Враг внутри

ВРАГ ВНУТРИ.

Драма в пяти действиях с эпилогом.

1

«Автоматрикс – программа, автоматизирующая управление различным аппликациями на плаформах Debian, MEPIS и Ubuntu вплоть до наноуровня через подключение к единой информационной сети».

Википедия.

— Вы говорили с кем-нибудь о том, что с Вами случилось?

Голос психолога был профессионально приятным и мягким. За аккуратно стриженной головой разливалась прохладная голубизна океана, призванная настроить клиента на умиротворенный лад. Просторная терраса, по-спартански меблированная двумя легкими креслами, располагала к доверительной беседе. Даже волны были профессиональными – тоже мягкими, с едва намечающимися белыми гребешками – и, как и все прочее в кабинете, очень дорогими. Стереоэкран не только имитировал стеклянную стену с морем за ней, но и преображал отдаленный уличный шум в рокот прибоя.

— Нет.

— Почему?

В свои 19 лет Шейд уже успел уяснить, что события, оставившие глубокий след в его душе и памяти, совсем не обязательно интересны для окружающих и редко — уместны в цивилизованной беседе. Но пытаться объяснить это психологу было все равно, что рассказывать о Морфии девушке с сиреневыми контактными линзами. Тогда был его первый отпуск с Десятого, и после пары ядовито-синих коктейлей в «Пьяном мехе» ему стало казаться, что сиреневоглазая – это та самая. Та, что его поймет. Он рассказывал скупо, не вдаваясь в детали, то ли оттого, что боялся спгунуть, то ли потому, что нужные слова не находились, разбегаясь по шумным, забитым веселящейся публикой углам.

Морфий был таким же новичком, как и он сам, но старшим в их паре. На инструктаже им рассказывали о «духах», но Шейд никогда не думал, что они могут быть настолько реальными. В тот день Десятый принял образ города, стертого ураганным огнем, как ластиком, до уровня первых этажей. Сначала был только мячик. Он выкатился, чуть подпрыгивая, из-за угла, неуместно яркий на серо-коричневом фоне, где краски смешались, певращенные в грязь. Шейд и Морфий замерли в своей наноброне, неотличимые от окружающего, слившиеся в одно с оплавленным камнем.

Потом в перекрестье прицела появилась девочка. Подняла мяч и стала бросать его о полуразрушенную стену. Он глухо стучал по неровной поверхности, поднимая облачка пыли. Ноги девочки в рваных тапочках были уже вымазаны серым до колен. Автоматрикс отказался определить ее как объект. Если честно, он вообще отказался чего-нибудь определять или давать связь. Кстати, верный признак присутствия «духов». Но это теперь Шейд знал, крепкий задним умом. А тогда… Сеть на нуле, базу не вызвать. Коммуникация только визуальная.

«Откуда тут ребенок?» – «Может, он не наш, а их?» – «А кто сказал, что они на нас похожи? Хозяев еше никто не видел. Может, они, вообще, не гуманоиды?» – «Лапищами поменьше махай, а то она заметит. Или оно?» – «А чего нам дитё сделает-то? Зато вот если пауки на вибрацию набегут, то они не только мячик слопают, но и двух дундуков впридачу, причем вместе с броней». – «Меняем позицию?» – «Я меняю. Ты остаешься, прикроешь».

Шейд помнил, как плоско звучали его слова, тужившиеся перекрыть ресторанный шум. Мячик. Ребенок. Взрыв. Он помнил, как глаза девушки, похожие на маленьких скользких улиток, стремились спрятаться за сиреневыми ракушками линз. Как она сама вжималась в круглое кресло, напоминавшее о том, что его, Шейда, реальность не имела ничего общего с ее миром поп-корна, синих коктейлей и светских новостей, в которых сводке о войне за Десятый отводилось 60 гребаных секунд. Она сменила тему. Она не хотела видеть отражения белого пламени в его зрачках, пламени, вплавившего плоть его друга в обломки брони, которые Шейд находил в радиусе 50 метров от эпицентра и складывал в бот-труповозку… Мы не оставляем наших ребят на чужой земле. Даже если их разорвало на тысячу кусков. Ха-ха.

С того момента девушка обращалась с Шейдом так, будто тем взрывом ему оторвало что-то жизненно важное, и она изо всех сил старалась не показать, что заметила его ущербность. А ведь тогда он был еще целым.

— Вас смущает имплантант? – снова подал голос психолог, так и не получивший ответ на свой последний вопрос.

— Нет.

— Я обратил внимание на Ваши темные очки… Вы сняли их, как только вошли.

Шейд чуть напрягся. Глаза психолога холодно поблескивали, как линзы камер, регистрируя его реакцию. В этот момент он ненавидел аналитика, от заключения которого зависело так многое. Но он заставил свой голос звучать ровно:

— Мое зрение еще адаптируется к разнице. К тому же, я отказался от пластической операции, и не уверен, как гражданские буду реагировать на… – Шейд замялся.

— Очевидный синтез? – закончил за него психолог. – Уверяю Вас, металлическая глазница – зрелище вполне выносимое, — кажется, док пытался пошутить. – Кстати, а почему Вы отказались от пластики?

Шейд вздохнул. Сколько раз ему уже задавали этот вопрос?

