Аша и дракон

Летнее утро толкнуло кулачком в бок. Крикнуло в ухо звонкой птицей. Оглушило, растормошило. И Аша, ошарашенная его внезапностью, спрыгнула с кровати, стукнула босыми пятками об пол и рассмеялась. Подбежала к окошку, а там — солнце! Яркое, свежее, словно пышный каравай из деревенской печи. Разноголосо славя еще один день дерзко и радостно кричали петухи. Деревня просыпалась. Аша, худенькая девятилетняя девочка с короткими растрепанными косичками в ночной рубашке до пят, потерла глаза и широко зевнула. «Пусть день будет хорошим, — загадала она и присела на лавку возле окна. — А сон останется навсегда здесь», она прижала теплую ладошку к колотящемуся сердцу.

Во сне она видела пропавшую маму. Улыбаясь, та протягивала ей ярко-желтый цветок. Мама называла его болотным солнышком. Рос он на дальних болотах в непроходимой чаще, куда только Ашина мама дорогу знала. Яркие, крупные лепестки казались каплями солнца в сумрачной темноте леса, толстый стебель пачкал руки скользкой тиной, а запах был терпкий, с горчинкой. Чтобы сорвать цветок, приходилось ноги замочить да силу приложить. Уж очень крепко сидел он в зыбкой трясине. Но мама всегда умела с цветами договариваться. И заговоренное растение давало себя сорвать легко, без усилий. «Наверное, мама неспроста приснилась, — подумала Аша, — и цветок тоже не просто так протягивала. Значит, нужно сходить на болота и цветов этих поискать».

Тяжелая судьба выпала Аше. Сначала умер отец. Принесли его из лесу уже при смерти. Пряча глаза, сказали, что деревом задавило. Только матушка не верила, считала, недобрые люди постарались. После смерти мужа пролежала она несколько дней в беспамятстве, не в силах вынести горе от потери любимого. И в один из дней просто встала и ушла. Куда, никто не видел. Искали, да не нашли. И вспоминалось Аше, будто перед своим уходом матушка поцеловала ее, спящую, и прошептала: «Не суди меня, доченька, даст Бог, еще встретимся». Осталась Аша совсем одна. Словно потерянная душа. Заботился о ней только ее дядька. Хороший человек, внимательный, да только часто в отъездах бывал по торговым делам, и оставалась Аша с его женой, которая племянницу недолюбливала, и мужа за нее попрекала.

Каждый день приходила Аша к тетке. Помогала по хозяйству, нянчила маленького братишку, а вечером возвращалась домой. Дома свое хозяйство: огородик в несколько грядок да старая яблоня под окном. Вольно раскинувшись, исправно цвело дерево каждую весну. И сладко пахли белые цветы, и от этого запаха кружилась голова не только у Аши, а у любого, в каждом уголке деревни, куда только ветер доносил аромат.

Но сегодня тетка освободила ее от всех дел. И Аша, вскочившая ни свет ни заря, твердо решила: надо идти. Накинула платок, положила в котомку хлеба краюшку да соли щепоть и вышла из дома. Поклонилась соседке, кормящей голосящих кур. Помахала знакомому коту. Тот дремал на поленнице и в сторону Аши даже не посмотрел. Лишь кончиком хвоста дернул.

Лес темнел неподалеку, только за околицу выйди. В лесу Аша знала все дорожки: и узкие, и широкие, и самые неприметные. Пока матушка рядом была, все тропинки дочке показала. И не только тропинки. Матушка ее — известная травница, Ашу с ранних лет с растениями знакомила. Знала Аша, что цветок, который во сне мама протягивала, не простой. Лечил он лихорадку и боль зубную, а еще говорили, что охранял от всякой нечисти. Рос, правда, далековато, но ничего: по узкой тропинке, по утренней прохладе, она быстро домчится. «К обеду вернусь», — решила Аша.

Бежала Аша по едва видимой тропе, только косички подпрыгивали. Слева — сосны, справа — сосны, впереди — густой, непроходимый лес. Лениво стрекотали кузнечики, нежно и волнующе пели птицы. В лесу колыхался утренний туман, воздух пропитался запахом хвои и трав. С раннего детства ходила Аша по лесу вместе с мамой. И дикого зверя они не страшились, и заблудиться не боялись. Крепко держала маленькая Аша маму за руку, да вот не удержала…

Осталась Аша травницей-недоучкой. Не у кого теперь секреты узнавать, а что запомнила, хранила в тайне. Неспокойное было время. Могли в колдовстве обвинить. Односельчане ведь и раньше косо смотрели, когда встречали их с полными корзинами разных трав. Но матушка всю деревню лечила, так что если кому и хотелось крикнуть: «Ведьма!», молчали, стиснув зубы. Потому что, известно всем, болят эти зубы так, что не только к ведьме побежишь, но и дьяволу душу продашь.

Устала Аша от печальных мыслей, присела под сосной передохнуть. Прислонилась к теплому смолянистому боку. Пожевала хлеб, запила водой, а крошки бросила в траву. Рассказывала ей матушка, что есть множество невидимых духов лесных, которые сердятся, когда люди в лес приходят. Поэтому задобрить их нужно. Аша поклонилась лесу за гостеприимство, а лесным духам — за то, что препятствия не чинили, и двинулась дальше. Прошла несколько шагов и вдруг почувствовала: горелым пахнет. «Пожар!», — испугалась Аша. Только вот странно: огонь не гудел, не трещал, да и бегущих птиц и зверей не наблюдалось.

