Эффект Массодова

«Дата розлива указана в нижней строке, срок годности — в верхней строке кода на горлышке бутылки.»

Часть первая

Липкий и слабый свет лампы, в котором тонет складской стол, мрачно лежит на суровом лице доктора химических наук, пока тот «заражает-заряжает» последнюю в плане на сегодня емкость газировки. Доктор колдует над пенным сладким напитком, добавляя в бутылку новый ингредиент. Первая партия почти готова: рядом со столом стоят три упаковки содовой радости.

Доктор закупоривает красную крышку последней «заготовки» на специальном станке для закрывания пластиковых бутылок. С характерным щелчком крышечка прижимается к горлышку.

Удовлетворённо вздохнув, ученый вирусолог откидывается на спинку старенького стула, повидавшего много белых халатов своей протертой обшивкой. К доктору подходит его кот какой-то неестественной сине-черной расцветки. До этого кошара бдительно притаился в одном из темных углов склада, пережидая процедуру приготовления. Кстати, завтра эти чудные дополненные напитки присоединятся к основной партии, чтобы, затерявшись среди других (безопасных) бутылок, распространиться по магазинам города. Причем доктор постарался снабдить темную жидкость довольно разнообразными составами по степени действия на человеческий организм. Эффект будет по-настоящему поразительным…

Мужчина берет любимца на руки и гладит его, задумчиво улыбаясь своим страшным мыслям.

Шум школьного коридора действовал на молодого педагога Романа Шукшина этим весенним утречком не слишком раздражающе. Умело обходя стайки резвящихся мальчишек и девчонок из младших классов, Роман Андреевич добрался до дверей в нужный ему кабинет. До звонка оставалось секунд двадцать-тридцать. Урок истории для шестого «Б» маячил на близком горизонте, и когда преподаватель зашёл в класс, все поняли, что отмены можно не ждать.

— Доброе утро, фанаты гладиаторов, варваров и красивых принцесс. Конечно, хотели, чтобы я опоздал? — Роман Андреевич начал выводить на доске сегодняшнюю тему занятия. Дети-подростки с интересом следили за ним. Закончив «переводить мел», как это обычно называл сам Шукшин, молодой педагог повесил свою лёгкую куртку на спинку стула. Затем сел на край учительского стола и добродушно оглядел вверенных ему оболтусов.

— Мы будем проходить мифы Древней Греции?! — удивлённо воскликнула Лена Пестерева. Сидящий с ней за одной партой пухлый Гриша Филиппов пришёл в неописуемый восторг.

— Наконец-то научились читать с доски? Как же я за вас рад, — усмешка учителя вызвала ответный смех почти у всех шестиклассников. Роман Андреевич начал преподавать…

После конца третьего урока в права вступила большая перемена. Толпы школьников устремились в столовую, устроив просто-таки селевой поток на лестнице и пару заторов в дверных проёмах, ведущих в фойе.

В столовом буфете имелась импровизированная «палатка» со всякими вкусностями. Симпатичная продавщица готовилась радушно принять покупателей. Дети, как полоумные в дурдоме, накинулись на столы и «палатку». Те, кто есть в столовой не собирался, просто баловались с едой (делали так даже школьники старших классов, кстати). Один мальчик, к примеру, плевался чаем, изображая водного дракона, а другой баловник бросался хлебом в одноклассников. Всё это форменное безобразие приводило поварих и унылых дежурных по столовой в крайне печальное расположение духа.

Таня Ковальчук — ученица восьмого класса — купила бутылку «красной» газировки. На выходе из шумного помещения для принятия пищи Таню догнал Миша Зуев, белобрысый весёлый парнишка, и предложил ей поделиться с ним газировкой в обмен на… да хотя бы на поцелуй в пустом классе. А ещё лучше — на школьном чердаке.

Танечке Ковальчук очень понравилась такая идея. Они направились к лестнице на этажи, самая верхушка которой поднималась в уютно-волнующее пространство под крышей. Миша шёл рядом и веселил подружку всяческими шуточками всю дорогу. Было хорошо, что им обоим сегодня больше не нужно идти на уроки (учительница математики отсутствовала по причине болезни, а заменить её было некому).

Пока парочка поднималась по ступенькам, чудесный вид из окошек на каждом этаже демонстрировал весеннее веселье природы, растущую зелень улиц близ серого здания школы.

Люк на чердак, как обычно (в тайне от завхоза) был не заперт. Таня с Мишей залезли наверх, очутившись в приятной полутьме. Подростки, волнительно взявшись за руки, дошли до центра чердака. Кроме них да условного хлама, здесь не было никого. Узкие проёмчики в стенах давали помещению тонкие лучики солнца и нежный воздух весны.

Восьмикласснице Тане Ковальчук почему-то вспомнился случай, когда на одном праздновании дня рождения Пети Самсонова из их класса, произошедшем, можно сказать, совсем недавно, при игре в «бутылочку» один симпатичный мальчик по имени Кирилл поцеловал Таню, не просто стеснительно быстро чмокнув в губы, а долго и взасос (как это называлось у взрослых). Ей тогда это очень сильно понравилось…

— Дай попить, — попросил Миша. Во рту у него действительно пересохло (от жаркой близости к девчонке, которой он давно симпатизировал).

— А поцелуй? — потребовала девочка. — Обещал — целуй…

Она сделала к нему решительный шаг. Парнишка придвинулся к Тане совсем уж близко, её карие глаза сейчас стали смотреться абсолютно чёрными.

Поцелуй показался обоим сладким, приятным и липким. У Миши даже голова закружилась… Примерно через минуту они «расцепились».

— Вот теперь — пей, пожалуйста, — радостно улыбалась Таня. Её щёки пылали горячим румянцем. Содовая, нагревшись к этому времени, слегка брызнула, когда крышка оказалась смещена против часовой стрелки.

