Купол

Первая часть книги. Ограничение в 150000 смиволов. Если заинтересует читателй, добавлю 2 часть.

Восемнадцатилетнюю девочку, которая сейчас идет по мостовой, зовут Моника. Мама ее была англичанкой, а папа-русский. Она не очень любит свое имя, а точнее совсем не любит, оно означает «одиночество». Моника никогда не понимала, зачем родители на всю жизнь сделали ее одинокой. Зато за границей ее принимали за свою, да и английский она знала почти в совершенстве, даже могла вести светские беседы.

Да, погода выдалась не самая лучшая, +28 для этого русского города слишком жарко. Моника нервно теребила кольцо на правой руке, щурилась то ли от солнышка, достигшего зенита и светившего ей прямо в лицо, то ли от того, что вот-вот заплачет. Покупая булочку, она надеялась, что звук пережевывания пищи заглушит ее внутренний голос, увы, ошиблась. Она спрашивала себя, думал ли он над произошедшем и о том, как некрасиво с ней обошелся. Но, скорее всего, он вообще о ней не думал.

Не выдержав Моника снова набрала его номер.

— Андрей, мы не виделись с тобой больше двух недель из-за твоей работы. Ты вернулся в город и сказал мне, если хочешь — приезжай. Теперь я здесь, а ты заявляешь, что гуляешь с друзьями и тебе некогда. С друзьями ты увидишься и завтра и послезавтра, а мне нужно будет скоро уезжать, чтобы заселяться в общежитие и готовиться к университету — Она начала всхлипывать, — Знаешь, что? Все твои слова о любви — пустой звук. Ты никак не проявляешь свою любовь, зато как красиво о ней говоришь.

— Мои слова о любви не пустой звук, ты это знаешь. Мы сейчас в парке, приходи, жду.

Повесив трубку, она побежала по направлению к парку, уж очень сильно хотелось его увидеть и услышать слова любви. Даже зная, что все это ложь, ей так нравилось в нее верить. Немного погодя она перешла на шаг, но, услышав незнакомый голос, снова ускорилась.

— Девушка, не хотите пройтись со мной? — к ней приближался не совсем трезвый парень, — В этом районе опасно бродить одной.

— Нет, спасибо, — она свернула в более людное место и зашагала еще быстрее.

— Вы знаете, я такой человек, отказов не принимаю.

Парень уже было хотел схватить ее за руку, но оступился и упал, это дало ей немного времени, чтобы увеличить дистанцию между ними. Обернувшись и несколько мгновений наблюдая, как он встает, она побежала, что было сил. Эта ситуация стала похожа на охоту льва за антилопой. Молодой человек не собирался сдаваться и отпускать свою жертву.

Моника бежала по улице мимо домов, деревьев, кустов. Район в действительности был странный, людей почти не было. Она кричала «помогите», но ее, похоже, не слышали. Где находилась, она понятия не имела, понимала только, что пробежала уже достаточно большое расстояние, парень не отставал, а сил уже почти не осталось. Казалось еще немного и она упадет обездвиженная. Единственный продуктовый магазин, что был в зоне видимости оказался закрыт и она, дернув его ручку, в отчаянии побежала к стоянке, где хотела затеряться среди машин. С горки было видно, что сзади стоянки стояли гаражи, а за ними какое-то поле. Моника поняла, что маленький город заканчивается.

Изредка оглядываясь, вбежала на стоянку и лавировала между машин. Еле протиснувшись сквозь двух гаражей, выбегая на ту поляну, она увидела краем глаза двух людей в полицейской форме и остановилась, онемев от неожиданности. Перед ней боком стояла черная низкая машина, а около задней двери полный мужчина с лысиной, в сером костюме, белой рубашке и черном галстуке. На вид было трудно определить его возраст, но несомненно ему было больше тридцати. Оставшиеся волосы на его голове, он зализал назад. Парня, который бежал за Моникой, как только он появился, поймали за руки два полицейских и увели в неизвестном направлении.

— Мисс Моника, здравствуйте, я — Иван, как вы себя чувствуете? — Полный мужчина, промокнул капельки пота, стекавшие по его вискам, платком.

Она стояла неподвижно.

— Прошу, садитесь, мы вас ждали.

Иван открыл перед ней заднюю дверь, взял ее сумку себе и рукой сделал жест, приказывающий присесть рядом с другим мужчиной, уже находившемся в машине. Не зная, правильно ли поступает, она присела на кожаные сиденья. В машине кроме нее еще трое мужчин. Спереди водитель и Иван, сзади незнакомец.

В машине было настолько холодно, что Моника затряслась или это из-за того, что ей становилось страшно, она сама точно не знала.

— Рад тебя видеть, Моника — Заговорил человек, сидевший рядом с ней. Заметив напряжение девочки, он добавил — Не переживай, никто тебя не обидит, наоборот, я прослежу, что бы такого не произошло.

Иван достал из ее сумки сотовый телефон, что-то там настроил, вынул сим карту, сломал ее пополам и выкинул в окно. Телефон он аккуратно вернул в сумочку.

Монике захотелось посмотреть на того, кто утверждает, что ничего ей не сделает. Как только она начала поворачивать голову влево, этот человек накрыл ее лицо какой-то тряпкой, и она почувствовала, что глаза ее закрываются. И хотя, заснула она только через пару минут, сил сопротивляться после такой ужасной пробежки у нее не было.

***

Моника проснулась через неопределенное количество времени. Очнувшись и оглядевшись, она поняла, что лежит в какой-то другой машине, укутанная пледом. Машина была намного больше той, в которой ее насильно заставили очутиться по другую сторону своего сознания.

Солнце катилось вниз, уступая вечеру и темноте. То ли прошло несколько часов, то ли несколько дней, сказать было трудно.

Моника хотела выбраться из машины, дотрагиваясь до ее ручки. В то же время дверь открыли, да еще так резко, что она чуть не вывалилась. В добавок у нее кружилась голова. Она подумала, что за ней пришел Иван, по крайней мере, надеялась, он вызвал у нее больше доверия, чем мужчина, сидевший тогда рядом с ней в машине. Она подняла голову и увидела незнакомого человека с мрачным выражением лица, указывающем ей на тропу. Раньше она никогда не видела людей с такими черными, как смоль волосами, но при этом светлой, практически белой кожей. Тогда Моника вышла из машины и неуверенными шагами направилась по тропе, незнакомец шел сзади нее. Ветер, дующий в спину, подгонял и заставлял двигаться чуть быстрее.

— Куда мы идем? И где это я?

Незнакомец молчал.

— Кто вы?

Моника подняла глаза выше и остановилась. Перед ней находился огромных размеров светло-серый купол площадью больше трех гектар и высотой с пятиэтажное здание. Подойдя ближе, она увидела, как часть купола заезжала снизу-вверх, образовывая тем самым вход в купол. Вперед Монику подтолкнул сильный порыв ветра. Она вошла внутрь.

Увиденное заставило ее открыть рот. Она стояла на выложенной брусчаткой дорожке, справа от нее красовалась большая лужайка с парочкой деревьев, слева — множество каких-то строений. Впереди детская зона с горками и спортивная площадка. Всего два этажа, лестницы на второй этаж находились по бокам. Он был расположен по кругу с высокими ограждениями в виде деревянных перил. На верхнем этаже она увидела кучу дверей, потом огромную открытую библиотеку, уходящую вглубь и еще больших размеров пространство со столами, похоже, это столовая. На верху огромное стекло, заменившее все окна сразу. Внутри «купола» существовал свой особенный мир.

Помимо этого, тут находилось много народа. Темнокожие и светлокожие, азиаты и европейцы, но все они — дети и подростки.

Моника увидела Ивана, подзывающего ее к себе. Рядом с ним стоял мужчина, который усыпил ее в машине и еще девушка.

Моника пошла к Ивану. Темноволосый человек все еще сопровождал ее.

— Здравствуйте, — она не знала, что еще ей сказать в этой ситуации.

— Моника, меня зовут Джон Уильямс, — заговорил человек, сидевший рядом с ней в машине, — Зови меня просто Джо, не настолько я еще стар, даже пол века не прожил. А это, — Он указал на девушку и незнакомца — Флора и Фрэнк*. Здесь их прозвали «надзиратели». Но они не злые, просто следят за порядком. В скором времени ты познакомишься и с остальными.

Они стояли неподвижно. Монике как будто только что представили пару статуй.

Во внешности Уильямса ничего необычного она не заметила, но вот Флора сразу привлекла ее внимание. Необъяснимо красивая, с волосами янтарного цвета и большими изумрудными глазами девушка, одета в белую тунику, какие носили богини в древней Греции. Фигура будто безупречно выточена по идеальным критериям. На голове венок из полевых цветов. И Флоре, и Френку на вид нет еще и двадцати пяти лет.

Моника так внимательно ее рассматривала, ей даже показалось, что венок зашевелился и начал распускаться, а сама Флора засияла.

Моника машинально улыбнулась, но ответной реакции со стороны Флоры и Фрэнка не последовало.

— Твоя мама — Анастейша, ведь так? — продолжил Джо

— Анастасия! В Англии ее звали Анастейша, здесь же она Анастасия, — Моника еще раз огляделась, — Так все-таки, где я? Что это за место? Как мне попасть домой, далеко ли мой дом? Почему здесь столько детей? И потрудитесь, пожалуйста, ответить на все вопросы.

*Флора(Flora) — означает цветок, богиня цветов

Фрэнк(Frank) — значит свободный

— Видишь ли, наш мир далек от совершенства. Люди голодают, воруют, разрушают окружающий мир. И что парадоксально борются с тем, что сами же и создали. Они разрушат дома и города, а потом горюют, как несправедлива жизнь и что дальше делать. Они сами заболевают, а потом идут за лекарствами или ложатся в больницу. Идут революции, войны, которые они создали и с которыми они же борются. Все это ужасно глупо, потому что сами они и есть воплощение чистой глупости. Их взгляды устарели и их невозможно в чем-то переубедить, если они уперлись. Слишком много предрассудков, которые давно пора выкинуть в помойку. А дети, подростки. Ваш ум более гибок, а физические данные поражают. Ваше воображение безгранично. Вы идете на компромисс и готовы выслушать и проанализировать. Вникаете во все происходящее. Впитываете как губка. Именно поэтому вам нужно быть здесь, изолированными от того общества. На ваше сознание не должно влиять ничего лишнего, его не должны заполнять те глупые мысли, которые вам талдычат с детства.

— А при чем тут я? — Моника заметила, что Флора и Фрэнк стояли не шелохнувшись, Иван все так же вытирал пот с лица.

— Здесь находятся подростки от девяти до двадцати лет, как ты сама понимаешь, под эту категорию подходишь.

— Почему именно сейчас? До двадцати мне уже недалеко.

— Мы забираем детей, когда видим, что они готовы. Эмоционально или физически. Некоторые живут здесь уже почти четыре года, но приходят и новенькие вроде тебя. Мы тренируем тут вас физически, заставляем решать запутанные загадки и ставить перед собой трудновыполнимые задачи.

— Это, конечно, все замечательно, но верните меня домой.

— Исключено! — Джо поднял голос, — Тут твой новый дом! Все эти дети теперь тебе заменят близких и родных. Со временем ты привыкнешь.

— Да что за бред такой, мое отсутствие, наверняка, уже заметили и ждут дома. Где выход? — Моника уверенным шагом направилась туда, откуда пришла несколько минут назад.

— Остановить ее? — спросил Фрэнк Джона.

— Не стоит, пусть попытается.

Моника видела, как та дверь начала закрываться, но она успела бы выскочить, пригнувшись. Она уже летела как пуля, мечтая о свободе и о том, что все это сон. Осталось меньше двух метров до выхода и тут она врезалась во что-то непонятное. Дверь закрылась, другого выхода она не знала. Поднимаясь на ноги и отряхивая коленки, она выругалась и уже хотела пнуть от злости то, во что врезалась. Но это было не что, а кто.

— Вернитесь, пожалуйста, назад, от сюда нет выхода. Покинуть «купол» возможно только направляясь на задание.

Моника врезалась в высокого человека в черной маске, полностью закрывающей его голову. Маска не закрывает только глаза, которые горят синим цветом, очертание носа и губ еле виднеются под ней. Кто-то в черном костюме и черных перчатках. Он был страшноват и мрачен как сама чернота. От неожиданности Моника взвизгнула. И покачала головой, давая отрицательный ответ на просьбу вернуться. Чудище взяло ее за шиворот и повело назад.

Приблизившись к месту, откуда она сбежала, Моника заметила неодобрительный взгляд Флоры, адресованный чудищу, оно выпустило Монику и встало рядом с Фрэнком.

— Спасибо, Бруно*, — поблагодарил его Джо, — Итак, Моника, как видишь пытаться сбежать отсюда бессмысленно. Скоро ты познакомишься с оставшимися надзирателями. Я здесь главный, мой кабинет вон там, — Он указал на предпоследнюю дверь справа на втором этаже, — Если что-то потребуется обращайся. Твое первое задание не заставит себя долго ждать.

— Минуточку, тут столько маленьких детей, как же им увидеть родителей? А вы представляете, как они за них переживают?!

— Родителям доложено, что их дети поступили в самый престижный интернат. Многие из наших воспитанников из детских домов или просто дети, чьим родителям на них наплевать.

— Да вы с ума сошли? — Моника воскликнула, — Что это за способ создания идеального мира? Без нужной родительской любви, тепла и опеки вы только сделаете всем больно и…

— Хватит! — Джо махнул рукой, — Тут есть все и даже больше для беспроблемного существования, нужно лишь соблюдать правила. А сейчас иди в свою комнату. Бруно, проводи девочку. Человек в маске повернулся к Монике.

— Иди за мной и не вздумай что-нибудь выкинуть.

Она повиновалась.

Они поднялись на второй этаж, зашли в третью дверь по счету с левой стороны, прошли вглубь по коридору и Бруно открыл перед ней дверь комнаты номер 17.

*Бруно(Bruno) — темное лицо

— Это Джули — Итальянка, — Бруно кивнул в сторону девочки, сидящей на кровати, — Она знает английский не так хорошо, как ты, так что разъясняйся четко и медленно. Вы живете в этой комнате вдвоем. Необходимые вещи лежат в шкафу. Если тебе придет какое-либо задание, ты об этом узнаешь. Расписание твоих ежедневых занятий, которые ты будешь получать один раз в две недели будет лежать в ящике, который весит на вашей двери. И учти, я буду присматривать за тобой, слишком уж ты самоуверенная, не нравятся мне такие.

Бруно вышел и закрыл за собой дверь. Моника плюхнулась на свою кровать и осмотрела комнату. Две кровати с прикроватными тумбочками, два напольных светильника, кресло с маленьким столиком, шкаф, настенные часы. Нет ни одного окна. В общем, ничего лишнего и оригинального. Ванная комната одна на несколько человек.

— Ты Джули, верно? Меня зовут Моника.

Джули улыбнулась, но ничего не сказала.

— Сколько тебе лет?

— Шестнадцать.

— Здорово, а мне…

— Восемнадцать, знаю. Я нашла досье на тебя вчера вечером в ящике на двери.

— Досье?

— Как тебя зовут, сколько тебе лет, из какого ты города и где училась.

— Ничего себе, значит, они не один день занимались мной, — Моника провела рукой по столику. Ни одной пылинки. — Долго ты тут?

— Пять с половиной месяцев.

— И как тебе здесь?

Джули опустила голову и начала тихо плакать.

— Ой, прости, глупый вопрос, я не хотела тебя задеть, я понимаю, что тут очень непросто. Вся это идея с новым миром, мне ужасно не нравится.