— На нанопластику государство не раскошелилось. А обычная не стоит потраченного врачами времени.

Психолог понимающе кивал, сияя дорогой улыбкой. Искусственная розовая плоть – не то, что выращенные из остатков корней зубы. Шейд видел кукольные пластиковые физиономии солдат с повреждениями черепных костей. Чистый металл показался ему лучшим решением.

— Значит, Вы – максималист? Все или ничего? – психолог пометил что-то в электронном журнале, и снова вскинул на Шейда острый взгляд. – Почему тогда не заменить и второй глаз на имплантант? Избежать синхронизации? Сократить время на адаптацию зрения? Вы ведь, — он опять сверился с журналом, — хотите как можно скорее вернуться в Десятый сектор?

Шейд ждал этого вопроса, знал, что ответ не украсит его файл, но не мог сформулировать это иначе:

— Я полагаюсь на собственное тело больше, чем на автоматрикс.

— Киберфобия? – аналитик хмыкнул, задумчиво поглаживая безупречно выбритый подбородок. – У человека с пригрошней чипов в мозгу?

Вот это было уже слишком.

— Я просто хочу вернуться в Десятый, док, окей? Я привык смотреть в прицел своим собственным глазом. С автоматриксом или без, он меня пока еще не не подводил. Так какое будет заключение?

Психолог снова поводил пальцем над дисплеем журнала.

— Когда Вы были дома в последний раз, Хэйзел?

Шейд был готов к этому вопросу. То, что он не нашел времени посетить родителей за весь месячный отпуск, могло навести людей в белых халатах на мысли о ПТСС. ПТСС значил санаторий и увольнение в запас. Врачи могли начинить чипами мозги, вживить имплантант с подключением к автоматрикс на место выбитого осколком глаза, заменить искрошенные кости надбровия синтексом… Но вот Посттравматический синдром вылечить они не могли.

— Я знаю, что это покажется странным… – осторожно начал он. – Ну, что я за целый месяц не навестил своих. Но я встретил кое-кого… Здесь, в Новополисе.

Психолог нахмурился, колдуя в воздухе над журналом.

— Понимаете, это… девушка. – Шейд надеялся, что ему удалось придать своему голосу необходимый трепет. Он не очень умел врать. – Мне кажется, что это, ну… Серьезно.

Взгляд аналитика оторвался от дисплея, брови взметнулись к кромке волос.

— Поздравляю! – расцвел он дежурной улыбкой. – Что же думает избранница о Вашем увечьи?

Это была явная провокация. У Шейда руки чесались открутить доку его модно стриженную голову, но вместо этого он хищно осклабился.

— Она говорит, что важна не внешность, а содержание. Понимаете, о чем я? – Он подмигнул психологу живым глазом. – Это как в Вашем журнале. Неограниченный доступ к порностраницам в рабочее время и совещание с Моникой – это та блондинистая секретарша? – в обеденном перерыве… Как-то несоответствует это профессиональному имиджу, а, док?

Психолог побледнел так быстро, что вокруг носа резко выступила нездоровая желтизна. Он явно недооценил возможности автоматрикс. Доступ к компьютеру через единую сеть был блокирован паролем, зато вот скрытая камера в углу кабинета открывала Шейду прекрасный обзор не только на себя самого, но и на экран докова журнала. Рука аналитика спазматически дернулась к дисплею.

— Я даю Вам допуск. Остальное завсисит от военного командования. Вы ведь… – острый кадык скользнул вверх и вниз над идельно выглаженным воротом рубашки, — сохраните дискретность? У меня жена… Дети…

Шейд встал с неудобного кресла, потянулся, демонстративно медленно нацепил темные очки.

— Привет жене.

Матовая стена кабинета бесшумно скользнула в сторону. Из-за офисного стола в приемной сверкнула улыбкой белокурая секретарша.

2

«Автоматрикс дал человечеству свободу. Он освободил не только наши руки, но и умы. За последнее десятилетие научная мысль шагнула далеко вперед. Человек раздвинул границы четырехмерного пространства и открыл для себя десятое измерение с бесконечностью новых миров. Многие из них оказались безжизненны и непригодны для обитания. Но СХУР-1010, известный также как Десятый Сектор, открытый конкистадорами XXIII-го века, может стать нашим Новым Светом — идеальной средой обитания и решением проблемы перенаселения Земли...»

Президент Хнианг Чин. Речь по случаю первой годовщины открытия Врат. Из архива Вечерних новостей. Канал ЗР-1.

Он думал о ней, когда врал психологу. Уголки ее карих глаз были слегка оттянуты книзу, как у азиатов, но волосы были длинные, светло-русые, собранные в хвост. Длинные пряди выбивались из прически, ветер бросал их через узкое лицо, и она отводила помеху в сторону тонкими пальцами. Он видел ее как-то сразу и со всех сторон – трайб-тату на обнаженном предплечье, движение острых лопаток под простой рубашкой, испачканные зеленью коленки потертых джинсов. В ней было странное сочетание хрупкости, даже надломленности, и решительной силы, которое одновременно пугало и притягивало его.