Подростки по очереди отпили из бутылки с газировкой.

Восьмилетняя Маша Фёдорова в школу не пошла. Дело в том, что девочка ещё не долечилась после гриппа, проведя неделю в кровати, с таблетками, градусником, чаем с малиной, и теперь ей разрешили побыть дома целых три дня перед тем, как опять придётся вернуться в класс, чтобы штудировать скучные уроки. Но даже хорошо, что Маше пришлось заболеть: за ней ухаживали больше обычного, уделяли внимания в избытке, мама и папа сразу после работы читали дочке очень интересные сказки, а бабушка вообще весь день не отходила от машиной кровати, смотря с внучкой мультфильмы, записанные на блестящих компакт-дисках.

Машин папа, приехав домой на обед, чтобы порадовать дочку, купил содовой в красивой и удобной бутылке. Девочке нравился вкус газированного напитка, нравилось забавное шипение пузырьков, когда содовую наливаешь в стакан.

К сожалению, папа быстро уехал, оставив практически выздоровевшую дочурку в одиночестве (бабушка тоже ушла в магазин за продуктами, мылом и средством для мытья посуды, ведь оно уже закончилось ещё вчера вечером)… Маша решила посмотреть телевизор. Все мультики в доме она и так пересмотрела за период лечения.

На большом плоском экране показывали какую-то программу, не совсем интересную, но почему-то привлекающую внимание. Девочка уселась на диван, налила сладкую жидкость из бутылки в стакан, отхлебнула глоточек и стала увлечённо смотреть мелькание картинок в экране.

Опустошив первый стакан, Маша хотела было налить себе ещё, но тут раздался звонок мобильного телефона, который лежал в её комнате. Звучала одна из популярных мелодий, нравившаяся всем девочкам в классе.

Малышка пошла к телефону, думая о том, что это может мама звонить, чтобы проверить машино состояние здоровья.

Перламутровый мобильник вибрировал на столе для домашних заданий и просто рисования, исторгая приятные звуки. Девочка нажала кнопку приёма вызова, в трубке сказали:

— Девочка! Я за тобой уже иду…

Причём голос говорившего был настолько бесполым и противным, что Маше захотелось больше никогда его снова не слышать. Но новый звонок через четыре минуты лишил её такой возможности:

— Машенька… — незнакомое нечто откуда-то знало её имя. — Я на твоей улице. Подхожу к твоему дому. Жди меня…

Жуткий холодок пробежал по спине, желудок скрутило спазмом, девочку вырвало на ковёр… Утерев рот, она побежала в большую комнату, где по телевизору начались бесконечные рекламные ролики. Судорожно соображая, что же всё это значит, как ей спастись, если нечто сейчас доберётся до неё, и что с ней сделает, Маша почувствовала, как страшный телефон завибрировал в её руке. Зловеще зазвучала мелодия популярной песни…

— Девочка, я стою у твоей двери. Открой мне, — издевательски произнёс голос в машино ухо. И в прихожей раздался стук. Кто-то ломился во входную дверь.

В телевизоре начались новости, женщина-диктор поздоровалась со зрителями и принялась сообщать информацию о случившихся событиях. Но перепуганной едва ли не на смерть Маше было всё равно. Девочка, невероятно побледнев, выронила мобильный телефон, он брякнулся об пол, от него отскочила какая-то крышка. В дверь долбанули сильнее прежнего, затем опять и опять…

Маша попятилась к телевизору, а экран вдруг потемнел, из него высунулись две когтистые руки серого цвета, потянулись к девочке, но она успела вовремя обернуться и увернулась от этих кошмарных рук.

Маша отчаянно кинулась к окну, взобралась на невысокий подоконник и стала поворачивать пластиковую ручку, чтобы открыть раму. Та неохотно поддавалась…

Страшные руки убрались обратно в телевизор, а в прихожей послышался грохот — это дверь слетела с петель. Нечто шло по коридору квартиры, Маша отчётливо слышала его шаги, оно двигалось неторопливо и неотвратимо, как неизбежный ужас, который Маша почувствовала после похорон дедушки, и о котором вспомнила сейчас.

Ручка пластиковой рамы всё-таки повернулась. Чтобы не видеть нечто, приближающееся с каждой драгоценной секундой, девочка распахнула окно. Высота седьмого этажа пугала её намного меньше, чем то, что шаркало по коридору.

Маша быстро обернулась, безумный взгляд наткнулся на это: кошмарное существо, похожее на покойника, медленно заходило в комнату… Девочка оттолкнулась от подоконника и полетела навстречу асфальту.

Когда бабушка Маши возвратилась домой, наткнулась на полицейское оцепление у подъезда, и вежливый следователь с дерматиновой папкой в руках сочувственно спросил, кем она приходится родной внучке, бабушка увидела белую простыню, из-под которой выглядывала внучкина ручка, криво вывернутая, окружённая запёкшейся кровью.

Бригада «скорой помощи», расположившаяся неподалёку, оказалась весьма кстати, когда машина бабушка рухнула без сознания прямо на следователя. О последующей безутешности родителей девочки-самоубийцы оставалось лишь догадываться…

А ещё позже, при осмотре искомой квартиры (которая, кстати, оказалась запертой изнутри) следователь обнаружил только включённый телевизор, передающий очередную серию одного из многочисленных сериалов, да лежащий на полу мобильник девочки, от которого отлетела крышечка, прикрывающая батарейку и сим-карту. Дальше сыщик наткнулся на следы рвотных масс, вероятней всего, оставленные покойным ныне ребёнком.

На открытую бутылку газировки внимания никто не обратил.

