она, накрывая его оставшейся частью шарфа, как одеялом. — Но я сплю неспокойно. Могу и сломать.

Юна снова зевнула и задвинула ящик.

Майкл оказался в полной темноте. Вначале была паника. Меньше всего на свете он хотел бы остаться наедине с самим собой и своими мыслями. Но через несколько минут он понял, что малышка, специально или по наитию, выбрала ему идеальное место для сна. Темнота ящика заменила ему веки. Он больше ничего не видел, а значит, мог представить, что закрыл глаза и спит. Стало и правда проще. Сон, или его подобие, пришел пусть не сразу, но постепенно опутал его своими паутинками. Мысли слились в единую пеструю ленту. Она дарила слабый покой, не навязывала образы и не причиняла боли. Майкл погрузился в приятное спасительное забытье.

***

Утро вползало в его реальность медленно и неотвратимо. Где-то в другой комнате слышались шаги, голоса, шелест ткани и плеск воды. Майкл не желал просыпаться. Не хотел возвращаться в реальность с ее дурацкими правилами. Все тело ныло, словно после долгой болезни, не желало подчиняться. Даже глаза открыть было невыносимо сложно. В какой-то момент молодой алхимик подумал, что его парализовало, и он теперь лишь беспомощное тело, обреченное провести остаток своих дней в одной позе. Но потом он все вспомнил. Весь прошлый день. И правда оказалась в сотни раз ужаснее.

Живое парализованное тело еще можно вылечить.

Его кровать дернулась, поехала в сторону, и на кукольное лицо Майкла упал свет. Правда свет тут же заслонила Юна, уже одетая и умытая. Волосы, собранные в два хвостика по бокам головы, в глазах — жажда жизни и приключений.

— Привет, — девочка бережно вынула Майкла из ящика и посадила на стол. — У меня занятия через час, так что днем тебе придется побыть одному. Сильно не обижайся.

"Было бы глупо обидеться еще и на тебя" — подумал алхимик, с тоской наблюдая, как его новая знакомая запихивает в сумку книги и тетради. Ему предстояло провести тяжелый день, наполненный одиночеством и мыслями о своей глупости. Деваться-то некуда.

Юна перед уходом пересадила его на окно, так что в поле зрения парня попадала довольно обширная часть улицы. Все то развлечение. Интересно, а Юна понимала, что своими действиями практически спасала парня от безумия? Скорее всего — нет. Она играла в игру, в которой все куклы были живые, пусть и не могли говорить и двигаться.

Утренние зимние сумерки разбавлялись светом заспанного солнца. На улице суетились люди. В саду дома хлопотала кухарка и служанки, то развешивая белье, то просто болтая о жизни. Майкл не слышал их голоса, в его власти были лишь тишина комнаты. Он с надеждой ждал каждого нового изменения пейзажа за окном. Потому что когда мир замирал в своей однотипности, молодой алхимик погружался в свои мысли и воспоминания. В такие моменты его сознание словно затирало реальность, бросая его в тяжелый омут памяти. Перед внутренним взором вставали образы Линды и Эрика. Майкл пытался дотянуться до них, но не получалось. Его друзья уходили, или разочарованно вздыхая, или холодно и презрительно улыбаясь. Хуже было, когда память подкидывала образы прошедшего дня, и, в частности воспоминания о моменте его превращения в куклу. Злая улыбка Данарела, его жестокость и гениальные планы по захвату нового тела и возвращения в ряды алхимиков. Майкл прекрасно понимал, как удачно он по собственной глупости и доверчивости подарил бывшему учителю такой шанс на уничтожение Совета. То, что Данарел вновь рискнет повторить опыт с выводом великих алхимиков из игры, можно было не сомневаться. Только теперь он будет более жестоким и вполне возможно, рискнет протянуть руки и к королю. Майкла передёргивало от одной мысли, что мог натворить этот человек стремящийся к власти. А единственный, кто знал о его заговорах, был заперт в кукольном теле, без возможности предупредить.

Юна вернулась сразу после обеда. Майкл настолько глубоко погрузился в размышления о своем незавидном положении, что не заметил, как она вошла в дом. Зато услышал, как хлопнула дверь в комнату и девочка, напевая песенку из детской радио-передачи, направилась прямо к окну. Проверить свою новую игрушку.

— Надеюсь, не скучал, — хихикнула малышка и схватила Майкла на руки.

Несчастный алхимик был безумно благодарен ей за приветствия и прощания, разговоры и прикосновения. Теплые детские пальцы не давали ему забыться и упасть в полное и безоговорочное отчаянье.

Весь остаток дня Юна таскала его с собой, делилась новостями и хвасталась успехами. Майкл узнал, что она занимается у некой миссис Анабель, которая живет через два квартала. Что вместе с ней на уроки ходят еще две девочки: Лена и Лизи. Они подружки, но Юну в команду не берут, и занятия для маленькой магички становятся истинным мучением.

— Она не умеет воспитывать детей, — рассказывала Юна Майклу, усадив его рядом с огромным плюшевым медведем и двумя вычурно одетыми куклами. Судя по налету пыли на оборках платьев, кукол доставали редко.

— Она читает, читает, читает, и никакой игры. Это скучно и нудно. — Юна надувала губки и несколько минут молчала. Майкл с нетерпением ждал продолжения разговора.

— Но мама говорит, что так надо. Что знания дают нам силу. Но как же иной раз скучно быть ребенком.

