Наследники Эдема

Мне снился бесконечный путь,

Пронзающий миры.

И в том пути таилась суть

Загадочной игры,

Игры, чьи правила стары,

Игры, чьи игроки мудры,

Они не злы и не добры...

И я кричал во сне.

Олег Ладыженский

Глава 1. Продавец мечты.

На площади возле метро суетился народ. Все шли по своим делам, и никто не обращал внимания на одиноко стоящего возле киоска с газетами толстого мужчину кавказской внешности, одетого в синие джинсы и черную футболку на выпуск. Он был интересен только мне. Чуть в стороне дежурил сотрудник милиции, бдительно всматривающийся в лица проходящих мимо людей. Будто специально искал кого-то. Но присутствие этого стража порядка меня абсолютно не беспокоило. Я видел его насквозь, как опытный психолог своего постоянного клиента. И понять, что передо мной совсем еще зеленый юнец, только что окончивший школу милиции и надевший лейтенантские погоны не составляло большого труда. Опасаться нужно было людей из совсем другой организации.

Подойдя к посреднику, я чуть заметно кивнул ему в знак приветствия и осторожно протянул скрученные в трубочку купюры.

— Сколко здэс? — спросил он с ярко-выраженным кавказским акцентом.

— Как договаривались, — ответил я. — Где товар?

Посредник незаметным движением отправил деньги себе в карман, и в развалку двинулся в сторону рынка. Обернувшись, жестом показал следовать за ним. Мне эта идея совсем не понравилась. Я ожидал получить адрес продавца на клочке бумаги. Так было заведено. С чего он решил поводить меня лично? Уж не ловушка ли? Хотя, этого типа мне посоветовали вполне проверенные люди, от которых я никогда не ждал подстав. Да и терять с таким трудом установленный контакт с продавцом сейчас мне хотелось меньше всего.

Дойдя до первых рядов палаток, мы свернули в темную узкую подворотню, прошли несколько метров и возле одной из парадных остановились. Дверь была вполне обычной: выбитое маленькое стекло, свисающие лохмотья старой зеленой краски, частые следы тушения сигарет. Чудом сохранившаяся урна рядом с дверью исходила едким дымом. В носу засвербило, и я чихнул.

— Квартыра номер пят, — вполголоса произнес сопровождающий, прежде чем потянуть за ручку. — Далше пойдешь одын. Скажешь, что от Алима.

Не произнеся ни слова, я осторожно вошел в темный подъезд. Мне не первый раз приходилось иметь дело с такими людьми, как Алим, и ожидать от него неприятных сюрпризов, вроде внезапного нападения кого-либо из его подельников было глупо. Эти люди зарабатывают себе на жизнь путем повышения своей репутации посредника между продавцом и покупателем. Им не нужны лишние проблемы. Если и может возникнуть какая-то реальная опасность, то только внутри самой квартиры. Продавцы ведь разные бывают.

Быстро найдя нужную дверь с покосившейся бронзовой пятеркой, я нащупал неприметный звонок и вдавил кнопку. Затем выжидающе посмотрел на маленький стеклянный глазок. Сквозь него крохотной яркой точкой просачивался свет изнутри.

На первую мою попытку вызвать хозяина никто не отреагировал. Я вдавил кнопку звонка второй раз, при этом четко услышав донесшийся из квартиры приглушенный звон.

Спустя некоторое время пятнышко света на глазке вдруг исчезло, заслоненное чьей-то тенью. Замок лязгнул, и дверь со скрипом открылась.

Меньше всего я ожидал встретить здесь 'головастика'. Обычно эти доходяги не сильно заинтересованы в незаконной спекуляции, предпочитая всегда честный обмен товарами. Да и не уходят они дальше Воронежа. Что же могло заставить его забрести так далеко?

— Ты один? — спросил на отличном русском 'головастик'. Его огромная голова, похожая формой на перевернутую грушу слегка качнулась в сторону. Два черных блюдца глаз немигающим взглядом уставились на меня.

— Конечно, один, — я демонстративно сделал оборот вокруг своей оси, как это было принято у него на родине. — Я от Алима. Могу посмотреть на товар?

'Головастик' провел меня на тесную, давно не видавшую генеральной уборки кухню. Скинул со стола прямо на пол гору грязной одноразовой посуды и аккуратно выложил на скатерть пару красных цилиндров, размером чуть больше пальчиковой батарейки.

У меня перехватило дыхание. Два мучительно-долгих месяца я пытался выйти на любого, кто мог знать хоть что-то о продавцах. Полгода назад в городе произошла генеральная чистка, и многие ушли, навсегда бросив свою незаконную деятельность. Оставшиеся скрывались так тщательно, что найти их не могли даже родственники. Чего уж говорить о посредниках.

Мне повезло. Вчера я случайно вышел на Алима, и сразу узнал цену на товар. Это хорошо, что тот был откровенен. Денег таких у меня не водилось уже давно, поэтому пришлось занять.

Деньги… Что значат эти клочки разноцветной бумаги для того, кто свободен от многих оков несовершенного мира вокруг, но по ужасному стечению обстоятельств, вдруг оказался заперт в тесной клетке безысходности? Они становятся единственным спасением, средством достижения иной цели. Иной, так как для меня сами деньги потеряли всякий смысл. Впрочем, рано или поздно это происходило с каждым, кто связывал свою судьбу с Ледником.

— Годятся? — поинтересовался продавец. — Их ты искал?

— О, да, — я внимательно, с трепетом рассматривал заветную покупку. На торце каждой из батарей стояло клеймо в виде переливающейся на свету ящерки. Похоже, это не подделка. Они были совсем новые. Очень большая редкость у нас. Неимоверная редкость. Готов поклясться, что никому из наших в таком идеальном состоянии никогда в жизни не попадались. Да и вряд ли попадутся.

Вдоволь налюбовавшись товаром, я оторвал взгляд от батарей и осторожно спросил:

— Тебе что, деньги срочно понадобились? Ты же не продавец.

'Головастик' нервно дернул узкими, закутанными в старый клетчатый плед плечами.

— Мне не нужны деньги, — чуть слышно проговорил он. — Мне помощь нужна. И помощь одного из 'кротов'.

— Это уже интересно, — я сложил руки на груди и оперся спиной о хлипкий дверной косяк. Ситуация становилась крайне неожиданной. — Значит, это твои личные батареи? А домой как собираешься уходить?