Чуть ранее, в другой школе, где Маша Фёдорова не училась, случилось такое же непредвиденное и кошмарное происшествие…

Бодрый (после чашки кофе в учительской на большой перемене) преподаватель истории Роман Шукшин проводил свободное время за просмотром свеженького номера журнала с полуобнажёнными красотками, для конспирации замаскированного атласом по географии поверх обложки. Урока у него сейчас не было, а проверять тетрадки с последней контрольной шестиклассников пока не хотелось, и Роман Андреевич учинил себе лёгкий отпуск.

— Готовишься переквалифицироваться в картографы? — поинтересовался физик Самойлов, входя в учительскую.

— Пытаюсь понять, где могла уместиться Атлантида, — ухмыльнулся весело Шукшин. Его «физический» коллега, лысоватый и щупленький, уселся в свободное креслице с кипой тетрадей в руках. Очередной тест для девятых классов обещал стать для Самойлова новой вехой в череде разочарований в собственных преподавательских способностях.

Страшный выкрик в коридоре заставил вздрогнуть педагогов всем телом: Шукшин едва не выронил замаскированный журнал, а Самойлов больно стукнулся локтем о стол, придвинутый к креслу вплотную.

Затем оба препода выскочили из учительской. То, что они увидели, потрясло их не меньше, чем, к примеру, очередная задержка выплаты заработанных за месяц денег.

Почти по центру широкого коридора восьмиклассники Таня Ковальчук вместе с Мишей Зуевым грызли руки завуча Людмилы Михайловны, крепко держа её как при распятии. Лицо пожилой женщины перекосило от кошмарности ситуации, она больше не могла верещать, а только всхлипывала от боли плюс шока.

Пока историк и физик застыли от удивления, лихорадочно соображая, что им сейчас следует предпринять, из некоторых кабинетов стали выглядывать учителя, приказав детям оставаться на месте… Симпатичная учительница химии, кудрявая и в очках — Ирина Викторовна — смело бросилась на выручку завучу. Но зверские дети отбили эту атаку: Миша, с рычанием крутанувшись, швырнул безвольную добычу в сторону; истекающая кровью Людмила Михайловна, охнув, шмякнулась у дверей в один из классов, её подхватили преподавательница литературы и ещё двое учеников, затащили завуча внутрь; Таня, оскалившись ртом, полным крови, собралась уже цапнуть училку химии, которая схватила жуткую девчонку за плечо, но подоспевший вовремя Роман Андреевич, подхватил опасную Таню за талию со спины и со всей силы бросил к большому окну. Дикая девочка, пронзительно зарычав, шлёпнулась у батареи. Её «напарник» уже вовсю боролся с физиком Самойловым. Миша Зуев брызгал кровавой слюной и сдавленно хрипел, корча жуткую рожу. Учитель физики всё же сумел с ним справиться, он откинул обезумевшего подростка прямёхонько на поднимавшуюся было Таню Ковальчук…

— Бежим обратно в класс! — почти радостно воскликнул Шукшин. Остальные сразу вняли предложению молодого историка. Троица педагогов прошмыгнула в пространство кабинета химии практически единым организмом. Общая истерика наступала на пятки…

Как только они заперли дверь на ключ, в неё начали настойчиво ломиться буйнопомешанные школьники. Таня и Миша не собирались успокаиваться.

— Они превратились в зомби-сатанистов! — неуверенно высказала Ирина Викторовна свою нелепую догадку. Роман Андреевич лишь пожал плечами. Дети в классе взволнованно притихли, напуганные донельзя.

— А наш охранник? Наш охранник… Где он сейчас, когда так нужен? — Самойлов пытался отдышаться. Пока получалось плохо.

— Охранник спит на вахте. Наверняка. — Шукшин, прислонившись к стене плечом, провёл ладонью по своей темноволосой голове, также пробуя прийти в себя.

— Может, ты, Рома, добежишь до него и расскажешь, что тут у нас творится? — растерянно произнесла Ирина Викторовна, поправляя очки. — Должны же мы хоть что-нибудь предпринять.

— Я вам что, адский учитель Нубэ?! — поразился молодой человек. — Видели, как они Михайловну жрали? Хотите, чтобы и от меня откусили пару кусочков?

Химичка пристыженно замолчала. Мужчины-педагоги переглянулись, как бы решая без слов, как дальше действовать, а в дверь кабинета вдруг перестали долбиться. Всё стихло. Спятившие восьмиклассники, видимо, ушли куда-то ещё.

— Надо просто в полицию позвонить! — воскликнула Лида Астахова с последней парты. — У меня телефон всегда с собой.

Физрук Василий Дмитриевич Станько вышел из спортзала, оставив семиклассников играть в снайпер-вышибалы. Он был высокий, подтянутый, в любимом спортивном костюме чёрно-красно-зелёной расцветки и фирменных очень чистых кроссовках. На шее висел неизменный секундомер.

Василий Дмитриевич собирался зайти к приятелю трудовику, пропустить по стаканчику-другому браги, хранившейся в подсобке за шкафом с поделками школьников младших классов, но сначала надо было прикупить в столовом «ларьке», так сказать, мировой закусон. Какая-нибудь булочка вполне сгодилась бы.

Станько завернул за угол, сносно выкрашенный в лазурно-синий цвет, и на полном ходу налетел на двух подростков, тоже спешащих куда-то… Это были озверевшие Таня и Миша.

— Уроки прогуливаете? — улыбаясь, осведомился физрук. Вместо хотя бы уклончивого ответа он получил серьёзную рану руки: Танечка Ковальчук чуть не откусила преподу пальцы.

Василий Дмитриевич отскочил от маленьких чудовищ — он увидел кровь на их губах, стекавшую к подбородкам подростков. Физрук Станько стремительно (будто выполняя норматив) понёсся к спасительному для себя спортивному залу. Рычащие Таня и Миша никак не поспевали за ним.

