Дети Грёз (Часть 1)

1. ПРОЛОГ

Огромный космический корабль «Сварог» вышел на орбиту далёкой экзопланеты с красивым названием Минерва. Этой планете суждено было стать новым домом для пассажиров и экипажа корабля. Минерва — самая маленькая из трёх пригодных для создания биосферы земного типа планет этой звёздной системы. Она имеет два относительно больших спутника, атмосферу из смеси азота, углекислого газа и паров воды; орбиту вращения вокруг своей звезды в наиболее комфортных пределах обитаемой зоны и гравитацию чуть больше земной. На планете много воды, более восьмидесяти процентов поверхности покрыты водой, и два континента: один размером чуть больше Австралии, второй почти с Африку.

Это была первая колониальная экспедиция жителей Земли на таком удалении от родной Солнечной системы. Экспедиция очень долго готовилась, целью человека на Минерве было создание двойника Земли. Из всех когда-либо обследованных экзопланет, Минерва единственная подходила на эту роль идеально. Человеческое общество на современном этапе развития переживало период бурного расцвета. Правильнее сказать, цветения, разбрасывая свои «семена» в космосе. Люди уже успешно заселили ближайшие к земле планеты, более или менее пригодные для терраформации. В принципе, человек в его современной форме перестал нуждаться в планете как жизненной необходимости, но в большинстве своём стремился обрести «свой» дом. Хотя среди людей было довольно много общин, «вернувшихся» к кочевому образу жизни, скитальцами галактики их было трудно назвать, так как каждая подобная «кочевая» группа имела свой «ареал скитания», перемещения в котором имели свои закономерности.

Система организации общества претерпела кардинальные перемены, вернув человеческое самосознание в его первобытное состояние, когда человек жил в общинно-родовом обществе и не мыслил своего существования вне своей общины, а община была ответственна за каждого из своих членов. Хозяйственная деятельность, по существу, стала представлять собой «натуральное хозяйство», что, в первую очередь, связано с принципиально новыми технологиями производства, которые стали частью единого лабораторно-производственного комплекса, объединившего научно-исследовательскую, научно-прикладную и производственную деятельность в последовательный цикл работы одного коллектива людей или даже одного человека, где последняя была лишь следствием двух предыдущих и занимала ничтожную долю человеческого внимания. Серийность и унифицированность стали пережитками прошлого и канули в лету вместе с товарно-денежными отношениями, их породившими. Основой современного производства стала штучность и даже уникальность. Всё, что ни делалось, делалось «на века», а делалось мало, почти всё, что было нужно человеку в его современной жизни в абсолютно разных ситуациях и условиях входило в функциональные возможности его симбионта-вместилища, с которым человек теперь представлял единое целое. Этот симбионт человека был и жилищем, и лабораторно-производственным комплексом с грандиозным вычислительным центром, и больницей, и доктором, учителем, и охранником, и библиотекой, и много-много чего ещё заключалось в этом с виду обыкновенном тёсаном булыжнике в форме куба или эллипса размером десять-пятнадцать метров. Это «живое» вместилище могло менять форму и размер. Человек с его помощью мог создавать всё, что угодно. По существу, он был средством производства средств производства. Эта летучая, плавучая и ползущая крепость была разумно-пассивным существом, рожденным специально для одного хозяина, вернее, вместе с хозяином, которым был «космический человек». Строго говоря, человек и стал «космическим» благодаря этому глубокому симбиозу. Представители этой новой формы разумной жизни, в одиночку или группами «зарываясь» в астероид, могли превратить его в космический корабль, на котором «покоряли» просторы галактики. Подобный способ передвижения использовался повсеместно, за исключением «обжитых» звездных систем, где межпланетное пространство уже представляло собой «оживлённую автостраду», на которой подобные громоздкие, неповоротливые и относительно тихоходные «корабли» не использовались.

На Минерве первые «колонизаторы» со временем видоизменили свою форму жизни в виде «космического человека», — они устроили из симбионтов «матрёшки», в которых потомки жили после родителей. Родители в возрасте тридцати трех лет добровольно растворяли свои тела в «камне», сохраняя свою личность и сознание. Так, один «носитель-симбионт» становился вместилищем для целого рода по мужской или женской линии, в котором был только один живой потомок, а остальные члены рода были представлены «виртуальными, но самостоятельными личностями». Это позволило остановить рост «численности индивидуальных частных жилищ», сохранив при этом смену и преемственность поколений. Предки основной функциональный потенциал симбионтов предоставляли в полное распоряжение живого «телесного» потомка, оставляя за собой право на материализацию (с помощью «производственных» возможностей «камня») одного единственного «беспилотника» в виде человеческого тела, иногда с крыльями за спиной. И только один род, один-единственный симбиотический организм на Минерве имел главенствующей личностью старшего представителя рода, в руках которого был сосредоточен почти весь функциональный потенциал «живого камня», а потомки довольствовались «беспилотниками», включая самого младшего — живого «телесного» потомка. Этот единственный, исполнял роль пастыря и был представителем старших — отцов основателей среди потомков. Вообще, второй по значимости центр человечества в галактике был больше похож на ботанический сад, в котором вокруг хаотично разбросанных огромных валунов играют маленькие дети. Но в один прекрасный день прилетели «обычные космические люди» и начали заселять Минерву, плодя свои каменные сооружения в геометрической прогрессии. На предложение «матрёшек» сменить индивидуальную форму жизни на общинно-родовую, «космические люди» ответили отказом, мотивировав отказ тем, что не поступятся своей индивидуальностью и самостью ради сохранения чуждой им биосферы. Тогда первые колонизаторы поставили ультиматум, чтобы «космические люди» покинули планету в течение планетарного года, а те, кто не покинет, будут лишены своих симбионтов. Часть пришлых вняла ультиматуму и покинула Минерву, переселившись на соседнюю пригодную для обитания планету, но основная масса осталась, рассчитывая на своё численное превосходство, за что и поплатилась. «Матрёшки» за один день разрушили симбионтов тех, кто не пожелал расстаться с планетой. Но понимая, что космические люди погибнут в «естественной среде», они создали планетарный аналог «симбионта-вместилища» на основе биосферы Минервы — «психосферу», которая стала вместилищем «душ» умерших «космических людей», лишенных теперь своих личных «живых камней», чтобы они жили на планете в виде тонких сущностей, не нанося ей вреда и помогали своим телесным живым потомкам. Так появилось первое поколение людей Минервы. А остальной цивилизованный мир, узнав о произошедшем, призрел старых колонизаторов планеты и отправил на неё свои военные силы для подавления «нацисткой» агрессии «Титанов Минервы». Но пока военные гуманных космических цивилизаций человечества добирались до «медвежьего угла» галактики, в котором находилась Минерва, младший потомок «пастыря» в назначенный срок не стал растворяться в «камне», а проник в «биосферную душу» планеты, где ему «жилось» значительно лучше, чем в узурпированном «симбиотическом вместилище» предка. В скором времени он туда же переманил некоторых представителей своей общины. В итоге на Минерве появилось три формы жизни. Через некоторое время прибыл «карательный» отряд параллельных человеческих цивилизаций, состоящий из двух форм жизни на основе «космического человека». Одни представляли собой «боевых коллег «титанов» по коммунальному образу жизни», во вместилище которых личности были равноправны с симметричным распределением функциональных возможностей «общего камня» между личностями в нём обитающими. Другие, в противоположность первым, были «результатом» концентрации в единое сознание множества личностей. У этой формы жизни было единое и единственное коллективное сознание. «Каратели» и молодые жители «планетарной души» объединились и изгнали титанов. «Титаны» покинули Минерву, исчезли в обиталище ночи, сгинули в тартарары. Вслед за ними, туда же, отправились и «каратели», бессильные что-либо противопоставить бестелесным потомкам «титанов», обосновавшимся в духовной оболочке планеты окончательно, и уже не способным вернуться в предыдущую форму существования. А новые, и оставшиеся единственными, «хозяева» планеты стали абсолютными властителями над людьми Минервы. Они постепенно лишали людей «мест» в коллективном духовном мире планеты, перетягивая одеяло духовной созидательной машины Минервы на себя. Люди, лишенные коллективного сознания, стали деградировать. Хотя горстке счастливчиков, из числа деградирующих, повезло, для них те нескольких родов «титанов», которые признали верховную власть «богов» и вернулись на планету, создали островки «первозданной психосферы». Для подключения к этим «островкам», поддерживаемым энергией «вместилищ первых колонизаторов», «титаны» брали у счастливчиков генетический материал. «Боги» ограничили власть вернувшихся, указав им места пребывания их «камней», но одна из общин счастливчиков, отгоняемая «псами богов» от их «счастливого камня», взяла его с собой, чему конечно «титаны» поспособствовали, и так и скиталась с ним по планете, постоянно гонимая «псами». Но со временем роды «вернувшихся» угасли, в созданных «богами» для них условиях, и оставили после себя лишь «камни», а счастливчики растворились в общей массе деградирующих людей. Правда, потом, много позже, ещё несколько раз технология «космических людей» в «усечённом» виде попадала в руки «приручённых» цивилизацией людей, благодаря помощи «богов Минервы», которые, лишившись тела, могли зачать новую жизнь только со смертными. И из любви к своим детям-полукровкам садили их в «бочки» или «ящики», к которым бонусом шел лебедь, или лань, кому как повезёт.

Так люди Минервы стали бесправными рабами «паразитов планеты» и избавить их от этой участи могла лишь случайность, подобная той, которая стала первопричиной появления человека в этом захолустье галактики. А случайность эта имела место быть в далёком прошлом на далёкой прекрасной, но несчастной планете. «Титаны Минервы», памятуя о древней истории человеческого рода, периодически навещали своих бывших несговорчивых «соседей», и приносили им крупицы утерянных знаний, стараясь тем самым ускорить их освобождение от своих духовно деградировавших «падших» потомков, вступивших на путь паразитической формы жизни. На Минерве сменилось несколько цивилизаций и люди уже окончательно превратились в стадо овец, гоняемое сворой хозяйских псов по бесконечному кругу, который «овцам» выдавался за спираль развития.

