Троянский Конь Часть 4

… Я внимала отчаянной тираде трактирщика, уже готовясь вскочить на ноги, как вдруг здесь начали твориться совершенно необъяснимые вещи!

В помещении, ни с того, ни с сего, поднялся сильный ветер. Его порывы могучими волнами пронеслись по залу, сорвав со столов скатерти вместе с сервировкой, унеся у некоторых зазевавшихся посетителей шляпы и перчатки. Казалось бы, откуда тут взяться ветру, — ведь все двери и окна были закрыты, — но это была только прелюдия к акту светопредставления. НЕожиданно тот же голос, предупредивший ранее о «загоревшихся» глазах Троянского Идола, во всеуслышание объявил, что Конь «всасывает» в себя воздух…

В это невозможно было поверить, но именно так оно и было.

В раскрытое брюхо Коня действительно со свистом стал уходить воздух!

Происходило нечто несопоставимое с нашими хрестоматийными представлениями о Троянском Коне. При всей той недоброй и зловещей славе, что с давних пор закрепилась за этим заведением, таких мрачных чудес здесь не ожидал увидеть никто. Я просто не верила своим глазам. В конском чреве словно включился воздушный насос, причём заработал он со столь невероятной силой, что вскоре туда оказались втянуты многие мелкие предметы, находившиеся поблизости: салфетки, скатерти, столовые приборы, половики, вёдра, подносы и даже развешенные на стенах цветочные горшки с цинерариями. Вся эта мелочёвка, подхваченная вихрем, закручивалась в воздухе гигантскими кругами и по спирали затем уходила в чрево Троянского Коня. Порывы ветра быстро усиливались, и вскоре дело дошло до вещей покрупнее. На пол стали падать стулья и кресла…

Глядя на эту картину, я вдруг вспомнила одно дедушкино предупреждение. «Бойся Троянского Коня наоборот», — сказал как-то он мне, не добавив, правда, к этому никаких пояснений. /Дедушка любил изъясняться загадками./ Тогда я, разумеется, не поняла, к чему он клонит; почему, собственно, надо бояться «Троянского Коня наоборот», и как это вообще может быть Конь — «наоборот»? Теперь же, с трудом убеждаясь в реальности происходящего, я вдруг отчётливо представила себе, что сейчас может произойти, и содрогнулась от ужаса. Но, похоже, страшная догадка озарила не только мою голову. Встревоженные посетители один за другим спешно покидали свои места.

В поднявшейся суматохе Артофилакс был едва ли не единственный, кто не поддался всеобщей панике и не покинул своего места. Хотя произошло это, думаю, не от избытка мужества, а, скорее, от неспособности к каким-либо активным действиям. Секретарь Ложи продолжал топтаться возле своего стола с выражением крайнего изумления на лице и озирался по сторонам так, словно пытался понять, что происходит, и куда все так поспешно разбегаются? Несколько раз, указав пальцем на Коня, он произнёс что-то похожее на «Это же… это же…», но на большее его не хватило. Всякий раз что-то мешало ему довести мысль до конца.

То, что произошло в дальнейшем, требует особого осмысления. В руке Артофилакс продолжал держать планшет с дедушкиными рисунками, которые так и не успел продемонстрировать окружающим. Теперь он всё порывался спрятать планшет в дорожную сумку, но, совершенно растерянный, не мог, видимо, вспомнить, где она находится. Эта задержка обошлась ему дорогой ценой. Пока Секретарь озирался в поисках своего саквояжа, который, кстати сказать, стоял у него в ногах, планшет случайно выпал из его рук — тут-то и произошло непоправимое… Заветная папка не успела даже коснуться пола; она тут же была подхвачена воздушными струями, которые завертели её, как конфетную обёртку, а затем вместе с другими предметами затянули в деревянное чрево.

Артофилакс сделался белым, как алебастр, когда увидел, что произошло с бесценной папкой; и это окончательно помрачило его рассудок. Забыв обо всём на свете, он подбежал к Коню и принялся в ярости стучать кулаками по его деревянным бокам, выкрикивая глухие проклятия; затем, подсев под «ожившего» истукана, попытался вручную извлечь из конского брюха украденную вещь. Это погубило его окончательно! Обратный источник забил ещё сильнее, и через минуту Секретаря Ассоциации самого втянуло в люк. На эту сцену невозможно было смотреть без слёз! Бедняга, как мог, пытался противостоять воздушному натиску; он цеплялся руками за края проёма, отчаянно звал на помощь, но, очевидно, тяга «насоса» была столь велика, что даже такой сильный и здоровый мужчина, как он, не мог противостоять ей. Его затянуло туда целиком, после чего дверцы потайного люка захлопнулись, и загадочный ветер сразу улёгся….