— Моника, я так скучаю по своим родным, по своему дому. Особенно по своей маленькой сестренке. Я не знаю, как дальше здесь жить. А все эти надзиратели страшноваты.

— Понимаю, и я очень скучаю по дому.

— У тебя тоже есть брат или сестра?

— Нет, по правде говоря, у меня и родителей то нет. Мама умерла, когда мне было почти пять, а папа ушел от меня год назад. Но каждый день, что не было со мной мамы, каждый день я скучала с новой силой. Иногда у меня уже не оставалось слез в организме. С годами я все хуже помнила ее лицо, но все больше любила. Я никогда не забуду запах ее духов и вкусных блинчиков по утрам. И поцелуй в лоб, — Моника указала пальцем на свой лоб, — сюда, перед сном. Через пару лет после смерти мамы, папа совсем сошел с ума, он говорил, что я не его дочь, что меня подкинули, что я для него обуза и проще было бы без меня. Тогда я запиралась в своей комнате и разговаривала с мамой. Просила ее вернуться и больше никогда не оставлять меня одну. Я никогда ей не жаловалась и не рассказывала, что мне плохо живется, думала, что она там будет переживать за меня. Только говорила, как сильно по ней скучаю и как люблю.

— Мне очень жаль! Как она умерла?

Джули поняла, что Моника так давно никому не высказывалась и как ей хочется это сделать. Как ей хочется дать себе слабину и поплакать у кого-нибудь на плече, потому что она так давно держала все в себе, запрещая распускать нюни. В тот вечер Моника, сама не зная того, навсегда обрела друга, которому захотела довериться с первой минуты.

— Ее убили, а полиция записала это как самоубийство. Но в тот день я видела человека, выходящего из комнаты, где все это произошло. Я услышала громкие крики и забилась в угол. Потом, когда они прекратились, из комнаты вышел какой-то силуэт, похож на человеческий, но его кожа была темная, а на голове какие-то завитые рога, как у горного барана. Было темно и, видимо, он не заметил маленькую девочку, забившеюся в угол. Я просидела не подвижно и еле дыша почти два часа, пока папа не пришел с работы. Папа говорил, что маму убил демон.

— Демон?

— Да, я слышала это от него неоднократно. Меня иногда посещала мысль о мести, но это ужасно, да и что я могу сделать. Ладно, — Моника вытерла слезы, — Ты говорила про надзирателей, кто они такие?

— Фрэнк, Флора, Бруно, *Фиа и Снэйк. Они следят за порядком. Ездят с нами на задания, но скорее всего они здесь просто для устрашения. Но я слышала, что всего их шесть, но видела только пятерых. Говорят, шестого зовут *Адонис и он у них главный, что-то вроде предводителя или командира. Они почти всегда молчат и предпринимают какие-либо действия в крайних случаях. Кого-то отругать или направить в нужное русло, хотя знаешь, один их вид уже жутко устрашает, так что и говорить им ничего не надо.

— А что они могут предпринять?

— Допустим, помочь на задании или был тут случай, когда Фрэнк спас одного мальчика, который хотел спрыгнуть со второго этажа, а, знаешь ли, восемь метров это уже большая высота.

— Зачем ему было прыгать? Он острых ощущений давно не испытывал?

*Фиа(Fear) — страх, боязнь

Снэйк(Snake) — змея

Адонис(Adonis) — красавец

— Моника, он хотел умереть, — шепнула Джули, — Здесь есть дети, которые поддерживают Джона, считают его идеи здравыми, но таких намного меньше, чем тех, кого пугает эта затея.

— Кошмар какой.

— Так вот, Фрэнк как будто взлетел, чтобы поймать его. Ну просто так высоко люди не прыгают, да и сложно словить человека в прыжке, тебе так не кажется?

Моника кивнула. В их комнате погас свет. Это означало отбой. Все дети должны лечь спать и встать с утренней музыкой.

— Но чем больше я здесь живу, тем меньше удивляюсь происходящим. Спокойной ночи.

***

Монику разбудили непонятные голоса. Она подумала, что это мама с папой обсуждают переезд в их новый дом. Открыв глаза, она поняла, что слышит слова из песни, которая сейчас играла в каждой комнате в «куполе». Моника почувствовала резкую нехватку мамы и ее нежного голоса.

— Сколько времени? — Моника зевнула и потянулась в кровати, — Доброе утро, Джули.

Джули сидела на кровати с какой-то бумажкой в руках, внимательно вглядываясь в нее.

— Что это у тебя?

— Доброе утро! Как обычно, семь утра. Это расписание моих занятий на две недели, я и твое принесла, положила тебе на тумбочку.

Моника развернула листок бумаги.

7:00 — подъем

8:00-9:00 — занятия в бассейне

9:30-10:30 — завтрак

11:00-13:00 — занятия в кабинете к1

13:30-14:30 — обед

16:00 — занятия на площадке

19:00-20:00 — ужин

21:00 — вечерняя пробежка

22:00 — отбой

Так был расписан каждый день недели. Чего там только не было: занятия по самообороне, тренировки на выносливость, футбол, фехтование и многое другое. Внимание Моники привлекло слово оружие.

— А что в промежутках? Здесь есть свободное время? И каждый день с таким безумным графиком?

— Присмотрись, каждая среда и каждое воскресенье вообще без свободного времени. А по понедельникам и пятницам все намного проще. Там только бассейн и вечерняя пробежка, все остальное время делай, что хочешь. Даже подъем и отбой позже.

— Ух ты, — иронично протянула Моника, — Прям курорт. Почему среда и воскресенье, а не просто выходные.

— Все здесь никак везде. Это основное правило купола — не поддерживать современные устои, разрушать стереотипы.

— У тебя такой же график, значит? Бедные дети.

— Не совсем. Совпадают только приемы пищи, свободное время и пробежка. У детей до двенадцати лет большинство тренировок проходят в виде игры, каких-либо соревнований и тому подобного.

— Ты не будешь запирать дверь? — спросила Моника Джули, когда обе вышли из комнаты.

— Двери здесь не запирают, точнее у них даже нет замка. Как говорит Джон, все должно строится на доверии. Тут мы должны быть, как одна семья.

Монику ужаснул тот факт, что, по сути, пока их не будет в комнате может войти кто угодно и сделать что угодно. Но подруга заверила, что такое поведение недопустимо, да и вообще исключено. И кому может это потребоваться.

Моника попросила Джули проводить ее до бассейна, поскольку она понятия не имела, как туда попасть.

Они спустились на первый этаж по левой лестнице, свернули на право, прошли по маленькому мостику, который возвышался над искусственным прудиком. Он выполнял скорее декоративную функцию, но грациозны проходить по нему нравилось не только подруги Моники. Джули предложила пройти через садик, раз уж у них есть еще пятнадцать минут в запасе. Они вошли в большую теплицу с яблочными, грушевыми и вишневыми деревьями. Так же там были разнообразные кусты, грядки с клубникой и клумбы с цветами. Моника заметила ту бесподобную девушку, с которой ее познакомил Джо, кажется, ее зовут Флора. Флора поливала жасмин, и Моника сочла это странным, ведь еще на входе она обратила внимание, что теплица оборудована авто поливом. Флора не обратила на них никакого внимания. Она разговаривала сама с собой и улыбалась. Моника представила, какая здесь красота, когда все деревья цветут и как же обалденно в это время пахнет. Моника и Джули разгуливали по саду, прислушиваясь к запахам. Сливаясь в один, запахи как будто играли превосходную симфонию произведения «Лето», уже плавно переходящую в «Осень». Моника уловила аромат, который так восхищали ее в маминых духах. С тех пор это стало одно из нескольких мест в «куполе», которое она полюбила и приходила туда почти каждый день.

Джули проводила ее в крытое помещение с бассейном, представила своей подруге Юки — Японке и поспешила на урок английского языка. Как оказалось, у Юки на сегодняшний день расписание было почти такое же, как и у Моники и она с радостью согласилась сопровождать ее.

На занятиях были только девочки, а тренером оказалась дама из России по имени Мария. По атлетическому телосложению больше похожая на сеньора Мари.

Юки оказалась очень воспитанной, умной девочкой, почему-то Моника не спросила сколько ей лет, но была уверенна, что та ее старше. Юки жила здесь уже почти три года. Она рассказала Монике свою историю жизни в детском доме и, что точно еще не определила, какое из двух зол меньшее, и где бы ей больше хотелось бесполезно проводить свое существование. Но несмотря на, возможно, правильность ее рассуждений, что здесь они лишь существуют, а не живут, Юки удавалось сохранить оптимизм и блеск в глазах. На вопрос как ей это удается, перед взором Моники предстал кулон с фотографией девочки, как оказалось младшей сестрой Юки. «Моя малышка жива и здорова, и это делает меня безумно счастливым человеком». Она так же поведала Монике, что ей придется делать и, куда лучше не совать свой нос в «куполе». Если дали отбой, то ни в коем случае нельзя высовываться из своей комнаты, иначе беды не миновать. Завтрак лучше не пропускать, а то до обеда очень сильно проголодаешься, а на ужин, если тебе не хочется, можешь не ходить. Юки очень любила проводить свое свободное время в библиотеке, это была ее отрада, но в самую глубь никогда не заходила, там слишком зловеще и никогда не видела она там ни души. Рассказала, что находится в каждом ангаре на первом этаже, но про один из них ни слова не проронила.

— А что в том? — Моника указала на самое крайнее помещение, похожее на хижину.

— Не знаю, туда запрещено подходить, приблизишься к нему, и Фиа или Бруно тебя за это по головке не погладят.

— Фиа один из… сказали, здесь их принято называть надзирателями, верно? Я уже слышала про него.

— На самом деле, его я вижу очень редко по сравнению с остальными. Он очень странно выглядит и пугает этим детей, особенно маленьких. Его кожа скорее светло зеленого цвета, как у человека при смерти, в медицине такое явление называют дисхромией. А уши, как у Эльфа. Возможно он чем-то болеет.

— Как у эльфа? Интересно, — Моника задумалась — А кто такой Адонис?

— За все время жительства здесь я видела его всего пару раз. Но он вполне обычный парень на вид…

На ужине Юки, Джули и Моника не закрывали рта, только и успевали, что в перерывах между словами закидывать куски пищи в рот и не пережевывая глотать их, чтобы сказать новое предложение как можно быстрее. После вечерней трапезы они пошли в сад. Он был как будто главной часть, сердцевиной этого места, хотя находился далеко не в центре. Но, если встать у его входа, весь первый этаж «купола» просматривается, как на ладони. Моника заметила, что из того, крайнего ангара, вышел человек и как только она переманила внимание подруг в его сторону, этого типа и след простыл. Она даже подумала, что ей почудилось.

— Как-то раз, когда я только приехала сюда и начала осваиваться, мне вздумалось побродить здесь, чтобы знать всякие укромные уголки, — говорила Джули. — Проходя недалеко от места, я услышала чей-то громкий голос, и потом входная дверь сама резко распахнулась. Магия какая-то.

— Надеюсь ты сама не поверишь в то, что говоришь. Мы не в зачарованном лесу и всему есть объяснение, — возражала Юки.

Моника подумала, что возможно и ей есть смысл немного походить по «куполу», рассмотреть его окрестности, возможно, познакомиться еще с кем-то. Но также она хотела увидеть и других надзирателей. Ей они казались выдуманными героями этого невыдуманного места.

Но, по сколько она недавно приехала и ей еще долго предстоит привыкать к новой жизни и вливаться в какой-никакой коллектив, и за сегодня было увидено и сделано итак достаточно, ее правильным решением стал осмотр «достопримечательностей» завтра в свободное время.

На следующий день Моника, как и планировала, в незанятый всякими занятиями час, отправилась на собственную, индивидуальную экскурсию по «куполу», находясь в роли туриста и гида одновременно. И, конечно, она не смогла пройти мимо загадочного места. Моника сделала несколько шагов ближе к двери и прислушалась, замерев. Потом обошла прудик кругом и вернулась к подслушиванию. Так она проделала два раза, но не услышала ровно ничего. Никаких голосов или какого-нибудь другого шума. Как будто внутри царила пустота. Моника решила, что это ни что иное, как склад. Она задалась вопросом, если так и есть, то почему запрещено разгуливать возле него. «Возможно именно здесь хранилище тайн, которое может содержать множество секретов» — подумала Моника.

Когда в «куполе» выключился свет, Моника легла в кровать и начала отсчитывать минуты, она думала, что подождать час самое безопасное. Она думала об Андрее, о доме, о родителях и пыталась осмыслить все, что здесь происходит, но никакого смысла в этом она не нашла.

Убедившись, что подруга уже уснула, а в коридоре стихли шаги, она бесшумно оделась и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Оглянулась по сторонам. «Чисто, можно идти». Было достаточно темно и Монике пришлось продвигаться по коридору практически на ощупь. Когда она вышла из коридора комнат и закрыла и эту дверь, стало светлее. Моника осмотрела со второго этаже весь «купол». В ночи он казался совершенно другим — мистическим миром. Он вселял ужас. «Вот я любопытная, лучше бы осталась в комнате». Моника спустилась на первый этаж, оглянулась назад и увидела, что в библиотеке, в самой глубине горит свет. «Зачем кому-то идти в библиотеку ночью?» Юки говорила ей, что в самой глубине никогда никого не бывает. Возможно, в этот день Моника имела единомышленника, которому тоже хотелось раскрыть все тайны этого зловещего места. Она подошла к помещению — загадке, ответ на которую ей просто необходимо было узнать. Гробовая тишина пугала ее не меньше, чем темнота. Слышалось только сердцебиение. Ее сердцебиение. Из-под двери бил свет. Ночью. Кого могло туда занести. Она простояла возле нее несколько минут, прежде чем решилась открыть и переступить порог.

Оказавшись внутри, она не сразу открыла глаза. В небольшом на вид помещения стояло несколько кроватей, холодильник, маленький обеденный столик со стульями. Кроме этого валялись коробки, штанга, были разбросаны книги и бумага. «Вот это погром» — подумала Моника. В правой части комнаты была небольшая перегородка, которая отделяла часть комнаты, что находится за перегородкой Моника не видела. Она присела на корточки и взяла в руки книгу.

— Только не думай, это не я натворил такой беспорядок, — послышался голос из-за перегородки, Моника выпустила книгу из рук — Но убирать похоже опять буду все я. Что за несправедливость. Вот так всегда в этом мире, одни подчищают за другими.

Кто-то вышел из-за перегородки, и Моника узнала Фиа по описанию Юки — болезненная внешность и странной формы уши, сразу бросились ей в глаза.

— Сегодня со мной на задании была, как принято считать лучшая, но как по мне… Опять ты? Что ты тут делаешь? — зло процедил Бруно, только что вошедший и сначала не заметивший ее.

— Спокойно, дружище, большего хаоса здесь наводить не нужно, а то один будешь все драить.

— Задания? Я помню ты… вы говорили о том, что я узнаю, если мне придет задание. Они обязательные? Что под ними подразумевается?

— Придет время и узнаешь, в любом случае не скоро, — сказал Бруно

— Так, если Бруно бесится, то, предполагаю, ты и есть Моника? Просто ты единственный человек, который его так раздражает, и, знаешь, у него есть обоснования недолюбливать тебя. Но на твоем месте, я бы не злил его, если не хочешь душевных проблем. — Фиа приблизился к Монике, — А ты ничего. Бруно в черной маске и этим пугает тебя? Тогда смотри мне в глаза.

