Черный ворон

Подойдя к невысокому забору палисадника, заросшего травой, я дотронулся до поржавевшей ручки калитки и замер, не решаясь войти. После похорон мамы, бабушка привезла меня сюда, в свой дом возле леса, где я и вырос. Зимой было скучно: снега отрезали нас от всего мира. Летом полное раздолье, я с утра до ночи пропадал у друзей в близлежащих деревнях. С бабушкой ходил в лес за грибами, ягодами и помогал ей рвать полынь. Потом дома вязали из нее маленькие пучочки, и вешали сушить. Бабушка подносила к моему лицу серо-серебристые веточки, заставляя вдыхать резкий запах. Подташнивать от полынной горечи начинало сразу. Я морщился, задерживал дыхание, но не отворачивался. Зная, что через минуту, другую тошнота пройдет — терпел: полынный букетик приносил моей голове удивительную легкость и словно выметал из памяти возникавшие ночью непонятные и странные образы. От них голова становилась непривычно тяжелой, чудились звенящие звуки. Это меня не пугало, но и вспоминать почему-то не хотелось. Такие сны я видел редко и наутро всегда рассказывал о них бабушке. Она мрачнела, молча ставила кипятить чайник и поила меня чаем. А вечером бабушка садилась рядом с моей пастелью, зажигала свечу в серебряном подсвечнике и клала около нее полынный букетик.

— Пусть полежит здесь. Полынь отгонит от тебя дурные сны, рано тебе еще их видеть, — поправляя одеяло, говорила она. — Давай, лучше, расскажу что-нибудь?

— О путешествиях?

— Хочешь и о путешествиях…

— Бабушка, откуда ты это знаешь? — удивлялся я, смотря на пламя свечи и тихонько дуя на него.

Пламя дрожало и отбрасывало пляшущие тени на стену. Мне казалось, что это пришли герои из бабушкиных историй. Я замирал от восхищения, представляя, что они смотрят на меня.

— Когда человек засыпает, его душа покидает мир людей. Она летит в другие времена и на чужие земли. Вот человек в это время и видит сны, — она ласково гладила меня по голове, — я много знаю о снах, род наш такой…

— А я смогу летать?

— Спи, мой птенчик, когда-нибудь ты обязательно полетишь. Только путешествуя, будь осторожен — злобный, черный шаман не дремлет, хватает сны и вместе с душой забирает себе, — предупреждала она, хитро подмигивая, и задувая свечу.

Натягивая одеяло на голову, я засыпал и видел диковинных животных, огромные цветы и маленького вороненка с круглыми глазами, сидящего под листом лопуха.

«Как давно это было. Полынный букетик, который я взял с собой, иссох и рассыпался. И бабушки уже нет…». Я очнулся от воспоминаний, и, вздохнув, толкнул калитку. Пройдя по земляной дорожке, достал из кармана ключ и вошел в бабушкин дом. Внутри было тихо и пыльно. Потревоженные моими шагами мыши зашуршали старыми обоями. Открыв чулан, сбросил старый хлам с бабушкиного сундука — документы на дом хранились там. Давно хотел их забрать, но все не было времени. Перебирая аккуратно сложенную одежду, нашел железную коробочку, в которой лежали пожелтевшие бумаги и цепочка с черным камнем-кулоном. Положил его на ладонь — внутри он переливался темно-синим цветом. «Что это такое и откуда это здесь? — удивился я, — Не помню, чтобы видел это у бабушки. А камень красивый! На глаз ворона похож». Долго оставаться в доме не хотелось — воспоминания теребили душу. Надев кулон на себя, бросил бумаги в сумку, и торопливо зашагал на электричку. Добравшись до дома, присел на диван отдохнуть и…

… и в моей голове загудело множество голосов. Было ощущение, что попал на базар. Я открыл глаза — вокруг действительно был базар, только какой-то странный и непонятный.

— А вот со-о-о-он, кому с-о-о-он, фруктовый, ароматный, с яблочным при-и-и-вкусом! — кричала толстая тетка, держа рукой какое-то вытянутое приспособление с множеством разноцветных перьев посередине.

