Эпохи

Стоянка на марше перед р.Бафус близ г.Дорилей. Многотысячное войско христианских рыцарей Крестового похода под предводительством Готфрида Бульонского, Гуго де Вермандуа, папского легата Адемара Монтейльского и Раймунда Сен-Жилльского, отдыхало перед намечающейся битвой с сарацинами недалеко от реки. На той стороне им противостояли многочисленные объединенные отряды султана Рума Кылыч-Арслана I и эмира Каппадокийского Гази ибн Данишменда. Крестоноцы были полны решимости и воодушевлены тем, что какие-то четыре дня назад с легкостью сокрушили, а потом разграбили город Никею в Малой Азии.

Ночь. Шел дождь. Перед сине-белым шатром, стоявшим на небольшом холме, остановился всадник. Он соскочил с гнедого коня аравийских кровей, и бросил поводья подбежавшему заспанному пажу. Мальчишка ловко поймал поводья и направился с конем к временному стойлу.

— Напои и почисти его, — бросил он свирепо пареньку, после этого немного обтер свои замызганные грязью перчатки о плетень и пошел к шатру. Два рыцаря, стоявшие в полном боевом облаченье при входе в шатер, строго посмотрели на прибывшего рыцаря. Один из них в свете дрожащего на ветру огня факела узнал всадника и произнес на французском языке:

— Его преосвященство ожидают Вас, сэр Гуго. — Рыцари расступились, пропуская всадника внутрь. Рыцарь, которого назвали по имени Гуго, неторопливо откинул полог шатра и вошел.

— Молитвами святого Владыки нашего, Господа Иисуса Христа Сына Божьего, помилуй нас, — Гуго перекрестился и припал на одно колено, склонив свою курчавую голову.

Легат понтифика Адемар Монтейльский, епископ Ле-Пюи, спокойно подошел к нему и, перекрестив, прикоснулся двуперстием к его лбу жестом попросив встать. Духовный лидер святого похода был одет в малиновую дзимарру, подпоясанную алым поясом. Когда-то черные волосы были уже во многих местах серебряными. Голову венчал коричневый дзуккетто. На его волевом лице особенно выделялись умные одухотворенные голубые глаза с цепким взором. Изящные пальцы были увенчаны золотыми перстнями с рубинами и сапфирами. На шее висела массивная золотая цепь с искусно сделанным распятьем Иисуса. Его тонко очерченные губы периодически сжимались, что свидетельствовало об усиленной мозговой деятельности.

Легат Папы Урбана II был очень просвещенным человеком для своего времени. Он разговаривал свободно на нескольких европейских языках, а также знал арабский и немного персидский. О его начитанности ходили самые разные слухи, но все они были в большей степени восторженными.

Несколько массивных восковых свечей освещали походный шатер. На столе в беспорядке лежали старинные книги, распечатанные письма, донесения и неподписанные приказы. Гроздьями свешивался с хрустальной вазы красный и черный виноград. В графине стояло вино, рядом на подносе лежал недоеденный кусок говядины с лепешками, и несколько яблок.

На стенах шатра, которые были увешаны персидскими шелковыми трофейными коврами, размещались сарацинские сабли, из дамасской стали, норманнские алебарды и двуручные мечи из немецких земель. В углу справа от входа висел крест с изображением распятого Христа. В противоположном углу стояла походная кровать накрытая шкурой какого-то хищника. У изголовья кровати валялся перевернутый барабан.

Гуго громыхнул доспехами и, вытащив из-за пазухи какой-то свиток, разложил его на оцарапанном дубовом столе.

— Ваше преосвященство, вот та карта, которую мы искали, — он слегка отступил в сторону, давая епископу возможность пройти к карте. Легат подошел к столу. После этого взглянул на свиток, и задумчиво потерев подбородок, осторожно спросил:

— Вы, шевалье, и вправду думаете, то, что мы ищем находиться здесь? — он тонким указательным пальцем указал на точку на карте. На старом и местами обожженном пергаменте был подробно нарисован святой город Иерусалим. Местоположение предполагаемой гробницы было обведено кружком. Рыцарь лязгнул наплечными доспехами, словно пожимая удивленно плечами. С его плаща прямо на дорогой ковер капала дождевая вода. Он держал его правой рукой, а левой опирался об стол. Грудь молодого шевалье вздымалась, он тяжело дышал и иногда шмыгал носом.

— Налейте себе вина, шевалье, и положите свой плащ куда-нибудь, в конце концов, — епископ несколько раздраженно мотнул головой. От рыцаря исходил сильный запах мочи и конского пота. Легат подметил, что стал более раздражительным. Сказывалась походная усталость. Который день он не мог нормально выспаться. Еще этот бьющий по мозгам ливень. Адемар поднес к своему носу небольшой флакончик флорентийских духов и с наслажденьем вздохнул.

— Прошу прощенья, Гуго, скверный день, скверная погода — успокоившись, легат подошел к стулу с высокой спинкой и сел, расположив руки на подлокотниках. Его умные глаза устало, но с любопытством посмотрели на французского дворянина, — Рассказывайте, прошу Вас, рассказывайте все по порядку.

Молодой Гуго де Пейн плеснул в серебряный кубок генуэзского вина и мгновенно осушил его.