Он наклонился к Монике и заглянул ей в лицо. Его глаза потемнели. Они не просто изменили цвет, а почти полностью стали черными, такого Моника еще никогда не видела. У нее затрясли колени и закружилась голова. Резкий укол ужаса, распространяющийся по венам и мышцам, по всему ее существу. Он вселял в нее столько страха, сколько она не испытывала никогда в жизни.

У Моники потекла слеза и, коснувшись ее щеки, упала, разбившись, как хрустальный шарик.

— Фиа! Проявлять свою силу на детях запрещено!

— Да ладно тебе, Адонис, я всего лишь развлекаюсь. Тем более Флора мне помешала.

В комнате появилась Флора и, как она поняла по обращению, Адонис. Страх Моники улетучился и теперь она не могла оторвать взгляд от Адониса. Он был похож на ее дедушку в молодости, а ее дедушка был тем еще красавцем с каштановыми волосами и светло карими, почти что желтыми глазами. Он был высоким и мускулистым молодым человеком. Монике хотелось узнать, что сейчас произошло, но Фиа не дал ей сказать.

— Ты меня боишься? Страх? Отчаяние? Паника? Злость? Какое же чувство ты и испытываешь? Флора, не вздумай вмешиваться, пусть решает сама.

— Отвращение, — процедила Моника.

— Что ты прицепился к девочке? Фиа, поменьше разглагольствуй. И прибереги силы для уборки.

Пришедшего она не знала, но именно этого человека она видела, когда стояла с Джули и Юки у садика.

— Замолкни, Снэйк, главным тебя никто не ставил и с твоим хвостом можно было бы сделать все намного быстрее, — Фиа сделал шаг к Снэйку.

— А ты попробуй заставить меня замолчать.

— Замолчали оба! — рявкнул на них Адонис, — Ты, Моника, да? Так вот, появляться здесь запрещено, еще одна такая выходка и будешь разговаривать с Джоном. А теперь бегом в свою комнату, если не хочешь опять встретиться взглядом с Фиа.

Моника извинилась и выскочила за дверь. Она пыталась понять, о какой силе, душевных проблемах и хвосте они говорили. Вбегая вверх по лестнице, она пару раз запнулась, выругала саму себя и не сбавляя темпа бежала по коридору и через несколько секунд оказалась в своей комнате. Моника порадовалась, что не разбудила Джули, та сладко спала и видела красивые сны, а она смогла заснуть только под утро.

***

Прошло две недели жизни Моники в «куполе». Потихоньку начала вырабатываться привычка ходить на все занятия от безделья, посещать приемы пищи по расписанию, чем раньше Моника никогда не занималась. Раньше каждый день был спонтанным и не распланированным. Пришлось вписаться в график посещения и уборки ванной комнаты, которая была у них одна на пятерых девчонок. Она стала задаваться меньшим количеством вопросов.

Постоянно осмысляя, где ей пришлось побывать в ту ночь, она сделала вывод, что скорее всего это место обитания так называемых надзирателей. В чем ей пришлось убедиться и что она теперь точно знала, это невыдуманное существование тех людей, которых все страшились. Да и сама она пока не собиралась рисковать и приближаться к их жилью. Фиа достаточно напугал её, а в голове картина ночи так и не смогла связаться с логикой. Все казалось абсурдом. Откуда не возьмись появились Флора и Адонис. Когда Фиа наклонился к Монике, она отчетливо видела, как его глаза стали чернее черного. Как Флора могла ему помешать, если даже с места не сдвигалась. Все это интересовала ее не меньше, чем пугало.

Сегодняшней ночью ей снился Андрей, по которому она очень скучала. Размышляла, что он мог подумать случилось, когда она не пришла к нему на встречу, а потом и вовсе пропала. Как будто в черную дыру провалилась. Жила она последний год и так одна и не к кому было пойти, чтобы что-то разузнать про нее. Раз, и нет больше такой девочки и вообще такая семья стерлась с лица земли. И тут она подумала, а что, если воспоминания про Андрея и про жизнь до «купола» вовсе не ее воспоминания. Что если в одну ночь, какой-то волшебник, отвечающий за такую вещь как память, взял и нечаянно перепутал воспоминания Моники и другой девочки. Возможно она с самого детства живет в куполе и тут где-то есть ее семья. Мама, папа и младший братик. Просто они не хотят пока ей говорить о том, что ее воспоминания вовсе не ее воспоминания. Или она вообще жила в другой стране, общалась с другими людьми, беззаботно училась в школе и поступила в колледж, а родители гордились ей. А вдруг ей специально дали воспоминания, что потеряла она маму и папу, что бы не мучилась тут и не переживала за них. Вот так живешь и не задумываешься, что твои воспоминания могут быть не таким уж и правдивыми, как тебе кажется.

Сегодня Моника проснулась раньше обычного и решила пройтись по саду, пока еще никто туда не явился. Она будет наедине со своими мыслями, сама с собой. Будет слышать аромат, оставшийся после вечернего полива, и сравнивать его с запахом маминых духов.

Моника вошла в сад и двигалась по лужайке, проводя ладонью по недавно стриженным кустам самшита. Прошла сначала сквозь одну арку из декоративного винограда, затем и сквозь следующую. Потом по каменистой дорожке двинулась вглубь к хризантемам. Прилегла рядом с ними на травку и вдохнула полной грудью. «И я по тебе скучаю, мам». Это были любимые цветы ее мамы, особенно махровые розово-сиреневые цветки. Как раз такие, по которым сейчас проводит ласково пальцами Моника. «Если бы только сейчас ты была со мной». Шелест листьев, которые начинали желтеть на деревьях, в связи с наступлением осени, успокаивал ее. Приводил в какую-то безмятежность, давая понять, что несмотря на то, что происходит с ней, есть смысл попытаться начать здесь жить, потихоньку привыкая к обстановке и людям. Лишь бы только это не был самообман. Веки тяжелели, и она начала ощущать невесомость своего тела.

Моника вздрогнула, услышав какой-то шум. Она аккуратно приподнялась и выглянула из-за цветов.

— Флора? — шепнула Моника.

«Она же поет песню». Моника решила подкрасться поближе и послушать ее. Такая легкая, успокаивающая. Прекрасный, нежный голосок. Цветы будто понимали ее, и их бутоны медленно покачивались в такт пению. Монике захотелось на миг стать одним из цветков и, ни о чем не думая, поддаться этому забвению. Она как будто оказалась под крылом, под вечной защитой этой пронизывающей до самых костей мелодии. Моника была бы только рада убаюкаться прямо здесь этой лилейностью.

— Ты что-то хотела? — Флора разрушила тесный мирок, только что созданный Моникой.

— Э-э-э…Ты только не подумай, я не хотела тебя пугать, — затараторила Моника, подходя ближе — я просто услышала чей-то голос и…

— Правда растения прекрасны? — Флора так и не обернулась к Монике.

— И вправду. Что это за цветы? Ты пела им песню?

— Георгины, точнее низкорослые анемоновидные георгины, — Флора начала говорить с воодушевлением, было понятно, что Моника одна из тех немногих людей, которые когда-либо интересовались тем, что по-настоящему имеет для нее значение. — Этот сорт называется… — не успев начать она замолчала.

— Я внимательно слушаю тебя, как называется этот сорт?

— Говорят, что они не пахнут, но я отчетливо ощущаю запах, запах моего дома. И слышу, о чем они шепчутся.

Моника обошла георгины и присела напротив Флоры.

— Флора!

Флора подняла голову, и Моника взглянула ей в глаза. Та чему-то удивилась, сразу отвела взгляд и немного покраснела. Моника расхохоталась, а она одарила ее своей улыбкой.

— Ты улыбаешься!

Флора резко опустила голову.

— Нет, нет, пожалуйста, не переставай этого делать. У тебя обворожительная улыбка, честное слово.

Моника хотела сказать, что ее пение превосходно, но не нашла подходящих слов, чтобы выразить свои чувства. Они просидели молча друг на против друга больше получаса. Моника ощутила знакомое душе тепло.

— Ой, скоро же начнутся занятия! — Моника вскочила и уже хотела бежать и тут ее осенило — Флора, как я могу увидеться с Андреем?

— Отсюда нет выхода.

— Это я уже слышала. Но я просто обязана его увидеть! Прошло уже достаточно времени, а от меня ни слуха, ни духа. Он даже не может точно знать жива ли я. К кому он пойдет, чтобы хоть что-то разузнать? Представляешь, что творится у него в душе? Нельзя так издеваться над человеком. А я? Надо мной можно?

— Здесь живут дети, у которых, в отличии от тебя, есть родители, которые возможно места себе не находят. Мы забираем у них детей, пытаясь внушить доверие. Конечно, таких совсем немного, но все же. Даже если они якобы в интернате, как по мне, для них лучше бы было с семьей. А потом Джон говорит о какой-то счастливой атмосфере в «куполе».

— Откуда ты знаешь, что у меня нет родителей? — Монику охватила паника.

Флора промолчала.

— Мою маму убили, ты что-то знаешь об этом?

— Знаю не больше тебя. У меня нет права тебе помогать. Нет права лишний раз с тобой разговаривать. Тебе пора идти.

Моника недоумевающе посмотрела на Флору, в душе обидевшись на нее, встала и направилась к выходу из сада. Она решила, что еще вернется к этой теме и попытается выяснить, что она знает.

— Спасибо, Моника, — тихо сказала Флора, но та ее не услышала.

Вернувшись в свою комнату Моника обнаружила, что Джули уже ушла.

— Блин, опаздываю! — вскрикнула она, ринувшись к ящику на двери.

В ящике должно было быть новое расписание, докладывающие ей, как придется прожить следующие две недели в «куполе». Засунув руку в ящик, она нащупала только малюсенький конвертик. В нем прочла следующее: «Мисс, Моника, спешу сообщить, что вам выпала честь отправиться на ваше первое задание за пределы «купола». Более подробная информация ждет вас в кабинете номер три, который сможете найти в этом же коридоре. Явиться необходимо немедленно. С уважением, ваша Марта». В углу письма стояла красиво вырисованная буква «В».

Моника почему-то не удивилась, что ей так скоро пришло первое задание, хотя Бруно говорил, что это произойдет не скоро. Буквально недавно она думала, что единственное верное решение — это привыкнуть к тому, что у нее теперь новый дом и научиться веселиться и здесь. Но как только прочитала «за пределы купола», тут же эта мысль перестала быть для нее рациональной. И она с большим воодушевлением проследовала к двери с надписью «3». Постучала по ней и услышав «входите», глубоко вдохнула и повернула ручку.

— Здравствуйте, я из комнаты семнадцать. Мне пришло письмо о задании.

— А, Моника, проходи, дорогуша, присаживайся, — пожилая женщина улыбнулась уголком губ и указала ей на кожаное кресло.

— Вы, так понимаю, Марта, верно?

— Верно, дорогуша, — кивнула. — Могу я предложить тебе чай, кофе или, может, ты хочешь теплого молока?

— Нет, спасибо, — живот Моники издал рык, она не успела позавтракать, — Разве что молока.

— Одну минуточку.

Марта вышла из кабинета и вернулась через считаные секунды, как будто где-то за дверью для нее уже стояла кружка с молоком. Женщина уселась обратно за стол, достала какие-то бумаги из шкафчика и развернув их, на несколько мгновений замерла с искаженной улыбкой.

— Что-то не так?

— Нет… все в порядке. Задание заключается в том, что необходимо забрать одну вещь у одного человека. Ты отправишься на него послезавтра рано утром с еще одной девочкой, Иваном и… двумя надзирателями. Их зовут Снэйк и Адонис. Роли в этом «спектакле» будут разные. Скорее всего ты с одним из них будешь изображать… влюбленных. Будет закрытое мероприятие, куда прибудет много народа. Вы пройдете туда как молодая пара и вашей целью будет отвлечения внимания некоторых персон. Иван доложит все детали по пути к месту. Похоже, задание не самое простое для новичка.

— Что это за вещь и кто этот человек?

— Это тайная информация, — рявкнула Марта, — Будь внимательна, потому что…

— Просто забрать какую-то вещь, и…

— Послушай меня! — женщина подняла голос, — Это не просто. Как я уже сказала, новичков не берут на такие задания. Девочка, с которой ты будешь в группе, живет здесь не меньше двух лет и побывала не на одном задании. А надзирателя обычно берут либо одного, либо вовсе обходятся без них. Понимаешь, о чем я говорю? Сложность задания стоит «B», но, судя по описанию оно скорее C, а возможно… и D. Нет не D, этого конечно же не может быть. Он бы не позволил тебе рисковать. Твой тип заданий должен быть пока что А и никак не выше. Тебе придется быть начеку не только из-за твоей миссии, но и потому, что будешь рядом с ними. Их следует опасаться. Не давай слабину, они это почувствуют и будет только хуже.

— Надзиратели? Почему так говорите? Вы боитесь их?

— Дорогуша, я лишь прошу тебя быть аккуратной.

— Мы выйдем за пределы купола, так?

— Да.

— Но я даже не представляю, где мы находимся, что это за страна? Кто выбирает тех, кто отправится на задание?

— На этом закончим.

— Это все, что я должна знать?

— Да, — Марта с глубоким вздохом убрала бумаги назад в ящик. — Я сказала даже лишку. Сегодня тебя ждут некоторые тренировки, а завтра можешь отдохнуть.

Она встала, подошла к двери и открыла ее перед Моникой.

— До свидания.

Когда женщина захлопнула дверь за спиной Моники, она что-то пробубнила, глядя себе под ноги и сделав несколько шагов, столкнулась с кем-то.

— Иногда необходимо видеть не только то, что у тебя под носом, — сказал Адонис.

Она отвела взгляд, потом снова заглянула ему в лицо, он же так и не свел с нее глаз. Адонис не испытал ни грамма неловкости или смущения, чего нельзя было сказать о Монике.

— Так ты пропустишь? Не задерживай меня, — он нахмурился.

— Простите, — она уступила дорогу.

Моника решила направиться на поиски Джули. Ей хотелось уточнить, правда, что она так и не была ни на одном задании за полгода? И чем отличаются типы A,B,C и D. Но Моника так и не смогла найти Джули и до самого ужина скиталась по «куполу» одна. Ни разу не встретила ни Юки, ни Тома, с которым познакомилась не так давно. Услышав рядом с собой английскую речь без акцента, она уже не смогла удержаться и заговорила с ним. Том был простым мальчишкой из Бирмингема. Он прибыл сюда за пару недель до нее. И она слушала его с упоением, постоянно кивая. Моника давно не появлялась в Англии и успела соскучиться по ее улочкам и не коверканной английской речи. Хоть Тому и было всего пятнадцать лет, а говорил он красиво, как ей того и хотелось. Он был пока единственным человеком, из тех, с кем она успела познакомиться, кто не отрицал правильности идеи создания идеального мира и видел смысл в действиях и рассуждения Джо.

Монике захотелось в этот раз поесть в тишине, поэтому темы заданий она не касалась. Как только она встретилась с Джули в комнате, сразу же атаковала ее вопросами, но та только пожала плечами и устало протянула: «Понятия не имею, о чем ты говоришь».

***

Открыв глаза, Моника сначала решила, что видит до сих пор какой-то сон, но спустя пару мгновений смогла разобрать лицо Ивана в нескольких сантиметрах от своего. Не было еще и семи утра.

— Мисс Моника, доброе утро — Иван сидел рядом с ее кроватью и пристально вглядывался — Вам пора вставать. Буду ждать вас через полчаса на той лужайке, где вы остановились в первый день.

Иван вышел из комнаты, и Моника подумала, как жаль, что двери здесь не запираются и возможно ли придумать какой-нибудь замок для их двери.