— Никак, — вздохнул тот. — У меня нет дома. Шесть месяцев как его покинул.

Вот это новости! Поверить в то, что 'головастик' сумел прожить среди представителей чужой расы так долго — уму непостижимо. Ведь они и сутки-то с великим трудом переносят вдали от дома. Правда, бывали случаи, что их видели в некоторых других городах России. И то не проверенная информация. Но, чтобы шесть месяцев без родины?

— Что произошло? — спросил я.

'Головастик' не ответил. Он отвернул к окну свою выдающуюся голову, глядел несколько минут сквозь заляпанное стекло на играющих во дворе детей, затем вновь посмотрел на меня.

— Так ты мне поможешь? — в его черных глазах читался немой вопрос.

— Смотря в чем, — пожал я плечами. — Если вернуть тебя домой, то я бессилен что-либо сделать. Я всего лишь обычный человек.

— Ты 'крот'! — выпалил тощий продавец. — И ты открываешь много разных ходов Ледника. Твои знания и опыт бесценны. И я в свою очередь хотел бы тебя нанять.

Признаюсь, он меня огорошил. Я еще ни разу не слышал о найме кого-либо из 'кротов'. Мы всегда работаем только на себя, и, как правило, никого из посторонних мы с собой не берем. Никогда. Что же делать? Батареи мне нужны были сейчас больше жизни, иначе в ближайшее время я не увижу Ледник. Мой наркотик, мой единственный смысл существования.

— Каковы будут условия сделки? — спросил я после некоторой паузы.

'Головастик' заметно оживился. Его узкое ротовое отверстие даже растянулось в подобие человеческой улыбки.

— Мне нужно попасть в Хайлит, — проговорил он. — Сам я неоднократно пытался найти туда дорогу, но все попытки оказывались безуспешными. Потеряно много времени. Очень много.

Похоже, 'головастик' был вполне серьезен. И он не переставал меня удивлять. Мог ли я ожидать, что после нескольких месяцев, проведенных вдали от дома, он захочет уйти совсем в другом направлении? Интересно, зачем ему в Хайлит? Там же сплошная бескрайняя пустыня. Те из нас, кто там был, ничего интересного не нашли, хоть и обшарили местность на несколько сотен километров вокруг Ледника. Мертвая земля. Ни единой травинки или пятнышка вездесущей плесени. Даже не могу припомнить, чтобы насекомые попадались. Неужели 'головастик' знает что-то особенное об этой пустыне?

Посмотрев на лежащие посреди стола батареи, я тяжело вздохнул. Не нравилась мне сама идея этой сомнительной сделки. Совсем не нравилась. 'Головастик' казался по меньшей мере странным, как и его желание расстаться с товаром ради сомнительного путешествия в мертвый мир. Но был Ледник… Был шанс вновь ощутить его отрезвляющий разум холод, и я окончательно сдался.

— Когда двинем в путь? — мои руки сами собой сгребли со стола цилиндры и сунули в карман. Продавец на мой нахальный жест даже не отреагировал.

— Как можно быстрее, — сказал он и выложил на стол совсем новенький субмар. — Батареи — это лишь аванс. А вот это ты получишь, когда прибудем в Хайлит.

— Ух ты, — только и смог выдохнуть я. Мое сердце едва не выпрыгнуло из груди. Что же 'головастик' такие ценники предлагает? Будь я постарше, то не избежал бы от неожиданности инфаркта. Или как говорил мой бывший компаньон Вадик Соболев, царство ему небесное: 'объятий деда Кондрата'. Хороший субмар стоит почти столько же, сколько четырехкомнатная квартира в центре Ленинграда. Я за свой металлолом, собранный каким-то умельцем из жалких отходов, до сих пор не могу полностью расплатиться уже третий год. Но тот прибор, что я видел перед собой, был самим совершенством. Похоже, и года не прошло с момента его изготовления. На краях корпуса даже краска не успела обтереться. Интересно, на сколько такой потянет в денежном эквиваленте? Коттедж на Рублевке?

— Тогда встретимся вечером на Московском вокзале, — 'головастик' с нарочитой неохотой спрятал субмар под свой старый плед. Мой взгляд с тоской последил за траекторией перемещения прибора. — Закажи билеты заранее. Я буду ждать тебя со стороны туалетов.

— Надеюсь, у тебя есть Полог? — встрепенулся я. Еще не хватало, чтобы он разгуливал по городу в истинном обличии. За годы введенного правительством запрета на свободное посещение от чужаков уже успели отвыкнуть.

— Не беспокойся, — уверенно проговорил продавец. — Мне пришлось много работать, прежде чем я смог найти способ заинтересовать кого-либо из 'кротов'. Уж не думаешь ли ты, что я пересек всю вашу страну неприкрытым?

Я только озадаченно покачал головой. Неужели 'головастика' так прижала нужда, что он самостоятельно решился нас искать? Сумасшедший! Ведь любой 'крот' слишком дорожит своей безопасностью, и никогда не позволит постороннему узнать о своем месте жительства. При малейшей угрозе мы просто бесследно исчезаем. В этом мастерстве даже продавцам до нас далеко.

— До встречи, — перешагнув порог, я невольно обернулся. За моей спиной дверь моментально захлопнулась, но разглядеть случайно выпавший из-под клетчатого пледа тяжелый разрядник все же успел. Выходит, 'головастик' меня опасался? Ведь не просто так он держал при себе достаточно мощное оружие.

Впечатленный только что произошедшей встречей, я в легкой растерянности вышел на проспект и вытянул руку в сторону быстро двигавшегося потока машин. В течение десяти минут никто так и не остановился, а я продолжал ждать, с мечтательным взглядом думая о неожиданном богатстве.

Необычайно жаркое августовское солнце нещадно припекало, и я успел несколько раз пожалеть о том, что напялил на себя кожаную куртку. Синоптики заставили, что бы им пусто было! Северный ветер и дождь обещали. Ну, и где плохая погода?

Скинув куртку, я остался стоять в мокрой насквозь рубашке, наблюдая за тем, как продолжают игнорировать мою вытянутую руку проезжающие мимо автомобилисты.