А вот и сгоревший участок. Выжженная широкая полоса еще дымилась, будто шар огненный по ней прокатился. Аша сжала в кулаке нательный крестик, и место странное решила обойти. Несколько минут она пробиралась по густому подлеску и колючей траве, и, наконец, вышла на зеленую полянку. Аша неторопливо шла по мягкой траве, мечтая, как найдет желтый цветок и отнесет его на могилу батюшки. А где матушкина могилка, она, наверное, так никогда и не узнает. Не верила Аша, что матушка могла в лесу заблудиться. Она Аше про такие чудные места рассказывала, что девочка только рот распахивала. Волшебные, удивительные места. Нет там ни зимы, ни унылой осени. И стоит маленький домик, а в домике живет старушка. Для добрых людей — добрая, для злых — опасная. За советом к ней придешь — подскажет, а еще накормит и напоит от души.

«Найти бы эту избушку, — думала Аша. — Я бы тогда спросила у старушки, где мне маму искать». От таких мыслей набухли слезы и в носу защекотало. Тут услышала Аша негромкий звук, будто скрежет или стон. Завертела головой, но только заросли непроходимые по краям поляны видны. Вдруг на кусте малины вздрогнули зеленые листочки. И снова стон. Сердце запрыгало, во рту пересохло. Аша, крадучись, подошла к кусту и остолбенела. Зверь! Никогда Аша таких не видела. Огромный, серо-зеленый. Шея длинная, морда как у ящерицы. На лбу рога, хвост шипастый, ушей не видно. Лапы с длинными когтями. Похож то ли на лошадь, то ли на корову, то ли на зверя заморского, что Аша в книжке на картинке видела. На боку незнакомого существа зиял открытый порез, словно серпом полоснули. Зверь лежал, не двигаясь, и звуков никаких не издавал. «Может, мертвый?» — Аша трясясь от ужаса прикоснулась к бугристому серому боку.

— Уходи, — услышала она хриплый голос. Аша встала как вкопанная. Онемела от ужаса. Никогда не слышала, чтобы звери разговаривали. А вдруг не зверь? Может, это сам нечистый из преисподней прибыл, чтобы утащить ее, Ашу, сироту несчастную, в ад?

А чудище повернуло к ней огромную голову. Оранжевые глаза с черным продольным зрачком настороженно оглядели девочку. Под их цепким взглядом Аша стояла ни жива, ни мертва, даже дышать забыла как.

— Уходи, — чудовище закрыло глаза и тяжело опустило голову на лапы.

— Ты кто? — пропищала Аша, трясясь, словно листик осиновый. Существо протяжно вздохнуло и, приоткрыв огромный, будто блюдце, глаз, промолвило:

— Дракон. А ты?

— Я Аша, девочка простая, сирота, — зачастила она. Всхлипнула и на дрожащих ногах подошла к незнакомцу.

— Значит, ты не сатана из ада?

Чудовище фыркнуло.

— А драконы — это что? — спросила Аша, почувствовав себя увереннее.

Зверь распахнул второй глаз:

— Ты совсем дурында?

Аша пожала плечами.

— У вас что, драконы не водятся? — существо уставилось на девочку.

Та отрицательно замотала головой.

— Ну, смотри, пока живой.

Аша взглянула на рану. Да, порез глубокий, но кровь уже не хлещет. Пусть она и дурында, но рану драконью вылечить сможет.

— Я бы тебя подлечила. Если ты не против, — пролепетала девочка, ощущая, как вспыхнули щеки.

— Лечи, — милостиво согласился дракон, — а то умирать неохота, — он сморщил огромный нос.

— Ты чего одна ходишь? — поинтересовался он, когда Аша осторожно промывала рану.

— Мне нужно на дальнее болото, — пояснила девочка, размалывая целебные травы и смешивая их со смолой сосновой. — Цветок сорвать. Он мне приснился, — добавила она в ответ на недоуменный взгляд дракона.

— Ясно, — сказал зверь и зевнул, распахнув огромную пасть.

Аша замазала рану и улыбнулась.

— Через несколько дней рана затянется.

Дракон заерзал.

— Пить хочу.

— Пить? — растерялась Аша.

— И вообще, где у вас тут можно отдохнуть, пока рана не заживет? — он испытующе глянул на девочку.

Та вздохнула. Что ж, теперь придется нянчиться еще и с огромной раненой зверюгой. Не бросать же его одного! И чем кормить такую громадину?

— А ты где живешь? — спросила девочка у заметно повеселевшего дракона.

— Далеко. Если точнее, вообще не в этом мире.

— Расскажи!

— Ладно. Попал я по глупости своей в другой мир. А там молнии сверкают. В небе носятся уродливые птицы. Накинулись, бок порвали. Заметался я туда-сюда, нашел проход, прошмыгнул и вывалился к вам.

Голос дракона ослабел, и он опустил голову на лапы.

— Я вижу проходы в другие миры. Понимаешь, дурында? Это называется магия.

Аша замерла, зачарованная рассказом. Весь ее привычный мир менялся на глазах. Он увеличился в объеме. В нем появились диковинные звери и незнакомые слова. Запахи и звуки стали острее, и девочке даже показалось, что она стала немного старше. Аша положила ладошку на горячую голову дракона. Пусть она не видит проходы и ничего не знает о других мирах, зато сможет быть другом и лекарем для этого чудесного зверя.

— Я тебя вылечу, обещаю, — пролепетала она.

Дракон фыркнул.

— И, кажется, знаю, где ты можешь отлежаться. Здесь недалеко есть заброшенное гумно, никто туда уже давно не ходит. Там тебя и спрячу. Только… — тут она запнулась.

— Что?

— Так.

Ведь гумно находилось совсем не в той стороне, куда она шла.

