Последний герой

Последний Герой.

Спасибо Виктору Цою

За неплохую идею…

Он сидел, развалившись в мягком кресле, небритый и злой, пил тёплый джин-тоник, курил «Приму» и размышлял – как плохо в наше время быть героем.

…Справа рать и слева рать.

Хорошо бы с перепою

Ятаганом помахать…

Перед его взором маячила батарея пустых бутылок. В затуманенном мозгу плыли образы из прошлых веков, оживленные воспаленной фантазией.

На самом деле не был он ни пьяницей, ни тряпкой, в неудачниках не числился – просто иногда такая тоска находила… Он родился не в своё время. Здесь и сейчас трудно жить по понятиям средневековья.

Но он пробовал, с каким-то исступлённым упрямством старался выжить, согласовать окружающий его век двадцатый со своим личным, внутренним временем. Он был умен, не играл в Дон Кихота, просто жил так, как может жить Последний Герой.

Когда рождаешься именно таким, то ничего нельзя поделать. Никто в здравом уме с Судьбою спорить не будет. Да и бесполезный вышел бы спор. Как бесполезны жалобы.

А он и не жаловался. Не на что было. Природа одарила его по полной программе, может даже с избытком: красота, ум, богатство, талант и могущество – всё! Но вот только… Боги сделали его идеальным, Воином и Героем, но, по ошибке, отправили его в мир, где таким, как он, нечего делать.

День за днём эта мысль кружилась в его голове, приводя в отчаяние, раня, тихо убивая. Он держался, терпел, но иногда всё же срывался. Как сегодня.

…Ничего на свете лучше нету,

Чем, надев доспех, бродить по свету.

Что с того, что зоркий глаз поэта,

Видит мир в прицеле арбалета?…

Продолжая потягивать джин-тоник, Последний Герой думал о том, насколько же здесь всё банально, насколько мелкими ненужными кажутся теперь подвиги. Спасённый от уличных хулиганов мальчишка оказывается наркоманом, стремящимся стащить кошелёк у своего спасителя. Прекрасная Дама, современная Гвенневера, почему-то обязательно становится шлюхой. И ей наплевать, что ты готов убить её обидчика, который наполнил печалью её глаза. Для этих меркантильных девиц самое главное – это увидеть утром на тумбочке у кровати стопочку долларов, плату за ночь.

Он не был честолюбив, не гонялся за славой. Просто он не понимал, что не правильно в этом мире. Герою суждено жить ради идей, ради высокой цели. Ему не дано осознать, что эта цель теперь другая. Всё та же вселенская ошибка…

Он обвёл взглядом свою квартиру. В ней, как и в жизни вообще, царили роскошь и хаос… Что же всё-таки потерялось? Может любовь? Понятие о чести? Духовность? Он скривился. Здесь и сейчас эти слова звучали как-то пресно, почти пошло. Им почему-то не хватало наполненности. Последний Герой вскрыл очередную бутылку.

… Многие дороги на погибель

Привели лихих молодцов.

Разные дороги на подвигах.

Завершился путь их в конце концов…

ДА. Это был бы самый простой выход. Такой же банальный, как и всё остальное. Смерть? Он не боялся её. Не дали ему страха. Героям не положено.

Он мог бы сейчас встать, пойти в ванную, налить воды, тёплой и прозрачной, погрузиться в неё, а потом вскрыть себе вены. Наверное любопытно будет наблюдать, как постепенно красный цвет смешивается с прозрачно-голубым, как тепло его тела соединяется с теплом воды. Можно было бы посмотреть, но зачем? Какой смысл? И есть ли вообще смысл?

Он пытался останавливать войны, спасал красоту, творил искусство. Он, как мог, отрабатывал своё предназначение. Последний Герой не гнушался ничем. Он всё делал во благо, не разделяя на малое и великое. Для него одинаково важным было и то, что он скупал партию наркотиков, чтобы её уничтожить, и то, что он бил морды хамам, оскорбляющим женщин. Он делал всё. Его любили за это, им восхищались, в нём видели Героя, но…

Почему-то всё это было низко, вульгарно, просто погано. Он ожидал большего. Не для себя. Для них. Ему не хватало чего-то, чему нет названия. Здесь и сейчас невозможно было подобрать этому определение.

Последний Герой испытывал отвращение ко всему миру, Лишенному той неуловимой, но такой важной части. Он почти ненавидел всех, способных жить по нынешним законам. Он и к себе питал подобные чувства, потому что не мог ничего изменить и смирился с этим. Плохо в наше время быть Последним Героем…

…Эхо под землёй рисует твой сон,

Сердца стук вернёт твои сомненья,

Ты поймёшь, что ты обречён.