Джули еще сладко спала, иногда тихонька посапывая. Моника сочла это очень милым. Ей бы тоже сейчас хотелось вернуться под одеяло. Но к сожалению, она была готова к отправлению.

Единственная ее радость, состояла в том, что она наконец-то выберется за пределы купола, сможет понять где находится и возможно улизнуть. А потом вернется домой к нормальной жизни. Обдумывая свой хитроумный план, она невольно потирала ладони.

Моника была последней, кто подошел к месту встречи.

— Познакомься с Еленой. А это — Иван развел руками и резко их отдернул — Снэйк и Адонис.

— Рада знакомству, меня зовут Моника, — у нее получилось изобразить неожиданность и заинтересованность в их персонах, никто не должен был догадаться, что она с ними уже знакома. Но и они не отставали, продемонстрировав полную отчужденность.

Иван удивился, что она так непринужденна с ними поздоровалась, ведь должна была уже хотя бы раз услышать, как кто-нибудь говорил, что их тут немного побаиваются.

— Отправляемся к машине — скомандовал он. И тут же сменил свою властность на милую, услужливую улыбку, как бы извиняясь за свой тон.

Все послушно двинулись в сторону выхода, следовав за надзирателями. Перед ними автоматическая дверь поднялась вверх, впустив порыв ветра и свежий воздух внутрь. Моника ощутила этот непередаваемый запах, запах свободы, которая была под ногами и скользила по ее коже, не давая схватить себя.

Они сели в новенький японский минивен цвета хаки — большую машину, похожую на маленький автобус. Забравшись в нее, Монике сразу пришла в голову нехилая цена такого чуда на колесах. В чем, в чем, а в машинах она знала толк, сама не понимая такого интереса к этим механизированным штуковинам.

На водительское место уселся Снэйк, рядом с ним Адонис, остальные расположились сзади. Там находилось всего четыре места, расположенных в два ряда по два кресла. Елена и Моника уселись на второй ряд, Иван на первый. Елена постоянно мило улыбалась ей, чем произвела хорошее впечатление и понравилась Монике.

— Итак, — начал Иван, когда Снэйк вырулил на что-то, напоминающее дорогу. — Сначала мы отправляемся в Сити Тауэр на девятый этаж, там переодеваемся, получаем кодовые имена, по которым будет осуществляться проход внутрь и отправляемся на торжество к одному высокопоставленному человеку. Не вздумайте перепутать и назвать ваше настоящее имя. Вся операция встанет под угрозу. Сразу скажу, что распинаться и рассказывать об этом человеке можете меня даже не просить. Достаточного восхвалений и подробнейших описаний всех добровольческих и добросердечных поступков вы и там наслушаетесь. Все слова этих подхалимов сразу делите на два, а возможно и на…

— Иван, вы случайно не дружите с Фиа? — перебил его Адонис. — Такой же празднословный. Могу помочь с этой проблемой?

Иван передернулся, Снэйк глянул на него в зеркало заднего вида и усмехнулся.

— Время в пути приблизительно семь часов, — продолжил тот томным голосом. — Начало торжества в пять вечера. Время операции заранее не просчитывалось. Елена со Снейком и Моника с Адонисом, вот как мы разделимся. Елена уже знает, что предстоит им делать, Моника, ты с Адонисом должна будешь отвлечь мужчину и его жену. Фотографию их личностей я продемонстрирую тебе, когда прибудем в Тауэр.

Больше Иван не проронил и слова.

Название Сити Тауэр ничего не дало Монике, кроме того, что эта высокое здание, скорее всего имеющее смотровою площадку. Такие сооружения характерны почти для каждого крупного города мира. А вот то, что они ехали больше часа по непонятной дороге, без единого обозначения и машин поблизости, насторожило её.

Вскоре взору открылся пляж. С золотистым песком и припаркованной яхтой посередине. Морской бриз сразу проник в окно и разлился по всему салону автомобиля. Теперь Моника еще больше запуталась в догадках о своем местонахождении.

Поскольку не было никакого подходного мостика, с помощью которого можно было не намочившись взобраться на судно, Ивану пришлось пройти немного по воде. Снэйк подсадил девочек, можно даже сказать аккуратно перекинул их на борт. Потом они с Адонисом ловко вскарабкались следом, так, что ни одна капля не смогла к ним подступиться.

Небольшая яхта сверкала своей чистотой, и внушительную скорость развила довольно быстро. За штурвалом был Снэйк, похоже, ему по силам управиться с любым видом транспорта. А Иван и сам не догадывался, что у него морская болезнь. Поэтому попытки Моники поговорить с ним о ранге этого задания обернулись крахом. Ведь ее несколько насторожили слова Марты о том, что новичкам дают задания только уровня «А». Возможно, женщина сама что-то перепутала. По мнению Моники, в отвлечении внимания нет ровно никакой сложности.

Они пробыли в открытом море чуть меньше двух часов, когда Моника взглянула в направлении берега, от которого они отчалили.

«Это остров?!» — промелькнуло у нее в голове. Зрачки расширились от непритворного удивления.

Его очертания были похожи на большущую черепаху. Несколько небольших мысов прилегали к западной части. Протяженность острова около шестидесяти пяти миль с севера на юг и неизвестно сколько с запада на восток. Горная местность издалека смотрелась просто потрясающе. Она видела большое белое облако, которое нежно укутывала его, будто играла колыбельную.

«Купола», который располагался в самом сердце острова, не было видно за высокими деревьями. Да и сейчас он бы показался скорее всего не более чем маленькой белой точкой вдалеке.

Теперь Монику волновал другой вопрос, в какой же части света находится этот остров. Других строений, кроме их места существования замечено ей не было ни по пути к яхте, ни сейчас. Получается, что «купол» единственное, что есть на острове. Она пришла в ужас, дрожь настигала ее тело. Все время, что провела там она имела надежду на спасение, бегство в любой удобный момент. И хоть головой понимала, что это скорее всего невозможно, маленький шанс себе оставляла. Но теперь стало ясно — бежать некуда.

По морю они плыли три с половиной часа. Потом вновь пересели в машину, где им, уже не разрешили открыть окна, которые были занавешены, поэтому они практически не видели город. Как показалось Монике они ехали безумно долго.

— Иван, где мы находимся? Как называется эта страна?

Иван не ответил.

— Поняла, это тайна, как и все, что происходит в «куполе», я ведь права? Вы много что пытаетесь скрыть от нас… Слушайте, не молчите, опровергнете, что ли, а то у меня полное ощущение, что я разговариваю сама с собой.

— На такие вопросы тебе никто отвечать не станет, — отозвалась Елена. — Привыкай, что некоторые вещи тебя попросту не должны интересовать, только так сможешь свыкнуться с такой жизнью.

— Хорошо, не стоит только называть это таким громким словом, как жизнь, — жестко ответила Моника. — Тогда расскажите мне, как задания делятся по сложности?

— Расскажи ей — крикнул Снэйк Ивану.

В машине воцарилась тишина.

Иван вздохнул — У каждого задания есть свой ранг, всего их пять: A, B, C, D и E. Первые — самые простые. На них ездят только новички, которые пока мало, что могут, с сопровождающим. На «B» чаще всего выезжают уже маленькой группой с надзирателем для помощи. Задание «C» уже посложнее, на них берут двух надзирателей и сопровождающего. «D» повышенной сложности, более длительное и ответственное, кто поедет на него решается группой людей в «куполе». «E», на них ездят исключительно надзиратели…

— Правильно я понимаю, что буква В, которая была нарисована в углу моего письма, пришедшего с новостью о задании, и есть его сложность? И кто же решает вопрос о составе группы?

…

— Нет, нет, не нужно отвечать хором, — саркастично ухмыльнулась Моника — Сейчас задание является частью «С». Почему же меня, ту, которая без году неделю живет как вы, отправляют на такую высокую сложность? В чем подвох?

— Когда ты приехала… — промямлил Иван.

— Просто Джо увидел в тебе большой потенциал, вот и все! — перебил его Адонис.

— Только уж сильно не гордись этим, ты не особенная — добавил Снэйк.

Прибыв в Сити Тауэр, они поднялись на девятый этаж, где уже находились какие-то девушки. Надзиратели о чем-то с ними поговорили и те молча подошли к девочкам и занялись снятием мерок.

В городе то тут то там загорались огни и вскоре он весь погрузился в незабываемую сказку. Моника не могла отвести взгляд от этой красоты. Вид сверху ее завораживал. И тут она увидела надпись на одном из зданий. Скорее всего это была вывеска на каком-то кафе. Которая гласила «Добро пожаловать в Манчестер».

Графство Манчестер — церемониальное графство на западе Англии, в состав которого входят два города. Город Манчестер расположился по двум берегам реки Ирвел в Англии, стране, которая являлась родиной матери Моники.

— Мы с тобой должны разыграть влюбленных — Адонис протянул Монике фотографию — Держись от меня по правую сторону, так мне будет проще за тобой уследить. Не веди себя наигранно и не нужно никакого демонстративного поведения. Привлекай как можно меньше внимания. Возьми фужер, но не пей содержимое.

Моника все еще приходила в себя, узнав о том, что их держат на острове близ Англии.

Он приблизился к лицу Моники, что заставило ее щеки слегка покраснеть.

— Мужчина и женщина на фотографии твоя цель. Когда будешь с ними разговаривать выражай великую заинтересованность. Уходи от вопросов в твой адрес. Делай больше комплиментов по поводу их совместной жизни, что-то вроде «Прекрасно смотритесь», «Вам так повезло друг с другом» и тому подобное. Надеюсь то, о чем ты задумалась не помешало тебе меня услышать. Повторять не буду. И иди уже переоденься — Адонис указал на дверь в гардероб — Тебе туда.

Моника, очутившись в маленькой комнатке, закрыла за собой дверь. Елена уже облачилась в платье. Надо отметить, что она была совсем недурна, очень даже хороша. Да и кто с дурнушкой отправился бы на «бал».

Монике досталось коктейльное платье без рукавов. Оно было светло-голубого оттенка из шифона. Облегающее платье на одно плече, где красовалась россыпь небольших камушков. Оно подчеркивало ее тонкую талию и точечные бедра. Она натянула длинные перчатки и надела открытые босоножки. В дополнение Елена протянула ей маленькую сумочку. Моника взглянула в зеркало, перед ней стояла изящная девушка, будоражащая умы своим женским силуэтом.

Через некоторое время к ним постучался визажист и навел на лице безупречный легкий макияж, подчеркивающий глубину их глаз и сделавший их старше своего возраста.

Когда Моника вышла из гардеробной, надзиратели были готовы отправляться.

Их облачили в костюмы, которые невероятно шли им. Увидев Монику, они не выразили никаких эмоций, но она знала, что не оставила их равнодушными.

— Мистер и Миссис Адлер — пропел Адонис, когда они подошли к арке, служившей входом. Моника держала его под руку с правой стороны и старалась не упускать возможности улыбаться. Почти все гости находились на улице, само торжество должно было проходить в здании чуть позже. Пока все могли расслабиться и дать алкоголю подчинить свой рассудок, иначе как бы они решились на пожертвования и такие великие слова, которые бы не шли у них так легко в трезвости ума.

На торжество они прибыли самыми последними, Иван с другими уже были внутри, но Моника никак не могла найти их глазами.

Она увидела фужеры с шампанским и вспомнила, что должна взять себе один. Направилась в их сторону.

Приглашенного народу было много, с каждой минутой становилось все теснее. Взяв бокал, Моника поняла, что потеряла Адониса. Она крутила головой в разные стороны, ходила по территории, но никак не могла его найти. Он не мог далеко уйти, потому что должен следить за ней.

— Так это вы миссис Адлер? — пригородил ей путь какой-то мужчина.

— Доброго времени суток, мистер…

— О… — протянул тот — Только не делайте вид, что не знаете меня.

Ей рассказали о всех персонах вечера, кого она может знать, и с кем должна обмолвиться двумя словами, но этого человека в списке не было, а значит и миссис Адлер его не знает.

— Честное слово, в первые вижу — парировала Моника — А теперь позвольте, я спешу.

— Одну минутку…

Мужчина крепко схватил ее за запястье.

— Так где-же ваш горячо любимый супруг?

— Что вы себе позволяете, немедленно пустите!

Он еще сильнее сжал руку.

— Что не пришел он вас защитить? Да, много дров вы наломали. А совесть не мучает? — шепнул мужчина ей на ухо.

— Прошу прощения, я должен увести у вас даму — Адонис схватил за плечо мужчину, тот скорчил гримасу боли и отпустил руку Моники.

— Глупая, не отходи от меня — обратился он к Монике.

— Он искал тебя, назвал меня миссис Адлер и спросил, где мой супруг.

— Меня это не волнует.

Прозвучал звонок, и все направились внутрь. Там незнакомый Монике человек высказывал благодарность своим приятелям, сотрудникам и партнерам за активное участие в его проекте и, конечно, финансовой помощи. Потом выступали другие люди, которые в основном говорили, какое великое дело они сотворили и как много пользы это принесет. Так же не мало слов летело в сторону мужчины, который говорил первым, он оказался одним из главных людей, который придумал и начала воплощать в жизнь эту идею. Причиной такого восторженного ликования стало формирование благотворительного фонда. Выбрано удачное, не режущее слух название и сформирован устав организации. Приглашенные на мероприятия в той или иной степени оказали содействие в создании. Помимо простой регистрации этого фонда уже нашлись люди, готовые пожертвовать не малые средства в их новое дело. Фонда с задачей помощи в физической и психологической реабилитации и адаптации детей сирот.

Моника увидела пару, ради которой она собственно и явилась на это мероприятие, дала знак Адонису и отправилась к ним.

Они стояли около столика с закусками и что-то обсуждали между собой. Она прислушалась, чтобы уловить момент и влиться в их разговор.

Не успев и слова сказать, она услышала выстрел. В помещении на мгновение воцарилась полная тишина. Начался салют. Публика двинулась кто к окну, кто на улицу. Моника подумала, что это идеальный шанс для побега. Она быстро зашагала на выход. Началась суматоха и Адонис наверняка тоже отвлекся. В дверях она кого-то чуть не сшибла с ног.

— А, это снова вы? — сказал мужчина, с которым она уже успела пересечься ранее.

Его пиджак немного распахнулся, и Моника увидела, как блеснул пистолет в кобуре, прикрепленный с помощью пистолетного ремешка к его поясу. У нее перехватило дыхание и только спустя несколько секунд она смогла немного успокоиться и восстановить его. Глаза выдавали ее страх, но она старалась не смотреть на этого мужчину и надеялась, что он не видел, как мурашки пробежали по всему ее телу. А ведь ей всего лишь нужно было убежать. Улизнув отсюда и выбравшись на людные улицы, она бы добралась до полиции, все им рассказала и через некоторое время была бы уже дома.

— Теперь ты от меня не уйдешь, — обвив рукой шею Моники и притянув к себе, он одной рукой аккуратно высвобождал пистолет. — А теперь спокойным шагом веди меня к своему мужу.

У Моники бешено заколотилось сердце.

— Вы меня с кем-то перепутали, вы не знаете моего мужа, — ее самоконтроль улетучился слишком быстро и голос начал дрожать.

— Не неси чепуху — пистолет был уже у него в руке и медленно приближался к телу Моники, — Шелохнешься, и я за себя не ручаюсь.

— Тоже самое хотел сказать и тебе — Снэйк стоял позади него, мужчина замер и как показалось Монике, испуган он был более нее.

— Ты еще не успел прислонить игрушку к ней, у тебя 9-мм пистолетный патрон с зарядом из бездымного пироксилинового пороха. А твой затылок от меня меньше, чем в пяти сантиметрах. Как думаешь, кто окажется быстрее?

