Зверь: Мутант

Год назад в городах низшего уровня начали появляться странные люди с обезображенной внешностью, с генетической мутацией, со страшными, неизлечимыми болезнями. Затравленному толерантностью обществу их новые соседи не пришлись по вкусу, они вмиг позабыли, что все люди — братья, а их новые соседи, лишь добровольцы, что несколько десятков лет назад, отправились покорять Марс. Их окрестили «колонизаторами», сразу возвели в ранг отбросов общества и персонами «нон грата» местного разлива. Правительство вешало всех собак на них, потому что было удобно; полиция находила в них отдушину, потому что было просто; Синдикат видел в них добычу, подопытное мясо и веселые игрушки для своих, набитых пылью и шелухой, сподвижников.

Оказавшись за бортом общества с их ценностями, вчерашние покорители красной планеты потихоньку находили друг друга: тех, с кем работали; тех, с кем жили в Стоке; тех, кого никогда не видели. Не имея, по сути, прав, обделенные законом, вынуждены были сбиваться в небольшие общины и, существуя выживать, работая, зачастую, в немыслимых условиях и по еще более абсурдным правилам, нежели жители городов низшего уровня.

Звонкий голос СМИ Новой Системы вещал напропалую: «В целом, интеграция прошла успешно! Каждый «колонизатор» нашел свой дом и свое место в новом мире, в обществе. Был принят и ассимилирован, — а при поддержке общественных орал из городов высшего уровня, и вообще, — жил лучше тех, кто «испугался вступать на красную планету тогда, когда того потребовал долг перед родиной!»

Глава III: Аннексия независимости

Звякнул колокольчик, дверь открылась. В магазин вошли трое. На каждом была одета поношенная куртка, замызганные джинсы, грязные ботинки. На головах бейсболки, а лица были обмотаны красными платками с изображением непонятного оскала, ярко сверкающего белым цветом, на фоне черных оттенков. Бряцая различным огнестрелом, они бродили по салону, лапая одежу на манекенах грязными, смуглыми, затертыми рукам.

— Ты хозяин? — окликнул мужчину за прилавком. — Тащи все шмотье, что у тебя в подсобке!

— Пустите! Отстаньте! — кричала продавщица, пойманная между вешалок и тумбочек, неподалеку от входа.

— Давай живей, а то твоя фифа лишится… пальцев! — крикнул второй, подставив дуло пистолета к руке девушки

— Что вам, блин, надо? — растерянно спросил хозяин, вынимая кредиты из-под прилавка, бросая перед собой. — Здесь все, что есть у меня сегодня. Вы хоть представляете, чей это магазин?

— Кусок, ты не понял, — агрессивно ерзая зубами, приблизился к хозяину третий, медленно стягивая повязку с лица, хватая за воротник мужчину. — Нам нужно твое шмотье, а не вонючие кредиты, — отхаркнув, плюнул смачно на пачку, отчекнув их в сторону дулом пистолетом.

Резко, раздраженно хозяин отдернул шторки позади себя и начал вытаскивать коробки, бросая, друг на дружку, приговаривая:

— Я смотрю, вы дерзкие… Ничего не боитесь?

— Крепыш Кроуч и так живет в шоколаде. Сыто есть, сладко спит, тискает дойки какой-нибудь знойной девки, при этом, мы должны его боятся? — пиная носком ботинка коробки, язвил молодой человек, с кровоточащим шрамом от левого виска до правой щеки. — Пусть он задумается, не стоит ли боятся нас?! К тому же, забот у него и без твоей барахолки хватит!

Схватив коробки, отпустив девчонку. Налетчики стали шебаршить, примеряя различную одежду: ботинки, туфли, сапоги, джинсы, брюки, кофты, джемпера, пиджаки, рубашки, галстуки и пояса. Стаскивая куртки, примерялись к плащам, кожаным косухам, джинсовым жилеткам. Кепки, бейсболки, шляпы, шарфы, бонданы и платки — все смотрели, что не нравится — бросали под ноги комком.

— Что вы делайте? — нервно истерил хозяин. — Берите что хотите, товар другой не портите! За него еще не заплатили...

— А нам, — охаркнув, сплюнул прямо на одежду под ногами, потоптавшись вдоволь по ней, — не все равно? Твои проблемы! И пусть Крепыш твой знает, — похлопав по щеке ладонью, прищурив глаз, сказал, — что шмотками делиться надо, со всеми, кто живет вокруг!

Натянув повязку на лицо, убрав от глаз едкую, красную, мерзкую, изуродованную физеономию, схватив несколько пакетов, нацепив обновки, трое шальных налетчиков шагнули к выходу, а там, в дверях их ожидали. Ожидали пятеро в черном камуфляже: куртка с капюшоном и длинным рукавом, просторные штаны с обвисшим задом. Обе группы замерли, застыв в полупозиции, бегая глазами, друг по другу. В руках одних — стволы, у других — стволы. Лицом к лицу стояли Мутанты с Синдикатом, стояли несколько минут. Ждали, кто же первый дернется. Стояли, как в заправском вестерне, смотря в глаза, как будто здесь дуэль...

Курок, затвор и гильза в бок — выстрел прозвучал, боец в дверях упал. Разбив стекло, витрину, в сторону бежав, роняли парни манекены, стреляли парни с улицы навскидку, не глядя и на ощупь, по наитию палили, куда-то прямо, куда-то, но не впопад, куда-то мимо, куда-то не понятно. Разбегаясь в стороны, прыгая, прячась за углами, ныряя под прилавок. Стрельба — курок, затвор и гильза в бок — выстрелы звучали, бойцы падать не переставали. Валялись, прыгали, катались, но стрелять не прекращали.

Сквозь темноту блеснули маячки, сквозь шум дождя пробился крик: «Стоять! Не с места!». Три тела в камуфляже валялись возле магазина, мутант на вешалках лежал, забрызгав кровью манекен. В углу стонал хозяин, зажимая раненый живот, а рядом с ним лежала продавщица, девчонка, исполнив роль щита, была изрешечена насквозь. Двоих бойцов из Синдиката, скрутив за руки полицейские убрали с глаз. Двоих мутантов Красного Тумана вытащили из магазина Контролеры, отняв оружие, избили, положив лицом на пол, под ноги в полицейский автокар и увезли с места преступления в пожухлое полицейское управление Серого Города. Закинув в камеры, друг напротив друга, лицом к лицу, разделенные решеткой, оказались два синдикатовца и два мутанта.

Несколько дней спустя. Около полуночи. Порывистый ветер, ливень, мерзкая перманентная осень. Мотор грузового транспортного средства тарахтел. Из кабины, вывалился мужик, в плаще и капюшоне. Ковыляя, подошел к воротам, возле которых стоял длинный, высокий, в меру опрятный Генрих Генз: джемпер, брюки, туфли. В руках держал папку-планшет, с зажатыми листами, на которых были расчерчены таблицы.

— Добрались? Живые? — не скрывая радости, крепким рукопожатием и объятием, встречал Генрих.

— Да! Кха… Кха… — кашляя, держась за ребра, сутулясь, ответил Бэкс.