Наконец, возле меня притормозила прогнившая насквозь древняя 'копейка' с непроглядными тонированными стеклами. Открыв пассажирскую дверь, я заглянул в салон. За рулем сидел маленький пухлый мужичек с огромной плешью и мрачно смотрел на меня сквозь толстые стекла очков.

— До площади Калинина, — произнес я. Цена меня сейчас мало волновала. Впрочем, водитель это тоже определил своим наметанным глазом. Кивнул, убирая на заднее сиденье толстую кожаную барсетку.

Я запрыгнул в салон, и машина резво тронулась с места. Для такой старой колымаги она шла вполне прилично.

Прислушавшись, я с удивлением заметил доносящийся из-под капота едва ощутимый тонкий комариный писк. Ну, да. Так и есть. Еще бы эта 'копейка' не летала.

— ' Гидропоидник'? — поинтересовался я.

Водитель гордо кивнул. Он явно не жалел средств на своего 'железного коня'. Вот только стоила ли овчинка выделки? Гидропоидный двигатель — удовольствие не из дешевых. Тем более теперь, когда запретили свободное распространение чужих товаров и цены на них подскочили до самого неба. Слава богу, что не конфискуют ранее приобретенные, хотя, обязали каждую мелочь непременно регистрировать у участкового по месту жительства. 'Гидропоидник' иметь под капотом мечтает почти каждый автовладелец. Один раз вложился, и лет на пять забыл про бензин, масло и прочие расходные материалы. Монолитный блок этого двигателя внешне напоминал плитку шоколада, размером с добротный дорожный чемодан. Никаких отверстий, кроме торчащего из нижней плоскости зубчатого диска, к которому и крепилась модифицированная коробка передач. Запуск и управление осуществлялись с помощью электромагнитного поля. Не единожды любопытные работники автомастерских пытались распилить уже мертвые гидропоидники, чтобы изучить их внутреннее устройство, но каждый раз оставались ни с чем. Двигатели просто-напросто самоуничтожались, рассыпаясь металлической крошкой. Впрочем, такими хитроумными ловушками оснащались многие высокотехнологичные товары, пришедшие к нам с той стороны.

— Я бы мог купить себе 'Волгу' или 'Пилигрима', — продолжил тем временем водитель. — Но хорошую машину непременно угонят в наше неспокойное время. А 'копейка' кому нужна? Даже хулиганы не возьмут покататься. Поэтому я и нафаршировал ее только изнутри. Ведь хороша на ходу? А?

Я натянул непринужденную улыбку. Да уж, каждый сходит с ума по-своему. Кто-то не может жить без своей любимой машины, кто-то без бутылки пива после тяжелого трудового дня. Я же не видел жизни без Ледника.

До площади Калинина мы домчали довольно быстро. Пробок сегодня на удивление не наблюдалось. Да и общий поток был не особо плотный. Складывалось впечатление, будто добрая половина ленинградцев просто ушла в спячку. Или, несмотря на середину рабочей недели, уехали на свои дачи. Что ж, может мне, наконец, начало везти?

В приподнятом настроении я вошел в парадную, поднялся на третий этаж и открыл новую сверхпрочную дверь своей квартиры. Мои мысли сейчас были только о скорой встрече с Ледником. Даже тот факт, что я буду не один, нисколько не омрачал. Всем нам рано или поздно приходится поступаться принципами.

Я прикрыл на миг глаза и вновь увидел перед собой вожделенный субмар. Да что там принципы? Душу готов был за него отдать.

Достав из встроенного в нишу сейфа свою невзрачную 'старушку', сел на диван и осмотрел оценивающим взглядом. Да, уж. Не сравнится она с тем заветным прибором, что сулил мне 'головастик'. Даже близко не лежала.

Первым делом нужно было проверить приобретенные батареи. Вставив цилиндры в приемник с торца субмара, я включил питание и с надеждой посмотрел на индикатор. Душа моя затрепетала. Никогда еще шкала прибора не показывала даже половины того объема энергии, что был сейчас. Четко до зеленой зоны. Не обманул, значит, 'головастик'. И на том спасибо.

Быстро приняв душ, я вытащил из шкафа приготовленную заранее сумку с необходимыми вещами, проверил содержимое и, сев за компьютер, зашел на сайт Московского вокзала. Мне повезло. Вечером до Курска уходил 'Соловей', на который я и купил два электронных билета.

Глава 2. Бег с препятствиями.

К вечеру пошел настоящий ливень. Он был такой прохладный, что после дневной жары люди даже не открывали зонты, а наоборот, жмурились и подставляли под падающие с неба упругие струи воды свои утомленные зноем лица. Люди были по-своему счастливы, ощущая вспотевшей кожей нежные прикосновения живительной влаги. И они забывали в этот момент обо всех своих заботах и делах, с головой погружаясь в эйфорию.

Но я никогда не любил дождь. Особенно такой сильный. Возможно, из-за грустных воспоминаний, которые тот навевал. А может из-за перенесенной в детстве травмы, когда поскользнулся на влажной глине и сломал ногу. Сейчас трудно определить. Да и не нужно. Это всего лишь дождь, который вскоре закончится. А вместе с ним пройдет тоска.

Накинув на голову куртку, я быстро выскочил из маршрутки. До дверей вокзала добежал почти молниеносно, влетел внутрь. Пришлось протискиваться сквозь толпящихся на выходе людей. Некоторые из них робко перебирали в руках разноцветные зонты, с сомнением косясь на улицу. Правильно, против разбушевавшейся стихии эти жалкие приспособления бессильны.

Оказавшись под крышей, я направился к камерам хранения и приютил свою сумку в одну из ячеек. Туда же кинул успевшую намокнуть куртку. И уже потом пошел в торговый павильон. Я всегда в него наведываюсь перед посадкой на поезд, покупаю бутылочку светлого пива и, незаметно присев где-нибудь в стороне, внимательно изучаю обстановку. Это необходимые меры безопасности, поскольку на вокзале всегда дежурят патрули комитетчиков, скрупулезно отыскивающие среди людской толпы потенциальных 'кротов'. Да и представители госбезопасности тоже околачиваются. Но те в основном проверяют прибывающих пассажиров на присутствие среди них прикрытых Пологом чужаков. Не говоря уже о мелких мошенниках, которые готовы обчистить любого, кто имеет наглость привезти в город контрабандой чужие товары. Так что опасность могла грозить с любой стороны.