Во время начала одного из таких «витков» среди «титанов Минервы» разгорелся спор, разделивший их общество на две половины. Одни утверждали, что без помощи люди не вырвутся из порочного круга. Другие парировали и утверждали, что «искусственно» созданное общество невозможно освободить от зависимости, так как эта толпа просто сменит старых «хозяев» на новых, духовно более «примитивных», из своих же более предприимчивых соплеменников, которые по своему невежеству уничтожат своё племя. И что человек Минервы сам «пройдя» необходимые этапы развития освободится от «паразитов». Причиной спора стало неведение «титанов» о том, что или кто стал причиной «прозрения» их собственных предков, оказавшихся в подобной ситуации и сменивших несколько цивилизаций на собственной голубой планете, прежде чем получить космическую свободу. А там действительно, невозможно было что-то утверждать с полной уверенностью. И только одному Богу известно, что стало причиной неожиданного срыва древних предков «титанов» с бесконечной спирали топтания на месте в космос. «Титаны» снова и снова обращались к первоисточникам, и каждый находил подтверждение именно своей версии, а «объективные» исследования исторических данных через калейдоскоп методик анализа давали незначительный перевес то в одну, то в другую сторону в зависимости от начальных параметров расчёта. И это не смотря на то, что данные для этих расчётов были довольно полными с относительно незначительным содержанием «белых пятен». Вот они.

2. НАЧАЛО

Всё началось в первой половине двадцать первого века, с авантюры устройства жилой глубоководной научно-исследовательской станции на дне мирового океана. И начало этому было положено интуитивным стремлением нескольких десятков людей Земли к общей цели, — жить свободно в гармонии с окружающим миром. Что было не свойственно людям того времени. Нет, призывать остальных к подобному поведению как раз было модно, но вот самому, терять время на подобные утопические устремления никому и в голову не приходило. Навязывание подобного поведения считалось элементом информационной войны, отнимающим у противной стороны ресурсы на «бесполезную деятельность», всё равно, что устраивать романтический пикник на поле брани. Так как даже «собаки» понимали, что часть не может быть гармоничнее и здоровее целого. А в целом планета представляла собой к тому времени хронически больной организм, как в физическом, так и духовном плане. Вскоре этими «утопистами» случайно или нет, не понятно как, была создана технология, перевернувшая их представления о возможном. Но незадолго до создания этой «магической» технологии, в среде «колонистов морского дна» возник конфликт, причиной которому послужила женщина, правда убитая, но женщина. А дело было так: после очередной научно-технической победы, обитатели станции устроили «пир» на котором один из основателей станции в «пьяном угаре» убил молодую ассистентку. Ту нелепую случайность, вызванную половым недержанием, можно было и замять, избавившись от трупа. Вокруг кубические километры морской воды, отделяющие жителей дна от ближайшей юрисдикции каких бы то ни было официальных властей. Но подавляющее число обитателей станции решили устроить суд над главным физиком станции и его другом, покрывавшим преступника, — ведущим химиком исследовательской лаборатории. Физика казнили, жестокость приговора была вызвана его искренним непониманием сотворенного им ужаса.

— «С чего весь этот сыр-бор, — новую привезу! Дайте спокойно похмелиться. Привыкайте! Здесь мы закон! И выбросьте из головы ваши холуйские привычки: «типа ой я сделал плохо, дайте мне по жопе, а то я спать не буду, совесть замучает», — мазохизм это, будьте выше этого. Ну сделал и сделал, сколько таких овечек по миру бегает. Да за те месяцы, которые она провела в нашем обществе, половина из них жизнь бы отдали!».

Вот как раз после этих слов Вадим (впоследствии «отец волшебной технологии») и застрелил полупьяного коллегу. А вот химик умудрился улизнуть, воспользовавшись паникой и неразберихой, возникшими после двух выстрелов в упор в голову «физика», застигших собравшихся врасплох. После этого ужасающего инцидента ученые решили регламентировать общественные отношения в своём мирке, детищем этого решения стала хартия «аристократов» в основу которой были положены прописные истины гуманизма. А присягнувшие чтить «хартию», становились «аристократами». Звучит глупо, но это работало, даже при полном отсутствии специализированных правоохранительных органов у миниатюрного общества. Прошло время, «ихтиандры» создали ту «волшебную технологию», о которой упоминалось ранее. Создали её два коллектива, возглавляемые талантливыми супругами.

Совместным детищем лабораторий Жанны и Вадима стала капсула жизнеобеспечения. Капсула представляла собой маленький глубоководный обитаемый аппарат неограниченной автономности, с «кабиной», «салон» которой представлял собой биороботизированое пространство, генетически совместимое со своим «носителем». Пространство «салона» структурно и функционально подстраивалось под хозяина, образовывая с ним глубокий симбиоз, вплоть до поддержания физиологических и биохимических процессов жизнедеятельности. Находясь в капсуле человек жил за счет неё. Даже манипуляции внутри капсулы совершались с помощью конечностей, сформированных «биоплазмой», она сама обволакивала тело и сливалась с человеческим организмом в единое целое.Представьте себе, что Вы ложитесь на ковёр, мягкий и нежный ворс которого обволакивает Вас полностью, даже глаза, рот, целиком Вас обволакивает. Вы даже шевелиться не будите, не сможете да и не захотите, нет конечно, мышцы периодически будут сокращаются самой капсулой, вернее самим симбиотическим организмом, находящемся в защитной, им же сформированной, капсуле. Им же организм человека восстанавливается и сохраняется, пока человек живет в «чреве» своего симбионта. Применение биоплазмы позволило человеку приобрести весь спектр биологически возможных органов чувств такого широкого спектра и такой чувствительности, что после долгосрочных испытаний и последующего выхода из капсулы человек чувствовал себя глухим, слепым, и недееспособным.

Плавание в глубинах океана в капсуле с первых же минут заставляло сознание раствориться в океане, за счет того, что множество нервных окончаний пронизывали защитную оболочку и просто покрывали поверхность капсулы. Человек видел, слышал и осязал всё вокруг одновременно, даже ничтожные изменения химического состава воды не могли остаться незамеченными. В скором времени в трёх испытательных капсулах произошли неожиданные изменения, каждый симбиотический организм приобрёл свою индивидуальность. Капсула Жанны обросла дополнительным панцирем, приобрела способность фотосинтеза и поселила на себе множество колоний бактерий с различными химическими циклами жизнедеятельности. Капсула Вадима вообще перестроила внешнюю оболочку, сделав её многослойной, и образовала на поверхности множество мускулистых щупалец при необходимости образующих из себя реактивно-водомётный двигатель, да и питаться ему вздумалось крилем. Что касается Александра, их сына, то там произошло необъяснимое: капсула получила способность образовывать независимые структуры, отделяющиеся от неё. Вернее, процесс отделения был больше похож на образование капель биоплазмы на поверхности капсулы, которые сливаясь, образовывали аморфную массу. Это суборганизм после отделения от капсулы принимал любую форму и управлялся сознанием Александра на расстояниях до ста — ста двадцати километров. С увеличение расстояния суборганизм терял связь с хозяином и превращался снова в бесформенную массу, постепенно растворяющуюся в воде. В ходе экспериментов эта масса меняла среду обитания, разделялась на самостоятельные части, и вообще Саша баловался с ней как хотел, даже разрежал её до взвешенного состояния в воде и уплотнял снова.

Вскоре к эксперименту присоединились ещё тридцать три ребёнка в возрасте восьми-двенадцати лет. Для каждого из них была создана своя капсула с генетически идентичным ему составом «биоплазмы». Буквально через год жители базы уже не узнавали своих детей: уровень интеллекта просто восхищал, а возможности капсул поражали родителей. Так Маша, младшая сестра Саши научилась создавать суборганизмы с металлизированными оболочками, буквально клинки с плавниками, а Дима превратил свою капсулу в гоночный болид с двигательной установкой на водороде, который сама она и вырабатывала. Впрочем, функциональность капсул напрямую зависела от уровня знаний её носителя, потому инновации детей часто заканчивались курьёзами.

Как-то «детки» отправились в испытательное путешествие под предводительством супругов создателей капсул, но вернувшись, оказались у развалин своего глубоководного дома. Все кто был на станции, погибли, а они остались одни. Единственным человеком, который во внешнем мире знал о существовании независимого исследовательского центра в глубинах океана, был «химик» бежавший от возмездия его жителей.

Так месть «химику» стала смыслом существования ребят, которые постепенно смогли адаптироваться к двойной жизни между сушей и морем под предводительством «родителей». Дети выросли, «последние» родители умерли, а химик так и остался не пойманным. Эти детьми были потомками людей объединенных общей целью, собранных со всех концов света на огромной лабораторно-исследовательской базе в глубинах Южного океана. Но по стечению «роковых» обстоятельств они стали первыми и единственными людьми, освоившими новую форму жизни, представляющую из себя глубоководную автономную станцию с нанобиотехнологическим роботизированным комплексом жизнеобеспечения и защиты в придачу. Станция не была машиной-механизмом, она была суборганизмом-симбионтом человека заключенным в сверхпрочную капсулу. Постепенно эта молодая поросль с разумными и высокими идеями в головах окунулась в молодёжную среду своих «сухопутных» сверстников. Они были молоды и мир им казался проще, а от того веселее. Старшие ребята «пристрастились» к ночным клубам, а молодёжь расслоилась по «интересам». Но хартию «дети» чтили как прежде, ведь это было единственное духовное наследие, оставшееся им от их родителей. Главная мысль «хартии аристократов» заключалась в том, что сила основа власти, а власть предполагает ответственность, потому безответственная власть это просто сила. В последних строках «хартии» была самая ёмкая фраза, которую ребята считали своим девизом: «будь хоть кем, но останься человеком, если перед тобой встанет выбор переступить через закон людей или свою совесть, не задумывайся, не пятнай совести своей». Если бы не жажда возмездия они бы так и растворились в потоке человеческой реки и не увидели бы грандиозной надстройки в виде огромной пирамиды, которую держит на своих плечах человечество. Этот бесконечный процесс, в котором умерших отцов сменяют дети. Поколения сменяются, а пирамида, основание которой держат люди стоит на месте как вкопанная. Но неожиданно процесс растворения общины «аристократов» прекратился, они, наконец, нашли «химика» и устроили за ним слежку, дабы узнать, что собой представляет человек, которого они подозревают в причастности к смерти родителей. Так случайным образом «химик» стал причиной знакомства «аристократов» с «собаками хозяев», которые впрочем, считали себя волками человеческого общества.