— Давай, отдыхай! Завтра доложишь.

— Кха, кха… Времени на отдых нет, Генрих. Совсем нет, — с легкой улыбкой, Бэкс взглянул на запястье, на внутренней стороне которого, были вшиты электронные часы. — Времени нет...

Стащив мокрый плащ, бросил его на железную бочку возле ворот, Бэкс поковылял вглубь здания. Навстречу, мимо него, бежали несколько ребят, которых подозвал Генз, махнув рукой. Поднявшись на третий этаж промышленного здания, зашел в свой «рабочий кабинет». Внутри было пусто, темно, прохладно. Сев за стол, бросил перед собой пистолет, патроны, пустые гильзы. Достал платок, что был наполовину испачкан кровью, пакет с отрубленными пальцами, носом и ушами. Достал измятый коробок со спичками, таблетки и другой, сопутствующий хлам. Пощупав по карманам, не нашел он только сигарет. Отстегнув с бедра чехол с клинком, положил рядом, под рукой. Под столом, в ящике, нашел почти пустую пачку «Пумы». Достав сигарету, развернутую фильтром вниз, прикурил. Сделав несколько затяжек, не выключая свет, покинул свой кабинет. Расслабленно, куря, дымя, Бэкс шел по коридору, минуя запертые двери. Сейчас на складе было пусто. Все заняты делами. Одна лишь комната, за поворотом, была освещена. Внутри ее, его который день Кларэнс ожидал, наблюдая из окна за всем, кто и что привозит к ним сейчас.

— Можно? — дважды стукнув, не дожидаясь слов, почесывая ухо, Бэкс вошел.

Улыбка, радость не скрывая, Кларэнс ухмыльнулся, дернув головой чуть в бок. Без промедления, радостно шагнул навстречу другу, обняв его.

— Ну, что, рассказывай — как все прошло? Как добрались?

— Как видишь, кха-кха-кха… Оборудование отбили, привезли на место. Обокрали местную шпану, кха-кха, ха-ха… — постукивая себя по груди, сквозь кашель посмеивался Бэкс. — Бойня была там знатная… Братьев полегло не мало. Меня не покидало чувство, что Синдикат кто-то предупредил, потому что наши ребята информировали о паре десятков тел на объекте, а оказалось их там человек сорок, а то и больше. Да, там были грузчики, такелажники, кладовщики и прочая обслуга, но помимо них, там были не только боевики-камуфляжники, там еще несколько знакомых рыл ошивалось.

— Каких, знакомых? — нахмурил брови Кларэнс.

— Девка с длинными русыми волосами в сером плаще рассекала по центру. Много братьев положила, долбанная левосторонняя тварь!

— Левша? Точно?

— Да-да… Кха-кха… — подкашливая, Бэкс вытер сопливый нос рукой. — Это Ритта. Стреляет метко, что не выстрел, то в голову. Ее уже давно приметили на третьем этаже «Мохнатых лапок». Частый гость, но вряд ли она туда ходит, чтобы свой тощий живот набить.

Кларэнс призадумался, сев за стол, скребя ногтями затылок.

— Кто еще там был?

— Еще какой-то здоровый широкоплечий мужик-качок. На нем был капюшон, лица не видно. Зато руки… Черт, сами горы позавидовали бы такому массивному рельефу! Поначалу он раздавал команды, руководил, но потом, когда завязалась бойня — исчез.

— Борис… — не громко шепнул под нос Кларэнс. — Еще кто-то был?

— Больше никого не видел, думаю, были и другие, но нам хватило и этих. Завязалась бойня. Мы проникли внутрь, отбили часть груженого транспорта и двинулись к цели. С канализации вылезли наши, с трех флангов — зашли наши. Я даже на секунду представил, что мы загнали их в «котел» и сейчас их будем там «варить», но Синдикат был готов. Они знали что делать, знали куда бежать, знали по кому стрелять, — Бэкс выдержал паузу, опираясь кулаками в стол. — Кларэнс, нас кто-то сдал!

— Ты в этом точно уверен? — озлобленно, сквозь зубы прошипел лидер Мутантов, смотря из-подо лба.

— Сомнения отпали полностью, когда в груженом транспорте нас ждала засада. Мы взяли три «телеги». Доехал только я, — Бэкс задрал одежду, показывая рваную рану возле ребер. — Вадилла конечно псих, но хорош, не смотря на перестрелку, бой, гнал как бешеный. Ливень, дождь, слякоть, заносы — гнал как бешеный, все пофигу этому шизику чернозадому! Хах, гнал как бешеный, — повторил Бэкс. — Черный, как гуталин. Такого бы встретил ночью, сдох бы от страха! — продолжал восхищаться Вадиллой Бэкс. — На ходу, я из кузова переполз в кабину. Двое братьев остались там, остальные не выжили. Здесь нас ждал пяток, а то и больше, людей Бурого Медведя. Кто в бочках сидел, кто под пледом, кто под машиной. Выползли как тараканы, когда началась двужуха, пальба, стрельба.

— Значит остальные «телеги» не добрались? — Кларэнс вынул сигарету и закурил, смотря по сторонам.

— Скорее всего, нет, но возможно, что ошибаюсь.

Утирая лицо, Кларэнс вздыхал. Он был расстроен, опечален. Понимая, что операция была спланирована, была выверена и имела колоссальное значение для укрепления их влияния в городе.

— Значит, среди нас завелся якшарь?

— Возможно… — сев на край стола полубоком, свесив одну ногу, Бэкс взял пачку со стола и вытащил зубами сигарету. — Возможно, прознали власти. Они давно здесь носом шмыгают. Где-то услышали, что-то увидели. Имея информацию, сложить два плюс два не трудно, даже если ты Брукк, — покуривая, пуская дым, Бэкс размышлял.

— Да… Учитывая наши «отношения» и важность поставки, Синдикату достаточно было лишь дуновения сомнений в нашу сторону, чтобы мобилизовать свои ресурсы… — докурив, затушив бычок об стол, Кларэнс прикурил вторую сигарету. — Так… Сейчас придет Генрих, надо распорядиться, чтобы все полученное оборудование немедленно ставили в лабораторию. Пора доктору переходить от слов к делу, от теории к практике.

— Хах, — сделав глубокую затяжку, ухмыльнулся Бэкс, затушив окурок в пепельнице. — Пора!

— А ты, давай-ка, направляйся в четвертую общину, отоспись, а потом обсудим, что и как нам делать дальше.

— Четвертая? — подкашливая, переспросил Бэкс. — А что с первой стало?

Вздохнув, Кларэнс посмотрел куда-то в пол, себе под ноги, с горечью сказав:

— Первую общину спалили...

— КАК?! Погиб кто?

— Много кто… Почти все… Спалили заживо, в прямом смысле. Облили, подожгли и забросали. Эти гранаты, с непонятно дикой горючей жидкостью… Воспламенились буквально от искры… — с болью рассказывал Кларэнс, то и дело, обрывая себя, тяжело взглытывая, держа перед глазами все те трупы, что смогли потом достать оттуда. — Я пока не знаю, кто это сделал.

— Синдикат?