Пальцы мужчины ослабли и пистолет повис на них. Снэйк вывернул ему руку, прижав к спине и обратился к Монике.

— Куда-то собралась? Зря ты это затеяла. Тебя за такое не похвалят…

— Дело сделано, мы уезжаем — Адонис стоял за спиной Моники.

Он повел ее к машине, а Снэйк направился с мужчиной в другом направлении.

Когда все уже сидели на местах, и Моника была укутана в плед и согрета изнутри каким-то горячим напитком, она пыталась ответить на все те вопросы, что сейчас лезли ей в голову и тут ее осенило.

— Так я была приманкой?! — закричала она, выбираясь из-под укрытия — Миссия заключалась в поимке этого мужчины?!

— Моника подожди, давай мы тебе объясним — успокаивал ее Иван.

— И миссис Адлер это не придуманный персонаж, а настоящий человек, и вы сделали меня им. И он знаком не только с моим «супругом», но и со Снэйком. Почему у него был пистолет?

— Нет, миссис Адлер нету, есть только мистер Адлер — пытался выкрутиться Иван.

— Да, она умерла не так давно, — добавил Снейк.

— О боже мой, да он же хотел убить меня! А если бы он выстрелил? И все, мне хана. Черт, он реально мог убить меня…

— Если бы тебе с самого начала сказали всю правду? — сказал Адонис. — Ты бы согласилась на эту миссию? Немного не так, как планировалось, но цель достигнута. В твою папку внесут это как миссию ранга С, поскольку ты была в некотором смысле в опасности.

— В некотором смысле? И вправду, какое дело как, главное миссия выполнена! Тогда пусть бы лучше выстрелил, возможно в этом случая ты бы хоть сказал, что я рискнула жизнью!

— Мы бы этого не позволили! — Адонис повысил голос, и Моника замолчала. — А теперь все успокоились и в тишине добираемся назад.

Снэйк нажал на педаль газа.

Иван сидел в некотором смятении, что Моника так легкомысленно обратилась к одному из надзирателей на «ты», он был слегка шокирован этим фактом и тем, что Адонис не поставил ее на место и не дал понять, как правильно нужно с ними разговаривать. Хотя, в другом случае он бы наверняка так и сделал, подумал Иван и заснул.

Когда Моника вернулась в «купол» была уже ночь.

***

До утра Моника так и не сомкнула глаз, а когда сон начал потихоньку настигать ее, заиграла музыка и нужно было идти на занятия. Она решила, что постарается забыть события минувшего дня и пообещала себе больше не касаться их в памяти. Но Джули ничего не знала об ее обещании.

— Как же я рада тебя видеть! — вскрикнула она, увидев подругу и подбегая обнимать ее. — Ну, рассказывай? Что ты делала? Это было захватывающе?

— Я тоже рада тебя видеть, Джу. Но, боюсь, у тебя не совсем верное представление о заданиях. Мое задание было самым простым, нужно было лишь присутствовать на одном мероприятии и изображать интеллигенцию.

Монику предупредили, что нельзя никому рассказывать настоящую цель задания, да и вообще нужно об этом как можно меньше распространяться. Да и сама Моника не хотела вводить Джули в панику. Меньше будет знать, меньше будет переживать. А ей бы самой хотелось, чтобы сейчас кто-то, зная правду, всеми силами пытался скрыть ее от Моники. Иногда жить в неведенье намного спокойнее и проще.

Выйдя из коридора с комнатами, девочкам пришлось разойтись в разные стороны, но не успев пройти и десяти метров, в куполе зазвучал голос, оповещающий о том, что Монику просят пройти в кабинет Джона Уильямса.

— Ты что-то натворила, Моника? — громко шепнула Джули, остановившись.

— Да вроде, ничего — так же шепотом ответила та.

Следуя к Джо, она была уверена, что он от нее хочет. Наверняка уже донесли до него, что Моника хотела как можно скорее сбежать и никогда не возвращаться в место под названием «купол».

Она робко постучала в дверь, готовясь к грозным словам.

— Не заперто — отозвался эхом голос.

Переступив порог комнаты, не дожидаясь приглашения присесть, она плюхнулась на диван и затаила дыхание.

— Доброе утро! — сделал шаг навстречу. — Я наслышан о том, что произошло вчера.

Джо вновь заставил ее нарушить обещание.

— Могу я узнать, почему именно меня выбрали для роли миссис Адлер?

— Ты на нее похожа.

— Так вот почему такого новичка отправляют на задание и ставят его жизнь под угрозу.

Возникла пауза, первым ее прервал Джо.

— Так что ты хочешь за свой героизм?

Моника посмотрела на него недоумевающе.

— Да брось, мне рассказали, что благодаря тебе задержали Бэна и какую отвагу ты проявила! Что ты так на меня смотришь, будто вовсе это и не ты была? Подвинься-ка, я присяду. Так что же это будет? Хочешь жить в комнате с русской девочкой? Или, может, хочешь отдельную комнату? Пару дней выходных? Или мороженого? — он посмеялся.

— Встретиться с Андреем.

— С Андреем? Хотя, не важно. Это исключено!

— Что значит исключено? Я знаю, где мы находимся, что это остров не так далеко от Англии, если вы боитесь открыть мне эту тайну. И это заслужила, потому что очень рисковала, а могла попросту сбежать и поминай, как звали.

— Дело не в секретах. Конечно, это запрещено правилами и есть большой риск, что раскроешь наш дом…

— Честное слово, — перебила его Моника. — Не расскажу! — взмолилась она.

— Но! Даже если сделать исключение из правил, это не приведет ни к чему хорошему. Андрей уже потерял надежду тебя увидеть, и не стоит так шокировать парня.

— Я уверена, что он не потерял ее! Почему я не могу его видеть? Пошлите со мной Адониса или Снэйка, Фрэнка, да кого хотите! Не отступлю и найду способ его увидеть.

— Не хотел тебе говорить про это, твой друг уже нашел тебе замену, пришло время забыть его — Джо достал из тумбочки фотографии и протянул их Монике.

Она взяла их, хотя совершенно не хотела знать то, что обычно следует после слов «не хотел тебе говорить». На них был изображен Андрей и девушка, ее имя не Моника. И они не просто держались за руки.

— Это низко даже для вас.

Моника опустила голову и немного помолчала.

— Я могу сегодня лечь спать раньше?

— Конечно, во сколько хочешь.

— Больше мне ничего не надо, спасибо.

Она вышла из кабинета, громко хлопнув за собой дверью.

Оказавшись под одеялом, Моника думала, что сейчас проплачет в волю и все у нее пройдет, все грустные чувства улетучатся и она простится с нежностью, которую испытывала к Андрею. То с чем она хотела попрощаться, те эмоции которая она должна была испытать…ничего не существовало. Ей было немного грустно, скорее просто обидно, что так произошло, но она была совершенно спокойна. Она понимала, что ничего не исправит, его не вернет, да и даже если бы могла, не стала этого делать. Увидев фотографии, что-то в ней умерло. Его она больше не любит. И на этом в своей прошлой жизни Моника может поставить только точку. Начиная заново без дома, без родителей, без друзей, которых она больше не увидит, без Андрея, с чистого листа.

Полностью выспавшись Моника, готовая к трудовым будням, потянулась. Только вот была полночь.

В этот раз она решила отправиться в библиотеку, где еще ни разу не была. Желание уйти от этого мира в книжный, уже занимало первое место в ее голове. Она накрыла одеялом Джули, которое та скинула со своей кровати и на цыпочках вышла из комнаты.

Увидев свет в конце библиотеки Монике стало жутковато. Не может же быть, что уже во второй раз так совпало, что человеку, которому нравится библиотека так же, как ей садик, решил именно сегодня посетить ее.

Приблизившись к источнику света, она увидела фигуру, стоявшую боком к ней. Что интересно, на фигуре не было одежды выше пояса.

Пройдя еще два шага, она узнала в фигуре одного из надзирателей — Фрэнка. Он держал в руках книгу и Монике показалось, что страница в ней перевернулась сама.

— Что читаешь?

От неожиданности Фрэнк чуть не выронил книгу. Не бросая даже взгляда на нее, он подошел к одному из многочисленных стеллажей и убрал ее на положенное место. Внимание Моники привлек рисунок на теле Фрэнка.

— Извини за мой вид, мне пора идти.

— Я видела у тебя на спине, изображена птица? Татуировка?

— Это чайка, символ свободы.

Моника ненадолго задумалась, Фрэнк ждал ее комментария. И когда она сделала вид Эйнштейна, только что открывшего теорию относительности, он слегка улыбнулся.

— Но, Фрэнк, здесь ты не свободен.

— Почему же?

— Да хоть потому, что единственное место, где ты обретаешь спокойствие — мир книг. Я уже видела свет в библиотеке ночью. Для тебя это отрада, так же как для Флоры наш садик, который и для меня теперь здесь самое важное. Может быть ты и нашел успокоение в этих бесчисленных строчках, но мы говорим немного о другом понятии. Ведь так?

— Нам запрещено лишний раз разговаривать с детьми, живущими здесь, — Фрэнк делал первые шаги к выходу из библиотеки.

— Я догадываюсь об этом и, если спрошу почему, все равно ведь не ответишь… И ты считаешь это свободой? — крикнула она ему в затылок и почувствовала, что вот-вот заплачет от обиды.

— Я сам выбрал этот путь, — повернулся он к ней. — Иметь право выбора и сделать его по велению сердца и есть свобода.

— И много у тебя было этого выбора?

— Достаточно и я достаточно раз делал неправильный. Ты и понятия не имеешь, как все устроено… и что существовало здесь до тебя. Поэтому не делай поспешных выводов, если не разбираешься в ситуации.

Моника сделала шаг к Фрэнку, он остался неподвижен.

— Люди боятся делать выбор сами, потому что осуждать за сделанные ошибки приходится только себя, — он покачал головой. — А если сценарий уже подобран, есть кого винить в неудачах. Поэтому и существует стадное чувство. Так что гораздо проще, когда выбор делает кто-то за тебя.

Фрэнк собрался уходить, но Моника не позволила.

— Неужели вам здесь не одиноко? Это равнодушие, оно на самом деле не притворно? Здесь все пропитано чем-то ужасным, как будто здесь скоплена вся людская злоба. Такое бывает? Никогда мне не приходилось находиться в подобном месте… Похоже ты единственный, кто не так сильно подвержен влиянию этих дурацких правил. И, знаешь, мы в прошлом…мы раньше не встречались? Не могла я знать…

— Исключено.

В библиотеку ворвался порыв ветра. Развивая волосы Моники, и неспокойно шумя, он нежно погладил каждую книгу по корешку и испарился. «Откуда здесь сквозняк?» — подумала она.

— То есть другие тоже свободны? Что вас здесь держит? Почему мне не разрешено даже поговорить с вами? Объясни мне хоть что-нибудь!

— Довольно! — скомандовал появившийся Бруно. — Все мы прекрасно знаем правила. Тебе не будет позволено больше, чем другим! Фрэнк, ты сказал слишком много.

— Мы не договорили.

— Моника, твой голос слышно на весь купол. Иди к себе! — Бруно был не в лучшем расположении духа.

Монике пришлось подчиниться, и она покинула библиотеку.

— И на тебя ее слова навели тоску, да, брат? Ты же был здесь с самого начала? — спросил Фрэнк, подойдя к Бруно.

— Глупости, — он махнул рукой и удалился.

И Фрэнк и Бруно испытали чувства, которые давно заперли в глубине своих душ. Их самоконтроль был невероятным. А умение держать себя в руках настолько велико, что они не могли даже подумать, что кто-то сможет пробудить эти чувства. А она смогла.

***

Прошло две недели после завершения задания, на которое отправили Монику. Кажется, только сейчас она смогла успокоиться и перестала предавать этому случаю статус всемирной трагедии.

С тех пор как Моника побывала в кабинете Джона Уильямса ей вот уже какую ночь подряд снится одна и та же вещь — статуэтка. Она стояла на столе Джо и пробудила какую-то ностальгию у Моники. И вот сегодня в очередной раз во сне на глаза ей попадается именно эта статуэтка, не играющая никакой роли. Моника замечает ее мимолетно и как бы невзначай.

Моника не видела смысла в этих беспрерывных разнообразных занятиях, на которые приходилось исправно ходить, потому что делать было все равно нечего. А так сходишь на занятия, почитаешь, книгу, прогуляешься с Джули и Юки, поболтаешь с ними в садике, хотя бы день побыстрее проходит. Существование здесь угнетало Монику, но последнее время она не могла найти каких-то резонных причин вернутся к своей жизни за «куполом», не считая возможности быть свободной, что немало важно. И, честно говоря, она стала сомневаться, что ее жизнь снаружи сейчас могла бы назваться жизнью, если бы таковая была. А здесь есть две ее подруги и не забывала она о надзирателях. Которые были ей по-своему симпатичны и не считала она их такими уж беспощадными, как думают.

После обеда она отправилась с Юки на тренировку, суть которой заключалось в прохождении полосы препятствий, выстроенных в одну линию. Чем-то похожую на ту, что пробегают на время курсанты военного училища.

И вообще по ощущениям некоторых людей, то есть детей, с которыми разговаривала Моника, их готовят как военных к боевым действиям, с этим Моника была солидарна. Дисциплины, которые у них были, не слишком похожи на обычную физкультуру: легкая атлетика, плавание, тактика, стрельба, выживание в различных условиях, анатомия, физиология, психология, английский, китайский и помимо всего этого рукопашный бой. Это вызывало подозрение у многих. Моника поспевала во всем, кроме стрельбы из лука. С какой силой натянуть тетиву, как держать при этом руки, как правильно прицелиться, чтобы попасть в цель. Все это для нее казалось слишком мудреным. Вдобавок уже через считанные дни планируют провести соревнование по этому непростому виду спорта. А призом для победителя будет являться прогулка за пределы купола. Для тех, кто живет длительное время взаперти, настолько редко ощущая прикосновение ветерка к своей коже, что само представление о предстоящей прогулке волнует и пьянит разум. Конечно, Монике невероятно хотелось выиграть и, пусть даже в одиночестве, нет, в одиночестве было бы даже лучше, пройтись по этой земле. Но с такими ничтожными успехами, шанса у нее практически нет.

Настало время прохождения полосы препятствий на время, которое чем-то нравилось Монике, и она показывала один из лучших результатов среди девочек. Так и в этот раз она готова была поддержать свой статус и с успехом пробежалась по бревнам, перелетела на канате водные ямы, проползла в трубе и настала очередь вскарабкаться на стену по паутинообразной сплетённой веревке. И это не составило ей большого труда. Оставалось лишь спрыгнуть со стены вниз, и Монике зачтут время прохождения. Лишь три секунды, и она победила. Одна. Она приземлилась на маты и испытала жуткою боль в ноге. Сойдя с мата, она присела на землю и схватилась за ногу.

— Что случилось? — подскочил к ней инструктор.

— Подвернула лодыжку — простонала Моника.

— Так сильно болит?

— Очень!

— Как же ты так? Позову Жана, он проводит тебя до медпункта.

Направляясь к медицинскому кабинету, Моника прихрамывала из-за острой боли в ноге. Жан шел и напевал какую-то песню себе под нос, настроение у него было лучше нормального.

— Слушай, — обратился он к Монике. — Хотел опровергнуть тот факт, что ты не попросту решила прогулять занятия, притворившись больной.

— Моя щиколотка уже опухла и ее цвет потихоньку переходит от красного в ярко-фиолетовый, если ты не заметил!