«Интересно, это что?» — попытался сообразить я, но новый крик отвлек от этой мысли.

— А вот сладкий с-о-о-он, вязкий и липкий, как м-е-е-ед, — продолжала пронзительно вещать другая торговка, в зеленой кофте и соломенной шляпе с длинным пером.

— Не хотел бы такой сон, — я представил, как лежу на кровати, и в меня вползает непонятная, липкая субстанция и поморщился.

Стало интересно, и я пошел вдоль рядов, сколоченных из узких, разноцветных досок. Создавалось впечатление, что это стоят красновато-фиолетово-зеленые зебры. Торговали здесь люди разных возрастов. Их объединяло одно — невообразимо нелепые носы. Они были толстые, длинные, загнутые вниз, маленькие и большие. И на каждом была прикреплена круглая клипса, оранжевого цвета. Удивляясь и не веря в то, что вижу, я усмехнулся.

— Чего лыбишся-то? — послышалось сзади.

Я оглянулся и увидел мужчину в смешной шляпе — коричневом котелочке, обвешанном бубенцами, которые тихо позванивали при каждом повороте его головы. Его приплюснутый нос украшала маленькая, блестящая клипса-стрекоза.

— Скажите, где я? — спросил я как можно вежливее, отступая назад.

— Где, где, — передразнил мужчина, — без спросу влез в Страну Снов и еще спрашивает.

Я очень удивился и попытался понять, о чем он говорит. Но понять не мог. Меня обступили люди и, смеясь, начали трясти за одежду и щипать. Все вокруг закружилось, как в центрифуге и…

… и, вскрикнув, вскочил с дивана. Огляделся по сторонам — моя комната и уже наступило утро. «Это всего лишь сон!», — обрадовался я и торопливо засобирался. Сны — снами, а опаздывать на работу нельзя. Вдыхая бодрящий, холодный воздух, я по дороге размышлял о ночном видении. «Присниться же такое», — хмыкнул самому себе, входя в магазин, где работал продавцом-консультантом. Около дверей, улыбаясь, уже стояла Света.

— Лешка, привет!

— Привет!

— Леш, давай в обеденный перерыв куда-нибудь сходим? С удовольствием выпила бы кофе, чтобы взбодриться. Не выспалась совсем. Мне всегда такие интересные снились — цветные, яркие и в каждом обязательно маленький, зеленый гномик. Когда болела, он тихонько касался рукой моего лба, и становилось легче. А сегодня приснилось что-то большое, неприятное и внутри словно царапали, пытаясь разорвать меня. Стала кричать и звать тебя. Проснулась от того, что не хватает воздуха… Очень испугалась! Долго потом сидела на кровати, но так и не заснула.

— Давай не сегодня, — нетерпеливо перебил я ее, — понимаешь, собрался бабушкин дом продавать, вот и хотел в перерыв к нотариусу сбегать.

— Жаль, — расстроилась Светлана.

Поправив ей прядь волос упавшую на лоб, я тихонько поцеловал ее в щеку. «А она действительно выглядит очень сонной и темные круги под глазами, — отметил я про себя и хмыкнул, — надо же, нашла новый способ напроситься на кофе! Гномики ей снятся! Фантазёрка! Завтра обязательно расспрошу ее об этом, и, может, решусь рассказать о своих снах, и детстве. А ведь когда она пришла работать в отдел бижутерии, казалась такой нелепой! Разговаривая, все время жестикулировала руками, задевая собеседника. Потом краснела и извинялась так искренне. Может, за это она мне и понравилась? За искренность? А может, за то, что теплом от нее веет как от бабушки».

Рабочий день подходил уже к концу, когда в проходе, ведущим в отдел бижутерии, послышались торопливые шаги и какой-то шум. Я прислушался, но не смог понять, что там происходит. Предчувствие беды неприятно зацарапало внутри, но я отмахнулся от него, да и очередной покупатель, дотошно выспрашивая про качество товара, отвлек внимание. Когда покупатель, наконец, ушел, я взглянул в проход — там никого не было. Пройдя на улицу, я ощутил, как неприятный холодок прополз по спине: около дверей магазина толпились наши продавцы, врачи несли носилки к, стоящей около ступенек магазина, скорой помощи. Увидев на носилках Светлану, я побежал за ними.

