Группа Фале

Прячась за перьями облаков, подсвеченных сукровицей уходящего на покой солнца, всплывала блеклая луна, медленно наливаясь светом и пугая увядающий закат. Природа замерла в страхе, ожидая прихода ночи. Ни одного дуновения ветра, ни скрипа, ни шороха, только редкое: «Уф ночной птицы», словно скальпелем по душе, режет гробовую тишину. Время духов и приведений, время выползающей из темных углов нечисти, время колдунов и ведьм, мечтающих навредить всем, кого они знают и ненавидят всем своим черным сердцем.

Ты думаешь, что это все сказки? Уже скоро ты поменяешь мнение. Очень скоро. Как только ночь окончательно вступит в свои права, и луну сожрут черные тучи, проглотив ее огромной невидимой пастью, а непроглядный мрак накроет землю покрывалом мелкой, нервной дрожи, ты осознаешь, что был неправ.

Готовься человек. Ужас идет к тебе…

***

Тень скользнула над трупом только что погибшего мужчины. Детская, глупая шутка, с надувным шариком, наполненным водой, стоила жизни. Двое мальчишек еще смеялись присев за ограждением балкона, над своей забавной выходкой, а душа несчастного уже покинула тело. Сердце, слабое место серийного убийцы, как раз выслеживающего очередную жертву, не выдержало испуга и остановилось инфарктом.

Мгновенно и навсегда.

Студентка кулинарного колледжа, Светлана Игнатьева, сегодня вернется домой вовремя, несмотря на предначертанную судьбу, и наврет родителям, что задержалась в библиотеке, хотя на самом деле встречалась с Васькой Рожиным. Они целовались в парке, но об этом маме лучше не знать. Она даже не подозревает как ей повезло, и что, надо благодарить двух хулиганов, на данный момент трясущихся от страха, забившихся в угол однокомнатной квартиры, в том, что жива, а не лежит в подворотне с перерезанным горлом, и разорванным платьем. Но это все уже неважно.

Тень скользнула в свете тусклого фонаря, моргнула мраком и растворилась в лунном свете. Бездыханное тело осталось лежать на асфальте, ожидая того редкого в этот час прохожего, который обратит внимание на труп и в панике вызовет полицию и скорую, нервно тыкая трясущимися пальцами в сенсор телефона, и скуля срывающимся от страха голосом.

Но прохожего нет, а время идет… Вторая тень выскользнула из кустов и прыгнула к трупу, материализовавшись в огромного черного кота, приготовившегося к атаке, на только ему видимую цель…

***

— Последний из воинов Сумрачных лесов, благородный потомок великого рода правителей Скараду, Гронд Фале Эльфийс, изготовился к решающей атаке.

Подлостью, коварством, и сонным зельем, герой многочисленных легенд, гуляющих по этой вселенной, был заброшен на эту дикую планету, в качестве охотничьей забавы, для охамевших от безнаказанности отпрысков насквозь прогнившего злобой и лживостью, когда-то лучшего друга его отца, а ныне кровного врага — Шалагуда.

Ха. Они думают, что он трофей? Глупцы. Это он охотник, а они добыча. Улыбка расползлась по губам оголив острые иглы клыков.

Он перебьет их всех подлых поедателей падали, захватит корабль и вернется на свою, захваченную коварными тварями планету — он вернется мстить. Жестко и безжалостно, как умеет только он, Гронд Фале Эльфийс.

Но пока прочь мечтания, надо сосредоточиться на схватке. Уже слышен лай карбосов, скоро они выскочат из зарослей на поляну в этом сумрачном лесу, показывая поводырям цель погони, и окружат трусливым кольцом голого воина. Злобные маленькие порождения бездны не способны ни на что, как только тявкать. Трусливые создания. Он не будет обращать на них внимания, он сосредоточится на охотниках.

Он готов. Он ждет. Хотя, чтобы прыгнуть, ему и не надо готовиться, тело само, как пружина, выстрелит в нужный момент, но все же не помешает сосредоточиться. Враг многочисленнен и силен, а он один, голый и без оружия.

Ступни уперлись в хвоистую почву поляны. Хвост подрагивает от нетерпения, вибрируя по икрам. Одна рука в напряжении готова к отчаянному рывку, другую за спину, там в кулаке зажат смертельный сюрприз для преследователей.

Взгляд — это тоже оружие. Он пронзит грудь врага раньше, чем тот успеет осознать, что уже мертв.

Последний из воинов Сумрачных лесов, благородный потомок великого рода правителей Скараду, Гронд Фале Эльфийс, готов убивать… —

Мужчина закончил читать, аккуратно закрыл книгу, поднял голову, и обвел взглядом, скрытым темными стеклами солнцезащитных очков, притихший зал.

— Николай Сергеевич. — Тишину прорвал звонкий девичий голос. — А вы продолжение писать будете? — Этот вопрос интересовал многих, и огромное помещение наполнилось гомоном, в котором слышалось нетрепливое ожидание ответа от автора популярного в последнее время романа.

— Скоро опубликую. Книга уже написана и проходит доработку, кое-что надо подправить. — Губы автора изогнулись в милой улыбке, но что-то едва заметное — хищное, проскользнуло, накрыв на мгновение тенью его лицо, сделав выражение хищным, или это просто свет отразился красной искоркой в темных очках?.. — Уже скоро она появится в продаже, а сейчас, прошу меня простить. Дела. — Он поднялся, отодвинув стул, и пошел, не оборачиваясь, к выходу.

Зал встал, зааплодировав овациями и шумом отодвигаемых кресел, забыв обо всем на свете, даже про автографы на купленные заранее, ради такого случая, книги.

Высокий широкоплечий, черноволосый, ни одной седой пряди, несмотря на семьдесят пять прожитых лет, мужчина, в черных, никогда не снимаемых очках, скрывающих и разрез, и цвет глаз, всегда с милой, застенчивой улыбкой, но никогда не оголяющей зубов, вальяжно открыл дверь, ведущую из зала, и хотел выйти, но был остановлен все тем же голосом:

— Николай Сергеевич, а Фале Эльфийс, в дальнейшем вернется наконец на свою планету? Он сумеет отомстить?

Мужчина вздрогнул, и неторопливо повернулся. Пробежав по залу линзами очков, в поисках того, кто задал вопрос, увидел задранную руку, и улыбнулся.

— Я думаю, что, когда-нибудь, обязательно вернется. — Пожал он неуверенно плечами, и вышел из зала в коридор, аккуратно закрыв за собой дверь.

Вдохнув полной грудью прохладный вечерний воздух, мужчина шагнул из дверей на тротуар, пискнув брелком сигнализации автомобиля.

— Николай Сергеевич. Подождите.

Он поморщился, но быстро сменив разочарование на доброжелательную улыбку, повернулся в сторону голоса. Все та же любопытная девушка. Что-то знакомое мелькнуло в ее чертах. Как наваждение. Он точно знал, что видит ее в первый раз, но отделаться от мысли, что они знакомы не может.

— Вы что-то хотели?

— Да. — Она быстро подбежала. Красивая, раскрасневшаяся от бега и волнения.

— Я вас слушаю? — Он сказал это хоть и с милой улыбкой, но так, что не оставалось сомнений, что разговор ему неприятен, и он очень спешит.

— Зачем вы так? — Она опустила глаза.

— Что? — Он сделал вид, что не понял.

— Зачем вы таким тоном, вы ведь даже не знаете, о чем я хотела спросить.

«Молода, красива, умна, судя по виду независима, а отсутствие кольца на пальце, говорит об активном поиске. Нет милая» -. Он усмехнулся про себя. — «Я тебе не по зубам». — Но в слух произнес другое:

— Простите, но я действительно очень спешу.

— Всего несколько вопросов. Я корреспондент студенческой газеты. У нас очень многие читают вашу книгу, и очень хотят узнать о вас побольше, но вы настолько замкнуты… — Она недоговорила.

— Еще раз прошу меня простить, но моя личная жизнь касается только меня. — Перебил он ее он немного грубо.

— Но мне действительно надо. Это очень важно. — В глазах девушки блеснули слезы отчаяния.

«Сама непосредственность. Где же он ее видел? Откуда ему знакомо это лицо с неестественно черными глазами? Что-то тут не так. Надо разобраться. Он не привык оставлять за спиной вопросы без ответов».

— Ну что же…

***

Рядом с трупом, прижавшись к земле, с подергивающимся в нетерпении хвостом, готовый к прыжку, замер в нетерпении огромный черный кот. Зеленые глаза светились лютой ненавистью, а из приоткрытой пасти вырывалось злобное, глухое рычание. Узкие черные зрачки, отражающие свет фонарей, смотрели куда-то вдаль.