Дракон озираясь зашел в темный сарай. На дощатом полу валялись сломанные колеса, старые метлы и прочий хлам. Зверь втянул застоявшийся воздух и, вперевалку, поплелся в дальний угол. Бухнулся и тут же заснул. Аша посмотрела на раненого и начала стаскивать разбросанную сухую траву к зверю. Через час работы появилась довольно высокая куча сена. И не скажешь, не зная, что там внутри кто-то есть. Аша отряхнула одежду, хлебнула остатки воды и вздохнула: совсем забыла о воде для нового знакомого. А жажда во время болезни бывает такая лютая. Недалеко должен протекать ручей, всего-то нужно сходить несколько раз и только молиться, чтобы никто не увидел.

Аша медлила. В углу похрапывал удивительный зверь. В распахнутые двери светил яркий месяц, а звезды, казалось, грели. И от этого негромкого похрапывания, от нереальности, похожей на сказку, было так уютно, что хотелось заснуть рядом с теплым боком дракона и проснуться уже в другом мире. Где мама будит поцелуем, а отец кричит: «Вставай, соня!». Солнечные зайчики танцуют над тарелкой со свежими блинами, а покой и счастье, словно ажурные салфетки, покрывают каждую минуту удивительных дней.

Пахло пылью, сухой травой и … мышами? «Интересно, много ли здесь их?» — пятясь к выходу, подумала Аша.

Из последних сил дотащила на коромысле ведра с ледяной водой, разбудив, напоила зверюгу и только присела рядом отдохнуть, — глядь, уже утро. Солнышко, яркое, веселое, улыбается Аше, щекочет тонкими лучиками нос. Аша чихнула и проснулась.

Вскочила, заметалась. Бежать скорее, а то тетка ругаться будет! Умылась водой из ведра и понеслась через поле к своей деревне. По дороге встретилась ей тетка Устиния, высокая, худая, словно жердь. Как всегда в темном платье. Платок на лоб натянут. И глаза у Устинии — злючие, холодные. Ходили по деревне разговоры, что Устинию в жены Ашиному отцу обещали. Но тот полюбил ее маму. А Устиния вышла замуж за старосту и получила власть.

— Ты откуда такая заполошная? — со смешком поинтересовалась женщина. — Случилось чего?

Аша остановилась, пытаясь отдышаться. А Устиния взглядом прожигала.

— Нет, все в порядке, в лес бегала, ягоды искала, — на ходу соврала Аша.

— Ну, и как, нашла? — усмехнувшись, спросила Устиния.

— Неа, — расплылась Аша в улыбке до ушей, — рано еще для ягод.

И сорвалась бежать дальше, не услышав:

— Знаю я, какие грибы да ягоды ищешь.

Аша, задыхаясь, долетела до дома тетки, та зыркнула сурово, но промолчала. А Аша схватила веник, тряпки и давай чистоту наводить. Потом к братику подошла. Обняла его, в ушко зашептала:

— А расскажу чего, встретился мне дракон, огромный, с крыльями, сердитый-пресердитый. Но это потому, что болеет, вот как ты.

Посмотрела в лицо братишки, но тот как кукла. Не понятно, слышит ли ее. Еще мама говорила, что братишку вылечить может только чудо. Вот только где его взять?

Родился он обычным ребенком, но как исполнилось четыре, перестал разговаривать и играть, да и ходить перестал. Посадишь его — сидит, положишь — лежит. Умыла Аша братишку, волосики расчесала, принесла на кухню тетке — кормить. Та посадила его к себе на колени, ложку ко рту поднесла, Филипп рот открыл, она ложку каши туда и втолкнула. Не быстрое это дело. Посмотрела Аша, а у тетки слезы из глаз катятся, смутилась девочка, заторопилась на двор. Нужно скотину накормить, в курятник забежать. Пока яйца под курами искала, все о драконе думала: надо же, какие звери в этом мире имеются. «Не в этом, — поправила себя, — в других мирах они водятся. И магия у них есть». А что такое эта магия, Аша понятия не имела.

Вечером снова пошла Аша на гумно. По пути забежала на ручеек, два ведра воды набрала, еле дотащила. Дракон доволен, одно ведро на себя вылил, другое выпил одним махом. Аша даже остолбенела. Ну и водохлеб! И сколько прикажете ему ведер в день таскать?

А дракон посмотрел с прищуром на девочку, будто каверзу какую задумал, а потом Аше лапу под нос сунул. Разжал лапу — а там мышь! Взвизгнула Аша, отпрянула, а зверюга зафыркал, запыхтел. А мышь сидит спокойно, никуда не убегает. Шагнула Аша вперед, пригляделась: а мышь ли это? Да, мышь: серая шкурка, длинные усики, мордочка острая, глазки-бусинки. Сидит, умывается, будто ни дракона, ни Аши рядом нет. В поле за домом таких полным-полно. Но мышь немного странной Аше показалась: крупнее, чем ее товарки, да и в глазах огонек. Вдруг мышь привстала на задние лапы, а передней Аше помахала. Потом спрыгнула с драконовой лапы и в сено зарылась.

— Ну как? — спросил дракон у ошалевшей Аши. — Скучно мне здесь, пришлось искать, чем развлечься. А тут гляжу: такие штучки интересные бегают. Так смешно попискивают, шуршат, носятся туда-сюда, — дракон зафыркал. — Собрал я остатки магии и немножко их усовершенствовал. Сделал побольше, а то мне их плохо видно. И поумнее, а то только пищали да топали.

— Это мыши, — пролепетала Аша и боязливо оглянулась. — И много ты их наусовершенствовал?

Дракон вздохнул.

— Немного, магии-то маловато еще. Хотя, — он растянул пасть, показывая клыки, — ваш мир не безнадежен, магия в нем все-таки имеется.

— И большие они вырастут? — поинтересовалась Аша.

— А ты что, их боишься? Они ведь такие миленькие, глянь, — дракон тихонько свистнул, и около него появились две мыши.