— Но, знаешь, есть ведь среди нас те, кого не устраивают идеи Джона, и они не хотят работать на благо. Или просто лодыри. Хотел убедиться, что ты не одна из них.

Жан был одним из типов людей, которых она терпеть не могла. Которые сдадут при первой же возможности и еще себя, унижая других, выставят в лучшем свете. Поэтому Моника решила просто с ним не связываться.

— Не из таких. — соврала она, чтобы он успокоился.

Не смотря, на все приказы Жана двигаться побыстрее, Моника просто физически не могла их выполнить. Тогда он остановился, подождал, пока она его догнала и присел перед ней на корточки, желая нажать на ее лодыжку и осведомиться, правда ли ей так больно, что она не может шевелиться побыстрее.

— Ау! — вскрикнула Моника. — Хочу тебе доложить, что мне не очень приятно…

— Что ты делаешь? — спросил Адонис, подойдя к ним.

— Ничего, сэр — Жан вскочил, ответ последовал незамедлительно. — Хотел узнать о степени тяжести травмы этой девочки. Это все не страшнее, чем может казаться, здесь больше скорее надуманности и притворства с ее стороны. Не сердитесь на девочку сильно за такой опрометчивый поступок.

— Свободен — сказал Адонис.

— Нет, сэр, она уже совершенно в порядке, не беспокойтесь.

Адонис взглянул на Жана, тот попросил прощения и быстро зашагал в другую сторону.

Несколько секунд подумав о правильности своего решения, Адонис аккуратно подхватил Монику на руки.

— Куда мы идем? Медпункт ведь в другой стороне. Как ты оказался тут?

— Сориентировался по твоему звонкому голосу.

— Ой…

Когда Адонис проносил ее через мостик над искусственным прудиком, Моника поняла, куда он направляется.

Он внес ее в помещение, где жили надзиратели, прошел с ней вглубь комнаты, открыл еще одну дверь и усадил ее на кровать. Моника начала немного нервничать.

— Все разъехались по заданиям, Флора, как это обычно бывает в саду. Так что не беспокойся, что нас может кто-то увидеть.

Но она переживала скорее не за это. Когда она пришла сюда в первый раз Фиа ее здорово напугал, поэтому их дом казался для Моники немного зловещим. Но через какое-то время это ощущение потихоньку начало пропадать.

Адонис взял ее ногу и положил себе на колени. Ощупывая и проверяя на способность двигаться, он посматривал на реакцию Монику, чтобы точно определить диагноз.

— Отёк мягких тканей, окружающих голеностопный сустав. Боль связана со сдавлением разбухшими тканями нервных окончаний. Так же у тебя произошел разрыв мелких сосудов в момент получения травмы. Сухожилие и кость в порядке. Считай, что у тебя простой ушиб. Симптомы при ушибе лодыжки схожи с таковыми при переломе и разрыве связок.

— Откуда ты столько знаешь?

Адонис принес стул и подложил его под ногу Монике.

— Жизнь научила. Твоей ноге нужен покой, посиди в комнате своей сегодня и завтра.

Он на минутку вышел и вернулся с полотенцем, в котором был завернут лед и приложил к ее ноге.

Монике бы так хотелось, чтобы он и впредь смог прийти ей на помощь, ну а пока она могла об этом только мечтать. Хотя в этом жесте она скорее видела акт милосердия, чем проявления каких-либо чувств. И ей стало тепло. Ей было очень приятно, что о ней так заботятся, последний раз она получала такую заботу от мамы, по которой она сильно скучает. При этой мысли ей стало грустно, она опустила голову вниз и ушла в себя.

— Что-то не так? — спросил Адонис ее.

— Я же могу поделиться своей болью с тобой? Хотя, у тебя наверняка и своих проблем предостаточно…

Адонис не отрывал от нее взгляда.

— Хорошо, — сказала Моника и, взяв себя в руки, добавила — Когда я была маленькой… я лишилась мамы, её убили… И я видела того, кто это сделал и помню до сих пор эти очертания… хотя была совсем маленькой девочкой… По словам папы, убийство рук демона…Забавно, правда? И с чего он это взял, — она улыбнулась.

Пока она говорила, он аккуратно перевязывал ей ногу.

— Не надо улыбаться, когда хочется плакать. Тебе не перед кем притворяться. Слышал ваш разговор с Фрэнком.

— А вы, я смотрю, любите подслушивать…

— Здесь никого нет, сейчас ты можешь быть свободна в своих мыслях, воспоминаниях и чувствах.

— Как же так… ты сломал все, что я нарабатывала в себе годами, а то что хотела упрятать навсегда… — и она заплакала.

— Не нужно прятать, прими это и тебе станет легче. Ты живешь прошлым, а в настоящем лишь существуешь. Ты боишься принять себя? Сделать этот шаг в настоящее довольно трудно, но потом обретаешь спокойствие. У тебя сильная воля, но порой этого недостаточно. По мимо нее в тебе должно быть желание, несоизмеримое желание начать жить.

Моника смотрела на Адониса, как на своего спасителя. Она безумно ему благодарна.

— Пора вернуть тебя в комнату.

На прощанье он сказал ей несколько слов, чем расстроил Монику:

— Забудь, что видела меня.

Адонис вышел из коридора с комнатами и наткнулся на Фиа.

— Что ты здесь делаешь? — удивился он. — Знаешь же, что днем тебе не нужно появляться на виду.

— Да брось, не думаешь же, что я покорно буду сидеть на созданной вами привязи — ухмыльнулся Фиа. — Я увидел тебя с ней и не мог пропустить такого. Это все-таки она?

— У меня не было сомнений с самого начала.

— Что будешь делать? Пока ты очень хорошо себя контролируешь, но сам знаешь…

Настало время ужина, а поскольку Моника пропустила обед, в животе у нее происходила, как минимум, война. Она уже просидела в своей комнате полтора часа, и как только голос оповестил о начале ужина, вскочила с кровати и хотела кинуться бежать в столовую, но боль в ноге напомнила о себе. Монике пришлось перейти на самый медленный шаг. Она только потом поймет, что все время пока она была в комнате, думала об Адонисе.

Оказавшись за столиком, который они обычно занимают с Джули и Юки, она принялась быстро уплетать все, что в этот раз ей смогли предложить на ужин.

Через полчаса Моника увидела, как ее подруги приближаются с подносами к столику. Когда они уселись рядом с ней, Юки сразу заметила обмотанную ногу Моники.

— Джу, глянь, на ее ногу, — встревоженно произнесла Юки.

Джули заглянула под стол.

— Что случилось с тобой?

— Ничего особенного, просто подвернула сегодня днем ногу, когда проходила полосу препятствий. Только самое ужасное, что теперь должна сидеть в своей комнате сегодня, еще и завтра весь день. Я сойду с ума одна, — жалобно протянула Моника. — Ах, да! Вы будете участвовать в чемпионате по стрельбе из лука?

— Конечно. Куда мы денемся. Участвовать должны все дети от 16 лет. Джу вот как раз укладывается в рамки этой категории, а мы с тобой и подавно.

— Тебе вот повезло, ты хорошо стреляешь, а я еще так и не научилась плавать, — расстроилась Джули.

— Да ладно, научишься.

— Кстати! — выкрикнула Юки. — Сегодня утром мне пришло письмо, что за выигрыш в конкурсе я освобождаюсь от занятий завтра с утра и до четырех часов и могу распорядиться временем по своему желанию. Я могла бы прийти к тебе в комнату, тогда тебе будет не так скучно.

— А такое возможно? — обрадовалась Моника.

— Ну… фактически я еще ни разу не слышала, чтобы кто-то здесь ходил в гости. Но, думаю, если спросить об этом Ивана, то он не будет сильно возражать. Так что жди меня завтра.

— Хорошо вам, — надулась Джули.

— Ой, Джу, я смотрю, ты не хочешь кушать свою булочку, — Моника грациозно схватила с подноса подруги ее угощение и, разломив на два кусочка, один отправила себе в рот. — Спасибо большое!

— Мало того, что завтра мои подруги отдыхать будут без меня, так еще и булки воруют. Что за несправедливость.

***

На следующий день нога Моники практически уже не болела, и она, очень изловчившись, могла даже вступать на нее почти безболезненно. Было уже двенадцать часов, но Юки все не приходила, и Моника уже было подумала, что Иван не разрешил навестить ее. Но тут в комнату постучались и за дверью раздался знакомый мелодичный голос, оповещающий о присутствии подруги. Оказалось, что Юки просто забыла номер их комнаты и ей пришлось сначала отыскать Джули, что оказалось сделать не так-то просто, чтобы выведать у нее эту информацию.

— Ого, ваша комната практически не отличается от моей, — сообщила Юки. — Даже цвет постельного белья такой же. Только вот вещи разбросаны по-другому, — хихикнула она.

— То есть, все комнаты одинаковые?

— Я так не думаю. В некоторых комнатах живут по три или по четыре человека, есть так же комнаты одиночки, но таких очень мало. За время моей жизни здесь мне попадался только один человек, живущий в одноместных «хоромах». Хотя, отличие в них, наверное, только в размещении кроватей и их количестве.

— А как же комнаты для пар?

— Для пар? Ты смеешься? Одно из главных правил «купола» — никаких отношений. В этом коридоре только женские комнаты. Мужские в другой части «купола».

Моника действительно этому удивилась. Обоснование такого правила было ей совершенно непонятно. И она была почти уверена, что есть в этом месте любящие люди. Но вспомнила, что ни разу не видела никого похожего на влюбленных.

— Какой кошмар! — возмутилась Моника. — Как же мы будем здесь жить в дальнейшем?

— Не думаю я, что мы здесь навсегда. Надеюсь…

— Да что Джо хочет сотворить с нами в конце концов. Чего он хочет от этого мира. Какова его цель?

— Ты еще не поняла? — Юки приблизилась к Моника и произнесла практически шепотом. — Революция.

После того, как Юки покинула Монику и отправилась на свои занятия, ей стало совершенно не по себе. Она даже начала немного побаиваться того будущего, что ее ждет, что ждет всех их. «Неужели его главный помощник Иван, все надзиратели, преподаватели, и тренера с ним согласны. Что он смог вбить им в голову, чего наобещал или чем-то шантажировал? Да и вправду ли он затеял всемирный переворот?» — размышляла Моника. — «В любом случае нужно очень много времени»

Быть затянутой в свои мысли ей порядком надоело уже к наступлению вечера. На ужине она практически не разговаривала с подругами, потому что все думала и думала. Она не намерена была больше сидеть в своей комнате. До возвращения Джули у нее было еще как минимум полтора часа.

Моника зашла в зал, где у них были некоторые тренировки и включила половину света, чтобы меньше вызвать подозрений. Дверь была не заперта, как и множество помещений в куполе. Внутри никого и на сегодня все закончилось. Она может спокойно тренироваться, и никто об этом даже не узнает. Моника подумала, что лишняя практика в стрельбе ей не повредит. Сам зал был открыт и доступен каждому, но вот кладовая с инвентарем была заперта, ключа у нее не было. Она уже хотела было расстроиться, но увидела в одном из углов коробку, обруч и чей-то лук. Он пришелся ей по размеру. Но была одна единственная стрела, с которой придется обращаться очень осторожно. С непривычки, когда только их группа начала занятия с этим предметом, они умудрились поломать много стрел. Только вот все мишени оказались закрытыми в кладовке. Моника пошарила в коробке, лежащей рядом с луком и обнаружила доску. Ее она и решила использовать, все равно не попадет, и та останется в целости и сохранности.

Моника приняла стойку, установила стрелу на лук, натянула тетиву, немного наклонила голову — приняла рабочую изготовку и выпустила стрелу. Ничего похожего на полноценный, мощный выстрел у нее не получилось. Мало того, что она не долетела, так еще и направление выбрала не то. Первый промах, второй, третий. Моника приготовилась к четвертому, но тут кто-то включил остальное освещение.

— Со светом будет лучше — сказал Адонис и направился к кладовой, — Тебе разве мишень не нужна?

Моника растерялась. Недавно он велел ей забыть, что она виделась с ним, а теперь он снова появляется и снова без приглашения. Давно он стоит в дверях? Наблюдал ли он за ее неудачами. Ей стало немного стыдно.

— В том, что у тебя не получается, нет ничего зазорного, — послышался голос из чулана. Адонис вынес две мишени и еще пару стрел. Потом он взял ее лук в руки и прицелился.

— Ты уверена, что он тебе удобен? — спросил он.

— Да, вполне.

— В чем тогда дело?

— Сама не знаю, никак не выходит.

— Покажешь?

Ее попытка вновь увенчалась провалом.

— Зачем тебе лучше стрелять?

— Завтра соревнования, точнее чемпионат, а победителю дарят прогулку и мне бы очень хотелось…

— Ты же знаешь, что есть много способ размещения рукоятки в кисти? Хват бывает низкий, высокий, мелкий, глубокий. Все зависит от индивидуальных особенностей стрелка. Приготовься к стрельбе и замри.

С минуту Адонис смотрел на Монику.

— Нагрузка на пальцы распределена неравномерно. Тетива размещается перпендикулярно к пальцам. Не двигайся.

Он подошел к ней и поэтапно исправлял все ошибки, переставляя ее пальцы. Затем наложил свои кисти сверху на ее. Моника чувствовала его горячее дыхание у своего уха. Она повернула голову к нему. Их лица находились в минимальном расстоянии. Между ними проскочила искра.

— Я и это должна буду забыть? — спросила она.

— Стреляй, — ответил он.

Адонис отодвинулся от Моники. Она, еще раз рассмотрев расположение кисти и пальцев, затаив дыхание, разжала руку. Стрела достигла мишени.

— Ура! — ликовала она. — СПАСИ-бо…

Моника увидела, как за Адонисом закрылась дверь.

Моника дошла до своей комнаты и, не заходя в нее, хлопнула перед собой дверью. Вышла из коридора и как можно тише спустилась по боковой лестнице. Чтобы ее никто не заметил, она решила не двигаться прямиком через пруд, а обойти ангары сзади, а потом уже и выйти у нужного.

Подойдя ко входу в жилье надзирателей, она долго колебалась — постучать или войти без всякого на то право. Тут дверь немного приоткрылась. Моника тихонько проскользнула внутрь и плотно закрыла за собой дверь. Обогнув входную и сделав пару шагов внутрь помещения, она застала надзирателей за трапезой и ей стало жутко неудобно, что она им помешала. Уходить было уже поздно, потому что Фрэнк заметил ее присутствие.

— Приятного вам аппетита, — сказала Моника.

— Это что еще за новость? — Бруно настолько был ошарашен ее визитом, что подавился. — Ты нас преследуешь? Фрэнк, это ты ее впустил?

— Моника, мы уже заканчиваем, но спасибо, — поблагодарил Фиа.

— Спасибо? Знаешь ли это уже наглость, вот так без стука и спроса приходить сюда. Я уже молчу про нарушения всех правил, — злился Бруно.

— Правила, правила! Надоели мне все ваши правила. Захотела и пришла. Знаете ли, все, что вы вытворяете тоже против вселенских правил.

— А она мне нравится, — Фиа встал из-за стола. — Присаживайся.

— Постою! Хотя, нет, присяду, — Моника демонстративно уселась на стул. — Постоянно ходить в маске тоже против правил вежливости, Бруно. И почему ты всегда в ней?

— Да, и почему ты всегда в ней? — с ухмылкой поддакивал Фиа, хотя сам прекрасно знал ответ.

Бруно разозлился еще сильнее. Но, взглянув на Флору немного остыл: «Бруно, не надо» — шепнула она ему.

