Пролог

В этот обычный весенний день дом семьи Бэргинтон выделялся из ряда одинаковых домов, расположенных по обе стороны от неширокой дороги. Сейчас эта небольшая дорога была наполовину перекрыта несколькими автомобилями, которым места не хватило на парковочных местах рядом с домом. На все зеркала автомобилей были привязаны чёрные ленточки. Быть может именно этот траурный знак вызывал понимание и сочувствие у водителей автомобилей, которые осторожно, чтобы не задеть стоявшие машины, просачивались в небольшой просвет. Проезжающие в автомобилях люди смотрели на дом с каким-то неправильным интересом — понимали, что здесь поселилось горе, но тем ни менее, яро пытались увидеть как это горе выглядит.

Все дома на улице были похожи друг на друга — двухэтажные белые коттеджи с ярко-красными крышами. Во всех домах были одинаковые большие окна, однако в доме семьи Бэргинтон они были наглухо закрыты плотными шторами, очевидно, скрывая от проезжающих мимо зевак свои страшные тайны. Дверь была открыта настежь. В неё постоянно тянулась вереница людей, одетых в тёмные одежды.

Гостиная семьи Бэргинтон была наполнена людьми. Все они перешёптывались между собой, казалось будто рой пчёл постоянно перелетает от одной группки людей к другой. Все они стояли на ногах, не смотря на кресла и диван, которые располагались возле больших окон гостиной. На диване сидели две девушки, места рядом с ними было предостаточно, однако никто не стремился присесть рядом. Приходившие в дом люди направлялись к этому дивану, все как один говорили заученную фразу: "Клэр, дорогая, я так сочувствую, ужасное горе!!". Мужчины, проговорив эту фразу сразу отходили, женщины же проявляли своё сочувствие более открыто — к фразе присоединялось неловкое похлопывание по плечу. Потом с чувством выполненного долга сочувствующие отходили к какой-то из групп и в рое на одну октаву становится громче. Все они расспрашивали у более осведомлённых сочувствующих подробности смерти трёх членов семьи.

Две девушки, сидевшие на диване не разговаривали. Они не обладали каким-либо семейным сходством. Одна из них белокурая девушка с бледной, почти прозрачной кожей, сидела прямо, словно в оцепенении рассматривая тёмный пол. Она не поднимала своих голубых глаз даже когда ей выражали свои соболезнования приходившие люди. Это была Клэр Бэргинтон. Рядом с ней сидела её лучшая подруга — Николь Саммерс. Девушка была обладательницей пышной рыжей копны волос. Она ярким пятном выделялась в этой тёмной гостиной. Николь держала руку Клэр в своей ладони. Она беззвучно плакала, вытирая слёзы платком. Каждый раз, когда девушка смотрела на Клэр из её карих глаз с удвоенной скоростью лились слёзы, оставляя мокрые следы на веснушчатом лице. Иногда она бросала сердитые взгляды на толпу людей, когда они начинали громче обсуждать подробности автомобильной аварии, в которой погибли родители и младший брат Клэр. Словно чувствуя на себе осуждающий глаз рыжеволосой девушки толпа начинали перешёптываться тише.

Клэр сидела на диване уже около двух часов. Но время и место как — будто не имели для неё значения. Клэр в миллионный раз беззвучно задавала вопрос неизвестно кому: "Почему?". "Почему?" погибли её родители ещё совсем молодые — в возрасте сорока лет. "Почему?" погиб её младший брат, в свои пятнадцать даже не успевший пожить. "Почему?" на дороге оказался пьяный водитель. "Почему?" на бешенной скорости протаранил автомобиль. "Почему?" в этот день она сдавала экзамен, а не сидела вместо со своей семьёй в злополучном автомобиле. "Почему?" не лежит сейчас с ними на кладбище, тут совсем не далеко. "Почему?" оставили её совсем одну. Все эти почему не давали ей покоя.

Иногда она забывала о случившейся трагедии и пускала в свою голову воспоминания о пикниках со своей семьёй, или о том как они с Брайяном — её младшим братом бросали мяч в корзину на заднем дворе. Он так радовался, когда меткий бросок приносил ему ещё одно очко. Они были с ним очень похожи — светлые волосы, голубые глаза, унаследованные от мамы — Эммы Бэргинтон. От папы, Роджера Бэргинтон, как любила говорить мама, они с братом унаследовали характер. Обычно она указывала на это сходство, когда между братом и сестрой разгорался спор из-за какой-то мелочи. Да, папа любил поспорить. А мама в семье была тем самым гласом совести, который ухитрялся сдерживать три взрывных характера.