Картинка отдалилась, и в поле его зрения попал ландшафт, через который шла девушка: росистое утро в горах, плантация чая, молодые сочные побеги. Низкие тучи плывут вдоль зелёного ковра, закрывая восходящее солнце. Слева мокрые скользкие скалы и камни. Близкая пропасть с тёмным ущельем. Чья-то брошенная плетёная корзинка. Вот девушка миновала ее, и все стало быстро меняться. Макушки скал осыпались и приняли искусственные очертания, облака упали в пропасть, заполнив ее свинцовой массой, солнце залило городские развалины сероватым светом, не отбрасывающим теней. Здесь все было безжизненно и голо. Только там, где ступала девушка, пробивали камни робкие зеленые ростки.

Шейд понял, что они были в Десятом. На том, ничем особенным не примечательном пятачке руин, где Морфий стал вонючей, пузырящейся изнанкой наноброни. Ему стало страшно. Он закричал, желая предупредить, предотвратить… Но она не слышала. Ведь у нее не было шлема. Она подошла к остаткам стены, от которой когда-то отскакивал мячик. Подняла острый осколок и начала быстро чертить по закопченой поверхности. Шейд бросился к ней, чтобы оттолкнуть… И прежде, чем страшный удар разорвал его изнутри, он успел прочитать угловатую, скачущую надпись, выходящую из-под маленькой ладошки: «Враг внутри».

Шейд дернулся в кресле и проснулся. Собственный вопль еще звенел у него в ушах, но если он и кричал в действительности, то звук, скорее всего, заглушил шум моторов транспортника. Или не совсем заглушил? Парни в новенькой с иголочки форме десантников, сидевшие через проход от Шейда, ухмылялись, переглядываясь и косясь в его сторону. Хэйзелу не нужен был автомарикс и доступ к сети – у ребят и так на лбу было написано «зеленое пополнение». Он заворочался в кресле, разминая затекшие ноги и снял темные очки – вроде как глаз протереть. Лица у пареньков вытянулись, как по команде, от ухмылок не осталось и следа. Остаток пути к нулевой базе они только тихонько перешептывались, кидая украдкой вгляды на зеркальные, черные стекла, снова надежно спрятавшие под собой имплантант.

В звено Браво Шейд прибыл с опозданием. У него случилась небольшая дискуссия с незнакомым кадровиком по поводу темных очков, несоответствовавших уставу. Фокус, поставивший на место настырного аналитика, Хейзел проделать со штабным не рискнул, и его крутой аксессуар остался в столе капитана Хичико.

Родную роту Шейда расформировали по причине потерь. Но худощавый, насмешливый сержант, разыгрывавший интеллектуала перед разношерстной группкой парней, сбитых Хичико в новое звено, был ему знаком. Павел Левша. Шейд всречал его в Десятом, еще в чине рядового, только почему-то думал, что Левша – это прозвище, как у многих.

— … кто-то тут только что получил Кентавра на рукав, и думает – все, прорвался, теперь я звездный десантник, один из двадцати процентов, которых не отсеяла тренировочная программа. Так вот – это ваша первая ошибка. У нас тут не Луна-1, не кольца Сатурна и не пираты на астроидах. У нас — Десятый Сектор!

— А я думал, десятый класс, — нарочито разочарованно протянул чернявый и носатый, из тех, что скалился напротив Шейда в транспортнике. Кто-то прыснул. Звеньевой растянул широкий рот в улыбке и неуловимо быстрым движением скользнул к чернявому, перехватывая его взгляд:

— Ах, какие умные детки пошли. Все-то они знают, все проходили. А не взяли бы вы всю вашу теорию и подтерли ею свои нежные цыплячьи задницы…

— У нас не только теория была, но и занятия на имитаторе… – у этого паренька был тонкий, вроде как надорванный, и хриплый голос. Лица Шейд рассмотреть не мог – камера под потолком не могла поймать верный угол, а входить в тренировочный бокс Хейзел не спешил – его забавляла новоприобретенная способность подглядывать через закрытую дверь. – Мы решали ситуации, основанные на боевых видеосъемках…

— А ваш хваленый имитатор менял рельеф местности по три-четыре раза в день? Это новая фишка сектора: утром отстреливаемся от «гномов» в дюнах, а вечером воюем с «пауками» в речной долине. То есть, воюет, кто не утоп, когда в песках Амазонка разлилась. Остальные кверху брюхом плавают. Захватывает? Ага. А с «эльфами» на имитаторе приходилось сходиться? Нет? Жаль-жаль. Это тоже новая гадость. Летучая впридачу и полупрозрачная, на радарах невидимая, зато палит иглами и очень неприятными. Замораживают наноброню в хлам, – сержант упер палец в потухшего чернявого. – Вот поймаешь такую, и будешь валяться в стальном гробу, пока тебя не подберут. А свои или чужие – это уж как повезет. И кстати, — Левша окинул притихшее пополнение орлиным взглядом, — по уставу обращаться к звеньевому командиру следует «сэр». Это ясно?

Именно сей патетический момент Шейд избрал для своего появления. «Есть, сэр!» прозвучало нестройно. Звено Браво в полном составе пялилось на лицо вновь прибывшего. Шейд знал, что они видят. То же, что показывали ему угловые камеры – стальную маску, отчего-то на три четверти обтянутую плотью. Эффект речи сержанта был безнадежно испорчен.

— Рядовой Хейзел прибыл в Ваше распоряжение. Сэр, — добавил Шейд после секундной паузы. – Поздравляю с повышением.