Мелькнула тень, и на голову покойника беззвучно, как привидение, опустилась ворона. Каркнув, она склонила голову, посмотрев на готового к прыжку кота пуговицей, горящего ненавистью глаза. Тот поднялся, склонил голову, словно кивнув соглашаясь с ее доводами, и неторопливо пошел к подъезду дома, рядом с которым произошло непреднамеренное убийство. Сев там, на нижней ступеньке, принялся выгрызать несуществующий сор из когтей передней лапы, безмятежно заурчав при этом.

Черная птица вспорхнула, сделала круг заклекотав совсем не по вороньи, и опустилась, нахохлившись, на верхушку ближайшего фонаря. В этот же момент зазвучала сирена и появились сразу две машины. Полицейская легковушка и белый микроавтобус с красным крестом.

Засуетились белые халаты врачей, и мундиры правоохранителей, нарушив покой целого микрорайона, маленького, провинциального города.

— Вас тоже вызвали сюда странным звонком без определения номера? — Капитан прислонился к водительской дверце скорой помощи и достав из смятой пачки сигарету прикурил, чиркнув искрами зажигалки.

— Да. Странный звонок. Мы поначалу приняли за чей-то розыгрыш. Бывает такое знаете-ли. Глупых шутников много в последнее время. — Раздался из кабины густой бас невидимого собеседника.

— У нас также. — Пробурчал полицейский струйкой дыма. — Глупая смерть. — Мотнул он головой в сторону покойника. — Детская шутка, и на тебе, какой финал.

— Да. Бывает же такое…

Договорить водителю не дал еще один блюститель порядка в форме лейтенанта:

— Тут все понятно Петр Константинович. Смерть по неосторожности. Единственная проблема — это личность погибшего. — Он многозначительно поднял бровь. — Очень уж он смахивает на разыскиваемого нами любителя женских прелестей в извращенной форме. Пойдемте, сами посмотрите.

— У нас все. — Встретила блюстителей порядка женщина в белом халате. — Своими силами заберете, или нам доверите? Когда закончите.

— Сами. Уже машину вызвали. Этого покойника мы, судя по всему, уже полтора года как разыскиваем, много бед он успел натворить.

— Хорошо. Тогда мы поехали. Всего хорошего. Свидетельство о смерти и протоколы я подписала и вашему водителю отдала.

Петр Константинович мотнул головой в знак одобрения, и уже не обращая никакого внимания на врачей присел перед трупом:

— Как же тебя зовут, дружище… — Может ты знаешь? — Перевел он взгляд к внимательно смотрящему на него огромному черному коту, сидящему на ступеньке подъезда, и улыбнулся. — Что молчишь?

Тот встал, потянулся, выгнув спину, оцарапал бетон острыми когтями, и пошел прочь, растворившись среди низкого кустарника. В этот же момент, на фонаре злобно каркнула ворона, упала камнем вниз, и пролетев над самой головой капитана, едва не сбив с капитана фуражку, взмыла вверх, громко захлопав крыльями, и скрылась в темном небе, на миг заслонив плывущую в облаках луну.

— Чертовщина. — Перекрестился полицейский, и вновь склонился над трупом.

***

«Нет. Пожалуй, я поспешил с выводами. Ей действительно интересно, и только это чувство руководит поступками. Никаких далеко идущих планов насчет себя в ее душе не чувствую. Всё-таки надо с ней пообщаться немного… От куда же мне знакомо ее лицо?..».

— Ну что же. Раз вы так настаиваете, то прошу. — Сдался Николай Сергеевич и распахнул дверцу дорогого черного автомобиля. — Но с одним условием… Вопросы задаем по очереди. Один вы — один я. Согласны?

Девушка кивнула, утвердительно и уверенно нырнула в машину.

«Однако! Смелая особа, решительная». — Подумал мужчина, захлопывая дверь и садясь на место водителя с другой стороны.

— Так как же вас зовут, прекрасная незнакомка, столь бесцеремонно нарушившая мои планы? — Он с усмешкой посмотрел в лицо, на котором отражалась вся палитра радости человека, наконец-то достигшего своей самой сокровенной мечты, и нажал кнопку стартера. Мотор мгновенно откликнулся тихим урчанием, готовый выполнить любую волю хозяина.

— Вернерра. — Ответила девушка.

— Как, как? Простите. — Закашлялся неожиданно он. — Как вы сказали?

— Вернерра. — Повторила она и неожиданно покраснела. — Только не смейтесь и не шутите по этому поводу. Так меня назвала мама. Почему я не знаю, она не рассказывала.

— А как звали твою маму? — Николай Сергеевич взволнованно перешел на «ты», даже не заметив этого.

— Ольга. — Ответила она, недоуменно посмотрев в черные очки собеседнику. — Вы были знакомы?

— Не думаю. — Он отвернулся. — Куда прикажете вас доставить? — Голос его стал задумчивым, отрешенным, погруженным в собственные мысли, и снова перешел на «вы».

— Куда вам будет удобнее. Мне все равно. Я здесь, чтобы задать вам несколько вопросов для интервью, а не для того, чтобы стеснить.

Автомобиль плавно тронулся с места, постепенно наращивая скорость, и словно не замечая неровностей и выбоин на дороге поплыл над поверхностью.

— Почему вы все время в очках. — Задала первый, неожиданный вопрос Вернерра.

— У меня необычная болезнь глаз. Вас устроит такой ответ? — Немного смутился он.

— А название у этого недуга есть?

— По-моему для ответа достаточно. — Немного грубо и нервно оборвал он девушку, затронувшую видимо неприятную тему. — Если с первым вопросом все, то теперь моя очередь. Сколько вам лет?

— Девятнадцать.

— Где вы учитесь?

— В педагогическом. — Ответила она и вдруг рассмеялась. — Так нечестно. Вы задали два вопроса вместо одного.

— Ох простите. Страдаю склерозом. Возраст понимаете ли.

— Обманщик. Вы не выглядите старым человеком. — Сквозь смех произнесла она. — Теперь мой вопрос. Вы совсем недавно опубликовали свою первую книгу, и сразу стали знаменитым. Как давно вы пишите на самом деле? И не давит ли на вас известность?

— Пишу… — Задумался он. — Наверно давно, если это можно так назвать. — Он усмехнулся, скривив губы. — Но это вряд ли можно назвать художественной литературой.

— Вы ученый?

— Скорее практик. — Он вдруг рассмеялся, но так, что мурашки побежали по телу. — Исправляю, так сказать, ошибки в чужих трудах, и это мне не очень нравится. Но работа есть работа и не я ее выбирал. И насчет второго вопроса… Известность не давит, она скорее мешает. — Он вдруг повернул к ней голову, перестав следить за дорогой. — Теперь, мой вопрос. Где ваша мама?

— Она умерла три года назад. Какой-то урод сбил ее на пешеходном переходе и скрылся. Его так и не нашли. — Губы девушки затряслись, а глаза наполнились слезами. Ей как-то сразу захотелось рассказать все этому странному человеку, выплакаться, не ожидая сочувствия, вылить накопившуюся со времени смерти матери боль. Почему-то она посчитала, что ему можно довериться.

— Мне жаль. — Голос его дрогнул. — Давайте поступим так… Продолжим разговор у меня дома сегодня вечером. Я приглашаю. Только не подумайте, чего… Исключительно дружеский разговор. Приходите. Вот визитка. — Он протянул кусочек черного продолговатого пластика, с именем и адресом, а сейчас прошу меня извинить, но действительно некогда. Вот, кстати, уже и ваш дом. — Автомобиль остановился у знакомого подъезда и дверь сама открылась, выпуская пассажирку. — Приходите непременно. Буду ждать.

Только уже войдя в квартиру Вернерра подумала, что не называла своего адреса, непонятно, откуда этот странный тип его узнал. До вечера оставалось еще много времени и провела она его в раздумьях. Идти или не идти. Странное приглашение, странный человек, но до чего же интересно.

***

Они уже тут. Кусты зашевелились и взорвались, сорванной телами карбосов, листвой. Трусливые твари. Чем меньше в размерах создание творца, тем подлее и злобнее оно. Эти не нападут честно, смотря в глаза противнику, эти будут кружить, пытаясь укусить, схватить сзади, за ноги.

Вытянутые тела покрытые коричневый шерстью, на коротких лапах, подвывая и лая, поджав под пузо голые чешуйчатые хвосты, кинулись в разные стороны окружая воина. Острые челюсти защелкали в опасной близости, сзади и боков.

