Поднебесье

Сказка

Лучший Пряточник в Поднебесье

Никита взглянул на небо – по нему проплывало много-много облаков.

«А как было бы здорово, — размечтался мальчик, — если бы пролетало сейчас прямо надо мной Облачко-Барашек. Я бы обязательно постарался с ним подружиться».

И тут он заметил другое забавное облачко – Медвежонка.

— Медвежо-оно-ок! – позвал Никита, и когда облачко приблизилось, спросил: — Вы случайно не видели где-нибудь неподалёку Облачка-Барашка?

— К сожалению, нет, — ответил Медвежонок. – К сожалению, я думаю, что я вообще больше его никогда не увижу. Потому что как раз сегодня мы играли с ним в прятки. А я, как известно, Лучший Пряточник в Поднебесье, — с гордостью пояснил Медвежонок. – Но Барашку так захотелось утереть мне нос, что он взял, и вообще испарился. Прямо у меня из-под носа. С тех пор я никак не могу его найти. Или он водит меня за нос, или, всё-таки, вытер мой нос, — вздохнул Медвежонок и скосил глазки на свою сопящую пупырышку.

— Уж лучше бы не вытирал. — Никита тоже глянул на медвежий носик, и чуть не заплакал от жалости.

— Ерунда! – поспешил успокоить его Медвежонок. – Не этот Барашек, так другой! Мы, облачки, умеем превращаться. И, если уж на то пошло, мы можем быстренько найти облачко, которое ни на что не похоже. И, если уж на то пошло, мы можем быстренько уговорить его обернуться Барашком.

И Никита с Медвежонком полетели искать облачко, которое было бы ни на что не похоже.

Облачки-Капельки

Однако найти такое облачко оказалось не так-то просто. Никите и Медвежонку встретилось даже Облачко-Сандалик, даже Облачко-Пароход-с-Дымящей-Трубой, даже Облачко-Кенгуру-с-Кенгурёнком-в-Сумке. Но облачка, не похожего ни на что, не было.

И вот, наконец, через дырку огромного Облака-Кренделя Никита высмотрел стайку маленьких Облачков, которые показались ему не похожими ни на что. Они спешили к радуге над горизонтом. Все Облачки в стайке были кругленькими спереди и заострёнными сзади. Но летели эти совершенно одинаковые Тучки совершенно по-разному. В основном, правильно. Лишь возглавляли полёт несколько суетливых Облачков, которые поторапливались как бы задом наперёд – острыми хвостиками в сторону движения. Они толкались, пихались и даже дрались за место впереди. И всё время подгоняли правильно плывущие Облачки.

— Простите, — сравнялся Никита, с только что вытолкнутой подругами на край стайки Перевёрнутой Тучкой, – у меня к вам небольшая просьба. Не могли бы вы превратиться в Барашка?

— Я?!!! Мрр-ак! Крр-ах! Прр-ах! – каркая, как ворона, набросилась на него путешественница. – Мне, Тучке, ещё недавно возглавлявшей полёт, предлагают стать каким-то Барашком! Мрр-ак! Крр-ах! Прр-ах!

— Извините, пожалуйста, — растерялся Никита. – Я думал, что вы ни на что не похожи. И вам всё равно.

— Я?!!! Ни на что?! Мрр-ак! – захлебнулось от гнева Перевёрнутое Облачко. – Крр-ах! Прр-ах!

— Мы – Облачки-Капельки. Похожи на капелек, — более миролюбиво пояснила правильно парящая рядом Тучка. — И друг на друга, как две капли воды.

— Врр-аки! Мрр-аки! Крр-ах! Прр-ах! – теперь уже Перевёрнутое Облачко накинулось, сердитой хищницей, на Правильное. – Это вы, летящие передом вперёд – все, как две капли воды! А мы, Перевёрнутые, даже парим по-другому – задом наперёд! Из мрр-ака! И пусть нам трудно пятиться шиворот-навыворот! Из крр-аха! Но мы ведём за собой вас – серр-ых, прр-авильных, отсталых! Из прр-аха! К рр-адуге! На крр-ай земли!

И Передовая Капелька даже поддала хвостиком Отсталую.

— И почему это летящие задом наперёд, всегда стремятся возглавлять стаю? – уворачиваясь, сварливо пробурчала, вовсе не серая, а совершенно белая Правильная Тучка.

— Из мрр-ака однообрр-азия к прр-орве рр-азнообрр-азия! Горр-еть всеми крр-асками рр-адуги! Будто капли рр-осы! Брр-иллиантами, сапфирр-ами, изумрр-удами! Крр-асиво! Крр-асиво! Крр-асиво! – Перевёрнутая Тучка так раскаркалась, что Никите даже захотелось предложить ей перевоплотиться в ворону. – Серр-ость – крр-ах! Безликость – прр-ах! Однообрр-азие – форр-менное безобрр-азие! Из мрр-ака! – ругалась Тучка и на ясный день, и на белоснежную стайку. — К рр-адуге! На крр-ай земли!