— Пока ничего не можем сказать, — отрывисто бросил идущий рядом врач, — будем обследовать. Вы ей кто?

— Работаем вместе, — начал я, но врач уже садился в машину.

Мне пришлось вернуться обратно, ведь помочь Светлане я ничем не мог. « Надо съездить в больницу и поговорить с врачом, — подумал я, уходя домой с работы, — вдруг то, что случилось со Светой заразно?» Я запрыгнул на остановке в автобус. Тело ломило, в голове гудело и я сел на свободное место. За окном мелькала разноцветная реклама, в моих глазах вдруг все поплыло, закружилось и…

— Покупаю-продаю-меняю странные сны! Вот теплый с-о-о-он, летний со-о-о-он, не дорого, с запахом трав. Есть рыбацкие сны, кому рыбацкие сны-ы, — монотонно бубнил старик в фиолетовой шляпе, с носом, похожим на картошку.

— Почему на вашей шляпе бубенчиков нет? — растерянно спросил я, обреченно вздыхая, опять попал в это странное место.

— Бубенцы положено иметь только ашугам, — тихо ответил он, — у обыкновенных торгашей — оранжевая клипса, а покупателей, которые приходят сюда — красная. Такой порядок! Ашуги должны точно знать кто, зачем сюда пришел. А ты что здесь делаешь? У тебя клипсы нет.

— Смотрю, — честно ответил я, — и у тебя никакой клипсы нет. А ашуги — это кто?

— Стражники Сонного Шамана, повелителя снов, — опустив голову, и ничего не сказав о клипсе, ответил он, — чтобы здесь торговать, нужно получить его разрешение и клипсу.

— Стражники? А что они сторожат?

— Сны. Чтобы их не отнимали у людей и чтобы здесь продавали только свои.

— А сон можно продать?

— Можно. Свой или если кто-нибудь добровольно отдаст его тебе. Только сон надо посадить в заговоренную клетку ночи, вот такую как у меня, — старик показал продолговатый предмет с пушистыми пёрышками, и добавил, — или как Тойпе, злобный шаман, украсть чужой сон. Но тут надо быть осторожным! Вместе со сном можно забрать и душу!

— А шаману это зачем?

— Людей любит мучить. А еще за сон с душой можно выменять у других черных шаманов для себя несколько лет жизни, правда, отобрав при этом чужую, — охотно пояснил он.

И вдруг в его глазах отразился испуг: к нам подходил худой, высокий человек в черном колпаке с кисточкой, на котором бубенчики позванивали слегка глуховато, словно заржавели. Нос у него был прямой, острый, похожий на спицу. А с левой стороны носа блестела клипса в виде стрекозы.

— Ашуг… — прошептал старик быстро пряча за спину клетку со сном.

— Открой клетку и выпусти сон! — приказал худой человек.

— Пожалейте меня, — запричитал старик, заискивающе смотря ему в глаза, — внук Иноко… болеет… лечить надо. Мне снятся одни воспоминания — кто их купит? А он во сне видит лето и рыбалку. Вы когда-нибудь ловили рыбу?

— Без разрешения Сонного Шамана снами торговать запрещено, — перебил его причитания ашуг, — найди себе другой способ заработать.

— Я не успею дойти до шамана, Иноко совсем плохо…

Но ашуг взял спрятанную руку старика и вытянул вверх, другой открыл дверцу клетки. Висевшие на ней перышки вспорхнули вверх, как будто от дуновения ветра, и оттуда выплыло маленькое облачко, обдав нас запахом трав. Оно зависло, покачалось немного и медленно поплыло мимо. Я удивленно смотрел на него и видел, как в реке плескается рыба, блестя на солнце чешуей. А на берегу стоит смеющейся мальчик с удочкой в руке.