На ужин она потащила Майкла с собой в столовую. Горничные только переглянулись, когда она усадила новую игрушку на стол, прислонив к сахарнице. Майкл чувствовал запахи еды, но голода не ощущал. Это его радовало. Еще одного мучительного момента в своей новой реальности он бы не перенес.

Весь вечер они провели в библиотеке. Огромная комната с многочисленными полками и стеллажами, забитыми книгами, вдохновила и изумила заколдованного алхимика до глубины души. Юна ходила между стеллажами, водила пальцами по книжным корешкам, и Майкл, когда успевал, читал названия. Здесь были и труды по магии, и книги по алхимии, и записки по военной тактике. Книги по шахматам, книги по кулинарии, книги обо всем. Малышка ушла почти в самый дальний угол библиотеки, где часть полок пустовала, зато имелись столик и два мягких кресла.

"Уголок для чтения", — сообразил Майкл.

Малышка устроила его на столике, сама с ногами залезла в кресло. Она успела выбрать среди многообразия книг толстый том со сказками. Переплет книги заметно поистрепался, сразу было видно, что этот сборник сочинений здесь любили особенно сильно.

— Я тебе немного почитаю, — улыбнулась Юна. — Обожаю эту книгу. Мы с мамой часто ее смотрим вместе.

Дни превращались для Майкла в старую, уставшую от жизни черепаху. Время ползло медленно, растекалось серой лентой вокруг несчастного алхимика. Единственными яркими моментами были игры с Юной. Малышка видела в кукле своего собеседника и друга, спасая парня от одиночества и безумия. Иной раз, подолгу изнывая в плену собственных мыслей, Майкл не сразу понять ее слова. Он все медленнее возвращался из омута воспоминаний и рассуждений, все чаще замечая за собой сонливость и вялость мыслей. Это его пугало. Надо было срочно встряхнуть свое сознание. Нужны были перемены. И они произошли.

***

В субботу Юна на учебу не пошла. Заболела одна из учениц в ее группе, и решено было отменить занятия для всех. Все равно всего три ребенка в классе, так пусть будут выходные. Малышка узнала об этом утром, и от радости устроили дикие пляски на кровати.

Майкл слышал ее бурную радость из своего ящика-спальни и был не мене доволен, чем она. Сегодня он ни на минутку не останется один. Он будет слушать ее особенно внимательно, вникать в каждое слово, мысленно отвечать. Лишь бы сознание не засыпало.

Одна из служанок, курносая шатенка, повела малышку в музей. Майклу это место не особо нравилось. Здесь слишком сильно смешали искусство и историю, нагружая посетителей лишней информацией, и не давая насладиться шедеврами прошлого в полном масштабе. Но Юна была довольна. Она подолгу стояла у картин и скульптур, шепотом рассказывая заколдованному алхимику о их создании, хотя и додумывая много своих фактов. Но такая история Майклу нравилась намного больше.

Они прошли уже большую часть музея, остановились возле мраморной скульптуры, изображавшей птицу, запертую в клетке, когда за спиной малышки раздался радостный женский голос:

— О мисс, Лэир, и вы здесь?

Знакомая фамилия резанула по сознанию Майкла, и алхимик невольно встрепенулся всей душой, в предвкушении увидеть представительницу семьи его бывшего соперника в Совете. К удивлению парня, на голос обернулась именно Юна. Она присела в легком реверансе, приветствуя высокую стройную женщину в брючном костюме.

— А мы изучаем культуру, — улыбнулась малышка.

— Правильное занятие, — женщина наклонилась над девочкой, потрепала ее по светлым волосам. — А я вот отдыхаю от работы. Мне здесь всегда лучше думается.

Юна кивнула, соглашаясь. А потом, словно вспомнив что-то важное, легко коснулась руки женщины.

— А вы не знаете, когда мои родители приедут? — В глазах ребенка застыл вопрос, в оплетении тоски.

— Должны, уже через пару дней, — женщина с сочувствием покачала головой. — Видимо задержались по делам. Не скучайте сильно, маленькая мисс Лэир, вам не идет грусть.

Она ушла, стуча каблуками по музейному паркету. Юна молчала. Майкл был в полной растерянности. Это уже не насмешка судьбы, а что-то похожее на хорошую затрещину. От полного сумасшествия и падения в отчаянье его спасала дочь человека, которого он презирал и в последние дни, искренне считал своим первым врагом. Хотелось выть. Но молодой алхимик старался отучился от этой привычки, в мыслях сохраняя хотя бы зачатки спокойствия.

Если ему не изменяла память, знакомую Юны из музея он видела несколько раз среди помощников военных алхимиков. Вполне возможно — секретарь. Но это было не главное. Важнее было то, что она точно угадала со сроками возвращения Лэиров в город. В понедельник вечером Юна решила, что сегодня Майкл будет спать рядом с ней на второй подушке.

— Мне кошмар вчера приснился, — объяснила она свое решение. — Волк во-о-о-о-от с такими зубами.

Юна раскинула руки, показывая размеры пасти монстра из сна. Майкл заметил про себя, что дантистам с такими клиентами лучше не встречаться.

— Ты мальчик, и если будешь рядом, я буду спать спокойнее, — добавила она, забираясь под одеяло.