Ничего их укусы он выдержит, они хотя и болезненны, но не опасны. Подумаешь несколько иголок вопьются в лодыжку, он умеет терпеть боль, жизнь научила этому. Зачем отвлекаться на мелочи, когда впереди основная схватка. Сейчас заявятся рабы Шалагуда. Эти вот действительно опасны, потому что разумны.

Вновь зашевелились кусты. Вот они, рыцари хаоса. Закованы в хитиновые скафандры. Блестят как капли ртути на солнце. Выходят медленно. В руках сети, нейтрализаторы, и блокираторы. Живым хотят взять. Ну уж нет. Лучше смерть чем позорный плен в капсуле безвременья.

Вспышка на игле блокатора одного из воинов, кувырок под еле заметным лучом и стук падающих безвольно в траву карбосов за спиной. Хищная улыбка скривила губы Эльфийса. Не успели подлые твари уйти из зоны поражения, теперь будут валяться безвольными куклами парализованные своим же хозяином.

Прыжок вперед, толчок руками от земли, кувырок через голову и удар ногами в грудь одного из рыцарей, загремевшей звуком пустой железной бочки брони. Мгновенный перехват вражеской кисти в металлопластиковой бронированной перчатке, рывок, удар, и вот уже в руках Эльфийса нейтрализатор, а дальше без остановки в падении, перекатом, под жужжащие трупными мухами лучами блокираторов, от бедра, непрерывным импульсом.

Получите подарок в ответ на подлость, от последнего благородного из рода Скараду.

***

Николай Сергеевич отодвинул в сторону ноутбук и уставился на развалившегося в кресле кота. Тот, как всегда, беззаботно раскинувшись на подушке выгрызал что-то, только ему одному известное меж когтей, и блаженно мурлыкал.

— Упустили? — Черные бездонные глаза пронзили вмиг собравшееся в комок животное. — Легкое задание умудрились провалить. — Мужчина заколотил костяшками пальцев по столу и задумался.

В форточку влетела ворона и резко свалилась на ноутбук, ухватившись когтями за монитор, смахнув ветром от крыльев несколько листов с неразборчивыми записями, на пол.

— Аккуратнее. — Прикрикнул на него Николай Сергеевич. — Ты совсем обнаглел, Гоо? — На улице полно прохожих, а ты ведешь себя как домашний попугай, а не свободная от хозяйской опеки птица. Тебя могли увидеть. Нам не нужно лишнее внимание.

— Кар. — Ворона склонила голову и посмотрела прямо в глаза писателя, одним глазом, и моргнула веком, словно извиняясь.

— Значит так. Слушаем внимательно и запоминаем. — Оглядел Николай Сергеевич строгим взглядом вмиг подобравшихся животных. — Чирнелло идет в полицейский участок, и выясняет все, что там известно. — Палец указал на кота и тот кивнул соглашаясь. — Гоо. — Палец переместился в сторону вороны. — Летишь на место смерти и внимательно там все осматриваешь еще раз, не могло не остаться следов. Торопиться не надо, мне нужен результат. Отправляйтесь немедленно. И аккуратнее, и так уже наследили слишком много, скоро слухи по городу поползут. Сюда не возвращаться до глубокой ночи, у меня будет гостья и я не хочу ее травмировать. — Он задумался. — Если, конечно, не произойдет что-то неординарное. Сутки уже прошли, а мы топчемся на месте. — Рявкнул он и грохнул кулаком по крышке стола, от чего бумаги разлетелись в разные стороны, а ноутбук подпрыгнул. — На этом все. Видеть вас не хочу, пока не будет результата. Убирайтесь.

***

В здание полиции входил невысокий плотный мужчина с круглым как луна, заросшим недельной щетиной, ничего не выражающим лицом, достопримечательностью которого были топорщащиеся, в разные стороны, черные слегка запорошенные сединой на кончиках, редкие усы.

Отряхнув несуществующую пыль с синего тренировочного костюма с эмблемой на спине «Спартак чемпион», потерев лакированные туфли, совершенно негармонирующие со спортивным стилем одежды, по очереди о трико на икрах ног, и сдвинув клетчатую кепку на затылок, он уверенно потянул ручку двери на себя.

— Мне нужен следователь ведущий дело о воздушном шарике. — Промурлыкал он в лицо опешившего от такой наглости дежурного, наполовину всунувшись в окошко, и отодвинув в сторону тёмно-синий телефонный аппарат.

— Ты что творишь урод. — Вспылил полицейский, попытавшись выпихнуть визитера вон, но был остановлен красными гербовыми корочками, уткнувшимися в нос.

— Извини лейтенант, надо было конечно вначале представиться, но честное слово, времени на политесы нет, поэтому срываюсь иногда с протокольного церемониала. Я полковник Иван Иванович Чирнелло, старший уполномоченный внутренних расследований при президенте, имею особое распоряжение от самого… — Мужчина многозначительно приподнял кепку вверх указательным пальцем, показав на миг пушек черных волос и заговорщически подмигнул. — Ну так, где мне искать старшего по-нашему с вами делу?

— Его сейчас нет на месте. — Засуетился вмиг растерявшийся дежурный.

— Это ничего, сынок. Веди к кабинету я подожду.

— Но там закрыто!!! — Засуетился тот.

— Веди сказал, не нервируй! — Неожиданно громко рявкнул посетитель…

***

Ворона с карканьем опустилась на фонарный столб, распугав при этом метнувшееся в разные стороны все остальное, присутствующее тут, пернатое сообщество, и принялась внимательно рассматривать немногочисленных в это время дня, суетящихся внизу по своим делам, прохожих. Ничего особенного, этих крикливых птиц так много в маленьких районных центрах большой страны, на них никто не обращает внимания. Ну сидит себе на фонаре и сидит. Не мешает же никому.

Ворона внезапно, словно что-то увидев, сорвалась как-то по-ястребиному вниз, и захлопав крыльями, почти коснувшись земли, улетела в сторону липовой аллеи, примыкающей к улице, на которой накануне произошло убийство.

Спустя минуту, с той стороны, из тени деревьев, на тропике появился прохожий. Странный гражданин, нехарактерно одетый для этих мест. Черный с синеватым отливом костюм-тройка, изящный, приталенный пиджак, с атласным, шалевым воротником, облегающий жилет с пристегнутой серебряной цепочкой поперек груди, видимо часов, спрятанных в кармашке, и элегантные брюки-каррот, зауженные книзу над идеально вычищенными, лакированными туфлями с острыми носами на низком скошенном каблуке.

Гражданин, постукивая по выбоинам асфальта черной тростью, неторопливо шел рассматривая номера домов, и сразу привлек внимание трех бабушек, завсегдатаях лавочки у одного из подъездов.

— Глянь Степановна. Что за гусь? Вырядился как на бал. — Подслеповато прищурившись в сторону прохожего произнесла одна из них.

— Иностранец поди. Степановна поправила на носу очки, и опустила на колени руки со спицами, которыми только что ловко вязала синий шарф для внука.

— Чего тут иностранцу делать? — Сплюнула с губы в кулак шелуху семечки третья. — Иностранцу церкву подавай, или музею какую. А тут что? Серые дома да ямы в асфальте.

Между тем, гражданин подошел ближе, и с еле заметным прибалтийским акцентом обратился сразу ко всем трем:

— Простите. Я разыскиваю семью Игнатьевых. Проживают они в доме шесть. Но тут на зданиях нет нумерации, и я слегка потерялся. Видите ли, я нотариус. Троюродный дядя Тимофея Ивановича, скончался недавно во Франции, оставив тому небольшое состояние. Я приехал оформить вступление в наследство господином Игнатьевым…

***

Вернерра до самого вечера не знала, пойдет ли она на встречу со странным писателем, или не пойдет.

С одной стороны, заманчиво взять интервью у недоступного затворника, не общающегося с прессой запершись в своем особняке. Здоровое эго молодой девушки рукоплещет такой возможности прославится. Но ему тут-же оппонирует рассудок. Одна, на ночь глядя, в дом к незнакомому мужчине, да еще со странностями в поведении. Что там ее ждет? Но все-таки решилась.

«Мрачновато как-то». — Думала она, стоя у калитки ведущей в сторону темного, на фоне луны, плывущей в дымке облаков дома. Кнопка звонка домофона, подсвеченная красной точкой, ответила голосом Николая Сергеевича:

— Проходите Вернерра.

«От куда он знает, что это я?». — Пробежала дрожью по плечам мысль, но успокоилась осознанием того, что писатель сам назначил встречу, и потому наверняка ждал, оттуда знание.