Тогда они решили найти другую жертву…

Гардеробщица баба Валя почти задремала за вязанием в своих владениях — зарешёченной «коробке» с рядами пустовавших нынче металлических вешалок (всё-таки середина весны в городе выглядела всегда по-летнему: солнечно и тепло).

В вестибюле было тихо, ничто не мешало впасть в дрёму и сон. Так бы и проспала баба Валя дачу звонка, если бы не страшные крики со стороны пункта охраны, который располагался чуть в отдалении от гардеробной стойки.

Охранник-вахтёр орал, как резаный осколками стеклянной бутылки. В его шею крепко вцепился зубами восьмиклассник, частенько рассказывающий анекдоты в очереди за куртками. Гардеробщица хорошо помнила этого мальчика.

Но тут была и странная девочка тоже — она прямо через штаны впилась в ляжку проснувшегося горе-вахтёра, выгрызая лоскуты кожного покрова пожилого мужчины…

А с наружи послышался вой полицейской сирены.

Полицейские с табельными пистолетами, шутя на ходу о том, что с детишками, вообще-то, шутки плохи, забегали по каменным ступеням крыльца в школу. В фойе их ждал неподдельный живой ужас, происходящий прямо на глазах у всех присутствующих: двое детей жрали вяло дёргающегося старика в претенциозной форме «школьного шерифа», а он уже даже не мог полноценно орать или отбиваться (похоже, у дедушки забарахлило сердце).

Лейтенант полиции, совершенно опешив, хотел было стрелять, но сразу передумал. Сложная мысль об убийстве ребёнка в школьном вестибюле показалась ему крайне кощунственной. Его коллеги, моментально посерьёзнев, начали подбираться к объектам задержания…

Баба Валя, как заворожённая, наблюдала за полицейской операцией через фигурно оформленные прутья решётки. Завидев ментов, крадущихся к ним, Таня и Миша оставили терзать плоть обморочного старичка-охранничка и переключились на вновь прибывших. Однако, противостоять силе лиц в форме, преодолевших квалификационный барьер, возможности практически не имелось…

Доблестные сотрудники правопорядка всё-таки повязали детей и кое-как повели их к служебной машине.

Парочка студентов сразу после пар отправилась в развлекательный центр. Девушку звали Марина, молодого человека — Павел.

Внутри центра развлечений и отдыха народу, как всегда в это время, было много. Все хотели развлекаться и отдыхать. Но в кафетерии на верхнем этаже (располагавшемся, можно сказать, на огромном балконе) свободные места всё-таки нашлись.

Павел и Марина купили: два треугольничка пиццы, стакан сока, пончик с присыпкой, шоколадное мороженное в стеклянной вазочке и газировку в пластиковой бутылке. И заняли столик рядом с большими окнами, через тщательно вымытые после зимы стёкла которых можно было наблюдать за передвижениями жителей города пешим ходом или же на машинах, а если это наскучит — просто любоваться окрестностями…

С удовольствием перекусив пиццей, парень и девушка затеяли непринуждённый разговор о новинках кинематографа и сложностях учебного процесса. Но всё, конечно же, было только для того, чтобы определить — нравишься ли ты человеку, который в данный момент сидит напротив и очень нравится тебе.

Марина выглядела сегодня очень красиво. Её светлые волосы и яркие голубые глаза Павел любил больше всего на свете (во всяком случае, ему сейчас казалось именно так). А вообще, на это свидание девушка надела свои лучшие вещи: светло-синюю курточку, которую Марина сняла и повесила на вешалку; белоснежные сапожки, почти туфли, и в них совсем не жарко; обтягивающие джинсы чёрного цвета, делавшие фигурку студентки ещё более стройной; светло-бежевую футболку, чудесно подчёркивающую соблазнительные формы Марины, которыми украдкой не уставал зрительно наслаждаться Павел.

Честно говоря, девушка уже очень хотела всё это с себя снять и остаться перед молодым человеком обнажённой и желанной.

Паша с шипением из горлышка бутылки откупорил газировку и сделал несколько глотков, показавшихся ему немного странными по вкусу. Приглушённая музыка в кафетерии стала словно бы нарастать, а голос приятно улыбающейся Марины, смотрящей Павлу в глаза во время разговора, наоборот — постепенно исчезал…

Красивая студентка удивлённо увидела, как её ухажёр зачем-то затряс головой, а из его носа и рта брызнула кровь и заструилась по лицу медленными ручейками.

Марина сначала подумала, что Паше просто стало плохо, он чем-нибудь отравился из только что купленного на ресепшене кафе (в последствие её догадка будет не так уж далека от правды). Но потом, когда Паша резким рывком вскочил из-за стола, опрокинув вазочку с мороженным и свою бутылку шипучки, девушке показалось, будто парень внезапно заразился бешенством или даже моментально заболел шизофренией самого агрессивного характера.

Последняя внятная мысль, которую осознал студент Павел, была не о блестящих планах на дальнейшую жизнь, не о сдаче зачётов в ближайшую сессию, не о возможном сексе с красавицей Мариной, а о том, что его мозг как будто лопнул внутри черепной коробки.

Охранник торгово-развлекательного центра как обычно бездельничал в разгар рабочего дня. Неторопливо отобедав, он сидел на мягкой скамье между вторым и третьим этажами, порой прерывая свой полу-сон переговорами по рации с другими охранниками, дежурившими примерно в таком же ключе.

И крайне нежданно приключилось следующее:

— Внимание! Всем собраться у кафетерия! Экстренная ситуация! — прозвучало по рации тревожное обращение одного из ответственных за безопасность.