Неспешно потягивая холодное пиво, я заметил в зале ожидания несколько подозрительных типов. Определить к какой организации они могут принадлежать, было пока невозможно, поскольку все они носили гражданскую одежду. Разве что вальяжно прогуливающаяся вдоль стены пара сотрудников милиции напоминала о постоянной бдительности органов правопорядка. Однако против любого чужака, или же профессионального контрабандиста они не выстоят и трех секунд со своей кастрированной подготовкой.

Я взглянул на часы. До отправления поезда оставалось чуть более получаса. Поскольку 'головастик' не назвал точного времени встречи, то следовало предположить, что он будет ждать меня до последней минуты

Краем глаза я заметил только что вошедших в зал троих парней в разноцветных спортивных костюмах и с не менее цветастыми рюкзаками на плечах. Никто бы никогда не заподозрил в этих туристах ничего противозаконного. Однако я знал каждого из них в лицо. Искандер со своей командой занимался тем же делом, что и я. Правда, они специализировались в основном на работе с негуманоидами. Языки многие знали, в том числе жестовые. Профессор и Дак, — напарники Искандера, — не один год жили у к'какху, учились некоторым их наукам. А я не знаю ни одну расу, кто бы так преуспел в области дипломатии как эти летающие существа.

Обменявшись с Искандером незаметным для посторонних знаком приветствия, я залпом допил оставшееся пиво, опустил пустую бутылку в урну, и двинулся в сторону туалета. У меня оставалось еще пятнадцать минут. Если 'головастика' не окажется в обозначенном месте, этого времени мне с лихвой хватит, чтобы успеть на посадку. По отработанным годами правилам я никогда не заходил в вагон заранее, ибо комитетчики иногда устраивали неожиданные обходы. И во время таких обходов они наглухо блокировали все выходы. В такую ловушку попался не один 'крот'.

Заглянув внутрь туалета, я мельком осмотрелся. Похоже, сейчас здесь никого не было. Почти все дверцы кабинок, расположенных вдоль стены были открытыми, за исключением одной. Но спустя секунду, на потолок упал яркий отблеск от сработавшего расщепителя, щелкнул шпингалет, и из этой кабинки вышел толстый пожилой мужик с длинными седыми волосами. Нет, такого типа не сгенерирует ни один Полог. Слишком приметный. Значит, 'головастик' ждет снаружи.

Однако снаружи меня ждал совсем не 'головастик'. Едва я вышел, в лицо мне тут же ткнули раскрытой ксивой.

— Комитет по борьбе с незаконным предпринимательством, — раздался бодрый голос, и хозяин удостоверения предупредительно положил свою руку на рукоятку торчащего из-за пояса 'сазонова'. — Предъявите ваши документы и вещи для досмотра!

Твою-то мать! Как они меня выследили? Неужели видеокамеру поставили при входе? Или же в камере хранения? И никто из наших ни слова не сказал. Хожу тут, обстановку изучаю. А меня, оказывается, просто 'пасли'.

Тем временем к комитетчику подоспела подмога в лице молодого крепкого парня, который без лишних комплексов держал поперек груди АК-74М. Похоже, эти двое являлись напарниками.

— Ну, живее, — поторопил меня обладатель автомата, устрашающе вылупив глаза. — И ключ от ячейки не забудь. Пойдем, сумочку посмотрим.

Я в нерешительности замер. Значит, все-таки в камере меня засекли. Теперь совсем не отвертеться. Ситуация была крайне сложная, и урегулировать все мирным путем на этот раз вряд ли получится. Если комитетчики увидят содержимое сумки, считай, судьба моя предрешена.

Пока я размышлял, как избавится от этих двух типов, к нам незаметно подошел мальчик лет двенадцати, одетый в приличную чистую одежду, что обычно свойственно детям из обеспеченных семей. Только что он делает на вокзале один?

Дернув за рукав старшего из комитетчиков, мальчик второй рукой размазал по лицу слезы.

— Дядь, а дядь, — всхлипнул он.

— Чего тебе? — обернулся тот.

— Я маму потерял.

— И что? — комитетчик убрал руку от оружия. — Я тебе не сыщик, чтобы пропавших родителей искать. В милицию обратись.

Я облегченно выдохнул. Только чужак мог вот так, спокойно, не испытывая страха, подойти к человеку в темно-сером костюме с маленьким красным значком на груди. Собственно, этот самый значок и являлся тем самым психологическим барьером, заставляющим держать дистанцию. Слишком грубо сотрудники КБНП выполняли свою работу. И уж слишком много при этом было случайных трупов.

Хитрый, оказывается, этот 'головастик'. Пристраивался к какой-нибудь сердобольной тетке, и под ее присмотром ехал. А по прибытии на место — сбегал. Затем искал следующую жертву. Так и путешествовал по стране.

Но ведь как он себя ведет в этом облике! От настоящего человеческого ребенка практически не отличить. Невероятно! Я никогда не думал, что чужаки могут так искусно нам подражать. Или только у этого проявился незаурядный актерский талант? Тогда он должен был очень тщательно изучить поведение и психологию людей, чего за шесть месяцев совершенно невозможно сделать.

Уличив момент, когда оба комитетчика на мгновение отвлеклись, я незаметно стянул с руки часы, два раза нажал на кнопку, и бросил им под ноги, одновременно отпрыгивая назад в туалет. Раздался громкий хлопок, и резко потянуло аммиаком. Гель всегда так пахнет.

Осторожно выглянув наружу, увидел, как все трое, включая 'головастика', находятся внутри вязкого прозрачного кокона. Моя гелевая ловушка сработала безупречно. Парень с автоматом пытался вскинуть ствол, но тщетно. Его движения были настолько заторможенными, что создавалось впечатление, будто смотришь фильм в режиме замедленного воспроизведения. Второй комитетчик был более опытным, и даже не стал дергаться, зря расходуя силы. Ведь выбраться самостоятельно из такой западни практически невозможно. Нужно просто ждать, пока гель испариться, а это десять — пятнадцать минут.

Подойдя к торчащей из кокона ноге 'головастика', я что есть сил потянул за нее, вытаскивая доходягу наружу. Внимательно осмотрел его со всех сторон. Мальчишка мальчишкой. Даже придраться не к чему.