Злой рок. Судьбы колесо…

В минуты отчаяния, как и сейчас, он желал превратиться в скота, унизить себя, раздавить. Ему нужно было хоть на время заставить себя перестать быть Героем.

Он представлял себя со стороны – пьяный, обкуренный, лохматый и небритый… Достаточно ли этого, чтобы вписаться в окружающий мир, стать таким, как другие? Может он хотя бы внешне быть настолько отвратительным, какими они могут быть внутри? Временно он создал себе иллюзию, и теперь как-то по-мазохистски упивался своим скотством.

Последний Герой слишком силён, он может позволить себе чёрное, когда белое становится слишком ярким.

… Хэй! Тьма-пелена,

Мягко стелет,

Да жёстко без вина.

Вдали от родной земли

За тобой придёт она…

Сквозь гул в ушах и звон головной боли он услышал, как открылась входная дверь. Шорох шагов потонул в густом ворсе ковра. Последний Герой не шелохнулся. Он знал, кто к нему пришёл. И он не хотел её видеть.

Женщина прошла в комнату и остановилась у окна. Присев на подоконник, она посмотрела на него. Он не переносил её взглядов. Не мог он спокойно смотреть в эти ясные, спокойные, кажущиеся равнодушными глаза. Последний Герой отступал перед этой женщиной.

Она приходила ниоткуда, сидела с ним, говорила, а потом исчезала. Она никак не походила на Прекрасную Даму, принцессу или какое-нибудь другое подобное существо. Он не знал, кто она. Может воительница, может чародейка, а может богиня. Ему не было известно даже её имя. Да оно и не имело значения.

Эта таинственная женщина ещё меньше, чем Последний Герой, принадлежала этому миру и этому времени. Но она умела выжить здесь. За это он её и ненавидел. Ненавидел он также и её спокойствие, её равнодушный взгляд, её силу, власть над ним и её тайну. Последний Герой был слаб перед своей гостьей.

Ровным глубоким голосом она попросила его сказать, что случилось на этот раз. Он мог, да и хотел, промолчать, но слова сами полились из него, быстрым непрекращающимся потоком, перебивая друг друга. Последний Герой изливал душу, что-то рассказывал, доказывал, иногда оправдывался и извинялся. Она курила, слушала его, бесстрастно наблюдая за ним. Иногда она отвечала, уточняла, помогала подобрать нужные слова, успокаивала, давала надежду.

Он неотрывно следил за ней, за её глазами. И иногда ему казалось, что в их глубине светится тёплое и ласковое чувство. От этого становилось легко и свободно.

Женщина провела рукой по его лицу, слегка поморщилась, уколовшись щетиной. И сразу же Последний Герой захотел стать собой, вернуть свою идеальность, свой сверкающий облик…

Она осталась на ночь. Пока он брился в ванной комнате и приводил себя в порядок, его таинственная гостья готовила ужин. Даже стоя у плиты, эта непостижимая женщина оставалась загадочной и непонятной. Она была не отсюда. Она принадлежала безвременью и межпространству.

Разливая по бокалам вино, Последний Герой поймал себя на мысли, что все свои подвиги он совершал ради неё, все свои стихи и баллады посвящал этой женщине, он жил ради неё. Она стала его загадкой, его тайной. Его спасением. Осознание этого делало Последнего Героя очень счастливым.

… Приди ко мне через тьму и мрак Востока,

Приди ко мне через бездну лиг, через пропасть лет.

Приди ко мне…

На утро она ушла. Не простилась, не оставила записки. В квартире ничего не напоминало о ней. Ковёр не сохранил её следов, утренний ветер, ворвавшийся в окно, утащил аромат её духов. Лишь в пепельнице на столике возле кровати осталась горстка пепла с её сигареты. Несколько серых крупинок и больше ничего.

В первый момент Последний Герой решил, что умирает – настолько сильной была боль. Он никак не мог научиться терять эту женщину. Он слишком любил её для этого. Откинувшись на подушки, он уставился в потолок и всё твердил, что она придёт снова, когда-нибудь она вернётся. Понемногу он поверил в это.

Последний Герой продолжал жить. Тем утром он вышел из дому так, будто отправлялся на бой. И он готов был к бою. К любому сражению, к любой битве. Лишь бы после, его прекрасная таинственная дама пришла. Он не мог заставить себя поверить, что больше не увидит её. Она обязательно придёт. Она вернётся. Хотя бы на его могилу.

… Горестей не счесть,

Но надежда есть…

Что же ты взгрустнул, государь?..