3. ВОЛКИ

Генри был уже стар, но обладал острым умом и поразительной интуицией. Не зря он увеличил капитализацию своего головного предприятия на порядок за годы управления им, и открыл для своего фамильного бизнеса множество новых направлений деятельности. Всё, за что брался Генри, приносило прибыль. Его уважали и боялись. Только горстка людей на планете могла соперничать со старцем в прозорливости и амбициях. Правда, последние годы он сбавил обороты и уединился в своём особняке за городом, а бразды правления своей корпорацией передал сыну. И чуть больше людей, чем та горстка знали истинную причину успешности начинаний Генри. Генри был вассалом Фосфора — Люцифера, нет не слугой или рабом, а именно вассалом светоносного императора «темной» империи. Прямым вассалом. Большинство обывателей, услышав подобную формулировку, улыбнулись бы и покрутили пальцем у виска, но это только большинство. И не то, чтобы Генри был особенным среди Его прямых вассалов, просто он был единственным, кто за всю свою жизнь не испросил у его «светоносности» ничего для себя, расплачиваясь за «милости» императора его «предкам», а Он сам «награждал». Тут надо отметить, что утверждение о прямой взаимосвязи благополучия и «нечисти» не является единственно верным, хотя бы потому, что между «светоносным» и благополучием может быть, а в большинстве случаев так и есть, множество промежуточных звеньев вполне «человеческого» происхождения. И опять же, подавляющее большинство «счастливчиков» просто не знает, не может знать, да думается, и не хотело, бы знать о своей причастности к структуре «темной» империи, щупальца которой уже проникли во все уголки земного шара. Те представления посторонних «посвященных», которые имеются у некоторых «теоретиков» договорных отношений с потусторонним миром, носят скорей «фольклорный» характер, чем близки к истине. В реальности всё значительно приземленнее и проще, даже примитивнее, но от этого не менее ужасно, чем, скажем, эпическая «черная месса» для католика.

«Темная Империя» в её современном виде появилась относительно недавно, хотя и имеет глубокие корни, исходящие от самых родовитых представителей «дьявольской знати». Так сказать, «Темная Империя» — это монополия зла на зло, результат недружественных поглощений своих региональных «местечковых» доморощенных «конкурентов». Классическая коммерческая монополия с глобальной клиентской сетью в виде сетевой пирамиды с подвижной структурой и текучим основанием. В таком виде система всё же должна иметь скелет, который бы поддерживал её пирамидальную форму. Этим скелетом и являются вассалы Империи и вассалы вассалов и т.д. А одним из «столпов-хребтов» этого скелета как раз и был род Генри. Хотелось бы отметить, что «Тёмная Империя» — не система абсолютного зла, хотя бы потому, что является системой. Так её «обслуживающий и производственный персонал», разбитый на множество зашоренных структурно-функциональных элементов, воспринимал империю как благо и добро, не ведая, что творит своим сочленённым взаимодополняющим участием в работе системы, и что за конечный продукт-услугу она производит из казалось бы вполне безобидных элементарных «деталей-действий».

Прошло уже достаточно много времени с тех пор, как благородный род Генри стал одним из системообразующих элементов этой системы, достаточно для того, чтобы понять как шатко положение «князя-столпа» и как жестока империя к своим «вчерашним» лидерам, выдохшимсяна очередном витке эволюции системы, где кадры «решают» всё. Старик перед уходом на «покой» создал довольно сложную, но стабильную структуру, производящую «конечный» продукт. Он «осчастливил» значительное число жителей планеты, настолько значительное, что старался не появляться на публике и стал задумываться о том, а могло ли человеческое общество быть построено на других принципах. Но каждый раз убеждался, что без стратификации общества на волков и овец мир рухнет в деградацию и всё равно вернётся к людоедским отношениям хищник-жертва внутри своей популяции. Собственно говоря, основным эксклюзивным продуктом империи, в производстве которого император не терпел конкурентов, и была эта стратификация общества со своим «уникальным» гомеостазом взаимоотношений волков и овец в каждом регионе. Осознавая, что опосредованный каннибализм заложен в основу современного общества, Генри старался не привязываться к людям, и больше общался с лошадьми и охотничьими собаками.

Наследники Генри даже не предполагали, что живут под покровительством самого Люцифера, а глава их благородного семейства самый настоящий чернокнижник. Сын был занят работой и представлял собой довольно жалкое слабое существо, выросшее и достигшее зрелости в тени отца. Самостоятельных решений принимать он не мог, так как с молодости был привит от подобных шалостей. Другое дело Вильям — внук Генри. Он был рыцарем. Да, много в нём было скотского, мерзкого, — он был подонком, выросшим с представлением о своей исключительности и неприкосновенности. Но с годами, когда у него появился свой собственный опыт общения с внешним миром, его панцирь эгоизма и тщеславия был пробит потоком несправедливости и человеческих страданий, которыми изобиловал мир за пределами его обычного окружения. Подобные «чувства» в его среде не приветствовались и считались признаком слабости, и зачастую были предвестниками падения. Потому он с ними всячески боролся и искоренял в себе подобные излишества, выдавая окружению своё мажорное кредо «сделай другому гадость — себе радость» за свою жизненную позицию. Но в душе медленно терял желание жить и всё чаще разбавлял свои ощущения глобальной ошибки, всеобщей несправедливости и коллективного безумия алкоголем, наркотиками и развратом. Каждый раз, когда, он видел чужие страдания, говорил себе: «если хочешь, можно и поменяться» — и всё снимало как рукой.

Но мы всё не о том. Одним из последних проектов Генри была фармацевтическая компания, которая производила средства от страданий, медленно убивающие пациентов. Так, если бремя по уходу за немощным и страдающим от слабости ума пациентом становилось слишком тяжелым, можно было вполне официально, легально, медленно и безболезненно ускорить процесс жизни до её логического завершения. Нет, препараты, производимые его фармацевтической компанией, не имели в аннотации ничего общего со средствами автоназии. Но на деле человек, столкнувшийся с такой «проблемой» часто получал рекомендации и рецепт на новейшие препараты Генри. И после нескольких дней терапии ими, получал вместо «вечной проблемы» овощ, мирно лежащий в постели с открытыми глазами. При чем «бонусом», слабеющий день от дня, прямо на глазах своего «благодетеля». А дальше лишь совесть и сострадание к больному становились преградой для решения «проблемы», всё по рецепту. Этот препарат, источник угрызений совести, стал одним из основных средств укрепления позиций Генри в «Тёмной Империи», а по потоку эмоционального продукта, не уступал места локальным конфликтам, устраиваемым его менее изощренными коллегами по «цеху».

Как раз с разработкой этого препарата была связана история «знакомства» Генри с «аристократами». В один прекрасный день в компанию Генри попал человек с фантастическими навыками и знаниями в области фармацевтической химии, с предложением формулы нейролептика-антидепрессанта с «незначительными» побочными эффектами, но стойким «необходимым» эффектом. После довольно непродолжительной беседы по душам, он был принят сразу на должность начальника лаборатории, — «свой человек». Но служба безопасности решила его проверить. В ходе установления личных контактов была замечена группа молодых людей, часто мелькающих позади талантливого химика. Слежка за представителями этой группы оказалась весьма трудоёмким процессом, выяснить сразу их цели и происхождение так и не удалось. А так как «игры Темной Империи» всегда запутанны и часто имеют несколько уровней целей, то Генри счел их «происками» «конкурентов». И решил тщательно следить за шпионами, и даже организовал группу «контрразведки» занимающуюся только этой «бандой». Так, пока «Аристократы» следили за химиком, они сами обратили на себя внимание тех, кто приютил «перебежчика». «Приютившие» скрытно наблюдали за горсткой молодых людей, преследующих ценного сотрудника, но в прямой контакт не вступали.

«Всевидящее» око, функциональным назначением которого было наблюдение за «овцами», не «видело» ребят, кроме как визуально, что было опасным прецедентом, но дед не стал распространяться о своей находке. И поставил следить за «парадоксом» десятку своих личных «разведчиков-гвардейцев», создавших целую агентурную сеть для слежки за ребятами. Задачей агентов был сбор информации, без попыток даже «неявного» контакта. Скоро список неуязвимостей пополнился их способностью исчезать из-под колпака даже там, где исчезнуть, казалось, было невозможно. К примеру, однажды Мария исчезла с круизного лайнера, и появилась вновь прямо перед прибытием в порт, неожиданно выйдя из своей каюты, нашпигованной всеми возможными жучками. После появления понимания, что детки уж очень особенные, дед распорядился, чтобы вся «гвардия» разведки занялась «детишками» и никоим образом не засветилась, пока не выяснит, в чем дело. Дед не исключал, что это новый «тайный» проект империи или других «княжеств» и не хотел засветиться, что шпионит за чужими разработками, пока эти «разработки» заняты слежкой за его ценным сотрудником, видимо, надеясь через него что-то узнать о новых разработках компании Генри.

В один прекрасный вечер, когда «детки» веселились в полном составе в одном из многочисленных клубов, произошла непредвиденная встреча Вильяма с Машей и не то, что бы это как-то нарушило планы деда по поиску ответов о происхождении «деток» просто Вильям был принят в «их» компанию и провел тот вечер с ними. Со стороны было видно, что его интерес, в общем и целом, сосредоточен на ней, и что одному из парней, которого все звали Искандер, ухаживания Вильяма за Машей были не по душе, но он старался этого не выдать, хотя все присутствующие понимали, откуда растут «ноги» у нервозности Александра «Младшего». Искандер был младше Марии на пять лет и с тех пор, как потерял родителей, был «патологически» привязан к своей молодой наставнице. Все его достижения, так или иначе, были связаны с ней. Он старался выделиться из «толпы», быть во всём лучше, всё ради того, чтобы она им гордилась. Но Маша благодушно принимала ухаживания нового галантного «мажора» и даже не замечала его весьма «похотливого» поведения. Особенно, Искандера, раздражал поверхностно-высокомерный тон общения Вильяма с «толпой» и «подлизывания» к Маше. Вскоре Маша со своим «ухажером» покинули клуб и Искандера как будто подменили — он стал цепляться к охране, которая в итоге вывела буяна из заведения. Но перед этим все охранники по очереди и группами были неоднократно «аккуратно» брошены на пол, это делалось добродушно и развлекало публику. И только друзья Искандера знали, что он не «балуется», а «бесится». Выйдя на улицу, он заметил, как отъезжает спорткар Вильяма с парковки, что-то задержало «голубков». Искандер последовал за ними, преобразовав «себя» в стаю голубей в тёмном проулке между зданий, уверенный, что этого никто не заметил. Но те, кто следил за компанией «аристократов», смогли даже записать момент «преобразования» и были поражены увиденным, со словами: «а старый маразматик прав, это необычные детки», — бросили слежку и доложили о произошедшем. После чего были вызваны дедом и отправились к «хозяину» с «сенсационным репортажем». А Искандер, проследив за «парочкой» до дверей дома Вильяма, был шокирован тем, что Маша так легко пошла на территорию смазливого «самца» и на дальнейшую слежку просто не решился, опасаясь увидеть что-то такое, что лишит его разума. Вскоре он уже бесцельно бродил по улице. Как вдруг неожиданно наткнулся на старый фургон, обычно стоящий неподалёку от их постоянного обиталища — кафе, в другой части города. Из фургона вышел человек, разговаривающий по телефону с кем-то вышестоящим:

— Да, сэр!