Поднявшись на самый верх, под купол с прозрачным потолком, охранники ТРЦ увидели напуганных людей, убегающих из помещения кафетерия, в котором творилось что-то жуткое. Какой-то обезумевший парень, порвав футболку на очень симпатичной блондиночке, отбивавшейся от него, прижал жертву к полу и пробовал буквально растерзать на ней лифчик зубами. Шея, грудь и живот шокированной девушки были сильно перемазаны кровью, которая, по всей видимости, натекла изо рта, носа и даже ушей нападавшего…

Самый здоровенный из службы охраны нерешительно направился к месту разыгравшейся драмы первым. Дикий парень, словно почувствовав приближение здоровяка в чёрной форме, резво повернул голову, на время бросив терзать несчастную девушку-студентку, и хищно зашипел. Во взгляде его полностью покрасневших глаз не оставалось ничего человеческого.

На всякий случай вынув упругую дубинку из-за пояса, охранник сделал ещё несколько шагов к этому монстрообразному молодому «человеку». Студент Павел (ну, или то, что им было совсем недавно) бросился на охранника из положения полу-приседа, как чудовищная кошка из внезапно разверзшейся Преисподней.

Парень вцепился зубами в щёку опешившего мужчины, явно не ожидавшего подобной прыти от противника, и, крепко сжав челюсти, выдрал кусок кожи с кровавым куском мяса. Охранник закричал от нестерпимой боли, но всё-таки сумел сбросить с себя это страшное существо. Паша, уверенно приземлившись на ноги, проглотил откушенную плоть человека с какой-то мерзкой улыбкой на лице.

Тут уж остальные четыре «смельчака» кинулись на подмогу кровоточащему коллеге. Пытаясь взять сумасшедшего каннибала в кольцо, охранники (невероятно) развлекательного (сейчас) центра от волнения мешали друг другу, стараясь не выпускать из вида это опаснейшее существо, натыкались на столы и стулья, покинутые посетителями кафетерия.

Кроме мата сквозь стоны однощёкого да всхлипываний Марины, забившейся в страхе под стол в дальнем углу зала, в помещении было мертвецки тихо.

Но вот Павел схватился руками за голову, начал мотать ей, прекратив секунд через десять, уставился безумным взором куда-то за спины окружавших его людей и выдал мощнейший крик, переходящий в рычание смертельно раненого животного, попавшего в западню.

Охранники остолбенели, тогда Паша пробежал мимо них, дальше метнулся через входной проём, не имевший дверей вообще, и прыгнув за перила балкона, упал с чудовищной высоты…

Гулкий удар где-то внизу вонзился прямо в мозг рыдающей Марины. Однощёкий охранник продолжал материться.

В этот приятный и тёплый весенний день автослесарь Сергей Семёныч решил не нарушать полюбившийся распорядок. Утром опохмел, затем работа как получится, а уж вечерком можно и водочки себе позволить, весьма заслуженной, крайне необходимой.

Других работников маленькой автомастерской вполне устраивал такой привычный ход событий. Наташу Иванову, миловидную, крепко сбитую «королеву бензоколонки» с русыми косами, не заботил вечер в каком-нибудь другом месте (уж слишком она любила автомобили). А Рашид Ахметов, чернявый, часто курящий парень лет двадцати пяти, слишком симпатизировал Наташе, чтобы по возможности проводить свободное время не на работе.

Так и повелось: весь день копались в металлических внутренностях, зарабатывая на жизнь, а сразу после — пропивали эту самую жизнь нещадно.

Сам Сергей Семёныч хоть и был худощавым, но выпить мог много…

Поправив синюю бейсболку на седеющей голове, посмотрев на закатное солнце, спешно скрывающееся за высотными домами неподалёку от автосервиса, и закрыв ящик с ключами, Сергей Семёнович обратился к своим:

— Рабочий будень окончен. Пора бы отдохнуть хорошенько.

— Я согласен полностью, Семёныч! — хлопнул в ладоши Рашид.

— Можно-можно, — задорно улыбнулась Наташа, вытирая грязноватой тряпкой машинное масло с рук.

— Тогда, Раша, беги за бутылкой. Да, кстати, не одной…

И бывалый автомеханик, закурив, продолжил любоваться закатом, беседуя с Натальей о всяких глупостях, интересных, наверное, только лишь девушкам её возраста. Поддерживать разговор Сергей Семёныч умел отлично.

Рашид скоро принёс две литровые бутылки водки и газировку для запивона. Сели на табуретки вокруг старенькой тумбочки, наполнили три рюмки и, звонко чокнувшись, опрокинули сорокаградусную каждый в себя. Наташа незамедлительно свинтила красную пробку с газводы, приложилась губами к горловине. Чуть позже мужчины тоже отпили из этой бутылки…

В начале все наслаждались чувством расслабленной радости, так легко создаваемой алкоголем. За воротами гаража стемнело небо, первые весенние звёзды проявлялись на нём. Природа радовала едва ли не меньше, чем выпивка.

Наташа во время работы любила слушать плеер. И сейчас, захмелев, вложила в левое ухо один из наушников, негромко включила классную рок-композицию.

А Рашиду приспичило. Механик с виноватой улыбкой на чумазом лице покинул коллег, затеявших разговор о футболе (так уж получилось, что Семёныч с Натальей болели за одну команду, а Рашид футбол вообще не очень любил).

Зайдя в закуток, Ахметов прикрыл за собой дверь… Справив малую нужду как можно быстрей, парень пошёл на выход из тесного туалета, но с немалым удивлением обнаружил — деревянная дверь не открывается. Тусклая лампочка под низким потолком заискрила и погасла. Автослесарь остался в душной темноте.

— Семёныч! Натаха! — позвал Рашид растерянно-осипшим голосом. — У меня дверь сортира заклинило! Помогите открыть!