— У вас здесь Снэйка не хватает.

— Он отказался есть, — сказал Адонис.

Моника повернулась к нему и поймав на себе его взгляд, тут же отвернула голову и почувствовала подступающий жар.

— Зачем пришла? — спросил Бруно. — Скоро отбой, тебе уже нужно лежать лицом к стенке.

— Не зачем. Я подвернула ногу и теперь должна до конца сегодняшнего дня сидеть в комнате, а мне там так тошно, и я решила проведать вас.

— Проведала? Можешь идти.

— Давайте проголосуем, — предложил Фиа, — Кто за то, чтобы Моника осталась?

— Вы серьезно? Какая-то девчонка будет диктовать правила? — возразил Бруно.

— Она может остаться, я считаю, — тихо произнесла Флора.

Ее слова удивили Бруно, но больше он не смел возражать.

— Только не зачасти с визитами сюда, — предупредил Монику Адонис.

— Правда? То есть, конечно! — она засияла.

Так Моника стала захаживать в гости по ночам к надзирателям. Бруно это не очень нравилось, он мирился с ее присутствием только потому, что видел, как была рада Флора ее появлению, хотя та старательно пыталась скрыть это. Бруно любил Флору, давно любил и для него было очень заметно в ней все то, что не было заметно другим. Они проводили вместе столько времени, сколько было возможно, живя здесь. Причиной, послужившей такой невероятной привязанности, являлось то, что они понимали внутренний мир друг друга, они оба проживали две жизни — за себя и за любимого. Фиа, после первого их знакомства, больше не пугал Монику, теперь его образ казался ей даже немного смешным, но почему он выглядит не так, как все, она не знала. Нездоровый цвет кожи и слишком заострённые вверху уши, делали его образ странно-мрачным. Фрэнк чаще остальных молчал, но несмотря на это, Моника ему доверяла. А Снэйк постоянно расспрашивал о ее жизни. Больше всего Моника надеялась увидеть Адониса, но он чаще всех был на заданиях и поэтому ее желание не всегда осуществлялось. Жаль только, что она не замечала, как он на нее смотрит.

Прошло некоторое время, поначалу они чаще сидели в тишине, только иногда Фиа бросал какие-то фразы или маленькие истории, но это скорее было похоже на разговор сам с собой, потому что ответов чаще всего не следовало. Потом они стали общаться все больше и больше, не только между собой, но и с Моникой. Но больше всего Монику радовало, что они начали улыбаться и даже смяться. И уже стало трудно уловить тишину больше, чем на три минуты. Так они стали для нее маленькой семьей, с ними она чувствовала себя под защитой.

Соревнования по стрельбе прошли и, хоть Моника и не оказалась на призовом месте и не отправилась на прогулку, она была необычайно рада тому, что попала в первую десятку. Буквально недавно она не могла даже мечтать о таких успехах. Она жуть как гордилось своим результатам и пообещала себе, что уж в следующий раз точно утрет всем нос и выйдет из зала только победителем. И все из-за Адониса, которому она была ну очень благодарна. Монике хотелось сказать ему, как много значит то, что он для нее сделал за все время, что она жила в куполе, но она так и не осмелилась этого сделать.

Монике не хотелось знать и считать количество проведенных здесь дней. Хотя подруга напоминала иногда о прожитом времени в «куполе», как считала Моника, оно было потрачено впустую. Она по-прежнему ходила в садик в свое свободное время, только вот теперь в компании Флоры, которая постоянно рассказывала о жизни цветов и деревьев. Захаживала в библиотеку, надеясь встретить там Фрэнка и помолчать вместе за чтением книг.

А иногда ночью, она сама не знала, по каким критериям выбирала подходящую, отправлялась к надзирателям в комнату. В такую ночь, как в этот раз.

Дверь была открыта, но внутри никого не было.

— Я услышал, как ты вошла, — Адонис вышел из своей комнаты.

— Ты один?

— Да. Готова участвовать в следующих соревнованиях?

— О…да, конечно, наверное…Спасибо за помощь, без тебя я бы не справилась.

Они разговаривали тихо и спокойно, как будто им все равно друг на друга, но это было совершенно не так.

— Может, тогда поговорим? — спросила Моника.

— А раньше мы не разговаривали?

Она прошла глубже в комнату.

— Что затеял Джо?

— Я говорил тебе, что мы не будем обсуждать эту тему.

— Он затеял революцию?

— С чего ты взяла?

— Сама догадалась.

— Что бы не было, это не касается вас.

— Что значит не касается, мы существуем внутри его идеи.

Адонис молча немного приблизился к ней. Моника подумала и продолжила.

— Фрэнк сказал, что быть свободным это самостоятельно выбирать свой путь. Вас здесь что-то держит, но не свой путь. Чувство вины или страха? Просто я не знаю чувств сильнее, которые могут заставить поступать определенным образом, разве что любовь.

— Есть еще не менее сильное чувство долга.

Адонис все ближе подходил к Монике.

— Уверена, что держит какое-то чувство, может, у нас другие цели. Мы же не просто так здесь, верно?

По мере того, как Адонис наступал на Монику, она непроизвольно отступала назад, потому что чувствовала его силу.

— Пусть вы сами решаете следовать по этой тропе…но разве то, что вас сковывает, не есть разрушение этой свободы?

Он немного улыбнулся, выражение его лица смягчилось.

— Возможно.

Наступило молчание, которое прервал Адонис.

— Хватит отдаляться от меня, — произнес он приказным тоном, Моника замерла.

Он быстро сделал большой шаг к ней, резко, но при этом аккуратно подхватил за подбородок и приподнял ее голову кверху, получая возможность своими губами встретиться с ее.

— Добрый вечер, Моника. — прервал их Фрэнк.

Он зашел в комнату и, будто ничего не замечая, устроился в кресле и начал перелистывать страницы какой-то книги.

— Здравствуй…

— Сейчас Фиа и Снэйк придут, — добавил он.

Моника почувствовала себя неловко и ей показалось, что лучше всего сейчас просто удалиться, чтобы не сидеть как на иголках и не ждать какого-нибудь комментария от Фиа. Она попрощалась, посмотрела в глаза Адонису и закрыла за собой дверь.

***

И опять статуэтка, увиденная в кабинете Джо не давала Монике покоя. В этот раз ей приснилось, что мама рассказывала историю происхождения этой фигуры. Проснувшись, Моника уже не смогла вспомнить суть истории. Но она была уверенна в одном — ей необходимо поговорить с Джо и выяснить, откуда взялся нарушитель ее сновидений.

В свободное время между занятиями она подошла к кабинету и долго смотрела на дверь с красующееся на ней табличкой «Джон Уильямс». Моника не знала, можно ли без приглашения находиться здесь и беспокоить Джо. Но поговорить с ним хотя бы для того, чтобы удовлетворить свой интерес, ей было необходимо.

Постучав и не услышав приглашения, она отварила дверь и тихо позвала Джо, но он не отозвался. Может ли она войти, предстояло теперь решить ей самой. Подумав, что раз дверь не заперта, а свет горит, значит ничего секретного и запретного нет, она смело подошла к его столу. Оглядела его вдоль и поперек. Статуэтки на месте не оказалось. Что ей делать, подождать Джо или выйти и, как ни в чем не бывало, прийти чуть позже. Не зная, что же выбрать, она обратила внимание на приоткрытый шкаф. Моника подумала, что раз не может выбрать один из двух вариантов, воспользуется третьим — поищет нужную ей вещь внутри.

Шкаф оказался довольно просторным, более того выяснилось, что это ни что иное как небольшая кладовка.

Если бы Моника включила свет, ее могли обнаружить, поэтому ей пришлось идти во мраке, ну и выключатель она обнаружить не смогла. Небольшое количество света просачивалось только из маленькой щели из-под двери. Сначала передвигалась на ощупь, но потом глаза ее привыкли к темноте, и она могла различать предметы. Ей показалась, что она увидела то, что искала и поэтому быстро двинулась в нужную сторону. Моника не сразу поняла, что произошло, когда она обо что-то запнулась. Коробка опрокинулась и все содержимое вывалилось из нее на пол. Это было так громко, Монике показалось, что ее кто-то слышал и направляется сюда. Она присела на корточки и как можно быстрее складывала все назад. У нее в руках оказалась рамка с фотографией. Лица людей, в такой темноте у нее разглядеть не получалось, но они были ей знакомы.

Схватив фотографию, Моника выбралась из каморки и уже хотела бежать прочь из кабинета, как сердце ее заколотилось, отбивая бешенный ритм. Она никак не могла поверить изображению. А оно показывало четырех людей: совсем маленькую девочку, которая держала маму за руку, Джо и Фрэнка, стоявшего позади девочки и наставившего ей рожек. В маленькой девочке Моника узнала себя.

В этот момент в кабинет вошел Джо.

— Я тебя не приглашал, выйди, пожалуйста. И запомни, что нельзя входить без спроса. Такое надеюсь первый и последний раз…

Моника развернула фотографию к Джо.

— Что это? Вы знали мою маму? И откуда на фотографии Фрэнк?

— Давай сядем, разговор будет…

— Вы знали мою маму? — перебила она его.

— Этой фотографии уже много лет, Моника.

— Отвечайте на мой вопрос, вы знали мою маму!?

Джо громко выдохнул, обошел вокруг своего стола, нервно постукивая по нему пальцами и остановился рядом с Моникой.

Он смотрел на нее и молчал, смотрел с сожалением и грустью. Это молчание показалось Монике вечностью. «Почему вы так смотрите на меня? Пожалуйста, объясните, я запуталась» — мысленно просила она его.

— Девичья фамилия твоей матери — Уильямс. Анастейша Уильямс.

— То есть…

— Я твой родной дядя, Моника.

Такое заявление сразило Монику.

— Как, как же так?

— Хотел тебе рассказать, но ты меня опередила.

— После смерти мамы я осталась одна. Папа потихоньку сходил с ума, виновата, по его мнению, была я. Он больше не любил меня, так мне кажется. У папы родни кроме нас не было, а родственников по маминой линии я не помню, да и точно утверждать, что они есть я не могла, — Моника заплакала. — И в одну ночь он просто ушел, без объяснений и каких-либо слов. У меня больше никого не было, никого не волновала моя жизнь. Я оказалась вычеркнута.

— Мне жаль.

— А теперь я узнаю, что ты мой дядя! Тебе на заметку… так же ни разу не поинтересовавшийся моей жизнью!

— Ты сейчас здесь, рядом со мной, я присматриваю за тобой постоянно. И это я тебя забрал сюда.

— Не нужно этих глупых оправданий, это было сделано не для меня, а для воплощения твоей дурацкой идеи! И раз считаешь, что сделал одолжение, будьте добры сделать еще одно и верни меня домой.

— Не получится. Ты не одна здесь.

Ей стало невыносимо обидно.

— Уже слышала!

Моника вышла из кабинета, уверенным шагом прошла вдоль по балкону второго этажа и остановилась, не зная куда же ей податься. Она прислонилась спиной к стене и медленно сползла по ней на пол. Прикрыла глаза и подумала о тех людях, что она видела на фотографии. Но у нее никак получилось вспомнить их в своем детстве. Напрягая память, она ужаснулась, поняв, что не может точно сказать, на какой щеке у мамы было маленькое родимое пятнышко, которое по форме всегда напоминало Монике небольшое сердечко.

Анастейша познакомилась со своим мужем на выступлении тогда очень популярной группы в Англии. Ей не было еще и девятнадцати лет. Провожая ее до дома, он осознал, что больше ни одна девушка на свете не сможет разбудить в нем подобных чувств. Никто не имел такого пронзительного взгляда, и он влюбился в эти глаза навсегда. Анастейше пришлось переехать в Россию. Родители были против ее замужества, более того они пытались упрятать за решетку ее любимого, дабы она оставила все надежды когда-либо стать его женой. Поэтому Анастейша оборвала все связи со своим домом, вышла замуж, взяла фамилию мужа и имя Анастасия, вычеркнув из своей жизни прошлое.

Анастасия пыталась забеременеть на протяжении пяти лет. Никакие народные средства или мудрости ей не помогали, врачи разводили руками, большего они сделать не могли. Они чуть не сошли с ума от счастья, когда узнали, что Анастасия ждет ребенка, девочку, их девочку.

Анастасия безумно любила своего единственного ребенка, дочь Монику. Больше детей она иметь на могла. Она всегда говорила дочери, что она для нее подарок, посланный небесами. И так же, как маленькое пятнышко никогда не исчезнет с ее щеки, так же вечно будет любить она ее.

— Моника! Моника!

Рука Адониса лежала на щеке Моники.

— Откуда ты взялся?

— Я почувствовал, что с тобой что-то не так. Что случилось?

Адонис смотрел на лицо Моники, она надеялась, что он не заметит ее заплаканные глаза.

— Ты плакала.

В голове Моникой опять появилась та фотография.

— Фрэнк! Мне нужен Фрэнк! Ты не знаешь, где он?

— Фрэнк? Где-то в «куполе». Найти его?

— Нет, спасибо, я сама.

«Нужно узнать у Фрэнка, откуда взялась эта фотография и откуда он взялся на ней» — подумала Моника.

Она бросила благодарный взгляд на Адониса и пошла в сторону библиотеки. Если Фрэнк ничем не занят, то скорее всего он находится там.

Моника обошла книжные стеллажи, повсюду не было ни души, позвала Фрэнка по имени, но так его и не нашла. Выходя из библиотеки, Она наткнулась на Снэйка.

— Ищешь Фрэнка? Он только что вернулся с задания и сейчас возле входа в «купол». Я могу тебя проводить.

— Снэйк! — она не ожидала его встретить. Неужели он специально пришел к ней, чтобы проводить к Фрэнку. — Давай, если это возможно. Я была бы тебе благодарно.

— Конечно.

Они спустились по лестнице и двинулись дальше.

— Ты была у Джо? — спросил Снэйк, пока они шли к выходу. — Зачем тебе понадобился Фрэнк?

— Ты меня видел? Скажем так, я немного переживаю. Кое-что меня интересует, и я должна это выяснить.

— Ты в любом случае докопаешься до истины?

— Верно.

— Понятно.

Снэйк велел Монике идти впереди него и ждать возле поднимающийся гермодвери «купола». Когда он подошел к Монике, дверь начала потихоньку заползать наверх. Они вышли на воздух, но никого и никакого транспорта, на котором можно было добраться до «купола» не было.

— И где же он?

Снэйк остановился в двух метрах от нее.

— Моника, скажи, а если правда, что ты узнаешь окажется ужасной, более того роковой из-за чего ты даже не захочешь жить, ты все равно узнаешь ее?

— О чем ты говоришь? Возможно она мне не понравится, но у меня слишком много вопросов. Ты чересчур наговорил.

— Я так и думал, человеческая глупость, погубит вас.

— Кого это нас?

Снэйк кинул на нее кровожадный взгляд. Такого она еще не видела.

— Ты такая же дотошная, как твоя мать. Всюду суешься. И если ты настолько глупа, то мне тебя даже жалко, — он заходил вокруг Моники, смотря то в пол, то на нее, улыбаясь и вычерчивая ногой круг.

Моника хотела спросить у него, что же он знает про ее маму, но ей стало страшно, она не осмеливалась выйти за линию, что вырисовывал Снэйк рядом с ней. Она начала про себя звать Адониса и просить, чтобы он вытащил ее отсюда и увел куда подальше. Она увидела в Снэйке как будто другого человека и ее это пугало.

— А знаешь ли ты, кто убил твою мать?

— Кто!? — Моника крикнула, что было сил.