"Хотел бы я и правда быть твоим защитником, а не беспомощным наблюдателем", — с тоской подумал заколдованный алхимик, прежде чем служанка выключила верхний свет и комната погрузилась в темноту. Вместе с темнотой пришла возможность упасть в тусклую паутину забытья. Вот только продлился искусственный сон недолго.

Свет вспыхнул и Майкл не несколько секунд ослеп, и почувствовал, как паника подступает ближе к поверхности сознания. Что произошло? Почему свет включили раньше? В безопасности ли его маленькая хозяйка?

Вместе со светом в комнату ворвались запахи зимней ночи, шорох платья и женский голос, звавший малышку по имени. Майкл лишь через несколько мгновений смог видеть нормально, и первое, за что зацепился его взгляд, была Юна, вцепившаяся в молодую женщину в зеленом строгом костюме. По нашивкам и золотым вставкам на рукавах и груди, алхимик опознал форму королевской приближенной.

— Вы приехали! — Вопила Юна от радости.

— Привет, мое солнышко, — женщина нежно прижимала ребенка к себе. — Папа тоже скоро придет, только вещи перенесет в дом.

"Ее родители вернулись, — догадался Майкл. — И это судя по всему, это та самая загадочная миссис Лэир".

Вторая мысль, больно ударившая его по сознанию, была о том, что в ближайшие часы он увидит заодно и Грея. И впервые алхимик обрадовался, что он кукла, а не человек. Вряд ли он смог спокойно смотреть в глаза бывшему сопернику.

Мать и дочь расцепили объятья и Юна села на кровати.

— Расскажи о путешествии, — потребовала девочка.

— О, ну на этот раз никаких приключений, — женщина провела рукой по голове дочери. — Засели над старыми книгами в огромном замке.

— Замке? — У Юны глаза расширились в предчувствии сказки. — А приведения там были? Ну ведь правда были?

— Ну да, были, — хитро улыбнулась хозяйка дома. — Только я обо всем расскажу уже завтра. Мы ужасно устали. Да и тебе надо спать.

— У-у-у, не честно, — притворно заныла Юна. — Вы только приехали...

— И жутко устали, — закончил за нее мужчина, только что вошедший в комнату.

— Папка, — снова взвизгнула Юна, вскочила на ноги, и через всю кровать бросилась к отцу. Грей Лэир поймал ее самый последний момент, перед падением на пол.

— Полетать решила? — Грей поднял ее над головой и несколько раз подбросил в воздух.

Юна визжала и хохотала, ее мать устало потянулась и сняла с головы небольшую шляпку под цвет костюма. По спине рассыпался каскад золотистых волос. Было удивительно, как такая копна поместилась под небольшой шляпкой.

— Итак, мы будем отдыхать или разбудим весь дом? — Смеясь, женщина обратилась к родне.

— Будить, — завизжала Юна.

— Спать, — решил ее отец. — Иначе я просплю весь завтрашний день.

Он бережно опустил дочку на кровать. Юна заметно сникла, но и она понимала: родители устали, им надо отдыхать.

— Спокойной ночи, — Грей коснулся губами ее щеки и вышел из комнаты. Юна хихикнула ему вслед.

— Давай укутаю, — женщина помогла дочери устроиться под одеялом, и тут заметила Майкла. — А это кто?

— Мой друг, — Юна подхватила несчастного алхимика на руки и протянула матери. — Это Майкл, можешь с ним поздороваться.

Женщина мягко улыбнулась и пожала кукольную руку. На мгновение она задержала взгляд на глазах игрушки, и Майкл всем сердцем пожелала, что бы она поняла кто он, что бы она спасла его. Но желание не исполнилось.

Юна прижала заколдованного алхимика к груди, и женщина бережно накрыла ее одеялом, подоткнув ткань со всех сторон, словно превратив дочь в куколку, из которой по утру вылупится бабочка.

— Спокойной ночи, — хозяйка дома поцеловала малышку в щеку и пошла к выходу.

Свет погас. В комнате воцарилась темнота. Юна заснула практически мгновенно, и ее теплое дыхание нежным бризом касалось лица Майкла. Алхимик никак не мог заснуть. Спокойствие и забытье не приходили. Зато пред глазами вновь заплясали образы его друзей, воспоминания о Совете и злой взгляд учителя. Только ближе к утру он успокоился настолько, что его воспаленное сознание рухнуло в пустоту усталости.

Златовласую хозяйку дома звали Кассандрой. Правда, все ее называли или Кэсс или миссис Лэир. От последнего обращения ее передергивало, но она терпела. Кэсс умудрялась делать десятки дел сразу: поставить пирог в духовку, предварительно замесив тесто, устроить стирку привезенных из поездки вещей, проверить домашнее задание дочери, параллельно подкармливая Юну остатками крема для пирога. Ее муж весь следующий день корпел над привезенными книгами, пыльными и потрепанными. Даже на обед он принес с собой кусок пергамента, свернутый в трубку. За что и получил этим же пергаментом по голове в воспитательных целях. После обеда он на пару часов исчез из дома, вернулся еще до сумерек, когда его жена взялась за приготовление ужина.

Юна с утра носившаяся между отцом и матерью, болтала и хохотала без остановки. Она перебирала привезенные подарки, пыталась помогать отцу в лаборатории, советовала матери, что готовить на ужин. И ни на секунду не расставалась с Майклом.