Синие глаза Левши моргнули пару раз, в них мелькнуло узнавание, красивое лицо застыло в странном, передернутом выражении, будто сержант никак не мог решить, улыбнуться ему или нахмуриться. Шейд не стал дожидаться исхода этой внутренней борьбы и стал в строй между споро посторонившимся чернявым и коротко, под мальчика, стриженной девушкой. Это ей принадлежал хриплый голос. И вот с этими цыплятами ему завтра отправляться в Десятый? Помилуй нас, господи!

3

Мужик на приеме у врача:

— Док, у меня проблемы с синтетическим членом.

— Не может быть! Он управляется автоматриксом и должен вставать по первому желанию.

— Да он встает, встает, — отмахивается мужик. – Только почему-то на соседа Борю…

Мягкий пластик стен приглушил громовой хохот, но Дария неуютно передернула острыми плечами.

— Не обращай внимания, — миролюбиво бросил Шейд на ходу, — нервишки у парней шалят, вот и травят анекдоты. Так часто бывает перед первой выброской.

— Да я ничего против юмора не имею, — Дария прибывила шаг, стараясь попадать с остальными в ногу, — только вот почему у парней он всегда дожен быть ниже пояса?

Шейд представил себе неделю в Десятом в обществе рядового Дарии Дарк, доставшейся ему в напарницы, и загрустил. Придется, видать, следить не только за «гномами», но и за своим лексиконом. И за руками тоже, а то и без последнего глаза остаться можно. Вон, как Лютик – так прозвали носатого-чернявого – фингалом цветет.

Тут звено вышло в ангар, и «цыплята» примолкли. Через шлюз открывался вид на повисшие в прозрачной трубе Врата. База 0 не случайно была построена в глубоком космосе, на плавающей в черноте баранке внеорбитальной станции. В худшем случае отсек с вратами можно было легко отстыковать от модуля и уничтожить. В еще более худшем – уничтожению подлежала вся станция. На Земле это было бы не более заметно, чем чиркнувший по ночному небу метеорит.

Звено Браво отправлялось с базы последним. Остальные десантники уже исчезли в пустоте, между синими линиями, отмечавшими края силового поля. Врата был невидимы для человеческого глаза. Их местонахождение указывала только цветовая разметка в трубе: желтые линии, сначала пунктирные, потом сплошные, жирная красная полоса, отмечавшая точку невозвращения, и светящееся синее кольцо за которым были те же самые полосы и угадывался шлюз на противоположном конце коридора.

Левша прошелся вдоль маленькой шеренги, бубня вполголоса боевую задачу, которую все уже и так выучили наизусть: конвой в квадрате С4, на транспортной линии синтетика. Напряжение сержанта было очевидно и заразительно. Шейд внезапно понял, что у Павла эта высадка тоже первая – в чине командира. Табло у шлюза мигнуло зеленым, неуместно нежный женский голос в наушниках потребовал активировать наноброню. Лица солдат скрылись под зеркальными щитками. Теперь они мало напоминали людей – серебристый сплав интекса и металла покрывал тела, как вторая кожа, способная регенерировать за счтитанные минуты. Руки и плечи были отягощены хищными стволами стандартного боекомплекта, но экзоскелет и искусственная мускулатура брони делала их почти невесомыми и родными, как продолжение собственной плоти.

Ребристые подошвы ступили на желтые полосы – колонна вошла в туннель. Чернота бездонного пространства обступила людей, атоматически включилась камуфляжная функция, и восемь фигурок потемнели. Броня вспыхнула отражениями частых, голубоватых звезд.

— Так странно, будто мы идем по Млечному Пути, — прошептала Дария, зачарованно оглядываясь по сторонам. Шейду было хорошо знакомо это ощущение: в прозрачном туннеле казалось, будто желтые полосы разметки висят прямо в пустоте, и солдаты шагают через звезды. Per aspera ad astrа.

— Ага, а молоко скисло, — прыснул вереди Лютик. Дария забыла переключиться на закрытый канал.

— Рядовой Дарк, кончаем флудить! – рявкнул Левша в наушниках так, что шлемы загудели.

— Есть кончать, сэр! – по-уставному четко отозвалась Дария.

Лютик не выдержал и прыснул, но выговор получить не успел. Их поглотили Врата.

4

— Отец Василий, нам известно негативное отношение православной церкви к синтезу и синтексу. Не изменилось ли оно теперь, когда жизнь самого папы Римского была спасена путем имплантации синетической почки?

— Православная церковь осуждает это решение. Мы глубоко убеждены что синтез живой плоти и искусственной материи, к тому же управляемой автоматриксом, это прямое нарушение воли Божьей.

— Не сморя на то, что этот синтез уже спас тысячи человеческих жизней?

— А сколько молодых ребят уже погибло за эту чудесную панацею? Синтекс – вещество, обнаруженное в Десятом Секторе, и не имеющее ничего общего ни с человеком, ни с миром Божьим. Это искушение, посланное людям от дьявола. Врата в Десятый – это врата в Ад!

Программа «Дебат». Альтернативный канал. Нецензурированная копия.

— Fuck! Pis! Твою мать! Scheiße!

Шейд и не подозревал, что его напарница была полиглотом.

— Где этот гребанный бот, у меня только «Скорп» остался!

