Заброшенный пруд.

Я слишком плохо знал этих людей, я не вел типичную городскую жизнь, я практически ни с кем не контактировал последние несколько лет и уж, тем более, не вёл дружеских светских бесед. Поэтому нагнетающаяся над городом обстановка не коснулась меня самого, ведь я уже давно существовал где-то на задворках этой реальности, в своём обособленном мирке.

Винд Кристиан. Призраки глубин.

В общем, если раньше создаваемые человеком виртуальные миры являлись лишь жалкими продолжениями мира реального, то сегодня оскудневшая реальность выглядела достаточно убогим, вынужденным пересечением метавселенных, похожим, да, на узловую, но всего лишь пересадочную станцию между ними; на корневой, низшего уровня перевалочный пункт, жители которого в основном надолго в нём не задерживались (поесть, попить, справить нужду, решить проблемы с компьютером) и могли мечтать лишь о том, что скоро можно будет выбрать себе метамир на любой вкус и цвет, или даже построить свой собственный — такие программные платформы уже тоже намечались — но это в будущем.

Виктор Каика. Условный переход.

Вечерний лес был спокоен, и даже с треском — ещё бы, от лопнувших корней-то! — рухнувший от старости гнилой изнутри дуб не омрачал этого вечернего покоя. Алый с оранжевым, огненный закат ласково озарял тёмную зелень чащи и скалу, трещина в которой тянулась на многие сотни метров на северо-востока с юго-запада. На её дне, лишь частично освещаемом живым солнечным светом в конце летнего дня, плескалась тёмная, почти чёрная из-за теней вода. Сплошная. Даже не сильно блестящая, она создавала ощущение бездонной пропасти, хотя на деле до неё от основного уровня леса с его вянущим благодаря древесным кронам разнотравьем было не более пятидесяти метров. Прохладой веяло оттуда, сырой и чистой. Как пела одна певица, искала она кого-то дворами тёмными. Можно было бы сказать, что она побывала здесь.

Сверху не было видно и ещё одной особенности этого водоёма: трещина в скале не соединялась с водой напрямую, она обрывалась в четырёх метра над ней, и потому подземное озеро снаружи не было видно целиком. Оно было такое большое, что своды скальной породы над ним прерывались трещиной лишь немного. Само озеро было на первый взгляд гладким, и лишь падавшие сверху на его спокойные воды семена и листочки нарушали его покой и казались неуместными здесь. Напротив, неподвижность и эхо от тишины были тут «своими», на своём месте. Даже рыбки, плававшие тут и с большим аппетитом кушавшие как семена, так и опавшую от жары листву, казались бессменными, вечными стражами этого вечного покоя.

Вот случилось неслыханное. Впервые за очень много лет случилось нарушение этой тишины и порядка: сверху раздался оглушительный треск, и в воду упало обильное каменное крошево, от которого по воде пошли круги с грязной пеной. Как будто в редкое и старинное произведение искусства, холст, какие-то хулиганы по тупой злобе запустили целлофановый пакет с перемешанной с грязью краской. Хуже того, с ещё более громким щелчком, внезапным и бесстыжим, как тот уличный босяк, сверху упал огромный камень, осколок треснувшей от времени скалы. Застряв перекладиной в трещине из-за большой длины, он раскололся надвое и двумя обломками ухнул в тёмную и чистую до каменного крошева воду.

Рыбки единым броском рванули прочь, а потом не менее быстро ринулись к нарушителю спокойствия, словно желая растерзать его за дерзость в нарушении их покоя. Но это было обманчивое впечатление: на самом деле на скале росла дикая лоза, и её корни вкупе с влагой от новой почвы скоро породили трещину. Растущую месяц от месяца и в итоге отколовшую двухтонную глыбу от её прежнего единения с трещиной. Часть лозы была на ней, и обитатели вод очистили камень от зелени за пару минут, после чего поплыли прочь.

Но на дне озера тоже были каменные выступы, и один из них раскололся от падения камня. Оказавшись лишь тонкой коркой известковой породы, а под ней был шар из какого-то серо-буроватого материала, на вид шероховатого, как грубая старинная бумага. Но это было не бумагой или каким-то земным веществом. Это было силовое поле.

И через минут пять, глубоко в подземном озере на трёхметровой глубине, в сплошном шарике диаметром метров в пять произошли изменения: он потемнел, и сверху появилось отверстие размером с большой апельсин, выпустило немного чёрной пыли, где каждая пылинка напоминало крупицу чёрного сахара, и тут же закрылось.

Теперь капсула № 57584, содержавшая в себе заключённого с тем же номером, приняла светлый, прежний вид. Представители этой цивилизации могли изменять планеты по своему усмотрению, вначале выпуская своих организмов-симбионтов, которые полностью переделывали биосферу планеты под нужды своего «партнёра» -хозяина, а затем он пробуждался сам. После войны, которая уничтожила всё живое сложнее улитки, кроме этой неистребимой цивилизации, которых смогли лишь заточить. Теперь один из них ожил на Земле, и прежней жизни на ней конец! Это будет его мир.