Слухи оказались правдивыми ровно наполовину. Кассандра Лэир была самой обычной женщиной, но работу по дому не доверяла никому. Кухарку она мягко, но требовательно отправила в отпуск, и как только за ошарашенной женщиной закрылась дверь, стала ворчать, мол, все вещи не на местах.

— Она готовит не так вкусно как ты, — сказала Юна матери, которая миниатюрным ураганом носилась по кухне, переставляя баночки со специями, кастрюли и ножи.

— Да ну? — Притворно удивилась Кэсс, смахнув с лица наглую светлую прядь. Волосы она заплела в длинную тугую косу.

— Ага, — кивнула Юна, — я пошла папе помогать.

— Напомни, что ужин через час, — вслед ей сказала Кассандра.

Грей Лэир тоже мало напоминал тот образ, что создали вокруг него слухи и сплетни. Ничего таинственного в нем не было. Отсутствовали и намеки на развитые амбиции или стремление к власти. Он напоминал ученого, слишком сильно углубившегося в свои изыскания. И если бы не жена и дочь, вполне возможно, он и стал бы таким отшельником. Судя по всему, Грэй и правда много знал, много работал, чем и заслужил внимание со стороны Совета. Не было тут ничего необычного, просто старания и желание узнать больше. Майкл чувствовал, что невольно стыдится прошлых мыслей о семье Лэир, но откуда ему было знать какие они на самом деле? Семейство жило своей жизнью, не требуя и не претендуя на лавры победителей.

— Мама сказала, что ужин через час, — Юна с ногами забралась в кресло рядом с рабочим столом Грэя. Майкла она посадила на стол рядом со стопкой книг. — Присмотри за моим другом, я хочу сменить платье перед ужином.

Грей и слова сказать не успел, лишь улыбнулся убегающей дочери. Игрушку он удостоил быстрым взглядом и вновь вернулся к работе. Майкл почти заскучал, когда в кабинет вошла Кассандра. Не говоря ни слова, она нежно обхватила мужа руками за плечи и зарылась лицом в растрепанные темно-каштановые волосы мужчины.

— И куда ты сегодня так спешно сбежал? — Промурлыкала она.

— Забрал определители у Гаспара, — Грей отложил ручку и исчерченный диаграммами лист. — Половину символов уже не разберешь, а круги в этих старых книгах, заметь, довольно любопытные.

— И чего нового в Совете? — Кассандра села в кресло. — Они все так же пляшут вокруг тебя и надеются, что ты вступишь в их закрытый клуб?

— О, ну это без сомнения, — Грей хохотнул. — Мне все больше и больше хочется высказать им все, и про мое свободное отношение к жизни, и про их принципы работы и выбор кандидатов....

Он замолчал, словно обдумывая мысль, внезапно пришедшую в его голову.

— М? — Кэсс приподняла правую бровь.

— Помнишь того молодого алхимика, которого я предложил вместо себя? — Наконец спросил ее Грей. — Эшнера.

Майкл почувствовал, что его словно ледяной водой окатили. Вот этого поворота событий он никак не ожидал. Выходит это сам Лэир предложил его кандидатуру на вступление в Совет. Но зачем, если сам он в Совет и не собирался?

— Да, помню. — Кэсс кивнула. — Вы еще ругались с королем по поводу его подготовки. Ведь его учитель...

— Решил устроить переворот власти. — Грея передернуло. — Благо его высочество лысиной почуял, что назревают проблемы. Успели выследить гада. Но дело тут не в его учителе. Кажется, парень о его планах знать не знал, но учился добросовестно. Это мне в нем и нравилось. В отличие от многих, он и правда хотел работать не ради себя. Я ведь общался с ним полгода назад. На встрече трех Советов.

О да, Майкл вспомнил тот разговор за одной из колонн парадного зала, во время приветственной речи короля. Встреча трех Советов, Алхимического, Военного и Магического, собрала тогда немалую толпу народа. Но было ужасно скучно и муторно. Майкл уже трижды пожалел, что пришел сюда, и откровенно зевал в стороне. Но приглашения от директора Университета — это все же статус, и не хотелось подводить хорошего знакомого. Именно его зевание и привлекло мужчину в длинном плаще. Зима только-только сдала свои позиции запоздалой весне, и многие еще не распрощались с теплой одеждой.

— Не скучай, через час речи станут интереснее, — незнакомец подошел почти вплотную к Майклу. Говорил он тихо, что бы никто третий не услышал. Тень от колонны падала на его лицо, да Майкл и не собирался запоминать внешность случайного собеседника. А им оказался Грей Лэир, легенда и загадка среди алхимиков города. Они разговорились. Эшнер вспомнил, что тогда рассказывал, о чем думал. Он был искренне удивлен, что средний возраст Совета Алхимии — за пятьдесят. Молодежь не поднималась выше статуса помощника. Он поделился тогда своей мечтой о работе с первыми людьми алхимического общества, как с носителями знаний. Грей кивал, соглашаясь.

— А сегодня я столкнулся с ним в коридоре, — алхимик взял со стола карандаш, покрутил его в пальцах. — Почему у меня такое впечатление, что ему мозг промыли? Где открытый взгляд? Где честность в общении? Хмурый и грубый. Буркнул что-то про мой статус в обществе и прошел мимо. Думаешь реально человеку так поменяться?

— Ты же знаешь, что да, — Кассандра пожала плечами. — Полгода, огромный срок. Жаль, конечно, что так вышло. Ты довольно живо описывал его королю. Мне этот мальчик уже заочно начинал нравиться.

