То, что мертво, умереть не может

В доносившихся с улицы криках было мало человеческого. Животный вой, стон самой жизни, которой предстояло прерваться здесь и сейчас, а потом — и по всей земле. Джон вслушивался в эти крики, мягко поглаживая рукоять меча, лежащего на коленях. Серебро на блестящем лезвии мешалось с алым — валирийская сталь, застывшее дыхание дракона. Джон нервно рассмеялся. Ирония судьбы.

За дверью послышались лёгкие шаги. Старые петли, давно не знавшие смазки, тихо скрипнули. Мужчина не поднял глаз. Шаги медленно приближались. Джона пробрала нервная дрожь. Он думал, что уже забыл слово страх, но оказалось, есть вещи, о которых нельзя забыть. Или которые не дают о себе забыть.

…Ведь есть вещи похуже смерти…

Шаги стихли. Вошедший стоял прямо напротив него, на расстоянии чуть меньше вытянутой руки. Джон сглотнул и с трудом разомкнул губы:

— Я должен был попытаться… Ради самой жизни… Тебе не понять… Прости меня.

Ответом ему было молчание. Он сжал рукоять меча и почувствовал на губах соль.

— Прости меня, Дени.

Молчание. Короткий свист клинка, и отрубленная голова Джона Сноу с глухим стуком покатилась по полу, заливая пыльные грязные доски багрянцем. Девушка в черной кожаной броне наклонилась, неспешно подняла голову за лохматые кудри и какое-то время вглядывалась в мертвое, влажное от крови и слез лицо. После чего нежно коснулась еще теплых губ легким поцелуем.

— Я прощаю тебя, братик.

Выпустив голову из рук, она развернулась и, не оглядываясь, неторопливо вышла из дома. Серый червь, напряженно ожидавший у входа с мечом наголо, вздохнул с облегчением, увидев свою повелительницу живой и невредимой.

— Мы закончили?

— Да, госпожа. Пленные…

— У нас нет пленных. Есть только враги.

Серый червь поклонился и безмолвной тенью скользнул к своему отряду. Коротким всплеском там зазвучали и прервались крики. Лицо Дейенерис не дрогнуло. Она прошла к дракону, встретившему ее ласковую ладонь с довольным урчанием, и вскочила в седло. Последняя нить, связывавшая ее с прошлой жизнью, была оборвана. Впереди ждал Вестерос, Меерин, Кнахт, и другие земли, в которые нужно было принести мир. Они ждали ее — и дрожали в ожидании.

— Лети, — тихо шепнула Дейенерис, улыбаясь, и Дрогон взмыл в небо.

***

Мир утонул в крови и пламени, и как феникс восстал из пепла, но из века в век, из уст в уста передавалась легенда о Безумной Королеве на черном драконе, чье появление несло за собой смерть и разрушения. Ее прежние имена были преданы забвению: Дейенерис Бурерожденная, Мать драконов, Разрушительница оков. Теперь ее звали просто Разрушительницей, Кровавой Всадницей, Несущей смерть. Люди прятались, заслышав шелест крыльев и рев Дрогона. Города сдавались без боя, но это не уберегало их от разрушения. Безумная Королева не знала жалости. Она шла по миру, сопровождаемая жрецами в алых одеждах, и смерть была не властна над ней. Многие пытались ее убить, но ни одна попытка не достигла успеха. И лишь когда не осталось в мире угла, где бы она не побывала, ни одного клочка земли, на который не ступили бы ее воины, душа королевы обрела покой. Покой в драконьем пламени от своего единственного сына — Дрогона.