С его позиции Дария была не видна – девушку закрывал выступ скалы. Но якрие голубые вспышки лазерной пушки указывали ее местохождение так же верно, как выведенный на щиток дисплей радара. Воздух над скалой колебался и дрожал – ее осаждали «эльфы». Шейд видел желтую точку бота-жука с боеприпасами в двух километрах к северу от них, но помочь Дарии сейчас ничем не мог: все его внимание занимали мех-транспорты с синтексом, ползущие по дну ущелья. «Пауки» сосредоточили усилия на головной и замыкающей машинах, державших силовой щит над колонной. Ну, а Шейд сосредоточил свой огонь на многолапых.

Он осторожничал с лазером – не хотел выдать позицию «эльфам». Разрывные у него тоже кончились, но и магнитных зарядов на «пауков» хватало. Маленькие черные конусы легко прилипали к металлическим телам. Пуф! – и у многолапых полностью вышибало их электронные мозги. Только вот если тела не сжечь, «гномы» их потом утащат и восстановят. Или в «эльфов» переделают. Ходили слухи, что летучих тварей «гномы» варганят из «пауков» и остатков наноброни…

Радар пискнул, сообщая об опасности сзади. Шейд крутанулся, вскинув «Скорп». Против «эльфов» магнитки были бесполезны.

— Чтоб я у папы на трусах засох…

— Чего? – напряжено прохрипела в интерком Дария, но отвечать Шейду было уже некогда. Как взобрался на горную кручу трехтонный «тролль», выяснять тоже времени не оставалось. Наверное, модель усовершенствовали. Или мех сам интеллектуально постарался. От лазера «троллю» было ни жарко, ни холодно. Зато десантника он так жахнул, что щит чуть не сгорел. К счатью для Шейда, подвижность у «тролля» была не то, что акселерация. Хлопнув меху между ног пригорошню последних мин-магниток, он сиганул со скалы в ущелье.

Автоматрикс сработал четко, разворачивая крылья. Рассчитав скорость падения, система активировала мины. Поток пламени сверху иссяк – оборвало у «тролля» яйца. Наноброня на спине впрыскивала обезболивающее, одновременно затягивая жженую дыру. Крылья горели, но Шейд знал, что до земли дотянет. В выражениях он уже не стеснялся, и засорял эфир и нежные Дарьины уши почем зря: больнее было, пожалуй, только когда ему разворотило глаз.

Он рухнул прямо на незащищенную спину «паука» и активировал «Скорп» — на «эльфов» ему было уже начхать. Многоногий загарцевал, пытаясь сбросить неожиданого седока, понес вдоль колонны. Но броня послушно отрастила когти, и Шейд стоял крепко, будто корни пустил. Тут «паук» слева вспучился розовым нутром и тюкнулся в землю, поджав ноги. Неужто подоспела воздушная поддержка, вызванная уже 22 минуты назад?

Хейзел скатился со своего «коня», отблагодарив его хорошим пенделем из «Скорпа». Тут мир вокруг расцвел красным, Шейда подняло в воздух и шваркнуло в пекло, мгновенно ослепившее все наружные системы. Телеметрия тоже накрылась. Броня пузырилась, пощипывая кожу, стралась восстановить ущерб. Удивительным образом на этот раз сам он был невридим.

Шейд убрал щиток шлема, чтобы вернуть хоть какую-то видимость. Пыльный дым клубился вокруг, тошнотворно воняло паленым синтексом, резиной и чем-то еще, неопределенно едким. Нехотя, он переключился на автоматрикс имплантанта. Картинка замигала, выбирая лучший ракурс. Его давали еще недодавленные «эльфами» «комары» — висящие над ущельем боты-наблюдатели. Воздух был чист. Зато внизу, в пурпурном инферно разрывов, палила из обоих плечевых пушек одинокая серебристая фигура, вычищая ущелье от недобитых пауков. Дария дождалась-таки «жука» с боеприпасами. Транспортная колонна без потерь покинула их зону.

Шейд перевел дух, мысленно пожелав удачи Лютику с Павлом, принявших теперь опеку над транспортами. Земля под ним дрогнула и провалилась, сведя на нет неловкие усилия подняться на ноги. Он выглянул из ямы в поисках еще одного «тролля», но вместо этого «комар» показал ему рушащиеся в ущелье вершины, глубокие трещины прорезавшие повсюду горный массив и набирающий силу обвал, вот-вот настигнущий несущуюся к нему длинными прыжками Дарию. Странно, но Шейда окружал кокон тишины: ни грохота лавины, ни скрежета расходящихся пластов земли, ничего… кроме легкого шелеста на границе слуха. Все-таки, наверное, контузия.

Он едва успел выбраться из ямы, когда дрожащая поверхность под его ногами пошла трещинами. Дария внезапно оказалась над ним, крича что-то за прозрачным щитком шлема, из чего он не слышал ни слова. Девушка поняла. Расправила крылья и ткнула пальцем вверх. Шейд мотнул головой – за спиной у него торчали жалкие обломки. Восстановить их можно было только на базе. Дария протянула ему руку. Шейд знал, что она не сможет поднять двоих. Земля между ними разверзлась. Девушка потянулась через разрыв, пытаясь ухватить его за плечо. Но Шейд увернулся и сорвался вниз.