— Сон обязательно найдет своего хозяина, — объяснил ашуг, заметив мое замешательство, — а ты что здесь делаешь?

— Я не знаю, зачем попал сюда…

— Сон привязан к человеку, вернее к его душе. Раз ты попал сюда, значит, ищешь чей-то сон. Может, кто-то из твоих друзей потерял его?

Он нажал пальцем клипсу-стрекозу и у него за спиной появились прозрачные, вытянутые крылья, словно из слюды. Деловито жужжа, ашуг поднялся вверх и улетел. Я молча проводил его взглядом, не зная, что ответить. Потом огляделся и на краю торговых рядов заметил серое, сгорбленное подобие тени. Его размытые очертания затеняли яркие краски, превращая их в коричневую гниль. Из-под длинного плаща торчали две пары рук, в каждой — продолговатая клетка. В одной из них сидел гномик в зеленой одежде: ручками он держался за прутья, слезы текли по его щекам.

«Света мне про гномика рассказывала», — неожиданно вспомнил я. Плащ тени зацепился за край доски и существо, воровато оглядываясь по сторонам, дергало его, стараясь отцепить. Я направился к нему — хотел помочь, но стало душно. Пытаясь вдохнуть больше воздуха, я остановился и…

… и очнулся, меня трясли за рукав. Сквозь исчезающую пелену сна, я увидел женщину.

— Молодой человек, вам плохо? — поинтересовалась она. — Вы стонете.

— Ничего, все в порядке, — буркнул я, выпрыгивая из автобуса.

В приемном покое объяснили, что Жукову Светлану положили в реанимацию и к ней нельзя. Дежурный врач был занят, но я решил дождаться его. «Спать нельзя, — приказывал я себе, зевая, — не хочу опять оказаться в Стране Снов». Но глаза просто слипались, и становилось страшно — я не понимал, почему все время возвращаюсь туда. Ощутив, что просто валюсь с ног, я налил из автомата кофе и присел на протертую кушетку. Прихлебывая из пластикового стаканчика, старался прогнать сонливость. Завтра обязательно пойду к врачу, к психиатру, к кому угодно, лишь бы понять, что со мной происходит. Время текло медленно. Взяв журнал, я стал читать, но строчки и буквы слились в одну черную линию и вместо них появились…

… черные ботинки. Топ-топ-топ, громко стучали они каблуками по серебристой дороге, оставляя грязные следы. Я пошел за этим звуком, прячась за выступами домов и деревьями. Это шла серая тень. Немного пропетляв по улицам, она вошла в полуразрушенное здание, со скрипучей дверью. Верхние этажи обвалились, образовав некое подобие горы с входом-дверью. Сбоку виднелось маленькое, разбитое окно. Я заглянул: внутри, среди старой, покосившейся мебели, были разбросаны пустые клетки-ловушки для снов. Странно, но тень четче проявилась в полумраке комнаты, и я смог разглядеть большую, круглую голову, с удлиненными ушами и разорванными мочками на них, искривлённый нос, шрам, идущий вверх по щеке, отчего уголок рта, словно, застыл в гримасе и маленькие глазки, в которых отражалась вся злоба существа. Тень поставила принесенную клетку с зеленым гномиком на стол и радостно потерла руки.

— Прекрасный сон! С душой! — проскрипел голос тени, — Долго пришлось его выцарапывать! Девчонка умеет сопротивляться — но Тойпе перехитрил ее.

«Это злобный шаман Тойпе? А девчонка — Света? — похолодев, я отпрянул от окна, — Полный бред… Почему я, разумный человек, должен в это верить? Это бред!» Я прислонился к стене и закрыл глаза. Шершавая поверхность неприятно колола спину, и я вдруг вспомнил горьковатый, полынный запах и бабушку. И ее истории про путешествия.