— Это понятно, что Синдикат. Имена, бригады и что-нибудь еще. Пока концы все мокрые, но еще не обрубили. Вихра этим занялась. Вцепилась в дело, как в тебя тогда.

— А полиция? Что, все также говорит — не играйте детины со спичками?

— Да… В общих словах, так и говорят. Ты не поверишь, Бэкс, но я даже к мэру ходил.

— Хах… И что он?

— Дальше адъютанта не ушло. Я ему объясняю, что погибли, сгорели заживо люди, мы — люди! Старики, дети — все кто был в общине. А это несколько домов. Десятки людей! А он мне: «Да, да, да! Конеш-шно, конеш-но, конеш-шно! Запишу на ближайшую перспективную неделю». После этого мне так захотелось ему ливер отстрелить и в ухо дробью выстрелить. Чтобы эта падаль людская прямо за своей трибуной подохла, — вздыхая, Кларэнс потирал глаза. — У нас совсем нет времени, Бэкс. Полиция ждет лишь повода, очевидного и открытого, чтобы вновь нас вжать в стену, забить в угол ногами.

— Да брат, времени совсем нет! Поэтому, я ни в какую общину не поеду. Сейчас и здесь будем решать дела.

— Нет… — слегка приобняв Бэкса, похлопал по плечу. — Ты нам нужен свежий, отдохнувший, хотя бы немного. Сходи, поспи хоть пару часов у себя, раз не хочешь ехать в общину. Сейчас все равно придет Генрих, расскажет о товаре, что ты привез, а ты этот треп терпеть не можешь.

Скребя ногтями рыло, Бэкс кивнул.

— Тогда, если что, я буду у себя. С ноги пусть в дверь постучат, а то не услышу из нирваны их! Ха-ха-ха!

— Кларэнс! — Генрих Генз, открыв дверь. — Бэкс? — удивленно спросил. — Ты что не на отдыхе? Кларэнс, почему он еще здесь?

— Все, все! Я ухожу, — успокаивающими жестами манипулируя, Бэкс покинул кабинет, закрывая дверь.

— Черт! Это какой-то робот! Пашет целыми днями без устали. Еще и на отдых пинками гнать приходиться, — иронично возмущаясь, высокий мужчина уместился на стуле, перекинув ногу на ногу, пододвинувшись к столу, напротив Кларэнса.

— Что у нас, Генрих? — с усталостью в голосе, подпирая голову рукой, спросил лидер Мутантов.

Развернув планшет-папку, взяв остро заточенный карандаш, он начал водить им по таблицам, методично и неспешно рассказывая:

— Груз, что прибыл сегодня, уже разделили на партии и направили в лабораторию. Внешних повреждений не обнаружили, складировать не стали. Доктор сможет начать свою работу уже утром. Это первоочередная задача на данный момент, — перевернув страницу, быстро пробежал глазами по строчкам, и прикрепленным с боков на скрепки бумажным оскомылкам. — Три дня назад полиция задержала группу Миллера. Взяли их за перестрелку с Синдикатом. Последних уже отпустили, наши еще сидят. Неизвестно, что и как с ними будет. Они там работали, щипали точки, которые контролирует Крепыш Кроуч, снабжали общину вещами.

Слушая, кивая, Кларэнс вращал между пальцев сигарету.

— У Миллера все живы?

— Насколько известно, одного убили, но «медвежат» уложили троих.

— Одна братка за троих? Неплохо...

Покусывая губу, вставил в уголок рта сигарету. Слегка подергивая головой, Кларэнс размышлял:

— Нас теперь не так просто взять голой, холодной, обывательской рукой. Вот полиция и ждет весомого повода, чтобы официально вынести вердикт о запрещении нашего движения в стенах города. Ждут, что мы штурманем тюрьму, убьем дюжину полицейских и тогда, они смогут на нас повесть весь хаос, что творит Синдикат при лаконичной лояльности Правительства. Нет, Генрих… Спусти команду, чтобы никто не поддавался на эти провокации. За Миллером мы придем чуть позже, в час триумфа, он встанет рядом с нами.

Кивнув, Генз записал размашистым почерком что-то у себя на листе.

— Да, Кларэнс, еще момент. Опрос среди всех общин, дал положительный результат. Девяносто два процента поддерживают твою идею, инициативу, а лишь восемь процентов опасаются, что у нас не получится, при этом не выступают против. Радикально настроенных братьев, внятно изложивших альтернативу нет. Мы опросили каждого, не выборкой по сто человек на квадратный километр, а буквально в каждом доме и в каждой семье спросили мнение тех, кто может внятно и четко говорить, — постукивая краем ладони, докладывал Генрих.

— Девяносто два? — Кларэнс закурил и задыми. Его глаза блеснули, на лице мелькнула улыбка.

— Да, девяносто два! — постукивая карандашом, Генрих улыбался, не скрывая радости.

— Давай, отправляй гонцов во все города! Пусть наша инициатива, наша идея, предложение дойдет до каждого из лидеров Мутантов! Мы ждем здесь всех. Я готов каждому изложить подробно и рассказать обстоятельно, в чем плюс собственного государства, в чем плюс нашей Новой Автаркии! Убежден, что меня услышат и за пределами Серого Города! И вот тогда, Генрих, тогда тяжко будет не только Брукку, но и всем, — улыбаясь, Кларэнс забыл про сигарету, что истлела у него во рту практически до бычка, осыпаясь пеплом на стол. — Как у нас дела в городе, на какой стадии план «Косоур»? — пребывая в приподнятом настроении, потирал руки.

— Жилой район №2 наш целиком, там все спокойно. Район Фабрики как ты видишь, — Генз развел руки широко в стороны, — чист. Безнес-центр и «Мохнатые лапки» за Синдикатом, также как и Жилой район №3. Правительство — сам понимаешь, кто контролирует — мэрия. В первом Жилом районе ведется активная борьба. Там и повязали Миллера. Контролеры с ОБТ не сунулись бы так нагло в наш район.

— А план?

— «Косоур» готов. Технические вопросы полностью урегулированы, братья оповещены. Все ждут сигнал.

— Труби сбор, — Кларэнс взглянул на часы, — в четыре часа.

— Понял! — встав из-за стола, Генрих убрал под мышку папку, вставив в рот зубочистку. — Пришел черед платить по счетам?

— Да, пришел...