Замок щелкнул, и калитка раскрылась, пропуская гостью. Тропинка, выложенная темной плиткой, подсвеченная низкими, едва выглядывающими из травы фонариками с двух сторон, привела к массивной двери, тут же открывшейся, едва девушка встала на первую ступеньку крыльца.

— Жду. — Улыбнулся хозяин черными очками, блеснув отражением луны и приглашая гостью проходить внутрь. — Очень рад, что вы решились меня посетить. Не стесняйтесь. — Заметив ее нерешительность еще раз улыбнулся он. — Проходите.

«И тут мрачно, и запах какой-то знакомый. Точно! Так пахнет в церкви. Толи свечами, толи ладаном». — Она не знала точно, но вспомнила его, этот запах смерти, запомнившийся со времени отпевания мамы. Его трудно с чем-то спутать.

Высокий потолок, теряющийся в тенях от настольной лампы в виде подсвечника с тремя тусклыми лампочками, изображающими огонь, на массивном столе, со сложенным ноутбуком и ворохом бумаг, а по стенам зала бесконечные стеллажи с книгами. Книги, книги, книги, одни сплошные книги в темных переплетах с золотыми буквами на обложках. Посередине комнаты два красных кресла, удобных, бархатных, и между ними журнальный столик, с двумя чашками и кофейником. Ее точно тут ждали.

— Присаживайтесь. — Пригласил Николай Сергеевич Вернерру, кивком головы указывая на одно из них. — Позвольте вас угостить кофе. Вряд ли вы такой пробовали. Мне его поставляет приятель. Исключительный аромат и терпкий вкус. Но не буду вас утомлять подробностями. — Он опустился в кресло напротив, и наполнил чашки.

«Как князь на трон». — Подумала девушка, слишком уж величественно у него это получилось.

— Мрачновато у вас. — Произнесла она оглядываясь.

— Свет понятие неопределенное. — Улыбнулся писатель. Одному хватает свечки, а второму и под юпитерами темно, не хватает, знаете ли, освещения его исключительной значимости. Простите за каламбур.

— А вам значит достаточно свечки? — Ответила она ироничной улыбкой.

— Мне и ее много. Видите ли, то, что мы иногда не можем рассмотреть при ярком свете, хорошо прорисовывается в темноте.

«Сектант какой-то. Сейчас мне свое учение разъяснять начнет». — Подумала она, но промолчала, лишь изобразив на лице разочарование.

— Но не будем об этом. — Продолжил он, внимательно ее рассматривая, и девушке показалось, что она увидела его жуткие, черные глаза сквозь непроницаемые линзы очков. — Мне показалась. Там в машине, — Пояснил он, увидев ее недоумение — Что вы хотели поделиться со мной своей болью…

***

— Что за бред ты несешь, лейтенант? Какой полковник? Какой старший уполномоченный внутренних расследований при президенте? Что за чушь? Нет никаких внутренних расследований при президенте.

— Но он ждет вас в кабинете. — Бледный дежурный, вытянувшись по стойке смирно, выслушивал гневную речь начальника. Петр Иванович был человеком вспыльчивым и жестким, и мог за небольшую провинность наказать, и не только лишением премии, но и огромным кулаком.

— Там кодовый замок и сигнализация. Ты снял мой кабинет с охраны? — Навис подполковник над подчиненным.

— Нет. Он просто открыл дверь и вошел. Я подумал, что вы забыли запереть. — Сжался от предчувствия неприятностей тот.

— Я никогда и ничего не забываю. Заруби это себе на носу. Пошли, посмотрим, что это там у нас за фрукт, врывается к начальнику полиции. — Петр Иванович толкнул дежурного вперед по коридору в сторону своего кабинета.

— Ну и где твой полковник? — Застыл главный хранитель правопорядка города, спустя несколько минут ушедших на дорогу, на пороге открытых дверей, рассматривая пустое помещение. Никого не было, только в открытую форточку колыхая канцелярскую штору, влетал легкий сквозняк.

***

Бабушки рассказывали самозабвенно перебивая друг друга, вспоминая все больше и больше подробностей, а нотариус, представившейся как Экюль Гоо оказался слушателем внимательным, и ни разу не перебил словоохотливых старушек. Они, для начала, перемыли косточки всей семье Игнатьевых, особо страстно пройдясь по их дочке — глупой, взбалмошной девчонке, по которой тюрьма плачет, и как-то само собой переключились на ночное происшествие.

Ту, что все звали Степановна, очень взволновал необычный кот, который когтями умудрился поцарапать бетонное покрытие подъезда, но к ее разочарованию, иностранца странное животное не заинтересовало, хотя бабуля настойчиво предлагала сходить и посмотреть, на оставленные царапины, но и этим не вызвала его любопытства.

Но вот когда лузгающая семечки Вера Федоровна, пожаловалась, что у нее в тот вечер даже галлюцинации случились, и она увидела приведение, нотариус весь заинтересованно подобрался, и на зависть остальным двум бабушкам вступил в разговор:

— Как оно выглядело?

— Да как обычно приведения и выглядят, белое, полупрозрачное, пропорхало саваном над асфальтом его ветром и унесло. — Пожала та плечами

— Врешь ты все. — Возмущенно перебила третья собеседница, оказавшаяся Полиной Степановной, хлопнув по коленям сморщенными маленькими ладошками. — На придумываешь всякого…

Но нотариус проигнорировал едкое замечание и внимательно, очень даже заинтересованно посмотрел на Веру Федоровну:

— А вы не можете вспомнить куда оно улетело?

— Так вон туда и улетело. — Указала та наманикюренным красным лаком ногтем куда-то за угол дома, в сторону городской управы.

Разговор после этого как-то сразу сошел на нет, и после недолгого вялого продолжения, странный иностранец, любезно извинившись, сославшись на недостаток времени, и видимо впечатленный сказками старой фантазерки, забыв об Игнатьевых, быстро удалился по тропинке липового парка. Когда его фигура затерялась среди деревьев, в небо взлетела ворона, распугав суетящихся воробьев. Возмущенно каркнула в направлении старушек, и быстро удалилась в сторону центра города.

***

Они поссорились тогда, в тот день. Глупо, из-за мелочи. Так бывает иногда среди близких людей. Вроде бы ерунда, но слово за слово и возникает скандал, кипящий в душах на грани ненависти. Потом конечно все проходит, наступает примирение, а за ним чувство неловкости и огромной любви. Но только не сними и не в этот раз. У них все произошло по-другому. Вместо мамы приехала полиция. Седоусый майор, с опущенными в пол глазами, натужно подбирая слова, сообщил, что мамы больше нет, и попросил проехать с ним на опознание.

Не было истерики, не было неудержимо льющихся слез. Только пустота, и чувство вины. Лицо близкого человека перед глазами, раздраженное, злое и те обидные слова друг другу, гложущие теперь, скребущие острыми когтями душу.

Всю дорогу до морга она молчала и смотрела в окно полицейской легковушки, и не видела ничего, кроме заплаканного лица мамы, а когда увидела ее тело, прикрытое простыней на столе, то не выдержала и упав на колени зарыдала. Горько, протяжно выплескивая накопившуюся боль слезами. Засуетились врачи, в нос пахнуло нашатырем, больно кольнуло в руку иголкой шприца, а дальше вновь пустота. Восковое, лицо мамы, глухое, безучастное, и сопровождаемые кивком головы слова: «Она», затем подпись ватной рукой под протоколом опознания и дорога домой.

Похороны, поминки, пролетели перед глазами страшным сном. Теперь ей предстояло научиться жить одной. Жить с той болью и виной, оставшейся после последней ссоры.

Вернера рассказывала все это незнакомому человеку, участливо смотревшему на нее из-под черных стекол очков, и плакала не стесняясь, делясь своей болью. Она верила ему в этот момент, как верила когда-то своей маме, а он слушал и молчал…

***

Он не будет их убивать. Зачем. Они не интересны, они не воины. Жалкие, трусливые, они даже не охотники, они падальщики. В них страха столько, что вонь от него забивает запах леса. Валяются под ногами парализованные, позвякивают броней трепыхаясь в конвульсиях. Вызывают только брезгливость своей беспомощностью.

Он думал будет сложнее, а тут, всего только один прыжок и одна очередь нейтрализатора. Жалкие подобия рыцарей. Он сплюнул тягучую слюну. Но хватит терять время, впереди еще корабль, который надо захватить, и трусливая команда на борту. Как бы не сбежали. Они могут. Презренные рабы Шалагуда не отличаются храбростью.