— Хорошо, сэр!

— Вильям сейчас находится в непосредственном контакте с объектом, сэр!

— Какие мои действия, сэр?

— Понял, наблюдать!

Искандер, который раньше не интересовался содержимым фургона, проник внутрь в виде мухи, «слетевшей» с его ботинка, и спрятавшейся за ворот куртки «телефониста». Оказавшись внутри, он сразу понял, что это «спец. автомобиль», оборудованный техникой слежения на расстоянии.

— Ну что сказал старик?

— Сидеть, смотреть, слушать, но не влезать!

— Короче, сегодня будем смотреть жесткое порно!

— У внучка это скорее будет быстрое порно, впрочем, как обычно!

Тихий «профессионально» сдерживаемый смех заполнил фургон.

Искандер понял, что за ними следят и возможно давно. Он отправил, в виде видеозаписи, своё открытие «всем», в том числе и «виновнице» открытия, и через десять минут из дома Вильяма вышла Маша, мило прощаясь с «самцом», чмокнула его в щеку. Пройдя пол квартала, свернула в проулок и исчезла. А вскоре они все уже обсуждали «открытие» Искандера и что представляет собой «ухажер» Маши. В общем, решили быть аккуратнее и исчезнуть из страны, приняв слежку за работу спец.структур государственной безопасности, а Вильяма как ещё один объект слежки, с которым они случайно пересеклись, ведь он внук крупного магната, который замешан во многих сомнительных делах. Тем более, что ребята обнаружили странную базу в Арктике куда их «привёл» химик и они жаждали скорее разобраться, чем там занимается объект их слежки, и до «разборок» между госструктурами и транснациональными компаниями им дела не было.

Усилия, затраченные на слежку за химиком, привели к обнаружению огромной режимной базы в труднодоступном районе севера Северной Америки. Значительное число крупных компаний, с мировым именем, так или иначе, имели связи с этой огромной научно-исследовательской лабораторией, официально занимающейся изучением экосистем Арктики и генетики её организмов. Но после ряда вылазок в «стан врага», были найдены скрытые и замаскированные, даже от большинства своих сотрудников, входы в подземные помещения, охраняемые автоматической алгоритмической системой охраны. Причем обнаружить скрытый объект удалось случайно, в ходе слежки за химиком. Он периодически терялся из виду в одной части базы, а появлялся в другой. Непосредственная слежка за ним ни к чему не привела. Вход в секретную часть объекта имел в составе своей защиты электромагнитную «глушилку» установленную для подавление и вывод из строя электроники несанкционированно пронесённой внутрь. «Глушилка» была достаточно мощной, чтобы исключить возможность управляемого проникновения «биоплазмоида» внутрь, вслед за химиком. Биоплазма при приближении к скрытому объекту становилась неуправляемой на расстоянии из-за подавления относительно слабого сигнала капсул, покоящихся на дне океана за тысячи километров от базы. Виной тому были мощность генератора излучения «глушилки» и большое расстояние до капсул — источников сигналов управления «биоплазмоидами». Вскоре выход был найден, было решено подсадить «биоплазмоид» внутрь химика и под защитой его организма «пройти» внутрь, где плазмоид увидит, услышит и запишет всё, что будет происходить в непосредственной близости от химика, а после выхода «носителя» из защищенной зоны информация будет в руках «аристократов». Так за завтраком химик проглотил в общей сложности порядка двадцати грамм «агента». А уже через два часа исчез за неприступным контуром. После обеда появился вновь, но вскоре исчез снова, а ближе к концу рабочего дня неожиданно появился у проходной, выйдя из лифта. По дороге к жилой зоне базы, «биоплазмоид» был скрытно извлечен из организма через задний проход. Нет, информация была считана ещё до этого, и вполне было возможно просто растворить внедрённое, но чувство мести взяло «своё».

При просмотре записи кроме лабораторий и вспомогательных помещений явно и косвенно имеющих медицинскую направленность своей деятельности, в послеобеденной части записи была запечатлена зона, где находились пара десятков человек в отдельных палатах-камерах в стерильных и вполне комфортных условиях. Чтобы не делать поспешных выводов ребята решили до конца разобраться в происходящем. И вернули «биоплазмоид» обратно тем же способом, каким его извлекли.

Слежка продолжалась несколько месяцев и даже после выяснения, что же происходит на самом деле, ребята не могли решиться на прямое уничтожение лаборатории, но последняя запись принесённая «химиком» из закрытой базы стала решающим аргументом стать на тропу войны. На ней «химик» насиловал молодую девушку, содержащуюся в закрытой части лаборатории. А выявлено было немало не много содержание людей в неволи и вероятнее всего их разведение, как кроликов, и это не считая догадок для чего.

Для проникновения на защищенный объект, было решено пойти на риск и привести свои капсулы к побережью полуострова, на котором находилась база. От базы до моря расстояние было порядка ста километров, что позволяло преодолеть защитный электромагнитный фон за счет усиления сигнала благодаря близости источника — капсул.

Пока «аристократами» производилась группировка и переброска «войск», Генри также решился на кардинальные перемены в своей жизни.

4.РОЖДЕНИЕ ВОЛЧЁНКА

В офисе корпорации Генри «планктон», как всегда, совершал своё броуновское движение в ожидании окончания рабочего дня. Вильям получил сообщение от деда: «Внук мой, я принял решение о твоей судьбе в этом мире, срочно приезжай, я жду тебя к обеду». Особого энтузиазма по поводу приглашения деда на обед внук не испытал. Общались они редко. Можно сказать, что Вильям был поверхностно знаком с дедом. Тот был вечно занят, а всё общение с внуком сводил к вечной теме: волки и овцы в человеческом обществе. Одним словом Вильям был подавлен неотвратимой перспективой встречи с маразмом и деменцией в лице своего могущественного предка, которому он обязан своим теперешним положением в обществе.

Прибыв к особняку деда к обеду, Вильям прошел в столовую, но «адъютант» деда попросил его подняться в кабинет и внук пошагал вверх по лестнице, подойдя к широкой резной дубовой двери, выдохнул и вошел.

— Привет, Дед! Как чувствует себя наш главный акционер.

Зайдя в «кабинет», внук сразу заметил у стены, напротив ортопедической кровати деда, закрытый черным парчовым покрывалом с фамильным гербом тонкий, широкий, в пол комнаты, и высокий, почти до потолка предмет. Дед выглядел, по крайней мере, необычно, на голове у него была золотая корона с рубином в центре, а на безымянном пальце правой руки неестественно огромный перстень с глубоко синим сапфиром. Он сидел в свой анатомической «больничной» кровати как на троне. Выглядел властно и смешно одновременно. Ещё раз, обратив внимание на задрапированный предмет, Вильям подумал, что дед перед его приходом любовался на себя в зеркало, которое прикрыл, чтобы не смущать внука.

— Да вот подумываю переписать завещание, — ответил дед

Вильям опешил, — завещание дед написал уже лет двадцать назад и ни разу не менял его. По завещанию главным наследником был его единственный сын, — отец Вильяма.

— Наверно, какие-то обстоятельства вызвали такую необходимость? — вполне внятно и даже чётко, но «невразумительно» и как-то отстранённо выдавил из себя внук. Он стоял посреди комнаты, переваривая неожиданно свалившуюся на него «информацию», обстоятельства, при которых она получена и отведённую ему дедом «роль» в этом простом, но принципиальном вопросе. В изменении ответа на который для наследников деда возможно скрывалась кардинальная перестановка в расстановке сил на шахматной доске «партии» за наследство. Большинству «теоретических» наследников империи Генри до сего момента отводилась роль пешек или вообще «запасных» фигур, у которых даже не было шансов попасть шахматную на доску и участвовать в этой партии. Эти «запасные», в большинстве своём, грезили скорейшим началом «новой партии» и даже не мечтали об участии в этой, а тут такое!

— Да, обстоятельства, — я сегодня хочу умереть, и ты, Вильям, мне в этом поможешь, а за это станешь единственным наследником!

Дед проговорил последние слова с таким энтузиазмом и так взбодрился, что Вильям, вообще, засомневался в предсмертном состоянии деда, о котором его семейство уже около года предупреждает их семейный доктор.

— Дед, о чем ты говоришь, я вообще сомневаюсь, что ты болен столь серьезно, как считает профессор Стэнли. И вообще, можешь на меня не рассчитывать в своих планах по автоназии.

Вильям, постепенно склонился к мнению, что даже если дед и решит переписать завещание, то его поверенный на это не пойдёт, учитывая душевное состояние старика. Потому «снизил» важность происходящего до уровня: «неотвратимо», но бессмысленно потраченного времени на «потворство» перед старческим маразмом. «Не известно каким я буду в его возрасте», — сказал себе Вильям, и решил всецело посвятить обеденный перерыв «добродетельному общению» со своим «любимым» дедом, превратив выражение своего лица в лик услужливости, почтения и участия.

Дед посмотрел на внука с таким умилением, что даже слегка улыбнулся. И проговорил, еле слышно, дрожащим слабым голосом умирающего:

— Вильям, я знаю, что ты хороший мальчик, но тебе придётся уважить деда глянуть кое-какие старинные фамильные ценности, да и всё тут, а ты родного деда, да в сумасшедший дом решил отправить. Вильям ты сволочь, — резко и даже как-то истерично добавил Генри, а после улыбнулся во всю свою вставную челюсть.

— Дед, ладно, хватит ломать комедию, я пообедать и на работу, сегодня важный объект принимаем, показывай раритет, это я люблю (изобразив энтузиазм, сказал Вильям)!

Дед был доволен собой. Заметив некоторое любопытство относительно своего «наряда» Генри пригласил сесть Вильяма поближе в приготовленное для него кресло. Выдохнув, начал свой монотонный монолог, уставившись в драпировку покрывала.

Дед говорил о баронах, графах, герцогах. О неудачниках баронетах и их рыцарях, пополняющих легионы Императора в эфирной империи. О правилах, о том, что в воображаемом им, «эфирном мире» нет места прогрессу и открытиям.

