Тася

У вас были предчувствия? Не такие, что возникают, когда зашёл в торговый центр и вместо мультиварки, на которую дал денег муж, покупаешь себе новые туфли. Или у мужиков, когда с друзьями пошёл после работы выпить пивка, а потом обнаружил на телефоне четырнадцать пропущенных вызовов. А когда чувствуешь, что что-то должно случиться, без всякой связи с тем, что происходит сейчас?

У Таси они были. Всегда.

Мама рассказывала, как маленькой она начинала плакать за три дня до начала дождя. Когда подросла, она всегда чувствовала, что что-то произойдёт — дождь, снег, град, неожиданные новости, если потеряется что-то или кто-то, умрёт — но никогда не рассказывала об этом.

Так было и перед окончанием школы. Уроки, экзамены, планы — всё это было не важным. Ожидание того, что случится там, за порогом дома, заслоняло всё.

Поэтому и не удивилась совсем, когда предчувствие вдруг переросло в уверенность. Вошла в университетский корпус и вдруг поняла, что нужно идти в сторону, противоположную той, что вела туда, куда нужно.

Пошла. Заблудилась. А потом появился он.

Всё как в сказках. Пых! И любовь с первого взгляда. До этого она думала, что только в плохих фильмах так бывает.

А тут — подняла глаза и одурела, как будто наркотик какой-то в воздухе распылили. Такая радость вдруг охватила… Даже не поняла, что он говорит.

Только где-то глубоко-глубоко мысль: «И это всё? Такой выплеск предчувствий ради великой отрады повстречать здоровенного бритого мужика в камуфляже?»

Тасе сделалось стыдно, хоть она и понимала, что любая из её одноклассниц обрадовалась бы, а ей… ей хотелось чего-то не такого обыденного.

Наверное, поэтому, когда парнишка, что возился рядом со штативом для камеры, предложил её проводить, Тася обрадовалась.

— Меня Славик зовут, — представился он, нисколько не рисуясь перед абитуриенткой, хотя и мог бы. И улыбнулся. Мило так, искренне. Тася подумала — Славик, от слова славный.

— Меня Тася, — ответила она и смутилось. Славик так на неё смотрел…

— Тася, так Тася, — легко согласился он, — тебе какой факультет?

— Документы же в одном кабинете должны принимать, — растерялась она и остановилась, пытаясь сообразить, что теперь делать.

— Всё так и осталось. Мне просто интересно, ты к филологам? Или продала душу дьяволу?

— Получается, продала, — повинилась она, пожав плечами, но новый знакомый заулыбался ещё больше. Они как раз стояли у белой двери с тёмно-синей табличкой: «Приёмная комиссия».

— Тогда мы с тобой одной крови. Ты и я. Это нужно отметить! — обрадовался он, и изобразил поклон, как посол из фильма «Иван Васильевич меняет профессию». Получилось забавно, и Тася невольно рассмеялась.

— Пойдём гулять, когда с документами разберёшься? У меня там съёмка, но я быстро. Ты как?

Как тут откажешь? Тем более, всех дел — ожидание результатов зачисления.

Он встретил Тасю на выходе из кабинета. И они гуляли — знакомились с речками, мостиками, скверами, памятниками, ели мороженое, хохотали…

К концу дня у неё было ощущение, что со Славиком они знакомы даже больше, чем всю жизнь. И ей бы радоваться, но при прощании возникло грустное чувство, что она обманщица.

За день случилось немало. И среди всего — пара встреч с друзьями Славика. Знакомство, ревнивые взгляды, шутливые подколки, и Тася вдруг поняла, что со стороны всё выглядит совершенно определённо, и при этом ни капли не соответствует действительности.

На прощание она получила маленький букетик карликовых роз, приглашение завтра пойти смотреть необыкновенные места и поцелуй в щеку.

А дальше всё поплыло, как в угаре.

Славик оказался самым лучшим экскурсоводом. Они кормили уток, катались на колесе обозрения, бродили по старым городским дворикам, качались на скрипучих качелях, любовались закатами и слушали уличных музыкантов. Он рассказывал о зданиях, каждое из которых пережило не одно поколение людей, о людях, что жили в этом городе когда-то, о городских легендах и нелепицах — типа памятников Ленину и Александру III, стоящих на одной улице.

За всю жизнь Тася не смеялась столько, сколько с ним, никогда не чувствовала себя так легко и свободно и никогда не испытывала такого чувства вины.

Славик работал по вечерам. Когда она оставалась одна, приходило что-то похожее на отрезвление, а с ним и раздумья. Тася пыталась убедить себя, что всё это просто приятно проведённое время. И почти получалось.

— Ты собираешься жить в общаге? — спросил он.

Они отмечали её зачисление. Потягивали сквозь трубочку розовое вино из бумажных стаканчиков для кофе — это Славик придумал — и ели разноцветных мармеладных червяков, потому что она их обожала. Сидели плечом к плечу и смотрели на волны. Они упорно штурмовали бетонные плиты старой набережной, что пряталась между опор двух мостов. Туда почти никто не забредал. Если бы не постоянные дожди, можно было бы загорать, а так они просто ходили кидать камушки. Правда, Славик несколько раз предлагал искупаться, но было слишком прохладно.