Нейтрализатор за плечи. Нож одного из валяющихся под ногами рыцаря в руку, лезвие кривое, рукоять неудобная, но выбирать не из чего, берем то, что есть. Снять с пояса доспехи? Мерзость, эта амуниция вызывает брезгливое омерзение.

Все. Он готов. Ждать больше нечего. Один толчок натренированных ног, одно напряжение узлов эластичных мышц, и на поляне остались только парализованные тела охотников и карбасов, валяющиеся там, где застал их луч.

Бег. Что может быть прекраснее этого состояния. Особенно если это бег к свободе. Легкие наполняются воздухом смеси запахов травы и цветов, тягучи, приятный, дающий дополнительные силы. Ноги пружинят длинными шагами от прелой листвы, покрывающей землю. Мешающие ветки в сторону, руки сами знают, что надо делать. Он улыбается, наслаждаясь предвкушением очередной схватки. К стремлению к свободе для него не существует препятствий.

Вперед Гронд Фале Эльфийс, впереди открытый космос, он ждет последнего Скараду. Надо только захватить корабль…

***

Вернера отстранилась от экрана, завороженно проведя ладонью по лицу. Захватывает. Фантазия этого писателя не имеет границ. Описано так, словно сама побывала в схватке и сейчас бежит захватывать космический корабль.

Странный человек? Он ее совсем не знает, а доверил ноутбук, с просьбой: «Только читать и больше никуда не лезть». Взял с нее слово и ушел. Поразительная вера в честность, к человеку, с которой знаком несколько часов. И ведь действует такая его наивность, желание покопаться в личных файлах жжет любопытством душу, а совесть не позволяет этого сделать.

Она поднялась из кресла и прошлась вдоль стеллажей с книгами. Странное собрание. Все корешки как близнецы-братья, черные, только наклейки с золотыми иероглифами на незнакомом языке, разняться вычурностью вензелей. Странные письмена, незнакомые, что-то среднее между китайским и турецким. Она еще такого не видела.

Вернера достала одну книгу. Большая, черная, тяжелая и как ей показалась теплая, словно за стеллажом находится обогреватель, поддерживающий нужную температуру. Ни одной пылинки, такое ощущение, что недавно пропылесосили с особой тщательностью. Открыла обложку, перелистнув страницы. Толстые, пожелтевшие от времени, жесткие, на бумагу не похоже, словно тонкий картон, и все те же незнакомые буквы. Может пергамент? Но она никогда его не видела вживую, поэтому выводы делать сложно.

Поставила книгу назад, вернулась и села в кресло. И друзья у него тоже странные…

***

Николай Сергеевич аккуратно, плавным кошачьим движением, разлил еще кофе, одной рукой пододвинул чашку к девушке, а другой протянул белоснежный накрахмаленный платок, который каким-то непостижимым образом, оказавшимся у него в ладони.

— Возьмите. — Улыбнулся он краем губ. — Вам это сейчас не помешает.

— Спасибо. — Вернера взяла платок и покраснела. Стало как-то очень неудобно. Расплакалась как дура перед незнакомцем. И чего душу открыла? Никогда с ней такого не было.

— Не смущайтесь. Я понимаю ваши чувства. — Подбодрил он, сверкнув отблеском свечи в очках. — Так значит виновника смерти вашей мамы не нашли? — В голосе послышались едва заметные нотки стали.

— Нет. — Она вытерла глаза. — Он скрылся, а свидетелей не было.

— Понятно. — Кивнул он и сменил тему. — А ваш отец? Что с ним?

— Я не знаю. Никогда его не видела. Мама не хотела о нем говорить, поэтому ничего не рассказывала, и всегда злилась, когда я о нем спрашивала. — Она сделала глоток ароматного кофе и вдруг рассмеялась. — А вы хитрец. Это ведь я пришла вам задавать вопросы, а получается, наоборот. Кто у кого берет интервью?

— Но мне же интересно, кто пере до мной сидит? — Улыбнулся он, изобразив смущение, в которое совсем не верилось. — Спешить некуда, вечер только начался, успеете еще задать свои вопросы.

Поговорить им не удалось. Дверь внезапно открылась и в нее шумно ворвались двое посетителей. Один спортивного вида толстячек с круглым как луна лицом, второй джентльмен в черном строгом костюме, с чопорным выражением на физиономии.

— Гронд!.. — Воскликнул первый, но стрельнув глазами по девушке закашлялся. — Простите… Николай Сергеевич, мы за вами. Дело не требует отлагательств. Обязательно нужно ваше присутствие.

— Да. — Кивнул второй посетитель. — Непременно вы должны к нам присоединиться. Время не ждет.

Писатель резко поднялся к ним на встречу, сделал шаг, но тут же остановился и повернулся к Вернере.

— Простите. Но мне нужно срочно отлучиться ненадолго. Надеюсь, вы не испугаетесь, и не обидитесь, оставшись тут ненадолго в одиночестве. Можете почитать мою новую книгу, только дайте обещания больше никуда не залазить, и не шпионить по файлам. — Он улыбнулся с самым извиняющимся видом. — Но если вам этого не надо, то только скажите, и вас отвезут домой.

— Я подожду. — Неожиданно для самой себя согласилась она…

***

Вокруг складки, туманные тени от кружева другой реальности, беглец может быть где угодно. В любом темном углу, в любом скоплении плещущейся энергии. Такие, как он, прячутся, и они непредсказуемы. Натворив гадостей при жизни, они не становятся другими и после смерти. Подлость их второе имя. От них можно ждать всего что угодно. Они таятся в ожидании подходящего рождения, чтобы уничтожить невинную новую, только что появившуюся душу, и занять ее место, дав себе еще один шанс, дать себе возможность продолжить существование и уйти от возмездия, спрятавшись в чужом теле.

Три мрачные тени скользили по истинной реальности невидимой взглядам простого смертного. Это место чистой энергии, место истинных сущностей, истинного пространства, истинного времени и истинного обличия. Тут нет места обману, все выглядит так, чем является на самом деле.

Впереди крался, покрытый дымкой серого сияния, кот. Медленно, аккуратно переставляя лапы, замирая и прислушиваясь он продвигался вперед. Здесь, в четвертом измерении пространства, это не то, привычное нашему взгляду, мурлыкающее животное, тут оно другое. Вспыхивающая голубыми искрами, поднятая в злобном нетерпении клубящаяся аурой шерсть, на мощном теле, размером со взрослую овчарку, готового к прыжку в любой момент чудовища.

Следом крадется человек. Высокий, стройный, гибкий, всем видом внушающий уверенность в своих силах, которая так и переливается в узловатых мышцах обнаженного тела, переплетенных кровавыми жилами. Но он не человек, в общепринятом понимании, ведь у него есть хвост, тонкий, недлинный, со львиной кисточкой на конце, нервно вздрагивающий, выдающий напряжение. Страшные, как у демона ада, красные глаза, со зрачками змеи, внимательным прищуром смотрят вдаль, а над его плечом, порхает огненными крыльями, огромная хищная птица, особенностью которой, кроме обжигающего жара пылающих крыльев, еще и усеянный мелкими зубами клюв птеродактиля, которым та издает клокочущие звуки, в которых с трудом различаются слова: «Он тут, я его чувствую».

След завел за угол дома, выглядящего тут как серая пелена неживой материи. У подъезда, с черным провалом двери с плескающейся оттуда энергией разных цветов проживающих тут людей, стоял полупрозрачный, сияющий автомобиль скорой помощи, выпуская из выхлопной трубы ядовитые зеленые клубы. Сейчас выйдет переливающаяся волнением, радостью и болью Вика, та за кем и приехал этот автомобиль. Ей пришло время рожать. Схватки уже режут спазмами живот.

Где же он? Тут его шанс на дальнейшее существование. Он его не упустит. Он затаился где-то рядом и ждет.

Кот припал к земле в тени стены, не человек присел, приготовившись к прыжку, а птица опустилась тому на плечо. Минуты ожидания наполнили нервы мелкой дрожью нетерпения.

Из дверей выскочил волнующийся синим сиянием муж, и что-то начал объяснять флегматичному, равнодушному водителю. А вот и будущая мама, придерживая руками большой живот выходит из дверей, в сопровождении врача, переваливаясь при каждом шаге отяжелевшим беременностью телом.

