Часть вторая

Я, прихрамывая, шел сквозь низкие своды коридоров убежища. Нога все еще побаливала после заварушки с машинами, но меня это мало волновало. Анестезия понемногу отходила, но я все еще не был адекватен. Именно поэтому я сейчас и искал Команданте.

Ас в своих неизменных очках смерил меня взглядом. Понимающе кивнул и посторонился, освобождая проход. За дверью было небольшое, четыре на четыре метра, помещение. Старая панцирная кровать, тяжелый стол из массива сосны, керосиновая лампа (Господи, позапрошлый век), политическая карта на стене, испещеренная флажками, надписями и пометками.

Кэп, как всегда, сидел за столом. Разглядывал какие-то документы на планшете. Сейчас, когда его нижнюю челюсть уже не покрывала искусственная кожа, а вместе с ней и губу, он выглядел особенно жутко. На столе кроме планшета валялась какая-то папка, деревянная кобура с его неизменным Маузером и стакан молока. Последнее ввело меня в ступор.

— Фауст, ты что-то хотел? — он поднял вечно холодный взгляд. Механические зрачки немного сузились.

— Я… поговорить, — несмело выдавил я.

Он еще пару секунд смотрел мне в глаза, силясь прожечь их, но потом лишь тихо бросил.

— Ас, табурет.

В комнате материализовалась табуретка. Я умостил свою многострадальную пятую точку, оперся спиной на закрытую дверь. Кэп, словно забыв обо мне, что-то черкал в старом блокноте. У меня перед глазами все еще была та картина. Дети с оружием, плачущая Огонек, и Кэп, стоящий на коленях посреди дороги. А у моих ног лежала эта самая его челюсть. Прошла едва ли пара часов, а он сидит вот, молоко попивает....

— Вкусно? — невпопад спросил я. Дурак! Я же другое спросить хотел.

Он неопределенно хмыкнул в знак согласия. Утер со стального подбородка белые капли. Такими же стальными руками. На языке вертелся тот самый вопрос, но я еще не мог решиться.

— А что? Тебе тоже попросить? — разорвал тишину он, вновь отрывая взгляд от планшета.

— Нет, просто… странно. Я как-то твой рацион по-другому представлял.

Команданте удивленно повел бровью. Интересно, она хоть настоящая?

— А, по-твоему, вожак восстания должен питаться кровью маленьких девственниц?

На мне не было и тени улыбки. Как сказать ему, что такой вариант меня бы не удивил?

— Или я, по-твоему, гайки жрать должен? — продолжил он тем же безразлично-спокойным голосом, от которого пробивала дрожь. — А еще лучше — питаться от розетки.

Черт-побери. В саму суть!

Я промычал что-то, что при желании можно было расценить и как согласие и как отрицание.

— Ты пришел что-то спросить, так спрашивай. Не люблю отвечать на вопрос прежде, чем его зададут.

Я словно тисками сжал в ладонях табуретку. Поднял взгляд, устремив его прямо в глаза Команданте. Если, конечно, можно назвать это глазами...

— Что в тебе осталось от человека? — выпалил я.

Секунду помолчали. Он отодвинул старый стул, вываливая ноги на стол, поверх бумаг.

— Ум, характер, желание жить и жажда к свободе. Но тебя не это интересует, я ведь прав?

Я предпочел помолчать. Кажется, мои слова были излишни. Шайсе! Этот подонок читал меня, словно книгу.

"Подонок" тем временем рывком поднялся на ноги, что, учитывая высоту потолка и рост моего собеседника, стоило делать аккуратно. Подошел к карте. Поменял местами какие-то флажки. При этом смотрел на нее так, словно глядел в окно.

— Нетронутые органы или просто мои? — спросил он, когда я подумал, что разговор уже закончен.

— Допустим, твои.