— Когда впервые Император возвел на княжение одиннадцать первых князей, это были грязные, нищие и загнанные в глушь безбожники. Но через сто лет, уже пятнадцать князей через банки, торговые компании и флот правили миром, заставив целые империи склониться перед ними. А некоторые ордена под руководством своих князей стали кузницей кадров для правительств многих государств мира…

Вообще, в человеческом обществе «тёмный рыцарь» — фигура значимая. Фигура способная (и для этого и созданная) образовывать узел в структуре человеческого общества, создать свою «ячейку общества». Для него человек не цель, а средство достижения цели. По большому счёту, он сам и не может «съесть» загнанное «животное», он может лишь отвлечь на себя его внимание и удержать, пока «хозяин» не добьёт «дичь», и не заберёт добычу себе. Рыцари — основная рабочая сила империи. Барон это системообразующий компонент, элементарный оператор. Его задача организовать свой феод так, чтобы он стабильно «производил» психоэмоциональный скрытый конфликт «в среде»…

— А безделушки зачем? Спросил внук для видимости интереса, превозмогая желание убежать от обезумевшего старца.

— Кольцо темного рыцаря облегчает выход в астрал мага, если он в принципе это умеет делать. Кольцо позволяет это делать быстро, непринуждённо, кроме того, кольцо повышает способности внушения стремлений, желаний и внедрения паразитических сущностей, созданных магом для подпитки себя силами жертвы. В общем, чем более древнее и «титулованное» кольцо, тем оно сильнее. Что касается венцов, то здесь всё сложнее и запутаннее. Но и у них есть общие черты и назначение. Венец даёт власть над людьми, а именно, позволяет делать их одержимыми, то есть войти в человеческое тело фантому мага и управлять им или войти и дать задание и уйти, и он будет его выполнять. Вильям, — ты меня слушаешь?

— Да, я слежу за твоей расплывчатой мыслью, ловлю каждое слово — ответил внук, сдержано выдохнув.

Генри, не обращая внимания на сарказм внука, прикрытый лёгкой иронией, — парировал:

— Хорошо, я рад, что ты так серьёзно относишься к своему будущему, — и продолжил свой монолог:

— Но здесь есть свои особенности, у каждого венца свои. Так голый венец — венец баронета — это самый слабый из венцов. С его помощью можно управлять человеком только заранее одержимым баронетом при непосредственном контакте и внедрении сущности «держания», то есть объект должен уже иметь спящую связь с оператором, через которую маг будет давать команды объекту. Далее идёт малый венец — венец барона, — этот первый из истинных венцов и обладает уже куда более сильным влиянием на людей. С его помощью оператор на расстоянии, без непосредственного контакта может ввести в одержимость любого предварительно неподготовленного человека и навязать ему свою волю. Средний венец — венец виконта — уже позволяет сделать это без непосредственного контакта с одним человеком и управлять сразу несколькими одержимыми одновременно. Большой венец или венец графа…

Дед всё говорил и говорил, а Вильям смотрел на своего старика и думал о том, как зла старость, сделавшая из сильного властного мужчины мечтательного ребёнка, слепо верящего в магические способности фамильного антиквариата.

— Ладно, дед, я пойду — обед уже давно прошел.

— Вильям, примерь корону великого герцога, — князей Минерваса и кольцо нашего рыцарского рода, уважь старика, и беги по своим делам.

Вильям нехотя принял от деда увесистую корону и его гипертрофированный перстень. Надев на себя артефакты, обратился к деду:

— Ну как я тебе?

— Я доволен!

С этими словами дед нажал на кнопку пульта лежащего под рукой.

Тяжелое парчовое покрывало упало с серебряного зеркала, и в тот момент, как Вильям увидел своё отражение в зеркале, дед испустил дух. Внук испугался, — он первый раз видел смерть, и потому впал в какое-то оцепенение. Но в следующий момент по зеркалу побежала рябь, как в воде, только чувствовалось, что рябь зеркала какая-то «тяжелая», а через неё из зеркала вышел призрак деда — помолодевшего лет на двадцать.

— Неожиданно, не правда ли, Вильям?

— Не то слово, — ответил внук, зажатый между телом и призраком предка.

— Пошли, Вильям, я покажу тебе твои владения в эфирном и живом мире.

— Дед, это ты или глюк?

— Вильям, я вроде как полдня говорил с тобой на тему «глюков», или ты впрямь меня считал сумасшедшим?

— Нет, конечно, дед.

— А-а, то-то у тебя глаза округлились!

Дед взял его за руку и как бы вытащил из тела и затащил в зеркало вслед за собой. После чего они оказались в сводчатом зале огромного замка позади возвышающегося на пьедестале трона. Где их встретил (как потом выяснилось, потомок рода «вечных адъютантов» князей Минерваса) граф Велес и свита деда из маркизов, графов, виконтов и баронов, которые учтиво и торжественно поклонились «наследному» принцу Минерваса. Замок стоял на одинокой скале, окруженной зеленой равниной, засаженной садами, меж которых стояли поля пшеницы и овса, а у подножья, за высокой крепостной стеной располагался город. Дед показал внуку город Менервас — столицу их эфирного княжества и окрестности, попутно дополнив представления Вильяма о взаимосвязях миров. Позже они вернулись в тронный зал замка, и дед предложил Вильяму осмотреть его новые владения в мире живых, и снова потянул его к зеркалу за троном. И они начали появляться в филиалах и офисах, базах и лабораториях своей компании и её «дочек», часть объектов Вильяму была знакома, а о части он даже не слышал. Проходя сквозь зеркала, дед и внук видели друг друга как полупрозрачных призраков, а окружающие смотрели сквозь них и не ощущали присутствия «посторонних». Так продолжалось пару часов, пока в одном из филиалов, из зеркала в фойе не вышел граф Велес. Граф подошел к деду и что-то прошептал ему на ухо. После чего дед взял Вильяма за руку и потянул к зеркалу, из которого вышел Граф. И через мгновение они оказались движущимся вниз лифте, в окружении напуганных людей. Дед «проник» в тело стоящего в центре лифта человека, оставив Вильяма наблюдать за происходящим через стекло зеркала. Вильям как бы присутствовал в лифте за зеркалом, но сам без руки деда был не в состоянии, ни проникнуть в лифт, ни вернуться назад, а только наблюдал глазами, как будто стал «парализованным». Вдруг с потолка лифта спрыгнула полупрозрачная фигура Александра (Вильям узнал его) на которую как на магнит налипала «пыль» сыпавшаяся из потолка лифтовой кабины. Призрак Александра, «уплотняющийся пылью», мгновенно вырвал из кармана человека, в которого проник дед, какой-то пульт, ещё до того как поток «пыли» с потолка иссяк и Саша принял свой обычный облик. А в момент перехвата пульта призрак деда вернулся назад в зеркало, но Александр его увидел, так показалось Вильяму (позже дед рассказал внуку, что пульт — это кнопка самоуничтожения базы). Все, что было далее, происходило стремительно: дед спешил и без всяких разъяснений таскал внука по лабиринтам «зазеркалья», связавшим «объекты» реального мира. Вслед за дедом, держащим его за руку, внук проникал в какие-то кабинеты, командные пункты, где дед ненадолго вселялся в некоторых из людей, и они снова уходили в зеркало. Через какое-то время они оказались в каюте большого военного корабля, где в коридорах мигали лампы, а из рупоров внутреннего оповещения доносились слова боевой тревоги. Дед с Вильямом прошли в командную рубку. Где внук уже решился и спросил:

— А что произошло?

— На нас напали, твои новые друзья!

— А кто они, я видел в лифте Александра, или, вернее, его призрака, он что, тоже вассал Империи?

— Нет, и вообще я не знаю, кто они и на что ещё способны, знаю только, что они уничтожили лабораторию и тридцать лет секретных исследований, и я должен их поймать или хотя бы уничтожить. Но вообще он уникальный человек, не поддающийся «одержимости», что совсем странно, их мы можем наблюдать только визуально и никак не получается залезть им в голову без прямого контакта, который я не применял, так как было интересно, что они хотят и что сделают. Я их скрываю от остальных «темных». Теперь более или менее ясно, что они могу, вот только как? Это я хотел бы узнать, но вряд ли получится. А если не можешь что-то ценное взять сам, то надо сделать всё чтобы это не досталось никому.

Кстати, мы здесь за этим, пару часов назад в бухту зашла стая касаток. За всё время наблюдений за водами залива это первые касатки, решившие войти в этот мертвый залив и в этот же день, спустя час, происходит нападение на Базу в ста километрах от залива. Странное совпадение, не правда ли? Я думаю это они, и, судя по всему, я не ошибся.

В этот момент капитан, с кем-то переговариваясь по рации, доложил:

— Наблюдаю группу неопознанных подводных объектов, движущихся на меня со скоростью двести миль в час со стороны залива, размеры объектов порядка тридцати метров, количество объектов порядка тридцати штук. Жду дальнейших указаний.

— Уничтожить группу неопознанных объектов при продержке противолодочной авиации.

— Есть, уничтожить группу неопознанных объектов!

После непродолжительных переговоров с акустическим и торпедными отсеками несколько торпедных аппаратов корабля отправили торпеды по нескольким целям. А дед со словами «они здесь без нас справятся», вывел Вильяма домой, готовиться к его похоронам и принимать бразды правления. Уверив внука, что завещание давно переписано, и что в нём только один наследник, — он.

Взорвав лабораторию и выпустив из неё «заключенных» в официальные корпуса базы, «Аристократы» исчезли, прихватив с собой жесткие диски с компьютеров лаборатории и ящик пробирок, хранившийся за бронированной дверью с кодовым замком. А весь накопленный за время слежки видеоматериал и записи камер видеонаблюдения выбросили в интернет, чтобы «замять» факт незаконных садистских экспериментов было сложнее.

Выйдя из залива, эскадра капсул наткнулась на противолодочный фрегат, который в ту же минуту атаковал их тремя торпедами и сбросил пару десятков глубинных бомб, следом пять вертолётов, прицельно по капсулам, отправили вдогонку, каждый по две торпеды со стороны залива. Зажатые между двух огней подводные объекты по замыслу военных моряков были обречены на уничтожение, но объекты, к удивлению капитана фрегата, избежали ударов и прошли под военным судном, оцарапав его корпус. Далее по тревоге были задействованы все ближайшие противолодочные корабли, патрулирующие Северо-Западную Атлантику. В итоге через сутки неопознанные подводные объекты преследовали военные корабли нескольких стран. Десяток противолодочных кораблей с целой армадой вертолётов занимались поиском группы неопознанных подводных аппаратов, при обнаружении объектов в своём квадрате применяли все имеющиеся средства борьбы с подводными лодками: от глубинных бомб и торпед до новейших засекреченных противолодочных ракет. При всех возможностях и технологическом превосходстве, Александр старался создать у преследователей впечатление, что вот-вот, они уничтожат незваных гостей. Где-то между зонами ответственности трёх эскадр трёх флотов разных стран, Александр отдал приказ «раствориться и исчезнуть», после чего в режиме скрытности капсулы разошлись в различных направлениях, отправив преследователей по ложному следу за своими фантомами и даже позволив паре из них быть настигнутыми и уничтоженными вражескими торпедами. А сами капсулы, в дополнение к аппаратной маскировке, петляя и прячась за природный фон (в том числе и акустический): китов, косяки тунца и стаи акул, разошлись по заранее условленным точкам и легли на дно.