Пол поплыл перед глазами Клэр. Она почувствовала, что слёзы, обжигая щёки, капают на чёрное платье. Сил не было даже утереть лицо. Всё казалось каким-то неправильным, кривым. Кто-то подошёл и что-то сказал. Но Клэр лишь слышала голос, смысл сказанного до неё не доходил.

К Клэр подошла ещё одна фигура, и на этот раз девушка внимательней отнеслась к говорившему — голос был ей знаком.

— Клэр, выпей успокоительное, — строго проговорила бабушка. Это была невысокая светловолосая женщина. Волосы были подстрижены "под каре", в них можно было разглядеть седину. Женщина сверкнула на жужжащую толпу голубыми глазами. Сходство с её покойной дочерью — Эммой было ошеломляющем. Даже голоса одинаково звучали, разве что бабушка — Барбара Стрэйл немного тянула гласные буквы, как свойственно было всем старикам. Услышав такой родной голос Клэр в надежде посмотрела — нет, это бабушка. не смотря на разочарование Клэр послушно выпила содержимое маленького пластмассового стаканчика. Барбара вытащила платок из рукава чёрного платья и утёрла слёзы. Расталкивая надоедливую толпу она прошла в другую часть гостиной, где стоял небольшой стол с едой и напитками.

Многие люди, кто присутствовал на кладбище, подходили к столу, чтобы подкрепиться. Процедура погребения трёх человек заняла много времени, они успели проголодаться. Клэр, к своему стыду, и сама чувствовала голод — она не помнила, когда в последний раз ела, наверное это было ещё тогда, в прошлой жизни. Но съесть сейчас хоть кусочек означало для неё предательство по отношению к своей семье — они то уже не смогут подкрепиться каким-нибудь бутербродом.

Через час толпа, вдоволь наговорившись и подкрепившись, начала редеть. Скоро в доме остались лишь Клэр, Барбара, Николь и двое юношей лет пятнадцати — друзья Брайена. Они переминались в углу гостиной, не зная, вероятно, уйти или остаться. У них были припухшие веки от слёз и красные носы. Волосы подстрижены под одинаковый ёжик, но это скорее дань дружбе, а не семейной принадлежности. Один из них был чуть повыше, посмуглее, второй был его полная противоположность — светлоликий блондин. Увидев в каком затруднительном положении оказались юноши, Барбара направилась к ним.

— Спасибо, что пришли, мальчики. Это много для нас значит, — проговорила бабушка и слабо улыбнулась им. Друзья Брайяна кивнули и с явным облегчением посеменили к выходу. Барбара только этих двух мальчишек поблагодарила за то, что пришли разделить горе. Вероятно, из всей толпы они единственные, кто пришёл сюда по зову сердца и совести, а не из-за праздного любопытства.

Барбара посмотрела на Клэр и Николь, продолжавших сидеть на диване. Гостиная была погружена в полное молчание и слабо освещалась тремя настольными лампами. В этом свете девушки казались ещё бледнее, даже яркие волосы Николь потускнели. Девушки уставились в пол, словно две куклы, оставленные своей маленькой забывчивой хозяйкой.

-Девочки, пора собираться. Я сейчас уберу тут посуду, а вы тем временем соберите вещи, — Барбара, обращаясь скорее к Николь, чем к своей внучке. Николь понимающе кивнула, погладила руку Клэр, поднялась с дивана и вышла из гостиной. Послышались её шаги на лестнице. Через минуту до гостиной стал доходить звук выдвигающихся ящиков и открывающихся дверей. Николь что-то уронила — в гостиной раздался глухой звук, вызванный соприкосновением чего-то тяжёлого с полом спальни. Клэр от неожиданности вздрогнула и, наконец, оторвала отрешённый взгляд от пола. Бабушка суетилась — носила тарелки и стаканы в кухню. Клэр встала с дивана, желая оказать хоть какую-то помощь. Она направилась на кухню, но тут ей на глаза попались фотографии родителей и брата, которые стояли на тумбочке, расположенной рядом с выходом из гостиной. С этих снимков на неё смотрели мама, папа, брат — они улыбались ей. Только чёрные рамки портили вид. На тумбочке стояла ваза с белыми розами, а рядом на полу лежал баскетбольный мяч.

"Я выиграю, выиграю. На этот раз ты проиграешь!" Прозвенел задорный голос любимого брата в голове у Клэр. Девушка пошатнулась, будто от увесистого удара в спину. Пол неожиданно прижался к щеке. Последнее, что Клэр смогла увидеть — бегущие ноги бабушки, обутые в несуразные чёрные лодочки.