Переполненный решимости, Генрих Генз одобрительно кивнул, поняв, что ему пора, покинул Кларэнса. Сплюнув окурок сигареты в сторону, Кларэнс улыбался. Подождав несколько часов: отдохнув и перекусив, оделся и спустился вниз. Тяжелой поступью по металлическим лестницам вступил на пол пустующего цеха. Минуя распахнутые ворота, вышел на улицу. Пройдя несколько зданий вдоль потрескавшегося асфальта, украшенного лужами, завернул за угол и приблизился к небольшому ангару, по крыше которого нещадно стучал дождь, а вокруг завывал ветер. Внутри была толпа людей, толпа мутантов, толпа братьев, бойцов, сподвижников. Внизу, возле небольшой импровизированной трибуны стоял длинный Генрих, по другую сторону — Бэкс, рядом, неподалеку стоял Верк, Резик, Мартын, Орионна, Ава и другие. Мутанты заполонили все вокруг собой. Весь ангар забит был под завязку. Толпа шумела, пока за трибуной не появился их лидер. Докурив, он бросил под ноги окурок, сжимая крепко пистолет, вскинул руку вверх и все в секунду замолчали. Тишина. Молчание. Все замерли в одном дыхании. Ветер, дождь, сквозняк — все стихло, давая Кларэнсу сказать:

— Братья! Сегодня, настал тот день! НАСТАЛ ТОТ ЧАС! Настал тот миг, когда дальше действовать будем мы! Сегодня, сейчас они услышат нас! Они увидят нас! ОНИ УЗНАЮТ НАС! — переходя на крик, громко вещал лидер Красного Тумана. — Услышат шелест плащей, увидят наш оскал, увидят наш пропитанный ненавистью взгляд! Сегодня, настал тот день! НАСТАЛ ТОТ ЧАС! Настал тот миг, когда мы свергнем Синдикат с олимпа беспредела! Сегодня, сейчас они услышат нас! Они увидят нас! ОНИ УЗНАЮТ НАС! Узнают каждого из вас! Конец страданиям близок! Конец мучению настал! Пришло время заплатить по счету каждому, кто над нами издевался, измывался, загонял нас в угол, бил ногами, палками хлестал! Стрелял, убивал, пытал и уничтожал! Их время пришло, их час настал! Я знаю о ваших решениях, я знаю о вашей решительности, я знаю о вашей решенности, но это все — первый шаг к построение нашего Великого государства, первый шаг на пути реализации идеи, первый шаг навстречу Новой Автаркии! — вскинув руку еще сильнее вверх, сжав с силой в кулаке, закричал Кларэнс, а толпа в ответ ему: «Да-а!!! ДА! ДА-А-А!!!», — вскидывая руки в унисон. — Вы знаете что делать, вы знаете куда идти. Сегодня, настал тот день! НАСТАЛ ТОТ ЧАС! Настал тот миг, когда уничтожим Синдикат, мы уничтожим всех, кто был к нему когда-то близок! Мы уничтожим каждого, кто верил в них, не веря в нас! Мы уничтожим и не пожалеем никого! Не единую людскую тварь мы не пожалеем! — выдержав легкую паузу, Кларэнс перевел душ, смотря на толпу безумным взглядом. — БРАТЬЯ! Сегодня, домой вернутся не все. Возможно, не вернусь и я. Возможно Бэкс канет в лету. Возможно, Генрих останется там. Возможно кто-нибудь еще из тех, кого вы лично знали, верили и боготворили, не войдет домой живым, возможно, мы лишимся всех нас, сразу, возможно, будем разделены, разбиты и убиты… НО! Мы заявим о своих правах, мы дадим им бой сегодня, сейчас! Вцепимся им в глотки и оторвем кадык зубами, чтобы если нас не станет, то не было и их! В БОЙ, БРАТЬЯ! «Мохнатые лапки» и Бизнес-центр, как два столпа господства Синдиката ждут, когда мы их начнем шатать!

Закончив монолог, Кларэнс натянул на лицо красную повязку с изображением акульего оскала, бело-черного цвета. Откинув в сторону хвост плаща, спустился вниз. Закрыв голову серым капюшоном, подошел к Бэксу, крепким рукопожатием попрощался, смотря ему прямо в глаза. Не произнося ни единого слова, но понимая все, они разошлись. Толпа разделилась. Одна половина следовала за Кларэнсом к левому выходу из ангара, а вторая за Бэксом, к правому выходу. Постепенно помещение опустело. Постепенно опустел район Фабрики. Мутанты шли по улицам, бряцая оружием, заряженные и готовые к бою. Их видели люди, их видела полиция, их видели все. Прямиком, через Переходы, они шли в район Развлечений и в район Бизнес-центра, под проливным дождем, в свете неона и аргона. Умиротворяющий ветер дул им в спины, подгоняя. Толпа шла, толпа гудела, толпа ревела, чем ближе подступала к заветной зоне боевых действий, сражений, битве, бойне, мясорубке.

Глава IV: Мутанты шестигранного стола

Вокруг стихли взрывы, вокруг распростерлась тишина и гладь. Даже зловещий дождь ненадолго смолк. Повсюду валялись трупы, изуродованные взрывами тела, изрешеченные пулями и простреленные насквозь. Повсюду валялись части тел вперемешку с гильзами, дробью, ошметками одежды, кусками плит. Каменные строения, здания, сооружения — пошатнулись. Некоторые — обвалились. Часть этажей была снесены взрывами, стоящи под окнами автокары — завалены строительно-военным мусором. Арматура, кровь, кишки и бетон — все смешалось. Люди, мутанты, полиция, синдикат — все в одной куче, в одном месте валялись друг на дружке, лежали незыблемой массой. Вокруг стихли взрывы, вокруг распростерлась тишина и гладь. Даже зловещий дождь ненадолго умолк. Повсюду что-то полыхало, горело и взрывалось создавая перманентную звуковую волну. До сих пор слышны были крики, ор и шум, выстрелы и взрывы, но это уже агония, агония войны, победный марш, крик, оскал победоносный гнал всех в бой. В последний бой, на вершину, на острие копья, иглы всех водрузил один лишь крик: «Автаркия!». Под лозунгом победы, все бежали в бой. Под лозунгом победы, все рвали и метали. Под лозунгом победы, не стало их, не стало нас. Под лозунгом победы остались лишь одни — Мы.

Забравшись на крышу покосившегося Бизнес-центра один из мутантов Красного Тумана, небольшой такой, юркий, хлипкий, расправил над головой флаг, стяг, знамя, сшитое недавно на коленке матерью, расправил и громко зарычал: «НОВАЯ АВТАРКИЯ!!!». Внизу еще шла битва, не похожая на бой, напоминающая лишь избиение. Тех, кому не посчастливилось умереть от пуль, били и топтали, отрезали все, что можно, отрывали все, что можно. Толпа, изрядно ошалевшая, бежала отовсюду. Люди падали, кричали, но их не замечали, убивали и топтали. Отстреливаясь, остатки Синдиката переулками смещались в сторону Перехода. Разбившись на небольшие группы, пытались скрыться, уйти от эпицентра проигранной битвы.

— Брукк, давай сюда!

Выбив дверь с ноги, внутрь небольшой каморки вбежал десяток человек. Измазанные в грязи и крови, тяжело дыша, сели дух перевести.

— Чертовы звери, мрази, твари! Краснорылые ублюдки! — возмущались молодые люди, вчерашние боевики, бойцы Бурого Медведя. Понурив голову — сидели, сплевывая себе под ноги. — Босс! Делать-то что будем?

Почесывая затылок, Брукк сидел возле дверей с кошачьей осторожностью выглядывал, ища глазами цели.

— В Мэрию идем. Оттуда дальше, по этапу — вниз. Перекантуемся, обмякнем, поедим. А дальше — к Королям пойдем: Лоренс, Стримм… возможно — Уолтер. Кто-нибудь, да что-нибудь нам даст. Расскажет или поясни, откуда эта дичь на нас свалилась и почему за всех отдуваемся лишь мы...