На кораблях зафиксировали двенадцать попаданий, но поиски обломков результатов не дали.

На следующий день за биоплазматическими «двойниками» ребят, пришли люди в штатском, к кому домой, к кому прямо на работу. Ссылаясь на угрозу государственной безопасности, пригласили проехать. На парковке к Александру подошли трое, обступив его, вежливо попросили проследовать с ними, Саша пошел, сел в машину и его куда-то повезли, а через несколько минут пути и полного безмолвия, к нему повернулся человек, сидящий на переднем пассажирском сидении, и заговорил на непонятном неизвестном Саше языке. Лицо «иностранца» имело тот же сине-электрический лик, что и призрак из лифта в Арктике, проступающий сквозь телесный облик своего «носителя». Вдруг лик заговорил сам, по-русски (рот человека, поверх которого проступал «неоновый» лик, оставался сомкнут, да и остальные блюстители закона не замечали происходящего).

— Думал, я тебя не достану?

— О чем это Вы и что происходит?! (Александр старался сохранить самообладание и как бы не придал значения, что говорит с призраком)

— Сейчас узнаешь!

Вдруг шея призрака удлинилась, и лик проник в двойника Александра, после чего тот ощутил его присутствие в самой капсуле. Александр почувствовал, что «враг» знает, где находится капсула, и даже пытается залезть в его собственную голову, задавая вопросы мягким располагающим голосом, сотни вопросов одновременно, и что ему очень хочется на них ответить. Превозмогая наваждение, Александр отключился от двойника, растворив его в автомобиле, оставив после себя лужу и клубы дыма. Очнувшись в капсуле, скомандовал своим «Все по домам, сейчас!». Команда была условным сигналом экстренного возвращения сознания в капсулы и входила в перечень команд из инструкции разработанной родителя ещё в бытность его детства. В тоже мгновение ребята массово стали испаряться, оставляя после себя лужи и клубы дыма, шокируя окружающих.

Ребята были озадачены случившимся и особенно рассказом Александра (он показал видеозапись своего задержания и разговора с призраком, вселившимся в агента специальной службы). Общение происходило в процессе передислокации, но только куда, они ещё не решили.

— Вы представляете, он может залезть к тебе в голову и управлять тобой как куклой! (Саша)

— Нет, не представляю, и хотел бы избежать подобных проблем, особенно страшно представить себе, как беззащитны люди, если он может и до нас добраться. (Иван)

— Кто он, вообще, и что это было? Меня прямо из дома увезли в наручниках! Сказали, что есть подозрение о моём участии в подготовке теракта! И вообще как они вычислили нас, да ещё так быстро! (Искандер)

— Ага, и мне, то же самое сказали.

— И мне.

— А я для виду обделался! Но они никак не отреагировали, даже вонь их не смутила! В машине дышать не чем, а они сидят, как ни в чем не бывало! Зомби какие-то! (Андрей)

— Они действуют по инструкции. (Иван)

— Так, хватит демагогию разводить. Давайте лучше решим, что нам делать. (Саша)

— Что делать, изучать противника, выяснить, что за призрак. А пока притаиться, возможно, исчезнуть на время. (Иван)

— Хорошо, отрабатываем все возможные версии, а я, Маша и Искандер займёмся Вильямом и несчастным фургоном со спецтехникой, что-то мне подсказывает, что мы зря тогда не разобрались, что им было надо. (Саша)

Буквально сразу Искандер занялся поиском злосчастного фургона, а Саша и Маша решили поработать с Виляй (так обозвали они мажора). Решив сыграть на опережение, Саша отправил Машу как раздражитель, катализатор необдуманных действий, в логово противника, а сам затаился в «засаде». План был прост: если Виля замешен в атаке военных кораблей и «арестах», то появление Маши у него на пороге, как ни в чём не бывало, должно заставить его действовать необдуманно и выдать его. Тем более «повод» был: в утренних газетах напечатали о смерти деда Вильяма. Слишком много совпадений, а тут ещё и смерть магната как раз в день нападения на Арктическую базу.

Вечером того же дня в двери Вильяма постучала Маша. Вильям открыл дверь и от неожиданности застыл, слишком много всего случилось за вчерашний и сегодняшний день и тут снова она.

— Привет, вот пришла выразить соболезнования и заодно извиниться за своё скорое бегство прошлый раз.

Маша держала в руке утреннюю газету.

— Спасибо, проходи.

Довольно долго разговор не клеился, но Мария пришла к Вильяму не для разговоров, минут через десять-пятнадцать ей позвонили, и она, извинившись, ушла, а Вильям, как только закрыл за ней дверь побежал к зеркалу в гостиной. Схватив, теперь уже свои венец и перстень, и напялив их на ходу, прыгнул в кресло, стоящее напротив зеркала и через минуту его фантом прошел сквозь серебряную рябь в потусторонний мир. За всем этим наблюдал Александр, «размазанный» по обстановке дома. Тело Вильяма застыло в позе кучера и казалось, что он скорее истукан, чем живой человек. Через некоторое время к зеркалу подлетела муха и ударилась в стекло, упала на пол, перевернулась, встала на лапки и взлетела. И начала кружить перед лицом «скульптуры», — огромная черная муха, раздражающе жужжала крыльями, но реакции не последовало. Тогда Саша собрал своего «биоплазмоида», позади кресла. Сам процесс сбора биоплазмы, разбросанной буквально по всему дому, выглядел как будто позади кресла вдруг поставили огромный магнит, который притягивал к себе заряженные частицы разных размеров. Они сползались, слетались со всего дома на пяточёк пола позади кресла, в котором сидел Вильям, и даже капали с потолка. Как только Александр «вырос» позади Вили, и из биоплазмы Александра самостоятельным суборганизмом в доме осталась только муха, уже севшая «истукану» на нос, из зеркала частично вышло астральное тело Вильяма. Сначала рука, потом нога и следом показалась голова. Увидев позади «себя» Сашу, Вильям инстинктивно бросился назад в серебряную рябь зеркала, но на ногу ему успела сесть «муха», которую «паникёр» внёс в потусторонний мир, после чего на зеркале уже осталась рябь, которая продолжала размеренно бежать по серебряной поверхности, не затухая и не исчезая, как в прошлый раз. Поверх ряби, масленым пятном стекала мутная капля воды с того места, где сквозь зеркало прошло «насекомое». Александр подошел к зеркалу и дотронулся до него, оно оказалось «мягким». Лёгким нажатием на поверхность он просунул туда руку, а следом прошел и сам.

5. ЛЕВ В КЛЕТКЕ

Пройдя сквозь портал, Александр оказался в огромном сводчатом зале, где в дальнем конце зала стоял огромный трон на пьедестале (это был тот же зал, что и при первом посещёнии эфира Вильямом, только в этот раз порталом было зеркало в противоположном конце этого помпезного помещения). Он не успел осмотреться, как в помещение вбежали человек двенадцать в средневековых доспехах, вооруженные пиками, секирами и мечами, а из-за трона вышел Вильям в сопровождении седого мужчины, как позже выяснилось, своего «покойного» деда.

— Александр, не сопротивляйтесь, пожалуйста, — неуверенно сказал Виля.

— Нет, наоборот, — защищайтесь! Взять его! Желательно живым, и связать! Подмигнув графу Велесу, вбежавшему в зал вместе с остальными рыцарями, сказал дед.

Александр попытался преобразовать своё биоплазматическое тело во что-нибудь, но «плазма» его не слушалась. В последний момент ретировался он назад к зеркалу, из которого вышел, но и тут его ждала неудача — он уперся в стекло обычного зеркала. Не обнаружив спасительной ряби, он развернулся лицом к наступающим, но в этот момент получил удар эфесом меча по голове и потерял сознание.

Когда сознание к Александру вернулось, он был уже связан и лежал на полу лицом вниз. Над ним стояли граф Велес, Вильям и его дед и о чем-то говорили. Заметив шевеления Саши, дед обратился к нему:

— Как вы себя чувствуете, молодой человек, удобно ли Вам на полу?

— Спасибо, но бывало и лучше.

— Что-то мне подсказывает, что больше не будет.

— Всё в руках Господа!

— Здесь боюсь с Вами не согласиться!

Из дальнего угла зала донёсся приглушенный смех рыцарей, услышавших их разговор. Александр попытался «отключиться» и вернуть сознание в капсулу, но не смог, да и боль в области виска указывала на то, что он каким-то образом оказался здесь в своём собственном теле. Или ему всё-таки так кажется? Пинок графа Велеса в живот отмёл все сомнения по поводу реальности происходящего.

— Александр, что Вы замолчали? Отведите его в подвал. А ты, Вильям, больше не оставляй своё тело в своей утлой лачуге. Если бы наш гость был представителем наших врагов, то ты был бы сейчас мертв, а у меня были бы огромные проблемы с поиском тебе замены. Дед захохотал, свита последовала его примеру.

Оказавшись в полумраке подвала, Саша вспомнил про «муху» и всем своим существом начал пытаться нащупать связь со своей «последней надеждой», которую он потерял сразу после проникновения её через серебряную рябь. Но в голове была тишина, как будто он находится в своём теле и к тому, же вне капсулы. Саша понимал, что столкнулся с чем-то мистическим. Но «муха», где это глупое насекомое?! Александр не зря так надеялся на эту каплю «биоплазмы». Он ещё в детстве был способен создавать мельчайших существ с огромным числом функциональных возможностей, которыми удивлял родителей, управляя ими с помощью звуков, слов и жестов, находясь вне капсулы. Правда, тогда это были только фокусы для развлечения, основанные на встраивании в «биоплазматическую» сущность «интеллекта», носителем которого был «простой» вычислительный модуль с «оперативной системой» на основе математической логики. Подобными «модулями» Саша наделял всех своих существ, — это было несложно, когда-то созданная небольшая «программа» служила вспомогательным «эффектным» дополнением управления и координации действий «суборганизмов», хотя и бесполезным при прямом управлении через связь с капсулой, — носителем вычислительного комплекса грандиозной мощности.