— А ты вовремя, — сказал я, для вида беря 'ребенка' за руку. Нужно было как можно быстрее уходить. И так уже стали собираться зеваки, наблюдая за колышущимся в воздухе желе, внутри которого вяло копошились обозленные комитетчики.

— Потом сочтемся, — ответил 'головастик', натурально шмыгнув носом. — Давай быстрее к поезду. А то опоздаем.

— Ну, какой теперь может быть поезд?! — проговорил я, останавливаясь. — Сейчас там все вагоны по винтикам разбирать начнут. Нам бы переждать где-нибудь.

— Твои предложения?

— Идем, — я потянул 'мальчика' в противоположную от платформы сторону. — Есть одно место.

Мы быстро прошли мимо торговых павильонов, где, как я надеялся, видеокамеры комитетчиков не стояли, и направились к двухэтажным строениям, тянущимся вдоль забора. Я не знал их назначения, но зато хорошо помнил, что где-то там в заборе был лаз.

Уже почти успокоившись, и почувствовав себя в относительной безопасности, вдруг вспомнил про сумку. Остановился. Эти гады, наверное, уже ячейку взломали. А там и субмар, заряженный новыми батарейками, и прочие ценные вещи.

— Ты чего встал? — идущий сзади 'головастик' едва не уткнулся мне в спину. — Забыл, куда шел?

— Да нет, помню, — обреченно махнул я рукой. — Только зря это все. Субмар там остался, в камере хранения. А без него...

— Не сможешь привести меня в Хайлит? — перебил 'мальчик', сделав такие грустные глаза, что защемило сердце. А затем вдруг рассмеялся: — Извини, но у тебя не выйдет расторгнуть наш договор. Может, с кем-нибудь это бы прокатило, но только не в моем случае. Я следил за тобой, и забрал сумку, как только ты пошел пиво пить. Такие ценные вещи нельзя оставлять без присмотра.

— Что ты сказал?! — я даже не знал, смеяться мне или плакать. Нет, не то, чтобы я не доверял 'головастику', но взломать замок ячейки у всех на виду… Да еще забрать все самое ценное, что у меня было. Вот, гаденышь! — Ну, и где моя сумка?

— В надежном месте, — ответил 'мальчик', загадочно улыбаясь. — Когда все успокоится, получишь в целости и сохранности.

— Ну, смотри, — проворчал я. Ни злобы, ни обиды не было. Просто какая-то пустота внутри. И непонятная тоска.

Оказавшись за домом, я достал из кармана контейнер из-под фотопленки с кайенской смесью и рассыпал порошок по земле. На тот случай, если комитетчики с собаками пойдут. А ведь наверняка пойдут. Затем, отодвинув старый пружинный матрас, приставленный к забору, протиснулся в скрытую за ним узкую дыру. Следом пролез 'головастик'.

На той стороне все осталось по-старому: грязный двор, несколько заброшенных гаражей, полуразвалившийся кирпичный дом. Только гора мусора посреди того, что некогда называлось детской площадкой, выросла раза в два, да тополя спилили, оставив даже не пеньки, а убогие обрубки метра три высотой.

Моей целью был один из гаражей. Давным-давно обустроенное убежище на случай, если придется переждать 'бурю'. Правда, многие 'кроты' о нем знали и могли пользоваться.

Едва мы подошли к ржавой двери, 'головастик' дернул меня за рукав.

— Внутри кто-то есть, — предупредил он тихо.

Я тут же отошел метров на двадцать, пытаясь рассмотреть старые замки. Все было на месте. Переполох на вокзале вполне мог спугнуть кого-то из наших. Комитетчики вряд ли так быстро сюда доберутся. Если, конечно, раньше не нашли этот гараж.

— Ты уверен? — спросил я.

— Да, как минимум трое, — подтвердил он.

— Тогда тебе придется идти первым. Ребенка никто не тронет. Мало ли тут мальчишек бегает? В 'войнушку', например, играют. Главное, когда подойдешь, песенку какую-нибудь напевай, а то пальнут ненароком. Нервы не у всех железные.

— Какую песенку? — заинтересовался 'головастик'.

— Да, любую, — бросил я. — Хоть 'чижик-пыжик'. Какая разница? Те, кто находятся в гараже, просто должны услышать твой детский голос. Понятно?

— Понял, — кивнул тот, и вприпрыжку направился к гаражу, на весь двор горланя: — Чижик-пыжик! Чижик-пыжик! Чижик-пыжик!

Интересно, он хоть знает, что такое 'песня'? И я тоже хорош, заставил чужака петь русскую народную. Даже слов не сказал.

Тем временем 'головастик' уже подошел к двери и начал прыгать на одной ноге, продолжая повторять 'чижик-пыжик'. А ведь я ему не сказал, что настоящий вход в гараж с другой стороны. Интересно, насколько хватит терпения у засевших внутри? Голос-то у доходяги хоть и сильно похож на детский, но отнюдь не ангельский. С его вокальными данными только кошек на помойке зазывать.

Спустя четверть часа из-за гаража вышел высокий тощий парень в разноцветном спортивном костюме. В руке он держал биту для игры в лапту.

— А ну, брысь отсюда, — медленно и сурово произнес он. — Иди играть в другое место.

Я узнал Профессора. Значит, Искандер с Даком тоже здесь. Замечательно! Эти парни точно помогут уйти без проблем. С их-то связями.

Выйдя из укрытия, я поднял руку. Профессор заметил меня, и только помотал головой. Ему что-то явно не нравилось. Наверное, злился, что им пришлось по моей вине уходить. Теперь долго будут дуться. Особенно Искандер. Хорошо, хоть остальные пассажиры поезда, да проводники с машинистами не знают, по чьей вине их потрошили.

И тут я услышал за забором дикий собачий визг. Потом еще одна собака заскулила, нюхнув моей перцово-табачной смеси, и чей-то голос:

— Фу! Фу! Твою мать!

Началось...

Кинувшись к гаражу, я подхватил 'головастика', обогнул строение и протиснулся следом за Профессором в узкий проем. Металлический лист сразу опустился, наглухо закрывая вход.

Внутри было темно и тихо. Видимо, свет погасили перед нашим приходом. Я сел на пол, прислонился к стене и закрыл глаза.

— Что там? — донесся едва слышимый шепот Искандера.