— Да… Правильно, босс! Да-а-а! — загудели бойцы.

— Черт, где Борис? — покусывая ногти, спросил тощий, как тростинка, мужичок.

— Подождем возле Перехода. Без него дороги дальше Мэрии нам нет. Двинули! — скомандовал Брукк.

Пригнувшись, синдикатовцы двигались вдоль улицы. Миновали парочку переулков, домов. В конце, перед выходом на небольшую площадь близ Пропускного пункта, к ним на голову: с балконов, из окон первых этажей и из-за угла выпрыгнули несколько Мутантов, открыв стрельбу, пальбу, огонь на поражение. Завязался бой неравный: рукопашный и стрелковый. На каждых двух бойцов из Синдиката, пришлось по три мутанта Красного Тумана. Они стреляли, резали друг друга, подставляли спины своих друзей — синдикатовцы бежали, отступали, оставляя раненых, стреляя в спины, ножи метали. В конце, в скромное скопление различных тех, нещадно бившихся за свой удел, уклад и быт, бросили гранату, а может быть и две — никто не видел и не слышал. Брукк бежал вперед, за ним тощий мужичок и парочка бойцов. Спустя секунду взрыв раздался, никто из них не оглянулся и не пригнулся. Им было наплевать. Им было все равно. Они неслись вперед, неслись навстречу Переходу, где взад-вперед курсировал коренастый, широкоплечий человек, в синих джинсах и безрукавой толстовке, накинув на мускулистый череп капюшон.

— Борис! Борис! Давай, пошли! Уходим! — размахивая руками, кричал Брукк, вбегая в Переход.

Окинув суровым взглядом распростершуюся панораму событий, смяв лицо, играя скулами, набрал рот слюней и сплюнул куда-то в сторону, после чего он зашел последним в Переход.

— Ты, ты и ты, — указал дулом пистолета на всех, кроме Брукка, — покараульте снаружи, — басистым голосом скомандовал Борис, выгоняя синдикатовцев за двери.

— Борис...

— Прикройте нас, ребята. Мало ли что этим краснорылым вурдалакам вздумается сделать с Переходом. Следом за нами — вы.

Не дожидаясь ответа, Борис надавил на кнопку экстренного отправления, не опуская дуло пистолета с бойцов Синдиката. Двери закрылись — Переход начал перемещение в район Правительства.

— Борис… Какого черта?

Пожевывая язык, ничего не отвечая, Борис молчал. Он был собран, насторожен, лаконичен. Не желая говорить и объяснять, пропускал мимо ушей все, что говорил Брукк, пока они перемещались.

— Итак, — выйдя из Перехода, Борис наконец заговорил, — когда они начнут штурм Правительства — вопрос времени. Своих людей я вывез. Тебя и мэра сейчас доставят в Малый Город. Дальше мы посмотрим, что да как здесь будет развиваться.

— В Малый? — удивившись, переспросил Брукк, явно не ожидая такого поворота. — Так там же нет Королей. С кого мне спрашивать? Кто нам… — осмотрелся по сторонам и понял, что совсем один, — кто мне поможет? Мой Бурый Медведь разбит… Кто выжил — я не знаю! Моего помощника ты оставил подыхать за дверями Перехода… Кто и главное — как мои люди, те, что не подохли в бойне, доберутся до Малого Города? А? Ты подумал?! — огрызнувшись, рявкнул Брукк.

Борис остановился. Сурово взглянул, подошел вплотную, упираясь носом в лицо.

— Не дорос ты, чтобы с кого-то что-либо спрашивать! — рвано и озлобленно пробасил Борис. — Это к тебе будут вопросы: как и почему ты проморгал такое скопление Мутантов у себя под боком. Жировал говнюк?! — схватив за шиворот, глаза Бориса налились кровью. — Скажи спасибо, что живой! Кто из твоих бойцов выберется отсюда, будет направлен к тебе. Следить за ситуацией теперь надо очень аккуратно и внимательно! — ослабив хватку, Борис отступил назад. — Синдикат своих не бросает, хотя я бы тебя оставил здесь подыхать, — зажав ноздрю пальцем, ловко сморкнул в сторону, вытирая пальцы об одежду Брукка. — Такое дерьмо не красит нашу организацию. Видать боссы хотят лично, чтобы ты им поведал обо всем. Отдуплился на славу. Идем, медвежонок, времени совсем нет.

Брукк с Борисом шли в сторону Мэрии. Полиция, что суетилась и бегала по району, их не останавливала и даже не задавала вопросов. Без проблем они прошли все заградительные редуты и вошли в здание. Через полчаса покинули его вместе с мэром, в сопровождении двух оперативников ОБТ, по направлению к посадочной площадке, после чего покинули Серый Город.

Мэр города, Брукк и Борис благополучно прибыли в Малый Город, разместившись в апартаментах Стивена, главы местной ячейки Синдиката. Тем временем полиция Серого Города окончательно потеряла контроль над ситуацией и была в спешном порядке вынуждена покинуть свою юрисдикцию. Все районы города перешли под контроль Красного Тумана — Мутантов, беженцев с Марса, вчерашних отбросов общества, «Колонизаторов», а ныне — жесткой силой небольшой городской агломерации.

Прошло еще немного времени, прошло еще не много дней, недель. В городе мутанты постепенно обживали свои новые территории, разгребали завалы, уничтожали последние остатки прошлого правления. Работа кипела днем и ночью, в грозу и ливень, под яркими лучами солнца и теплым ветерком, по двадцать четыре часа в сутки. Работали все, старался каждый.

На один из таких, обычных, рабочих дней был назначен сбор, слет, созыв всех лидеров мутантов из других городов Новой Системы. Добирались как могли, своими силами, но к назначенному сроку, обозначенной дате, все шесть человек были в здании бывшей мэрии района Правительства. В большом зале их всех собрал Кларэнс, заготовив для каждого место, водрузив посреди зала шестигранный стол, наполненный символизмом, покрашенный в красные и черные цвета, украшенный улыбкой вездесущей акулы.

— Необычно, правда? Шагать по улице с такой легкостью… Я даже немного робею.

— Не беспокойся, кхэ-кхэ-кхэ, — тяжело кашляя, мужчина натянул на голову посильнее капюшон, — быстро привыкнешь, кхэ, кхэ...

Двое мутантов шли по улице, минуя пустующие Пропускные пункты, магазины и Переходы. Двигались в район Правительства, к мэрии. Внутри уже все собрались. Последним в просторный, ярко освещенный, вошел Малвис, скинув с плеч серый, грязный плащ, положив на спинку стула. Увидев, что все в сборе, Кларэнс потер ладоши друг о друга, растягивая на лице улыбку.