Щели между плитами заросли короткой жёсткой травой. В ней даже мелькали похожие на клевер цветочки, названия которых они оба не знали, но пахли они изумительно — солнцем, мёдом и летом. Ветра здесь почти не было, только волны непрерывно шептались, даже дорожный гул не долетал сюда, как будто это место не имело никакого отношения к городу.

— Конечно. Где ж ещё? — Тася пожала плечами. — Я бы согласилась жить на Марсе, но меня не приглашают, — пошутила она, но не совсем удачно.

— Фантазёрка! — ласково обозвал её Славик, повернул лицом к себе. — С тобой я бы согласился жить даже на Сатурне, хоть там и холодно, зверски, — сообщил он и поцеловал.

Тася не почувствовала ничего. Даже противно не было. Потому что за это время Славик успел сделаться едва ли не близким родственником, пахло от него вином, ванилью и апельсинами, и вкус у поцелуя был как у клубничного блеска для губ…

«Нет! Только не так! — вопил голос внутри неё. — Это должен быть не он!»

Тася успешно его проигнорировала, но, кажется, его услышал Славик. Отстранился, заглянул в глаза и сник. Как будто пыльное облако укрыло солнце, и сразу сделалось невыносимо тоскливо.

— У тебя есть кто-то? — спросил он почему-то только сейчас, на что она только и смогла пожать плечами. Ведь желания имеют странную привычку не совпадать с реальностью.

— Я… я ещё не готова… наверное… — соврала она, пытаясь исправить ситуацию, — я ещё никогда…

Теперь уже ей хотелось его целовать, чтоб вернуть свет в глаза, радостная синева которых вдруг полиняла и превратилась в цвет остывшей осенней воды.

Зажмурив до боли глаза, чмокнула его в щёку, а когда решилась взглянуть на него, увидела столько грусти и надежды, что поняла, что не сможет всё это разрушить.

— У меня одна из соседок съезжает. Переезжай? — предложил он, и добавил тихо, но сердце её рухнуло: — Я больше не буду.

И ведь был… Был у неё шанс отказаться! Но не смогла. Не хотела сделать больно! Так и оказалась на пути к собственному аду, хоть Славик обещание и сдержал.

Промямлила что-то по поводу родителей, но надежда рассеялась быстро. Родителей больше устраивало проживание дочки в коммунальной квартире, чем в общаге, тем более что там было очень уютно, тихо и чисто. Кроме Славика, про него она родителям не рассказывала, в квартире жили две взрослые женщины, которые во время разговора по скайпу обещали Тасиной маме за чадом присмотреть.

Переезд, обустройство… В первый же день учёбы она поняла, что все воспринимают её как подружку Славика. Смены их совпадали, поэтому на занятия они ходили вместе. Проходить мимо поста охраны, особенно в сопровождении Славика, сделалось настоящим мучением. Тася кожей чувствовала взгляд охранника, словно рентгеновский луч, он прожигал её внутренности и делал видимым то, чего ей видеть не хотелось.

Больше всего ей хотелось подойти к будке, заглянуть в окошечко и заорать что есть силы: «Мы не вместе»!

Но Славик почти всегда был рядом, носился вокруг неё как восторженный щенок, и Тася не могла найти в себе силы разрушить чужое счастье.

Как-то вечером она пыталась вникнуть в концепцию развития цивилизаций, Славик позвонил ей с работы.

— Тасёночек! — он придумал ей это дурацкое прозвище. — Мне штучка одна нужна — срочно, а я её дома забыл, можешь мне её принести? — попросил он виновато.

— Без проблем! Говори, где лежит, — обрадовалась она возможности прогуляться. Потому что от бесконечной зубрёжки у неё возникло ощущение, что голова опухла.

Славику нужна была белая коробка размером с коробку для телефона, которая осталась на тумбочке возле дверей в его комнату. Быстро натянув любимое платье и бордовые гольфы, Тася скрутила волосы в пучок, подкрасила губы блеском и чуть не вприпрыжку вырвалась на улицу.

К вечеру тучи уползли за линию горизонта, и в небе буйствовал закат, мешая оттенки алого, голубого и золотого. Деревья выставили на просушку пёстрые осенние наряды. И даже воздух очистился от смрада гнили и сырости, а наполнился горечью трав, ароматами древесной коры и листьев, благоуханием очнувшихся от мрачного забытья цветов.

Опавшие листья приветственно хрустели под ногами, редкие прохожие улыбались, лучики запоздалого солнца нежили кожу, Тасе хотелось петь, танцевать, смеяться! Хотелось взять Славика под руку, бродить по улицам и слушать его болтовню. Хотелось чего-то безумного и праздничного.

Удивляясь собственному настрою, она не заметила, как дошла до места. Здесь они уже были. И тогда Тасе место очень не понравилось.

Выкрашенный в оловянно-серый цвет, одноэтажный пристрой к хрущовке с виду напоминал склад. Никаких вывесок на здании не было, только стального цвета бронированная дверь, освещённая галогеновыми фонариками. Ряд старых аккуратно подбеленных тополей скрывал её от посторонних глаз. Машины теснились по обеим сторонам проезда, он заканчивался, упираясь в бетонный забор. За ним разрушался дом, признанный историческим памятником.

Но сегодня солнце добралось даже сюда, поэтому от мрачной угрюмости не осталось и следа. Улыбаясь, Тася нажала кнопку звонка и остолбенела, когда дверь открылась.