Закон относительности

Сержант Чернов устало прикрыл глаза и прислонился спиной к сырой стене окопа. Странное ощущение в пустынной местности, но всё объясняет вчерашний редкий за лето дождь. До дрожи в теле хочется выскочить из окопа наружу и, раскинув в сторону руки, ощутить это блаженство всем телом. Да…, дома в Калуге это можно сделать не напрягаясь, и без проблем. Здесь совсем другой мир, где есть охотники за головами и есть их добыча. Снайперы не дремлют. Они, пребывая в каком-то анабиозе, чуют свою жертву за версту. И это не преувеличение. Вчера подстрелили Костю Ларина. Цена вопроса — две секунды возвышения над бруствером окопа. Остатки взвода спецназа творят невероятное — двое суток с тающим на глазах боезапасом держат эту высоту до прихода основных сил. Но где они? Боевики явно глушат их связь. Как и что это? Очередной отвлекающий маневр для удара по боевикам в другом направлении? Их отряд жертвенная пешка в этой операции? Как-то не хочется в это верить до последнего. До сих пор отцы-командиры их никогда не предавали. Вывод напрашивается один — их уже считают погибшими. Что вполне вероятно. В небе уже давно не видно ни одного разведдрона. Либо их тоже глушат и сбивают, либо уже нечего посылать. А как же спутники? Нет боя — нет активности, и боевики замерли, как крысы под полом. Но поднять голову никому не дают. Черти! Правильно говорят, что неопределенность хуже всего. И всё в мире относительно. Макс Чернов, как ни странно, совсем не жалел, что оказался в армии. Так легла карта его жизни. Несостоявшийся физик-гений был просто и банально отчислен из ВУЗа. В тот день декан грустно вздохнул, махнул рукой и упёрся в него взглядом:

— Ну не могу я тебя больше покрывать… Ты сам не хочешь ходить на занятия, сдавать экзамены и зачёты.

— Ситуация такая…, — не смотря в глаза, прошептал Макс.

— Знаю…, горе у тебя. Мать от рака умерла, а следом и твоя невеста. Сожалею. Особенно жалко твою девушку. Тому пьяному водителю дали двенадцать лет за трех погибших…, условно. Я в шоке. И погибших не вернуть. Очень жаль. Может возьмёшь академический?

Макс, не поднимая глаз, упорно молчал. Декан взял в руку красную авторучку:

— Прости…, отчислен.

После недолго паузы он добавил:

— Как придёшь в себя и захочешь восстановиться, только позвони. Непременно помогу.

Чернов поднялся на ноги, пожал протянутую ему руку декана и впервые поднял глаза:

— Я всё понимаю, и не держу на вас обиды. Всё в этом квантовом мире относительно. Наверное, пришло время что-то изменить в своей судьбе и посмотреть на неё со стороны. Прощайте.

— Надеюсь на твоё возвращение. До свидания.

Чернов усмехнулся и вышел из кабинета ректора.

Встреча с одноклассником Паршиным стала очередной вехой в его судьбе. Младший сержант-контрактник убедил его, что служба в армии дело стоящее. И Макс решился. Удивительно, но ему это нравилось. Поначалу, казалось, что армейская, доведенная до абсурда дуристика, его бесит. Но так было только до первой боевой операции. Сразу после неё он понял, что уставы реально пишутся кровью. Игнорировал приказ и наставление командира — получил пулю в лоб. Изнурительные марш-броски с полной выкладкой отвлекали от прошлых потерь в его жизни, прыжки с парашютом казались игрой в рулетку за жизнь, адреналин зашкаливал и норовил в любую секунду выплеснуться через все щели наружу. И он прошёл через все тернии к звездам. Но эта боевая операция после обстрела боевиков нашей базы примитивными самодельными ракетами повергла в шок. При за чистке местности они попали в засаду. Явная недоработка разведки. Но "духам", как казалось, помогал их местный шайтан. Они, как пустынные змеи научились зарываться под знойный песок. Спецы и сами могли это делать, но фактор внезапности никто не отменял. Огонь в спины был разящим и смертельным. Так случилось и в этот раз. Не успев укрыться от огня, взвод спецназа потерял уже половину бойцов. Автоматический гранатомёт Белова отсек атаку "духов" за считанные минуты. Они залегли на своих позициях, но тут же начали работать их снайперы. Минуты медленно превращались в часы. Боезапас, как и вода, таял, как лёд в размороженном холодильнике. Каждый боец уже щупал в руке свою финишную в в этом, казалось последнем, бою, гранату. Духи знали, что русские не сдаются, но сам факт отрезания головы даже с мёртвого тела будоражит их нарковоображение. Поднявшись в полный рост, они пошли в атаку. Светящиеся в темноте глаза при отблесках полной луны, сродни волчьим. Такие же кроваво-красные. Автоматы наперевес. Их пулемёты уже светятся раскаленными стволами. Десять героев-спецназовцев точными одиночными выстрелами, экономя боезапас, валят наступающих, как мишени. Но их это не останавливает. Сотня против десятка, однозначно, большая сила. Особенно под "наркозом"...