Он протянул им лапу, и парочка бойко забралась на нее. Дракон осторожно поднес мышей к Аше. Аша собрала всю смелость в кулак и посмотрела. Да, больше, чем обычные мыши, но совсем не жуткие, нет-нет. И шубки у мышек чистые, и усики приглажены, а глазки по-доброму смотрят на Ашу. «Зубки, наверное, тоже большие», — подумала Аша, представив, сколько такими зубками мышь сожрет урожая.

— Ну, — шепнул дракон, — поздоровайся с ними.

Аша прошептала: «Здрасьте» и протянула мыши дрожащий мизинец.

Мышь осторожно взяла ее мизинец передними лапками и слегка потрясла его. Девочка была в восторге!

— А как их зовут?

— Не думал пока над этим. Наверное, первого можно назвать мышь один, второго — мышь два.

— Не годится, — Аша уже не боялась, и голова ее начала работать над прозвищами. — Вот этого, который потоньше, назовем Лютик, другого, который потолще, — Клеверок.

— Гениально! — завопил дракон. — А, придумай и мне имя, хочу в вашем мире как-то называться.

Девочка кивнула. Давать имена оказалось увлекательно. Она прищурилась, по-взрослому, щепотью ухватилась за подбородок, обошла дракона кругом и выдала:

— Называйся ты Большой Мышехват.

Дракон насупился.

— Тогда, Грозный рев? — Аша вопросительно взглянула на зверя.

Тот скривил морду.

— Не люблю длинные имена, хочу, как у тебя: имя короткое, но энергичное.

— А как тебе Ветрокрыл? — осторожно спросила Аша.

Дракон встал, прошелся по гумну, повторяя имечко.

— Нравится! — довольно стукнул он хвостом по деревянному полу.

Домой Аша словно на крыльях летела. Так вот, что такое магия! Так вот кого она в лесу подобрала и лечит! Настоящего волшебника. И пусть он дракон и совсем не похож на чародея из сказки: ни бороды нет, ни посоха магического, но какие чудеса способен вытворять! И все эти чудеса принадлежат ей, Аше, сироте, «дурынде», как любит называть ее дракон. Аша гордо вскинула голову, но тут же запнулась о какую-то ветку и плюхнулась в дорожную пыль.

— Тьфу, — рассердилась она на себя.

Аша забежала к тетке, спросила, не надо ли чем помочь, но та только головой покачала. Молча сынишку баюкает. Аша посмотрела на них и домой поплелась.

Пришла Аша домой с полузакрытыми глазами. Полила свои грядочки, подмела маленькую кухоньку. И даже косы не расплела, бухнулась в кровать и уснула. Ночью ей снились мыши и дракон. Мыши кувыркались и жонглировали зернышками проса, которое натаскали из подвалов, а дракон неуклюже танцевал. Аша хлопала в ладоши, и племянник ее, здоровый, с ясными глазенками, тоже хлопал и кричал: «Аша, смотри, Аша!».

Вот одна из мышей подбежала к девочке и, цепляясь острыми коготками по длинной юбке, взобралась ей на плечо. Уселась и начала пищать в ухо. Никак не может понять Аша, что той нужно, а мышь пищит да пищит. Тут Аша проснулась. Глядь — а на подушке сидит Клеверок и держит в лапах какую-то щепку. Подскочила Аша, не привыкла она еще к мышам на подушке, но Клеверок вежливо голову склонил, протягивает Аше щепочку. Взглянула девочка, а там кривыми буквами нацарапано: «Где вада?». Аша засмеялась: что за неуч писал? Она хоть только один класс отучилась, и то знает, что пишется «вода». Только кто же это написал? Неужели Ветрокрыл? Вот это да! Только недавно в их мире, а уже писать научился, мышей дрессирует, а она, Аша, чем занимается? Уборка да готовка, да беготня по хозяйству. Скучать времени не было, но с тех пор, как Аша осталась одна, нет-нет, да спрашивала себя: зачем ей все это? Аша вздохнула. Сама понимала неправильные это думы, вредные, но иногда появлялись они, и никак не выходило их прогнать. А тут дракон! Целое приключение, но ведь и оно когда-то закончится, выздоровеет он и улетит в свой далекий мир. Аша взглянула на заскучавшего Клеверка. «Да сколько можно пить? — возмутилась Аша. — Бегаю без передышки: то к тетке, то к дракону, так недолго и ноги протянуть». Подумала и застыдилась. Дракон раненый лежит, только мыши кругом, а тепла человечьего и не видит. А тетка? Муж часто в город ездит — работа у него такая, а она одна с больным сыночком. Старшие дети давно отдельно живут. Кто свою семью создал, кто в город вслед за отцом подался.

Собралась Аша. Кивнула Клеверку, а тот и рад: зацепился коготками и на плечо вскарабкался. Сидит да весело попискивает.

Тяжелое коромысло давило на плечи, а Аша все думала про дракона: а все ли в его мире волшебники? Есть ли там люди и дружат ли они с драконами? А дракон может вылечить человека? Аша резко остановилась так, что вода выплеснулась, а Клеверок чуть с плеча не свалился. Ну конечно! Нужно спросить, сможет ли Ветрокрыл вылечить Филиппа. От этих мыслей веселее стало, а за плечами словно крылья выросли, и ведра стали легки, будто перышки!

Пока дракон пил и умывался, Аша сидела рядышком и травинку пожевывала, а как дракон отряхнулся, повеселевший, спросила:

— Есть у меня братик, говорят, порча на нем. Молчит, не ходит, ничего не понимает, словно заколдованный. Сможешь его снова живым сделать?

— Да откуда мне знать, дурында! — возмутился тот. — Ну, хорошо, — смягчился он, заметив мольбу в глазах девочки, — приводи, посмотрим на твоего братика. А пока давай я тебе своих мышек покажу.