— Я вижу, что все в сборе. Никто не оставил мое приглашение без внимания. Это показывает, что мы едины! — с легкой дрожью в голосе, начал говорить Кларэнс. — Вы все, наверное, обратили внимание, где мы собрались? Вы обратили внимание на улицы? — слегка подгибая мизинец и безымянный палец, Кларэнс изображал не понятную фигуру рукой, активно жестикулируя, выставляя вперед. — Мы победили Синдикат! Мы избавили город от этой заразы, а заодно и от всех им сочувствующих! Уничтожили их Бизнес-центр и сравняли с землей их «Мохнатые лапки»! Порвали зубами оба их сердца! Мэр бежал, поджав хвост, на пару со своим дружком, Брукком! Что лишь доказывает тот факт, что они всегда действовали заодно! Также как и все, кто, им подчинялся! А теперь… — Кларэнс развел руки в стороны, — никого нет… Пустота вокруг. Людским душком-то и не пахнет! Ха-ха-ха! Следом за мэром вы выкинули за пределы города всех, кто ему сопереживал, подмахивал, голосовал, выбирал! ВСЕХ! Пусть подыхают за периметром нашего города! ПУСТЬ ВКУСЯТ ТОЙ ЖИЗНИ, КОТОРУЮ ВКУСИЛИ МЫ НА МАРСЕ, КОГДА ЦАРАПАЛИ НОГТЯМИ БЕСКРАЙНЮЮ ПУСТОШЬ! — закричав, он сжал крепко кулаки, подняв перед собой. — Теперь, мы здесь будем жить! Это наш город, где будут жить только наши братья и сестры! Все, кого постигла учесть Марса, мы ждем у нас, в нашей собственной стране, в нашем городе-государстве, в нашей Новой Автаркии!!! — вскинув руку вверх, Кларэнс громко закричал на весь зал, медленно окидывая каждого из присутствующих взглядом.

В глазах каждого постепенно загорался огонь, проявлялся блеск, растягивалась улыбка, сжимались кулаки. Следом за ним, через одного, выкрикнули рычащее: «ДА-А!». Выдохнув, Кларэнс продолжил:

— Каждый из нас был в этом красном аду… Каждый из нас кого-то там потерял… Кто-то и вовсе — не вернулся, а кому-то посчастливилось прибыть сюда, для того, чтобы стать второсортными отбросами «нового общества». Моя мать и младший брат умерли на Марсе… Старшая сестра погибла при «Падении», когда из всех орудий по нашим Трансмодулям палила Орбитальная пехота… И вот, остались мы с отцом вдвоем, одни друг у друга… — на глазах Кларэнса проступили слезы, стекая по лицу. Ком встал в горле, насморк подступил, говорить становилось тяжело, но он продолжил. — А нам отвели места помойного ведра, которое может пнуть каждый, о нас вытерло ноги государство, в нас плюнуло общество, а Синдикат счел нас мясом для испытаний, пыток и различных тестов… Мой отец хотел спокойной жизни, хотел быть часть общества, частью страны, частью Новой Системы, за которую он отдал всего себя и всю свою семью! Он принял правила и хотел жить… но умер, его убили, искромсали, порубили синдикатовцы в угоду каким-то там экспериментам! УБИЛИ У МЕНЯ НА ГЛАЗАХ!!! А никто даже ухом не повел: ни люди… ни правительство… никто… — тяжело вздыхая, Кларэнс утер лицо руками, сделав паузу. — Только брат поймет брата… Только Мутант поймет Мутанта! И моя история не уникальна, моя история лишь одна из многих сотен, тысяч что свершились, как незыблемый факт. И теперь, когда страна нам знатно задолжала, пришел тот час, настал тот миг, когда мы должны, когда мы можем взять свое! Создать сейчас же, — стукнул кулаком о стол, — город-государство, призвать всех братьев и сестер и организовать автономное существование! Обеспечить всем необходимым нам поможет технический прогресс, и те ресурсы, что есть сегодня здесь! К тому же, — указал рукой на человека, прибывшего с Малвисом, — не исключена и спонсорская помощь иных, других сил, отличных от Синдиката, но разделяющих идею их уничтожения! Промышленность и сельское хозяйство мы замкнем, зациклим на нас самих, займемся самообеспечением, с минимальной зависимостью со стороны. Обеспечим абсолютный суверенитет и сделаем акцент на боевую подготовку, чтобы в каждый миг, момент, мгновение, быть готовым к любому вероломному нападку! И у нас все получится, благо воевать мы умеем, выживать тоже. Осталось лишь, братья, собрать всех вместе. Полноценно заселить Новую Автаркию, где для каждого найдется кров! — закончив, Кларэнс сел в кресло, откинувшись на спинку, поправил рубашку.

— Как будет организовано управление в нашем городе-государстве? — спросил один из лидеров. — На каких принципах будет все базироваться?

— Все будет по принципам справедливости. Никакого самодержавия, никакого царя и мэра. У всех, у каждого равные права, абсолютно равные. Структуру исполнительной власти мы обсудим детально позже, после принятия более важного и глобального решения, — отвечал Кларэнс максимально собранно, стараясь понятней изложить мысль. — Как наивысший орган управления мы создадим Совет, куда будут входить шесть представителей нынешних организаций. Иными словами, каждый лидер своей группировки получает место в Совете. Совет может принять решение только путем полного, единого голосования. Если хоть один голос будет «против», то вопрос откладывается и выносится на детальное обсуждение. Никакой враждой между группировками быть не должно по определению! Каждый член Совета, будет отвечать на свое направление в развитии Новой Автаркии. Весь перечень дел мы обсудим позже и разделим на равные части.

— Как будем бороться с нелегалами? Они будут, как пить дать — будут. Серый Город не маленький. Здесь захотят укрыться многие, в том числе, личности «вне закона», а также простые граждане, люди.

— Это уже более тонка настройка. Сейчас меня волнует ваше мнение по вопросу создания своего государства, своего родного гнездышка, места, где всегда будут вам рады! Но, а что касается нелегалов, то это мы обсудим на Совете, но мое мнение простое — гнать всех, так, как гнали нас!

— Да… Да-а… — не громко протянули несколько мутантов, кивая головой.

— Сейчас мы перешли от концепции к ее реализации. Сделали первый, очень серьезны шаг — свергли и водрузили. Теперь будем наполнять! Я жду от вас, братья, что вы всей своей общиной, группировкой придете сюда, и мы станем единым, целым, крепким и мощным кулаком, который не сможет разбить руководство Новой Системы! — подытожил Кларэнс.

Друг за другом, слева направо каждый из лидеров Мутантов стал поднимать руку вверх, сигнализируя о своем согласии. Четвертым шел Малвис. Встав, он уперся кулаками в стол, окинув всех присутствующих суровым взглядом. Выдержав небольшую паузу, подкашливал.

— Создание своего государства, города, места обитания — тот самый юношеский романтизм вперемешку с максимализмом, — с места в карьер, «прыгнул» Молвис. — Я смотрю на вас и вижу, молодых, красивых ребят, кхэ-кхэ-кхэ, — прикрывая рот рукой, тяжело и громко кашлял. — Сколько вам, двадцать — двадцать пять? Кому-то есть уже и за сорок, но все равно — будущее всегда за молодыми… Кхэ, кхэ, кхэ… Конечно, все вы бились, все вы воевали за свое свободу, там, на Марсе. За право жить сегодня здесь, среди людей, — выдержав паузу, Малвис вздохнул. — Там была война, там был бунт, было восстание. А здесь… Вы выгнали людей куда-то в пустошь, помирать. Отправили их не на транспорте в другой город, а выгнали их в пустошь, людей, таких же, как мы с вами.