— Благодарю, монсеньор, — с шампанским акцентом прогнусавил он, — я и рыцарь Бизоль де Сент-Омер несколько дней провели в сарацинском лагере. До этого нам пришлось ночевать две ночи в камышах, прячась от сарацинских патрулей в реке. Мы переоделись странствующими пилигримами и потом проникли в город, там мы разыскали отца Теодора и он подсказал, как нам лучше встретиться с тем самым старым иудеем, о котором рассказал Вам, монсеньор, погибший сарацин.

— Вы сумели побывать в тайной библиотеке эмира? — перебил де Пейна легат и, протянув руку, взял со стола кисть красного винограда. Оторвав сразу две ягоды, он положил их в рот и стал медленно жевать, все время нервно щурясь. Сок виноградинки случайно брызнул на нижнюю губу и капнул на воротничок сутаны.

— О, да, старый еврей не обманул нас, — Гуго невольно поморщился, потирая левое плечо, — он провел нас по заброшенному подземному ходу прямо внутрь, но только нас там ждал сюрприз. Четыре сарацина из личной охраны эмира Арслана охраняли запретные свитки. Один из них задел копьем мое плечо, и если бы не подоспел де Сент-Омер, мне пришлось бы худо. Благодаренье Иисусу, наконечник копья увяз в моей кольчуге и только лишь поцарапал плечо. Бизоль убил того сарацина, и убил второго. Я убил остальных. Да сжалиться Иисус над их душами, — де Пейн опять инстинктивно перекрестился.

Епископ Ле-Пюи с интересом слушал молодого и отважного рыцаря. Ему нравился этот молодой человек. Его уже немолодого доверенного представителя самого Римского Папы искренне привлекал горящий взгляд де Пейна, его смелость и самое главное его фанатичная вера.

— Что случилось со стариком? — Адемар ладонями потер свои виски и налил себе вина из серебряного графина. Он ужасно вдруг захотел спать. Немножко знобило, из-под полога с улицы поддувал холодный ночной ветер.

— Он был тяжело ранен одним из сарацинов, когда мы были уже в секретной библиотеке, однако, перед смертью он успел указать те из свитков, которые нас интересовали. Я успел схватить только карту, на шум прибежали сарацины и нам с Бизолем пришлось спешно отступить.

— Вы можете повторить, то, что сказал старик перед тем, как испустить дух? — с сожаленьем в голосе спросил епископ.

— Монсеньор, ни я, ни рыцарь де Сент-Омер не знаем иврита, — Гуго шмыгнул носом, напомнив своим видом ребенка, которого незаслуженно обидели, — старик что-то бормотал на своем языке, потом он повторил несколько раз, что-то вроде, — де Пейн наморщил лоб, «у Давида ключи Бела, Соломон, храм», какая-то тарабарщина на мой взгляд. Еврей, перед тем как умер, взял карту и ткнул в нее пальцем. Я обвел это место кружком.

Папский легат откинулся на спинку кресла. Глаза наливались свинцовой тяжестью. Сон пытался одолеть Адемара. Собрав волю в кулак, и помотав головой прогоняя сонное состояние, легат глотнул вина и спросил француза:

— Вы обучены грамоте, Гуго?

— Я знаком с латынью, монсеньор, и немного говорю на сарацинском и немецком помимо французского.

— Что ж, этого вполне достаточно, шевалье! — воскликнул легат.

Адемар поднялся со своего места и стал прохаживаться, взад-вперед заложив руки за спину. Пламя свечей колыхалось от развевающейся сутаны епископа. Шевалье не сводил глаз с папского легата. За стенами шатра негромко перекликивались часовые. Где-то вдалеке за рекой, пронзительно кричал какой-то зверь.

— Гуго, — после некоторого раздумья произнес он, — слушайте меня внимательно. То, что скажу это приказ. Завтра предстоит битва с сарацинами. Во славу Господа нашего Иисуса Христа. Я уверен, что завтра мы победим, а то, что мы победим, в этом я нисколько не сомневаюсь. Я хочу, чтобы Вы отобрали надежных преданных рыцарей и первыми захватили цитадель, где нашли эту библиотеку. Когда вы ее захватите, никого туда не пускайте без личного моего приказа. Его Святейшество поручил мне найти один весьма важный старинный артефакт. Он называется «ключ Давидов». В тех свитках я предполагаю, и есть тот самый путь к «ключу». И прошу Вас, Гуго, останьтесь живым. Вы еще нужны Святому престолу. Идите и отдохните перед битвой. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь, — епископ перекрестил упавшего на колени рыцаря.

— Монсеньор, — Гуго де Пейн наклонил уважительно голову. Потом рыцарь поднялся с колен и взял свой плащ. Лязгнув напоследок своими доспехами, шевалье стремительно вышел из шатра. Адемар Монтейльский облегченно вздохнул и сев за стол, стал писать донесение Его святейшеству в Рим.

Папский легат — личный представитель папы римского в разных странах с поручением на срок, необходимый для его выполнения. Легат назначается лично папой и посылается с поручением к правительству, к монарху или к определенной общине верующих или же для организации определенного важного церковного мероприятия

Коричневый пилеолус (дзуккетто) — носили бенедиктинские монахи.

Дзимарра — разновидность сутаны, основное повседневное облачение католических епископов с накидкой, пришитой на плечи. У Папы она белого цвета

Альба — длинное белое литургическое одеяние католического и лютеранского клира, препоясанное веревкой. Ее ношение обязательно для священника, совершающего литургию. Альба шьется из тонкой льняной, хлопковой или шерстяной ткани. Эта одежда происходит от древнеримской длинной рубашки, которая носилась под туникой.