Дракон тихонько свистнул, и откуда ни возьмись появились мыши, Аша живо с пола вскочила и юбку подобрала. Это не Клеверок с Лютиком, которые почти родные стали, а стая большущих мышей. И зубы у них острые, и глаза вон как сверкают.

— Не бойся, дурында, — весело прикрикнул на нее дракон. — Мои мыши не то, что прежде, видишь, какие усовершенствованные.

Аша пригляделась. Стоят мыши в ряд, смотрят на дракона глазками умными, приказа ждут.

— Раз, два, — скомандовал дракон.

Мышки резво поднялись на задние лапки, передние к бокам прижали.

— Три, четыре, — продолжил командовать дракон.

Мыши дружно замаршировали. У кого-то получалось топать в ногу с другими, кто-то постоянно сбивался. Аша рассмеялась.

Она присела на корточки, чтобы лучше их рассмотреть. «Какие симпатичные мордочки, — подумала девочка, — и шубки чистые. А лапки на человеческие руки похожи: маленькие розовые ладошки с тонкими пальчиками».

А Дракон продолжал командовать:

— Раз, два, стой!

Мышки замерли. Стоят, не шелохнутся.

— Три, четыре, исчезни!

Мышей словно ветром сдуло, исчезли так молниеносно, что Аша невольно глаза потерла: не привиделся ли ей мышиный парад.

— Думаю мышей с собой взять, — поделился с ней Ветрокрыл, — привык я к ним, да и, боюсь вырастут они еще. А вы, люди, к таким размерам мышиным не привычные, погубите мне весь эксперимент.

Аша понурилась.

— А Лютика и Клеверка можно мне оставить? Обещаю их никому не показывать и от кошки оберегать, — попросила жалобно она.

— Забирай, — махнул лапой дракон.

Подошел к маленькому окошку, долго вглядывался через него на лес, на поле.

— Время пришло домой возвращаться. Полетишь со мной, дурында?

Ашино сердце подпрыгнуло, но она покачала головой.

— Не могу, никак не могу, дом мой здесь. А вдруг мама вернется? — воскликнула она.

На следующий день, сказав тетке, что идет прогуляться с Филиппом, Аша посадила мальчика в маленькую тележку и повезла к дракону. Едут, Аша по сторонам смотрит. Поля без конца и края, птички поют, солнышко по небу карабкается — жару обещает. Размечталась Аша. Разомлела на хорошей погоде.

— Ты куда? — услышала она. — И убогого с собой прихватила.

Тетка Устиния. Вот же змея. Что-то часто она стала ей на дороге попадаться. Вдруг следит? Аша похолодела от такой мысли.

— И совсем он не убогий! — крикнула Аша. — И вообще, если хотите знать, его вылечить можно.

Покачала недоверчиво тетка головой.

— Да ну? После твоей матери целителей не осталось. Ты, что ли, лечить его собралась?

Аша голову опустила и бегом бросилась бежать по пыльной дороге. И не видела, как исказилось лицо соседки: исчезла улыбка, а глаза стали острые и темные.

Домчалась Аша до гумна быстрее ветра. Не сомневалась, что Устиния уже спешит к дому ее тетки.

Посадил дракон парнишку напротив себя, оглядел внимательно.

— Вижу, кто-то хорошо постарался, — пробурчал. — Ладно, отойдите все подальше.

Аша отошла к дальней стене, мыши рядом. Головы тянут, попискивают.

Смотрела Аша внимательно. А дракон ни заклинаний не шептал, ни лапами не водил, только пристально на Филиппа смотрел. И вдруг от глаз дракона к Филиппу протянулся луч — прямой, серебристый, а на конце луча крючочек. Зашарил луч по Филиппу. Дракон напрягся, потемнели его глаза, в самой их глубине словно маленькие костры зажглись.

И вдруг зацепил крючочек с Филиппа покрывало прозрачное. Потянул, а оно не поддается. Наконец сдернул, бросил себе под лапы и огнем из пасти полыхнул. Вспыхнуло покрывальце, и пепла от него не осталось. Ахнула Аша: вот как еще дракон умеет! И мыши притихли, смотря, как сгорело невидимое зло, что столько времени Филиппушке мешало.

Подбежала Аша к братику, а тот сидит все так же неподвижно. Вдруг вздохнул глубоко и дрожащим голосом спросил:

— Ашенька, кто это?

И пальцем на дракона показал.

Подхватила Аша братика на руки, обнимает, целует.

— Это друг мой. Самый лучший, волшебный. Дракон Ветрокрыл. Не бойся его.

Дракон радостно оскалился, но, спохватившись, защелкнул пасть, скромно опустив глаза. Ни дать ни взять, добрая собачка из соседнего двора. Аша поднесла Филиппа поближе, и тот робко прикоснулся к невиданному зверю.

— Теплый, — выдохнул мальчик.

Ветрокрыл фыркнул.

— Да, теплый, как и все твари живые.

— Аша! Он разговаривает! — вскричал Филипп.

— Конечно, разговариваю, — пробурчал дракон. — И вообще, хватит меня разглядывать, а то чувствую себя неловко как-то.

— А где мама? — поинтересовался мальчик. — Надо ей рассказать.

— А вот этого делать не следует, не нужно обо мне людям знать, даже твоей маме. Пусть это будет наш с тобой секрет. Хорошо?

Филипп кивнул.

— А теперь топайте, а то чую: переполох будет. Да, воды можешь больше не носить, я тут озерцо маленькое нашел.

Аша подошла к дракону, привстала на цыпочкии, обхватив за шею, прошептала:

— Спасибо.

— Да ну тебя, дурында, — смутился дракон, — идите уже.

Но было видно, что доволен он чрезвычайно.

— Устал я, много магии потребовалось, чтобы мальчонку твоего спасти, спать буду. Да и поесть бы не помешало, — он широко зевнул. — Эй, мыши, — свистнул, — тащите все, что найдете.