Мотнув головой, я прогнал видение. Потом разбежался и вышиб дверь, но, потеряв равновесие, упал. Тойпе удивленно взглянул на меня. Не сводя с него взгляда, я медленно встал и бросился к столу. Тойпе поднял руку и стены стали расплываться. Мебель в доме, извиваясь, начала расти, становясь недосягаемой, пол наклонился, и я стал карабкаться на него, словно на гору. Дышать стало тяжело, от напряжения в глазах появились черные круги. Добравшись до стола уже на четвереньках, я сжал руку в кулак и начал бить по его ножке. Кровь из разбитых костяшек капала на пол, но я не останавливался. Не выдержав ударов, старое дерево с громким треском надломилась, стол качнулся и клетка упала. Схватив ее, я побежал на улицу, надеясь, что там меня защитят. Воздух вокруг превратился в вязкое желе, ноги засасывало в землю, словно в болото. Выдирая их, я пытался идти. Сзади послышалось сопение и угрожающий рык. Я оглянулся: Тойпе превратился в уродливое существо с оскаленной пастью. Существо протянуло ко мне руки — пальцы на них превращались в змей, и, извиваясь, пытались схватить меня острыми зубами. Я отшатнулся, но одна успела вцепиться в клетку и стала вырывать ее. Закричав от страха, ударил по телу змеи, но клетку не отпустил. Динь-динь, динь-динь, зазвенело где-то рядом. Несколько ашугов, быстро взмахивая слюдяными крылышками, летели к нам. Они на ходу брали рукой воздух и, превращая его в огненные шары, кидали в Тойпе. Уворачиваясь от шаров, Черный шаман отпустил клетку и недовольно зарычал. Ему пришлось отступить, но он успел ударить пальцами-змеями по прутьям, и одна схватила что-то в ней. Послышался стон. Я рванул клетку на себя и, падая, успел заметить, как надо мной пронесся шквал огненных шаров…

… — Меня ждете? — послышалось сквозь сон.

— Вы дежурный врач? — вскочив, я протер глаза пытаясь стереть видение, — К вам привезли сегодня девушку, Светлану Жукову, как она?

— Мы сделали все что смогли, но, к сожалению, она так и не пришла в сознание, — опустив глаза, он сочувственно похлопал по моему плечу.

Ничего не понимая, я уронил стаканчик с недопитым кофе на пол, и вышел из больницы. Мой мозг не хотел принимать реальность происходящего, но сильная боль внутри заставляла понять, что сейчас я потерял что-то очень дорогое. И я беззвучно заплакал…

До дома добрел как во сне. На лестнице ощутил, как судорогой свело руку, сжатую в кулак. Поднял ее и на раскрытой ладони увидел три разноцветных перышка и маленький, зеленый колпачок гномика.

— Сон… это ее сон остался у меня. Душу забрал Шаман, — отчаяния нахлынуло, разрывая на куски, и я закричал, срывая голос, — не успел, не успе-е-е-ел!

Обессиленный, открыл дверь, и, дойдя до дивана — упал, погружаясь в забытье. Мне виделась Светлана, ее лучистые глаза, обаятельная улыбка и прядь волос, упавшая на лоб…

… — Покупаю-продаю-меняю странные сны! А вот со-о-он, кому со-о-он, — забубнил знакомый голос.

— Привет… — тихо поздоровался я, — Ты еще здесь?

— Здесь! Пытаюсь свой сон продать, — вздохнул старик, — Опять к нам? Зачастил! А ты молодец, Тойпе совсем не испугался.

— Держи, — протянул я ему разноцветные перышки и колпачок, — сну нужен новый хозяин… Отдай его Иноко… Думаю, что они подружатся, и гном вылечит его.

Старик посмотрел на меня с благодарностью и слезы покатились из его глаз. Дрожащей рукой, он достал засушенную веточку полыни.

— Бери, это поможет отогнать злых духов вроде Тойпе…

Взяв горький оберег, я коснулся кулона, висевшего на шее, и что-то поменялось внутри меня. Взмахнув руками, обрастающими черными перьями, я взлетел, превратясь в ворона. Надо найти Сонного Шамана. Он научит понимать сны, и оберегать их и души людей от Тойпе. Хранитель Снов — я хочу им стать…