— Догнать край земли невозможно, – встрял в разговор бывалый Медвежонок. — Я пробовал. Он всё время удирает: ты к нему, а он от тебя, ты к нему, а он от тебя. Если уж вам так приспичило засветиться из мрака, как две капли росы, — продолжил Топтыжкин глубокомысленно, — вам надо спозаранку лететь к солнцу. А то с этим вашим краем у вас получается какой-то крах. Или прах. В общем – сплошная несуразица.

— А вот и нет – суразица. И вовсе не сплошная, – неожиданно вступилась за Передовую Капельку её Отсталая спутница. – Мы наших Перевёрнутых давно раскусили. Тайный смысл их безумных гонок в том, чтобы сдерживаться. Потому что, как только какая-нибудь из этих притвор потянется к свету взаправду, и устремится к солнцу, так сразу же испарится и исчезнет навсегда. Да ещё и потянет за собой Правильно плывущие Облачки. К несчастью, в других стайках были уже такие печальные случаи, — закончила она.

И обе Капельки – и Правильная, и Перевёртыш — резво пустились догонять подружек, от которых за время беседы, они изрядно отстали.

Облачко-Жабочка

Но не успел Никита огорчиться, как следует, как вдруг Медвежонок воскликнул:

— Вот, кто нам поможет! – И он подлетел к Облачку, похожему на бородавчатую Жабу. – Эй, ты, Жабища! – довольно невежливо обратился Маленький Топтыгин к страшилищу. – На мой взгляд, тебе бы надо бы поскорее бы превратиться в Барашка! На мой взгляд, быть Облачком-Жабищей весьма и весьма противно!

— А, на мой взгляд, весьма и весьма наоборот – приятно! Ква-ква! – замахала в ответ кривенькими лапками уродина. – На мой взгляд, я так непохожа на окружающих! Весьма! Всё так необычно — пучеглазость, бородавочки, пузатость! За это меня и обожает Облачко-Лебедечко! Вот спросите у него! Ква-ква!

— Ква-ква, — понуро подтвердило летевшее под ручку с пугалом прелестное Облачко-Лебедь. – Это такая милая-премилая Лягушечка. Поверьте – у неё чудный-пречудный характер. Намного-пренамного лучше моего. Клянусь — мы очень и очень дружим. Весьма.

— А ведь как знать? Ква-ква! Смогу ли я быть таким же милым-премилым этим вашим Барашком? И не испортится ли у меня мой чудный жабий нрав? Из-за всяческих этих ваших превращений. И полюбит ли Облачко-Лебедечко нечто мягкое и пушистое? После склизкого-то и мерзкого! Ква-ква! Уносим, уносим ноги отсюда! А ну, живо, живо, пошевеливайся! Ква-ква! — И толстобрюхая Жабища увлекла под крылышко очаровательного Лебедя за огромное Облако-Каменную-Скалу.

— Ну что ж, — грустно молвил Никита, – видно, не судьба. Видно, мне уже никогда не придётся подружиться с Облачком-Барашком.

— Ерунда! – снова успокоил его Медвежонок. – В случае чего, я могу превратиться в Барашка.

— Что вы, что вы! – замахал руками Никита. — Вы так великодушны. Весьма. Но я уже привык к вам, как к Медвежонку. Ква-вка.

— Честно говоря, я тоже привык к себе, как к Медвежонку. И тоже весьма, — вздохнул Медвежонок. И тоже зачем-то добавил в подтверждение: — Ква-ква.

Появление лоскутка

И тут вдруг, откуда ни возьмись, прямо перед носом у Медвежонка, как чёртик из табакерки, выскочил вёрткий лоскуток. Он начал быстро расти, и в мгновение ока обернулся… Барашком!

— Я выиграл! Выиграл! Ме-ее! Бе-ее! – запрыгал Барашек от радости козликом. – Ты меня не нашёл! Не нашёл! Ме-ее! Бе-ее!

— Да как же можно отыскать предмет, которого нет? – возмутился Топтыжкин.

— Не нашёл! Не нашёл! Значит выиграл! Ме-ее! Бе-ее! Не нашёл! Я предмет! Я выиграл! Выиграл! Ме-ее! Бе-ее! – скакал Барашек, снова понемногу превращаясь в суматошную тряпочку.

— Подождите, подождите! – встревожился Никита. – Не прячьтесь, пожалуйста, совсем!

Барашек перестал исчезать. И в новом обличье предстал без половинки головы, без половинки ножек и рожек, и даже без половинки куцего хвостика.

— Я… вы… ме… бе… — невнятно промычал Полубарашек, потому что блеял он, теперь уже, вполязычка.