Мышей будто вымело с гумна. А немного погодя увидела Аша: несутся со всех ног обратно. Во рту кто пучок свежей травы держал, кто ягодку, а кто и яйцо птичье. Сложили перед драконом, встали, смотрят вопросительно.

— Ну ладно, раз ничего больше предложить не можете, придется травой да лягушачьими лапками питаться.

Аша, сдерживая смех, смотрела, как дракон, морщась, жевал траву, а мыши с благоговением взирали на своего господина. Щеки и лоб обдувал мягкий ветерок, тишина была пронизана ленивым зноем. Хотелось остаться здесь, в скрипящей прохладе старого гумна с драконом и мышами и, привалившись к теплому шершавому боку Ветрокрыла, придумывать сказки или слушать истории о других мирах.

Аша вздохнула, поклонилась дракону, посадила Филиппа в тележку и отправилась домой. В сердце поселилась то ли печаль, то ли тревога, казалось, видела она своего друга в последний раз. Аша остановилась. Филипп осторожно вылез из тележки, примериваясь, прислушиваясь к новым силам, и, заметив ярко-синие васильки в поле, уверенно потопал к ним. Аша стояла на дороге, подставив лицо горячему солнцу, и вдруг услышала крик. По пути из деревни к ним бежала женщина. Девочка вгляделась внимательнее. По пыльной дороге, словно за ней черти гнались, неслась ее тетка.

Аша со страхом смотрела на приближающую тетку, на распахнутый в крике рот, на искаженное от гнева лицо. Подлетевшая женщина схватила девочку за плечи.

— Где мой сын?

Аша ойкнула от боли и кивнула головой, показывая на поле неспелой ржи, где сидел Филипп, аккуратно складывая сорванные цветы в букет. Кинулась тетка к сыну, схватила, затормошила. Прижала к груди, зашептала, запела.Держа мальчика на руках нежно, словно хрупкую скорлупку, подошла к девочке.

— Когда это случилось? Как? — на лице женщины блестели дорожки от слез, но глаза были ясные, добрые, давно Аша ее такой не видела.

Аша пожала плечами. Нельзя рассказывать, а как хотелось!

— Это ты сделала? — тетка не сводила с Аши пристального взгляда.

Аша отрицательно покачала головой.

— Это чудо, чудо, — зашептала тетка, крепко обнимая и целуя сына. — Мои молитвы услышаны.

***

На следующий день, взяв сына, тетка укатила к мужу в город. Оставила на хозяйстве старую бабку и Ашу. Никому тетка не сказала о выздоровлении сына. И слово с Аши взяла, что и та никому не проболтается.

Сделав, под ворчание бабки, всю работу, Аша решила прогуляться до гумна. Очень ей хотелось разузнать у Ветрокрыла о магии. На что она похожа. А можно ли другому ей научиться? А вдруг, тут Аша даже зажмурилась от восторга, и она сможет? Как бы она тогда зажила счастливо!

Пока шла, пела песню о синем небе, о золотом солнце, что каждое утро заплетает красавицам косы, о сердитой круглой луне, насылающей на людей неспокойный сон. Бодро двигалась, помахивала веткой полыни, улыбаясь, представляла, как, наверное, изменились мыши, пока она их не видела. Может, уже разговаривают? Или читать научились? Так глубоко задумалась, что не сразу услышала осторожные шаги сзади. А когда заметила слежку и обернулась, то сердцем почуяла: плохо дело. За ее спиной стояла тетка Устиния и муж ее Натан, и смотрели они на Ашу совсем не ласково.

— Ну, что, — прошипела Устиния, — к дьяволу идешь?

Заколотилось Ашино сердечко, поняла, что выследили ее. Кинулась бежать, да поздно, схватили сильными руками, рот заткнули какой-то тряпицей, руки связали веревкой. Не крикнешь, не вырвешься.

— Давно я за тобой наблюдаю, — продолжала Устиния, — давно заметила, что бегаешь куда-то. Дьявола вызвала, теперь хочешь, чтобы он нашу деревню сгубил?

Аша замычала, замотала головой.

Тетка вцепилась ей в плечи, словно паук в добычу.

— Ведьма ты. И мать твоя была ведьма. А что с ведьмами делают, знаешь?

Побледнела Аша и еще сильнее забилась.

— А ведьм сжигают, милая. Так что и сатана тебе твой не поможет. Ну, ничего, авось огонь твою душу очистит.

Аша брыкалась, но двое взрослых и сильных людей, словно пушинку, дотащили ее до сарая на окраине деревни и втолкнули внутрь. Захлопнулась дверь, подогнулись колени у Аши, упала она на мягкое сено и зарыдала. Что теперь делать? Неужели нельзя спастись? Неужели вся деревня думает так же как тетка Устиния?

Долго плакала Аша, вспоминая всю свою короткую сиротскую жизнь. Мало было в ней света и тепла! Неужели и это немногое хотят отобрать? Под утро забылась тревожным сном. Что-то большое и темное гналось за ней по пятам. Девочка со всех ног бежала, но темнота нагоняла. Вот уже тянет она длинные руки, дышит в лицо холодом. Но раздался стеклянный звон, луч солнца пронзил тьму, распалась она на тысячу визжащих осколков. И по этому лучу спустилась к ней мама:

— Не бойся ничего.

Аша очнулась на рассвете, словно ее толкнули. Руки и ноги затекли, шея еле ворочалась, сухая трава набилась в нос. Снаружи тревожно голосила утренняя птица. Девочка снова заплакала, попыталась вытолкнуть тряпку языком. В сене раздалось негромкое шуршание. Аша повернула голову и увидела выбирающегося на свет Лютика. Он покрутил головой, чихнул и уставился на девочку.