5

«Изменчивой среде Десятого сектора пока не найдено убедительного научного объяснения. На этот счет существеут несколько теорий. Теория живого мира утверждает, что весь десятый сектор – живой организм, и частые изменения рельефа – продукт его жизнедеятельности. Теория мимкрии предполагает, что изменения среды – ничто иное, как защитная реакция на вторжение извне. Наконец, психическая теория отталкивается от идеи о том, что ландшафт сектора – это проекция сознания людей. Иными словами, Десятый воспроизводит наш собственный мысленный ланшафт, что, конечно, приводит к парадоксальному выводу о том, что мы никогда не видели реальности этого мира, увлеченные призраками, восставшими из глубин нашей психики...»

Профессор Николай Родригес. Принстонский университет. Аудиокоспект лекции, записанный студенткой третьего курса Дарией Дарк.

— Ты как, Феникс?

Вопрос Дарии прозвучал хрипло, но в этом не было вины автоматрикса – просто такой был у девушки голос.

— Вроде нормально, — Шейд был рад что фунцкции брони восстановились, как и его слух. – А почему вдруг — Феникс?

— Ну, ты ж вроде как восстал из собственного пепла, — хмыкнула Дария. – К тому же, на дереве ты смотришься совсем неплохо. Птичка.

Шейд огляделся. Вокруг было сплошное море зелени, и до земли, с которой взывала к нему почти невидимая за густой листвой напарница, было, навскидку, метров двадцать. Надо сказать, ему здорово повезло, что он грохнулся на макушку выросшего прямо из камня то ли дуба, то ли баобаба – в ботанике он был не силен.

— Ты что, так и собираешься там сидеть? – не давала расслабиться Дария. – Вертушка заберет нас с речного берега в направлении 07.00 отсюда. Ровно через 42 минуты.

— Есть предложения, как отсюда спуститься? – осведомился Шейд. – Возможно, от твоего внимания ускользнул тот факт, что на стволе – колючки?

— Просто отпути руки, — хихкнуло в наушниках.

До берега они добрались до назначенного срока. Дария беззаботно шлепнулась на песчаный пляж и открыла щиток шлема. Шейд присел рядом, нашарил протеиновые таблетки, кинул две из них за щеку и запил тепловатой водой из услужливо ткнувшегося в губы шланга. Краем глаза он наблюдал за девушкой, задумчиво пересыпавшей желтоватый песок из одной ладони в другую. Эти карие глаза с чуть опущенными вниз уголками казались ему странно знакомыми. Сейчас в них застыло задумчивое выражение, между густыми бровями залегла морщинка.

— Ты никогда не задумывался, почему никто еще не видел хозяев? – внезапно заговорила она. – Мы сражаемся с машинами, роботами. Эльфы, тролли, гномы… Кстати, какой шутник их так окрестил? Кто управляет всем этим зоопарком? Пусть даже они самовосстанавливаются и самовоспроизводятся… Но кто-то же должен дергать за ниточки? Кто? – Дария обратила на Шейда серьезный, испытующий взгляд.

Он пожал плечами, отводя глаза:

— А мне почем знать? Генералы пусть на эту тему мозги ломают, на то и погоны дадены. А у меня задание – транспорт охранять. За это с меня на базе спросят, а не чего я там про хозяев надумал.

— Генералы! — фыркнула Дария, швыряя горсть песка в темную воду. – Мозгов у них хватает только на то, чтобы расширить границы сектора. Будто все так просто, враг сидит и ждет нас там, за периметром. Помнишь, чем последний оффенсив кончился?

Шейд зябко поежился. Ему не нравился этот разговор, спину жгло невыносимо – действие обезболивающего заканчивалось, а новую дозу он сможет получить только на базе. Последний штурм периметра он помнил более, чем хорошо – именно ему был обязан потерей глаза. Но Дарии об этом знать было не обязательно. Вопрос девушки был, по-видимому, риторическим – она продолжала, не дожидаясь ответа:

— Потери с нашей стороны – 1 418 человек! А насколько мы продвинулись внутрь сектора? На 56 несчастных метров? В этом все дело, Хейзел! У нас гибнут люди, товарищи, а у них… Пауки и гномы. Которых она завтра наштампуют в двойном количестве. И за что они гибнут? За синтекс, который продляет жизнь престарелых медиамагнатов и банкиров?

В груди у Шейда шевельнулось что-то мохнатое, и неожиданно для себя самого он окрысился:

— Ну, у тебя-то еще никто не погиб!

— Никто? – переспросила Дария не своим, звонким голосом. Взгляд ее отдалилися и поблек. – Никто. – Она отвернулась и снова погрузила ладони в песок.

Шейд понял, что брякнул что-то не то, совершил ошибку, которую невозможно исправить. Автоматрикс мягко прошептал на ухо, что вертушка будет на месте через восемь минут. В ней тоже должно быть обезболивающее. Не надо будет даже дожидаться базы.

— Кто? – тихо спросил он. – Кто-то из семьи?

Русая голова качнулась из стороны в сторону.

— Мой парень, — это был почти неслышный шепот. По темной воде у их ног поплыли желтые, пятиконечные листья. Шейд не знал, что в Десятом могла быть осень.

— Поэтому ты здесь?

Дария кивнула. Задумчиво провела ладонью по песку, будто стирая что-то.