— Головной, спинной мозг. Часть кровеносной системы и хребта. Сердце, — перечислял он, словно отправлял меня за покупками на мясокомбинат. Сбросил свой неизменный мундир. — Часть кожного покрова, волосы. — он замолчал, стягивая гольф.

Я ожидал продолжения, но нет. Команданте стоял, оголенный по пояс. Признаю, увидь это Розмари и Огонек, вопли услышали бы даже в штабе ГО. Аугментациями были заменены руки вплоть до плеч, что уже не было новостью. Также нижняя челюсть. В остальном торс казался нетронутым. Всю спину Кэпа усеивала одна большая татуировка. Фламберг, рукоять которого начиналась у первого позвонка шейного отдела, плавно переходила в гарду на атланте. Немного вычурный, но симметричный, состоящий из нескольких частей клинок шел по всей линии хребта, оканчиваясь где-то в районе копчика. Лишь сейчас я заметил около разлапистой гарды симметричную по обоим сторонам странную деталь. Приглядевшись, я понял. Крылья! Но, увы, всего крыла увидеть было не дано. Крепления протезов ломали их у основания. Метафорично...

Справа и слева от навершия рукояти были два знака. Радиационной и биологической опасности. Я поначалу не обратил внимания, разглядывая лезвие, но теперь заметил. Кости!

В шейно-воротниковой зоне, прорывая плоть и кожу, торчали пластинчатые кости. Ближе к шее они переходили в хрящи. Вторая стадия заражения...

Я отпрянул, случайно повалив табурет. Кэп обернулся, смерив меня насмешливым взглядом.

— К-кто ты?! — выпалил я, ища в кармане оружие. Черт! Я же оставил его у Розмари!

— "Не видят, не страдают и не плачут: им стёрли память. Руки их — металл. Они — война. Не может быть иначе: слепой Создатель так предначертал" — декламировал он словно в насмешку.

Я рванулся к маузеру на столе. Даже не успел заметить, как он впечатал мою ладонь в стол. Схватил меня за предплечье, норовя вывернуть руку.

— Фауст, ты не в себе… — печально протянул Кэп.

Зрачки глазных протезов беззвучно расширились. Он оттолкнул меня. Удар затылком о дверь немного протрезвил разум.

— Ты понимаешь, что только что хотел меня убить?

Ох, это я-то не понимаю?! От осознания того, в какую тварь ты, Кэп, превратишься из-за вируса, я все сильнее хочу закатить сюда гранату!

Я не знаю, читал ли он мысли, или все было написано на моем лице. Не удивился бы ни одному варианту.

— Фауст… — его взгляд застыл, зрачки протезов перестали оборачиваться. — таблетки, в кармане мундира.

Он согнулся, харкнув на землю кровью. Упал назад, завалившись на койку. А я не двигался. Просто не знал, стоит ли. Перед глазами все еще был костный канцерогенез. Даже сейчас я видел два отростка у шеи. Зачем восстанию вожак, который сойдет с ума, так его и не закончив?

Я представил, что будет, если я сейчас не двинусь с места. Плач Розмари, шок Огонька, презрительный взгляд Аса. И мощный удар в лицо от Бури. Последний наверняка меня убьет. Они же так обожают своего Команданте...

Он не сможет закончить революцию, но я… я не заражен. Мне нетрудно взвалить его ношу на себя. Я смогу их убедить!

— Подонок, — прохрипел Кэп.

Механические конечности больше его не слушались. Он силился сделать хоть движение, но получалось хреново. Из уголка рта закапала кровь. Я лишь наблюдал за этой агонией. Взял со стола недопитый стакан с молоком. Отхлебнул.

В коридоре послышался визг, сравнимый с ультразвуком. Тихий мат Аса. Дверь рывком отворилась, в комнатушке оказалась переполошенная Розмари. Бросила взгляд на меня, на Кэпа. Черт! Как не вовремя!!!