— Фёст, — также тихо ответил Профессор, устраиваясь рядом со мной. — И мальчишка его оказался.

Больше никто ничего не говорил. Все слушали, что творилось снаружи. Судя по тому, как скулили собаки, комитетчики все еще топтались за забором. Их лохматые помощники теперь долго не очухаются, и по нашим следам они сейчас вряд ли пойдут.

Профессор подвинулся, и на его место кто-то сел. Я уже догадывался, кто.

— Какого хрена ты натворил, Фёст? — шепнул мне на ухо Искандер. — Мы еле ноги унесли. Что с тобой за пацан?

— Это не пацан, — неохотно признался я.

— Так, понятно, — выдохнул парень. — Кто? Гуманоид?

— Спиллянин.

— И зачем ты его тащишь? Тебе что, с комитетчиками хлопот мало? Ты до кучи решил и 'охотников' на хвост посадить?

Ответить я не успел. Снаружи послышались голоса, и, судя по тем обрывкам фраз, что до нас долетали, комитетчики все-таки нашли лаз в заборе. Главное, чтобы они теперь не подменили собак.

— Тихо! — рыкнул кто-то. Кажется, Дак. И я затаил дыхание.

Спустя несколько минут, совсем рядом, практически за стеной гаража, под тяжелыми ботинками зашуршал гравий. Шли несколько человек. Потом звонко стукнул навесной замок на нашей фальшивой двери, и сердце мое практически остановилось.

— Здесь тоже заперто, — раздался чей-то разочарованный голос. — Замок ржавый. Давно не открывали.

— Ладно, — послышалось откуда-то сверху. Неужели, на крышу успели залезть? — Давай еще раз осмотрим здание. Вернемся сюда потом, когда новых собак привезут. Вот чую, что где-то тут засели, сволочи. Не могли далеко уйти.

Я с облегчением выдохнул. Да так громко, что Искандер тут же больно ударил меня локтем в бок. Но комитетчики ничего не услышали. Тот, который находился на крыше, спрыгнул, и они направились к стоящему на противоположной стороне двора дому.

— Что будем делать? — прошептал Профессор, едва затихли шаги.

— Будем ждать, — ответил Искандер. — Алекс вот-вот приедет. Я ему час назад звонил, еще с вокзала.

— Значит, он уже на подъезде, — проговорил Дак. — Или уже здесь. Просто выжидает, когда оперативники уйдут.

Алекса я никогда не видел, только слышал о нем. У Искандера много связей в различных организациях, и в особых случаях он мог попросить помощи чуть ли не самих комитетчиков. Кажется невероятным. Но иногда люди все же помнят, кому они обязаны в этой жизни. Даже среди работников КБНП такие попадаются.

Звук работающего двигателя заставил меня вздрогнуть. Похоже, приехал Алекс. Или же собак привезли. Хотя, первое от второго не сильно отличалось.

— Все, пошли на выход, — скомандовал Искандер, рассмотрев гостя через замочную скважину. — В случае чего, Алекс прикроет.

Затем он схватил меня за плечо и проговорил:

— Мы не рассчитывали на тебя, Фёст. И тем более, на твоего спиллянина. И за то, что ты учинил на вокзале, готов горло перерезать. Но, — сделав многозначительную паузу, парень продолжил: — Я тебя здесь не оставлю. Меня просто не поймут, когда узнают, что своего отдал на растерзание комитетчикам. В общем, за тобой будет долг. И долг немаленький. Все понял?

Я только кивнул. Затем, сообразив, что в темноте никто мой жест не увидел, произнес:

— Да, Искандер. Сочтемся, будь уверен.

— А я и не сомневаюсь, — сказал тот, и осторожно открыл потайную дверь. В глаза сразу ударил яркий дневной свет. Зажмурившись, практически ничего не видя, я вышел на улицу.

— Быстро, быстро, — торопил Дак, толкая меня в спину. — Шевели ногами.

Свернув за угол, оказался рядом с фургоном, на кузове которого выделялась надпись: 'контроль за бродячими животными'. Залез внутрь, а следом за мной Профессор впихнул 'головастика'. Из клеток, стоящих вдоль борта, сразу начали высовываться оскаленные морды здоровенных псов. Одни просто рычали, другие заливались басистым лаем. Похоже, Алекс собрал всех крупных собак у себя в районе, да к тому же, судя по их массовой агрессии, накормил какой-то возбуждающей дрянью.

Когда двери за нами снаружи закрыли, включился тусклый свет. Оказалось, что кузов был поделен на две части, и клетки с собаками стояли только в одной из них, что ближе к выходу. Мы прошли вперед, и Искандер одним движением опустил поднятую к потолку решетку, тем самым отделяя нас от беснующихся псов. Затем он три раза стукнул кулаком по стене, соседствующей с кабиной, и в следующий момент все замки на собачьих клетках разом щелкнули, выпуская животных наружу.

Сначала я не понял, в чем дело. Неужели ловушка? Смотрел на оскаленные, исходящие слюной пасти бросающихся на решетку волкодавов и не верил в происходящее. Но потом осознал всю гениальность затеи, и на душе сразу полегчало. Эта охрана была самая надежная из всех.

— И куда дальше? — спросил я Искандера.

— В сторону Москвы, — устало ответил тот, привалившись к стене. — Сядем в Чудово на поезд. Там уже не так пасут. А ты с 'головастиком' следующим поедешь.

— Идет, — кивнул я, усаживаясь на пол рядом с Профессором.

И в следующий момент машина тронулась с места.

Глава третья. Попутчики.

— Где моя сумка?! — тряс я 'головастика', едва выехали из города. — В 'надежном месте' оставил?! На вокзале?!

— Что тебе сумка? — оправдывался спиллянин. — Скажи спасибо, что сам на свободе остался. А сумка — это дело наживное.

— Наживное?! — в конец рассвирепел я, нависая над 'мальчиком'. — Ты хоть знаешь, сколько у нас стоит даже старый субмар?!

— Успокойся, Фёст! — гаркнул Искандер. — Потише говори. Ты опять собак взбудоражишь.

Я повернул голову в сторону решетки, за которой находились псы. Животные теперь изредка погавкивали, реагируя лишь на громкие голоса. Похоже, действие бодрящих препаратов наконец-то заканчивалось.