— Я уже жалею, что предложил его… — Грей вздохнул. — Думал, и правда, свежая кровь в Совете. Хоть будет с кем работать. Но он стал копией своего учителя.

"Данарел, сволочь, — стонал про себя Майкл, слушая разговор четы Лэир. — Как ты все просчитал. И какой же я идиот, что позволил себе так поменяться. Эрик и Линда были правы, я продался за должность, забыв свои желания и стремления".

Его душу опутывала паутина отчаянья и стыда. Больше всего на свете ему хотелось вновь стать человеком.

***

Было бы счастье, да несчастье помогло. Кассандра Лэир не раз вспоминала потом эту поговорку. И Майкл был с ней полностью согласен.

В пятницу Юна устроила на кухонном столе импровизированное чаепитие на двоих. Заколдованному алхимику, изнывающему в кукольном теле, досталась чашка из миниатюрного сервиза. Вместо чая был малиновый сироп, так как Юна заявила, что напиток высшего общества слишком горький для ребенка.

— А теперь дама отводит мизинчик в сторону, вот так, — девочка взяла большую чашку в горошек и по всем правилам благородной леди хотела поднести ее поближе к кукольному собеседнику, дабы выразить свою благосклонность и желание пообщаться. Но малиновый сироп благородным напитком себя явно не считал, и вел себя неподобающе для чаепития юной леди. От резкого движения, часть сладкой жидкости выплеснулась из чашки и окатила Майкла ароматным потоком.

— Ой блин! — Совсем не по-благородному сказала Юна и отставила чашку в сторону. Следующие пять минут она пыталась отмыть кукольное тело алхимика от липкой массы. Майкл в ужасе чувствовал, как поток воды из крана течет по его телу, и молился, чтобы краска не смылась. Слепнуть ох как не хотелось. Но краска держалась крепко. Да и мягкие прикосновения Юны не могли ему повредить. Наконец, девочка, пыхтя, осмотрела своего друга.

— Рубашку можно выбрасывать, — подвела она итог и стянула с Майкла верхнюю часть его одежды. Следующие несколько секунд на кухне стояла полнейшая тишина. Девочка держала куклу в руках, лицом в низ, и, судя по близкому дыханию, что-то внимательно изучала на его спине.

"Что там не так? — Майкл чувствовал страх, мелким ужом влезающий в душу. — Трещина? Или еще чего похуже? Но я не чувствовал повреждений"

— Мама! — довольно громко позвала Юна. — Ма-а-а-ам!

Кассандра появилась после третьего крика.

— Что? — Она внимательно посмотрела на дочь, на бардак, царивший на столе, и вздохнула. — Сама убирать будешь?

— Мам, смотри, — Юна не обратила внимание на слова матери, тело куклы ее привлекало значительно больше. Она протянула заколдованного алхимика женщине, все так же спиной вперед. Теперь и Кэсс замолчала, легко касаясь кукольной спины.

"Да что вы там увидели?" — паниковал Майкл.

— Я покажу папе? — Спросила миссис Лэир дочери.

Юна кивнула. На ее лице читались озабоченность и любопытство.

— Эм… — Грей несколько минут крутил Майкла в руках, подносил ближе к глазам, потом наоборот отодвигал подальше. Кажется, зрение алхимика ухудшалось.

— Что? — Кэсс внимательно смотрела на мужа. — Что "эм"?

— Я, конечно, многое понимаю, но зачем на тело куклы наносить алхимический круг, да еще с функцией ключа? — Наконец выдал Грей.

Если бы у Майкла было сердце, оно бы забилось с удвоенной силой от радости, волнения и внезапной надежды на спасение. Сейчас же он мог только мысленно возопить: "Да, подумайте, зачем!"

Кассандра приняла игрушку из рук мужа.

— Я боялась, что это проклятье, — с заметным облегчением в голосе заметила женщина.

— Да не, — Грей направился к ближайшей полке, долго там что-то искал, и, наконец, вытащил книгу без обложки. — Это ключ. Он создается как резерв для возвращения к первоначальным установкам.

— Чего? — Юна, устроившаяся в кресле возле рабочего стола отца, подала голос.

— Ну-у-у-у… — Грей явно не был силен в педагогике, и как переводить сложные понятия в доступные ребенку, не знал.

Жена пришла ему на помощь.

— Твой друг был частью какого-то ритуала, — подмигнула она дочери. — В процессе ритуала что-то произошло. И тот, кто его проводил, оставил возможность, сделать так, как было раньше. Ну, если ему не понравится.

"Конечно, не понравится ему, — Майкл мысленно пожелала своему учителю всех неприятностей на свете. — Скорее всего, он просто забыл, что сложные ритуалы изменений оставляют такие ключи. Создание ключа закладывается еще в процессе написания круга. Или этот гад был так уверен, что я сгорю в печи старьевщика, что по поводу ключа даже не задумывался".

— Радость моя, — Грей несколько минут изучавший книгу, обратился к жене. — Глянь, там по граням внутреннего рисунка вписано не заклинание ли?

Кассандра несколько минут изучала круг на спине Майкла. Несчастного алхимика она подносила чуть ли не к носу. Парень несколько минут чувствовал ее дыхание на своем деревянном теле.

— Ну да, заклинание. — Наконец кивнула она. — Кто-то создавал неслабый круг.

