СТИХ ПОСЛЕДНИЙ. ИГРА

Он брал потихоньку лунные нити,

Немного росы и капельки снов,

Не обращая вниманья и видя,

Как замирали стрелки часов.

Он улыбнулся, чувствуя слабость,

Древние тексты, чужие слова,

Шепотом губ, но вдруг показалось,

Что задрожала вокруг тишина.

Он повернулся, взял сигарету,

Он его ждал, он знал, кто придет,

Он не боялся, но горсточку света,

Как и всегда для себя приберег.

И темнота, расступаясь, темнела,

Зажженная спичка влетела в пятно,

Дрогнуло пламя и чуть зашипело,

Кто-то ругнулся, и стало темно…

Вновь улыбнувшись, он затянулся

И огонек разгорелся сильней,

Голос знакомый будто проснулся:

«Так ты встречаешь старых друзей?»

«Друзья не крадутся ночью, во мраке,

Словно бандиты, с ножом со спины», —

Он не боялся, дело не в страхе,

Как будто осколки минувшей войны.

«К тебе подкрадешься, — тот тихо сказал, —

И нож у тебя подлинней моего…

Да ладно, я вижу, что ты меня ждал,

Сидишь тут один, а вокруг никого».

«А ты загрустил по былым временам?

Что, вновь неспокойно на черной душе,

Иль подлость какую готовишь ты нам?»

«Кому? Даже ты им не нужен уже.

А ты постарел, да и сила не та, —

Он словно руками развел пустоту, —

А помнишь, как было… Я знаю что да».

И гость безмятежно шагнул ко столу.

Хозяин налил два бокала и встал,

Шагнул в полумрак, порылся в шкафу,

Меж книжек на полке футляр он достал,

Немного подумав, вернулся к столу.

Поставил бутылку и взглядом спросил,

В ответ — молчаливый кивок головы,

Он сел, они выпили, снова налил:

«Продолжим? Кто ходит…» «По-моему, ты…»

Футляр на столе был древнее времен,

«Ты так и не скажешь, где ты их взял?», —

Гость медленно тронул фигурки рукой,

Одну из шестнадцати черных достал.

«Это мои, не твои,» — он сказал,

Доску раскрыл и поставил на стол.

Другой улыбнулся: «Я ими играл,

Бери себе белых, и весь разговор».

Гость не спеша расставлял их бормоча,

Что-то про нравственность света и тьмы.

«С тобою играть не хватит и ночи».

«Да, но однажды день выбрал ты».

Они не спеша играли и пили,

Как два старых друга вели разговор,

И, повинуясь, фигурки ходили,

И все плели черно-белый узор.

Гость сделал ход, и сказал, улыбаясь:

«Сколько играем мы, пару веков?»

«Да, эта партия длинная, знаешь…»

«А на доске все так много врагов».

«Ты так ничему и не хочешь учиться, —

Он выпил бокал и зажег сигарету, —

Все тебе драться, сражаться и биться,

Все отнести только к тьме или к свету.

Ты сам говорил, что так не бывает…»

«Я помню, что я говорил и когда,

Я знаю того, кто мне проиграет…»

«Я слышал об этом, ты помнишь?» «О да!

С тобою забудешь, ведь только и слышу,

Как только приду: я помню, я ждал.

О, как я порою тебя ненавижу,

Да помню я сам, что ты побеждал.

Но вспомни и ты, что из этого вышло,

Не даром же ты отказался от крыльев,

Сидишь тут веками и что-то все пишешь.

А кто сейчас вспомнит хотя б твое имя?

За что ты сражался? Лишь мне помешал».

«Я видел свет неба, и дождь чистый-чистый,

Ступал по траве и с ветром бежал,

Почти догонял… ты знаешь, он быстрый…»

«Кому оно надо, — он выпил, налил, —

Ты сам то хоть слышишь, что ты говоришь,

И ради чего же ты победил?

Все правильно, куришь, сидишь и молчишь.

Ты не победишь, и ничем не поможешь».

И тот тоже выпил и сделал свой ход.

«Ты просто боишься, за тем и приходишь,

Ведь скоро выходит поставленный срок».

Но срок выходил и их разговору,

Кончалась их ночь, и скоро рассвет.

«Мне надо идти, а нашему спору,

Не хватит, пожалуй, и тысячи лет».

«Давай по последней, потом доиграем,

Ты ведь придешь?» «Ну ладно, зайду.

Ты знаешь, я слышал, что он про нас знает».

«И пусть, что такого, я не пойму».

Они выпили молча, оставив немного.

«А вдруг будет против? Мне так, все равно.

Тебе попадет, сам знаешь здесь строго».

«Хотел бы что сделать, так сделал давно».

Он встал, потянулся, достал сигарету.

«Ну что же, до встречи», — и руку пожал.

«Воин, мне жаль, что ты ближе к свету».

«Я знаю…» — Но Демон уже исчезал.