Но меня еще не убили. Розмари прикипела к Команданте, проверяя пульс, реакцию глазных протезов и известные одной ей параметры. Рванула к мундиру. Вытащив небольшую коробку, сыпнула в руку горсть таблеток. Дальнейшее я не видел. Ас, схватив меня за шкирку, тащил по коридору. Довел до стрельбища, где, резко дернув, швырнул на землю. В дверном проеме появился Буря.

— Шо сталось?

— Эта сука пыталась убить Кэпа.

— Что?! — глаза громилы налились кровью. — Фауст! Если тебе нечего сказать...

— Он мутант!!! — выпалил я, поднимаясь на ноги. — Кости! Вирус, вторая стадия! Он скоро сойдет с ума. Да он уже сошел!

Ас саданул мне в живот правой, металлической рукой.

— Мутант, говоришь? — процедил он, сбрасывая очки.

Прикрыл глаза, пряча их от света. Рывком стянул неизменную кенгуруху. Я впал в ступор. Рука Аса, как и обе ноги были протезированы, но рука была заменена лишь до локтя. Выше него, по плечу и шее шли маленькие, пластинчатые костные отростки. Вирус, третья стадия...

Буря стащил безрукавку, оголяя металлические руки. Единственные аугментации его тела. У него, как и у Кэпа, канцерогенез остановился у плеч. Мне стало плохо. Я представил хрупкое тельце Розмари, покрывающееся следами болезни, и мне поплохело. Шайсе...

— Мы трое заражены, — успокоил меня Ас. — Они — нет. Аугментации замедляют процесс распространения. Иногда приходится вырывать. — он пошевелил руками костную вешуйку на плече, потянул, и она с хрустом отломилась от всей массы.

Волна осознания накатила на меня. Смяла, словно тряпку. Спас меня, как ни странно, Команданте. Он заметно пошатывался, но его придерживала с боку Розмари.

— Ну что, что решили? — спросил он, глядя на подчиненных. Те лишь пожали плечами. — Ну, зато я решил...

Он, пошатываясь, подошел ко мне.

— Гребанный мутант, — цедил я, — все вы— гребанные мутанты.

Меня ударили, но не Команданте. Ударили по внутренней стороне колена, заставляя упасть на него. Секунду в поле зрения была перебинтованная Огонек, а затем пощечина едва не заставила меня завалиться. Потом еще одна, две, три...

— Сукин сын. Арийский выродок, из-за тебя мы чуть не погибли!

— Из-за меня?! — разгорячился я.

Схватил руку, летевшую мне в лицо, оттолкнул Огонька, таки не понимая, что этого делать не стоило. Раненная девушка, выпустив костыль из рук, упала на землю. Сдавленно застонала, зажимая живот. В живот мне моментально прилетел кулак оказавшегося рядом Бури. Черт, я пытаюсь сделать как лучше! Этот патлатый выродок просто использует их!

Это я и сказал, но слушать меня уже никто не собирался. Буря и Ас завернули мне за спину руки. Вновь поставили на колени. В метре возле меня, заложив руки за спину, возвышался Команданте.

— Фауст. Ты отказал в помощи гражданину, нуждавшемуся в ней. Еще и облил нас всех грязью. Ты оскорбил не меня, не Аса и даже не Мари. Ты оскорбил наше общее дело. Тебе не место среди Граждан, — отчеканил он, кладя руки на кобуру.

Через секунду мне в лицо смотрел ствол Маузера. Как в фильмах. Мол, ты слишком много знал… Палец медленно выжал спуск....

Меня отрезвил щелчок осечки. Кэп невозмутимо убрал Маузер обратно.

— Отныне ты мертв для нас. ГО уже знают о тебе, как и бандформирования. Так что, зачем мне тратить патроны? Уведите...

Ас и Буря, так же таща под руку, вывели меня к выходу. В голове звонким эхом повторялись слова Команданте. И мои слова, что были сказаны всего пару часов назад, пока я пачкал траву собственной кровью.

Моя революция закончится здесь.