Повернулась она спиной и сунула Лютику под нос связанные руки. Мышь внимательно посмотрел, обнюхал. Быстро и ловко перегрыз веревки. Сбросила Аша с себя оковы, с ненавистью выдернула изо рта тряпку.

— Беги к Ветрокрылу, — зашептала девочка, — скажи, что в беду попала Аша. Беги быстрей, нигде не задерживайся.

В глазах Лютика зажглось понимание, на морде появилось выражение решимости.

— Давай, давай, — задыхаясь от волнения, шепнула девочка и подтолкнула зверушку. Тот пискнул и скрылся в дыре.

Аша подбежала к дверям сарая. В щель виднелся кусочек леса, наверху розовело утреннее небо. Аша закричала и изо всех сил заколотила в дверь, но та была крепкой и не поддавалась, да и на крики никто не отозвался.

Аша опустилась на колени и начала молиться богу всеединому, духам земли и воздуха, о которых ей рассказывала мать. Просила о помощи и у богов, что пока ей неведомы, но которые наверняка есть у ее нового друга дракона. Хоть бы Лютик добежал и смог объяснить, что ей нужна помощь. Ведь если не Ветрокрыл, надеяться ей больше не на кого. Давно в деревне на нее косо смотрели. И если матушку побаивались, то кто испугается маленькую девчонку? А если тетка Устиния убедит, что она с чертом дружбу свела, не быть ей живой.

За стенами сарая раздались тяжелые неспешные шаги, дверь распахнулась, в проеме показался дядька Натан.

— Как это ты веревки скинула? Ведьма! — он размашисто перекрестился.

Аша вскочила сколен и вжалась в стену.

— Дядечка, пожалуйста, не надо, — шептала она, когда он, грубо вцепившись ей в плечо, поволок к выходу.

У места казни собралась почти вся деревня. Люди испуганно перешептывались, качали головами, незаметно крестились.

— Может, наговоры все? — всхлипнула тетка Лидия.

— Наговоры? — взъярилась Устиния. — Когда твоя корова мертвого теленка родила, кто к тебе в гости захаживал?

— Или забыли, кто ее мать была? — крикнула она в толпу притихших жителей. — Притворялась, что лечит, что помогает, а на самом деле порчу наводила да с нечистью общалась. Вспомните, рассказывала будто понимает, как растения говорят. Словно слышит, как звезды шепчутся. Разве из вас кто-то скажет, что его скотина или птица говорить умеют? Нет. Мы люди нормальные. Все их семейство — ведьмы. Она и мужа своего уморила, и племянника. Да и саму ее сатана забрал, своими глазами видела!

— Неправда! — отчаянно закричала Аша. — Мама вас лечила, хотела вам всем помочь! Почему вы так говорите? Сама ты ведьма! — крикнула она в лицо Устинии. — А мама была доброй и хорошей. И растения она понимала, и животных, потому что дар у нее был! — Аша поняла, что сказала лишнее и прикусила язык. Повесила голову на грудь и безутешно зарыдала.

— Ну, все еще считаете, что девчонка не виновата?

Люди качали головами, переглядывались. Никто не мог осмелиться сказать слово в защиту Аши. Ведьм боялись. Но взять грех на душу и казнить маленькую девочку, которая на твоих глазах выросла, тоже не решались.

— Ее и так бог наказал, — сказал кто-то, — ни отца, ни матери, и родне своей не нужна.

Аша вжала голову в плечи. Неужели это правда? И она действительно никому не нужна? А может, она в самом деле ведьма? Ведь это она нашла дракона и с мышами общаться научилась. И про другие миры узнала. А уж сколько снов вещих видела! Аша вскинула голову:

— Я не ведьма! Никому зла не делала! Отпустите меня. Хотите, уйду из деревни навсегда?

Толпа оживилась.

Аша смотрела на них и вдруг ощутила, что больше не боится. Пришла вера, что помощь будет, что она уже близко. А если умрет сейчас, то на том свете ждут отец и матушка.

Ей на плечи опустились сильные руки дядьки Натана.

— Не надейся, что сможешь ускользнуть.

Людской гул прервал голос Устинии:

— Добренькие вы. Когда ее дружок сатана за вами придет, тоже хорошими будете?

Огромная тень накрыла группку совещавшихся палачей. Люди вскинули головы и завопили. Аша увидела их мертвенно-бледные лица с выпученными глазами и распахнутыми темными провалами ртов. Между небом и землей, лениво шевеля огромными крыльями, словно плавниками, висело жуткое чудище.

— Ветрокрыл! — закричала Аша, собрав последние силы и ужом выворачиваясь из цепких пальцев.

— Дождались?! — закричала Устиния, коршуном бросаясь на девочку. — Натан, на костер ее, живо!

Натан бросил горящую лучину на груду хвороста, и огонь начал разгораться. Ашу потащили к костру. Деревенские, крича о конце света, воя от страха и осеняя себя крестным знамением, кинулись врассыпную. Дракон, сложив крылья, тяжело приземлился и рыкнул, выпустив столп пламени поверх толпы.

Устиния схватила Ашу за волосы и крепко дернула на себя.

— Не трожь! — прорычал Ветрокрыл.

— Изыди, сатана, — прохрипела женщина.

На спине дракона Аша заметила какое-то шевеление. И тут же сотня мышей, всех цветов и размеров, кинулись на злую тетку. Они кусали ее за ноги, карабкались вверх по платью, драли волосы. Устиния завизжала от ужаса, не понимая, что творится. Дракон зычно захохотал, обнажив огромные клыки. Глаза его налились кровью, изо рта вырывались струйки огня.