Никто не отозвался.

Парень начал дёргать ручку двери — результата никакого. Тогда он стал громко долбиться кулаком об упрямое дерево, удерживающее его здесь. Рашида всё равно никто не услышал…

Пропустив ещё по одной, затем запив водку газировкой, Сергей Семёнович и Наташа принялись беззаботно обсуждать, какая из иномарок круче других на данный момент, и когда же конкретно отечественный автопром сможет перегнать зарубежные заводы в плане качества сборки.

— Рашик чего-то долго, — произнесла Наталья примерно через пару минут. — Застрял он там, что ли?

И тут из темноты улицы под свет фонаря снаружи неторопливо и жутко выехал цинковый гроб, а за ним ещё два. По одному на каждого работника автомастерской… Скрипуче они двинулись в сторону моментально трезвеющих людей. Ржавые колёса загребали асфальт, заупокойно и крайне злобно.

Лампочка в туалете внезапно снова зажглась. И в это же время Рашид с ужасом почувствовал, что его пенис и мошонка исчезли напрочь. Половых органов у него больше не было.

Задыхаясь от безысходного страха, парень в отчаянии упёрся спиной в непокорную дверь. Он не понимал, что всё это происходит не по-настоящему. А из засранного унитаза выглянуло червеобразное существо отвратительно-бледного цвета. Червь повернул свою жирную голову к человеку. Рашид закричал…

На следующее утро местный приблатнённый дядя по кличке Гоша Сибирский подъехал к автосервису Семёныча, чтобы устранить очередную неисправность автомобиля. В карбюраторе появился какой-то стук, назойливый и постоянный. Он очень мешал Гоше наслаждаться движением по улицам города внутри блестяще-чёрного джипа, ощущая себя настоящим авторитетом.

Выйдя из красавца-автомобиля, коротко остриженный мужчина с немалым удивлением обнаружил, что в проёме открытых гаражных ворот виден труп девушки-автомеханика, которая трудилась в этом сервисе уже пару лет. Подойдя ближе, с опаской склонившись над умершей Наташей, Гоша Сибирский увидел отпечаток ужаса в её глазах, сверхъестественного и сумасшедшего.

Кошмар наяву продолжился: несостоявшийся клиент нашёл внутри гаража опрокинутую тумбочку с разбитой бутылкой водки рядом, в осколках которой лежал мёртвый хозяин автосервиса. В окоченевшей руке Сергей Семёнович почему-то зажал фигурную, почти пустую ёмкость с тёмно-коричневой газировкой. Вторая бутылка водки, закатившаяся за опрокинутый табурет, была цела и пуста.

А за дверью гаражного туалета, качавшейся туда-сюда на петлях от дуновений весеннего ветра, вольготно проникавшего в помещение автослесарной мастерской, виднелся труп Рашида Ахметова, прислонённый к стене близ унитаза. На лице мёртвого парня отлично сохранился слепок предсмертного ужаса…

Едва сдержавшись оттого, чтобы не ослабиться прямо сейчас, Гоша спешно затрусил к спасительно-надёжному джипу.

Когда приехала полиция и труповозы, мертвецов буднично и неохотно погрузили в машину, специально используемую для подобных целей, после чего повезли их в морг… А первое предположение врачей «скорой» заключалось в том, что работники автосервиса либо траванулись палёной водкой, либо допились до «зелёных чертей» и умерли от увиденных ими чудовищ.

Новый денёк наполнил город чем-то почти сказочным. По улицам вдоль домов целеустремлённо сновали взбудораженные жители, а движение транспорта стало абсолютно несуразным. В общем, все внезапно осознали нечто необъяснимое… Даже полиция не наглела и казалась учтивее, чем всегда.

Редакция небольшой местной газеты, находившаяся в приземистом здании, состоявшем из двух этажей, ощущала небывалый ажиотаж в рабочем плане. Ещё бы, ведь в городе творилось такое…

Журналистке двадцати с небольшим лет, с приятными чертами лица, вполне привлекательной фигурой и тёмно-русыми волосами, сегодня забранными в очаровательный хвостик, было поручено весьма важное задание: расспросив как можно большее число участников страшных событий, в кратчайшие сроки написать развёрнутую статью.

Звали эту журналистку Варвара Орлова.

Перво-наперво, Варя решила заглянуть в школу, где и приключились эти довольно страшные для некоторых паспортных личностей события…

На посту охраны её никто не остановил. Журналисточка с ходу добралась до директора учебного заведения. Коим числилась представительная мадам почтительно-уважаемых лет, едва ли не возлежавшая на широченном диване у броской стены своего кабинета.

— С чем пожаловали, драгоценная моя? — изобразила неподдельный интерес директриса грудным, глубоким голосом.

— Добрый день, меня зовут Варвара, журналистка газеты «Пламя», — начала «акула пера». — Меня направили разузнать о ваших учениках, которые учинили, по слухам, настоящую резню прямо здесь.

Девушка-репортёр, как смогла, изобразила крайне искреннюю улыбку в адрес «возлежащей» хозяйки учебного заведения. Та с ярко выраженной неохотой отвернулась к светлым окнам, затем вернула внимание глаз молоденькой посетительнице своего сакрального кабинета.

— Девочка, ты где училась? — вопрос показался Варе, по меньшей мере, странным. Журналистка «показала зубки»:

— Вот это, конечно, невероятно важно для общественного интереса…

— Ох ты, красавица-мародёрка событий! — взбеленившись, привстала с диспозиции директриса. — У нас завуч пострадала! Покусали её, дети сраные… — главнокомандующая школы вдруг осеклась и затихла, словно бы выдав военную тайну первой встречной девчонке.

— Дети покусали завуча? — почти сочувственно переспросила Орлова.