Все произойдет сейчас. Второго шанса у него может и не быть…

***

Вернера допила остывший кофе и поставила чашку на стол. Уже больше часа она скучала, не зная, чем себя занять. То, что было написано Николаем Сергеевичем она давно прочитала, ходить вдоль стеллажей с книгами ей наскучило, тем более что она не понимала, что там написано, а телевизора не было. Как хозяин без него обходился? Чем занимал себя холостяцкими вечерами? Непонятно. Странный он.

Неожиданно вспыхнул экран ноутбука, тревожно пискнув зуммером, и засветилась надпись: «Опасность, он вооружен». Вспыхнула и погасла. И в это момент, громыхнула едва не слетевшая с петель дверь, раскрытая пинком ноги. Писатель ворвался в помещение, неся на руках огромного кота. Следом влетела ворона, и замахав крыльями, шумно опустилась на пол, скрывшись на миг с испуганных глаз Вернеры, за крышкой стола, и тут же, на том месте выпрямился недавний гость Николая Сергеевича, тот самый черный джентльмен. Смахнув рукавом на пол чашки, с грохотом покатившиеся в угол комнаты, он скинул с плеч костюм оставшись в жилете и ловко раскинул его на поверхности.

И тут Вернера увидела писателя без очков, она едва не закричала от ужаса, они были не человеческими. Глаза дьявола из преисподней, красные, с вытянутыми вертикально зрачками, светились гневом.

— Все потом. — Рявкнул на Николай Сергеевич. — Все объяснения после ритуала. Мне жаль, что ты находишься тут в такой момент, и увидела то, что видеть человеку не положено. Не звука больше. Стой и молчи. — Он положил на стол бесчувственное тело кота, безвольно вытянувшееся на расстеленном пиджаке джентльмена, и поднял руки вверх задрав подбородок. — Заклинаю и требую помощи создателя! — Голос зазвучал неестественным гулким эхом, отразившись от стен и оглушив девушку. — Исполнитель ранен, и требует божественного внимания. — Он опустил внезапно заискрившиеся молниями руки на грудь животного, и в тот же момент потолок над столом, расплавившись голубой воронкой, вращающемся протуберанцем основания, как копье воткнулся во вздрагивающие ладони писателя, наполнив их светом, проникающим в тело забившегося в конвульсиях животного.

Ноги подкосились, и девушка упала, потеряв от страха сознание, в стоящее за спиной кресло…

***

— Вот скажи мне Гоо, какого черта ты там делал, если умудрился прозевать этого извращенца. — Глухой голос писателя донесся до вернувшегося сознания. — Из-за твоей невнимательности едва не погиб Чирнелло, и девчонку напугали до обморока. Что теперь с ней делать ума не приложу. Прокол на проколе.

— Я думаю, Гронд, что она поймет. Люди понятливы, в отличие от некоторых других созданий Высшего. Я сварю еще кофе, она, по-моему, уже очнулась, и ей не помешает сделать глоток, другой. — Послышался звук отодвигаемого кресла, гулкие шаги и шелест раскрываемого пакета.

— Как вы себя чувствуете? — Перед затуманенным взором Вернеры материализовалась лицо писателя в черных очках. — Мы напугали вас? Просим простить, но виной тому непредвиденные обстоятельства.

— Вы не человек. — Она испуганно вжалась в спинку кресла.

— Я, тоже. — Раздался смешок Гоо. — И ни грамма по этому поводу не переживаю. — И вам не советую, раз уж вы ненароком были втянуты в нашу тайну. Бояться вам нечего, вы же ни клятвопреступник, ни детоубийца, и не извращенка. Думаю, самое тяжкое ваше преступление — это воровство конфеты у мамы с праздничного стола, а за такими преступниками нас не посылают. Таких, как вы, слегка пожурят и отпустят. — Он рассмеялся каркающим голосом. — Сейчас кофейку крепенького… Вам черный или сливок добавить?

Этот голос, звучавший как-то спокойно и по-домашнему уютно, отвлек девушку, слегка заглушив страх и она обернулась. Джентльмен варил кофе на парящей в воздухе книге, светившейся обложкой как стеклянная панель индукционной плиты.

— Простите. — Пожал тот плечами, выразив смущение. — Издержки походной жизни. Все приходится делать на ходу. Вот даже приличной плиты не сподобились приобрести, приходится готовить черти знает на чем. Сплошные неудобства терпеть приходится.

— Кто вы? — Вернера еще сильнее вжалась в кресло. Разум отказывался воспринимать действительность, в которой она оказалась.

— Ну, что же, наверно стоит объясниться. — Николай Сергеевич сел напротив…

***

Что-то было не так. Реальность колыхалась спокойствием, и ничего не говорило о враждебном присутствии. Он всегда чувствовал врага. Кончики пальцев начинали покалываться задолго до его появления, а сейчас ничего. Такого не может быть. Гоо и Чирнелло не ошибаются.

Могут, помощники, конечно, напутать что-то в мелочах, но в главном никогда. У вороны глаз рентген, она видит след ауры, практически даже стертый временем и растаявший в пространстве, а у кота нюх такой, что выделяет тонкий аромат розы среди клоаки аммиака, а уж дух проклятого чувствует самим нутром, не используя даже обоняние.

Тогда, где же он? Все следы сходятся в эту точку. Все предпосылки тоже тут. И смерть произошла недалеко, и ребенок должен родится прямо здесь, в машине, затянула мамаша с вызовом скорой. Идеальные условия для подлой души. Не может она игнорировать такой подарок судьбы, второго шанса может не быть.

Может они где-то наследили? Но вроде как обычно, по строго обговоренному плану. Го контролирует, Чирнелло следит за окрестностями, а он накрывает всех покровом затмения, подаренным ему самим Высшим, ну а уж двигаться бесшумно их учить не нужно, в этом им нет равных во всей ближайшей вселенной. Ошибки сведены к нулю. Тогда почему его нет?

Один палец в верх и в сторону. Слова не нужны, Гоо знает, что делать. Бесшумной тенью скользнув под прикрытием стен, он упал на крышу подъезда и замер, практически слившись с серым фоном неживой энергии.

Второй палец вверх и тут же вниз. Кот скользнул в траву и появился за колесом скорой. Уши прижаты, когти наполовину впились в асфальт, шерсть приподнята, он готов к атаке.

Ждем. Роженица уже в машине, энергия боли взрывается красным сиянием, и почти мгновенно сменяется голубым светом радости. Новая жизнь вошла в этот мир. Нежная, беззащитная душа. Сейчас ее разъединят с мамой, и она отправится в свой путь познания самостоятельно. Самое время для удара падшего. Где же ты?

Он его нанес, только не туда, куда ждали исполнители, с замиранием сердца следя за голубым сиянием новой души. Ударил в спину Чирнелло. Игла смерти вошла, парализуя болью, в спину кота. Подло, трусливо, сзади, и черный мрак того, кого нужно было поймать, рванул в сторону административных зданий города, быстро потерявшись среди энергетических сгустков, гуляющих по площади, перед мэрией, людей.

Это провал…

***

— Вы верите в загробную жизнь? В переселение душ? В бога? — Цепкий взгляд писателя посмотрел прямо в душу девушки внезапно ставшими видимыми дьявольскими зрачками сквозь черные, непроницаемые стекла очков. — Можете не отвечать, я вижу ваши сомнения. Люди так устроены, что начинают во что-то верить, только когда это выгодно. Молится идут, когда становится трудно и беда стучится в двери, пытаются попросить помощи у того, в существование которого до недавнего времени сомневались, о ком даже не задумывались мимоходом, в повседневной суете.

Душа, так та вообще эфемерная штука, которую нельзя пощупать, а то, что иногда болит, это просто грудная жаба, извините за непопулярный, устаревший сленг. Как может переселится то, чего нет? — Он встал и пройдясь нервно по комнате снова сел напротив. — Так вот милая барышня. Перед вами живые доказательства существования другой реальности, недоступной взгляду простого смертного, пока, конечно, он существует в материальном теле, и вы оказались неожиданным и нежелательным свидетелем, с которым мы теперь не знаем, что делать.

— Вы меня убьете? — Вернера еще сильнее вжалась в кресло, хотя вроде было уже некуда, и непроизвольно подняла руки, словно прикрывшись ими от удара.

— Глупости вы говорите, дорогая Вернерра, если бы мы хотели убить, то не распинались бы тут перед вами. Кофе? — Черный джентльмен, опустил перед ней на стол чашку. — Пейте не сомневайтесь. — Прокаркал он. — Очень вкусно, особенно без сахара, этот сладкий яд, знаете ли, напрочь убивает вкус любого напитка. — Он присел на краешек стола и мило улыбнулся, но почему-то от этой улыбки дрожь пробежала по телу. — Вам ничего не угрожает. Гронд, конечно, действует иногда жестко, да и сам он существо суровое, но справедлив, и никогда не накажет за свои ошибки другого, этого у него не отнять. — Он аккуратно пододвинул чашку поближе. — Угощайтесь.