— Ни черта подобного! Мы не такие как они, а они — не такие как мы! Они твари, что над нами измывались! — вскочив, крикнул Кларэнс. — А теперь, они поняли, увидели — кто мы есть и что нас стоит боятся!

— Кларэнс, — кашляя в кулак, продолжил Малвис, — я знал твоего отца. Я знал, каким он был тогда и каким он хотел стать здесь. Возможно, ты не помнишь, но тебе было лет шестнадцать, когда ты примкнул к сопротивлению, когда втянулся в борьбу за освобождение. Клаверт, твой отец, достаточно долго не разделял идеи бунта, хотя был уважаемым человеком и специалистом в нашем обществе. До самого последнего момента, он держался в стороне, хотел, чтобы все наладилось и устаканилось. Он не хотел войны, но все закончилось, когда твоя мать умерла. Она умерла, держа твоего младшего брата на руках. Он умер от той зловонии, от тех токсинов, ядов, чем пропитан был воздух. Работали все, тяжелее было детям, у которых не было возможности получать генные стимуляторы перед каждой сменой, не было возможности и стероиды жрать. Дети все же. «Фильтрация» работала отвратно в наших Стоках. Ее так и не наладили и мы дышали ядами все эти годы, каждый день, каждый час, каждую минуту. И вот когда умерла жена, умер младший сын, Клаверт изменился, услышал нас, примкнул к сопротивлению. Начался бунт, началось восстание, началась война за выживание. Твой отец не хотел войны, но ему пришлось пробить проход к мирной жизни через гору трупов и разрушенных строений. Хотел для тебя и твоей сестры другой жизни, но в сопротивление втянулись все. Клаверт не хотел, чтобы дети были пропитаны войной, поэтому старался держать всех, своих и не только, подальше от эпицентров накала. Держал на далеком рубеже границы. Поэтому, у многих молодых людей, в голове сложился военный романтизм. Закономерный, но не правильный, с моей точки зрения. Клаверт отгородил тебя, чтобы ты не видел смысл жизни в войне, но он не сумел отгородить Дабору. Ей было далеко за двадцать и она была в душе какой-то другой, не такой как все. Стальной стержень в ней вызывал изумление и удивление у целого батальона «Марсианских крыс», а они видали многое. Ты этого не знаешь, Кларэнс, но Дабора была в плену. Ее схватили стражи администрации и утащили в подвал. Как сейчас помню, в 20:37 нам сообщили, что ее схватили, в 7:21 я снял с нее кандалы. Мы Клаверта оставили, чтобы он не натворил дел, поддавшись эмоциям. Все же дочь, которую стегали термоплетью десять часов, не лучший вид для отца. Но, она не то, что не сломалась и не выдала наше место дислокации и планы, она с кровавым взглядом ярости, ни произнесла ни слова. Она ждала и знала, что за ней придут. Ее прозвали «Красной мышью», знали ее все, по ту сторону прицела и награду назначили за нее наемникам под стать лидеру сопротивления.

— К чему все это, Малвис? — разорился один из лидеров.

— К тому, что Клаверт не хотел войны, он пробивал дорогу вниз, назад, домой через заградительный редут марсианских управленцев, чтобы дома жить спокойно, мирно. Когда Дабора погибла при «Падении», это еще больше убедило Клаверта, что жизнь должна быть без войны. Она может быть тяжелой, сложной, не простой, но войны, где каждый смотрит друг на друга через оптический прицел, быть не должно. Он хотел, чтобы дети, через одно, два или три поколения, уже не помнили проект «Колонизации», чтобы жили как все.

— То есть, ты нам предлагаешь сдаться? Вскинуть лапки вверх и погладить по головке тех, кто над нами издевался? Кто убил моих, твоих, его друзей, родных и близких?! — нервно кричал Кларэнс, тыкая пальцем в стороны. — Ты хочешь, чтобы мы под плинтусом всегда лежали, бегали и зад всем подтирали? Чтобы наши дети, сестры, братья были пушечным, экспериментальным мясом Синдиката?!

— Кхэ-кхэ-кхэ… Я, как и Клаверт, как и многие, хотим, чтобы наши дети жили, а не были заживо сожжены Чистильщиками, — спокойным, хриплым голосом, отвечал Малвис, без единой нотки сомнения. — Синдикат — наш враг и с этим никто не спорит, но люди, простые жители Системы, не все испытывают к нам, Мутантам, мерзкие эмоции, — Малвис обернулся на Чиай Ли, человека, китайца, что прибыл с ним. — И если мы хотим, хоть что-то изменить, так чтобы нас устроило, то нужно действовать не в лоб, а хитро огибая все расставленные мины.

— Огибая… — отхаркнув, Бэкс сплюнул под ноги, стоя позади Кларэнса.

— То есть, ты не разделяешь нашу идею объединения Мутантов под единым флагом независимости?

Вздохнув, закрыв глаза, Малвис потер лоб, тяжело, подкашливая.

— У меня есть дочь, Тая. Знаешь, почему я ее не взял с собой? Потому что она такая же как ты — романтическая натура. Без малейшей доли сомнения, она бы вскинула руку вверх и примкнула к тебе с еще большим энтузиазмом. Молодежь всегда отличается максимализмом и непогрешимостью правоты своих амбиций.

— Ха, а тебя смущают мои амбиции, похоже? — ухмыльнулся Кларэнс.

— Смущают? Нисколько, — подкашливая, ответил Малвис тяжелым голосом. — Я своим людям не в праве что-либо запрещать. Я донесу твою идею до них. Каждый примет решение сам, держать никого не стану. Сам же останусь в Новом Городе и буду рад тебе и всем, кто здесь присутствует.

— Хорошо, Малвис, спасибо, — лаконично произнес Кларэнс.

Активное обсуждение еще длилось несколько часов. Остальных лидеров Мутантов интересовали тонкости, особенности и принципы организации нового городского образования. Законы, правила, разделение обязанностей и своевременное выявление правонарушителей. Не согласным с идеей создания Новой Автаркии оказался один лишь Малвис, что в скором времени покинул своих коллег и вернулся назад в Новый Город.