— Без комментариев… — надула губы директриса. — До свидания!

— Спасибо за информацию.

Далее Варвара направила стать своих усилий в сторону свидетелей произошедшего кошмара из числа преподавательского состава.

Обратившись сначала к учительнице химии, которую звали Ирина Викторовна, журналистка сумела выяснить лишь то, что во время урока двое учеников восьмых классов учинили нечто непотребное и выходящее вон из ряда. По словам очкастой химички, «подростки просто с ума сошли и стали бросаться на всех преподавателей подряд»…

Дальше по плану шёл местный физик. Он сказал:

— Жуткое поведение подростков, отбрасывающее уплотнённую тень на всю нашу школу, не должно выступать в качестве спекулятивного материала для бульварной газеты, милая моя.

— А наркотиками в школе часто торгуют? — нагло спросила Орлова. — Быть может, дети хватанули дури. И пошли вразнос. Нет?

Самойлов потерянно промолчал.

А в кабинете истории на четвёртом этаже смелую журналистку ждал довольно привлекательный парень:

— Так вы работаете здесь историком?

— Да бросьте. Это не работа, а развлечение… — Роман Андреевич позитивно (насколько мог) улыбнулся интервьюерше. Она ему очень, кстати, понравилась.

— Но дети иногда бывают жестоки?

— Возможно, если они съели что-нибудь. Или выпили. Как знать.

Уклончивый тон журналистку не устроил. Красавчик учитель явно получил рекомендацию скрывать факты о случившемся.

— Что именно произошло в вашей школе? — настырно спросила Варвара, смотря в глаза опрашиваемому. Шукшин упрямо не стремился раскрывать суть приключившегося происшествия. Но, тем не менее, историк сказал:

— Давайте я вам расскажу всё обо всём на нашем первом свидании. Согласны?

Его милая улыбочка захватила-таки чувства Вари. Где-то по центру груди стало приятно тянуть и колоть, но совсем не больно.

Орлова охотно согласилась. Они условились встретиться сегодня вечером, в шесть часов у памятника…

После обеда, проведённого в дешёвой столовой для студентов, Варвара отправилась прямиком к следователю уголовного розыска, занимавшемуся всеми этими весьма странными случаями.

Следователь Пётр Свиридов никак не ожидал, что к нему посреди рабочего дня заявится некая особа и станет расспрашивать про страшную жуть разного рода.

— Как продвигается расследование? У вас уже есть основная версия?

— Кто вас сюда пустил? Представителям прессы здесь не место…

— Представителям прессы есть место везде. Так кто, по вашему, виноват в случившихся трагедиях?

— Без комментариев. Пока слишком рано об этом говорить. Официальное заявление ещё не готово.

— Тогда ладно… Ответьте, пожалуйста, в чём состоит сложность выполнения своих профессиональных обязанностей полицией города?

— Задача наших полицейских, милая девушка, заключается в том, чтобы блюсти закон и следить за его исполнением.

— Не обязательно. Основная задача — получать деньги налогоплательщиков.

— Ну, знаете ли… Это уже перебор. Прошу покинуть мой кабинет.

— С радостью. Всего доброго и удачи в расследовании, господин сыщик.

Дежурный санитар морга не пустил Орлову к трупам и не сообщил ничего конкретного. Зайдя в приёмный покой больницы неподалёку, настойчивая журналистка обратилась в регистратуру, из прозрачно-пыльного оконца которой девушке благонадёжно и доброжелательно посоветовали не надоедать врачам с ерундовыми расспросами.

Мимо проходил один из местных эскулапов, вышедший за сигаретами в ближайший ларёк. Доктор обратил внимание на привлекательную журналистку.

— Значит, вы хотите что-то у нас узнать? — спросил врач. Он выглядел толстоватым, приятным и обходительным. Варе даже понравилась его аккуратная бородка в чеховском стиле.

— Я работаю в газете, — будто бы извиняясь, вымолвила Орлова ничтоже сумняшеся. — Сейчас пишу статью про серию загадочных случаев, произошедших на днях. Вы можете мне чем-то помочь?

Доктор кивнул и пригласил Варвару пройтись до ординаторской (которая, к слову сказать, была пуста в данный момент)…

В коридорах больницы блуждала болезненная тишина. Разговор начал толстый врач-обольститель:

— Я слышал о тех несчастных… Студент, кажется, сошёл с ума прямо на свидании. И чуть свою подружку не прикончил. Причём зубами. И ещё девочка выпрыгнула из окна многоэтажки. Жуть жуткая!

— Да, верно. Но как вообще могло получиться такое?

— Возможно, они что-нибудь приняли. Случайно, сами того не понимая. Как знать, барышня, как знать…

— Я могу использовать ваши слова в статье?

— Разумеется. Только в качестве догадки.

Добредя до ординаторской, Варвара согласилась на кофе. Врач прикрыл дверь, прошёл к подоконнику, на котором пребывал чёрный чайник да несколько папок с больничными листами и прочими бумагами. Щелчок включения дал старт процессу закипания воды. Сама обстановочка ординаторской вполне располагала к тому, чтобы выпить и пообщаться.

— Кстати, как вас зовут? — вежливо поинтересовалась Варвара, представившись первой.

— Доктор Ловчев. Для вас — Виктор Платонович.

Чайник закипел и выключился автоматически. Ловчев налил кипяток в кружки, разбавив сначала быстрорастворимый кофе холодной водой. Варя с благодарностью угостилась шоколадной конфеткой из ассорти-коробки.

— Пишите для газеты, значит… Нравится этим заниматься?

— Если честно, не всегда. — Варвара вздохнула. — Я мечтаю книгу написать. Такую, чтобы купили многие люди. А прочло ещё больше людей…

— Надеюсь, у вас получится, — Виктор Платонович с причмоком отпил почти половину ароматно-бодрящей жидкости в своей кружке.