— Вы о чём? – не разобрал Никита.

Полубарашек, вместо ответа, опять начал расти, и, превратившись в кучерявого Агнца, в свою очередь, поинтересовался:

— Вот кто это сейчас со мной болтал? Я никак в толк не возьму. Ме-ее! Бе-ее! Потому что слышал какую-то невнятную болтовню вполуха. И видел какого-то непонятного болтуна вполглаза. Ме-ее! Бе-ее!

— И туго соображал вполума. Ме, бе, — съязвил Медвежонок.

— О, да, конечно! — не стал спорить Барашек. – Я был отчасти полоумный. Ме-ее! Бе-ее! Так что извините, если сболтнул что-нибудь лишнее. Ме-ее! Бе-ее!

— Пустяки. Я не обиделся. Меня зовут Никита, — представился мальчик. – Я бы хотел поиграть с вами в прятки.

— На новенького?! – обрадовался Барашек. – Значит, ты — вода! Ме-ее! Бе-ее! – И кучерявый Ягнёнок принялся проворно исчезать.

— Да как же я вас найду? – попытался остановить очередное видоизменение Никита.

— Ме… бе… — пробубнил Полубарашек, обернулся вёртким платочком и, только его и видели, пропал — поминай, как звали.

Игра в прятки

«Ну что ж, водить, так водить», — смирился со своей участью Никита. Он уткнулся в стенку Облачка-Теремка и проговорил водилку:

— Раз, два!

В пруду лягушки ква!

Раз, два, три!

Лопнут пузыри!

Раз, два, три, четыре!

Мыши пойманы на сыре!

Раз, два, три, четыре, пять!

Срочно я иду искать!

Всех застукаю подряд!

Кто не спрятался, я не виноват!

Однако, застукивать, кроме Медвежонка, Никите, конечно же, было некого. Потому что Барашка, после всех его превращений, он и не надеялся отыскать.

«Скорей всего, Мишка там – за Облачком-Шкафом», — решил мальчик.

Он обогнул Шкаф со всех сторон, и даже приоткрыл дверцу – внутри было пусто.

«Наверное, за Облачком-Бегемотиком!» — мелькнула в голове у Никиты догадка.

Однако, и за неохватным, стопудовым Гиппопотамом никого не было.

И тут вдруг, краем глаза Никита заметил, как из пролетавшего над Теремком Облачка-Самолётика, выпрыгнуло что-то ловкое, и, с быстротой молнии, шмыгнуло… точь-в-точь в трубу Облачка-Теремка! И пока мальчик раздумывал – что бы это такое могло быть? — из окошка домика кубарем выкатился его новый друг, и, шлёпнув лапкой по стенке, объявил:

— Палочка за себя!

— Как хорошо ты играешь в прятки, — возвращаясь к избушке, похвалил Медвежонка Никита.

— Это ещё что! — стряхивая с шёрстки сажу, завоображал Лучший Пряточник в Поднебесье. – Однажды я скрывался в рогах Облачка-Оленя! Они были такие ветвистые – как баобаб! А однажды я залез в мочалистый хвост Облачка-Бумажного-Змея! А однажды я, в бутоне Кувшинки…

— Однажды мы с кувшином на баобабе. А однажды мы в бидоне с мочалкой. А однажды Олень на рогах! – перепутал всё Полубарашек, потому что подслушивал-то он за углом, да ещё и вполуха. – Я – лучший пряточник в Поднебесье! – вдруг предстал он перед игроками совершенно целым Барашком, подпрыгнул пару раз козликом, и опять проворно начал превращаться в тряпочку. – Я – лу… ме… бе…

Правда, Никита успел застукать его, крикнув:

— Палочка за Барашка!

— А где вы видели Барашка? Я — лоскуток! – отчётливо произнесла беленькая тряпочка.

— Тогда, палочка за лоскуток! – хлопнул по стенке Теремка мальчик.

— Я лу… ме… бе… А я уже Барашек, — платочек резво превратился в кудрявого Ягнёнка, который, не мешкая, ткнул в брёвна копытцем: — Палочка за себя!

— Барашек, — удивился, и даже огорчился Никита, — ведь я же тебя уже застукал?

— Не застукал! Не застукал! Я краешком глаза видел и краешком уха слышал, что не застукал! Не застукал!

— Ты ничего не видел и ничего не слышал, — вступился за мальчика Медвежонок. — Он сказал палочка за Барашка, когда у тебя уже не было ни краешка глаза, ни краешка уха. Ты был уже лоскуточком.

— Ха-ха! – ещё веселее запрыгал козликом Ягнёнок. – Ха-ха! Он сказал: палочка за Барашка, когда я был лоскуточком! Ха-ха! А надо было: палочка за лоскуточек!