Густой, черный горячий напиток обжег губы и горло. Девушка закашляла.

— Кто вы? — Страх немного отступил, и она снова задала столь волнующий вопрос. — Вы так и не ответили.

— Я Гронд Фале Эльфийс, а это. — Писатель провел рукой по кругу. — Мои помощники.

Проследив за его жестом Вернерра, обнаружила круглолицего мужчину, похожего как две капельки на того кота, которого ранее бесчувственного принесли в дом, сидящего в кресле неподалеку, бледного и то же с чашкой в руках.

— Чирнелло. — Кивнул тот устало, представившись.

— Ну а я, Гоо. — Важно поклонился черный джентльмен, предварительно спрыгнув со стола.

— Ну что же. Раз теперь мы знакомы, то можно и пояснить кое-что. — Писатель отхлебнул из чашки…

***

Корабль блестел серебряной кляксой сквозь сочную зелень девственного леса. Теперь надо быть особенно аккуратным. Одно неверное движение, один невыверенный шаг и его могут заметить. Кто знает, что им взбредет в голову. Они же ждут охотников с добычей, а тут добыча приходит сама, одна, да еще вооруженная нейтрализатором и ножом того, кто пошел ловить. Могут испугаться и сбежать. Трусливые твари. Если так произойдет, то все планы о мести придется забыть.

Припав к траве, он прополз немного вперед, и замер, практически перестав дышать. Кочка очень кстати оказалась на пути, скрыв его от взора вышедшего из отъехавшего в сторону люка пилота. Это просто подарок. Не надо ломать голову как попасть внутрь. Сейчас тот развернется, чтобы вновь войти внутрь, и Фале прыжком настигнет его. Один удар ладонью в нужное место, и бесчувственное тело свалится к ногам. Эльфийс знает куда бить, ему этому научил отец, великий воин. Он заскрежетал зубами от ненависти. Подлые предатели. Он отомстит за отца. Жестко и безжалостно.

Придержав падающее, бесчувственное как кисель тело, чтобы ненароком что-то не стукнуло, он скользнул в люк. Мертвый свет голубой подсветки в районе ног, и полумрак космического корабля, встретили воина легким гулом сервоприводов. Он улыбнулся. Это хороший знак. Значит двигатели запущены. Не придется возиться и терять время на подготовку. Сесть в кресло, передвинуть рычаг акселератора вперед до упора, и корабль сорвется, уйдет свечкой в голубое небо, вырвется сквозь озоновый слой в бескрайний космос свободы.

Последнее препятствие. Второй пилот в кабине. Плавными, кошачьими движениями Фале, заскользил по пластику палубы, перекатываясь с пятки на носок, во избежание любого шума. Вот он, вход. Нужен всего только один рывок в перед.

Боль прострелила спину в районе лопаток. Нестерпимая, мгновенная, проткнувшая тело насквозь, и погасившая черной пеленой сознание…

***

— Так значит вы ничего не сочиняете. Это все правда? Все, что вы пишите? — Вернерра завороженно смотрела на замолчавшего Николая Сергеевича.

— Да. Все истинная правда. Моя книга, это что-то вроде мемуара.

— Но что с вами произошло дальше.

— Я обязательно расскажу, но только в следующий раз. Сейчас Чирнелло пришел в себя, и нам надо доделать то, что мы недоделали. Поверте, это очень важно.

— А всё-таки вы хитрец. — Улыбнулась девушка. Страх как-то незаметно, пока писатель рассказывал, прошел, заменившись на жутко разыгравшееся любопытство. — Вы так и не ответили на мой вопрос: «Кто вы?».

— Слишком сложный вопрос. — Задумался писатель. — Трудно объяснить человеческим языком, он слишком примитивен, и не вызывает нужных ассоциаций. Но если уж совсем просто, то мы что-то вроде ловцов скрывающихся от правосудия душ.

— Я немного не то имела ввиду. Вы ведь не с Земли? Инопланетяне?

— Можно сказать и так. Если видеть вселенную глазами человека и не знать истины, то я с планеты Фартос, Гоо с Каробана, а Чирнелло бывшей житель Мурона.

— Как интересно. Расскажите.

— Простите, но сейчас на это нет времени. Как ни будь в следующий раз. Нам нужно идти.

— А мне с вами можно? Я не буду мешать.

— Гронд. — Чирнелло встал с кресла. — Ее можно попробовать использовать в качестве приманки. Подселю к ней сгусток протодуши с повышенным фоном излучения, он обязательно на такое купится. Тут-то мы его и скрутим.

— Это слишком опасно. — Закачал головой писатель.

— Он прав Гронд. Риск минимален и оправдан. — Поддержал кота черный джентльмен. — Я за помощь девушки. Так нам будет проще…

***

Утро. Ночь пролетела незаметно. Столько нового. Страх, волнения, любопытство и знания перемешались за последние сутки в душе девушки в гремучую смесь, и наверно взорвались бы истерикой, не согласись этот странный писатель взять ее с собой. Она теперь член странной команды, охотящейся за душой маньяка, насильника и убийцы, пытающегося скрыться от правосудия. Больше половины того, что происходит она не понимает и не видит.

Чирнелло покрутил руками, потер ладонями, и в районе желудка стало тепло, появилась странная, необычная тяжесть. Кот остался чем-то недовольным. Нахмурившись, он вновь закрутил руками. Сорвавшийся с пальцев поток легкого сквозняка проник под блузку, защекотав кожу. Ткань надулась как воздушный шарик, округлившись в беременный живот.

— Ну вот. Вроде получилось. Во всяком случае очень похоже. — Улыбнулся Чирнелло.

— Вроде получилось… Меня не устраивает. Все должно выглядеть натурально и правдоподобно. — Нахмурился писатель. — На кону ее жизнь. — Он кивнул в сторону Вернерры. — Ты сам едва не погиб, из-за невнимательности, у нее шансов уцелеть не будет.

— Гронд. — Возмутился кот. — Я не бог, и непорочное зачатие не в моей компетенции. Все, что мог я сделал. Девушка, со стороны выглядит беременной, и фон зарождающейся души, от ее живота полностью соответствует реальному. Отличить со стороны невозможно, только прямое проникновение обнаружит подлог. Но мы же не допустим подобного развития событий?

— Конечно нет. Мы же не кормить сюда маньяка пришли, а ловить. — Смягчился Николай Сергеевич. — Как вы себя чувствуете? — Перевел он взгляд на девушку и улыбнулся. — Каковы ощущения?

— Непривычно. — Она погладила живот. — Мне кажется, что там кто-то шевелится.

— Да. Я создал девятимесячный фантом младенца. — Чирнелло прошелся вокруг Вернерры, озабоченно рассматривая ее со всех сторон. — По всем ощущениям вы должны скоро родить. Еще бы неплохо имитировать отход вод, но этого у меня не получится, я бессилен.

— Это лишнее. — Вступил в разговор Гоо. — Теперь и на меня накинь полог. Скрой сущность, я должен выглядеть стопроцентным человеком. Буду на некоторое время вашим взволнованным мужем, милая барышня. — Рассмеялся он и подмигнул. — Возражения не принимаются, этот брак исключительно по взаимовыгодному расчету.

— Я вызываю такси. Изобразите на лицах волнение, все должно выглядеть естественно. Действовать исключительно по плану, никаких импровизаций. На кону выполнение задания, и жизнь. — Поднялся Николай Сергеевич.

***

Таксист, молодой белобрысый парень, нервно посматривал в зеркало заднего вида, видимо переживая, что его пассажирка начнет рожать прямо в автомобиле, чего ему совершенно не хотелось, поэтому гнал что было сил, нарушая скоростной режим. Единственное, что он не мог себе позволить, это проскочить на красный свет, и стояние на светофоре его нервировало.

— Как вы? — Задал он вопрос, не ожидая, впрочем, ответа, когда обернулся на очередной вынужденной остановке. — Потерпите, уже скоро.

Вернера улыбнулась и кивнула. Ее забавлял этот парень. Симпатичный. Такой весь из себя настоящий мужчина, только слегка нервный. Искренне волнующийся за фальшивую роженицу. Еще и Чирнелло, подливал масла в огонь, суетился, все время подгонял водителя нервными криками, вот уж талантливый актер. Роль мужа, везущего жену в роддом, играл восхитительно, не подкопаешься.