— Прочитать сможешь? — Грей внимательно смотрел на жену.

Майкл понял: Кассандра Лэир — маг, и сейчас, она его единственный шанс на спасение.

Он не знал, что увидела Кэсс, что именно пропечаталось на его теле после ритуала, но после нескольких долгих минут изучения надписей, она очень бережно развернула его лицом к себе. В глазах миссис Лэир была жалость. Она прикрыла рот ладонью, находясь в довольно сильном шоке.

— Что? — Грей коснулся ее руки.

— Сможешь активировать ключ? — Она медленно перевела взгляд с Майкла на мужа.

— Уверена, что это безопасно?

Она кивнула. Грей не стал ее ни о чем спрашивать. Кажется, такое лицо у его жены бывало не часто, и он предпочитал переходить к решительным действиям, доверяя ее инстинктам.

Майкл Эшнер ликовал. Они все поняли. Они ему помогут. Мысль о том, что все это мучение скоро закончится, пульсировала в сознании, вызывая то приступы страха, то необузданной радости.

Пока хозяин дома чертил в рабочем пространстве активирующий круг, Кэсс передала Майкла Юне.

— Очень внимательно за ним следи, — попросила она дочь. — Твой друг очень много пережил.

Юна кивала, и бережно прижимала куклу к груди. Кассандра вышла из кабинета. Вернулась через минут десять, как раз к полному завершению круга.

— Я на всякий случай поставил дополнительную защиту. — Грей подошел к жене, стирая с рук остатки мела. — Кто знает.

Кассандра кивнула. Бережно забрав несчастного алхимика у дочери, она сама перенесла его в центр круга.

— Ну ладно, — Грей вынул из кармана брюк кристалл-активатор. — Будь что будет.

Как и в первые минуты своего пробуждения в кукольном теле, Майкл видел сейчас только потолок и часть стен. Где-то справа смазанная фигура присела на одно колено у круга и через секунду от нее начало разливаться теплое белое сияние. Круг активировался полностью за минуту. Молочный свет залил все вкруг, подхватил Майкла и унес куда-то вверх. А затем резко швырнул вниз. Боли от удара о пол лаборатории он не чувствовал, но в ушах стоял чей-то истеричный крик, переходящий то в стоны, то в завывания. Свет мерк, и Майкл Эшнер понял, что кричит он сам. Он сидел на коленях в центре угасающего круга, обхватив голову руками, и рыдал в голос. Усталость и страх, боль и переживания последних дней свалились на него единым потоком, лишая сил подняться. Так выплескивается тяжелейший стресс, очищая сознание от негативных последствий.

Майкл отвел руки от лица. Зрение еще не полностью восстановилось, но парень уже понимал — он вернулся в прежнее тело, стал самим собой. Он больше не был деревянной куклой, и радость вперемешку с облегчением вырывалась из его сознания вместе с потоком слез.

Тонкие женские пальца коснулись его рук, пробежали по лицу и волосам. Голос, нежный и звонкий звал его по имени. Майкл пытался уловить смысл слов, но давалось это с трудом.

— Майкл, тише. Все уже хорошо.

Кассандра Лэир присела рядом с ним. В руку парня она вложила открытую металлическую фляжку.

— Пей, — сказала она мягко, но настойчиво. — Надо выпить.

Он послушался ее, делая несколько глотков из фляжки. Горло тут же обожгло. В желудок потекла жидкость явно алкогольного характера. Майкл закашлялся. Кассандра вновь кивнула на фляжку.

— Давай до дна, за твое спасение.

Майкл, словно во сне, в четыре больших глотка залил в себя горячительный напиток. Голову тут же повело, парень понял, что сейчас упадет, но Грей уже подоспел на помощь. Перекинув правую руку алхимика себе на плечи, он перехватил освобожденного из кукольного плена за талию и помог подняться на ноги.

Майкл не помнил, как он шел по коридорам дома, как его завели в комнату и как уложили на кровать. Последним его воспоминанием стала мягкая ободряющая улыбка Юны.

***

Майкл проснулся и первое, что увидел — знакомые черты женского лица, в обрамлении мелких, черных как смоль кудрей.

— Линда, — прошептал он, не веря своим глазам.

Девушка лежала рядом с ним в одной кровати и дремала. Сон ее был непрочным как первый лед поутру. Стоило парню чуть пошевелиться, как она открыла глаза и воскликнула:

— О, Майкл, ты как?

Она хотела приподняться на локтях, но он не дал ей этого сделать. Одной рукой обхватив за плечи, второй за талию, он прижал ее к себе, зарылся лицом в черные кудри, пахнущие первым снегом.

— Прости меня, — шептал он ей, целуя в шею. — Прости за все, что наговорил. За то, что вел себя как дурак. Прости. Не уходи.

— Не уйду, правда. — Она освободила руки из его объятий и провела пальцами по волосам парня. — Бедный мой, как же ты измучился.

Они лежали так несколько минут. Наконец, Линда со смехом заставила его сесть.

— Ты и так уже третьи сутки спишь. Я понимаю, стресс и все такое, но на улице солнце светит. Снег выпал. Я хочу с тобой в театр сходить.

Майкл улыбался в ответ на ее слова. Он еще слабо понимал, что происходит, но память уже подкидывала ему воспоминания о последних событиях. Он был в доме Лэиров. Они вернули ему прежний человеческий облик. Тогда где он сейчас? И как Линда здесь оказалась?