— Он и лоскуточек тоже застукал! – настаивал Топтыжкин.

— Ха-ха! А я тогда был Барашком! Ха-ха! – радостно скакал Ягнёнок козликом.

— Ну, хорошо, — согласился Никита. – Давайте не будем спорить. Я повожу ещё разок.

Два Барашка

Но не успел Барашек, в очередной раз, обернуться трепещущим от дуновений платочком, как у Медвежонка вдруг начали отрастать рожки, хвостик, удлиняться ушки, завиваться шёрстка. И там, где только что рассуждал бывалый Топтыжкин, откуда ни возьмись, явился миру… кудрявый Барашек!

— Ты кто? – вытаращился на двойника настоящий Агнец.

— Я – Барашек! — с вызовом ответила помесь Ягнёнка с Медвежонком. У Мишки никак не хотели отрастать копытца, и он старательно прятал за спину лапки с коготочками.

— А я, тогда — кто? – ещё больше удивился Барашек.

— А ты — тряпочка, — объяснил Самозванец.

— Неправда! Не может быть! Рога и копыта — это не у тряпочек! И потом — тряпочки не умеют блеять. Ме-е, бе-е! – попробовал Ягнёнок свой дрожащий от волнения голосок. – А может быть ты, всё-таки, Медвежонок? – с тайной надеждой осведомился он у своего двойника.

— Рога и копыта – это не у Медвежат! – всё также, держа лапки за спиной, наклонил для осмотра бодливый лобик лже-Барашек. – И потом — Медвежата не умеют блеять. Ме-е, бе-е! Ры-ы! – басовито прорычала новоявленная помесь. — Я – Барашек.

Это утверждение, и особенно уверенное блеяние с рычанием, вконец разволновали бедного Ягнёнка.

— Как же так? Ме-е, бе-е. И я – Барашек! И ты – Барашек! Никита, кто из нас настоящий?.. А ты… мальчик? – принялся он на всякий случай ощупывать копытцами собеседника.

— Со мной всё в порядке. Ты, Барашек, превращался, превращался, вот и допревращался — потерял самого себя, — подыгрывая Медвежонку, притворно переводил Никита взгляд с одного на другого, — Нельзя же всё время примерять чужую шкуру. Теперь кто из вас настоящий — поди, разбери? Вы похожи, как две капли воды!

— Это ужасно! Ужасно, ужасно! – воскликнул настоящий Барашек. – Если мы сейчас же не найдём настоящего Барашка, я покончу с собой!

— Интересно — как же ты покончишь с собой, если ты не знаешь, где ты? – испугался бывший Медвежонок. — Ты можешь случайно покончить со мной!

— Всё кончено! Я испаряюсь навсегда! – продолжал паниковать Ягнёнок. — Медвежонок! Ау! Где ты, Медвежонок? Ты же всех можешь найти! Ты же лучший пряточник в поднебесье! Найди меня, потом себя! Вернее – найди себя, потом меня! Я совсем запутался! В общем, найди, найди, найди! Ты же лучший пряточник в Поднебесье!

— Ладно, — нехотя согласился лже-Барашек. – Так и быть – поищу. – Он отвернулся к стенке Облачка-Теремка и начал считать:

— Раз, два!

В пруду лягушки ква!

Раз, два, три!

Лопнут пузыри!

Раз, два, три, четыре!

Мыши пойманы на сыре!

Раз, два, три, четыре, пять!

Срочно я иду искать!

Всех застукаю подряд!

Кто не спрятался, я не виноват!

Произнося водилку, он постепенно становился Медвежонком, и, закончив превращение, схватил за ушко бедного Ягнёнка:

– Ага! Вот, ты где! Палочка за Барашка! Ну — кто из нас лучший пряточник в Поднебесье? Притворялся, влезал в чужую шкуру – вот и довлезался! И в шкуру-то, какую нешерстяную – лоскутка! – таскал он несчастного за ухо. — А твою одёжку в это время мог напялить кто-нибудь другой! Например, волк. И был бы волк в овечьей шкуре! — продолжал поучать строгий Медвежонок насмерть перепуганного Ягнёнка. – Представляешь — что бы тогда бы было?

— Представляю! Кошмар! Ме-е! Бе-е! – жалобно блеял Барашек. – Обещаю быть всегда самим собой. Обещаю, обещаю, обещаю…

Никите показалось, что и Барашек и Медвежонок чуть-чуть порозовели. «Наверное, это от прогулки по свежему воздуху Поднебесья», – подумал мальчик. Но он осмотрелся и увидел, что и все облака вокруг тоже стали розоватыми: и Теремок, и Каменная Гора, и Шкаф, и Бегемотик, и Самолёт. И Никита понял, что наступил вечер.

— До свидания! Прилетайте завтра опять! – крикнул он Медвежонку и Барашку и поспешил домой