В подвале Александр просидел до утра, и только тогда к нему зашел Дед Вильяма. Дед был задумчив и невесел. Корона, венчающая его голову, была скрыта капюшоном. Генри сопровождала его «тень» в лице графа Велеса.

Зайдя в помещение, где был заперт Саша, дед заговорил почти шепотом:

— Александр, у вас есть шанс остаться в живых — это доказать, что вы способны постоять за себя.

— Дайте мне меч, сказал Александр (правда, не очень-то уверенно, в руках он, конечно, до этого держал пару раз самурайский меч-катана, но понимал, что этого опыта владения холодным оружием было явно недостаточно)!

— Саша, мускульной силой и ловкостью вы меня вряд ли удивите, даже если сразите графа, что поверьте, сделать довольно сложно. Есть ли у Вас что-то такое, что даст Вам реальный перевес в борьбе со мной и моей армией?

— Вы очень хитрый и рисковый человек, отпустите меня назад, и я вернусь со своей армией!

— Не интересно и не весело! — сказал граф Велес.

В комнате повисла гробовая тишина: Генри стоял, задумчиво разглядывая решетку на маленьком окошке под потолком, граф потирал эфес меча и поглядывал на пленника, а Саша просто закрыл глаза. Закрыв глаза, Саша подумал: «глупо вышло», но вдруг услышал почти неуловимое противное жужжание, доносящееся откуда-то из глубины коридора за дверью камеры. Александр вспомнил о мухе и закричал:

— Ко мне!!!

Обернувшись к Саше, дед поднял брови и спросил, — это ты кому?

— Тише, тише, вы слышите? (Саша)

— Что? (Дед)

— Муха! (Саша)

— Противно жужжит, не спорю! (граф Велес)

— Так звучит приближение вашей смерти! (Саша)

Теперь он уже по-настоящему рассмешил графа, а великий герцог подставил указательный палец ко рту, и, улыбнувшись, сказал:

— Тише, Велес, давай послушаем, может, это правда последние, что мы услышим!

Тем временем муха уже залетела в камеру, покружив под потолком, села на плечо Александра, раздался хохот графа.

Александр скомандовал:

— Взять! — и муха пулей сорвалась с плеча хозяина и ударилась Велесу в нос, укусив его, прежде, чем он успел её прихлопнуть. Граф стряхнул с руки раздавленную муху и потрогал укушенный нос, улыбаясь, посмотрел на своего сюзерена. Великий герцог подошел к Велесу, сам нагнулся, поднял за крыло «насекомое» и поднес к свету, пробивающемуся через зарешеченное окно. Саша, потеряв последнюю надежду, видя, как старик рассматривает на свету его муху, начал обреченно считать вслух: «раз, два; раз-два-три; раз, раз; раз-два-три… А «муха» ему в такт, дёргать свободным крылом.

— И много у тебя мух? (Дед)

— А сколько надо? (Саша)

— Слушай, Велес, а здесь есть с чем работать, только, по-моему, нашему танцору яйца мешают. (Дед)

— Пошли, — дед обратился к Александру, — разговор есть.

После этого на узника граф накинул длинный плащ с капюшоном и его повели куда-то по длинным коридорам и бесконечным лестницам, Саша не сопротивлялся.

Вскоре все трое оказались в просторной комнате на последнем этаже высокой башни, там, по-видимому, великий герцог устроил себе кабинет. Кабинет был разделён на две части большим камином, в одной части стоял высокий массивный стол с огромными креслами по кругу, в другой пара диванов и полки с книгами. Войдя, граф подвёл Сашу к столу, усадил в ближайшее кресло и сунул в руки миску с похлёбкой, ломоть ржаного хлеба и кусок холодной говядины.

— Ешь, разговор будет долгий, а для тебя, может быть, ещё и последний. (граф)

Великий герцог и граф сели с другого конца стола и наблюдали, как ест пленник. Первым заговорил граф:

— Сынок, если ты поможешь нам решить одну проблемку, я тебе обещаю, мы тебя не забудем. Ну, и жить, конечно, ты тоже будешь, если великий герцог так решит. Но этот вопрос ты у него сам уточни, я так не против — живи!

— Спасибо, граф, — вы так добры и великодушны! (Саша)

— Не ёрничай, я же сказал, если поможешь, а ты пока только время отнял.

— И вообще, твоя муха, укусила графа за нос, — добавил Дед и улыбнулся.

— Ага, тебе повезло, его королевское величество это заинтересовало, а по мне, так ерунда какая-то. Нет здорово, конечно, — ручная муха, тоже, наверно, есть польза, но жужжит противно, да и скока их надо? Да и вообще, фу, противно!

— Александр, Вы закончили? — спросил дед.

— Да, да, я Вас слушаю, — отрывая зубами кусок мяса от говяжьей кости, ответил Саша. Наконец, оторвав и пережевывая добавил:

— Как мне к вам обращаться?

— Можете просто: «герцог», — этот титул носил мой предок великий герцог Теодор до середины своей славной жизни!

— Герцог, а какого хера здесь происходит! Я, конечно, дико извиняюсь, герцог, но то, что вы задумали, вряд ли получится! Я тут шел и думал: а зачем я буду «помогать» тем, чью «лабораторию» мы «закрыли»? Ведь только потому, что я вам могу быть полезен, я ещё жив. Герцог, вы даже не представляете, что я вам могу сделать «там». А я не представляю, что с вами, герцог, сделают оставшиеся за зеркалом мои друзья!

— О не беспокойтесь, мне они уже ничего ни сделают. Я вижу, что Вы готовы к беседе, — сказал дед и сделал жест, по которому Велес встал и достал с полки огромную бутылку красного вина и три кубка, себе с герцогом по золотому, а Александру хрустальный. Разлив почти полную бутылку, Велес сел назад в кресло, поставив бутылку себе за кресло.

— Александр, а Вы знаете, что я о вас много знаю, — сказал граф, хитро улыбаясь.

— Ровно ничего, ничего существенного полагаю, граф!

— Ну, начнём, — отпив из кубка, заговорил Дед, — Как Вы сюда попали, я наблюдал, что вы можете, я смутно представляю и даже читал про подобные «саркофаги богов», но вот как к Вам попала эта давно утраченная технология?

— Кем утраченная, Вами?

— Нет, нет, ими, — земными богами-демонами!

— Слушайте, герцог, Вы же ещё пару дней назад были нормальным человеком, в смысле человеком, откуда эта пафосная манера общения?

— Люди разные! Вы, Александр, тоже для меня не самый приятный собеседник, но я же пытаюсь Вас понять ради общей цели!

— У нас не может быть общих целей.

— Как Вы точно заметили, я человек, а у людей всегда есть общие цели, просто они об этом часто ничего не знают, как Вы, например. Так как вы стали обладателем технологии «саркофагов богов»?

— По поводу технологии, о которой вам точно не может быть что-либо известно, то это детище наших родителей. Доступное только «избранным»!

— Этого я и боялся!

— Чего?

— «Избранных»! Именно их наличие говорит о заражении общества.

— В нашем обществе все «избранные»!

— Это обнадёживает!

Беседа в таком ключе продолжалась довольно долго: о богах-демонах, о духовном и костном; говорили о жизни, смысле жизни, о месте человека в мире, короче, разговор обо всём и не о чём конкретно. Вскользь речь заходила о взаимосвязи и роли двух миров и «империи», поработившей Землю. Но в какой-то момент, а именно, когда кубки стали наполовину пусты, Дед сменил тон.

— Человечество на пороге духовной гибели, а магия и мистика вплотную уже уперлись в осмысленное выражение через вполне конкретные «человеческие» технологии, хотя бы на примере Вас.

Герцог задумался, пригубил вино и продолжил как бы про себя:

— Нет, нет, только понимание, что то, что человек считал сверхъестественным, есть лишь «чужие» технологии...

Побурчал ещё что-то себе под нос и продолжил членораздельно:

— А сам человек является величайшим инструментом Бога.

— Это Вы к чему?

— А к тому, что кто бы что бы ни создал, он всё равно не в состоянии даже повторить то, что создано Богом.

— Так Вы опять мне голову дурите, говорите конкретно, да и вообще, где я, кто эти боги и демоны, можете доступно изложить, а то я, знаете, что-то плохо соображаю, после вашего радушного приёма?

— Вы находитесь в потустороннем мире, в эфире, я этот мир называю «психосферой», у Вас говорят «зазеркалье». Мир, созданный коллективным бессознательным планетарной экосистемы, — это если совсем грубо, и в действительности это не так. Значительную часть этого мира поработила Империя с помощью человека, конечно. Человек в эфире способен существовать в двух состояниях: либо как неотделимая часть чистого эфира, либо как часть Империи. Империя это, ну если очень грубо, это государство «падших» в эфирном мире. Хотя Империя значительно глубже связана с подвластной ей частью эфира, чем государство со своей территорией. Можно сказать, «физически» связана, если такое выражение считать применимым к тонкому миру. Она как бы перестраивает генетический аппарат эфира таким образом, чтобы он вместо воспроизводства своих элементов, производил Империю. Что-то вроде вируса или раковой опухоли. Вот в этой «опухоли» мы с Вами и находимся, а «чистый» эфир выглядит по-другому. Человек в Империи ««играет»» ключевое значение: с одной стороны он её строительный материал, с другой производственная мощность и производительная сила одновременно. В чистом эфире человек — элемент-оператор, а человечество подсистема-оператор, с множеством подсистем разных иерархических уровней, впрочем, как и все подсистемы эфира. В чистом эфире человек, самое малое, «администратор», а в Империи, самое большое, и то, если повезёт, как мне, — «пользователь» «эфирных производственных мощностей». На сегодняшний день из семи с небольшим миллиардов человек на Земле «эфирных людей» остались единицы. Я думаю, для общего представления о том «где я», и даже для понимания «кто я» для Империи этого достаточно. А вот по поводу «кто они», то я мало знаю, и то, что нарыл мой «род» — это обрывки разных, и, возможно, не вполне достоверных данных. Одно скажу точно: все мы заложники обстоятельств и «боги», и «демоны», и люди, именно обстоятельства придают нам «знак заряда» по отношению к окружению. «Падшие», вероятно, это потерпевшие аварию на нашей планете «существа-боги», вынужденные выживать здесь за счет имеющихся ресурсов, а именно нас. Со временем они стали настолько «зависимы» от нас, что уже не могут покинуть землю, даже если захотят и решат «технические» проблемы. Когда я говорю «нас», то говорю про нашу планету в целом. Падшие в процессе выживания потеряли свою материальную оболочку и сейчас даже своими собратьями презираемы, которые, мне кажется, предпочли бы смерть, чем стать паразитом. Эти «существа-боги» периодически посещают планету и оставляют на земле намёки людям, но «паразиты-демоны» их интерпретируют людям по-своему. К тому же люди это и оружие, которым паразиты защищают свою гегемонию на планете, вот только как, — я не знаю, но то, что человек способен противостоять любой сущности из бездны — это точно, только для самого человека это тайна, к которой и я не причастен. Но это «оружие» как-то связано со способностью менять свой «знак» независимо от обстоятельств. Какие там взаимоотношения между «богами и демонами», не знаю, но догадываюсь, что космос для демонов, вероятно, табу. Раз они не могут, то и нам не дадут.