Не берусь утверждать наверняка, но в какой-то момент мне показалось, что в Троянского Коня вселилась некая демоническая сущность! Бока деревянного макета вдруг невероятно раздулись и почернели, словно обуглились на жарком огне, «янтарные» глаза сделались совершенно кроваво-багровыми. Затем Трактир сотряс страшной силы удар, сопровождаемый инфернально-подземным гулом, от которого затряслись стены. Мне показалось, что над нами рушится кровля, и я инстинктивно закрыла голову руками, думая, что сейчас мы все погибнем под тяжестью упавших стропил. На самом же деле под ногами деревянного идола, то ли от сильной вибрации, то ли по какой другой причине провалился пол. Доски просели и разошлись, и Троянский Конь вместе с «заглоченными» секретарём и его планшетом исчезли в разверзшемся колодце; Они будто провалились в преисподнюю, совсем как Каменный Гость с Дон Жуаном. И это было ужасно! До сих пор в моих ушах стоят дикие вопли, которые издавал при этом Секретарь Ложи. /Я никогда в жизни не слышала, чтобы мужчина так страшно кричал/. Затем туда же, в образовавшийся провал, попадали ещё два-три человека, которые хотели помочь Артофилаксу. Всё это походило на конец света…

После того в зале поднялся непереносимый гвалт и всё окончательно перемешалось. Посетители в панике бросились к выходу, давя и толкая друг друга, из-за чего в дверях образовалась невероятная свалка. Люди буквально шагали по головам один другого — лишь бы поскорее выбраться на улицу.

В создавшейся ситуации моё положение оказалось весьма незавидным. Куда мне было деваться? К дверям невозможно было подойти; там от меня осталось бы одно мокрое место. Прыгать в окно тоже не имело смысла. Внизу меня наверняка поджидал мой «безногий» соглядатай. Нетрудно было представить, в какой гнусной ухмылке расплывается его пятнистое лицо и как потирает он грязные свои ладошки в предвкушении того, как я окажусь в его руках.

Когда я поняла, что рассчитывать мне не на кого, и что перспектив на спасение практически никаких, со мной едва не случился обморок. Я уже готова была лишиться чувств, как вдруг чьи-то сильные руки подхватили меня и, выдернув из обезумевшей толпы, потащили куда-то наверх…

Ощутив под ногами твёрдую опору, я не сразу поняла, что нахожусь на верхней галерее зала, практически уже опустевшей. Человеческая свалка кипела внизу, на первом этаже, а рядом со мной стоял высокий человек в тёмно-зелёном камзоле дровосека — мой благородный спаситель! Лицо его показалось мне знакомым — кажется, это был твой напарник Льюис — хотя в такой суматохе я, конечно, могла что-то напутать. Он встревожено озирался по сторонам, глаза его лихорадочно блестели.

«Скорее, милая Геката, — шепнул незнакомец, который, оказывается, хорошо знал меня, и даже моя маскировка «под мужчину» не ввела его в заблуждение. — Жертвы, принесённой во искупление, явно будет недостаточно, а потому оставаться здесь небезопасно. Давайте воспользуемся запасным выходом — я знаю, где это. Только скорее, прошу вас!..»

Он потянул меня за собой, мне ничего не оставалось, как беспрекословно ему подчиниться. Почти бегом миновали мы какие-то внутренние переходы, склады, винные погреба, видимо, хорошо ему знакомые, спустились по узкой винтовой лестнице в подвальное помещение и остановились наконец перед массивной железной дверью.

Здесь мой спаситель взял паузу, чтобы обратиться ко мне с такими словами:

«Дорогая Геката, — сказал он, — перед тем, как мы ступим на этот путь, считаю своим долгом предупредить вас, что он также небезопасен. Подземный ход, который нам придётся преодолеть, ведёт через лес и заканчивается в заброшенном Охотничьем Доме, что стоит на краю Бирюзового оврага. Говорят, в этом доме собираются адепты кровавого культа Карокаша, чтобы устраивать там свои дикие, богомерзкие шабаши. Если мы попадём туда в час свершения ритуала и нас заметят, мы оба можем расстаться с жизнью. Поклонники Карокаша никому не прощают вторжения в их святая святых. Однако здесь оставаться тоже верная смерть. Решайтесь, Геката! Да или нет?»

Что тут было решать?! Я уже слышала про эту древнюю секту от своего деда и, хорошо помня его наставления, знала, что нас ожидает, если мы будем пойманы. От всех свидетелей адепты Карокаша избавлялись быстро и безжалостно. Но в любом случае выбора у меня не было. Даже здесь, сквозь толстые стены, до нас доносились из зала стоны и вопли тех, кто умирал, раздавленный в переполненных дверных проёмах, или падал в образовавшуюся посреди зала яму.

Я сказала Льюису /по-моему, это всё-таки был он/ «Я иду с вами, сударь!», после чего мы с немалым трудом отворили железную дверь, за которой открылся извилистый сумрачный коридор, окончание которого терялось во мраке. Впереди нас ждала неизвестность, новые испытания и трудности, но верить, как всегда, хотелось только в лучшее. И когда Льюис двинулся вперёд, я, не раздумывая, последовала за ним…