— Кэсс сказала, чтобы ты, как проснулся, сразу шел в ванную. — Линда первая опустила ноги на пол.

— Я все еще у них дома? — Майкл тоже рискнул последовать ее примеру. Ступни коснулись холодного пола, и только сейчас парень понял, что на нем из одежды и нет ничего. Даже нижнего белья.

Линда хихикнула, заметив его смущение.

— Иди в ванную, я принесу одежду.

Горячая вода успокаивала. В воздухе распространялся запах вишни. "Вторник", — вспомнил Майкл распределение солей по дням недели. Линда сидела на краю ванны и рассказывала о том, что произошло, пока он спал.

— Мы с Эриком пытались с тобой поговорить еще в здании совета. Несколько раз тебя поджидали у выхода. Но ты нас словно нас не замечал… Мы же не знали, что ты — это не ты. Первым недоброе почувствовал Эрик. Еще неделю назад он начал следить за твоим двойником. Все присматривался, вел записи, сверял какие-то показатели по кристаллам. И вот три дня назад звонит мне и говорит, мол срочно беги к Майклу домой. Тот, что ходит по зданию Совета, не настоящий ты. А ты можешь быть как раз дома, и тебе, может быть, нужна помощь. Я естественно сорвалась. Ключи-то я после ссоры тебе отдать забыла. Думаю, как раз попаду к тебе. А на пороге твоего дома встретила Грея. Я вначале на него напала, мол, у нас тут такая беда, а он мне: знаю, все нормально с твоим Майклом. Только он в шоке сейчас, ему может помощь понадобиться. Ну, я конечно вещи твои собрала и к Грею домой. Тут меня уже Кассандра поймала и все рассказала.

Она перевела дыхание, нежно коснулась щеки Майкла.

— Я не представляю, как ты измучился, пока был...

— Куклой. — Закончил за нее алхимик. — Я думал, что с ума сойду.

Он перехватил ее руку, сжал в своей ладони ее тонкие пальцы. Закрыл глаза. Память подкинула воспоминания о тяжелых неделях пребывания в кукольном теле. Майкла передернуло.

— Не надо, не вспоминай, — Линда ободряюще улыбнулась. — Теперь все хорошо. Все закончилось.

Он кивнул ей, улыбнулся в ответ, и подумал, как же за последние дни круто изменилась его жизнь.

— А твой друг просто герой, — Грей хлопнул Майкла по плечу, впечатывая парня в стул.

Молодой алхимик закашлялся, чуть не подавившись бутербродом.

— Дай человеку позавтракать, — тут же зашипела на Грея Кассандра, одарив любимого мужа легкой затрещиной.

— Извини, — Грей виновато улыбнулся и устроился на соседнем стуле.

— Да не, — Майкл быстро прожевал кусок хлеба с колбасой. — Это ведь я должен просить у вас прощения. Вы мне жизнь спасли, а мне теперь стыдно вспоминать, как я о вас думал.

Он почувствовал, как краска заливает его щеки. Ему было стыдно за все те неприятности, что он причинил их семье.

Историю злоключений Эшнера семейство Лэир узнало вначале от его друзей, затем из протоколов по делу Данарела, приговоренного к длительному заключению в суровых условиях королевской тюрьмы. И, наконец, Майкл сам рассказал, как так получилось, что две недели он мучился в кукольном теле. Для самого молодого алхимика рассказ стал возможностью, если не исповедоваться, то хоть немного успокоить свою совесть.

Глава дома Лэир в свою очередь рассказывал о событиях последних дней.

Сразу после возвращения Майкла в человеческий облик, после того как его перенесли в комнату для гостей и оставили спать, восстанавливая силы, Грей сорвался до дома Эшнера. На пороге нос к ному он столкнулся с Линдой, от которой и узнал о двойнике в Совете. Нецензурно выругавшись про себя, он объяснил девушке куда ехать, подсказал какие вещи взять, и сам сорвался до Главного здания. В его голове рисовались разнообразные картины разрушений и жертв обезумевшего от неудачи Данарела. То что этот алхимик опасен, Грей знал не понаслышке. Разгребать последствия его предыдущего заговора пришлось именно Лэиру.

Но здание встретило его тишиной и живописной картиной.

— Я вхожу в холл, а там кусок мрамора, — рассказывал Грей, поедая бутерброды, предназначавшиеся для Майкла. Молодому алхимику на еду было наплевать, а вот что стало с его бывшим учителем, этот вопрос мучил его с самого пробуждения.

— В мрамор вмурован человек. Ну, у меня, честно говоря, челюсть чуть на пол не приземлилась. Я о таком читал, конечно, когда маг меняет структуру воздуха вокруг объекта, но что бы в реальности увидеть, тут конечно аплодисменты твоему другу.

— Эрик? Это он сделал? — Майкл пораженно посмотрел на Грея.

— Ага, — Лэир кивнул. — Он давно готовился к поимке преступника. Как распознал, что в твоем облике другая душа, так сразу в холле устроил засаду. И рассчитал все четко, паутинки-ловушки настроил на подменыша, заклинание разучил. Как вообще смог это все провернуть, незаметно для службы охраны Совета, диву даюсь. Он думал, что просто с двойником твоим поговорит. Поймать-то в паутину он его поймал, да тут мы как раз ключ активировали. Представляешь, как твой учитель взбесился, когда понял, что весь его план рухнул. Как он паутину порвал, это еще вопрос в сторону запрещенной магии, а вот то, что твой друг быстро сообразил, это здорово. Заклинание сработало на славу. Данарел в каменной глыбе, другу твоему, правда, тоже срикошетило.