Чернов не слышал, а каким-то чутьем ощутил присутствие третьей силы. С тихим ворчанием к передовой приближались наши вертушки-аллигаторы. Залп их НУРСов вспорол неуспевшие остыть за день барханы. Куски обугленного и разорванного в клочья мяса тел нападавших обрушились на головы спецов. Но бой уже был в окопах. Сержант Белов бросил АГС и со своим штык-ножом пошел в рукопашную. "Дух" прямо с бруствера окопа стреляет в Чернова. Три пули пронзительно больно втыкаются в тело. Сержант кривится от боли, улыбается при виде ещё трех боевиков, и медленно разжимает ладонь с гранатой. Ф-1 сухо щёлкает детонатором. Последний взгляд спеца полон удовлетворения — он "заберёт с собой их всех". Что делать? Такова судьба. Откуда-то сверху слышен голос: "Жаль…, молодой еще…., ему бы жить, да жить…

Дикая боль во всем теле сменяется блаженством. Ощущение нереальной свободы пьянит. Где-то внизу тонет привычный бренный мир. Растёт понимание, что это уже в прошлом. Таком далеком и уже невозвратном. Время — тягучее сгущенное молоко. Это микс событий прошлого, ещё происходящего и будущего. Одновременно с динозаврами на поле боя воюют танки, утюжат передний край врага самолеты-штурмовики. И только где-то вдалеке мерцает их бой с "духами". Его истерзанное взрывом тело распластано на бруствере окопа. Дроны из будущего делают детализацию. От неё воротит. Чувства ещё не остыли. Но это вопрос времени. Микросекунды вечности быстро тают. Всё пофиг. Теперь он сторонний наблюдатель, а тело несовместимо с понятием жизни. Волна воспоминаний круче реальности. Смерть любимой девушки Лены происходит прямо на его глазах. Премиум BMW, виляя "хвостом", на бешеной скорости врезается в автобусную остановку. Трех человек, включая Лену, как мусор, бросает на стену стоящего рядом здания. В салоне автомобиля вздуваются подушки безопасности. Водитель, парень двадцать плюс, сплюнув сквозь зубы жвачку, покачиваясь от выпитого спиртного, выходит из-за руля и смотрит на повреждения своего автомобиля:

— Невезуха! Всю бочину помял!

К остановке подходит женщина-пенсионерка:

— Что ж ты наделал?! Там люди раненые лежат!

Юнец кинул на неё злобный взгляд: "Ты знаешь, что эта тачка стоит три "лимона"? А этим недолюдям-нищебродам бог поможет. Ты, старая дура, не знаешь, кто мой папа".

Время для Чернова спресовалось в точку. Он видит судьбу того преступника. Баловень судьбы, сын влиятельного олигарха не знал слова "нет". Купленный суд на его стороне. Пора вершить правосудие божье своей волей. Под напористым взглядом Чернова лопаются все шланги тормозной системы его автомобиля. "Бэха" на скорости под вторую сотню километров в час на полном ходу врезается накануне гибели Лены в бетонный отбойник. Правосудие свершилось. ЧП на остановке не состоялось. Лена жива. Вероятно, это другой, параллельный вариант событий, другой мир. Но в нём нет его — Макса Чернова. Как сложен и прост этот мир. Вот он, рядом, стоит лишь протянуть руку и обнять любимую. Чёртов квантовый мир с его принципом неопределённости! В чем секрет? В силе воли? Ведь смог я наказать преступника. Физика в действии. Если наблюдаешь за квантом, то можно изменить его местоположение, алгоритм движения, и конечный результат. Так что делать? Макс мечется по альтернативным мирам в поисках правды. Почти везде, кроме его мира, все живы и здоровы, включая его и Лену. Но он сам, как привязанный к этому миру, не обладает энергией, чтобы покинуть его. Свобода только кажется ему. Почему? Вывод оказался сенсацией — после взрыва гранаты он ещё жив! Ещё дышит, а медики борются за его жизнь.

— Всё! Последний осколок я достал рядом с его сонной артерией…, — хирург устало бросил кусок металла и скальпель в кювету.

— Будет жить? — робко спросила медсестра.

— Не знаю, пятьдесят на пятьдесят. Но парень крепкий. Будем надеяться.

Макс сам на себя смотрел откуда-то сверху: "Зачем мне жизнь в этом мире, если в нём нет Лены?". Он кинулся стремительно рвать свою, доселе невидимую ему серебряную нить. Ту, которая соединяла его душу с его же телом. Звук лопнувшей струны, казалось, услышали все вокруг. Медики, замерев, смотрели на его тело. Оно дрогнуло, а линия пульса исчезла. Ровная, как горизонт, линия чертила зеленый дисплей.

— Жаль, — сказал хирург. Я сделал всё, что мог. Особенно жаль его невесту. Главврач мне все мозги промыл. Его невеста Лена звонит ему каждый час. Её папа полковник Нестеров. Из Генштаба. Что этот парень при таком авторитете здесь забыл?

Душу Макса окатило ледяной волной: "В этом мире Лена жива? Как? Что я наделал?". В левом верхнем углу операционной ярко засветилась шаровая молния. Так же быстро она взорвалась. После ослепительной вспышки пациент открыл глаза:

— А где Лена?

Хирург улыбнулся: "Уже летит на нашу базу вместе с отцом. Как хирургическая медсестра, будет работать со мной. Петровна по ротации летит домой. Да…, как сможешь, коли дырку на кителе. С вашего взвода пятеро выжило. Всех представили к государственным наградам. Выздоравливай, герой. Тебя бог миловал. Рука даже без трех пальцев тоже рука. А дырки на теле заживут, как на собаке".

Всю ночь Макс пребывал в раздумьях. Как он смог изменить ход событий, не понимал. Принцип квантовой неопределённости не поддавался обьяснению даже ему, физику по образованию. Но получается очень странно: их поведение зависит не только от наблюдателя, но и от его силы воли. Объяснить по-другому — никак. Получается, что кванты — частицы бога? Нет, это выше нашего уровня понимания…

Тёплая рука легла на его лоб. Даже не успев открыть глаза, Макс ощутил запах духов Лены. Нет, даже не духов, а её самой… Она улыбалась, а её слезы капали на его забинтованную грудь…

**************************************************************************