— Скажите, вам не кажется, будто всё случившееся напоминает некое шоу? Какой-то уродливый цирк безумия.

— А разве наша медицина, к примеру, не похожа на цирковое шоу? Некоторые доктора такие фокусники в плане взяток, знаете ли. — Ловчев поставил опустошённую чашку на стол, в выдвижных ящичках которого часто (но не очень долго) хранились купюры различного достоинства (обычно крупные), полученные исключительно в качестве самой сердечно-сосудистой благодарности от излеченных больных.

Журналистка Орлова, допив кофе, поняла, что выяснить что-нибудь ещё больше не получится. Виктор Платонович в свою очередь понял, что красавица сейчас свалит отсюда. Настала пора действовать решительно.

— Простите мою назойливость, но что вы делаете сегодня вечером?

Варвара симпатично/симптоматично улыбнулась:

— Извините, но я действительно сегодня не могу. Мне уже назначил свидание другой.

— Кто же он? Какой-нибудь кручёный богач? — сочувственно выдал порцию ревности Ловчев.

— Да нет, вообще-то. Он нищий, наверное, — ещё краше улыбнулась Орлова. — Но мне необходимо встретиться с ним. Хотя бы ради статьи.

И девушка, распрощавшись с расстроившимся доктором, покинула помещение ординаторской, независимая и занятая.

Тем же вечером Варечка предстала перед Романом Шукшиным — как-никак, единственным доступным ей свидетелем жутких событий в той школе. Он был дружелюбен, привлекателен, приятен в общении и по-своему скрытен.

Журналистка с учителем отправились посидеть в бар-ресторан с уклоном на банальный общепит, в котором почти всё скатилось к самообслуживанию. Но ничего, хорошо даже и так, если компания газетной девушки позволяет наслаждаться почти нулём в своём кармане куртки…

Размышления Шукшина отрезал очаровательный взгляд этой чертовки, напоминавшей лисицу в симпатичном нарядике. Варя в ожидании добротных суши взяла себе кружку пива, немного удивив Романа таким выбором напитков. Сам историк заказал всё то же. И разговор начался:

— Любите освещать городские события? Похвально.

— Ну, кто-то же должен заниматься подобной ерундой… Вы лучше скажите, неужели школьники способны сходить с ума и атаковать мирно спящего вахтёра?

— Так вы об этом уже осведомлены… Не знаю, по мне, так давайте поговорим о вас.

Рома заискивающе юркнул взглядом по всей видимой области тела девушки-красавицы. Ему, признаться, впервые попалась такая красотка. И Ромка хотел взять от неё как можно больше всего, что придётся (конечно, если повезёт).

— Рассказывать вам особенно нечего…

— Может, станешь обращаться ко мне на ты? Так проще пройдёт твой допрос, — молодой специалист примирительно ухмыльнулся.

— Идёт, придумщик фактов реальности. — Варвара мило ответила своей расчудесной улыбкой.

Наконец-то им принесли суши с палочками, соусом, жгучим васаби и таким же жгучим имбирём, который некоторые называют «гари», кстати. Никакого хлеба, никаких блинов.

Взяв ещё пивка, Варенька и Роман подзагрузили друг друга всяческими расспросами. При этом суши палочками кушать никто из них не умел. Тогда Роман Андреевич беззастенчиво воспользовался руками, а журналистка Орлова всё же применила японские палочки (добротного местного производства) по назначению. Суши прижимались к берёзовым деревяшкам в её пальчиках не хуже, чем ручка для письма когда-то, ещё до использования клавиатуры для написания статеек. И в целом, кусочки рыбы, обёрнутые в рис, пришлись по вкусу девушке, привыкшей к бутербродам, лапше быстрого приготовления или магазинной пицце. А молодой историк Шукшин чуть было пару раз не расплакался от зелёного васаби. Но пиво, пиво, пиво…

— Что вы сейчас преподаёте детям? — поинтересовалась насытившаяся красотка-журналистка. Её собеседник, проглотив последнюю сушу, учтиво просветил пытливую девушку:

— Историю Древнего Рима и Древней Греции… Довольно любопытный материал, если честно. Мне самому нравится.

— Отлично, должно быть, веселитесь на уроках, да?

— Не так чтобы очень, но иногда устраиваем переоценку ценностей старых времён.

— А ученики у вас в школе часто нападают на педагогов?

— Постоянно такое происходит, — улыбнулся молодой человек, поигрывая пальцами по стакану. — Я вряд ли смогу тебе поспособствовать с журналистским расследованием… Я правда не знаю, почему двое наших восьмиклассников внезапно сошли с ума и пытались прикончить кучу народа.

— Ну, ничего страшного, — чуток захмелевшая Варечка всячески давала понять, что пора бы уже продолжить вечер на новой стадии. Желательно постельной.

Девушка предложила проводить её до квартиры (жила она неподалёку), а уже в самой квартире заняться кое-чем поинтереснее бесед в ресторане с пивом и сушами.

Рома Шукшин с превеликим удовольствием согласился на (все) подобные условия соблазнительной красотки…

А через два дня в одной из городских газет появилась блистательно написанная статья Вари, в которой освещался весь драматизм шокирующих публику событий. Но, в принципе, ничего досконально конкретного или важного почти не сообщалось. Материал напоминал какую-то фантастику с триллером вперемешку.

Однако, доктор Массодов (тот самый химик-вирусолог, устроивший весь этот кошмар наяву), прочтя статью Варвары Орловой в газете, твёрдо понял, что ещё не все бутылки «выстрелили». И это будет только первой частью журналистского обозрения. А значит — эксперимент продолжается…