— А ты? – повернулась к нему, испытующе заглядывая в глаза. – Почему?

На этот раз он не отвел взгляда:

— В первый раз – не помню уже. Честно. Второй раз… По той же причине, что и ты. Мой напарник… И столько других. А потом… потом невыносимо стало оставаться там, пока здесь… Короче, в какой-то момент до меня дошло, что значила присказка одного старичка сектора: Десять всегда больше, чем ноль…

— Кажется, я понимаю, — задумчиво протянула Дария. На мгновение она отвела взгляд, наблюдая за скольжением цветных листьев в темной воде. Внезапно, словно приняв решение, девушка всем телом повернулась к нему. Карие глаза были серьезными и огромными на узком лице.

— Что, если… – она облизнула пересохшие губы, кашлянула, прогоняя хрипоту из голоса, — Если бы ты узнал, что хозяева здесь не при чем? Что враг – не за пределами периметра, как утверждает пропаганда, а… внутри его?

Шейд вздрогнул. Эти слова он уже слышал раньше. Видел эти чуть раскосые глаза, с шоколадными радужками. Мгновение он боролся с желанием спросить, есть ли у Дарии трайб-тату на левой руке. Наконец, он оглянулся на глухую, молчаливую стену леса за спиной. Имплантант не показывал ничего примечательного, кроме приближающейся вертушки:

— Что ты имеешь ввиду – внутри?

Дария беспокойно шевельнулась:

— Ты в курсе, что вся документация о первой выброске из врат «утеряна»? – Дария закавычила слово согнутыми пальцами. – Не осталось ничего – ни видеозаписей, ни отчетов, ни журнальных рапортов…

— Ты-то откуда знаешь? Это закрытая информация! – недоверчиво фыркнул Шейд.

Дария вздохнула. На лице ее появилось выражение воспитательницы детсада, собирающейся в очередной раз показать малышу, как завязывать шнурки:

— Я – выпускница Принстона. Работала в лаботратории синтеза и исследований биосреды до того как… – девушка замялась, и провела рукой по лицу, будто отбрасывая упавшие на лоб, несуществующие пряди. Жест заставил пульс Шейда подскочить на десяток ударов. – Мне удалось раздобыть доступ, но слишком поздно. Все файлы уже были уничтожены.

— Кем?

Выражение очевидного скепсиса на лице собеседника не произвело видимого впечатления на Дарию.

— К этому я и веду! Единственное, что мне удалось обнаружить, заметки доктора Родригеса, цитирующие оригинальные источники. Они были сделаны на автономном носителе и потому…

— Автономном носителе? – перспросил Шейд.

— На бумаге, — терпеливо пояснила девушка. – У старичка была ярко выраженная киберфобия. Это однако не меняет того факта, что он был гениальным ученым. Так вот, согласно его записям, первый десант встретил цветущий, зеленый мир, одновременно похожий и не похожий на Землю прошлого. Разведчики были настолько очарованы им, что дали ему имя Марвел.

Шейд скептически хмыкнул и запустил в реку подвернувшимся под руку камушком.

— Ничего себе, Чудо-Юдо! Небось они быстро его перекрестили, как им «пауки» перцу задали.

— В то-то и дело! – Дария порывисто ухватила его за руку, заглядывая в глаза. – Никаких пауков тогда и в помине не было! Так же, как и духов, гномов, троллей… Марвел был дружелюбным миром, не опасным для человека… По крайней мере, так описывают его цитаты из блокнота Родригеса. Одна из них, правда, очень короткая, указывет на возможное наличие белковой формы жизни и разумных существ…

— Хозяева.

— Да. Возможно. Но тебя не удивляет, что все упоминания о Марвеле исчезли без следа, будто стертые вирусом?

Шейд пожал плечами. Вертушке пора бы уже было появиться.

— А что, если я скажу, что записи о первой высадке исчезли примерно тогда, когда в секторе обнаружили синтекс?

— То я отвечу, что вертушка была обстреляна в квадрате Е8, но будет здесь через 3.32.

Дария посмотрела на него долгим, каким-то сочувственным взглядом, который Шейду очень не понравился. Потом она поднялась с песка и принялась стягивать броню.

— Эй! Ты чего? Зеленый код только на нулевой базе! – То, что они открыли щитки шлемов, уже было нарушенем правил безопасности, но то, что выделывала Дарья, даже для Шейда, частенько клавшего на коды и правила, было слишком. В конце концов, он – ведущий в паре, и несет за нее ответственность! – Сейчас же пакуйся обратно!

Дарья грациозно выступила из брони, серебряной чешуей побелескивавшей на песке. Как русалочка, сбросившая хвост.

— Уникальный материал, выделяемый из синтекс-руды, позволяет синтезировать белковые ткани с икусственными, произведенными на его основе. Синтекс открывает неограниченные возможности интеграции человеческого разума с совершенством новейших технологий. Ученые ухватились за эту возможность. В поисках бессмертия. В поисках идеального человека.

— Надень броню, Дария. Это приказ!

Девушка покачала головой, медленно отступая от него к лесу.

— Синтез не функционирует без операционной системы. Без автоматрикса. Ты не задумывался, какой скачок в его применении произошел с момента открытия свойств синтекса? Еще полстолетия назад автомарикс был распространен только в строительной и транспортной промышленности. Да еще в сфере сервиса. Теперь без его вмешателства человек и шагу не может ступить. Единая сеть повсюду. Ей известна каждая наша мысль, каждый шаг.