Снэйк соединил линии на земле и Моника стала центром этого круга. У него приподнялась верхняя губа и обнажился острый клык. Он провел языком по нему, обнажил второй.

Моника не успела ничего понять, только мелькнуло у нее в глазах быстрое приближение этих клыков к ней. Зажмурилась.

Она открыла глаза, услышав, громкий хлопок. Перед ней стоял Адонис, схватив одной рукой Снэйка за горло, а второй он держал его на расстоянии от себя. Снэйк демонстрировал свои клыки и его совершенно не волновал тот факт, что его схватили. Потом он отпрыгнул назад.

— Убил твою мама он.

— Что? — Моника не могла поверить своим ушам. — Нет!

— Что ты несешь Снэйк? — возмутился Адонис. — Прекращай свои игры.

— Тогда расскажи ей, что ты делал в ту ночь в ее доме? Ведь именно тебя она видела.

Снэйк кинулся на Адониса и попытался нанести ему удар хвостом.

«О боже, это хвост? Хвост как у рептилии, такой огромный» — Моника была неимоверно ошарашена, увиденным.

У Адониса не получилось увернуться и удар пришел в цель, он «отлетел».

— Дэймон, в таком обличии ты меня не победишь! — крикнул Снэйк Адонису. И взвил свой хвост нанести сокрушающий удар.

На глаз Моники развернулась картина перевоплощения Адониса. Кожа его все больше темнела с каждым мигом, и вскоре стала темно-серого оттенка, а из головы стремительно выросло что-то напоминающее рога, завитые рога. По виску скатилась капля крови. Моника до чертиков была напугана, не столько его внешностью, сколько своими мыслями и воспоминаниями.

Её новый прекрасный мир, связанный с Адонисом рухнул. Моника узнала в Адонисе того, чей силуэт она видела тогда, забившись в угол комнаты. Она тряхнула головой в надежде очнуться. Но это не помогло. Именно его она видела, выходившего с кухни, где была убита ее мама. Как неоднократно говорил ее отец — ДЕМОН. Убийца.

Она была психологически подавлена. У нее пересохло во рту. Кончились силы стоять на ногах, она упала на колени и начала задыхаться. Ей катастрофически не хватала воздуха. Она обхватила себя руками, инстинктивно пытаясь защититься.

— Моника, не верь ему! — кричал Адонис. — Уходи!

Но она его не слышала. Она ничего не слышала, Моника была как в тумане. Казалось будто она потеряла себя где-то в этом мире и теперь тело ее вынуждено скитаться по земле без души. Так Моника просидела на холодной земле несколько минут, пока ей не стало казаться, что ее больше не существует.

Она встала с земли. И медленно покачиваясь двинулась в неизведанную сторону.

Как очутилась в садике она не помнила, но в сознание ее вернул знакомый голос. Она слышала оду Флоры. Моника замерла, побоявшись, что та заметит ее, она боялась теперь всего. Но ее опасения сбылись.

— Моника! — Флора подбежала к ней, — Что тебя так сильно напугало? На тебе лица нет.

Моника не ответила, у нее дрожали губы.

— Прости, я не смогу тебя полностью исцелить, твоя душевная рана слишком велика, но кое-что сделать я все же могу, — Флора взяла ее за руку и запела, цветы закачались в такт музыке. Бутон, на который часто смотрела Моника и который хотела уже поскорее увидеть в полной красоте, наконец-то раскрывался прямо у нее на глазах.

Благодаря песне Флоры, Моника почувствовала, возвращение себя. Она вновь начала понимать, что происходит и сердечный ритм ее успокаивался.

— Кто вы такие? — спросила она Флору.

— О, Моника, если бы я только могла…

Моника зарыдала, выдернула руку и выбежала прочь.

Куда ей идти? Что делать? Как дальше жить? Она не знала ответов. Но просто стоять на одном месте она не могла. «Закончилась ли их драка? Это что, все правда? Куда я попала? Кто они все такие?» — с каждой минутой вопросов у Моники становилось больше, а объяснений ни одного. Но больше всего ей необходимо было узнать всю правду о той роковой ночи.

Но как это сделать, она тоже понятия не имела.

Она чувствовала предательство и не могла поверить происходящему. Она полюбила Адониса всем сердцем, а он оказался убийцей. Что же с ней сделала Флора, что она перестала ощущать себя ничем в этом мире.

Моника прошаталась в слезах по куполу почти всю ночь. Единственное, что она смогла придумать — вернуться в кабинет Джо и попробовать отыскать какую-нибудь зацепку. Но она не подумала, что в кабинет ночью не попасть. Потерпев фиаско, она в расстройстве пошла обратно. А где это обратно? Моника забилась в угол и обессиленная как физически, так и морально, уснула прямо на полу.

***

В этот раз ей не снилось ничего, возможно, она что-то и видела, но отказывалась это замечать. Почувствовав прикосновение к своей руке, она рывком села в кровати. А увидев перед собой Адониса, вскочила с нее и отпрыгнула так далеко, как могла. Она сделала это так резко, что в глазах потемнело и ее пошатнуло. Адонис помог ей удержаться на ногах. Она оказалась в его комнате.

— Не трогай меня! — завопила Моника, и прижалась к стене спиной.

— Моника…

— Оставь меня в покое! — она вертела головой из стороны в сторону.

— Послушай меня!

— Я все поняла, я все знаю! Мне ничего не нужно объяснять, большего я не выдержу. Уходи!

— Выслушай! — он хотел до нее дотронуться.

— Нет! — взмолилась Моника и еще больше вжалась в стену.

— Хорошо! Я понимаю, хорошо. Отхожу.

— Уйди!

— Я уже отхожу. Открой глаза, смотри, как ты сказала. Отхожу.

Они стояли у противоположных стен и смотрели друг на друга.

— Я не причиню тебе никакого вреда! Пожалуйста, дай сказать. Все, что ты слышала чистая ложь.

Моника опустила голову вниз, глаза ее наполнились слезами.

— Я видела хвост, Адонис, хвост! Видела… рога и все, что было… все видела! Я… я…помню тебя. И мне страшно…очень страшно… — в голосе ее появилась охриплость, она закрыла лицо руками.

— Вот, — он достала из кармана ключ и продемонстрировал Монике. — Он от этой двери. Как ты поняла, я принес тебя сюда. Выйди и запри меня. Так, в любом случае у тебя будет возможность убежать отсюда…

Адонис наклонился и подкинул ключ к ногам Моники.

— Обещаю, сделаю, что ты захочешь, только позволь мне…

— Убежать? Да, это единственное, что сейчас нужно седлать, а еще забыть, забыть обо всем и о тебе тоже! Отвернись лицом к стене, — скомандовала она, — А теперь я уберусь отсюда и больше никогда не хочу тебя видеть и не останусь выслушивать тебя.

Моника подобрала ключ, быстро выскочила за дверь. Повернув ключ в замочной скважине, она оставила Адониса запертым одного и кинулась к выходу.

— Я…я… Люблю тебя, — сказал Адонис, прислонив голову к двери и ладонью пытаясь почувствовать тепло Моники сквозь дерево.

…

— Прости…, — он тяжело вздохнул, ощутив себя полным дураком, и совершенно пустым. Адонис не собирался терять Монику и худшее, что он мог представить — она боялась его. Он думал, что больше не увидит Монику.

…

— Я здесь, — донеслось из-за двери, — Говори.

— Но это очень долгая история, — Адонис улыбнулся и мысленно поблагодарил ее.

— А мне некуда спешить…

Они оба сели, прислонившись спинами к двери, так они ощущали присутствие друг друга. В чем очень нуждались.

Воспоминания Дэймона.

Хорватия.

Часть 1.

Все началось с, казалось бы, обычного непогожего денька. Я не дождался, пока родители придут за мной в школу и поплелся домой в гордом одиночестве, в то время, как все мои друзья давным-давно были уже дома. И правильно сделал, они не собирались забирать меня, похоже, забыли о моем существовании.

Жили мы не бедно, но родители никогда не баловали меня. Они знали, что я отличался от других детей уже с рождения, был сильнее их. Матери всегда все чувствуют и поэтому они назвали меня Деймон. Видимо, мне подходило это имя.

Если я не мог выполнить их поручения, меня наказывали, но не всегда обходилось одними словами. Скорее всего это потому что они меня боялись и хотели, чтобы я испытывал тоже чувство по отношению к ним.

Я пришел домой и застал родителей в нетрезвом состоянии. Отец почти уже спал, уткнувшись лицом в тарелку, повезло ему, что она оказалась без остатков пищи. Мать пыталась убрать грязные тарелки с этого стола, но под действием хмеля она еле переставляла ноги. Видимо, они решили отметить успешную сделку с партнерами отца на крупную сумму денег. Они никогда много не пили, но в этот раз радость, что контракт достался ему была, видимо, слишком велика.

— Чего как долго? — спросил меня отец, оторвав голову от тарелки.

— Я немного прогулялся.

— Ты слышала, Мать, прогуляться он решил. Вот несносный мальчишка.

Отец встал со стула, пошатнулся, но смог удержать равновесие, подошел ко мне, взял меня за шиворот и поволок.

— Дорогой, не наказывай его сильно, ведь праздник.

Мать пыталась меня защитить, но ее не услышали. Я мог бы без труда вырваться или дать ему сдачи, но, в отличии от них, я не боялся. Несмотря на все их выходки, на незаслуженные мною наказания, я любил своих родителей, как только может ребенок любить.

Меня втолкнули в комнату, где стояла только кровать, письменный стол и стул. Я находился там всегда, когда родители решали, что я в чем-то провинился. Находился несколько часов, сутки или несколько дней. Отводили только в школу и за руку вели назад. Вот и в этот раз мою прогулку сочли нарушением несуществующих правил и выдуманных норм. Был уже вечер, и я понимал, что сидеть в этой комнате мне оставалось только до утра. На следующий день отец забудет, за что в этот раз я отбывал наказание. Он втолкнул меня внутрь, запер дверь на ключ и ушел.

Ночью я от чего-то проснулся и первым делом, открыв глаза, понял, что у меня кружится голова, а в комнате стоит какая-то дымка. Потом я почувствовал запах гари, которым тянуло из-под двери. Наш дом горел, а я оказался его пленником. На окне стояла решетка, а ключ был явно недосягаем. Я стучался в дверь, кричал отца и мать, но никто не откликался. Тогда с разбега я вышиб дверь плечом, она итак уже «еле дышала» и увидел огонь, который уже приближался к комнате родителей. Вломившись к ним, я подбежал и начал тормошить сначала отца. Тот лишь отмахнулся от меня рукой, непонятно что-то бормоча. Тогда я решил вытащить мать. Нужно было закинуть ее на плечо и вынести оттуда. Хоть я и был силен в свои десять лет не по годам, это далось мне нелегко. Выбежав из горящего дома, я положил маму на траву. Когда она была спасена, я ринулся назад, хотел спасти и отца, но не успел подбежать к дому, как взрывной волной меня отбросило назад. Дом порушился как карточный домик. Отца было не спасти.

В ушах звенело, голова кружилась. Увидев мать, подбежал к ней. Она не подавала признаков жизни — не шевелилась и не дышала, а пульса не было. Она задохнулась еще во сне. Я не осознавал, что произошло и как всего за десять минут моя жизнь перевернулась навсегда. Рефлекторно я потер глаза и понял, что они мокрые. Первый раз за всю свою сознательную жизнь, я заревел. Да еще как заревел, а потом стал бить землю за все, что происходило со мной. За то, что родители никогда не любили меня так, как любил их я, за все бессмысленные наказания, за свою силу, которая даже не помогла мне. И за то, что теперь один. Я сидел на коленях, обняв мать и рыдал. Услышав звуки сирены, я поцеловал ее в лоб и побежал, что было сил, прочь от этого места ужасов. Что такое детский дом, мне было хорошо известно. И лучше жить одному, чем в этом месте детских страданий.

Моей единственно целью стало правосудие. Но чем больше времени проходило, тем мрачней и ужасней казалось эта идея и вскоре иссякла почти полностью, оставив лишь ее отголосок. Теперь мне хотелось лишь дать понять этому человеку, что такое не забывается и в его плане оказалась оплошность. Я видел того человека, что заказал поджог и прекрасно знал его. Он — лучший друг нашей семьи. Хотел, чтобы я сгорел полностью, но он лишь убил то, что было во мне, какую-то очень важную часть меня. И взамен проснулось что-то новое, что ужасало. Именно в те бессонные ночи, когда перед моими глазами постоянно всплывало лицо матери, и зарождался во мне демон. Он разговаривал со мной.

— То, что произошло остается в прошлом и ты не в силах это изменить. Единственное, что ты можешь сделать — отомстить за семью, — говорил Он.

— Я давно отказался от этой идеи. У него маленькие дети и жена, никто не заслуживает того, что пережил я.

— Тогда, что ты нюни распустил, забудь и живи дальше.

— Ты имел ввиду существуй. Кто ты такой?

— Я это ты.

— Бред сумасшедшего, просто я свихнулся и разговариваю сам с собой.

— Ложь.

Этот голос жил со мной много времени.

С тех пор как решился крыши над головой я жил как изгой. Прятался от чужих глаз в недостроенных зданиях, сгоревших ангарах и нелюдимых местах. Прятался от людей в форме и тех, кто мог узнать меня. Воровал еду, одежду, книги из библиотеки. Я читал о медицине, об оказании первой помощи. Читал учебники по географии, биологии и химии, но больше всего меня поражала физика. Однажды я набрел на заброшенный дом. Он то и стал моим пристанищем. В этом доме обитала собака, похоже, ее оставили хозяева, которые там жили. Собака была привязана во внутреннем дворе. Я застал ее в ужасном состоянии. Она была очень худая и грязные комки шерсти, которые скатались в огромные валуны мешали ей видеть слышать и даже передвигаться. Отрезав всю ненужную шерсть я каждые два часа кормил ее маленькими порциями. Собака оказалась мальчиком. Я назвал его Раф. Раф был небольшой собакой. Так мы и стали коротать время — Я, Раф и Он.

Так шли дни за днями, неделя за неделями и так мне стукнуло двенадцать лет. Я продолжал самообразовываться. Теперь меня тяготила медицина, в сущности знание ее основ было мне необходимо. Моя боль понемногу утихала. Несомненно, она еще таилась в потемках моей души, но я старался не вспоминать о ней. Раф, поначалу такой зашуганный, с вечно испуганными глазами, перестал бояться людей, полюбил меня и стал настоящим псом охранником, лающим на прохожих. Раф почти везде сопровождал меня и был против, если я собирался пойти куда-то без него. В такие моменты он ложился у двери и ждал моего прихода, честно говоря, более верных собак я не встречал. А что касается меня, я сразу влюбился в эту добрую мордочку. Раф чувствовал любые изменения моего настроения и старался подстраиваться под них. В дни моего прекрасного настроения он не упускал момента, чтобы найти палочку и принести ее к моим ногам, дескать «хочу играть». Когда мне становилось грустно, он клал голову мне на колени и облизывал руки. От воровства я отказался. Деньги получал за помощь соседям и сдачу бутылок. А старушка Ведрана, жившая через два дома от меня, иногда сама приносила мне еду или какую-либо одежду. Говорила, что я похож на ее мужа и она уверена, что в детстве он был именно таким, как я. Уж очень Рафу нравилась эта женщина. В непогожие деньки, когда сверкала гроза и гремел оглушительный гром, мой пес прятался под кровать и не вылезал оттуда, пока шум за окном не заканчивался. А я залезал к нему и гладил по голове, пытаясь его успокоить.