— Ну, и за каким хреном мне куда-то ехать без субмара? — уже спокойнее проговорил я, садясь на место.

Сумка шлепнулась мне на колени так неожиданно, будто из воздуха возникла.

— Только не нужно больше истерик, — 'головастик' свернул Полог, и сидел передо мной в своем истинном обличии. — Не люблю я это.

У меня просто не было слов. Значит, он все это время мою сумку у себя под Пологом прятал. Как же я не замечал искажений оболочки, вызванных большим посторонним предметом?

— Не надорвался на себе таскать? — вместо благодарности спросил я.

— Все нормально, — ответил спиллянин. Затем закрыл свои огромные глазищи, сделав вид, что уснул. На самом деле, у представителей его расы такие кратковременные отключки — защитная реакция нервной системы на стрессовую ситуацию.

— Вот те раз, — присвистнул Искандер. — А 'головастик' твой, прирожденный контрабандист.

Профессор, сидевший справа от меня, рассмеялся:

— А что, Фёст? Может, он и тебя к Леднику таким образом протащит?

Я не ответил. Взял в руки субмар и провел пальцем по его изрядно потертой поверхности. А ведь почти потерял свое сокровище, и вместе с ним, утратил бы и смысл жизни. Держа в руках холодный кусок металла, понимал, что на самом деле прикасался почти что к собственному сердцу...

До Чудово мы добрались без приключений. Искандер высадил меня с 'головастиком' возле придорожного кафе, и машина поехала дальше, в сторону вокзала. Парни собирались сесть на шестичасовой поезд, а следующим после него делал в городке остановку экспресс 'Беркут' в двадцать три пятьдесят. Вот этот уже был наш с 'головастиком'.

Перекусив в кафе довольно неплохим шашлыком, мы просидели еще часа два, неспешно допивая бутылку красного вина. Вернее, пил я, так как спиллянин от алкоголя наотрез отказался. Торопиться было некуда, и это скромное заведение вполне подходило, чтобы скоротать время. Народу немного: пара солидных армян пожилого возраста, несколько мужиков славянской внешности, похоже, дальнобойщиков, и молодая семья с грудным ребенком. Все занимались своими делами, и на нас внимания никто не обращал.

Кстати, насчет внимания. Поскольку по горячим следам задержать не удалось, комитетчики наверняка уже состряпали наши фотороботы. Молодой человек с ребенком, который ему явно годился только в младшие братья, очень даже заметен. Необходимо было маскироваться, и как можно быстрее.

— На что способен твой Полог? — спросил я 'головастика', выливая в пластиковый стакан остатки вина. — Помимо мальчишки, он может еще какие-нибудь образы генерировать?

— Полог способен полностью меня скрыть от глаз людей, — произнес тот.

— Нормально, — присвистнул я. — У Максима Петровича, похоже, появилось что-то новенькое. Раньше он Пологи попроще стряпал. Так значит, только два режима?

— Два, — кивнул спиллянин, отправив в свое крохотное ротовое отверстие кусок остывшего мяса. — Зачем мне больше?

— Да, так, — махнул я рукой. Дальше оставаться 'мальчиком' ему точно не стоило. — А теперь слушай меня. Сейчас по одному выходим. Я первый, ты за мной. И до тех пор, пока не сядем в поезд, будешь невидимым. Понял?

— Дельная мысль, — согласился 'головастик'.

— И еще, — чуть погодя добавил я. — Сумку тоже тебе придется нести. Если хочешь попасть в Хайлит, конечно. Без тех вещей, что в ней находятся, мы далеко не уйдем.

Спиллянин молча кивнул, но как-то неуверенно. И я решил его еще немного взбодрить:

— Знаешь, что делают 'охотники' с пойманными чужаками? В особенности со спиллянами?

— Депортируют, — тихо проговорил 'головастик'.

— Да, но зато как они мастерски рихтуют тело, прежде чем отправить, — усмехнулся я, залпом допивая вино. Потом встал и неровной походкой двинул на выход.

Заглянув в стоящую рядом с кафе кабинку туалета, достал из-под рубашки предварительно разогретые до температуры тела два листа биополимера, наложил их на лицо, разровнял и подкорректировал форму носа. Затем подправил подбородок и дуги бровей. Маскировка не должна быть слишком заметной, иначе теряется вся натуральность. И уж тем более я никогда не приклеивал себе усы или бороду. Такой типаж бросается в глаза в первую очередь.

Поезд отправлялся через три минуты. И когда мы подбежали к последнему вагону, проводница уже буквально выталкивала из него последних провожающих. Успели только-только. Приняв от меня паспорт, она осуждающе покачала головой.

— Что ж вы, гражданин, опаздываете? Нехорошо получается.

— Виноват, — бросил я со скромной улыбкой, следя за тем, как девушка вновь запускает базу данных на своем планшетнике. Потом она увидела вложенную в паспорт крупную купюру, и смущенно хмыкнула.

— Без билета, значит, — нахмурилась она. Покачав головой, протянула мне паспорт обратно. Только купюра таинственным образом исчезла. — И без багажа. Тогда, седьмое купе.

Мне не надо было особого приглашения и, выждав пару секунд, чтобы невидимый спиллянин успел залезть, я заскочил внутрь. Когда дверь купе за нами закрылась, я облегченно выдохнул. И в эту же секунду поезд тронулся.

— Интересно, с нами еще кто-нибудь поедет? — спросил 'головастик', проявляясь напротив меня и сбрасывая с тощего плеча сумку. — Полог жрет кучу энергии. А так я бы смог находиться в своем облике, не боясь быть обнаруженным.

— Не знаю, — честно ответил я. Хотя, пустые купе — редкость на этом маршруте.

— Ты меня разочаровываешь, — вдруг произнес спиллянин, по-человечески качая головой. — Тебе до этого приходилось работать с чужаками?

— Ну, приходилось, — ответил я, доставая из сумки бутылку с водой. Открутил пробку, сделал несколько жадных глотков. — А в чем дело? Что-то не устраивает?

'Головастик' не ответил. Только как-то странно посмотрел на меня, тяжело вздохнул и отвернулся к окну.

— Послушай, а откуда ты так хорошо знаешь людей? — воспользовавшись моментом, спросил я. — Как будто большую часть жизни прожил среди нас. Но вы ведь домоседы.