Тормоза проскрипели у ворот больницы, дальше вроде положено идти пешком, и водитель, который представился Ильей, попытался поспорить с охранником, что бы тот пропустил машину на территорию. Но тот наотрез отказался впускать такси.

— Не положено! — Стоял он насмерть. — Въезд только спецтранспорту. Не можете идти самостоятельно, вызывайте скорую.

— Бездушный формалист. — Выругался Илья, и добавил еще что-то матерное.

— Ничего, мы как ни будь сами. — Чирнелло выглядел расстроенным, взволнованным, но полным решимости. Паяц. Он выскочил из авто, и открыл двери с другой стороны. — Выходи милая, он заботливо, обнял девушку за округлившуюся талию. Если что, то я донесу на руках. Настоящий возрастной муж с юной женой, словно заботливый родитель с капризным ребенком.

Охранник улыбнулся, такому проявлению заботы в густые пожелтевшие от никотина усы, и повернулся к водителю:

— Ну что встал-то. Отъезжай. Неровен час неотложка прикатит, а ты тут на дороге. Освобождай проезд.

***

Он сидел в кроне раскидистой липы, в парке окружающем градскую больницу, с краю дороги, ведущей к подъезду роддома. Сосредоточившись, опершись на толстый сук, скрытый в густой листве, готовый в любой момент к прыжку, он выбирал жертву. Здесь он прятался не он немногочисленных прохожих. Нет. Они для него не страшны. Человеческий глаз не способен рассмотреть энергетическое существо. Но есть и другие. Они пришли за ним, и ему очень не хочется с ними встречаться.

Первый раз у него получилось. Его предупредили и вооружили. Этот странный посланник. Он не представился, но был очень убедительным, и всего, что он требовал за свои подарки, это убить одного из троицы. Их желания совпали. Убивать, это лучшее из всего, что можно только вообразить. Вроде получилось. Странное оружие в виде луча точно вошло между лопаток кота. Правда пришлось срочно убегать, скрываясь, петляя между сгустков, гуляющих по площади города прохожих. Насладится мучениями жертвы не оставалось времени. Те, оставшиеся двое, кинулись на выручку своему другу. Но можно же помечтать, представляя, как жертву корежит в конвульсиях, изгибая болью тело. Он улыбнулся. Даже в видениях это приятно.

Но он отвлекся. Вон парочка идет. То, что надо. Беременная девочка, вот-вот родит, и рядом возрастной дядя. Кто он ей интересно? Хотя какая разница, он ему не помеха. Что убогий смертный может сделать, охотнику, готовому к атаке. Сейчас все произойдет. Он наконец приобретет новое тело. Уйдет от правосудия, и продолжит жить. А когда тело вырастет, то вновь будет убивать. Все как он любит. Улыбка расползлась по энергетическим клыкам. Пора. Они уже под суком, на котором он затаился. Атака!

***

Гоо только успел сказать: «Держись», и упал на асфальт.

— Что с ним! — Взволнованная женщина, шедшая на встречу, подскочила и склонилась над безвольным телом, развалившимся рядом с лужей. — Надо срочно вызывать скорую. Ну что ты застыла, истуканом. — Подняла она глаза на замершую рядом Вернерру. Выхватила из сумочки телефон и застучала пальцами по сенсорному экрану. — Срочно. Мужчине плохо. Аллея ведущая к роддому. От куда я знаю. Шел и упал. Рядом беременная девушка стоит, то ли дочь, то ли жена, не разберешь. От куда я знаю. Шок у нее. Да я дала бы ей телефон, но она похоже не в себе. Давайте скорее. Жду. — Она поднялась и взяла Вернерру под локоть. — Сейчас приедут. Ты не волнуйся. В твоем положении нельзя. — Она покосилась на живот. — Все будет хорошо.

***

— Вяфи его! — Чирнелло шепелявил сквозь стиснутые зубы, впившиеся в извивающееся под ним тело. — Это тефе за иглу ф спину! — Острые когти впились в жертву. — Сбежать хотеф. Не пафучится. От наф ефе не кто не фбегал.

Лежащий под духом-извращенцем Гоо, закрывший грудью Вернерру, бросившись под удар, пытался ухватить за щупальца — руки отталкивающие кота, стонал и кривился, видимо что-то повредив себе от удара сгустком враждебной энергии.

Гронд, крутил в руках парализующее заклятие, не имея возможности накинуть на добычу, не зацепив других охотников.

— Успокойся Чирнелло. — Не оставлял попыток Фале. — Я понимаю твою злость и желание отомстить, но поверь, его ждет справедливый суд, и дальнейшей судьбе не позавидуешь. — Он изловчился и швырнул сгусток в голову врага.

Искра пробежала по телу духа, скрутив болью руки и ноги. Мелкая дрожь пробежала, оставляя облачка тумана, фонтанчиками выбиваясь из-под энергетической кожи.

— Люблю этот момент. — Поднялся, сплевывая Чирнелло. — Он мне напоминает о неизбежности расплаты за деяния. Может когда-нибудь и я окажусь дома, и верну долг.

— Я тоже хочу вернуться. — Встал, отряхиваясь Гоо. — Добегался урод! — Пнул он лежащее под ногами булькающее фонтанчиками тумана тело.

— Хватит болтать. Нашу помощницу сейчас доведут до истерии. Возвращайся в материальное тело, муженек. — Усмехнулся Гронд.

***

Вернерра не знала, что отвечать. Вопросы доктора из скорой автоматной очередью сыпались на растерявшуюся девушку.

— Это ваш муж? Отец? Сколько ему лет? Раньше такое случалось? Аллергии лекарства нет? На каком вы сроке? Документы есть? Страховка?

Что ей отвечать? Она молчала, делая вид, что шокирована, хотя прекрасно знала, что происходит. Ее предупредили, что тело, это только оболочка, которую для поимки прячущегося духа придется покинуть. Что сейчас и происходило.

— Ерунда какая-то, никаких симптомов. Он просто спит. — Врач недоуменно сунул стробоскоп в нагрудный карман халата, от куда тот вывалился, звякнув об асфальт. — Летаргический сон? Но как? Так не бывает.

Гоо глубоко вздохнул и открыл глаза, тряхнул головой и сел.

— Ну и напугали вы нас мужчина. — Доктор внимательно посмотрел в глаза своего неожиданного пациента. — Как вы себя чувствуете? Подняться можете? Мы сейчас отвезем вас в покойный прием. Раньше такое случалось?

— Успокойтесь, док. Все нормально. — Подмигнул Гоо. — Вон на лавочке посижу немного и домой пойду.

— Но так нельзя. — Замотал головой врач. — Вам надо обследоваться.

— Не надо ничего. Извините за беспокойство. Пойдем мы. — Он подхватил Вернерру под локоток, и потащил в сторону скамейки.

— Как у вас дела? — Прошептала она.

— Все отлично. Поймали. Сейчас тут немного успокоится, сдуем тебе живот, и уходи. Там тот таксист еще не уехал.

— Какой таксист.

— Тот самый, что на чужую жену глаз положил, а она на него. — Подмигнул черный джентльмен.

***

— Простите. Вы свободны. — Прозвучал какой-то знакомый, приятный голос в приоткрытое окно такси.

Илья обернулся и удивленно выдохнул:

— Вы?

— Простите?

— Уже родили?

— Я вас не понимаю.

— Но это же вас я только, что привез в роддом?

— Вы что-то путаете, молодой человек. Если вы пытаетесь таким образом познакомится, то это глупо. Но вы не ответили на мой вопрос: «Вы свободны?»

— Да. Простите, видимо я обознался. — Парень выскочил, хлопнув водительской дверью, и обежав автомобиль открыл пассажирскую. — Прошу, садитесь. Вас в Особняк на Зареченской?

— Какой особняк? — Возмутилась она. — Мне, на Некрасовскую четыре. — Девушка отвернулась, чтобы он не видел ее лицо и улыбнулась.

***

— Думаешь у них что-то поучится? — Трое мужчин шли по аллее, и мирно разговаривали.

— Думаю, что да, Гоо. — Писатель улыбнулся. — Две энергетические сущности, на удивление вовремя сошлись в одной точке пространства. У них огромные шансы.

— А лихо мы. А, Гронд. — Похожий на кота, третий собеседник, в спортивном костюме, рассмеялся чему-то своему, пригладив жидкие усы.

— Можно было и получше. — Пробурчал ответ, но было видно, что произнесший его человек доволен собой.

Здесь только первая глава, остальное пишеться и бедет тут: author.today/work/287358