— Дария, я не знаю, что ты задумала, но это глупо! – Шейд осторожно приближался к девушке. Вертушка будет здесь через 1.23. На базе 10 он отправит отчет психологам. Подозрение на ПТСС.

— СМИ кричат о небывалом развитии научной мысли. Но что мы развиваем? Боевую технику? Роботов-убийц? Синтетические извилины для стареющих мозгов людей, вертящих судьбами нашего родного мира?

— Да-да, мир катится в бездну, а мы уже в аду. И что в этом нового? – Говоря, Шейд лихорадочно прикидвал, как запихать Дарию в вертолет, не причиняя ей особенного ущерба. – Послушай парня с синтетической извилиной. Имплантант спас мое зрение и позволил вернуться в строй. Честно говоря, мне трудно видеть в этом проделки дьявола. Так что будь паей, и напяль гребаную броню!

— Пельмень контуженный! Ты не прозрел, ты ослеп! Не видишь, что творится у тебя под носом! Десятый сектор – это полигон, искусственно созданный автоматриксом! Чем дольше идет эта война, тем быстрее развиваеются его технологии, тем больше людей получают синтетические элементы, влияние сети растет… Он заменила нам глаза и уши, органы чувств. Мы уже не отличаем реальность от виртуальной действительности, созданной киберразумом. Почему, ты думаешь, в секторе введен запрет на снятие наноброни? Мы никогда не выиграем эту войну, Хэйзел! Разве ты не видишь? Если мы ничего не предпримем, то в этой битве будет только один победитель – авто…

Вертушка беззвучно вынырнула над верхушками деревьев за их спинами. Шейд увидел выпущенные ею ракеты только благодаря имплантанту. Он успел в падении повалить Дарию и накрыть ее своим телом, пержде чем серия разрывов достала их. Песок еще не успел опасть, а Шейд уже тащил оглушенную девушку к лесу:

— Что, это достаточно реально для тебя?! Или хочешь подождать, пока за нас примутся гномы?

— Здесь нет никаких гномов, идиот! – прохрипела, откашливаясь, Дария. – Вертушка палит по нам!

Словно в подтверждение ее слов, их накрыла новая серия разрывов. На этот раз у Шейда не осталось сомнений – огонь велся только с одной стороны. С той, откуда он ожидал спасения. Шейд попытался связаться с автопилотом, но интерком упорно молчал. Если бы не густая растительность, их с Дарией давно бы уже развешало по веткам, вроде елочного дождика. Видно, пилот тоже оценил ситуацию, и стал прожигать в лесу просеки, не особенно заботясь о местной экологии. Шейд тряхнул Дарию за плечи, вглядываясь в закопченое лицо с потеками пота:

— Нам надо разделиться. Я у пилота, как на ладони. Держись рядом с пожарами – это источники тепла.

Ее ответа Шейд уже не слышал, мчась через горящий лес. Из оружия у него оставались только заряды в лазерных пушках. Но для верушки этого должно быть достаточно. Жаль, что обезболивающие ему так и не достанутся.

Эпилог.

Он нашел Дарию на черном, выгоревшем клочке земли неподалеку от реки, остановившей пожар. Телеметрия горела алым и была бесполезна, так что он просто шел по маленьким узким следам в пепле. Ему потребовалось опустошить аптечку своей брони прежде, чем девушка подала признаки жизни. Остатки униформы висели на ней горелыми клочьями, не скрывая тату на левой руке и хромовой поверхности синтекса там, где должны были быть тонкие девичьи лодыжки.

Они не говорили об этом, пока искали в песке Дарьин боекомплект. Не говорили, пока не активировали магнитную мину, превратившую имплантанты девушки в безжизненные протезы, и вторично лишившие Шейда зрения на левый глаз. Не говорили, пока не вышли за периметр сектора. Точнее, шел Шейд.

Когда лес кончился и перед ними открылся вид на горное плато и низкое облачное небо, Дария начала рассказывать. Ее дыхание мягко щекотало его шею у уха, хрупкое тело согревало против порывов влажного, напоенного непривычными, свежими ароматами ветра. Она говорила о своей детской травме и хромоте. О своем женихе, погибшем в одном и оффенсивов в Десятом. О своих исследованиях, зашедших в тупик. О безуспешных попытках доступа к секретным исследованиям базы 0. Об отказе приемной комиссии по причине физической неполноценности. Об имплантации, на которую ушли все сбережения, и добровольной записи в десант.

Шейд слушал не перебивая, осторожно выбирая путь в длинной траве. Он чувствовал мертвый вес протезов на своем левом предплечье, но не видел их. Он видел только узкое лицо, с тем самым выражением хрупкости, и одновременно несгибаемой силы, которое больше не пугало его. На это лицо легла тень – его собственная. Из-за низких туч впервые выглянуло солнце. Его лучи заставили вспыхнуть изумрудным зелень плантации, уходящей к отрогам далеких сиреневых гор. Его взгляд запнулся о маленькое коричневое пятнышко, разбившее зеленую гамму пейзажа. Между ровными рядами похожих на чай растении лежала плетеная корзинка.