— Я слишком много с вами общался, — ответил тот. — Ты даже не представляешь, насколько много. И в основном попадались мне такие индивидуумы, что до конца своих дней не забуду. Но давай не будем об этом. Не хочу вспоминать.

Я больше не стал ничего спрашивать у своего загадочного спутника. Захочет — сам расскажет. Скинув сапоги, я завалился спать. Ритмичный стук колес всегда действовал на меня сродни снотворного. Да к тому же, недавно выпитая в одиночку бутылка вина тоже сыграла свою роль.

Разбудил меня какой-то посторонний шум. Открыв глаза, увидел втискивающегося в купе крупного мужика с красным распаленным лицом. Следом за ним толкалась не менее худая тетка средних лет, держащая в объятьях большую кожаную сумку.

— Извините за беспокойство, — проговорил мужик, скидывая на сиденье туристический рюкзак неимоверных размеров. — Будем соседями. Меня Иваном зовут. Мою жену — Ольга. А вас?

— Остап, — бросил я спросонья хриплым голосом.

— Что, серьезно? — удивился попутчик.

— Вполне.

— Редкое имя, — вступила в беседу женщина. — А главное, красивое. Да и звучит как-то благородно, что ли.

Я покрутил головой, и обнаружил, что 'головастика' в купе нет. Или же он успел вновь накрыться Пологом. Да и сумка тоже исчезла.

— Вполне обычное имя, — с серьезным видом ответил я, садясь на койке. — Вот у отца моего действительно редкое было. Акакием его звали.

Тут оба моих попутчика прыснули.

— Так, стало быть, вас Остапом Акакиевичем величать? — едва сдерживая смех, поинтересовался Иван. — Довольно экзотично.

Я только пожал плечами. Мог бы и более смешное себе имя и отчество придумать. Жаль, фамилию не спросили. Что мне стоит? Пусть посмеются. А правильно начатый разговор разряжает обстановку.

Тем временем мои соседи начали обустраиваться, раскладывать свои вещи, и среди них присутствовали любопытные экземпляры.

Я с нескрываемым интересом разглядывал появившийся из рюкзака и перекочевавший на стол черный ящик климатизатора. Ольга тут же включила прибор, который начал наполнять тесное душное купе свежим кислородом с легкими запахами хвойного леса. Температура воздуха заметно понизилась, став вполне комфортной.

— Зарегистрирован, — поймав мой любопытный взгляд, произнес Иван. Затем перевернул климатизатор и показал мне наклеенную на него снизу бумажку с длинным индивидуальным номером. — У моей жены астма. Вот и таскаем с собой эту фигню. Неудобная, зараза. Но, что поделаешь, приходится.

Я сочувственно кивнул. Да, люди уже не могут отказаться от тех благ, что появились благодаря стараниям 'кротов'. Мы много принесли в наш мир полезного. И если бы десять лет назад кому-то из правительства не взбрело в голову объявить распространение чужих товаров вне закона, то сейчас многие бы уже стали подпольными миллиардерами. Похоже, это американцы постарались. Им с самого начала, когда только появился Ледник, все никак не угомониться было. 'Как это так?! За какие заслуги 'ice portal' возник на территории России, а не в Соединенных Штатах?! Почему русские имеют эксклюзивное право на торговлю с чужаками?! Это право должно принадлежать всему человечеству!' Вот, примерно так писали в те времена в западных газетах. На пепелище только что закончившейся Второй Мировой едва не началась новая война. Но мир был истощен до предела, и все как-то само собой успокоилось. Тем более, на западе были уверены, что русские разбили немцев только за счет помощи чужаков и их оружия. Ошибочное, конечно, мнение. Однако Союзу это было на руку. Мы всегда умели блефовать.

Но, видимо, американцы все же добились своего. Законы, которые вступили в силу после выборов нового президента Союза, остановили продвигающиеся семимильными шагами исследования Ледника и изучение тех ходов, что успели открыть ученые. До сих пор не могу понять, как такое допустили. Ведь у нашей страны могло быть совсем другое будущее. Не дали нам вырасти в сверхдержаву, закрутили все гайки, где только можно.

Однако незаконные проходы в Ледник и обратно по-прежнему продолжались. Те ученые, что изначально его изучали, стали первыми 'кротами', которые даже не ради денег, а за идею передавали знания своим детям. Они же разработали для чужаков гениальную программу проникновения к нам, включающую в себя применение Полога и прочих средств маскировки. Так начался новый этап в исследовании 'курской аномалии', повлекший за собой появление таких ведомств, как КБНП и специального отдела госбезопасности под кодовым названием 'охотники'. Благодаря им, работать 'кротам' стало в разы труднее. Но кто обещал, что должно быть легко?

Неожиданно я услышал в проходе вагона какой-то шум. Оттуда доносились возмущенные крики и ругань, сопровождающиеся характерными звуками мордобоя.

Мои соседи по купе заметно насторожились.

— Вань, сходи посмотри, что там, — Ольга толкнула локтем в бок мужа. Тот безропотно встал и вышел за дверь, тем самым, вызвав во мне смутные подозрения. Судя по возрасту супругов, в браке они состояли явно не один десяток лет. За такой срок взаимоотношения, как правило, успевают приобрести печать обыденности, и взрослый мужик, по первой же просьбе своей спутницы жизни побежавший в указанном ей направлении, выглядит в лучшем случае чудаком. Или же он подкаблучник по— жизни? Вряд ли. Иван совершенно не был похож на подкаблучника, чем и вверг меня в сомнения.

Спустя минуту, к общим звукам драки примешался едва слышный тонкий писк, с каждой секундой становящийся все громче. Внутри у меня все похолодело. Я заткнул уши и моментально бросился на пол. Рядом упала Ольга, прикрывая голову руками. Сказывалась-таки ее военная подготовка. Значит, моя тревога была небезосновательной.

И тут рвануло так, что пол подо мной дрогнул, а зеркало на двери разлетелось во все стороны брызгами острых блестящих осколков. По оконному стеклу пробежала тонкая извилистая трещина.

Я убрал от ушей руки, осознавая, что все равно практически ничего не слышу. Стоял лишь неприятный назойливый звон. Стряхнув с себя осколки, с трудом сел, прислонившись спиной к двери. Поезд начал замедлять ход.