— Это-то почему?

— А зачем им терять ресурс? Если люди осуществят свое стремление к космической жизни в масштабах человечества, они станут свободными во всех смыслах, в том числе и от них.

— То есть, если я Вас правильно понял, вы считаете, что нужно покинуть Землю, чтобы избавиться от «паразитов».

— Земля-мать — колыбель, но она и наша обитель, покинув её, человек за несколько поколений станет чужим для земли, а земля для него.

— Так зачем менять родную мать на чужую тетку?

— Мать менять не надо, тем более, что и о «тетке» речи не было.

— Знания и умения не есть действия. Мне так кажется, что как раз эти «боги» и есть те «люди», покинувшие свою колыбель. Причём, вынужденно или по доброй воле, — это не важно. И сейчас часть из них, лишившаяся материальной оболочки окончательно, в процессе оптимизации себя для жизни здесь, паразитируют на нашем коллективном бессознательном, засоряя «эфир» Земли. А человек на Земле это элемент-оператор, через него можно влиять на планету в целом, как в духовном, так и вполне «приземленном» смысле. Главное, чтоб он не догадался, что он может обойтись без «высших» сил и сам способен решать что хорошо, а что плохо, для него и его Матери. Ведь Бог дал ему мерило — совесть.

— Если, опять же, я Вас правильно понял, то мы должны стать «богами», но остаться людьми?

— Это метко, да, это было бы замечательно, но хотелось бы для начала хотя бы людьми стать, а там, может быть, богами становиться и не захочется вовсе!

— И как это сделать?

— Покаяться и почитать Отца и Мать, и ближних не обежать.

— Так мы рабы, если верить Вам, и самостоятельных решений принимать не можем даже в отношении себя, как мы будем тогда выстраивать самостоятельную политику в отношении ближних, Матери и Отца?

— Мы рабы ровно до того момента, пока не осознаем этот обман, — иллюзию рабства и беспомощности, в единстве наша сила, но единство и наша слабость. Толпа — это форма управления «падших». Пока человечество — это скопление одиноких людей, занятых собственным выживанием в море себе подобных, — империя будет процветать.

Вскоре Генри рассказал о своих представлениях относительно артефактов империи, о возможном пребывании древнего космического корабля на планете, с которого и происходит управление империей и что он и ему подобные лишь «собаки падших пастырей», культивирующих человеческое «стадо».

— Вы, Александр, думаете, что имеете дело с «покойным» дедом Вильяма, а на самом деле я тот, кто был до Генри и даже до Теодора, я когда-то в семнадцатом веке заключил «договор» с Императором, признав его своим господином, а за эту мелочь получил возможность «вечной» жизни в эфире, «психосфере», зазеркалье, называйте как угодно, короче, здесь. Я выбираю одного из своих потомков, даю ему всё, что тот только пожелает, а после его смерти пользуюсь его душой в «психосфере» и беру себе нового протеже! И так уже без малого четыреста лет. Саша, я устал, я хочу освободить свой род от этого бремени, вообще всех освободить. Таких как я много и все мы лишь «собаки», чтобы это прекратить нужно избавиться от «хозяев».

Постепенно Генри растопил лед недоверия пленника и Александр поймал себя на мысли, что симпатизирует деду, но тут же осёкся — слишком много грязи тянулось шлейфом за этим милым учтивым и благородным человеком.

— Скажите, герцог, а как переварила ваша совесть ужасы ваших успехов?

— Не переварила вовсе, но я раб обстоятельств и любой другой на моём месте делал бы подобное или умер. Я, Александр, хотел бы изменить эти обстоятельства и найти выход. Для этого мы с графом Вас и пригласили (граф молча, кивнул головой, делая вид, что о чем-то думает).

— А как Вам жить четыреста лет?

— Жить всегда хорошо, а хорошо и долго жить, вообще хорошо (улыбается).

— Ладно, ближе к делу, что вы предлагаете, только конкретно? И всё же объясните, более подробно и детально где мы с Вами находимся.

— Более конкретно и детально о «здесь» мы поговорим при следующей встрече, а пока я Вам кратко в общих чертах расскажу, что предлагаю и чего хочу от Вас.

Герцог вкратце изложил своё предложение-идею об объединении усилий по освобождению человеческого рода от «падших». Суть предложения заключалась в следующем: отвлечь внимание Империи на живой мир, а в это время подготовить и нанести удар по её господству в «эфире-зазеркалье», сосредоточив там все имеющиеся силы. План не был детальный, главное в нем было уменьшить пятно заражения эфира и тем самым ослабить империю, отняв значительную часть ресурсов, а там, как карта ляжет.

— Хорошо, Герцог, мне надо подумать.

— Думайте, Саша, как надумаете, сообщите о своём решении через Вильяма, кстати, он ждёт Вас за дверью, Вил Вас проводит в живой мир. Да, и скажите Вашей сестре, что царапаться нехорошо! Ну что Вы сидите, идите, мой внук Вас уже заждался, бедный мальчик, за что ему такие мучения! Надеюсь, правда касаемо участи души Вильяма останется между нами. И Вы не станете пугать моего «внука», ради которого я на всё это иду. Он думает, что я действительно его дед.

Александр быстро попрощался с неким изумлением, что его так просто отпускают и вышел. За дверью, и правда, стоял Вильям с расцарапанным в кровь лицом. Он был напуган, увидев Сашу, так ему обрадовался, что схватил за руку и просто поволок его по коридору, на ходу рассказывая о своих злоключениях. А случилось с бедным Вильямом вот что: вернувшись к себе домой, он, никого не трогая, решил было поужинать, но его кухня взбесилась: ножи, вилки и ложки напали на него, зажав в углу, пригвоздили к стене. И как только он оказался обездвижен, в кухню вошла Маша с Искандером и вежливо поинтересовались, где её брат. Вильям честно рассказал, что случилось и где Александр. Так как Мария незримо наблюдала за «возвращением» блудного внука, она не выдала удивления и даже облегчённо вздохнула — жив. Но услышав, что решение о судьбе брата принимает его «покойный» дед, взяла в заложники тело наследника, а самого отправила к Герцогу на переговоры, напрочь отказавшись идти вместе. И если Вильям не вернётся в течение трёх часов, обещала «местами» содрать кожу с лица (показав когти стального цвета, которыми демонстративно содрала обои со стены), а через пять часов начать отрезать пальцы по одному каждые пятнадцать минут, и почему-то насчитала их у парня двадцать один. Причём заверила его, что начнёт с последнего. Вильям спешил, до истечения пяти часов оставалось пятнадцать минут.

Выйдя в живой мир и оказавшись у Вили дома, Александр облегчённо вздохнул и даже рассмеялся, увидев, как Маша нервно грызёт ногти. Маша, отдёрнув руку ото рта, кинулась брату на шею, рассказывая как они его потеряли и что он не отвечал, что было решили вскрывать его капсулу. Но потом решили проверить дом этого озабоченного негодяя, наткнувшись на его бессознательное тело в глупой короне и решили, что здесь что-то не так, притаились и ждали. И правильно сделали, а так бы эти твари, никогда не отпустили Александра. Но Александр обняв сестру и пожав руку другу, развернулся к Вильяму и вежливо попрощался, сказав, что позвонит, это удивило ребят, но они промолчали. Далее Саша обратился к своим «спасителям» со словами:

— Есть разговор, это касается всех, дело серьёзное, — и пошел к выходу, они проследовали следом, даже не взглянув в сторону исцарапанного хозяина дома.

Оказавшись в привычной для себя обстановке в окружении своих друзей Александр поведал, что с ним случилось и какое предложение ему сделал «покойный» дед Вильяма и что он вовсе не дед этому бедолаге. Ребята много и долго спорили по поводу того, можно ли доверять этим «бессмертным» негодяям, и какие мотивы двигали «покойником», сделавшим столь «щедрое» предложение. Но нашли компромисс, который устроил большинство, а именно: пойти на союз с Герцогом, но подстраховаться и оставить хотя бы одного Ивана вне этих игр, никуда его не втягивать и нигде о нем не упоминать, но постоянно информировать Ваню о своих делах и тонкостях жизни в эфирном мире. Тем более что он нигде не засветился, так как никогда не появлялся с ними на людях из-за своих надуманных фобий. Мало ли можно ожидать от «человека» четыреста лет прожившего за счёт своих потомков.

Наиболее полезной информацией, вынесенной из потустороннего мира, была информация об его устройстве, а вернее стратификации. Так, Император, его — высшие демоны, и Легион — низшие демоны — «истинно бессмертные», и их «братья меньшие» «смертоносно бессмертные» сущности, вроде «деда» Вильяма, все они — «вечные перебежчики» из тела в тело людей Земли, сменяющие поколения «носителей». Но если демоны не привязаны к какому-то конкретному человеку и могут свободно перемещаться из тела в тело и жить «коллективной жизнью человечества» без особых страданий и ограничений, то «смертоносно бессмертные», — жители конкретного «генетического материала», ограниченные в выборе «носителя». Умрут все потомки «рода пса Империи» его пола, умрёт и он. «Дед Вильяма» рассказал, что живёт в эфире в «духовной оболочке» своего бывшего протеже — Генри и только изредка «по делам» вселяется в живых людей, а Вильям — его будущее «эфирное тело». Другим важным обстоятельством была информация о том, что в эфире смертны все и каждый, погибнув в эфире «бессмертный» умирал, а его «приемник» терял связь с империей и становился «свободным» человеком. А утверждение Саши, что в эфире вечный «железный век», запутало ребят окончательно.

В подтверждение принятия предложения о «союзе» решили «пошалить» и уведомить о положительном решении не через этого мажора, а информационным «террористическим актом» с «массовыми жертвами». Может быть то, что вызвало бурный энтузиазм у ребят и не совсем вписывается в план «деда», но точно не останется без должного внимания «падших», к тому же, это было довольно «просто» организуемо и главное неожиданно. Правда в спешке подготовленная «информационная бомба», выглядела довольно наивно, но ребятам хотелось действий немедленно, пусть в ущерб качественной составляющей.