— Что с ним? — Майкл хотел вскочить на ноги. Удерживала его от такого порыва только слабость, оставшаяся в теле.

— Нормально уже все. Отделался шишкой на голове, когда его откинуло. Я, честно говоря, начальнику охраны Главного здания выговор влепил, что не следит за своим объектом. Расслабились, блин. А вот твоему другу за поимку преступника светит хорошее повышение. Пост помощника главы военного департамента ему уже предложили. Он пока молчит. Волнуется за тебя.

Майкл кивнул. Его друг оказался героем, он сам — жертвой хитроумного плана. Вот так и узнаешь, чего ты стоишь.

— Простите, я пойду, пожалуй, — Майкл встал из-за стола. — Я очень вам благодарен, за все. Но надо возвращаться домой. Думаю, Данарел успел неплохо подпортить жизнь моим друзьям. Я бы еще хотел к Эрику зайти. Да и Линда обещала уже сегодня переехать ко мне.

Грей кивнул. Обладательница темных кудряшек не отходила от своего парня ни на шаг, пока тот не пришел в себя. Только после того, как она убедилась, что Майкл в порядке, что его сознание не пострадало после столь серьезных испытаний, Линду заставили вернуться к обычной жизни. И особенно на работу, откуда ей звонили все то время, что она провела у постели Эшнера.

— Я только хотел с вашей дочерью поговорить, — молодой алхимик виновато покосился на дверь, ведущую из кухни.

Юну он не видел с момента превращения в человека.

— Она у себя, — Кэсс подмигнула парню, — не думай, что она расстроена. Скорее, довольна, что сыграла свою роль в этой истории.

Юна оказалась не в комнате, как думали ее родители, а в библиотеке. Что-то рисовала на альбомных листах, сидя на полу. Майкл тихонько постучал по ближайшему стеллажу, привлекая внимание девочки. Малышка оторвалась от своего занятия, увидела алхимика и встала на ноги. Но ближе не подошла, смотрела внимательно, с ожиданием.

— Привет, — Майкл сделал шаг к ребенку и остановился. — Я хотел тебе спасибо сказать, за все. Ты не представляешь, как ты мне помогла. И когда нашла в парке, и когда разговаривала со мной все эти дни. И теперь я твой должник. Можешь загадать любое желание, я постараюсь его выполнить.

Юна несколько секунд внимательно изучала лицо парня, а затем сорвалась с места и прижалась к Майклу, обхватив его за талию.

— Ты мой заколдованный принц, — хихикнула она. — Пообещай, что подаришь мне танец на новогоднем балу?

Майкл поднял ее на руки, так что теперь их лица были на одном уровне.

— Обещаю, — шепнул он малышке.

Она обхватила его за шею и поцеловала в нос.

***

Эрик собирал свои вещи. Оказывается, за пару лет в кабинете накопилось довольно много нужного и ненужного хлама. Предложение от военного ведомства перейти к ним на работу молодой маг-интуит решил не игнорировать. Такие шансы бывают раз в жизни. К тому же, он его заслуживал. Он и правда провел огромную работу по распознанию обманщика, да и освоить сложное и тяжелое заклинание — это уже подвиг.

— Привет, — Майкл пошел без стука, — ну и разгром ты тут устроил.

Коробка выпала из рук Эрика.

— Твою мать, — ругнулся маг-интуит, — ну ты и устроил заварушку.

— Прости, — Майкл виновато опустил глаза. — Мне за многое надо перед тобой извиниться. И за то, что сказал, и за то, что сделал. Надеюсь, простишь.

Он протянул руку. Эрик раздумывал несколько мгновений, а затем протянул в ответ свою. Кисти рук сцепились в дружеском рукопожатии, и Майклу стало значительно легче.

— Разрешаю в следующий раз сразу дать мне в нос, если начну вести себя как свинья, — сказал он.

— Учту, — Эрик вернулся к коробке — оказывается, я оброс вещами. Кто бы мог подумать.

— Да никто, — Майкл улыбнулся и устроился на подоконнике.

Эрик посмотрел на коробку, книги и кучу карандашей на столе, вздохнул и присоединился к другу.

— Итак, тебя поздравить с повышением? — Майкл хитро посмотрел на мага.

— Видимо. — Эрик кивнул. — А ты? Будешь дальше пробиваться в Совет? Грей заступился за тебя, если я не ошибаюсь.

— Неа, — Майкл махнул рукой. — Грей обещал, что обеспечит мне спокойную жизнь без намеков со стороны Совета, но я отказался от предложения вступить в его ряды.

— Сам? — Эрик ушам своим не поверил.

— Ну да. — Майкл пожал плечами. — Я тут подумал, что фиговый из меня алхимик высшей категории. Мне еще учиться и учиться. У одного из членов Совета освободилось место помощника, так что попробую на эту должность пробиться. Начинать стоит с малого.

— Кажется, пребывание в кукольном теле пошло тебе на пользу, — Эрик вернулся к разбору вещей.

— Еще как, — Майкл хохотнул, — ты не поверишь, но я отучился курить.