Аша оттолкнула от себя женщину и рванула к дракону. Вскарабкалась по лапе ему на спину и крепко ухватилась за спинной нарост. Ветрокрыл свистнул. Мыши, облепившие Устинию и Натана, бросили своих жертв и запрыгнули на Ветрокрыла, расположившись рядом с Ашей.

Ветрокрыл поглядел на попискивающих от возбуждения мышей, подмигнул бледной и зареванной Аше и расправил широкие крылья. Под ним покачнулась и поплыла земля. Поплыли и стали уменьшаться искаженные от страха и злобы лица Натана, Устинии, грозящей кулаком в небо и выкрикивающей ругательства, разбегающиеся в разные стороны жители деревни, потухающий костер.

— Зачем они так? — всхлипнула Аша. — Что я им сделала? Почему они такие злые?

Слезы полились бесконечным потоком, замерзая холодными дорожками на щеках. Когда слезы закончились, на душе просветлело. Глубоко вздохнув и шмыгнув распухшим носом, Аша смотрела на верхушки сосен, на ленту реки, на гумно, где прятался дракон, на поле с летящей вслед за ними пшеницей.

Рядом сопели и тихо попискивали мыши. Как и Аша, они крепко вцепились в спину дракона. Одни из них дремали, зацепившись хвостом за соседа, другие с любопытством разглядывали девочку темными бусинками глаз. Кто-то легонько ущипнул ее за ухо, Аша ойкнула, повернула голову и увидела на своем плече Лютика. На душе стало тепло и радостно. С плеча Лютик спустился ей в карман платья, свернулся там клубочком, глянул хитрым глазом и крепко уснул.

— Бедолага, — Аша ласково посмотрела на него. — Умаялся.

Она оглядела всех мышей.

— Спасибо вам, родные, — прошептала Аша. — Спасибо тебе, Ветрокрыл, — она погладила шишковатую спину дракона. — Если бы не вы… — Аша глубоко вздохнула, сдерживая слезы.

Вдруг Аше почудилось, что соскользнула она со спины дракона и полетела вниз. Испугалась девочка, но миг — и она уже на земле. Оглянулась: вокруг лес стеной, а недалеко, словно крепкий боровик, стоит избушка невысокая. Дверь избушки распахнулась, и из дверей вышла женщина. Блестят на той женщине доспехи золотые, на солнышке сияют, а в руках меч. Посмотрела женщина на Ашу, глаза добрые, родные. Да это же ее матушка! Аша оцепенела. А мама подошла ближе, обняла.

— Ждала я тебя, Ашенька, — проговорила она. — Прости, не могла сама прийти.

Аша молчала, не в силах произнести ни слова.

— Помнишь, рассказывала, как встретила старушку, что границу между мирами охраняет? Пошла я ее искать, чтобы узнать, кто мужа моего извел. Долго плутала в темной чаще, а когда, наконец, вышла к ее жилью да поговорила с ней, поняла, что и я должна здесь остаться, чтобы свет от тьмы защищать. Научилась мечом владеть и с нечистой силой воевать. Открылся во мне дар будущее видеть. Знала я, что мы с тобой увидимся.

— Мама, — попросила Аша, — можно я с тобой останусь?

— Нет, милая, твоя дорога иная. Твой путь связан с твоим новым другом. Найдите с ним мир, где люди и драконы в согласии живут. А я буду к тебе во снах приходить, когда позовешь.

— Но, мамочка, я хочу здесь остаться, с тобой, — зарыдала Аша.

— Время еще не пришло, дочка, но через несколько лет я тебя позову, и ты придешь ко мне. Видно, судьба наша общая такая. Мир от зла охранять. Возьми, — мама вложила ей в руки желтый цветок.

Аша растерянно смотрела на него и думала, как же много всего приключилось с ней с того утра, когда она за ним собиралась.

— Оберег это твой, — мама крепко обняла ее. — Не сирота ты, Ашенька, пока у тебя есть те, кто тебя любит.

Неожиданно Аша услышала голос, словно зов негромкий сверху, только подняла голову — и вот она уже снова летит на драконе, ощущая на щеке мамин поцелуй.

Сердце заликовало: жива мама, жива!

— Я видела маму! — крикнула она Ветрокрылу. Мыши радостно запищали, а дракон, повернув голову, внимательно посмотрел на Ашу и улыбнулся.

По синему небу скользили белые облака. Они меняли форму, то вытягиваясь в ладью, несущуюся на всех парусах по бурному морю, то уменьшаясь до маленького мышонка. Вот, проплыло облако похожее на огромного улыбающегося дракона. А вот тучка словно потягивающийся кот. Подул ветер, смял все фигурки и унес далеко-далеко. Туда, где они, потяжелев, прольются дождем на землю. Зазеленеют поля, расцветут прекрасные цветы. И где-то в темном густом лесу, на грани яви и нави, этого мира и мира тьмы, ее мама поднимет голову и прислушается: не зашумел ли воздух, рассекаемый мощным телом дракона, не зашуршали ли крылья, не послышался ли смех ее дочери? Но в бескрайнем небе пусто и тихо.

Аша вздохнула. Мысли печальные, но грусти не было. Внизу проплывали дороги, избы, люди и бесконечный лес. Глядя на него, Аша прощалась с каждой сосной и березкой, ведь неизвестно, какие деревья и травы растут у дракона на родине. Вдруг там пустыня или бескрайняя гладь вод? Было немного боязно, но под ней шумно дышал дракон и гулко стучало его огромное сердце, и Аша решила, что после того, как ее чуть не сожгли, и от нее отреклась почти вся деревня, бояться перемен глупо. У нее есть Ветрокрыл и мыши, и мама жива, а это не так уж и мало для любого мира. Цветок грел ладошку. Когда-нибудь Аша вырастет, поумнеет, и Ветрокрыл перестанет называть ее дурындой. И они найдут дорогу в мир, где ждет ее мама.