Под вечер, изрядно переполненный оптимизмом, довольный и местами радостный Кларэнс вышел на крыльцо мэрии, покуривая, дымил, наслаждаясь воздухом беззаботной свободы. Неспешно прогуливаясь, он шел в сторону Перехода. Неподалеку, возле Пропускного пункта стояла миловидная особа, лет двадцати шести с острым, гладким лицом, высокими скулами, аккуратным небольшим носом и приятным овалом лица с легким налетом загара. На ней был одет длинный, по щиколотки, плащ из серой, смуглой, хрустящей кожи, а длинные русые волосы развивались на легком ветерке в такт с плащом. Среднего роста девушка сверкала высокими сапогами, синими, заправленными внутрь обуви, обтягивающие джинсами с низкой посадкой. Торс прикрывала блузка, заправленная внутрь джинсов, стянутая кожаным, специальным поясом, с блестящей пряжкой, на которой сверкала эмблема Синдиката. Поверх блузки, под плащом, начищено сверкала крепкая, непробиваемая броня — КБ «Живая сталь». На поясе крепились две кобуры: справа для пистолета, а слева — для револьвера. Последний, был модифицирован, специальным образом адаптирован под левую, родную руку девушки: снабжен сенсорными датчиками, электроникой и соединен с моноклем. Сам монокль крепился на левом глазу у девушки: душка с фиксацией уходила за ухо, а внутрь ушной раковины был направлен миниатюрным наушник, а монокль был оснащен микрофоном. Беспроводной, постоянно работающий, монокль давал возможность более точно оценивать обстановку, видеть различные спектры света, определять дальность и углы обстрела с возможной вероятностью попадания, а так же иную сопутствующую информацию, с небольшим анализом. Это была Ритта фон Данн, агент Синдиката.

— Ты все-таки пришла? — удивился Кларэнс, разведя локти в стороны, не вынимая рук из карманов. — И как таких… девочек, берут на такую работу, в такую организацию?

Мило улыбнувшись, Ритта сняла монокль, убирая его в карман плаща.

— Меня прислали в качестве переговорщика, — милым, тоненьким голоском, запела девушка, слегка, улыбаясь. — Для того, чтобы тебе, как лидеру Мутантов разъяснить позицию Синдиката, а также предостеречь от дальнейшей эскалации конфликта, что грозит выйти за границы Серого Города. Это все навлечет на всех кару и ненужные неприятности с сопутствующими трудностями.

— Каких это? — ерничая, Кларэнс улыбался в ответ, закуривая сигарету, стоял расслабленно. — Поджав хвост, ваш лидер бежал из города, сам великий Синдикат, был разбит в пух и прах! Ха-ха-ха! Дальнейшая эк… что? Теперь вам нужно поговорить, теперь вы хотите что-то обсудить… Что? Испугались, что и в других городах вспыхнут такие движения? Вспыхнут, не переживайте! Я об этом позабочусь! — стряхивая пепел перед собой, хлопая пальцем по сигарете, надменно говорил Кларэнс. — Вашим «дружкам» нигде от нас не спрятсться!

Ритта начала ходить из стороны в сторону, слегка приподняв брови, смотрела себе под ноги, внимательно, слушая.

— Теперь, вам нужен какой-то договор, мир с нами? Вы ведь не идиоты, понимаете, к чему все придет. Но знайте, никакого мира с Синдикатом не будет! Давить вас будем, как тараканов — ногой и без сожаления! — оскалившись, сквозь желтые зубы сплюнул в сторону Кларэнс.

— Мир? Договор? Мальчишка… — улыбнулась Ритта. — Я тебе говорю не о Синдикате. С нами все ясно — мы не простим вашу выходку, не забудем выкрутасы. Каждого прибьем к стене тупыми гвоздями, — повернувшись, смотрела прямо в глаза Кларэнсу, стерев с лица улыбку. — Вы нам очень сильно задолжали за Серый Город. Вы нарушили гармоничную кооперацию системы, смешали все наши планы, разрушили работу специалистов и ответственных людей в самых разных сферах и направлениях… Мир? Договор? Мальчишка… Синдикат тебя и твоих бычков никогда не забудет. Уж поверь. Меня прислали не за этим, а чтобы донести до тебя мысль, что наш с вами конфликт перманентен, а вот ты, если не остановишь и не обуздаешь свои амбиции, то получишь ответку со стороны правительства. Они не допустят, чтобы внутри Новой Системы появилась Новая Автаркия — скопление гниющей плоти и пульсирующей заразой. Благоприятная среда для любого бунта и протеста. Всем нам хватило Марса. Его здесь уже правительство не потерпит. Там, было преградой расстояние, здесь же, все куда проще. Создав государство в государстве, ты привлечешь к себе внимания куда больше, чем того ты хочешь, тем самым отбросив тень на нас! Тогда за тобой придут не просто полицейские, придут Чистильщики, спалят и сожгут, а если ты еще не будешь биться в агонии, то за ними следом придут агенты СБС. Вот уж точно, кто как не они, в одно мгновение сотрут вас все в земную пыль. Щелчок, — Ритта резко щелкнула пальцами, сильно, громко, — и нет вас все.

— Тебе какая разница? — скривив лицо, спросил Кларэнс.

— Мы не питаем любви к агентам, — мило улыбнулась Ритта, — и не хотим, чтобы они нас шарошкой донимали.

— Ха, Синдикат… — вновь ухмыльнувшись, Кларэнс мотнул головой. Внезапный глухой выстрел прозвучал откуда-то из-за угла Пропускного пункта.

Ритта рухнула на землю навзничь, в грудь ее влетел дуплет из дробовика. Появился Бэкс, улыбаясь, держа на плече дымящийся обрез.

— М-м-м… А-а-ах… — стонала Ритта, держась за грудь. Броня впитала весь урон в себя, отбросив по инерции ее назад.

— Живучая, тварь, — скалился Бэкс, перезаряжая обрез. — Сейчас поправим!

Ритта корчилась от боли, грудь ломило, спина болела. Такое чувство ее одолело, что ей в грудь ударили молотом. Дыхание сбилось, а сердце колотилось. Кларэнс стоял недалеко, достав еще одну сигаретку «Пума», смаковал момент, ехидно улыбавшись.

— М-м-м… — продолжала стонать Ритта, заваливаясь на левый бок. Резко дернув револьвер из кобуры, не глядя выстрелила.

В одну секунду, в одно мгновение, не успев понять, Бэкс лишился коленной чашечки. С грохотом упав на землю, зарычал, крича и матерясь.

— А-А-А! Твар-р-рь… А-А-А!

Не обращая внимания на крик, Ритта поднялась с трудом, не опуская дуло револьвера, не сводя его с Кларэнса, что замер как скульптура, держа руку с сигаретой возле рта. Держась за грудь, Ритта тяжело дышала, но ее «Живая сталь» спасла ей жизнь. Злобно зыркнув взглядом на корчащегося Бэкса, она шагнула чуть назад. Посчитав бессмысленным убийство и без того ходячих мертвецов, сказав лишь на прощание:

— Тебя оставлю я в живых, чтобы ты видел, как твоя мечта, идея, воплощение всей жизни рушится, терпит крах и обвисает. Чтобы ты смотрел, и сделать ничего не мог. Чтобы ты смотрел, как друг за другом, друг за другом умирают все твои друзья, сподвижники и идеологи. Чтобы ты лицезрел все то, что натворил и куда привел своих людей, понимая, что у тебя был шанс сотворить все по-другому.

Вокруг снова загремело. Дождь полил как из ведра. Теплый ветер обдувал лицом задумчивого Кларэнса, что мог лишь провожать взглядом недовольства девушку в плаще, что с каждою секундой, становилась все дальше от него, теряясь где-то в темноте, под проливным дождем и тусклом свете фонарей.